Текст книги "Фальшивое счастье глупой ослицы (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Кстати, о преступниках, Анжела Евгеньевна схлопотала двадцать пять лет колонии строгого режима, а Михайловцев сбежал.

В тот момент, когда суд дал ему пожизненное, и конвойный открыл дверцу, он огрел конвойного по голове, выхватил у него оружие, схватил одну из девушек в зале, и вылетел вон.

Его не нашли, а Полина получила пять лет заключения, и отправилась в места не столь отдалённые, но спустя какое-то время сбежала.

По агентурным данным, она вместе с Михайловцевым покинула страну, и последний раз их следы были обнаружены в Токио.

Там они и затерялись.

А я навестила Алену в больнице. Она не обрадовалась моему визиту, и тут же нахмурилась, едва я оказалась на пороге

палаты.

– Чего тебе надо? – довольно грубо спросила она.

– Да вот, решила тебя навестить, – я уселась на стул около её кровати, – и заодно спросить, тебе ещё не надоело злобиться? Ты вообще понимаешь, что ты сядешь?

– Я об одном только жалею, – процедила Алена, – что не прихлопнула тебя. Я тебя ненавижу! Ты мне всю жизнь разрушила!

– Да что я тебе сделала? – недоумевала я, – ты мне объясни, чем я тебе так насолила?

– А то ты не знаешь? – прищурила голубые глаза Алена, – хотя,

что я говорю, конечно же, ты ничего не знаешь. Ты не знаешь, во что вылилась твоя выходка.

– Какая моя выходка? – опешила я.

– Зачем ты украла этот перстень? – со слезами в голосе спросила она.

– Да ты что? – воскликнула я, – я ничего не брала? Чего ты

опять воду в ступе мутишь? И все говорили, что это сделала ты.

– Ничего я не брала, – вскрикнула Алена, – и я точно знаю, что это была ты. Тебя Карина Малышева видела, как ты кольцо воровала.

– Да не брала я ничего, – всплеснула я руками, – я не знаю, что там Карина увидела, но я дико удивлена.

– Да? – оскалилась Алена, – ты дико удивлена? А я была просто в шоке, когда она мне рассказала. Ты ведь в тот день была в красной курточке и джинсах? Она точно видела тебя, у тебя на голове был капюшон.

– Этого не может быть, – покачала я головой, – если бы был жив Артем, он бы подтвердил, что это не так. Мы всегда были вместе.

– Что случилось с Артемом? – спросила Алена.

– Его убили, – вздохнула я.

– Хоть один приятный момент, – хмыкнула она, откидывая назад светлые волосы.

– Не будь такой злой, – прошептала я, – я тебе ничего не

сделала, и перстень тот я не брала.

– И прекрати врать, – со злостью воскликнула она, – ты хочешь

знать, от чего на самом деле погибли мои родители? Они

попали в автокатастрофу!

У меня челюсть с салазок соскочила, когда она стала рассказывать. Я и предположить не могла, во что всё выльется.

Родители Алены не могли поверить, что их дочь способна на воровство. Они постоянно пытались с ней поговорить, достучаться до её разума, как они считали, но Алена не могла оправдаться перед ними. У неё не было доказательств своей невиновности, одни только слова, да горькие слёзы.

А тут ещё Рита Мартьянова, она потом сказала в классе, что видела Алену в ломбарде. Этот слух тут же дошёл до

родителей Алены, и они тут же набросились на дочь с вопросами и упрёками.

– Да не брала я ничего, – в отчаянии восклицала Алена, пытаясь им хоть что-то доказать.

– Что ты делала в ломбарде? – спрашивал отец, – и не смей

отпираться, тебя там видели.

Алена лишь заплакала, а родители продолжали давить на неё.

– Ты маленькая дрянь! – закричал на неё отец, – как ты посмела? Да как ты вообще могла на такое пойти? У тебя полно украшений, мы тебе на каждый день рождения и на другие праздники с украшения дарим? Чего тебе ещё надо? Острых ощущений не достаёт? Заелась? – с этими словами он отвесил дочери звонкую пощёчину.

– Папа, я ни в чём не виновата! – закричала Алена, и получила ещё одну затрещину.

В конец обозлившись, Павел Владимирович решил заняться расследованием, и первым делом отправился в ломбард. Он решил вернуть учительнице кольцо, которое, как он думал, украла Алена, и заодно выяснить, действительно ли виновна его дочь.

И он выяснил. Женщина в ломбарде сказала, что действительно приходила молодая девушка, светловолосая, и по фотографии она опознала Алену. Та же одежда, и те же волосы, только лица она не видела, опознала только по одежде и по волосам. На Алене были чёрные очки.

Ох, как рассердился Павел Владимирович, ни сказать, ни высказать. Но, когда он сказал, что хочет выкупить кольцо, женщина покачала головой.

– Так она его не сдавала, – пояснила она, – мы не принимаем камни, берём как лом, и она ушла. Если вы хотите выкупить кольцо, то поговорите вон с тем парнем. Он постоянно тут ошивается, и прогнать его не можем. С какой-то рекламой стоит. Только он барыга, мы уже давно догадались. Он перехватывает у нас клиентов, надоел, как не знаю кто. Только он берёт за настоящую стоимость, и только что-нибудь эдакое. Ему простой лом не нужен, видимо, он с какими-то коллекционерами связан.

Павел Владимирович тут же бросился к этому парню, тот сначала вообще ни о чём говорить не хотел.

Однако, Павел Владимирович тоже не промах, он что-то выяснил про него, и припёр к стенке. Парню ничего не оставалось, кроме как расколоться, дипломат бросился к коллекционеру. Но тот ответил, что тот уже продал кольцо. Какой-то меценат чуть ли не из зубов его у него вынул, ему

до такой степени понравилась старинная вещица.

Не буду вас утомлять, скажу только, что побегал господин Беленький здорово, пока, в конце концов, не вышел на кольцо. Кольцо это оказалось аж в ЮАР, и родители Алены рванули туда.

Но они опоздали, кто-то перед ними уже купил кольцо. Бывший владелец кольца сказал, что те, кто его купил, уехали пятнадцать минут назад, и Беленькие кинулись им вдогонку.

Но они не догнали их...

Тот, кто никогда не ездил по африканским дорогам, не знает, что это такое. Езда по серпантину – это аттракцион для особо смелых. До сих пор не забуду, как мы с Димкой ехали в Алжире как раз по серпантину. Хоть он и ехал очень медленно, буквально полз, как черепаха в солнечный день, но всё равно, у меня внутри всё переворачивалось.

Думаю, вы уже догадались, что произошло с родителями Алены. Они упали с высокого обрыва, поскольку ехали слишком быстро по серпантину.

Алена не хотела бередить прошлое, и потому рассказала всем, что Павел Владимирович и Аглая Михайловна умерли от лихорадки Эбола. Соврать ей предложил коллега её родителей, который всё знал.

– Ты ведь понимаешь, какое к тебе будет отношение, если ты,

скажем, на работу будешь устраиваться, когда узнают о твоём поступке? Воровка, да ещё родителей в могилу свела.

– Да не виновата я, – заплакала Алена, – я не брала это чёртово кольцо!

– Не виноватая я, он сам пришёл, – хохотнул этот коллега, – ты эти сказки, дорогуша, кому-нибудь другому рассказывай. Мне Павел всё рассказал, у него были доказательства, что ты кольцо украла.

– Это, какие же доказательства у него были? – вскрикнула Алена.

– Да тебя опознала и продавщица в ломбарде, и тот барыга.

– Этого не может быть! – упрямо покачала головой Алена.

– Это ещё почему же?

– Потому что меня там не было!

– Всё! Хватит! Мне надоело с тобой препираться, да и разговаривать мне с тобой противно. Лучше выдумай какую-нибудь байку, дай мой номер телефона я, в случае чего,

подтвержу.

И она всем рассказала, что её родители подхватили в ЮАР тропическую болезнь. Все в эту чушь поверили, и лишних вопросов не задавали.

– О, боже мой! – прошептала я сдавленно, – но я ни в чём не виновата! Я тебе клянусь! Я не брала перстень!

– Но кто его взял? – всхлипнула Алена.

– Я не знаю, – покачала я головой, и отрешённо посмотрела в окно. С неба тихо падали снежинки, и я никак не могла решить последний ребус.

Кто же взял кольцо?

Ритка Мартьянова видела Алену в ломбарде, а Карина Малышева меня, как я якобы кольцо воровала.

Неожиданно в памяти всплыло воспоминание. Вот, выпускной вечер по окончанию школы, все нарядно одетые, и вдруг появляется Ритка Мартьянова.

Все от изумления даже рты открыли, когда увидели её.

На ней было совершенно потрясающее платье, узкое, длинное, цвета изумруда. Было от чего обомлеть, ведь Ритка происходила из социальных низов. Её родители алкоголики, а она сама вечно в обносках ходила. Правда, когда она подросла, она стала подрабатывать, и одевалась вполне

прилично.

Но то платье, что было на ней в выпускной вечер, было ей просто не по карману. Она бы ни за что на такое не заработала.

– Какое красивое платье, – сказала я ей, а на языке вертелся вопрос: откуда она взяла на него деньги?

А она словно мысли мои прочитала, тут же улыбнулась, и сказала:

– Ты не поверишь, что со мной приключилось. Мне дальняя родственница наследство оставила, и я теперь в институт поступаю, как и мечтала, в иняз.

– Вот это да, – воскликнула я, – тебе очень повезло.

– И не говори, – счастливо засмеялась Рита.

Откуда она взяла деньги на платье? Откуда она взяла деньги на учёбу в инязе? До меня только сейчас дошло, что Ритка ведь круглая сирота. Она воспитывалась в детском доме, а потом её взяла к себе супружеская пара. Они постепенно

спились, так уж получилось.

Кто мог оставить Рите наследство? Конечно, можно предположить, что она действительно нашла какую-то родственницу, но мне в это верится с трудом.

Только сейчас я задумалась над этим фактом, раньше мне это и в голову не приходило.

Ведь именно Рита сказала, что видела Алену в ломбарде.

Нет, я должна всё проверить.

– Извини, но я спешу, – сказала я Алене, – кажется, скоро я могу дать ответ на вопрос, кто взял этот злополучный перстень.

– Ты о чём-то догадалась? – воскликнула Алена.

– Это только догадки, – вздохнула я, вставая с места, и тут же покачнулась.

– Ой, тебе нехорошо? – тут же воскликнула Алена.

– Всем нехорошо в интересном положении, – улыбнулась я.

– Ты беременна? – ахнула Алена.

– Да, – улыбнулась я, – ну, я побежала.

Через два дня я уже всё знала. Я сидела в своём любимом кафе, потягивала сок через соломинку, и ждала прихода Риты.

– Привет, – услышала я её звонкий голос, и повернула голову.

Всё такая же красивая, одетая в узчайшие брючки, сапоги почти до колена, и пушистую, белую, короткую шубку.

Она светилась весельем, тряхнула тёмно-каштановыми кудряшками, скинула с себя манто, и плюхнулась рядом со мной.

– Вика, сколько же мы не виделись? – воскликнула она, – я уж и не припомню. Ты почему-то и на вечер встречи выпускников не пришла. Анька Рагозина тогда сказала, что ты зазналась.

– Ей лишь бы языком чесать, – улыбнулась я, – меня тогда не было в Москве, в Париж с мужем летала, а узнала только по приезду.

– Как ты вообще? – спросила Рита, – как твои дела? А о чём ты

так срочно хотела со мной поговорить? – она в привычной манере закидала меня вопросами.

– Давай сначала о самом главном, – взяла я быка за рога, – скажи-ка мне, подруга дней моих суровых, кто тебе наследство оставил тогда? Когда мы школу заканчивали?

– Что это ты вдруг вспомнила? – Ритка даже в лице

изменилась.

– Ты мне ответь, – железным тоном сказала я, – хотя, я всё равно всё знаю. Просто я хотела донести до тебя, что из-за твоей выходки погибли люди. Ты так мстила Алене за Севу? Тебе показалось мало, что мы её поколотили? Решила отомстить по полной?

– Как ты узнала? – прошептала Рита, сравнявшись цветом лица со своим белым свитером.

– Ты действительно хочешь знать? – прищурилась я, закурила сигарету, и тут же затушила её. Не хватало только своего будущего малыша травить.

И я стала ей всё рассказывать. Когда я замолчала, на лице у Риты ни кровинки не было.

– Я не думала... я не предполагала... – прошептала она, глядя на меня совершенно безумным взглядом, – я не хотела...

– Ты хоть понимаешь, что ты совершила преступление? – спросила я.

– Я не хотела, – как попугай, повторила Рита, – я не хотела пакостничать Аленке, даже и не думала...

– Ясное дело, – фыркнула я, – знаешь, Рита, я в тебе разочаровалась.

– Не говори так! – вскрикнула Рита, и схватила меня за руки, -

я честный человек, и так поступила только потому, что хотела быть с любимым. А кольцо это я вернула.

– В смысле? – у меня глаза полезли на лоб.

– Я взяла его как бы в долг, – всхлипнула Рита, – а потом выкупила, и вернула Анастасии Марковне. Ты даже не представляешь, какое облегчение я почувствовала. А она от счастья плакала, и простила меня за мой некрасивый поступок.

– Но ты пыталась подставить меня и Аленку, – проблеяла я, пребывая в состоянии шока.

– Да не пыталась я никого подставлять, – воскликнула Рита, и пустилась в объяснения.

Мне все говорят, что я, как добрый знак, к чему не прикоснусь, кому не помогу, у тех всё всегда хорошо.

Так же получилось и со Всеволодом. Аленка отбила его у Риты, а потом я у неё, и вправила ему мозги.

Мы тогда сидели на скамейке, и я объясняла парню, что,

зачем, и почему.

– Да она мне и не нравится, – воскликнул вдруг Сева, – просто я подумал, что такая девушка может прийтись по вкусу маме.

– А что, твоя мама « розовая »? – прищурила я глаза, и Севка поперхнулся.

– Ты больная? – воскликнул он, – на всю голову? Моя мама нормальной ориентации.

– Да? – ехидно улыбнулась я, – тогда, причём тут её вкус? Ей же с ней не спать!

– Вика, как будто ты ничего не понимаешь, – воскликнул Всеволод, – не пытайся казаться глупее, тебе это не идёт. Мои родители доктора, работают в институте. Мы обеспеченная семья, а мне открыли частную стоматологическую клинику. Моя мама хочет, чтобы я женился на ровне. Я обожаю Ритку, она просто чудо. Боюсь, она теперь меня не простит.

– А ты ещё не пытался, – пожала я плечами, даже не предполагая, что он решится попросить у неё прощения, а потом руки и сердца.

Да, он сделал ей предложение, но опять вмешалась его маменька, и поставила вопрос ребром.

– Хорошо, – кивнула она, – так и быть, я согласна на беспородную невестку. Но она должна быть образованной. Поступай в институт, милочка, получи два высших

образования, и мы тебя примем.

– Но где же я деньги возьму на обучение? – воскликнула Рита.

– Это уже твоя проблема, – пожала плечами будущая свекровь, – только один маленький нюанс. Одно образование должно быть медицинское, а второе на твой вкус.

Милейшая Ираида Матвеевна потом предупредила сына, чтобы не вздумал ей давать денег. Скандал в семье получился грандиозный, неизвестно, во что бы всё это вылилось, но Рита вдруг заявила, что подала документы в иняз, и в медицинский институт на стоматологический факультет.

Всеволод очень изумился, и потихоньку припёр невесту к

стенке.

Пришлось ей всё ему рассказать. Впрочем, парень не удивился, он что-то подобное и предполагал, и был в курсе о краже в школе. Она сразу сказала ему, что через несколько лет, как встанет на ноги, она вернёт перстень преподавательнице.

Ну, и он её простил. Он понял её, хотя считал сей поступок

неблаговидным.

Она и не думала никого подставлять, и даже не предполагала, какая трагедия произошла из-за этого в семье Беленьких.

То, что она оделась, как Аленка, когда пошла сдавать перстень, а под меня косила, когда воровала кольцо, этим она хотела всех запутать.

Она прекрасно знала, где я в тот момент нахожусь, и у меня есть алиби. А насчёт Аленки, она думала, когда пустила слух, придёт милиция в ломбард, выяснит, что она там была, и устроят очную ставку. Продавщица тут же скажет, что голос не тот.

Она просто запутывала следствие!

Я даже не знала, как на это реагировать. Сидела, и тупо смотрела на Ритку.

– Ну, ты дала стране угля, – только и смогла произнести я.

– Мелкого, и много, – улыбнулась Ритка, – я не хотела, я не думала, что всё так будет. Я и не думала мстить Алене. Не за что просто было, ты вернула мне моё счастье. А на эту стерву мне было, да и сейчас мне на неё наплевать. Она была моей лучшей подружкой, и я думала, что наша дружба такая же, как и у вас с Зойкой. Но я ошибалась. Она оказалась последней дрянью, она не дорожила мной, она считала меня своим приложением. Эдакой рыбой-прилипалой при богатой девочке. А я и не думала к ней липнуть, я думала, что она хорошая, верная... как твоя Зойка. А оказалось иначе. Я не хотела.

– Всё, – решительно сказала я, – не хочу больше ничего слышать. Кто старое помянет, тому глаз вон. Боюсь, тебе придётся участвовать в суде.

– Поучаствую, – улыбнулась она.

Мы говорили несколько часов. Маргарита показала фотографии своих детей, у них с Всеволодом родилась двойня, мальчик и девочка. Я в свою очередь рассказала о своих злоключениях, о

неудачных браках, ну, и о беременности.

– Я рада за тебя, – воскликнула Рита.

А уж как я рада, что всё, наконец-то, закончилось.

Мне пришлось участвовать в суде, хотя, это уже не первый раз, как я оказываюсь в зале заседаний.

На свет божий вылилась вся грязь, Рита поведала всем о

своём поступке, а Алену чуть инфаркт не хватил.

Она думала, что её жестоко подставили, а выяснилось, что это просто стечение обстоятельств. Ритка больше всего на свете боялась, что правда выльется наружу, и заметала следы.

Рита попросила прощения у Алены, и мне обоих было жаль до слёз.

Ну, почему Павел Владимирович не довёл своё расследование до конца? Почему он не отвёл дочь в ломбард? Ведь все люди разные, и сразу стало бы ясно, что это не Алена.

Ему так хотелось видеть дочь преступницей?

На этот вопрос, я думаю, мы никогда не узнаем ответа.

А я думаю, что Павел Владимирович, человек вспыльчивый и упрямый, просто не подумал, что может иметь место подстава. Он грубый, начисто лишённый здравого смысла солдафон.

Он идёт напролом, и, если так сказали, значит, так оно и есть. Ему стало известно, что его дочь подозревают в краже, значит, она действительно это сделала.

Как он только дипломатом работал? Просто уму непостижимо!

Алене дали два года лишения свободы. На ней было

незаконное ношение оружия, и подстрел Димы. Да, это она попала в него на кладбище, хотя целилась в меня.

Она искренне раскаивалась, плакала, а после заседания, когда

уже был вынесен приговор, я подошла к ней.

– Ты ненавидишь меня, – тихо сказала она, – я чуть не убила тебя, и Димку твоего подстрелила.

– Я тебя понимаю, – кивнула я, – ты ведь любила своих родителей, ты мстила за них. Я жду тебя, начнёшь жизнь с чистого листа. Тебя ждёт место в моём ресторане.

– Какая же я дрянь, – заплакала Аленка, – а ты, Вика, самая лучшая на свете.

Я вышла на улицу, где в это время шёл дождь, подняла вверх лицо, и молча смотрела на серое небо.

В дожде есть что-то гипнотическое.

Ты, словно под гипнозом, наблюдаешь, как капли воды летят, как из небытия, и разбиваются о поверхность, как маятник часов...

Я стряхнула с себя это, и пошла к машине. И наконец-то всё закончилось!

Мне неприятно вспоминать об Анжеле Евгеньевне. Не скажу,

что я очень её любила, да что кривить душой, не любила, да ещё как, но, тем не менее, всё моё детство и юность прошло рядом с ней. Думаю, живой из тюрьмы она уже не выйдет.

Что ж, за что боролась, на то и напоролась.

А, что касается драгоценностей, то тут Дима показал себя во всей красе. Он купил всё богатство за символическую цену.

Анастасия Романовна женщина пожилая, ей много не нужно, и Дима пообещал, что будет содержать её до конца её дней. Купил ей домик в Неаполе, старушка обожает море, и домик как раз расположен на берегу моря, где она может заниматься самым любимым делом, выращиванием роз.

Вдобавок он купил ей « Порше » с открытым верхом, и положил на счёт солидную сумму.

Старушка вне себя от счастья, и, когда я зашла к ней, она, сияя, собирала вещи.

– Ой, Вика, – улыбнулась она, – как мне всё-таки повезло, твой

бывший муж замечательный человек. Я бы замучалась, пока продала хотя бы часть богатств, обязательно облапошили бы.

– Вас и так облапошили, – усмехнулась я.

– Глупости! – отмахнулась Анастасия Романовна, – мне много не надо, а Италия дивная страна, и к тому же там море. А так, деньги достались порядочному человеку, твой бывший муж мне очень нравится, эх, встреться мне такой в двадцать лет, – она мечтательно закатила глаза, – мачо. А ты дурёха, бросить

такого.

– Мне не нравятся мачо, – усмехнулась я, а у самой сердце ёкнуло при мысли о Диме.

– У тебя на лице всё написано, – хмыкнула Анастасия Романовна.

– И что же у меня на лице написано? – заинтересовалась я.

– Ты без ума от него.

– Он бандит.

– Даже если и бандит, что такого? Влюбиться в раскаявшегося

бандита так романтично, смотрела « Сумерки »?

– Это, где девушка влюбилась в раскаявшегося вампира? – вспомнила я, – да, это вы прямо в яблочко. Дима самый настоящий вурдалак, не знаю, как в прямом, а в переносном смысле точно.

– Ты язва, – усмехнулась Анастасия Романовна.

– Я знаю, – кивнула я.

И в довершение всего информация о случившемся вылилась в газеты.

Утром, проверяя почту, я раскрыла « Желтуху », и тихо охнула. Дима, наверное, на месте придушит автора статьи, поскольку тут чёрным по белому было написано, что теперь всё богатство принадлежит господину Северскому, одному из самых богатых людей России.

Не успела я об этом подумать, как взвыл мой мобильный, и на дисплее высветился номер моего бывшего мужа.

– Ты газету читала? – с ходу рявкнул он.

– Читала, – вздохнула я.

– Я его на месте прикончу!

– Не надо, журналисты тоже люди, – воскликнула я, – им сенсации нужны.

– А мне нужно инкогнито, прибить я, кстати, хочу не

журналиста, а твоего, с позволения сказать, супруга.

– Его-то за что? – испугалась я.

– За всё хорошее, – прошипел Дима, – кто ещё, кроме него, мог

слить всё информацию в прессу?

– Не говори глупостей, – воскликнула я негодующе, – он бы никогда...

– Да, конечно, ты его защищаешь, – он заметно сбавил тон, – приходите на выставку.

– На какую выставку? – не поняла я.

– Я выставляю на показ драгоценности, застраховал всё, и теперь буду за хорошие бабки демонстрировать.

– Это ты здорово придумал, – процедила я.

– Откуда столько сарказма в голосе? Ты что, не одобряешь?

– Ты делец, что тут скажешь, – лаконично ответила я.

– Придёшь? Я пошлю бесплатное приглашение.

– И на Макса тоже, – предупредила я.

– Хорошо, – согласился он, и на следующий день пришли

приглашения.

Дима здорово поставил всё на поток, выставка была просто сногсшибательной.

– Да, лихо, – пробормотал Максим, рассматривая стеклянное

помещение, которое Дима выкупил, и устроил тут выставочный

центр.

Драгоценности невероятной красоты сияли на витрине, некоторые были слишком аляповаты, некоторые изящные, и среди всего этого великолепия статуэтки божков, и кулоны, выполненные в виде каких-то античных богов.

Я так и застыла около одной статуэтки с головой кошки.

– Это Бастет, – услышала я голос Димы, и обернулась.

– Кто такая Бастет? – заинтересовался Максим.

– Богиня радости и веселья в древнем Египте, – пояснил Дима, открыл вдруг одну из витрин, и вынул оттуда кулон с божком, – нравится, – он обращался ко мне.

– Милая вещица, – оценила я.

– Хочешь, подарю?

– О, нет, – воспротивилась я.

– Померяй хотя бы, – жалобно проговорил он, и я сдалась.

Дима аккуратно повесил мне на шею украшение, и, едва он

застегнул замочек, за окном раздался оглушительный раскат

грома, сверкнула молния, и всё стихло.

– Что это было? – удивился Максим, и выглянул в окно, -

странно, небо чистое.

– Знаешь, что это за богиня? – прищурился Дима, спрашивая меня.

– Понятия не имею, я в мифологии не сильна.

– Это Хатор.

– Кто?

– Хатор, богиня любви и красоты. Говорят, что кулон, который у тебя на шее, магический. Когда африканский принц изготовил его, на землю спустилась Хатор, и благословила его брак с красавицей-египтянкой, она зарядила кулон силой любви, и всякий мужчина, который повесит его на шею женщины, которую любит, станет её вечным спутников жизни, и их души будут вместе вечно.

– Ты спятил? – ошарашено воскликнула я.

– Я считал автора книги, который зафиксировал этот факт,

спятившим, но, когда раздался этот гром, – Дима посмотрел в окно, – гром и молния – это благословение Хатор, и оно было всякий раз, когда кулон вешали на шею возлюбленной.

– Ты идиот! – припечатала я, – сними с меня кулон.

– Что задёргалась? – ухмыльнулся Дима, но кулон снял, и убрал

его за стекло.

– Придурок! – выпалила я, подхватила под руку Максима, и вылетела вон из здания, мы сели в машину, и я перевела дух.

– Вот идиот, – вздохнул Максим.

– Но гром-то был, – дёрнулась я, – а небо чистое.

– Ты что, веришь в эту чушь? – поразился Максим.

– Не знаю, – протянула я, – до сих пор не верила. Но, когда этот кулон прикоснулся к коже, я почувствовала что-то такое... не передать словами. От него исходила волна...

– Ты что, хочешь вернуться к Диме? – задал вопрос Максим, но ответом ему послужило молчание.

– Вика, я прошу тебя, не мучь меня ответь. Ты говорила, что любишь меня.

– Да, люблю, – тряхнула я головой, стряхивая с себя наваждение

и выкидывая из головы взгляд Димы, полный вожделения, – поехали.

– Ты точно не уйдёшь от меня? Точно, не хочешь владеть

всеми этими богатствами?

– Ни за что! – воскликнула я, – лучше я буду владеть твоим

сердцем, и рожать тебе детишек, – я погладила себя по животу.

– Много-много? – прищурился Максим.

– Сколько пожелаешь, столько и рожу, хоть десяток.

– Ну, десяток – это слишком. Троих вполне хватит.

– Троих, так троих, – улыбнулась я, – а теперь поехали домой.

Он медленно тронулся, лучезарно улыбаясь мне, и рванул по

трассе.

Нет, моя судьба – Максим. Я искренне люблю его, а Дима... Дима – страсть, и эта страсть мешает мне спокойно жить, а во всякие языческие благословения я не верю, тем более благословение египетской богини, вряд ли оно подействуют на христианку.

И всё у нас будет хорошо, назло всем злопыхателям. Как там сказал Дима? Фальшивое счастье глупой ослицы?

Да, я была бы ослицей, если бы осталась с ним, и тогда сие

выражение было бы вполне уместно.

Конец.