Текст книги "Ядовитый меч купидона (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Тверской.

Больше всего меня доставала его мать, моя новоиспечённая свекровь. Ей не нравилось во мне всё, моя горячность, моя амбициозность, наконец, моя ослепляющая красота. Она искренне полагала, что быть супругой её « сокровища » должна домохозяйка, эдакая серая мышка, а не карьеристка.

Я не хотела стирать ему, закидывала вещи в стиральную машину, а милейшая Ксения Михайловна требовала, чтобы я стирала руками. Ей не нравился мой маникюр и педикюр, на который я тратила крупные суммы, и не раз выбрасывала мою косметику, и мыла посуду моими роскошными ночными рубашками. Думаю, ни к чему говорить, что стоили они очень дорого.

Но самое паршивое состояло в том, что Эдик не в свою очередь не желал выполнять супружеские обязанности. Я едва уламывала его раз в неделю, и получалось это как-то очень быстро, на полчаса, максимум, и тут же спать.

Я привыкла не спать по полночи, хоть я и работала весь день, но энергии во мне хоть отбавляй. А он оказался какой-то мямлей.

Зато он постоянно читал мне стихи. Говорил, что я его муза, он был романтиком, и только это заставило меня продержаться рядом с ним целый год.

А через два месяца после замужества я завела себе любовника. Это был молодой человек, только что пришедший к нам после Щепкинского, очень красивый молодой человек. То, что он был младше меня, меня не особо волновало. Жить с ним я не собиралась, и каждый день мы на пару часов закрывались в гримёрке. Как мы ухитрились скрыть эту связь, сама не знаю, об этом знал только Ян Владимирович, режиссёр, и качал головой.

– Вика, ну, что ты делаешь? – спрашивал он, – чего парня сбиваешь с панталыка?

– Я за него замуж не собираюсь, – улыбнулась я, – я просто хочу секса.

– Муж, что ли, плохо супружеские обязанности выполняет? – засмеялся он.

– Он их выполняет раз в неделю, – неожиданно разоткровенничалась я, – да и то, из-под палки.

– Вау! – захохотал Ян Владимирович, – в первый раз слышу, чтобы этим занимались из-под палки! А тебе, я так понимаю, надо больше?

– Мне надо каждый день, – воскликнула я, – только Дима мог удовлетворить меня. То, что для многих извращение, для нас было самым обыденным.

– Так вернись к нему, – хмыкнул Табардеев.

– Ни за что! – воскликнула я, – я дважды на одни и те же грабли не наступаю.

На этом разговор был исчерпан, а я продолжала изменять

Эдику.

Прошёл год, мои отношения с названной матерью портились день ото дня, и в один совсем не прекрасный день она нашла у меня в сумочке презервативы.

– Что это такое? Зачем это тебе? – кричала она, – ты изменяешь моему мальчику?

– Вашему мальчику уже тридцать пять лет, – шипела я

разъярённо, – я так понимаю, то, что ему не нравится секс, ваших рук дело?

– Мой мальчик – человек возвышенный. Он нереализованный талант, а ты проститутка. Что он в тебе нашёл, я не понимаю.

– А вы что, не были женщиной? Как вы только это сделали!

– Я просто внушила ему, что женщин надо любить платонически, – ухмыльнулась Ксения Михайловна, – это я умею.

– Понятно, – ядовитой змеёй улыбнулась я.

Надо знать, что означает эта моя улыбка.

Перво-наперво я сменила замок в двери, а их вещи выставила на лестничную площадку. Но не просто, в дорожную сумку я вместе с вещами покидала и продукты, вылила майонез, кетчуп, разбила яйца, и тщательно всё перемешала с их вещами. На сумку я прикрепила записку « Это ваш обед на неделю вместе со стиранными рубашками », прикрепила к ней заявление на развод, и для острастки засыпала в его « Жигули » килограмчик сахара. Кстати, инжекторный двигатель после конкретной « сахарной » обработки восстановлению не подлежит.

Мне всё это так надоело, и так достало, что я решила бить сразу и наотмашь. Сразу же я сделала Эдику подарок. Отправила на его старую квартиру, в которую он вернулся вместе с матерью, после того, как я их вышвырнула из своей, целую коробку тараканов.

Опять же, с саркастической запиской. « Дорогой мой, вот тебе чудесные самочки, надеюсь, что хоть у них отношения с новой мамочкой сложатся. Может, у тебя даже будет от них потомство. »

– Ничего, – говорила потом в суде Ксения Михайловна, – сейчас мы у тебя отберём половину имущества, будешь знать.

Я в ответ лишь улыбнулась. Потому что знала, что у меня ничего нет. Всё моё имущество до сих пор было на Аське, просто мне было лень всем этим оформлением заниматься, а Асюте некогда.

И её чуть удар не хватил, когда оказалось, что я бедна, как мышь. И мне присудили их дачу, на которую они летом уезжали, и Ксения Михайловна любовно выращивала на ней огурцы, помидоры, и прочие овощи.

– Как это может быть? – спрашивала она, – мы же жили в

роскошной квартире.

– Эта квартира оформлена на Миленич Ассель Леонидовну, – сказал адвокат.

– А, понятно, – оскалилась моя уже бывшая свекровь, – ты, – ткнула она в меня пальцем, – брачная аферистка. И твоя сестра – твоя пособница.

Вообщем, скандал получился грандиозный. В зал суда пришлось вызвать милицию, и с тех пор я решила не бегать в

ЗАГС, пока не встретила Максима.

Я вынырнула из своих воспоминаний, и посмотрела на асфальт. На улице вдруг подул ветер, и пошёл сильный, пронзительный дождь.

Да, вчера обещали непогоду. Что же мне делать? Как продолжать расследование? Искать этого Василия? Пожалуй, самая светлая мысль за сегодняшний день.

Минуточку! В сервисном центре мне сказали, что мобильный оформлен не только на паспортный номер Васильевой, но и на её имя фамилию и отчество. Таких совпадений не бывает!

Чертыхнувшись, и едва не пролив кофе, я нажала на педаль, и полетела назад, к Васильевой.

Ну, сейчас я ей покажу! Тупая идиотка! Ничего она не тупая, только строит такую. И я, как ошпаренная, влетела в подъезд, и с силой нажала на кнопку звонка.

– Эй, вы чего там, офонарели? – дверь распахнулась, и Тамара Михайловна воскликнула, – опять вы! Я ничего не совершала.

– Нет, совершали, – рявкнула я, – а, ну, говорите, кто на ваши данные оформил телефон. И не смейте врать, я всё знаю. Вам же будет хуже, если соврёте.

– Я не виновата, – завела она старую песню.

– Нет, вы виноваты, – закричала я, – вы пособник, и полетите в тюрьму!

– Да я её первый раз в жизни видела.

– Как она выглядела? – наседала я на женщину.

– Блондинка, но это явно парик. Волосы были неестественными, чёрные очки на всё лицо, вся в чёрном.

– Где вы встретились? – зашипела я.

– Так у какого-то магазина, где эти телефоны продают. Она меня остановила, и предложила три тыщи, если я дам данные своего паспорта. Сказала, что хочет телефон оформить, но не

хочет, чтобы об этом узнал её муж.

– Думаю, это очередная утка, – пробормотала я, – а вы последняя идиотка, раз согласились на подобную авантюру!

– Я не идиотка, – возмущённо воскликнула женщина, – мне предложили хорошие деньги. Это моих ползарплаты, а тут сразу, и за один день.

– Да? – прищурила я глаза, – а если бы она на ваше имя кредит взяла?

– Так я ей не давала паспорт в руки, – воскликнула Тамара Михайловна, – просто продиктовала паспортный номер, и сказала свои имя и фамилию.

– Да всё равно, – воскликнула я, – сейчас такие умельцы есть!

– А вы-то как узнали о том, что телефон на моём имени? – сдвинула брови Васильева.

– Я же следователь, – хитро улыбнулась я, – и в моей голове просто не укладывается, что вы, взрослый, здравомыслящий человек, дали неизвестной особе паспортный номер, чтобы она оформила свой телефон. Вы должны были понимать, что она это делает не прихоти ради. Что тут может быть преступление!

– Да мне наплевать, – воскликнула Тамара Михайловна, – она мне денег дала.

– А, вдруг вы нарвались бы на аферистку, после чего квартиры лишились бы?

– Так не лишилась же, – захлопала глазами Васильева.

О Боже! Я таких тупых, и одновременно наивных людей ещё не встречала. Как можно быть такой дурой?

А для меня тут самое паршивое то, что она не осознаёт своего поступка, обязательно повторит глупость, если представится возможность, и обязательно сядет в лужу.

В лучшем случае она лишится квартиры, а в худшем окажется за решёткой. При чём, абсолютно ни за что.

Понимая, что её ни в чём не убедить, и не достучаться до её мозга, я распрощалась, и ушла. Описание девушки, которая оформляла телефон, мне ничего не даёт.

Парик, очки, чёрная одежда. Да таких женщин, вон, оглянись, полно по улицам ходит. Абсолютно никаких зацепок.

Злая, как сто тысяч чертей, стуча шпильками по ступенькам, лифт не работал, я спустилась вниз.

Бабульки по-прежнему сидели на лавочке. И опять проводили меня взглядом, не отрывали глаз, пока я не села в машину, и, наверное, пока не скрылась из виду.

Я сегодня так устала, что просто не чувствовала под собой ног. Плюнув на все оставшиеся дела, благо, их можно было отложить на потом, и поехала домой.

Сейчас приму ванну, зажгу ароматические свечки и палочки, налью в ванну побольше пены, и буду ловить кайф.

Что я и сделала. Анфиса Сергеевна была на кухне, а за окном стеной стоял дождь. Я успела промокнуть, и слегка вздрагивала после пробежки под дождём от машины до двери.

Крадучись, я прихватила бутылку красного вина, бокал, и, поднявшись наверх, включила воду, и взяла бутылку с пеной.

Взбила пышную пену, и поспешила опустить свои телеса в

горячую воду.

Как хорошо! Налила бокал вина, и сделала глоточек. « Коммандрия »! Моё самое любимое.

У нас в подвале хранится несколько ящиков этого вина, оно очень вкусное и ароматное. Я ужасная сластёна, и моя Василинка унаследовала от мамочки это нехорошее качество.

Я уже окончательно сомлела, когда раздался телефонный звонок. Вот ведь чёрт! Телефон в комнате, а мне не хочется вылезать из ванной.

Но телефон продолжал трещать, и первоначальное решение, плюнуть, я отмела. Не успела я подняться, как послышались шаги, и в ванную вошёл Макс с моим телефоном в руках.

– Что, балдеешь? – усмехнулся он, и протянул мне мобильник, – держи.

– Не хочешь присоединится? – промурлыкала я, раскрывая телефон.

– С великим удовольствием, – хмыкнул он, и стащил с себя свитер.

– Слушаю, – сказала я в трубку, наблюдая за Максом, и тихо охнула, когда он стиснул меня в объятьях, забравшись в ванную.

– Здравствуйте, это Алиса, – раздался девичий голосок.

– Какая Алиса? – не сразу дошло до меня.

– Как – какая? – воскликнула она, – одноклассница Яны Дробышевой.

– А, это ты, – дошло до меня, – ты видела номер?

– Да, записывайте. Эта машина сегодня приезжала к школе, Кира о чём-то говорила с водителем, потом села в салон, и они ни укатили.

– Макс, дай какую-нибудь бумагу, – попросила я, оглядываясь по сторонам.

– Где я тебе её возьму? – хмыкнул он, – а, у меня в карманах джинц сигареты и ручка. Я сейчас, – он вытащил пачку и приготовился писать на ней.

Алиса продиктовала номер, и отключилась, а Макс тут же спросил:

– И что это такое? Это же номера машины.

– Сделай одолжение, пробей мне этот номер, – попросила я.

– Вика!

– Не кричи, – сурово воскликнула я, и поведала ему о беременности Яны.

– С ума сойти! – только и смог проговорить он, – да по этому Игорю тюрьма плачет.

– Я не хочу его в тюрьму сажать, – запротестовала я, – во всяком случае, пока. Сначала я сама с ним поговорю. Выясни, чей, вернее, кому принадлежит машина с таким номером.

– Это я запросто, – Максим взял у меня мобильный, и позвонил в отделение, потом отключился, и отрапортовал, – Датский Марк Дмитриевич, дипломат. В данный момент находится в Саудовской Аравии.

– Матерь Божья! – простонала я, – а дети у него есть?

– Есть. Сын Игорь, учится на экономфаке в МГУ, и на нём есть доверенность на машину.

– А на каком курсе он?

– Пятый курс, – хмыкнул Максим.

– Н-да, – пробормотала я, повертев между пальцев бокал с вином.

Максим отобрал у меня вино, и стал целовать.

– Макс, а ты не мог бы пробить этого парнишку? – остановила я его.

– На какой предмет?

– На предмет, не привлекался ли он.

– Ты его сначала найди, поговори, а там посмотрим, – с этими словами он закрыл мне рот поцелуем.

Дождь лил весь вечер, и я, поужинав, завалилась спать. Конечно, спать после еды не следует, но у меня настолько тонкая фигурка, что мне ни чем не грозит сон после еды.

Я почувствовала, что рядом лёг Максим, он накинул на меня тёплое одеяло, и крепко обнял.

Всё-таки он у меня чудесный, и чуткий.

Я люблю своего мужа, мне повезло с ним, но страсть к Диме просто губит меня. С одной стороны, нежный и любящий

Максим, а с другой, тоже любящий, нежный, в то же время дерзкий, и просто сводящий с ума Дима.

Если бы Дима не был такой сволочью, я бросила бы Максима ради него?

Я забилась в одеяло, и прижалась к Максу.

Я боялась ответа на этот вопрос, но, если всё же ответить, то

ответ будет не в пользу моего любимого мужа.

Тем более, в последнее время Дима сильно изменился. Он стал чутким, стал понимающим, тактичным. Он научился слушать, и ценить мнение других людей. Он уже не прежний эгоист, в нём начинает просыпаться человек.

Или он и раньше был нормальным, но по каким-то неведомым мне причинам скрывал это.

Мне никогда не понять, что твориться у него в голове, это выше моего понимания.

Утром я приняла холодный душ, одела белые шифоновые брюки, розовую блузочку, заканчивающуюся по линии бюстгальтера, застёгивающуюся на одну – единственную пуговичку.

Блузка эта была в высшей мере непристойной, открывала плечи, грудь, а чуть присборенные рукава были две трети.

Я посмотрелась в зеркало, одёрнула оборки на блузке, одела розовые шпильки, взяла сумочку, и пошла вниз.

– Боже мой, Вика! – простонала Анфиса Сергеевна, – на кого ты

похожа?

– Мы, кажется, договорились? – улыбнулась я.

– Ладно, кофе будешь? – засуетилась она.

Она налила мне кофе, и пододвинула ватрушки. Они были разогретыми, и я с удовольствием съела парочку.

Потом вспомнила, что обещала Генриху попробовать писать статьи, и о лежащих в машине журналах.

Чёрт! У меня просто ни на что нет времени!

Наскоро проглотив последний кусок, я рванула к Игорю Датскому, нашему герою-любовнику.

Оставила машину на стоянке, и вошла в институт.

– Простите, – остановила я молоденькую девушку, спешащую куда-то, – вы не могли бы мне помочь?

– Да? В чём дело? – тут же отреагировала девушка.

– Мне нужен пятый курс экономфака. Куда мне пройти?

– Это вам надо в другой корпус, – живо ответила девушка, и стала объяснять, как туда пройти.

И я довольно быстро нашла нужную аудиторию. Там в этот момент шло занятие, и я легонько постучала по двери.

– Да-да, входите, – раздалось из-за двери, – кто там?

– Добрый день, – вошла я внутрь, – мне нужен Игорь Датский.

– Ух, ты! Повезло Игорю! – крикнул кто-то из студентов.

– Тихо! – рявкнул на них педагог, – а вы кто будете?

– Частный сыщик, – вынула я из сумочки удостоверение, – Игорь проходит как свидетель по одному делу.

По залу прокатился рокот, профессор поправил очки, и подошёл ко мне. Внимательно оглядел моё легкомысленное одеяние, взял из моих рук документы, изучил их...

– Игорь заболел, – пояснил он, – он сейчас в общежитии...

– Благодарю вас, – кивнула я, и направила стопы в общежитие. Путь мне преградила строгая вахтёрша, и сурово воскликнула:

– Вы кто?

– Мне нужен Игорь Датский, – сказала я, и опять вынула удостоверение.

– Так я и знала, – зло воскликнула вахтёрша, – так я и знала, что этот сопляк доиграется. Он мне никогда не нравился. Вся современная молодёжь, это просто кошмар. Старших не уважают, курят, пьют.

– Где мне его найти? – попыталась я остановить поток

словесности.

– Идёмте, – она встала с места, и пошла наверх.

Интересно, её вроде бы поставили следить за тем, чтобы кто посторонний не вошёл в общежитие, она преспокойно покидает свой пост.

Мы поднялись на второй этаж, миновали длинный коридор, и вахтёрша толкнула дверь с номером шестнадцать.

Но дверь не поддалась, и она стукнула по ней кулаком.

– Датский, открывай! – рявкнула она громовым голосом, – ты чего заперся?

За дверью послышался шорох, створка открылась, и у меня нижняя челюсть чуть о порог не ударилась.

Парень, которого я увидела, был потрясающе красив. Весь рельефный, мускулистый, красивое лицо, внимательные чёрные глаза, и чёрные волосы, падающие ему на лоб.

– Ты Игорь Датский? – проблеяла я, во все глаза рассматривая красивого парня.

– Да, это я, – кивнул он, – что вам угодно?

– Что мне угодно? – ядовитым тоном поинтересовалась я, уже придя в себя, – меня зовут Эвива Миленич. Тебе это имя ни о чём не говорит?

– Вы тётя Яны? – дошло до него, и он попятился.

– Давай без глупостей, – предупредила я его, и вынула из сумочки газовый пистолет, – сейчас спускаемся вниз, и садишься в мою машину.

– Но что я сделал? – воскликнул Игорь.

– А то ты не знаешь? – ухмыльнулась я, и помахала пистолетом, – следовало бы отстрелить тебе твою половую принадлежность, да только уж Янка больно по тебе сохнет.

– Она вам что, рассказала? – на его красивом лице было написано изумление.

– Быстро в машину! – прикрикнула я на него.

Игорь кивнул, и покорно пошёл со мной. Забрался в моё авто, и горестно вздохнул.

– Я люблю Яну, – сказал он, – вы меня сейчас в милицию оттащите?

– Пока нет, – прошипела я, – а следовало бы. Яна от тебя беременна.

– Что? – парень словно на стену налетел, – вы это серьёзно?

– Я абсолютно серьёзна, – кивнула я, заводя мотор, – сейчас я передам тебя на руки бабушке Яны, пусть она тебе мозг полощет.

Что я и сделала. Неохота мне было возится с ним, и я отвезла его в посёлок, в дом родителей.

Маман вцепилась в него, как гарпия, а Яна выбежала за мной.

– Вика, ну, зачем ты? – со слезами на глазах воскликнула она.

– Яна, успокойся, – погладила я её по голове, – на мой взгляд, отличный парень, – подмигнула я ей, – у тебя губа не дура. Иди, тебе вредно волноваться.

Яна улыбнулась, а я села в машину, и вспомнила про статьи. Вытащила с заднего сиденья пару журналов, бросила их рядом, и повернула ключ в зажигании.

Когда буду стоять в пробке, почитаю.

А сейчас я лучше займусь расследованием.

Значит, Елисей Семенович кого-то убил. Что же произошло в горах? Где Василий? Откуда взялся Геннадий? И что, чёрт возьми, происходит?

У меня имеется адрес Василия Гордицына, и сейчас я поеду к нему.

Я выехала из посёлка, и направилась к Гордицыну. Дима мне

сообщил, что Василий бывший адвокат. Он год проучился на археологическом, но быстро понял, что это не его, и занялся юриспруденцией.

Дождь, который не переставал со вчерашнего дня, разогнал всех бабулек со двора. Только детские качели уныло покачивались от ветра.

Открыв зонт, я выпрыгнула из машины, и поспешила в подъезд. Отряхнулась, отряхнула и зонт, и села в лифт.

Очень некстати я одела белые брюки, да ещё шифоновые, и теперь промёрзла до косточек.

Я поднялась на пятый этаж, и надавила на кнопку звонка. Но

мне никто не открыл, зато распахнулась соседняя дверь.

– Вам кого? – осведомилась приятная старушка с химией на волосах.

– Мне нужен ваш сосед, Василий Гордицын, – пояснила я.

– Он, вот уже год, как уехал, – ответила старушка, – а зачем он вам? Впрочем, проходите. Вы же совершенно продрогли, сейчас я напою вас горячим чаем.

Я обрадовалась такому радушию, да и у меня уже зуб на зуб не попадал.

Я вошла в уютную прихожую, обувь мне разрешили не снимать, и провели в чистую, уютную кухню.

– Вас как зовут, девушка? – спросила старушка.

– Вика, – сказала я.

– А меня Алевтина Львовна, – представилась пожилая дама, -

присаживайтесь, Виктория.

– Я не Виктория, а Эвива, – улыбнулась я, опускаясь на табурет, – вы решили, что Вика – сокращённое от Виктории?

– У вас необычное имя, – улыбнулась Алевтина Львовна, и вынула из ящичка чашки с изображением котят.

Она разлила по чашкам горячий чай, и достала из холодильника огромный торт.

– Очень хорошо, что вы ко мне зашли, – сказала она, отрезая огромный кусок торта, – моя дочка дикая сластёна, и пребывает в уверенности, что все должны обожать сладкое. Притащила мне этого монстра, а я не знаю, как его съесть. Один кусок с чаем попробовала, а остальное убрала. Вы ведь не откажетесь? Он совершенно свежий, домашний.

– Не откажусь, – улыбнулась я, – я сама сластёна.

– Очень хорошо, – удовлетворённо воскликнула Алевтина Львовна и положила мне на тарелку громадный кусок белого бисквита с шоколадным кремом, в коньячно-кофейной пропитке, и покрытый слоем шоколада.

Я попробовал торт, и чуть язык не проглотила, таким он оказался вкусным.

– Ну, как? – улыбнулась Алевтина Львовна.

– Очень вкусно, – воскликнула я, – Алевтина Львовна, вы, случаем, не знаете, где ваш сосед?

– Так он уехал год назад, – ответила она, – его внук в дом для

престарелых определил. Суставы уж очень болели у Василия

Петровича, вот внук и постарался. Хотя, что это за радость? Дом престарелых? Нужно, чтобы близкие были рядом, а в этом доме он быстро на тот свет отправится. Только в наше время пожилые люди никому не нужны.

Очень тяжело смотреть, как твоих ровесников увозят в дома для престарелых, и всякие там пансионы. Ведь тут же понимаешь, останешься беспомощной, тебя быстро отправят в сие убогое заведение. А сколько ты там продержишься, неизвестно. То ли сразу укатают, то ли помучают.

Другое дело, платное учреждение. Любой каприз за ваши деньги, говорит « народная мудрость », и мудрость эта полностью себя подтверждает.

Я знаю разницу между платной и бесплатной медициной, и осмелюсь дать совет.

Идите к молодым врачам, если у вас нет денег на платную клинику.

Молодой врач, во-первых, более сердобольный, в нём ещё кипят амбиции, и желание помочь ближнему. Сначала мы все такие, а потом черствеем. Редкие единицы остаются такими до конца службы.

Алевтина Львовна думала, как всякий человек, что вечно будет молодой, и не заметила, как подкралась старость.

Оглядываешься назад, и думаешь, а ведь ты и не жил толком, столько лет пролетело, как один день, а всё, что ты хотел бы сделать, всё не так.

Единственно, чему пожилая женщина была рада, это рождению

Веронички. Теперь у неё есть опора на старости лет, и плечо, на которое можно опереться.

Дочка у неё хорошая, очень любит мать, и постоянно её навещает. У Вероники трое мальчишек, и Алевтина Львовна не нарадуется на внуков. Ника зовёт мать к себе, у неё просторная квартира, и есть свободная комната, но та никак не решается покинуть родную квартиру.

Она здесь всю свою жизнь прожила, привыкла, и съезжать с насиженного места не хочет...

Алевтина Львовна буквально оглушила меня лавиной

информации о совершенно незнакомых мне людях. Зачем мне

это знать, я не знаю, ей, скорей всего, скучно.

Мне было неудобно после радушного приёма перебивать её, и

я лишь покорно слушала её речи.

Но вот она дошла в своём повествовании до Гордицына, и я навострила уши.

У Алевтины Львовны сложились неплохие отношения с соседом, они частенько общались, но в последнее время Василий Петрович стал заговариваться.

Алевтина Львовна замолчала, посмотрела на мою опустевшую

тарелку, и отрезала ещё один огромный кусок, где-то чуть ли не с четверть торта.

Я с ужасом посмотрела на кусище, и, скрепя сердце, взяла чайную ложку. Делать нечего, я могу сейчас узнать кое-что интересное, лучше не обижать гостеприимную пожилую женщину.

А она тем временем продолжала свой незатейливый рассказ.

В тот день они с Василием Петровичем пошли в магазин, купили хлеба, и уже хотели выходить из магазина, как внутрь, чуть не сбив их с ног, влетели две девицы.

Пожилые люди остановились, внимательно посмотрели на девушек, вынули носовые платки, и стали протирать линзы своих очков.

Но на окуляры они зря грешили, на двух хорошеньких белокурых девицах из одежды была лишь блузка, а юбку они забыли дома.

Алевтина Львовна тут же окликнула девушек, когда они, купив сигареты, пошли на выход.

– Простите меня, девочки, – начала она смущённо, – но, кажется, вы забыли надеть юбки.

– Что? – вздёрнула брови одна из девиц.

– Девочки, вы забыли надеть юбки, – пришёл на помощь Василий Петрович, – на вас одни кофточки.

Юные создания переглянулись, и одна из них скривилась.

– Старые идиоты! – выпалила она, – Ань, ты слышала?

– Ага, – кивнула другая, – уроды! – подхватила подружку под руку, и они вылетели из магазина.

– Ну, что, нарвались? – ухмыльнулась продавщица, – чего лезете?

– Но они... – воскликнула Алевтина Львовна, но продавщица её перебила.

– Сейчас мода такая, чтобы юбка только трусики прикрывала. В ваше время что, коротких юбок не было?

– Было, – кивнула Алевтина Львовна, – но не настолько короткие. Это неприлично.

Продавщица хмыкнула, махнула на божьих одуванчиков рукой, и стала обслуживать следующего клиента, а пожилая пара вышла на улицу.

– О, времена, о, нравы, – вздохнул Василий Петрович, – в наше

время понятия были иными. Любовь до гроба, даже убивали

от любви.

– Что ж хорошего в убийстве?!!! – охнула Алевтина Львовна, с изумлением посмотрев на своего спутника.

– Ох, грехи наши тяжкие, – вздохнул Василий Петрович, – просто на моей памяти произошла одна такая история. Ладно, – махнул он рукой, взглянув на ошарашенное лицо соседки.

Я в это время проглотила последний кусок, и поняла, если

съем ещё, меня просто стошнит.

Алевтина Львовна, похоже, это тоже поняла, и тактично спросила:

– Может, налить вам крепкого, чёрного кофе? С лимончиком?

– Не откажусь, – кивнула я, и получила чашку замечательно сваренной арабики.

На улицу я вышла, когда дождь был в самом разгаре, раскрыла зонт, и побежала в машину.

Милейшая Алевтина Львовна дала мне адрес сына Василия Петровича, и я поехала к нему. Но сначала заскочила в универмаг, и купила себе пиджачок.

Утреннее солнышко сбило меня с панталыку, и я выбрала себе пиджак изумрудного цвета, довольно элегантный.

Повертелась перед зеркалом, и прямо в пиджаке вышла из

кабинки.

– Я его покупаю, – сказала я продавщице.

– Давайте, я вам его запакую, – предложила она, но я покачала я головой.

– Я в нём пойду, – сказала я, – замёрзла до косточек.

– И не говорите, – вздохнула девушка, взяв у меня деньги, и пробив чек, – погода, ужас, что такое.

Но не успела я пройти через ворота охранника, как раздался оглушительный писк, и ко мне подскочил секьюрити.

– Откройте сумочку, – потребовал он.

– У меня ничего нет, – возмущённо воскликнула я.

– Ну-ка, пройдёмте к начальнику охраны, – он потащил меня на второй этаж, и втолкнул в кабинет.

– Вот, – сказал он, – что-то украла.

– Я ничего не крала, – воскликнула я, – только купила пиджак.

Они заставили меня снять пиджак, и оказалось, что на нём бирка с какой-то защитной хренью. Не успели они ничего сказать, как в кабинет влетела продавщица, которая

обслуживала меня.

– Простите, Бога ради, – воскликнула она, – если бы я стала его запаковывать, то сняла бы защитный слой. А вы решили в нём уйти, и у меня из головы вылетело. Давайте, я сейчас всё сделаю. Простите ещё раз, – она схватила шмотку, и понеслась наверх. А я за ней.

– Вот, – она протянула мне купончик, – в кафе внизу вам

подадут чашку кофе бесплатно.

Я поблагодарила её, спустилась в кафе, где выпила латте, и поехала к Александру Васильевичу Гордицыну.

Он работал в рекламном агентстве, был менеждером, и на меня смотрел с подозрением.

Я десять раз повторила, кто я такая, зачем пришла, и что мне нужно. Показала свои удостоверения, начиная с фальшивых капитана МВД, и частного сыщика, и заканчивая удостоверением журналиста, настоящего.

Но он мне всё равно не верил, и позвонил в издательство. Я терпеливо ждала, пока Генрих подтвердит мою личность, и, наконец, Гордицын – младший положил трубку.

– Так что же вам надо? – в который раз повторил он.

– Мне нужно поговорить с вашим отцом, – пустилась я опять в

объяснения.

Он меня выслушал, кивнул, и поднялся с места.

– Пойдёмте, – сказал он.

Мы спустились вниз, он щёлкнул брелоком, и сел в серебристый « Ниссан », я в свой джип, и поехала за ним.

Мы съехали на трассу, и углубились куда-то в область. Сколько мы ехали, я не знаю, но довольно долго.

Вскоре мы упёрлись в какой-то забор, вышел охранник, проверил Гордицына, на меня даже не взглянул, и пропустил нас внутрь.

Затормозил Александр Васильевич около красивого здания бежевого цвета, вышел из него, щёлкнул брелоком, и я поспешила за ним.

На встречу нам вышла молоденькая девушка в бирюзовом халатике.

– Здравствуйте, Александр Васильевич, – воскликнула она, – ваш отец чувствует себя замечательно, он сейчас на прогулке.

– Вы не проводите нас туда? – спросил он.

– Да, конечно, – кивнула девушка, и мы вышли на задний двор этого заведения.

Василия Петровича мы нашли сидящим на скамейке рядом с ёлкой. Это был худощавый старик, весьма приятной наружности, и пролёгшей морщинкой между бровями.

Как правило те, у кого есть такая морщинка, люди думающие. Не знаю, я тоже много думаю. Но, когда я занимаюсь этим

делом, я прищуриваю глаза.

Не знаю, как у других, а я себе « гусиные лапки » к старости схлопочу.

Что такое « гусиные лапки »?

Это морщинки вокруг глаз, которые появляются, когда часто щуришь глаза.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я, – вы Василий Петрович?

– Да, это я, – кивнул старик.

– Папа, эта женщина – частный сыщик, и она хочет с тобой поговорить, – сказал Александр Васильевич.

– С каких это пор мной частные сыщики интересуются? – поинтересовался Василий Петрович.

– Вы ведь знали Елисея Семеновича Каверина? – спросила я.

– Да, конечно, – кивнул Василий Петрович, – подождите, а почему в прошедшем времени? – нахмурился он.

– Его убили, – вздохнула я, – зарезали в издательстве.

– Матерь Божья! – всплеснул руками Василий Петрович, – как же это так? А я чем могу помочь?

– Расскажите, что произошло в Пиренеях, и кто такой Геннадий.

– Геннадий, – вздохнул Василий Петрович, – нехорошая вышла история.

Василий Петрович больше жизни любил покорять вершины, и они с Кавериным были своего рода компаньонами в этом деле. Они познакомились в клубе альпинизма и дельтапланеризма, и стали друзьями.

Они всегда, во все походы ходили вместе. Ночевали в палатках в горах, и могли пропадать месяцами.

Семья Василия Петровича этого не одобряла, считала подобные поездки пустой тратой денег, нервов, и он постоянно ругался с женой.

И, после очередного скандала, он собирал вещи, и отбывал в горы. Благо, денег, что он зарабатывал, ему с лихвой хватало, чтобы его семья ни в чём не нуждалась, и сам он мог сорваться в любой момент.

Василий Петрович сначала был адвокатом, а потом перекваликафицировался в переводчика, и получал неплохие деньги. А переводить тексты он мог и в горах, на привале.

Языки он знал так, что от зубов отлетало, и всё в жизни ему вообще давалось легко.

Геннадий в их тёплую компанию, хотя вряд ли можно назвать компанией двух человек, затесался случайно.

Он пошёл на курсы альпинизма, и в клубе Каверина и

Городицына попросила взять его с собой. Геннадий новичок, а они асы в этом деле, опытные уже, и, что ж делать, они согласились.