Текст книги "Фальшивое счастье глупой ослицы (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Не выйдет, он скорее умрёт, но своего хозяина не выдаст. Ладно, ребятки, давайте, Эвива Леонидовна, координаты вашего экссупруга, буду теперь с ним разговаривать.

Я целый день просидела в отделении, приехал Дима, Максим

хотел было, как всегда, броситься на него, но генерал осадил

его, и пригласил нас в свой кабинет.

Мы с Максом сели с одной стороны длинного стола, Дима с

другой, а генерал во главе, и тут же привели того бандита, которого допрашивал генерал.

– Ну, что, Клыков, вы его узнаёте? – кивнул он на Диму.

– Узнаю, – кивнул тот, – это и есть Призрак.

– Уведите.

– Я тебя убью! – заорал Максим, и рванул было через стол к Диме, но генерал, Матвей Григорьевич, тут же стукнул кулаком по столу.

– Товарищ лейтенант! – прогремел он, – если вы немедленно не прекратите, я с вас лычки сниму, и выговор с занесением в личное дело получите!

– Так точно, – Максим сел на место.

– Отвечайте на вопрос, – скомандовал генерал, и кивнул на меня, – вы знакомы с этой женщиной?

– Знаком, – сквозь зубы ответил Дима, а шрам у него на щеке задёргался.

– А вот один домушник Клыков, по кличке Клык, утверждает, что вы его и одного мокрушника, Шамана, наняли, чтобы он похитили вашу бывшую жену.

– Бред собачий, – огрызнулся Дима.

– Но он вас узнал.

– А вы его к окулисту сводите, – с наглым видом заявил Дима.

– Гражданин Северский, если вы будете вести себя в том же духе, я посажу вас на пятнадцать суток. В обезьянник захотелось?

– Не имеете права, – хмыкнул он, достал сигареты и щёлкнул зажигалкой.

– Здесь не курят, – заявил Матвей Григорьевич.

– Да? – усмехнулся Дима, но сигарету и не думал затушить.

– Кажется, я вас понимаю, Эвива Леонидовна, – бросил быстрый взгляд на меня Матвей Григорьевич, – Дмитрий Глебович, немедленно затушите сигарету.

– Да, пожалуйста, – пожал плечами Дима, и затушил сигарету о бумаги, лежащие на столе.

Генерал посмотрел на бумаги, стиснул зубы, и швырнул лист бумаги в ведро.

– Значит так, Клыков вас узнал, и отпираться, по-моему, не

имеет смысла.

– Ну, что ж, – пожал плечами Дима, – всё равно мне ничего не

будет. Да, это я нанял их, чтобы они похитили Еву.

– Зачем?

– Зачем? Скажите, вы когда-нибудь любили?

– Отвечайте на чётко поставленный вопрос, и не виляйте, – рубанул с плеча генерал.

– Я хотел подержать её до дня её росписи с этим, – бросил Дима неприязненный взгляд на Максима.

– А вы знаете, что за незаконное лишение свободы человека вам грозит до восьми лет лишения свободы. И плюс ещё три трупа.

– Я никакого отношения к этим трупам не имею, – буркнул Дима, – это они сами.

– Ах, сами, – сложил руки на груди генерал, – только наняли их вы, и вы знали, что на одном из них несколько трупов.

– Допустим, знал, но я предупредил его, что никаких трупов не было.

– Какой плохой мальчик! – скривился Максим, – не послушался криминального авторитета, трёх человек грохнул...

– Лейтенант, ты чего добиваешься? – посмотрел на него генерал, – допрос веду я, а ты молчи.

– Да, дружок, молчи, а то по голове настучат, – съехидничал Дима, Максим дёрнулся, но я вцепилась в него мёртвой хваткой.

– А ещё Клыков сказал, что вы Призрак. Это так?

– Я отвечать не буду, – ответил Дима, и его лицо стало каменным.

– Послушайте, вам же всё равно не отвертеться.

Дима какое-то время молчал, а потом сказал:

– Я бы хотел поговорить с вами наедине.

– Выйдите, – кивнул нам генерал, и нам ничего не оставалось, кроме как покинуть помещение.

– Чёрт, самое интересное! – воскликнула я, – всё-таки Призрак он, или нет?

– Если это он, то до суда он не доживёт, – прошептал Максим.

– Даже не вздумай! – испугалась я, – тебя же посадят.

– Не посадят. Я ему документы подделаю, и окажется в СИЗО,

как насильник. Его быстро там на перо посадят, насильников

несовершеннолетних на зоне не любят.

– Не думала, что ты такой жестокий, – прошептала я.

– О чём ты говоришь? Он самого дорогого мне человека убил.

– Если это он, – воскликнула я.

Мы просидели в коридоре чёрте сколько, и, наконец, Матвей Григорьевич и Дима вышли из кабинета.

– Всего хорошего, – кивнул ему Дима, и ушёл.

– Вы отпустили его, – подскочил Максим.

– Успокойся, Барханов, он не виноват.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно, – кивнул генерал, – он мне всё рассказал, и я склонен ему верить.

– Но эти типы говорили...

– Эти уголовники сами ничего не поняли, путаница вышла. Идите уж, – Матвей Григорьевич кивнул нам и ушёл к себе.

– Ну, вот, – вздохнула я, – пойдём домой, я так устала от этой милиции.

– Да? – Максим обнял меня за плечи.

Утро встретило нас дождём, и я подумала, что, возможно, время повернулась вспять, и сегодня не март, а ноябрь.

Сегодня у Максима выходной, и мы решили съездить за свадебным платьем для меня, и смокингом для Максима.

– Давно надо было это сделать, – воскликнул он, запивая очередной чудовищный бутерброд кофе.

Глядя на него, мне отчего-то вспомнились наши завтраки с Димой, как он приносил поднос с завтраком в комнату, и будил меня, теребя шею белой розой.

Не знаю, почему, но меня обрадовало сообщение о том, что Дима не виноват.

Глядя, как Макс сооружает второй бутерброд, меня затошнило, и я воскликнула:

– Я тебе сделаю бутерброд из гренок с мозгами, и полью майонезом.

– Ну, нет, – возмутился он, – от такого даже меня стошнит.

– Тогда сделай так, что не тошнило меня, – буркнула я, допивая кофе.

И мы отправились в фирму по организации торжеств.

Молоденькая девчонка в короткой юбке тут же вскочила,

увидев нас.

– Здравствуйте, сейчас я доложу Якову Николаевичу.

– Не думала, что здесь может работать мужчина, – прошептала

я.

– А почему бы и нет? – улыбнулась девица, расслышав меня, – вы не волнуйтесь. Он найдёт вам замечательные пары.

– Какие пары? – оторопела я.

– Ну, у нас же брачное агентство, и одновременно мы свадьбы устраиваем.

– Вот мы как раз по поводу последних, – усмехнулся Макс, – пары нам не нужны, мы жених и невеста.

– Что ж, ещё лучше, – заулыбалась девица, – Яков Николаевич, к вам пара по поводу свадьбы, – сказала она в телефонную трубку, и кивнула нам, – проходите.

Пресловутый Яков Николаевич оказался полноватым мужчиной, уже начинающий лысеть. Он усадил нас на стоящий напротив стола диван, и воскликнул:

– Значит, свадьба?

– Да, – кивнули мы.

– Замечательно, мы всё организуем по высшему разряду.

– Лучше, если не очень пышно, – заикнулась было я, но Максим меня оборвал:

– У меня такое ощущение, что ты лучше сбегала бы в ЗАГС в костюмчике, и всё. Никакого торжества.

– Да, – вздохнула я, – пожалуй, этого я и хочу.

– Но почему? – воскликнул Яков Николаевич, – свадьба – это такой важный момент в жизни.

– У меня это уже четвёртое замужество, – вздохнула я, – у меня о них хороших чувств не осталось, и такого, как было, не хочется.

– Я тебя понимаю, солнышко, – улыбнулся Максим, – но что мы детям скажем? Нужно, чтобы память осталась.

– Да, пожалуй, – вяло согласилась я.

– Замечательно, – воскликнул Яков Николаевич, – тогда мы сейчас выберем свадебное платье, и костюм, – Леночка, – сказал в громкую связь в телефоне, – принесите нам каталоги одежды для брачующихся.

И мы стали просматривать каталоги.

– Кстати, вам очень пойдёт белое платье, – сказал Яков

Николаевич.

– Белое я точно не хочу, – покачала я головой.

– Вика! – возмутился Макс.

– Ну, что опять не так? Белое я не одену! Белое надевают на

невинных девушек, а я свою невинность потеряла восемь лет назад.

– По-моему, в наше время это никого не волнует, – улыбнулся Яков Николаевич.

– А меня волнует, – покачала я головой, – мне нравится вот это, персиковое.

– Неплохой выбор, – одобрил меня хозяин заведения, – у нас личные портнихи, у нас есть образец, у вас какой размер?

– Сорок четвёртый.

– У нас сорок пятый, сейчас померяете его, наши портнихи его подошьют, и вы увидите, как оно на вас смотреться будет.

Надо же, какой сервис, думала я, идя по коридору, и постучалась в нужную дверь.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, заходите, – кивнула портниха, – вы платье мерить?

– Да, – кивнула я.

Платье смотрелось на мне замечательно, оно было без всяких бретелек, обтягивающее чуть ниже бедра, а дальше шло пышной юбкой, ну, не совсем пышной, колоколом. К платью прилагались перчатки, и изящная, прозрачная шляпка с бантом.

– Фату точно не хотите? – спросила портниха.

– Точно, – кивнула я

Вернулась я, чрезвычайно довольная, и застала Максима за тем же занятием, что и оставила.

– Умоляю вас, отговорите его от синего костюма, – воскликнул Яков Николаевич, – ему это совершенно не идёт.

– Синий? Ты спятил? – налетела я на Макса, – ты будешь похож на прокурора.

– Сейчас в моде чёрный, – вклинился хозяин конторы, – и красной рубашкой будет эффектно.

– Да он будет на цыгана похож, – скривилась я, – по-моему, лучше всего белый костюм, со светлой рубашкой.

И он померил то, что я предложила, и оказалась права.

Светлый костюм шёл Максиму невероятно, и со светлыми

волосами вовсе не сливался, а был удивительно гармоничен.

После конторы Максу позвонили из отделения и вызвали на

очередной труп, я, конечно, немного расстроилась, хотелось

всё-таки провести время с любимым.

– Я скоро, – сказал Макс, впрыгнул в машину и уехал, а я пошла в ближайший торговый центр.

Купила красивое, серебристое платье, ещё кипу вещей, а потом зашла в отдел в нижнем бельём, где приобрела пару ночных рубашек, до неприличия коротких, и вышла оттуда.

– Ой, Вика, ты? – услышала я, и обернулась.

Передо мной стояла женщина лет тридцати, а то и больше, и я на всякий случай кивнула, лихорадочно пытаясь сообразить, кто передо мной.

– Не узнаёшь, что ли? – воскликнула она, – я Алена Беленькая.

– Ленка? – сообразила я, – Боже мой! Сколько лет, сколько зим! Мы с тобой так давно не виделись. Ну, ты как?

– Да никак, – пожала она плечами, и только тут я увидела, как она бедно одета.

Лёгкая, коротенькая куртёнка на рыбьем меху, у сапог подмётки отлетают, а уж шапка чего стоит!

– Как здесь всё дорого, – сказала она, жадно разглядывая мою белую, песцовую шубку, и бриллианты, поблескивающие в ушах.

Мне даже неудобно стало, а ведь в то время, когда мы в школе учились, она очень хорошо жила.

Родители Аленки были дипломатами, а она ходила, задрав нос, и никого вокруг не замечала.

Из девчонок, я имею в виду, и всё время говорила, что после школы в МГИМО поступит, тоже станет дипломатом, и замуж за дипломата выйдет. Девчонки фыркали, а мальчишки за ней бегали.

Особой щепетильностью она тоже не отличалась, и, ничтоже

сумняшеся, отбила парня у своей единственной подруги.

Раздеваясь в школьной раздевалке, я услышала всхлипывания, и нашла Ритку, сидящую на подоконнике, и заливающуюся слезами. На вопрос, что случилось, Рита сказала, что Алена отбила её любимого, и сегодня они идут в кино.

Ох, как я обозлилась, ни в сказке сказать, ни пером описать.

Хороша подружка!

И я, тем же вечером, вырядившись, как последняя, простите за

выражения, проститутка, под присмотром Артема, чтобы на меня в таком виде кто не напал, пошла вслед за ними в кино,

а потом в кафе, и отбила Всеволода у Алены.

На следующий день, в школе, она кинулась на меня с кулаками, и мы со вкусом подрались. Учителя еле нас растащили, вызвали родителей, и прочихвостили так, что, ей – Богу, надолго запомнилось.

Я потом рассказала ребятам причину нашей драки, и мы устроили Аленке тёмную, только уже втайне от педагогов.

И вот теперь эта воображала, отбивающая парней у подруг просто так, ради спортивного интереса, стоит передо мной, опустив глазки в пол.

От прежней заносчивой девицы не осталось и следа, теперь передо мной стояла изрядно побитая жизнью женщина, правда, до сих пор красивая, но изрядно постаревшая.

– Господи! Что с тобой случилось, Ленок? – протянула я, разглядывая её.

– Да со мной вроде всё в порядке, – пожала плечами Аленка, – только замуж вышла не за дипломата, а за электрика, и родила пятерых детей.

– Ты спятила? – возмутилась я, – судя по твоей одежде, тебе бы одного прокормить бы, уж извини за резкость.

– Сколько Бог дал, столько и родила, – пожала она плечами.

– Ленка, что с тобой?

– Со мной? Вроде всё порядке.

– Пойдём, внизу кафе есть, поговорим, – я потянула её вниз.

– Там дорого.

– Я угощаю, – я закинула в машину пакеты, и мы пристроились в кафе.

Я заказала кофе – глясе, сок, пирожные, и стала расспрашивать.

После школы Алена, как и говорила, поступила в МГИМО, родители нашли ей жениха, дипломата, и начиналось всё хорошо, но...

Родители Аленки отправились в круиз по Африке, где подхватили лихорадку Эбола, и от неё умерли.

Алена не могла в это поверить, но ещё хуже ей стало, когда она поняла, что осталась без гроша в кармане.

Огромная квартира на Тверской, дача, всё оказалось казённым,

и Алена на это право не имела, ей осталась только квартира

бабушки, однокомнатная. Туда Алена и переселилась, после того, как её вытолкали из прежней квартиры.

Жених, который после смерти родителей девушки, понял, что

брак с Аленой не такая уж и выгодная партия, быстро исчез с её горизонта, и через год женился на дочери какого-то ювелира.

А Алена медленно скатывалась в пропасть. Платить за обучение в престижном университете ей было нечем, ведь её держали там только благодаря её отцу, у неё же не было ни малейшего призвания к учёбе.

И из МГИМО она быстро вылетела, долго не могла найти работу, и стала продавать то, что её родители копили долгие годы, картины, но, когда дело дошло до драгоценностей и посуды, она охолонула.

Ну, продаст она всё это, а, когда всё кончится, что делать?

И она пошла работать на завод, зарплата была копеечная, но там она познакомилась со Славой, молодым электриком, и решила ковать железо, пока горячо.

Через два месяца они сыграли свадьбу, Алена удочерила

трёх дочек, и родила двух сыновей, жизнь текла потихоньку, драгоценности, некогда скопленные родителями Алены, у них украли.

Беленькую чуть инфаркт не хватил, когда они пришли с работы, и застали в квартире разгром. Фарфора не было, серебряной посуды, и драгоценностей тоже.

Они хотели купить более приличное жильё, продав драгоценности. У Славы была двушка, у Алены однокомнатная, и, доплатив, они хотели купить комнаты четыре, продажа драгоценностей как раз решила бы дело, и теперь они сели на мель.

– Странная штука – жизнь, – говорила сейчас Алена, – не предполагала я, что так будет.

– Я не понимаю, зачем детей удочерили? – воскликнула я, – вам бы самим как-нибудь прожить, а тут целая орава.

– Это Слава захотел, а я послушная жена, – воскликнула Аленка.

Я за голову схватилось, а Аленку несло дальше.

Теперь она стала жаловаться, с девчонками она не справляется,

им уже по шестнадцать, они их удочерили, когда им было по

семь лет.

Названные сёстры готовы друг другу глотки перегрызть из-за

любой новой тряпки, купленной родителями. А недавно

старшую, Полину, она, Алена застала у подъезда с сигаретой, и пришла в неописуемую ярость. Надавала девчонке по щекам, та в долгу не осталась, наорала на мать, и убежала.

Правда, отец ей потом всыпал, но она, похоже, только больше обозлилась.

Я рассеянно смотрела на улицу, где в это время зарядил дождь, и думала о превратностях судьбы.

Свои собственные проблемы, по сравнению с проблемами Аленки, отошли на задний план.

– Эй, ты что, не слушаешь? – воскликнула Алена.

– А, что? – вернулась я на грешную землю.

– Умоляю, помоги, – воскликнула Алена.

– В чём помочь?

– Ты что, ничего не слышала? – возмутилась бывшая одноклассница.

– Не расслышала. Так что ты там говорила?

Алена насупилась, но всё-таки повторила.

Не так давно она устроилась работать на кладбище. Работёнка непыльная, на окраине Москвы, но кладбище это частное, и похоронить на нём стоит недёшево.

Кладбище это разделено по социальному слою; в одной части хоронят крутых, а в другой простой люд, и цены соответствующие. И Аленка устроилась уборщицей в административное помещение.

– А чего? – тараторила она сейчас, – работёнка непыльная, я потом переодеваюсь в лохмотья, и шарюсь по могилам. Эти богатые такие вкусности оставляют. Девчонок же надо чем-то побаловать, – она выпила из чашки остатки кофе, а у меня уже начинало тошнить.

По могилам шариться! Боже мой! До чего же она дошла!

– И тут такое дело, – зашептала Аленка, понизив голос, – у меня появилась возможность не хило заработать. Помоги мне, у тебя же есть связи, я с тобой поделюсь.

– Не надо со мной ничем делиться, – поспешила я откреститься, – в чём дело, говори по существу.

– Значит, так...

Однажды, когда она в очередной раз убирала возле кабинета директора, то услышала из-за двери скандал.

Аленка ещё в школе была любопытной сверх всякой меры, и,

пожалуй, только это качество за годы не потерпело каких-либо кардинальных изменений. И она, как всегда, навострила уши.

– Да вы понимаете, о чём просите? – вопрошал директор кладбища, – у меня нет на это разрешения.

– Ну... давайте как-нибудь обойдём эту законность.

– Покойный ясно написал в завещании, что должен быть похоронен здесь. Это дворянское кладбище, вернее, было им когда-то... Короче, не могу я дать разрешение, и всё тут, я на это права не имею, а соответствующие инстанции вам разрешения не дадут.

– Я потому к вам и обратилась, – воскликнул нервный, женский голос, – давайте набьём гроб кирпичами, и дело с концом.

– Вы спятили? Даже не выдумывайте. Это противозаконно.

– Да чёрт бы вас взял! – вспылила женщина, – законник нашёлся! – вылетела из кабинета, села в машину, и уехала.

А, когда Алена возвращалась домой, и вышла с территории кладбища, перед ней затормозила серебристая « Тойота », стекло опустилось, и оттуда выглянула давешняя блондинка, которая приходила к директору кладбища.

– Здравствуйте, – сказала она, оглядывая Алену, – вы, как я поняла, здесь работаете?

– Да, – кивнула моя бывшая одноклассница.

– Замечательно, – кивнула девушка, – меня зовут Виктория, сядьте, пожалуйста, в машину, мне очень нужно поговорить с вами.

Алена забралась в машину, и Виктория начала свой рассказ.

Она родилась, и выросла в Нью – Йорке, её бабушка и дед покинули Россию ещё двадцатых годах двадцатого века, там, в эмиграции, у них родились дети, и, наконец, внуки.

Виктория как раз и была этой самой внучкой.

Будучи девочкой пытливой, она сызмальства увлекалась историей, а, когда выросла, пошла учиться на археолога, и попутно изучала историю.

А, поскольку она была американкой русского происхождения, то живо заинтересовалась историей страны своих предков, а потом ей в голову пришла идея составить генеалогическое

древо.

Она приехала в Россию, перелопатила прорву бумаг, и

обнаружила, что её предки были далеко не последними

людьми. Вообщем, выяснилось, что Виктория потомок какого-то барона.

Девушка решила сходить на могилу своего много раз пра – дедушки. И что же она там застала?

Саму могилу она еле отыскала, надписи на ней уже давно стёрлись, нашла она последнее пристанище своего родственника только благодаря оказии.

Одна старушка сохранила старые бумаги, а на них была указана могила, где похоронен барон. Кто, и зачем сделал эту карту, осталось покрыто мраком неизвестности, но всё равно, спасибо ему, ибо без этой карты и отыскать не было бы возможности могилу.

Могила оказалась невероятно запущенной, в старой части кладбища находилась. Сначала Виктория решила поставить новый памятник, а потом, посоветовавшись с родителями, они решили эксгумировать тело, и перевезти в Америку, к себе поближе.

И вот тут она натолкнулась на трудности. Разрешения на эксгумацию ей давать не хотят, а директор кладбища, которому она за хорошие деньги предложила раскопать могилу, и заменить гроб с телом родственника на идентичный гроб, только с кирпичами, послал её на три небезызвестные буквы.

– Помогите мне, – жалобно попросила Виктория, – у вас наверняка есть ключи от ворот кладбища. Мне бы только пробраться туда, выкопать родственника, и увезти его.

И Аленка – обалдеть можно! – согласилась на эту авантюру.

– По – моему, ты спятила, – воскликнула я.

– Да эта Виктория предлагает мне пятьдесят тысяч долларов, а нам нужна как раз такая сумма. Она богатая.

– Ты спятила! – упрямо повторила я.

– Викусь, помоги мне! – взмолилась Алена, – у нас проблемка вышла.

– Какая проблемка? – сухо спросила я, подозвала официантку, и заказала ещё по чашке каппучино.

– Как нам вывезти гроб?

– Откуда мне знать? – сердито дёрнула я плечом, всем своим видом показывая, что не одобряю сию идею.

– Вот я и думала, а тут ты. Мне тебя само провидение послало.

– Причём тут я? – подняла я брови.

– У тебя муж богатый, ты сама говорила на встрече выпускников, и самолёт у него личный.

– О нет! – застонала я, – только не говори, что хочешь попросить частный самолёт, чтобы перевезти гроб!

– Именно это я и хочу сказать.

– С Димой я развелась, – мрачно доложила я, – и просить у него теперь ничего не буду. Особенно в свете последних событий.

– Каких событий? – заинтересовалась Аленка, и рассказала ей о своём прошлом деле, об Артеме, об истории с Димой, ну, и о последних событиях.

– Насыщенная у тебя жизнь, – пробормотала Алена, – торговец наркотой, подумать только!

– Да, и просить я у него ничего не буду, – упрямо заявила я.

– Вика, я прошу тебя.

– Алена, отстань от меня! – рубанула я с плеча, и, заметив, что её голубые глаза наливаются слезами, вздохнула, – что же твоя заказчица просто не наймёт самолёт?

– Да? А досмотр? Частный самолёт, и тем более, такого человека, как твой бывший муж, не будут проверять. Пойми ты.

– Да, я-то понимаю, только Дима от меня потом не отвяжется.

– Ну, помоги, ну, пожалуйста, – захныкала Аленка, и я решилась.

– Чёрт с тобой! Попробую поговорить с ним, но пусть твоя Виктория ему заплатит на транспортировку, а то он потом с меня не слезет.

– Конечно, конечно, – закивала Алена.

Если бы я знала, чем всё это кончиться, лучше бы голову в пасть тигру положила, на северный полюс уехала бы.

К Диме я приехала, уже настроившись на категоричный отказ, секретарша смерила меня недовольным взглядом, и холодно заявила:

– Дмитрий Глебович занят.

– Когда освободится? – задала я вопрос в лоб.

– Слушайте, чего вы его достаёте? – зло воскликнула

секретарша, и я поняла, что эта мамзель классическая

секретутка, а именно, любовница моего бывшенького.

– Послушай, дорогуша, – наклонилась я над столом, – если ты думаешь, что сумеешь завлечь его, то глубоко сомневаешься.

– А с чего вы взяли?...

– По твоей надутой роже вижу, – фыркнула я.

– А чего вы злитесь? – пропела эта дурочка, тряхнув копной светлых волос, наверняка, перманентных, – вас-то он бросил, а спит со мной.

– С секретутками всегда спят, – усмехнулась я.

– Не хамите! Думаете, самая умная?

– Могу и тебе капельку ума дать, – сладко улыбнулась я, заметив на столе баночку с чернилами, – знаешь, с мелированными волосами ты больше сойдёшь за умную, – схватила со стола баночку, и вылила её содержимое этой идиотке на голову.

Синяя жидкость потекла по светлым волосам, а девица завизжала, как кошка, которой в двери хвост прищемили.

– Что здесь происходит? – появился на пороге своего кабинета Дима, – Ева, что ты вытворяешь?

– Она мне на голову чернила вылила! – вскрикнула девица.

– Лариса, захлопни рот! – рявкнул Дима, и обратил своё внимание на меня, – у тебя не все дома?

– Отчего же? – прищурилась я, – мне нужна твоя помощь. Только не вздумай меня опять похитить.

– А вот и вздумаю, – буркнул он, – похищу накануне свадьбы.

– Попробуй, сядешь.

– Отделаюсь, как всегда, лёгким испугом. Ева, до чего ты меня довела.

– Сам виноват, – огрызнулась я.

– Но ты всё-таки зачем-то пришла ко мне, даже после этой истории.

– Мне нужна помощь.

– Какого рода?

– Мне нужны трое ребят спортивной комплекции...

– Ева! – ошарашено произнёс Дима, – твой жених что, плохо выполняет свою основную функцию, решила себе три тренажёра приобрести? А бывший муж в качестве тренажёра

не сгодится?

– По этой части Макс тебе и в подмётки не годится, – рявкнула

я, кривя душой, и покраснела, – а трое ребят мне нужны, чтобы нести гроб...

– Кто-то умер?

– Нет, мы с подругой хотим старую могилу раскопать, и вынуть гроб... – последние мои слова потонули в истерическом визге милейшей Ларисы, которая не замедлила свалиться в обморок.

Дима хмыкнул, вынул из кармана платок, и стал махать им около лица своей секретарши.

– От тебя всего ожидать можно! – заявил он с упрёком, и, вроде бы, с восхищением, – но такое!

– А что тут такого? – пожала я плечами, – подумаешь, решили одного барона вырыть.

– Спасибо, что не Петра Великого, – буркнул Дима.

– Могу и Наполеона вырыть.

– Ты можешь, но с французским императором неувязочка выйдет, он уже вырыт, лежит себе в Доме Инвалидов в Париже, в мрамор засунутый.

– Отстань от императора, – буркнула я раздражённо, – и оставь в покое свой тренажёр, сама придёт в чувство.

– А ты грубая.

– Уж какая есть, у тебя учусь. Короче, мне нужен твой самолёт, и трое ребят.

– Вы спятили!

– Дима!

– Но, послушай, – видя, что милейшая Ларочка пришла в себя, он оставил её в покое, – ты понимаешь, о чём просишь? А ну, идём в кабинет, – он затащил меня в кабинет и усадил на широкий, кожаный диван.

– Дим...

– Зачем тебе гроб выкапывать? – задал он вопрос, и я поняла, что он не отцепится, и пальцем не пошевелит, пока не узнает, за каким чёртом мне всё это понадобилось.

Что делать, пришлось признаться.

– Это незаконно! – воскликнул он.

– Кто бы говорил о законности! – фыркнула я.

– Ладно, помогу, но ты мне будешь должна...

– Виктория тебе заплатит, – перебила я его.

– Я не о деньгах, – ухмыльнулся он, – я мог бы и отказаться, – и

положил руку мне на колено.

– Лапы убери! – взвилась я, – как тебе только наглости хватает!

– Ну, ладно, ладно, – буркнул он.

Я приметы я категорически не верю, но на дело мы пошли в пятницу тринадцатого числа, в чёрную луну, и мне это очень не понравилось.

Свою блестящую « Мазератти » я оставила дома, а сама поехала на Аськином « Мерседесе », чёрном, как ночь.

К старой части кладбища пришлось ехать кругами, а дорога оставляла желать лучшего. Подпрыгивая на ухабах, роняя пепел себе на колготки, я, плюясь, и чертыхаясь, доехала-таки до места назначения.

Максима я в нашу авантюру не посвятила, и выбраться из его объятий смогла лишь во втором часу ночи, когда он, наконец, уснул.

Со смехом я вспоминала лицо Аськи, моей сестры, когда я ночью постучалась в окно, влезши на дерево.

– Я что, перебрала вина за ужином? – спросила она, протирая глаза, – вроде, немного выпила.

– Ничего ты не перебрала, – воскликнула я, – давай ключи от своей машины, утром верну.

– С тобой спятить можно! – воскликнула сестрица, и дала мне ключи.

Я ловко спрыгнула с дерева, и поехала на кладбище.

Дима был уже на месте, сзади маячил второй джип, с тремя охранниками внушительного типа, к нам тут же подбежала Аленка, а с ней девушка, примерно моя ровесница, с длинными светлыми волосами.

Охранники Димы стали копать могилу, а я прислонилась к ограде, и сложила руки на груди, одной рукой держа фонарь.

В конце концов, могилу раскопали, и один из охранников спрыгнул вниз. Тут же раздался звук, будто что-то треснуло.

– Эй, вы там поосторожнее, – воскликнула Виктория, – не надо косточки моего прадедушки ломать.

– А кто ломает? – прохрипел охранник, – можно подумать, я специально. Гроб уже старый, весь прогнил.

– А разве гробы гниют? – задумалась я.

– Н-да, варвары мы с вами, – прогудел снизу Димин

секьюрити, – держите кладезь ума своего дедушки, – с этими

словами он выкинул наверх череп.

– Что вы вытворяете? – возмутилась Виктория, – вытаскивайте гроб, а не кости.

– Не получится, – ответил охранник, – мешок дайте, я сейчас покидаю в него косточки, и отдам вам. Если мы домовину поднимем, она в руках развалится.

– Мне гроб нужен, – упрямилась Виктория.

– Слушайте, – приподнялся на руках охранник, – ну, на кой чёрт вам старая домовина? Положите дедулю в новую.

– А тряпка истлела?

– Какая тряпка?

– На которой кости лежат. Не на дерево же его положили, – нервно воскликнула Виктория, а я удивлённо на неё взглянула.

Её, похоже, больше волнует гроб, а не его содержимое.

– Ну, допустим, есть, и чего дальше?

– Оторвите с тряпкой, и положите в мешок, – велела девушка.

Обалдеть можно!

– Держите свой мешок, – вылез из могилы охранник, и швырнул кости на траву, – ну, чего, закапывать?

– Закапывай, – кивнул ему Дима, а Виктория схватила мешок.

И в этот момент раздался чей-то голос.

– Стоять! Ни с места! Вы чего тут вытворяете? – я осветила фигуру, и увидела пожилого человека с ружьём в руках.

– Что ж вы делаете? – воскликнул он, – Христа на вас нет!

Могилу раскапывают! А ну, верните косточки на место, – и в этот момент раздался выстрел.

Это один из охранников Димы проявил бдительность, и метким выстрелом убил старика.

– Вы совсем спятили? – заорала я, – вы же его убили! – и Дима ловко зажал мне рот.

– Давай, всю округу оповести, – прошипел он, – быстро сваливаем, а то нам крышка.

Едва он сказал он это, откуда-то со стороны дороги раздались выстрелы.

– Это ещё что такое? – перепугалась Аленка, бросаясь куда-то в сторону, Виктория за ней, выстрелы меж тем продолжались, два охранника моего бывшего мужа повалились на землю без признаков жизни.

Дима потащил меня куда-то в сторону, вдруг споткнулся после

очередного выстрела, и упал на колени.

– Что с тобой? – испугалась я.

– Чёрт, плечо, – воскликнул он, – кажется, ранили. Твоя машина далеко? – он встал с земли.

Идти он мог, и мы быстро добрались до машины, я повернула на ключ, и со всей силы вдавила тонкой шпилькой в педаль.

Мой дом был погружён в темноту, я остановила машину, помогла Диме выбраться, и повела через чёрный ход на кухню.

– Тебе в больницу надо, – сказала я.

– Ни за что! – воскликнул он, – огнестрельное ранение, медики тут же милицию вызовут, и придётся объяснять, как мы оказались на кладбище, зачем разрывали могилу... А тут ещё труп старика, я думаю, сторожа. У моих охранников вместо мозгов опилки, сначала стреляют, а потом выясняют личность человека.

Тут я вспомнила о другом представителе родной милиции, спокойно спящем у меня в спальне, о чём и доложила Диме, уж Максу совсем ни к чему знать о нашем ночном приключении.

– Жалко, – протянул Дима, – мы могли бы бурную ночь провести.

– Ты в таком состоянии ещё умудряешься и о сексе думать! – рассердилась я.

– Притча во языцех у всех представителей мужского пола, – пояснил этот нахал.

– Да пошёл ты! – вскрикнула я, – сейчас выставлю за дверь, и сам решай свои проблемы.

– Твою мать! – воскликнул Дима, и с грохотом повалился на пол, увлекая и меня.

Тут же в кухне зажёгся свет, и я увидела в дверях Максима, в джинсах, по пояс голого.

– Что тут происходит? – ошарашено спросил он.