Текст книги "Гроза над Дремучим Миром"

Автор книги: Наталья Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Но Хамсин ей не поверил. Он присел на какой-то выступ в стене, нисколько не пугаясь свободного простора под ногами. Иверлин отошла подальше от обрыва и тоже уселась на землю, со вздохом распрямив ноги.

– Ты что же меня и не выслушаешь даже? – спросила Бет, начиная злиться.

– Нет, – спокойно ответил Хамсин. – Я не желаю выслушивать детские глупости.

– Детские глупости? Так ты меня ребенком что ли считаешь?

– Ты не поняла, – несколько повысив тон, молвил наместник. – Для несообразительных поясняю: я считаю тебя самым ничтожным созданием Демиурга. Мало того, что я должен идти рядом с человеком, так этот человек еще и женского пола.

– Ах, вон оно что? Так у тебя проблемы с женщинами?

– Проблемы не у меня с ними, а у них со мной. Мой разговор обычно краток.

– Поясни.

– Не желаю, – еще более жестким голосом произнес Хамсин. Сам того не замечая, он втягивался в бессмысленную полемику.

– Между прочим, я два месяца была наместницей! – заявила Бет и тут же пожалела об этом, потому что вспомнила, что на самом деле вся эта история была только фарсом. Хамсин ведь мог знать об этом…

– Ну и что?

– Я встречалась с Саргоном и могла бы получить власть!

– Но ведь не получила!

– Я просто не захотела! – уже не могла остановиться бывшая наместница.

– Ну, и дура!

– Сам дурак!

Беатриче явно ощущала, что спор превратился в препирательство на уровне детского сада, но прекращать не могла и не хотела. У нее возникла еще одна новая и смелая мысль, совершенно затмившая ту, из-за которой и возникли прения. Она хотела тут же предложить Хамсину сразиться на мечах, верней, за отсутствием оных, на саблях, чтоб доказать, что она не какая-нибудь. Но к счастью, со дна сознания всплыл здравый смысл, и она, не сбавляя спесивого своего тона, заявила только:

– Я убила пса-духа!

– Не удивила. Я таких не одного прикончил.

– Да. Но ведь мне всего двадцать лет.

– Нашла чем хвалиться.

– Я не хвалюсь! Я поясняю: ты в моем возрасте мог такое?

– Я не помню, что было несколько тысяч лет назад.

В этот момент в напряженной, как перед грозой, атмосфере, раздался голос Иверлин:

– Мне стало казаться, что я тут третья лишняя.

– Не болтай ерунды! – одновременно повернувшись к ней, хором ответили Бет и Хамсин.

– Ну? А я что говорю? – подтвердила мысль Ив.

Спорщики затихли. Беатриче решила успокоиться, и сосредоточиться на своей недавней догадке. Но ее взволнованный спором рассудок отказывался теперь концентрироваться. Она затаила обиду, хотя и понимала, что глупо дуться, как ребенку. "Нужно быть мудрее и хитрее его", – внушала она себе и злилась за свою несдержанность и вспыльчивость. И тут Хамсин неожиданно спросил:

– Ты, кажется, хотела поделиться какими-то мыслями?

В его голосе снова зазвучала явная насмешка, и если бы Бет снова обратила на это внимание, то весь сыр-бор разгорелся бы заново. И она решила игнорировать этот тон, не позволив наместнику снова развлекаться таким образом.

– Я хотела спросить, как ты считаешь, существует ли в поведении лабиринта какая-то логика?

– Логика? Я думаю, нет субстанции более алогичной, чем он.

– Но ведь он не просто так совершает свои… метаморфозы?

– Ты к чему-то клонишь? – уже довольно серьезно спросил Хамсин.

– Я считаю, Ив, послушай и ты… Мне кажется, что нам вообще не надо никуда идти. Мы должны оставаться на месте и ждать, когда он проявит себя.

– С чего ты взяла, что он себя будет проявлять? – задала вопрос Иверлин.

– По-моему, я все-таки нащупала какую-то логику. Только объяснить пока не могу. У меня лишь смутные предчувствия.

Хамсин молчал. Казалось, но тоже задумался. А может быть, просто уснул. За маской невозможно было увидеть его.

– И все-таки, что за предчувствия? – заинтересованно вопрошала Иверлин.

– Не могу понять. Просто предлагаю подождать.

Прошло три четверти часа, прежде чем разговор снова возобновился. И первым заговорил наместник:

– Может быть, твое предложение совсем лишено смысла, но почему-то мне хочется его поддержать.

"Поверить не могу!" – хотела было съязвить Беатриче, но во время прикусила язык.

Трое расположились на нешироком каменном балконе, висящем над пропастью, и стали ждать, неизвестно чего. Не слишком-то удобно было сидеть на голых и холодных камнях при тусклом свете, нагнетающем мрачное настроение. Иверлин умудрилась задремать в самом неудобном положении, прислонившись спиной к влажной стене. Похоже, что она уже начала принимать экстремальные условия сосуществования с лабиринтом. Бет и Хамсин молчали.

Девушка полагала, что наместник погружен в сон. Сама же она, как не пыталась, не могла задремать не на минуту. Смежая веки, она старалась представлять себе успокаивающую картину: теплый летний день, утомительно-яркое солнце, от которого тянет в дрему, терпкий запах травы и стрекот кузнечиков. В такие безмятежные дни на воле ее всегда манило в сон, но здесь её что-то отвлекало. Нет, ни холод, ни темнота и ни сырость ей уже не могли бы помешать уснуть. Она к ним привыкла. Тут было нечто другое: беспокойное ощущение зова.

Сначала Беатриче решила, что это Бахрам пробует установить с ней контакт, чтоб помочь найти дорогу в общину. Тут же она закрыла глаза и попыталась полностью сосредоточиться на этом ощущении. Но когда она погрузилась в него полностью, в голове возник странный фантастический образ, не имевший ничего общего с дервишем. Из серой плоской стены, возникшей в ее сознании, вдруг выделился безупречно ровный горельеф, изображающий человеческое лицо, с каменными, но в то же время подвижными чертами. Он напоминал ей сначала древнегреческую трагическую маску, но потом вдруг превратился в комическую и за несколько секунд сменил еще несколько выражений лица.

Бет совсем отключилась от реальности и полностью погрузилась в мир своего мозга. Странное видение было, несомненно, одушевленным и до жути настоящим. Ей вдруг пришло на ум, что с маской, очевидно, можно поговорить.

"Кто ты?" – мысленно спросила она и стала ждать ответ. Но его не последовало. Тогда она догадалась, что, наверное, надлежало бы, как при радиосвязи переключиться на прием и просто подумала об этом. Тут же в ее сознание вторглось что-то извне. "Чего ты хочешь?" – спросило оно. Бет тотчас физически ощутила нервическую напряженность своего мозга. "Я хочу найти общину, а потом вывести всех на волю, – не растерялась она и добавила:-Прием". Маска удивленно приподняла брови. "Слишком много для начала", – был ей ответ.

– Бет! Очнись! – услышала она вдруг чей-то другой голос вдалеке и рывком вернулась в действительность.

Возле нее сидела Иверлин и испуганно трясла ее за рукав.

– Ты что? – недовольно спросила Бет.

– Я подумала, что ты в обмороке. Ты так странно спала.

– Странно?

– У тебя быстро-быстро двигались веки и руки подрагивали. Я решила, что у тебя какой-то припадок.

– Брось. Мне сон дурацкий снился. Представляешь, будто я с ним разговариваю.

– С Хамсином?

– Да нет! Не хватало еще, чтоб этот мне снился! С ним – с лабиринтом.

Позади послышалась сначала язвительная усмешка, а потом раскатистый хохот. Бет даже не оглянулась.

– Человек не может принимать телепатический сигнал, – с уверенным сарказмом произнес наместник.

– Я этого и не утверждала. Мне просто приснился сон, – сказала Беатриче, обращаясь к Ив.

– У тебя буйная фантазия, – сделал заключение Хамсин.

– Тогда почему же ты все же послушал ее и остался здесь с нами? – спросила Иверлин.

– Мне надоело скитаться по пещерам. К тому же я и сам считаю, что нам, действительно, нужно оставаться на месте.

– Ах, Беатриче, – грустно протянула Ив, – и почему это не пришло тебе в голову, когда мы были в Желтой пещере? Там можно было ждать сколько угодно.

– Когда мы были там, с нами не было Хамсина, – задумчиво промолвила Бет. Она как будто о чем-то догадалась.

– Ну, и что с того?

– А что если именно мы должны были его отыскать? Может быть, для этого лабиринт и водил нас черт знает где? Ты никогда не задумывалась над тем, откуда Бахрам знает, что в пещерах появился кто-то новый?

Ив пожала плечами.

– Нет.

– А я вот сейчас подумала…

Наместник, все это время внимательно прислушивающийся к разговору девушек, решил вставить реплику:

– Это совершенная чушь. Он не мог послать за мной двух беспомощных котят.

– Ему виднее, – отозвалась Бет. – Да и как же иначе? Неужели в этом гигантском и бесконечном лабиринте, который к тому же то и дело трансформируется, двое живых существ могли повстречаться случайно?

– Трое, – поправила ее Иверлин.

– Ну, да. Трое, – согласилась Беатриче и почему-то смутилась. – Вероятность – одна на миллион.

Это было логично, хотя и невероятно. Но даже Хамсин ничего не смог возразить.

Ожидание продолжалось. Хотя счет времени был в пещерах невозможен из-за отсутствия неба с солнцем или звездами, по часам, которые оставались на руке у Бет, можно было определить, что приближались третьи сутки их совместного с наместником пребывания. И за все это время они ничего о нем не узнали. Беатриче даже не догадалась спросить, что с Дремучим Миром и где Гавр. Здесь, в пещерах, Хамсин был одним из них, пленников лабиринта, и ей с трудом верилось, что он все еще может угрожать ее миру. Но, вдруг вспомнив обо всем сразу, она решила, наконец, разговорить его.

– Хамсин! – позвала она и оглянулась на Ив.

Подруга снова уснула, и чтоб не разбудить ее, Бет встала и подошла ближе к наместнику. Он медленно повернул голову в ее сторону, хотя, конечно, не мог увидеть. Она присела на корточки рядом с ним и задала свой вопрос:

– Скажи-ка, ты давно его видел?

– Гавра? Очень давно. Лет триста или больше.

– Так ты не нападал на наш мир?

– Пока нет.

– Пока? Ты что, все еще думаешь выбраться отсюда?

– Только после того, как повидаю Бахрама и приструню проклятый лабиринт.

– О-о, тогда я могу быть спокойна за Дремучий Мир. Общину, может быть, мы и найдем, но в этих пещерах тебе никогда не стать хозяином.

– Это мы еще посмотрим.

Беатриче помолчала немного, не зная, как среагирует Хамсин на следующий ее вопрос. Ей не хотелось показаться перед ним сентиментальной, но наместник Медных гор был сейчас единственным, кто подтвердить или опровергнуть ее догадки и подозрения.

– Ты ничего не слышал о нем, когда еще был на воле?

– Последнее, что я о нем слышал, это то, что он отрубил полкисти моему слуге Бейшехиру, пытавшемуся убить его.

– Ты что подсылал к нему убийцу?! – воскликнула Бет, возмутившись, но, обернувшись снова на мирно сопящую Ив, добавила почти шепотом:-Ты мерзавец!

– Разве ты не знаешь, что человек не может убить титана? – невозмутимо ответил Хамсин.

– Знаю, конечно, но ты все равно негодяй. Что тебе нужно от него?

– Его землю.

– Зачем?

– Там есть ископаемые необходимые мне.

– Неужели нельзя их просто попросить?

– Я ничего никогда не прошу! Я прихожу и беру сам.

– А ты не боишься, что Гавр, пока ты тут сражаешься с невидимым врагом, придет и захватит Медные горы?

– Не боюсь. Он слишком боится гнева Лютого Князя.

– А ты?

– Я ничего не боюсь.

Они помолчали. Вопрос не был исчерпан, просто Беатриче не хотела больше разговаривать на эту тему. Гавр был жив и здоров, это главное. Ну, а то, что она могла еще услышать о нем, лишь повергло бы ее в беспомощное беспокойство. Здесь она ничем не могла бы ему помочь, да может быть и там…

– Зачем он поехал к Хозяину? – задал вопрос Хамсин, прервав ее раздумья.

– Откуда я знаю? – неприветливо отозвалась Бет.

– Он не доверяет тебе?

– Просто есть вещи, о которых мне не положено знать.

– Какие, например?

– Ну, ваши дела в Тварном мире.

– Ты ничего не знаешь о его отношениях с Саргоном, о его делах в твоем родном мире. Чем же вы занимаетесь вместе, если у вас даже нет общих интересов?

– Любовью! – с вызовом ответила Бет.

– И только-то? И ты ему еще не наскучила?

Хамсин безжалостно разбередил не затянувшуюся еще рану. У Беатриче даже слезы на глаза навернулись. Гавр ее никогда не найдет, а может быть и не ищет. Тогда зачем ей стремиться выбраться отсюда? Возможно здесь она теперь только и нужна. Бет представила, как будет жить и работать в общине, и смыслом ее вечности станет постижение нескончаемых тайн лабиринта. Но от этого стало еще тоскливей, а в груди черным камнем легла тоска. Беатриче не придумала ничего лучше, как сквозь слезы спросить у Хамсина:

– Думаешь, он меня не может любить просто так? Или, ну там, за красивые глаза что ли, а?

Хамсин вдруг снял кожаную перчатку, усыпанную металлической чешуей, и осторожно провел рукой по лицу Беатриче. Она замерла, поняв, что таким образом он оценивает ее внешние данные.

– Да. Ты красива, – сказал он. – И, судя по всему, хорошо сложена.

– Не вздумай проверять последнее тем же способом, – на всякий случай предупредила Бет.

– Но для того, чтоб покорить сердце титана красоты недостаточно, – снова произнес он, не обратив внимания на ее реплику.

– А что нужно еще?

Хамсин не успел ответить. Рядом послышался взволнованный голос проснувшейся Иверлин.

– Эй, смотрите! Смотрите туда!

Беатриче тут же повернула голову в ту сторону, куда указывала рукой Ив, и увидела, что тускло освещенное желтыми камнями пятно на противоположной стене вдруг бесшумно задвигалось. В нем что-то замелькало и зарябило. Бет вспомнила, что так мельтешит асфальт, когда несешься на мотоцикле по автостраде и смотришь под колеса. Через несколько мгновений она поняла, что стена пещеры устремилась куда-то вниз, окунаясь во тьму и исчезая в ней. Это длилось всего две-три минуты. Ив и Бет зачарованно смотрели вперед, пока вдруг сверху не ударил луч света. Обе вскрикнули от неожиданности и прикрыли глаза руками.

Когда они, наконец, решились посмотреть снова, то увидели то, что меньше всего ожидали: на противоположной стороне обрыва, окруженный обычным пещерным светом, стоял ошеломленный Саб-Бияр. За его спиной виднелась арка, предваряющая вход в общину.

ГЛАВА 17

Атмосфера в поселке бенши царила самая доброжелательная и спокойная. Пленники не нуждались ни в чем, кроме свободы. И хотя вокруг поселка не было никакой стены, ограждения, рва с водой или еще чего-нибудь подобного, сбежать отсюда было невозможно. За холмами, окружавшими селение, на неопределенное расстояние простирались Гиблые болота с топями и невидимыми ловушками, в которых можно было сгинуть навсегда. К тому же в сознании пленников время от времени поселялась непонятная убежденность в невозможности выйти из поселка. Каждый из них в такие минуты чувствовал себя обреченным на вечное заточение, и никто из них не знал, почему. Правда, с какого-то момента пленники стали замечать, что подобные состояния посещали их все реже.

Флакк совсем утратил свою обычную уравновешенность и стал беспокойным и нервным. Он не пытался установить контакт с бенши и с тех пор, как они оставили его мозги в покое, все время думал только о побеге. Ему необходимо было выполнить приказ Лютого Князя. В этом были его начало и сущность, потому что единственный смысл существование сатурниона – служение Хозяину. А наместника, похоже, вовсе не тяготил вражий плен. Гавр совсем забыл о своем задании и не хотел вспоминать. Он разговаривал с бенши, о чем-то спрашивал, стремился больше узнать о них. Ю-Ю стал его проводником в их мире, ведь он их знал немного дольше.

Ежедневно на рассвете поселок покидали около половины летающих домов. Бесшумно и плавно поднимаясь сначала вертикально вверх, они взмывали и уносились в разных направлениях. Цели этих вылетов были не известны ни Гавру, ни Ю-Ю, так же, как Беатриче ничего не знала о целях визитов наместника в Тварный мир. Титан впервые оказался в подобном же положении и потому испытывал неприятные ощущения. И все же любопытство и желание разобраться в единственной для него загадке на земле пересиливали досадное чувство беспомощности перед этими непредсказуемыми существами.

– Я думаю, что они тоже посещают людей, – предположил однажды черт. Теперь он стал единственным собеседником титана, с которым можно было общаться прямым текстом, потому что сатурнион только злился и изредка обменивался с Гавром двумя-тремя словами.

– Ты не спрашивал их, зачем?

– А вы, наместники, зачем туда ходите?

– У нас есть Хозяин, который и диктует нам правила игры. Но если бенши тоже ходят в люди, то почему мы с ними ни разу не пересекались там?

– Думаю, потому что у вас разные цели.

– Я не уйду отсюда, пока не узнаю, что к чему. Второй такой шанс может не появиться.

– Думаешь, мы когда-нибудь сможем отсюда уйти по доброй воле?

– Не знаю. Сейчас меня беспокоит только один вопрос: почему они скрывают цель нашего пребывания.

– Да. Я тоже пытался у них это выяснить.

– И как? Они сказали тебе то же, что и мне?

– "Время придет, и все встанет на свои места". Это ты слышал?

– Да. Именно. Но мне кажется, что они не отпускают нас, потому что не хотят, чтоб кто-то узнал об их существовании.

– Особенно Лютый Князь?

– Возможно. Хотя не думаю, что они опасаются его или Демиурга.

Пленникам в поселке было абсолютно нечего делать. Бенши их обслуживали полностью, до самых незначительных мелочей. Это непонятное щепетильное внимание своих тюремщиков все трое воспринимали по-разному. Флакк считал, что их бдительность пытаются отвлечь, чтоб потом без труда превратить в послушных марионеток. Гавр был благодарен за то, что ему дают возможность неограниченного общения и самостоятельных познаний. Ундион просто наслаждался покоем и умиротворением.

Сначала Ю-Ю уходить никуда не собирался. Казалось, здесь, у бенши, он был вполне доволен своей жизнью и уже не скучал по тому отвратительному пойлу, что когда-то потреблял в неумеренных количествах. Появилась некая леность, из-за того, что почти ничего не приходилось делать самому. Ю-Ю не тяготился обществом бенши, но был рад, что в поселке появились более предсказуемые существа. Черт тщил себя надеждой, что бенши когда-нибудь откроют ему высший смысл существования, а пока просто жил рядом с ними, осваивая науку телепатического общения. Впрочем, вскоре некое необъяснимое событие переменило и его отношение к бенши.

Сатурнион день ото дня становился все беспокойней. Он боялся разочаровать Хозяина, не справившись с задачей. Но где теперь было искать Хамсина, если сам находишься в заточении? Он злился на Гавра, считая, что по его вине они оказались в этом болоте. Ведь именно наместник оказался более уязвимым перед натиском бенши. Они почти не разговаривали. Только однажды, когда Флакку стало вовсе невмоготу бесцельно бродить по лагерю, он подошел к Гавру и, стараясь вернуться к своему прежнему невозмутимому состоянию, спросил:

– Скажи-ка, ты вообще собираешься выполнять приказ Хозяина?

– Да, – ответил Гавр, немного подумав.

– Каким же образом, позволь спросить?

– Там видно будет.

– Где там?

– На воле.

– Ты даже не пытаешься выбраться отсюда.

– А ты?

– Я хочу уйти сегодня ночью. Ты со мной?

– Пока нет. Если хочешь, уходи один. Но не думаю, что тебе это удастся. Даже если ты сможешь отойти достаточно далеко от поселка, то все равно пропадешь в Гиблых болотах. Они повсюду.

– А ты смог бы пробраться через них?

– Я мог бы попытаться, но пока не буду. У меня и тут еще есть дело.

– В первую очередь ты должен выполнить волю Хозяина! – возмутился Флакк. – А ты, кажется, совсем забыл о нашей миссии? Мы и так потеряли много времени из-за тебя, начиная с поездки в Египет.

– Но Саргон ведь не ограничивал меня во времени? Для людей отмеряется срок, а не для нас, – пояснил наместник спокойно. Он вообще в последнее время стал слишком уж невозмутимым.

Возникла пауза. Сатурнион не хотел признаваться Гавру, что не хочет уходить отсюда без него. Он понимал, что не сможет выбраться из болот. Да если и сможет, одному ему будет трудно отыскать Хамсина, ничего не зная об обычаях, повадках и племенах незнакомого мира. Гавр, несомненно, разбирался в этом лучше, сатурнионы же никогда не загружали себя лишними знаниями.

– Саргон мне голову оторвет, если узнает, что я тебя тут оставил, – подумав, ответил Флакк.

– Ты преувеличиваешь.

– Допустим. Хотя я уверен, что ему не безразлична твоя судьба. Тогда, что станется с дремучими, если ты никогда больше не сможешь выбраться отсюда?

– Если я узнаю бенши лучше, уверен, мне не составит труда покинуть болота. Надо просто установить с ними более плотный контакт.

– Но на это понадобится время. Оно у тебя есть? Ты уверен?

– Ты все о времени. Причем здесь оно?

– Сам подумай: в ту пору как ты тут беседуешь с бенши, Хамсин, возможно, уже вторгся в твой мир.

– Этого не может быть. Во-первых, он сам исчез вместе со своей армией…

– Ты все-таки поверил словам черного колдуна?

– Не поверил бы, если б сам не убедился. Помнишь, что сказал Ундион? Хамсин ушел в лабиринт. Один шанс из ста, что он сможет выбраться оттуда.

– А его армия? Несколько тысяч нукеров, по-твоему, исчезли бесследно?

– В любом случае без своего предводителя она никуда не сдвинется.

Похоже, было на то, что Гавр всеми силами пытался найти справедливое оправдание своего пребывания здесь. А вернее, стремился подстроить желаемое под действительное и сам себе внушал что-то.

– Ладно, – скрепя сердце согласился сатурнион, видя, что спорить с ним нелегко, особенно, если глаза его горят одержимой уверенностью. – Ну, а что во-вторых?

– Во-вторых?

– Ты сказал: «во-первых», значит, есть и «во-вторых». А может быть еще и «в-третьих» есть?

– Не помню, – рассеянно сказал Гавр, потому что заметил нечто необычное в небе.

К поселку быстро приближалась большая «тарелка» несколько иной формы, чем те, что стояли внизу. Вытянутая и значительно утолщенная, она больше походила на стратостат и имела цвет бронзы. Чем ближе она подлетала, тем заметней становились ее гигантские размеры, превосходившие все местные корабли сразу. Бесшумно подплыв к поселку, этот агрегат завис над землей и стал потихоньку вращаться от середины.

Бенши оживились, хотя по их поведению нельзя было сказать, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Некоторые из них начали какие-то приготовления, но другие даже не прекратили своих обычных занятий. Никто из пленников не мог понять сути происходящего, и на всякий случай они решили держаться вместе. Ю-Ю подошел к Гавру и Флакку и сказал:

– Такого я еще здесь не видел.

Страх, присущий лишь человеку, был не свойственен ни сатурниону, ни титану, ни черту. Но при медленном и бесшумном приближении чего-то неведомого, у всех троих родилось нечто вроде смятения.

– Чего нам стоит ожидать? – спросил сатурнион у Ю-Ю.

– Кто их знает.

– Ты ведь кажется их любимчик?

– Может быть, бывший, – задумчиво произнес черт.

– Ты поменял к ним отношение?

– Я просто не знаю, чего от них еще можно ждать.

– Может быть, вы помолчите. Я пытаюсь услышать, о чем они говорят, – прошептал Гавр. – Ундион, ты понимаешь, что-нибудь?

Черт насторожился и нахмурил лоб. Красные зрачки его при этом полыхнули сосредоточенностью.

– Подожди, – сказал он, – кажется, что-то есть. Какие-то обрывки… они говорят о посвящении или инициации.

– Какая разница? – спросил Флакк, который, как всегда ничего не слышал.

– Возможно, разница есть.

– Да, и я сейчас слышу. Стоп… Речь идет о нас. Тсс…

Ундион и Гавр пытались настроиться на нужную волну, чтоб услышать, как переговариваются бенши. Это было нелегко. Обычно они сами вызывали своих пленников в нужном диапазоне и открывались для общения. Но когда надо было подслушать их разговор, можно было действовать лишь методом проб и ошибок, наугад прочесывая частоты. Гавр кое-что знал об этом и имел подобный опыт общения с Саргоном, который всегда, когда Гавр был ему нужен, посылал телепатический сигнал. Сатурнион же ничего не мог услышать из-за своей ожесточенности. Бенши просто не допускали его к себе.

Между тем странный летательный аппарат стал плавно опускаться на землю. Только теперь пленники заметили, что посреди поселка как раз оставалось место для огромного корабля. Все «тарелки» поменьше имели каждая свое определенное место и располагались вокруг эллипсовидной площадки, выложенной плоскими красными камнями.

Все дни, что титан, сатурнион и черт находились в лагере, они наблюдали, как бенши укрепляли и обновляли это место. При помощи неких непонятных приспособлений они обрабатывали поверхность камней, отчего те становились неестественно правильной формы. Смысл этой работы стал понятен им только теперь. Эта площадка была ничем иным, как платформой для приземления огромного стратостата или чем бы он там ни был.

Спустившись, наконец, на отведенное ему место, аппарат застыл. На этом все и кончилось. Бенши тут же потеряли к нему интерес и снова занялись своими делами. Отливавший бронзой на ярком солнце гигантский эллипс, казалось, просто занял свое предназначенное место, и пленникам оставалось только гадать, зачем и для чего.

Все трое решили рассмотреть этот колосс поближе. Поняв, что бенши не собираются им препятствовать, они приблизились к нему почти вплотную. Рядом с ним пленники почувствовали себя муравьями, потому что, глядя вверх, невозможно было увидеть его крышу, а если всматриваться в стороны, эллипс казался бесконечным.

Сразу стало заметно, что аппарат был сооружен из другого материала, нежели «тарелки». Металл, похожий на бронзу, был гораздо плотнее, однако так же почти незаметно пульсировал, словно являлся живым организмом. Гавр, обладая безупречным зрением, сумел разглядеть на поверхности стратостата мельчайшие значки.

– Здесь какие-то письмена, – сказал он, внимательно вглядевшись, – похожи на иероглифы.

– Может быть, они и есть? – спросил Ю-Ю, который был достаточно сведущ лишь в медицине. – Напоминают как будто египетские.

– Нет, определенно, не они. Хотя, несомненно, что-то общее есть, – ответил Гавр, внимательно всматриваясь в мелкие черточки и закорючки.

– Судя по местоположению и конфигурации, я бы сказал, что эта штука для них что-то вроде храма, – предположил Ю-Ю.-Однажды я видел нечто подобное в мире людей.

– Возможно, – согласился наместник, – недаром они вели речь о каком-то посвящении.

– Они говорили о нас? – спросил Флакк.

– Кажется, да, – ответил Ю-Ю, потому что Гавр снова начал сканировать пространство на предмет случайных фраз бенши.

– Похоже, они собираются обращать нас в свою религию или что там у них, – предположил Флакк. – И вот, что я вам скажу: надо уносить отсюда ноги. С их способностями действовать на чьи угодно мозги, мы мигом превратимся в каких-нибудь зомби.

– Если они такую махину сюда ради нас пригнали, то уж точно не отпустят, – заметил Ю-Ю.

– Вы, как хотите, а я останусь здесь, пока до конца все не выясню, – тихо проговорил Гавр и провел рукой по шершавой поверхности стратостата. – Теперь мне стало интересно и то, что здесь написано.

– Не нравится мне твоя одержимость, наместник, – недружелюбно промолвил Флакк. – Ты хочешь узнать то, что могут знать лишь Хозяин или Демиург? Уж не слишком ли ты превозносишься?

– Я еще ничего не узнал.

– И не узнаешь, – заверил его Флакк. – Скоро в твоей голове не останется ничего, чем можно что-либо узнать.

– Ты просто завидуешь, – невозмутимо откликнулся Гавр.

– Чему? Твоему сумасшествию?

– Тому, что я могу узнать здесь.

Наместник почти вплотную приблизился к зеленоватой стенке и пристально стал всматриваться в странные надписи. Тончайшие черточки, невидимые человеческому глазу, явно скрывали какую-то тайну. Они плавно перетекали друг в друга, образуя многочисленные, лишенный смысла сочетания, вырисовывая непонятные контуры незнакомых предметов. Ни один символ не имел соответствий ни в какой из письменностей земных миров, но разгадать их было, несомненно, можно, если отвлечься от их предметной стороны и принять во внимание их абстрактность, как полагал Гавр.

Засмотревшись, он не заметил, что Флакк толкнув черта в плечо, и кивком показал, что нужно отойти для разговора.

– Ты-то хоть понимаешь, что с ним что-то не то? – спросил сатурнион, когда они отошли на достаточное для безупречного слуха наместника расстояние.

– Как бывший врач могу сказать следующее: у пациента явное помутнение рассудка.

– Хоть ты и человеческий врач, но в этом я с тобой согласен. Его уже бесполезно уговаривать бежать.

– Ты всерьез надеешься улизнуть от бенши?

– Да. И вот, что я решил: пусть хоть триста лет буду блуждать в болотах, но плясать под их дудку не стану.

– Подожди еще день – другой. Возможно, что-то проясниться, – предложил Ю-Ю.

– Не стану ждать ни дня! Теперь я и Гавра готов тут оставить с его бредовыми мыслями.

– Это после того, как здесь приземлилась эта штука?

– Чувствую: не к добру она тут. Чем бы ни была.

– Признаться, и мне как-то не по себе.

– Так ты со мной?

Черт поскреб бритый затылок и пожал плечами:

– Когда Бет узнает, что я его тут бросил…

– Плевать на нее, и на Гавра. Нам нужно спасаться самим.

– Его-то ты хоть предупредил, что собираешься уходить?

– Он знает. И ему все равно. Он непременно хочет здесь остаться, упрямый осел.

– Знаешь что? – после небольшой паузы спросил Ю-Ю.

– Ну?

– Ты очень изменился с тех пор, как я видел тебя при дворе.

– В каком смысле?

– Пропала прежняя основательность и невозмутимость сатурниона. У тебя появляется характер, как у человека. Несомненно, дурное влияние Гавра, – иронично пояснил Ундион.

– Ничего, – решительно отрезал Флакк. – Как появится, так и пропадет. Выбраться бы только отсюда.

На лице Ю-Ю вновь проявилась сложная мимика размышления. Минуту спустя он сказал:

– Если надумаешь смываться сегодня, то я – пас. А вот дня через три, когда все станет до конца ясно…

– Не боишься, что станет поздно?

– Не боюсь. Мне все равно. Я смертный.

– Странный аргумент. Значит, тебе есть, что терять.

– На самом деле – нечего. Ну, так что?

Флакк обернулся на Гавра, который все еще не сводил глаз с иероглифов на боках стратостата, потом посмотрел на умиротворенно планирующих над землей бенши и согласился:

– Ладно. Три дня и ни минутой больше.

– И все-таки, ты постарайся за это время переубедить Гавра. Не хорошо бросать его здесь, – попросил Ю-Ю.

– Обещаю, что приложу все усилия. Лишние объяснения с Хозяином мне тоже ни к чему.

С этого времени Флакк начал зорко наблюдать за наместником. А тот стал гораздо меньше общаться со своими братьями по несчастью и все больше с бенши. Голос его теперь можно было слышать редко. Неизменно настраиваясь на волну бенши, он постоянно был сконцентрированным и погруженным в себя. С одним из них, по-видимому, главным, наместник беседовал особенно часто. Он даже считал, что знает его имя, хотя имени как такового у ворогов будто бы и не было вовсе. В нечастых и кратких беседах с Флакком или Ю-Ю, он называл его Амо.

– Ну, и что ты узнал еще, помимо его имени, которое может быть и вовсе фальшивым? – спросил раз Флакк.