Текст книги "Ядовитый меч купидона (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Итак, мы уезжаем. Остались мои последние деньки в Тайланде, и я их провожу на всю катушку.

Отдыхаю, купаюсь в море, и ем фрукты.

Димка не отходит от меня ни на шаг, и, я надеюсь, Макс никогда не узнает, что я ему тут изменяю. Правда, изменяю я ему и в Москве, но я не хочу, чтобы это дошло до него.

Я люблю своего мужа, вернее, я влюблена в него, а мужчиной всей моей грешной жизни стал Дима.

Он отнял моё сердце ещё в шестнадцать лет, а я его. Будучи девчонкой, я вышла за него замуж, а потом сбежала от него. Я нашла у него наркотики, да и ненавидела я его тогда, а потом вдруг поняла, что это не ненависть, а безумная, всепоглощающая и дикая любовь.

Я с ума сходила от ярости. Постоянно задавалась вопросом, ну, почему он такой плохой? Я боялась его, как огня, и одновременно тонула в его чёрных глазах. Глубоких и затягивающих, словно в омут, гипнотических и насмешливых. Много времени нам понадобилось, чтобы разобраться в своих чувствах. Но теперь поздно, я в четвёртый раз вышла замуж, на этот раз удачно, и родила двойню, Лизу и Леню.

Два моих предыдущих брака были неудачными. Мой второй муж был бизнесменом и режиссёром, но он не разглядел меня, как личность. Я не знаю, за что меня любят мои мужчины, за мою красоту, или за эксцентричность... Вообщем, они меня за что-то любят.

Не люблю я вспоминать эту историю, это удар по моему самолюбию и тщеславию.

Нехорошо, наверное, это, признаваться в собственном тщеславии. Но что сделаешь, я не слепая, и в зеркало по утрам на себя смотрюсь. И я вижу, что у меня шикарные волосы, чёрные, иссиня-чёрные, глаза чёрные, огромные, просто в пол лица, очаровательной формы губы, и пикантная родинка над губой, которую так обожают мои мужчины.

А какая фигура!

Не завидуйте мне, вы не знаете, чего мне стоит не располнеть. Даже от самой простой пищи можно стать бочкой, и я вам скажу, лучше не уменьшать потребление калорий, а увеличивать их расход.

Каждодневная зарядка, плаванье, пробежка на час, и вы в

отличной форме. Я даже катаюсь на лошади.

Часок в день можно отвлечься от забот, и посвятить себе, и вы будете поддерживать себя в тонусе. Месяца через три вы заметите, что пропал аппетит. Это произойдёт потому, что желудок во время бега наполняется воздухом, и глушит голод.

И, в конце концов, вы легко сядете на диету, и станете стройной.

А потом вы уже жить без спорта не сможете, организм сам станет требовать, чтобы вы дали ему нагрузку.

А я тем временем опять бью копытом, и не угомонюсь, пока не найду виновника смерти Елисея Семеновича, и сразу же стала бить копытом, ещё находясь в Тайланде.

С ходу позвонила Артуру, и попросила дать подробный отчёт. Он пообещал мне, что вышлет всё по электронной почте, что и сделал, когда я сидела в кафе. Ноутбук стал издавать звуки, и я поспешила вынуть его из своей объёмистой сумки.

– Что это такое? – спросил Дима, он был со мной в кафе. Придвинулся ко мне, и заглянул в компьютер.

– А, продолжение, значит, следует, – усмехнулся он.

– Эту загадку отгадаю, и на время угомонюсь, – пообещала я и открыла письмо.

Оказалось, что Елисей Семенович был археологом, после окончания школы он поступил в Петербургский университет, окончил историко-археологический факультет, потом стал изучать древние языки, и его пригласили на раскопки в Африку.

Я слегка удивилась, наших археологов никто и никогда не посылал за границу, они в основном по Уралу ползали, если я не ошибаюсь.

Но, прочитав дальше, я узнала, что Елисей Семенович долгое время жил в Италии, он и там окончил институт, опять же, на археолога. Но, справив своё пятидесятилетие, он бросил своё любимое занятие.

С тех пор он уже пять лет является генеральным директором журнала, женился, растит двоих дочерей. Ни в каком криминале не замечен, и я не понимаю, кому понадобилось

его убить. Но одно я знаю точно, этот кто-то, наш убийца, обязательно проходил через охрану.

Ему выписывали пропуск, фиксировали сам факт, наконец, что

на территорию издательства прошёл посторонний человек.

А если кто-то это из издательства?

В этом издательстве чёртова уйма народу. Помимо главных, генерального директора не считаем, его заместитель, Генрих, он же ещё и главный редактор, есть ещё заместитель главного редактора... Прикольно, у зама есть зам.

Но, тем не менее, это так, и не будем отвлекаться от темы.

Ещё сами журналисты, те, что пишут статьи, фотографы, короче, полный капец.

И что мне теперь делать, с какой стороны хвататься, я понятия не имею.

Я постучала ногтями по столу, и посмотрела на сидящего рядом Диму. Он молча пил кофе, и откровенно пожирал меня глазами.

Я сегодня здорово распоясалась, на мне из всей одежды были шорты малинового цвета, сильно срезанные, с золотой бахромой, и чёрная маечка с голой спиной, и двумя завязками сзади. Ясное дело, бюстгальтер под такую маечку не оденешь.

Я не ханжа, и, от того что, у меня всё на виду, как-то особо не заморачиваюсь. Если кто распустит лапы, пущу в ход газовый пистолет.

Все мужчины в кафе смотрели на меня, женщины тоже, но, если в глазах мужчин читался восторг, и текли слюни, женщины были в крайней степени ярости.

– Какие у нас дальше планы? – спросил Дима.

– Не знаю, – меланхолично ответила я, закинув ногу на ногу, – вот кто его мог убить?

– Надо подумать.

– Вот и подумай, – нервно воскликнула я, – Боже мой! Как же я хочу в Москву!

– Обалдела от жары? – улыбнулся Дима.

– Именно! Дождя хочу! Ледяного!

– Дождя, говоришь? – прищурил глаза Дима, – в отеле душ есть, предлагаю охладиться вдвоём.

– Заманчивая идея, – улыбнулась я, – но у нас целая ночь впереди.

– Если твой Максим опять не нагрянет.

– Нет, не нагрянет, – мотнула я кудряшками, стянутыми в хвост.

– Откуда такая уверенность?

– У него срочный труп, – пояснила я, – и меня уже охранять не надо, все бандиты за решёткой.

– Ясно, – засмеялся Дима.

В самолёте меня, как всегда, стала забирать лихоманка. Я ещё на таможне начала дёргаться, таможеннику это не понравилось, и он меня дольше всех проверял, даже собаку притащил. Немецкая овчарка невероятной красоты и ума разочаровала таможенника, доложив ему о своих изысканиях.

– Что с вами такое? – спросил меня таможенник, – чего вы дёргаетесь, словно вам под платье ёж забрался?

– Летать очень боюсь, – сказала я чистую правду.

– И три бутылки коньяка, я думаю, нужны, чтобы снять стресс? – догадался он.

– Да, – кивнула я, проникновенно улыбаясь.

Не знаю, что больше подействовало на строгого таможенника, жалость к несчастной трусихе, или моя красота.

Я сегодня была в чудесном белом платье с бретелей – петлёй, декольте, и голой спиной. Оно красивым каскадом ниспадало вниз, примерно до колен, и с белой дамской сумочкой, белыми шпильками, и белой кожаной дорожной сумкой, составляло отличный ансамбль.

Выглядела я на все сто, как говорит реклама. Белое я сегодня одела, чтобы подчеркнуть довольно сильный загар.

Едва оказавшись в самолёте, я схватилась за бутылку, и вскоре уже была здорово под этим делом.

Потом выглянула в иллюминатор, и чуть на месте не окочурилась, увидев плывущие облака.

Ой, мамочки!

По трапу я спускалась, пьяная... не в стельку, но всё равно хорошо.

– Привет, моя хорошая, – воскликнул Максим, обнимая и целуя меня, – а ты горячая. Тебе не холодно в этом платье?

Мне не было холодно, вероятно, от выпитого коньяка.

Дождь я чувствовала, но он до моего сознания не доходил, и

Максим поспешил на меня накинуть красный кожаный плащ. Судя по всему, он предполагал, что я прибуду полуголая, и

захватил тёплую одежду.

Всю дорогу я спала на заднем сиденье, не почувствовала даже, как Макс внес в меня в дом, и проснулась лишь утром.

Дождь стоял стеной, я разочарованно закрыла занавески, и побежала завтракать.

– А вот и наша пьяница, – засмеялась Анфиса Сергеевна, едва завидев меня, – как съездила? Какая ты загорелая!

– Очень даже хорошо съездила, – ответила я, одновременно наливая себе кофе, целуя Василинку, и заглядывая в коляску к младшеньким, – как я по детям соскучилась, – призналась я, отрезая себе огромный кусок торта, – а где Жека?

– Сейчас будет и Жека, и Симка, и кошки.

Не успела она это сказать, как весь наш зоосад влетел на кухню. Симка радостно лаяла, Жека пыталась меня облизать, белый перс Маус и обычный чёрный Кляксич запрыгнули ко мне на колени, а Маняшка забралась на плечо.

Короче говоря, окружили по полной. Только Кешак держался особняком, но всё равно, он был рад. Залез на стул, и с царственным видом позволил себя погладить.

Кошки, потеревшись об меня, удалились, а я занялась делами. Распечатала фотографии, потом выпила кофе, проверила ресторанную документацию, и на следующий день пришла в издательство.

– Эвива Леонидовна, – окликнула меня секретарша начальника, Леночка, – Генрих Вениаминович просил вас к нему зайти, как только появитесь.

– Хорошо, – кивнула я, закинула вещи в кабинет, и поскреблась к Генриху.

– Можно? – заглянула я к нему.

– Заходи, Вика, – пригласил он меня, – у тебя фотки готовы?

– Держите, – положила я на стол папку, – что-нибудь ещё?

– Что это ты сегодня такая официальная? – улыбнулся Генрих.

– Голова у меня болит, – недовольно призналась я.

– Нечего было пить в самолёте, – усмехнулся Генрих, перекладывая бумаги на столе, – иди пока, через полчаса планёрка.

Я лишь кивнула, и вышла из кабинета. Сейчас на Василия наеду, нашего охранника. Может, выясню что-нибудь.

И я вызвала лифт, и спустилась вниз, где стоял охранник.

– Василий, можно у вас кое-что спросить? – подошла я к нему, громко стуча своими высоченными шпильками.

– Спрашивайте, – пожал Василий плечами.

– Скажите, в тот день, когда убили Елисея Семеновича, кто-нибудь посторонний проходил на территорию издательства?

– Инвестор один проходил, и ещё какой-то тип, он по поводу рекламы.

– Какой ещё рекламы? – насторожилась я.

– Я не знаю, но он показал документ рекламной фирмы « Войцович и компания ».

– Это очень известная фирма, – протянула я, – насколько я знаю, она очень крупная. А ещё кто-нибудь был?

– Из чужих больше никого не было, – покачал головой Василий.

– Тогда дайте мне список, кто, и во сколько, пришёл в тот день, – попросила я.

– А зачем вам это? – спросил охранник.

– Василий, можно побыстрей? – воскликнула я, – я должна быть на планёрке.

– Минуточку, – он открыл ящик стола, достал листы и протянул мне, – отксерите и верните, а то мне по башке надают.

– Через час всё верну, – заверила я его, и помчалась внутрь.

До планёрки оставалось несколько минут, и мне этих минут хватило, чтобы отксерить бумаги, и запихнуть их к себе в сумочку. В зал заседания я вбежала одной из последних. Получила очередное задание, сфотографировать одну фотомодель на обложку. Генрих, разобравшись со всем, дав всем задание, и обсудив концепцию следующего номера, приступил к самому главному.

Рядом с Генрихом во время заседания сидел какой-то мужчина приятной внешности и лёгкой проседью. На вид ему можно было дать около шестидесяти лет. Он всё время молчал, но, когда Генрих закончил, он встал с места.

– Друзья, – начал он, – вы меня не знаете, здесь всем заправлял Елисей Семенович, но вашим непосредственным начальником являюсь я. И я решил лично познакомиться со всеми сотрудниками. Директором теперь будет мой сын, – кивнул он на Генриха, – нам нужно назначить главного редактора, который одновременно будет заместителем Генриха.

– Пап, – подал голос Генрих, – я уже имею одну кандидатуру на

эту должность.

– Да? И кто же это?

– Вот эта девушка, – кивнул он на меня.

– Генрих Вениаминович, – подскочила я с места, – вы что, решили спихнуть на меня бумажную волокиту? Ни за что!

– Вика, перестань ты ерепениться, это отличная должность.

– Я не умею писать статьи, не умею редактировать. Я могу только рисовать, и люблю фотографировать. В Бангкоке вы, наверное, изучили мой темперамент, я не усижу на месте.

– А с каких это пор мы на вы, Вика? – прищурил тёмные глаза Генрих.

– С тех пор, как в вашу голову пришла совершенно идиотская идея – сделать из меня главного редактора, – рявкнула я, и плюхнулась с размаху на место.

– Темпераментная девушка, – отметил отец Генриха, – ладно, мы сейчас сами всё обсудим.

Едва мы вышли из комнаты, Царёва с ходу налетела на меня.

– Что ты за выскочка? – прошипела она разъярённо, – только-только пришла, и уже тебя на место главного редактора хотят поставить. Чем ты там с Генрихом занималась в

Тайланде?

– Предавалась радостям жизни, – процедила я.

– Хотелось бы знать, каким.

– Интимные подробности не выдаю, – ухмыльнулась я.

– Ах, ты, сука! – взвизгнула она взбешённым голосом, – решила моего любимого отбить? Ты наглая, беспардонная тварь, шагаешь по людям, как по брусчатой мостовой. Мужиков меняешь, как перчатки, а потом выбрасываешь, выпив у них всю кровь. Вампирша! Брачная аферистка!

– А ты дура! – выпалила я.

– Шлюха ты привокзальная, – выпалила Мила, а у меня в глазах потемнело от злости.

И я схватила со стола горшок с кактусом, и высыпала содержимое горшка этой нахалке на голову. Мила пронзительно завизжала, а я вцепилась ей в волосы, и мы покатились по полу.

– Что здесь твориться? – вылетели в коридор Генрих и его отец.

Они бросились растаскивать нас. Генрих Милу, а его отец

меня, в разные стороны. Это оказалось делом не из лёгких, мы обе вопили, как корабельные сирены, кусались и царапались, как стая диких кошек.

В какой-то момент я взмахнула ногой, алая остроносая туфля слетела с моей ноги, и длинный, тонкий каблук угодил прямо в лоб этой мерзавке.

Мила тихо всхлипнула, и без чувств обвисла на руках Генриха. Меня тоже отпустили.

– Ну, ты, Вика, хороша, – усмехнулся Генрих, сваливая свою любимую на кресло, как мешок с картошкой.

– Она первая начала, – процедила я, и помчалась к себе в кабинет.

Похватала вещи, и вылетела вон из издательства, закинув по дороге охраннику бумаги. Открывая машину, я подняла глаза на окна издательства, и увидела в одном из окон отца Генриха.

Увидев, что я его заметила, он отошёл от окна, а я запрыгнула в джип, и надавила на педаль газа. У меня на сегодня масса дел.

Одной рукой я вела машину, раскурила сигарету, положила её в пепельницу, и вынула из сумки ежедневник.

О Боги! У меня сегодня встреча с одним поставщиком мяса, потом ещё в пиццерию надо заехать, проверить, всё ли там в порядке. И ещё на меня свалилась эта презентация фотомоделей.

Значит так, « вешалками » займусь завтра, прямо с утра заеду туда. А сейчас в рестораны, и сию минуту.

Нет, сейчас я поеду к Галине, супруге Елисея Семеновича, и допрошу её, а потом в ресторан.

И я, резко развернувшись, полетела к жене, теперь уже вдове Елисея Семеновича.

Каверин жил на Тверской, я припарковала машину, и стала подниматься по лестнице. С некоторых пор, вернее, после своего последнего дела, я не могу ездить на лифтах.

Роскошный подъезд, и обитая красной кожей, невероятно красивая дверь. Я нажала на кнопку звонку, и через минуту раздался звонкий, мелодичный голос.

– Кто там?

– Мне нужна Галина Каверина, – воскликнула я.

Дверь открылась, и выглянуло прелестное личико. Девушка была либо моя ровесница, либо наделала себе подтяжек.

– Это я Галина, – мягко сказала она, тряхнув рыжими кудряшками, – а вы кто?

– Я сотрудница журнала, которым руководил ваш покойный супруг. Меня зовут Эвива Миленич...

– Как? – вскричала Галина диким голосом, – как ты сказала?

– Эвива Миленич...

– Пошла вон отсюда, – заорала Галина, – блядь ты подзаборная.

– Что вы себе позволяете? – разозлилась я, – да я на вас за оскорбление в суд подам. И выиграю дело, можете быть уверены.

Галина издала угрожающее рычание, попыталась вцепиться мне в волосы, но я более ловкая. Я занимаюсь спортом, причём много. Каждый день час бегаю, катаюсь на лошади, и силы у меня есть.

Я схватила её за руки, и быстро припечатала к стенке.

– Что вообще происходит? – зашипела я, продолжая держать её за запястья, – чего ты на меня окрысилась?

– А то ты не знаешь, – воскликнула Галина, делая слабые попытки вырваться, и выцарапать мне глаза, – ты спала с моим мужем.

– Детка, ты никак умом тронулась от горя. Что за ересь ты мелешь? Я не думала, что похожа на некрофилку. Я под старцев не подкладываюсь.

– Елисей вовсе не старый, – гневно воскликнула Галина, – я от него двух дочек родила.

– Так, давай, ты быстренько успокоишься, и мы спокойно поговорим, – сказала я, отпуская её руки.

– Я не думаю, что нам есть, о чём говорить, – процедила Галина не самым дружелюбным тоном.

– А я думаю, что есть, – воскликнула я, схватила Галину за запястье, и буквально втащила в квартиру.

Через пару минут она пришла в себя, заварила ароматную арабику, и разлила по чашкам.

– Угощайтесь, – пододвинула она ко мне вазочку с печеньем, – между вами и моим мужем точно ничего не было?

– Точно, – кивнула я, и отпила из чашки, – мы с ним были

друзьями. Тихо! Не смотрите на меня так, только в том

определении, которое дано в словаре Ожегова.

– Понятно, – она провела тонкими, красивыми пальцами по

столу, – а зачем же вы ко мне пришли?

– Я частный сыщик-любитель, – пояснила я, – мой муж очень злится, когда я во что-то встреваю, но я без этого просто не могу. Я за справедливость. И я хочу найти убийцу Елисея Семеновича.

– Мила Царёва предположила, что ты убийца и есть, – тихо сказала Галина.

– Она любую ложь выдаст за правду, – поморщилась я, – минуточку, а вы что, знакомы с ней?

– Да, мы давно дружим, – Галина заправила за ухо рыжую прядь, – мы учились вместе на журфаке, а потом я замуж вышла, познакомила Милу с Елисеем, и он устроил её на работу. Она попала в журнал, по сути, по моей протекции.

– Кто мог желать зла Елисею Семеновичу? – спросила я, и взяла печенюшку.

– Понятия не имею, – пожала плечами Галина, – я как-то не интересовалась его делами. Я веду домашний образ жизни.

Типичная жена богатого человека, Елисей так захотел. Таскаюсь по тусовкам, сижу в салонах красоты, да по бутикам.

– Может быть, он сам что-нибудь рассказывал? – продолжала я докапываться до неё.

– Он не любил дома говорить о работе, – тихо вздохнула Галина, – дома для него существовали лишь я и дочки, и больше никто и ничего.

– И вы не знали, конечно же, что он собирался собственный бизнес основать? И уйти из издательства?

– Кто вам такую глупость сказал? – искренне изумилась Галина.

– Генрих сказал, – ответила я, – он мне ещё до смерти Елисея Семеновича обещал, что устроит мне жёлтую жизнь, когда сядет в кресло начальника.

Зря я это сказала, Галина побледнела так, что веснушки на носу стали какими-то неестественными.

– Неужели это он сделал? – прошептала Галина.

– Я не знаю, – пожала я плечами, – я успела изучить Генриха с лучшей стороны, и ничего утверждать не могу.

– У вас с ним роман? – осведомилась Галина с улыбкой, а я

покачала головой.

– Я же вам сказала, я замужем.

– Для многих это не препятствие, – продолжала улыбаться Галина, – Генрих очень хорош собой.

– Есть такое дело, – кивнула я, – но я люблю мужа.

Не очень уверенно это прозвучало, мелькнула лёгкая фальшь. И я разозлилась.

– Мы говорим о вашем муже, я ищу его убийцу. Давайте не будем отвлекаться от темы.

– Но мне вам нечего сказать, – воскликнула Галина, – я о его контактах практически ничего не знаю.

– И ничего не знаете о том, что ваш супруг хотел основать собственный бизнес.

– Я об этом впервые от вас услышала.

– Генрих сказал об этом, когда мой муж стал бочку на него катить. Он у меня следователь.

– Даже не представляю, – пробормотала Галина, – когда мы только познакомились, он мне сказал, что очень любит свою работу. Журналистика стала смыслом его жизни, только после археологии. Ему больше всего на свете нравилось копаться в древностях. Они с Геннадием, своим лучшим другом, постоянно лазили по горам.

– По каким горам? – несказанно удивилась я.

– Елисей обожал покорять вершины, – вздохнула Галина, – только потом вдруг перестал. Это было не при мне, мне он только рассказывал о своём увлечении. Вернее, только о нём упомянул. Я нашла его снаряжение, и он рассказал, что увлекался лазанием по горам.

– Понятно, – протянула я.

Мне больше не о чём было её спрашивать, я вежливо попрощалась с ней, и покинула квартиру.

Дел на сегодня у меня было полно, и вернулась домой я лишь к вечеру, усталая и злая. Скинула туфли в прихожей, встряхнула зонт, мокрый от дождя, и прошла на кухню.

– Будешь жареную рыбу? – спросила Анфиса Сергеевна.

– Конечно же буду, – закивала я, и плюхнулась на стул, – Боже, как я устала. О, вы напекли ватрушек, – обрадовалась я, и схватила одну.

– Вика, ты же обожжёшься, – воскликнула моя свекровь, – как

твои дела?

– Замечательно, – кивнула я, – я всё уладила, – я откусила от

ватрушки, и встала, чтобы приготовить себе кофе.

Налила в огромную чашку до краёв, и вернулась на место.

– Вика, можно задать тебе вопрос?

– Задавайте.

– Ты ведь расследуешь убийство твоего начальника?

– Анфиса Сергеевна...

– Тихо, детка, не надо ерепениться. Но Максим будет очень зол.

– Я знаю, – кивнула я, беря ещё одну ватрушку.

– Ты постоянно во что-то влипаешь, постоянно что-то расследуешь. Ты рискуешь своей жизнью.

– Это вас Макс надоумил мне лекцию прочитать? – догадалась я.

– Да нет, я сама решила. Просто он переживает. Он очень боится, что ты его в один прекрасный момент бросишь. Тебя Дима готов принять даже с двумя детьми от Макса, и я думаю, что ты, в конце концов, сломаешься.

– Никогда! – воскликнула я гневно, – я не брошу Максима. Я нашла у Димы кокаин, или героин, не знаю, что там у него было. Если бы он был чист, я бы вернулась к нему. И никак иначе.

– Понятно, – улыбнулась Анфиса Сергеевна, – только Димка действует на тебя, как самый сильный наркотик.

– Я слышать ничего не желаю.

– Всё с тобой понятно, – махнула рукой Анфиса Сергеевна, и стала помешивать что-то на сковородке, – и как там у вас?

– Что? – не сразу дошло до меня.

– Да расследование твоё. Продвигается?

– Потихоньку, – уклонилась я от ответа, вынула из холодильника пирожные.

– И хватит наедаться сладким, уха на плите стоит.

Я проигнорировала её замечание, и проглотила последний кусок. Потом собрала свои вещи, в виде ноутбука, сигарет и зажигалки, налила себе ещё кофе, и пошла в кабинет.

Поставив всё на стол, чудом не пролив кофе, я поспешила открыть окно. В помещении стояла невероятная духота, я распахнула створку, и с удовольствием вдохнула упоительный

запах весны и сирени.

Больше всего на свете люблю весну.

Постояв немного у окна, я взяла пачку с сигаретами, вынула одну, и щёлкнула зажигалкой. Хорошо, что сейчас нет рядом

Максима, он бы отнял у меня сигарету.

И всё же, кто убил Елисея Семеновича? Кто мог его ненавидеть? Интересно, а родственники у него есть? Отец или мать...

Я вернулась к столу, положила сигарету в пепельницу, и открыла ноутбук.

И что я могу?

Скажу честно и откровенно, я полный профан в этом. Вы, вероятно, очень удивитесь, но я могу с лёгкостью заколотить гвоздь, починить розетку, сломанный утюг или фен, но в компах ни черта не понимаю.

Как такое может быть? Сама не знаю. Я помню свою учительницу по труду, она была в полном шоке от меня.

До конца своих дней не забуду свой первый урок по кулинарии.

В тот день мы пекли торт, и, я думаю, она горько пожалела о том, что допустила меня до этого.

Я была ещё очень юной, ничего в этом не смыслила, и была полна амбиций. Амбициозность не всегда хорошее качество, а уж если им обладает безрассудный человек, то пиши – пропало. А во мне амбиции кипели, как грешники в котлах.

И результатом моей деятельности стали напрочь испорченная плита, покрытые копотью стены, залитый водой пол, и нервный приступ Валерии Михайловны.

Когда она пришла в себя, первым делом вызвала в школу моих родителей, и поставила вопрос ребром.

На уроках труда я буду просто сидеть, и читать книги, таково было её решение. А кто будет оплачивать ремонт в кабинете труда, понятно, наверное, без слов.

Потом я рассказала о случившемся Артему, своему парню в школе, за которого я собиралась замуж. И они вместе с Артуром, который, кстати, всегда был для меня просто другом, и никаких других отношений у нас никогда не было, вообщем, они позвали меня к себе.

Они проходили труд несколько иначе, нежели женская

половина класса, учились они тому, чему и должны учиться

мальчишки. Строгать и забивать гвозди.

Их трудовик сначала повозмущался, потом позволил мне смастерить домик для птиц. Этот домик до сих пор висит на моём любимом дубе, что растет около родительского дома.

Я ударила себе молотком лишь по двум пальцам, вкатила гвоздь в палец трудовику, и на этом мои злоключения не кончились.

Николай Васильевич обозлился на меня, чему я совершенно не удивляюсь, не каждый день вам гвозди в пальцы вбивают, и поставил себе цель, обучить слишком уж ретивую девчонку вбивать гвозди.

И он добился своего.

Никто не знал, чем я занимаюсь на уроках труда, кроме мальчишек и трудовика. И они молчали, всем было интересно, что я откаблучу в следующий раз, а я старалась изо всех сил. Я понравилась Николаю Васильевичу, нравилась своей откровенностью, и железным упорством.

Я немало попила у него крови, сломала ручки нескольких молотков, погнула гвоздей, меня било током, но я научилась всему.

Правда, после удара током я угодила в больницу, и все узнали, где я проходила труды. Маман так визжала, чуть не повышибала стёкла в школе. Николая Васильевича едва не уволили, а я попала под контроль нашей классной дамы.

Но я к тому времени почти окончила школу, и экзамены по трудам сдавала вместе с мальчишками.

А что было делать? Ставить мне « неут » в графе « труды »?

Меня не любили в школе, но маман состояла в дружбе, да и сейчас частенько перезванивается, с моей бывшей директрисой. Только её связи и хорошие отношения с Маргаритой Максимовной помогли мне окончить школу.

А ещё был Дима, за которого я вышла замуж в возрасте шестнадцати лет. Он полюбил меня десять лет назад, даже больше, и сходит по мне с ума до сих пор.

Честно говоря, я не знаю, что находят во мне мужчины, но, глядя на себя в зеркало... чего кривить душой... я чертовски привлекательна.

Я немного тщеславна, но сказать сама себе, что я

ослепительно красива, я не могу. Мне это говорят мужчины.

И сейчас я задумчиво подпёрла кулачком подбородок, и

уставилась на экран.

Что мне делать?

Был бы сейчас Богдан, мой лучший друг, он был ещё и моим поклонником. Но он умер, неизвестные отравили его, и кто это сделал, я до сих пор не знаю.

Я разгадала множество загадок, а эту так и не смогла.

Никто ничего не видел, никто ничего не знает, а я знаю абсолютно точно, в этом замешан Дима.

Я не знаю, он ли его убил, или нанятые им люди, но перед смертью Бодя позвонил мне, и сказал, что узнал про Диму что-то такое. Но он не успел мне ничего сказать, когда я прибежала к нему, нашла его тело. Он был уже мёртв.

Но мне кажется, что начальник Максима, тот самый генерал, который меня так не любит, вернее, мою не в меру кипучую деятельность, я имею все основания думать, что он что-то знает.

Он отпустил Диму, когда тот пытался меня похитить накануне свадьбы с Максом. Что он ему сказал?

Из Димы я правду не могу вытянуть, я не раз пыталась.

Я хлебнула из чашки кофе, и вышла в Интернет. Потом подумала, и вспомнила про Артура.

Позвоню-ка я ему, он наверняка знает, что надо делать.

– Слушаю, – раздался в трубке его голос.

– Арт, это Вел. Как твои дела? – начала я не с того, чего хотела.

– Мои дела идут полным ходом, – низко засмеялся он, – ты просто так позвонила, или какая-то просьба?

– Какая-то просьба, – засмеялась я, и вытянула ноги под столом, – я опять влезла в Интернет... ну... по поводу той истории... убийство моего начальника...

– А, я помню. Может, я сейчас приеду?

– Я тебя жду.

Через полчаса я услышала звук подъехавшей машины, и поспешила вниз. Анфиса Сергеевна в это время, пока я спускалась, открыла ему дверь.

– Вы к Вике? – спросила она его. Уж не знаю, как она догадалась, что он пришёл именно ко мне.

– Арт, пошли скорее, – потащила я его в кабинет.

– Что на этот раз надо? – спросил он, садясь около компьютера.

– Есть какая-нибудь программа, с помощью которой можно найти родственников человека? – спросила я, закуривая очередную сигарету.

– И ты меня из-за такой ерунды позвала? – засмеялся Артур.

– Ты считаешь это ерундой? – удивилась я, и выпустила несколько струек дыма изо рта.

– Этих программ в Интернете пруд пруди, – со смехом сказал он.

– Ты же знаешь, я в этом не понимаю ни черта, – воскликнула я, и стряхнула пепел за воротник его пиджака.

– Эй, поаккуратнее, – возмутился он, отряхиваясь.

– Только давай скорее, – потеребила я его, – скоро придёт мой муж, он очень не любит, когда я лезу, куда не следует.

– Сейчас всё сделаем, – пообещал Арт, и через десять минут я получила распечатку.

Родители у Елисея Семеновича были, они жили в так называемом « зелёном » районе, и брат имелся, тот самый любитель сказок.

Он работал в рекламной фирме « Войцович и компания »...

Откуда мне знакомо это название?

Я знаю, что это очень известная фирма, и очень крупная...

Ах, так ведь охранник Василий говорил, что приходил какой-то тип из этой фирмы, и приходил он в день убийства Елисея Семеновича. Как жаль, что наша охрана не фиксирует имена и фамилии всех проходящих на территорию издательства.

Тогда все проблемы бы отпали сами собой.

И я решила нанести ему визит, но не сегодня. Сейчас ещё светло, но уже довольно поздно, так что поеду завтра.

– Ну что, помог я тебе чем-нибудь? – с улыбкой спросил Артур.

– Ещё как помог, – закивала я головой, – кофе хочешь?

– Не откажусь.

Мы спустились на кухню, и я налила ему кофе со сливками и ванилью.

– Ты до сих пор пьёшь с ванилином? – спросила я, и поставила перед ним чашку.

– Я не думал, что ты это помнишь, – покачал он головой.

– Это было моё счастливое детство, – вздохнула я, и налила

себе кофе с корицей, – разве я могу это забыть?

– А что случилось сейчас? – поднял на меня свои голубые глаза Артур, – я думал, что ты счастлива с мужем. Ты сама это сказала.

– Я говорю не о настоящем, а о прошлом. Вот, когда стану глубокой старухой, буду вспоминать, как мы с тобой сейчас сидим.

– Ностальгия доконала? – догадался Артур, потягивая свой кофе.

– Что-то в этом роде, – кивнула я, отпила из чашки, и вспомнила о правилах хорошего тона, – ой, знакомьтесь, это моя любимая свекровь Анфиса Сергеевна. А это мой бывший одноклассник Артур.

– А я всё думала, когда ты вспомнишь нас представить друг другу, – засмеялась Анфиса Сергеевна, и Артур тоже засмеялся.

– Очень рад познакомиться, – кивнул Артур.

– А чем вы занимаетесь, Артур? – спросила Анфиса Сергеевна.

– Я системный программист, – ответил Артур, – и кандидат математических наук в одном лице.