Текст книги "Легенда об Иных Мирах"
Автор книги: Наталья Баранова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)
Локита, нервно перебирая пальцами жемчужины ожерелья, поджала губы. Энкеле, развеселясь, подмигнул Юфнарессу, вновь развалившись в кресле. Юфнаресс прошелся по комнате, на минуту остановился у окна, и, обернувшись, посмотрел на Энкеле Корхиду.
– Видите, – произнёс генерал, жаля словами, видя этот заинтересованный взгляд, – Сенатор поступает умнее, он не отрицает эту вероятность начисто. Он сомневается.
Рука Локиты дрогнула, глаза сверкнули отчаянно и зло. Она развернулась на месте, глядя так, словно желая испепелить наглеца.
– Помолчите генерал, – заметила она зло, – А вы, Юфнаресс, скажите, откуда Сенатору известен тот слух. Наш Сенатор, насколько мне известно, на Раст-Танхам не был отроду, и с контрабандистами отношений не поддерживает.
– Это верно, – заметил Юфнаресс, – но я вам говорил, а вы пропустили мимо ушей, каким образом камни Аюми вернулись в Лигу.
– Их, кажется, вернули благодаря случайности, – влез Энкеле Корхида, – говорят, Леди, только говорят, что, каким-то чудом, они попали в руки Ареттара, а он передал их кому-то из контрабандистов. Знать бы ещё кому....
– Потом они попали в руки Гресси Кохиллы, – добавил Юфнаресс, – девушка рискнула прогуляться по Раст-Танхам, пока её корабль чинили на верфях этой планеты. Отчаянная дама, надо вам сказать, эта самая Гресси Кохилла.
– Она ещё во флоте? – скупо поинтересовалась Локита.
– Она – да. И, будьте уверены, Алашавар не позволит вам её обидеть. Он просто в восторге, что камни Аюми вернулись назад, на Софро. Он закроет глаза на любой проступок, что дал такие результаты и заставит закрыть глаза всех остальных. На этот поступок его влияния достаточно. Так что, то, что корабль Лиги провел два-три дня на планете контрабандистов, не даст вам никаких преимуществ.
Энкеле Корхида равнодушно пожал плечами и, глядя прямо в лицо Леди, добавил:
– Знаете, у меня есть ещё одна новость, но эта не оставит вас равнодушной. Не хотел говорить, но приходится. У нашего милого Аториса Ордо появился охранник. Хороший охранник. Теперь к нему даже при большой нужде будет очень трудно подобраться. Мне последнее время все тяжелей находится с ним рядом.
– Хватит, – оборвала Локита, – Вы трус, Энкеле, самый обычный трус. Если будет нужно, я найду человека, что уничтожит этого охранника.
Корхида лениво покачал головой, словно собираясь отрицать очевидное. Этот жест заинтересовал Юфнаресса.
– Нет? – спросил он удивлённо.
Генерал равнодушно пожал плечами.
– Я дам вам воина Эрмэ, – заметила Локита, высокомерно усмехнувшись.
– А нужен десяток, – усмехнулся Энкеле, – и прибавку к жалованию. Или кого-то из верных Вам Властителей. Аториса Ордо и так охраняет воин Эрмэ. Подумайте над этим.
Юфнаресс Антайи тихонечко присвистнул и, пододвинув к себе ногой стул, сел на него верхом.
– Это мило, – заметил он, игнорируя замешательство, проступившее на лице Леди, – но откуда у Ордо взялся такой телохранитель?
– Точно не скажу, оттого, что не знаю. Понимаете ли, господа, спрашивать у Ордо об этом, в присутствии Таганаги, я не решился. И так тот меня буравит взглядом, словно желая проткнуть, я и подумал, что незачем лишний раз нарываться. О том, что, при желании, может сделать из человека воин Эрмэ, мы все знаем не понаслышке, ведь так?
Локита тихонько выругалась.
– Остолоп, – проговорила она, – с этого, Энкеле, надо было начинать, а не молоть чепуху об оживающих покойниках.
Илант легонечко вздохнул. «Воин Эрмэ? – мелькнула мысль, – что ещё за Эрмэ?» Ему хотелось уйти, но, пожалуй, уходить было рановато. Он прижался к стене, продолжая слушать, стараясь не пропустить ни слова. К счастью, об его присутствии не знали, и говорили не таясь.
– Мне это не нравится, – заметил Юфнаресс спокойно, – знал я одного Таганагу.
– Угу, – буркнул Корхида, игнорируя присутствие Локиты, – я тоже наслышан, тот парень охранял, кажется, Шеби, а потом исчез внезапно. Что скажешь, Юфнаресс?
– То, что всё это забавно.
Рука Леди, в который раз, дрогнула. Шёлковая нить не выдержала, жемчуг осыпался, стуча по полу, словно град. Женщина испуганно поджала губы, не обращая внимания на оборвавшееся ожерелье.
– Шеби, – прошептала она, – неужели никто в этом мире никогда не избавит меня от вечного напоминания о ней?!
Энкеле Корхида нагло рассмеялся и спросил:
– Это намёк?
– Скорее – это просьба, – отметил Юфнаресс, – Леди ведь прекрасно понимает, что будет с тем, кто попытается уронить с прекрасной головки танцовщицы хоть один волос, и не прикажет нам сотворить сие безобразие, слишком ценя наши головы на данном этапе воплощения её грандиозных планов. Ведь так, Леди?
– Да, – фыркнула та, – пока об этом можно лишь мечтать.
– А я бы взялся, – заметил Корхида, цинично, – Вопрос только в цене.
– Не бойся, не обижу, – отозвалась Леди, – что ты хочешь? Говори!
– Хотелось, что б ни одна собака, не смела называть меня рабом. Леди ведь обучит меня, кое-каким фокусам из своего арсенала. Вы понимаете каким?
– Дурак, – заметил Юфнаресс, поднимаясь с места, – знание Властителей и само по себе не безопасно, а уж то, как ты его пытаешься добыть... тем более. – Он сделал пару шагов к двери, обернулся на мгновение, читая неподдельный интерес в глазах Леди и алчный взгляд Энкеле Корхиды. – До скорого свидания, – заметил на прощание и шагнул за портьеру.
Илант задержал дыхание и попытался вжаться в стену, но Юфнаресс шёл прямо на него, словно зная о присутствии. Ладонь легла на рот юноши, задержав готовый вырваться крик, сильная рука оторвала его от пола и, вскинув на плечо, секретарь Сенатора выволок Иланта в пустынный коридор.
– Не орите юноша, – услышал тот тихий шёпот, – будете умничкой, возможно уцелеете, даже, несмотря на то, что слышали слишком много. Ой, как много!
Он поставил Иланта на ноги, лишь отойдя на приличное расстояние от покоев Локиты. Как назло, коридоры были совершенно пустынны.
– Леди отослала даже охрану, – усмехнулся Юфнаресс, заметив ищущий взгляд Иланта, – под тем предлогом, что у неё болит голова. Она и вправду болит, юноша. От вашего присутствия. Она-то надеялась, что вы, извините за выражение, подохли на своей милой Рэне. Она боится. Но пройдёмте в сад. Неровен час, выглянет кто-то из этих двоих. Знаете, что с нами сделают? Нет? И не надо.
Илант мотнул головой, чувствуя, что подгибаются ноги, прислонился к стене.
– Дать руку? – спросил Юфнаресс. – Или пойдёшь сам?
– В сад? – растеряно пробормотал тот, -Зачем, что б вам было легче отправить меня к предкам?
– Ах, вот ты о чём.... Если б я хотел убить тебя, то, просто сказал бы, этим двоим, что ты прячешься в прихожей. Мне даже не пришлось самому пачкать руки. Энкеле сделал бы сам. И не без удовольствия. Он, мерзавец, любит убивать, мне же это наслаждения не приносит. Или ты думаешь, что, пройдя мимо, тебя я тебя не заметил?
– Заметил?
– Заметил, Илант, заметил.
Юноша тяжело вздохнул, медленно пошёл, чувствуя, что в душе клокочут ненависть и злоба, поглядывая искоса на Юфнаресса, вышел под открытое небо. На душе скреблись кошки. Противно было чувствовать себя беспомощным, неприятно – зависимым от капризов судьбы, от ее внезапных поворотов. Чувствуя лишь отвращение, он посмотрел на Юфнаресса презрительно, не скрывая того.
– Что вам от меня надо.
– Ничего, – холодно отозвался Юфнаресс, – просто я не хочу, что б ты сдох, хоть ты и внук своей бабки, а она – грандиозная стерва. Я считаю излишним отправлять тебя к праотцам. Незачем это. И ко всему, мне тебя жаль, есть такое вот нелепое чувство. Нелогично, да?
– Даже если я подслушал этот разговор?
Юфнаресс покачал головой и задумчиво посмотрел на пустой провал неба. Переведя взгляд на юношу, пожал плечами, так, слегка.
– Ты – мелкая сошка, – проговорил безразлично, – ребенок. Глупый ребенок. Она боится не тебя, а того, что когда власть будет в ее руках, то кто-то захочет скинуть ее, что б назвав тебя властелином, править, прячась за тобой, ее наследником. Так бывало.
– Вы – подлец!
Глаза Юфнаресса остановились на его лице, посмотрели грустно.
– Очень может быть, – проговорил он негромко, – а, знаешь, что б ты не наделал лишних глупостей, и не подставился случайно, провожу-ка я тебя до порта и посажу на борт, что следует до Раст-Танхам. Так оно будет лучше, чем, дать тебе возможность наделать новых глупостей.
– А дальше?
Юфнаресс вздохнул, посмотрел на юношу устало, в уголках губ проявилась ирония.
– А дальше ты сам решишь. Есть лишь одна огромная просьба, пока Леди Локита жива, не показывай и носа на Софро, ради собственного блага, да ещё и из благодарности. Если она узнает, что я тебе помог, то самое малое – с меня живого снимут кожу. Запомнил это? И уноси ноги, Арвис, – проговорил негромко и внятно, – уноси пока не поздно. Жизнь – это единственное, что не может быть дано дважды, и, хотя бы поэтому, её нужно ценить.
Илант нахмурился, посмотрел на Юфнаресса, оценивая фигуру и сложение, но, вспомнив как тот выволок его из покоев Локиты, понял, что взять над ним верх навряд ли удастся. Секретарь Сенатора был среднего роста и сложения, и, тем не менее, силён как буйвол.
– Вы мерзавец, – заметил юноша, словно желая разозлить Юфнаресса, – Может, и не убийца, но мерзавец – без сомнения.
– Слабо, Илант, – тихо заметил бывший эколог, – очень слабо. Слова меня не трогают. Может быть оттого, что я сам давно знаю это.
Он приблизил своё лицо к лицу юноши так, что б глаза стали напротив глаз, и улыбнулся, рассматривая лицо Иланта. Неожиданное ощущение тепла захватило сознание юноши, Юфнаресс что-то тихо произнес, в голосе зазвучали сочувствующие нотки, но смысл слов, которые он говорил, ускользал, проходя мимо сознания. Были только ритм, интонации, ласкающие слух, и ощущение ирреальности происходящего. А ещё отчего-то утекали, стираясь, краски и звуки, и даже голос Юфнаресса звучал тихо и глухо, словно б удаляясь. А потом стих и он, сознание погасло, но и тогда, в этом забытьи не проходило и не стиралось ощущение странной мягкости и тепла обволакивающего душу.
Несмотря на плохую погоду разного люда около «Каммо» было предостаточно, впрочем, как в любую другую. Никакой дождь не мог разогнать праздных зевак, пришедших полюбоваться на богатство контрабандистов, нищих, клянчивших милостыню, воришек, облегчавших кошели, и потаскушек разного возраста и обоих полов. Да-Деган тихонько вздохнул, подобрал полы плаща и вступил на тротуар, ведущий к ярко освещённому входу в кабачок.
Впрочем, назвать «Каммо» обычным кабачком было трудно – здание, облицованное светло – розовым мрамором, украшенное строгими колоннами и статуями выглядело внушительно и вызывало уважение одним своим видом. Молодой привратник – рэанин открыл дверь, пропуская его внутрь, к пушистым коврам устилающим полы, теплу, благовонным ароматам, витающим в воздухе. К атмосфере полной призрачной безопасности и уюта.
Длинный коридор, освещённый светильниками, которые держали серебряные руки статуй, заканчивался залом с высоким потолком в форме полусферы, под самым центром которого в перламутровой чаше бассейна лениво колыхались тела рыб, поблёскивая жаром чешуй, и недовольно шевеля плавниками. Откуда-то издалека доносился голос – чистый, глубокий, полный жара и страсти, несколько низковатый, без сомнения, принадлежавший женщине. Что-то в ритме и мелодии показалось знакомым, прислушавшись к словам, вельможа улыбнулся слегка, узнав песню, принадлежавшую поэту.
Когда-то перебирая струны аволы – лучшей своей подружки, тот сказал ей несколько фраз, простых и банальных, но, сросшись с мелодией, слова словно стали иными, подкупали сердца своей простотой, запоминались легко и надолго, и каждому говорили разное и своё, так, что невозможно, наверняка, было узнать, что же хотел поведать лучшей своей подружке поэт, о чём рассказать. Эти слова повторяли сотни голосов, разносили по миру, и каждый голос говорил о своём и всеобщем, в который раз напоминая о сотнях обликов любви.
Рядом прошуршали шелка, колыхнулся воздух, донеся свежий аромат духов, пьянящим облаком окутывавший женщину, остановившуюся в двух шагах. Да-Деган, скосив взгляд, посмотрел на незнакомку, одетую богато, красиво и строго. Тонкий рисунок черт лица наводил на мысль о сотнях поколений аристократов, сменивших друг друга, прежде чем на свет появилась она. Губы яркие и чувственные, не противореча крайней молодости и гордости потомственной аристократки, манили обещаниями поцелуев. Ей было лет двадцать, едва ли более, и даже скорее меньше, чем более того. Кожа оттенка топлёного молока сочеталась с волосами цвета ночи – чёрными до синевы, и глаза, огромные до невозможности, зелёные, как молодая листва, глубокие, что в них легко было утонуть, явственно говорили о крови рэан текущей в её жилах.
Она улыбнулась, заметив затаённый взгляд, опустила ресницы, словно смутившись, нежный румянец, разлившись по щекам, сделал её стократ прекраснее, чем только что, до этого она была. Да-Деган незаметно закусил губы, присутствие незнакомки сводило с ума, будоражило кровь, а голос, нёсшийся под сводами, что пел о страсти и любви толкал на безумства. Он не заметил, как ногти впились в ладони, отведя свой взгляд, смотрел не на девушку, смотрел, как лениво шевелятся плавники рыб и чешуя отливает перламутром, на движение воды, тихую рябь поверх чешуйчатых спин, на пустые сонные глаза этих созданий. Он смотрел на воду, но видел как задумчиво и как доверчиво она улыбнулась.
Было в этой незнакомке нечто, как отголосок иных времён, иных эпох, иного мира. Вспомнилась та, иная Рэна, словно воскреснув из руин, восстав из пепла. Улыбки, смех и любовь наполняли улочки города, той, прежней Амалгиры, оставшейся в ушедшем вдаль мире. Там умели любить, умели принимать с открытым сердцем всё, что приходило – и горе, и радость, и любовь. Там умели прощать и не держать зла, хоть жизнь и на той Рэне никогда не была легка. Ошибки, тянувшиеся широким шлейфом, из дальнего прошлого, обрекали всю расу на вымирание, и на это потомки империи Кошу не закрывали глаз, принимая свой рок, как данность, и, улыбаясь пришедшим из иных миров гостям, не позволяли сочувствовать своим несчастьям, неся их с гордостью и достоинством, не перекладывая ни на чьи плечи, а иногда и не позволяя даже заподозрить о них.
Эта девушка напоминала тех рэан, которых осталось так мало. Он хотел заговорить, но отчего-то не решился, словно побоявшись испугать или обидеть ненужными словами. Помолчал, наблюдая, как горит в ярком свете серебром и золотом чешуя. Отошёл так же молча, лишь слегка улыбнувшись незнакомке, пошёл искать Гайдуни, зная, что тот где-то здесь, в «Каммо», просто иначе и быть не может.
Поднявшись по лестнице вверх, на второй этаж, где шла игра, и в азарте, проигрывались и выигрывались, по рэанским меркам, несметные состояния, он заметил знакомое лицо. Смуглый, словно поджаренный на солнце, казавшийся неожиданно темнокожим среди светлокожих рэан, но такой же черноволосый, гордый и надменный, как и остальные представители расы, умудрившиеся не пойти ко дну, одетый с элегантной простотой в светлую, почти белую одежду, контрастирующую с оттенком кожи, Хэлдар сидел за карточным столом и надменно улыбался. Да-Деган вздохнул и, подойдя поближе, остановился, облокотившись спиной об одну из колонн. Рядом очутился вышколенный официант, поднёс чашу вина на раззолоченном подносе. Да-Деган отрицательно качнул головой, сунул мелкую монету в руку служаке.
– Скажи Гайдуни, что я здесь, пусть подойдёт, он мне нужен. И, да, ещё... Хэлдар, похоже, выигрывает?
– Похоже, проигрывает, – усмехнулся официант, – мне кажется, сегодня он уйдёт отсюда в том, в чём родился на свет. Фортуна, как обычно, показывает ему только спину.
Да-Деган слегка улыбнулся, качнул головой недоверчиво, спорить не стал. Глядя на буйные чёрные кудри, щегольскую серьгу с дорогой синеватой и тёмной, словно ночное небо, жемчужиной в мочке уха пожал плечами, подумав, что Хэлдар спускает остатки денег полученных недавно за аволу. «Убьёт его Ордо, – мелькнула шалая мысль, – как только узнает, так и прибьёт. Может, конечно, и в форт отправит, но ... маловероятно. Ох, дурак этот Хэлдар. Гений, но неисправимый дурак...» Осмотревшись, отметил, что Энкеле Корхида против обыкновения отсутствует. Не так уж серьёзна была его рана, что б генерал не смог удержать карт в руке, и, однако же, его нигде не было видно. Зато присутствовал Пайше – молодой, полупьяный, хохочущий навзрыд над шуткой своего собеседника. «Уже вернулся, – отметил Да-Деган, – и вернулся с барышами, иначе сидел бы тихо, где-нибудь в углу, и больше молчал, чем смеялся, потягивал бы винцо подешевле и думал, что бы учудить для пополнения финансов».
Гайдуни подошёл неслышно, положил тяжёлую ладонь на плечо.
– В чем дело? – спросил тихо, не добавляя рокота и гула.
– Надо поговорить, – ответил Да-Деган, поправляя шёлк одежд. – Лучше сейчас, чем завтра, я, надеюсь, в этой избушке есть хоть одна конура, в которой нас не подслушают?
– Хоть десять.
– Это хорошо, это мило. Пойдём, не будем задерживаться.
Он проследовал за контрабандистом в тёмный, едва освещённый коридорчик, узкий и извилистый, насчитал не меньше пяти поворотов, прежде чем Гайдуни остановился и открыл замаскированную в стене дверь, для непосвящённого совершенно незаметную в полумраке. Окна её выходили на площадь, освещённую фонарями, и оттого контрабандист зажигать света не стал. Так же тихо закрыл дверь, молча опустился на диванчик в углу и сказал:
– Ну, выкладывай...
Да-Деган вздохнул, не зная, как контрабандист отреагирует на неожиданную новость. Пока он не хотел, что б шли слухи о том, что совсем недавно он смог позволить себе получить. Он не хотел никому и ничего говорить. Но что-то заставляло его поделиться новостью с Гайдуни. Он бросил на низкий столик синеватый конверт с золотым тиснением и печатью. Контрабандист лениво его поднял, посмотрел с обеих сторон, подержал и положил назад.
– Ты хотел что-то сказать?
– Я купил Гильдию Иллнуанари. – проговорил рэанин по своему обыкновению тихо. – Я подбирался к ней год, и недавно купил.
Гайдуни тихонько присвистнул, посмотрел недоверчиво и испуганно, отдернув руку от конверта так, словно обжегшись.
– Ты сошёл с ума, – заметил, сокрушённо мотая головой, словно не веря словам, – и чем тебе плоха Оллами? Иллнуанари – это крысиное гнездо. Смотри, не потеряй голову.
– Ничем мне Оллами не плоха, – заметил вельможа, глядя, как дождевые капли медленно катятся по стеклу, – потому я и не разорил тебя, Гай, это было бы намного проще, чем проделать то же самое с Гильдией Иллнуанари. Но у меня имелся должок. Мне однажды помогли люди Оллами, поэтому я помог тебе. Год назад на пороге разорения стоял ты, теперь уже иначе, и это хорошо.
Гигант тихонько вздохнул, глядя удивленно, почти не веря. Ходили слухи, что Иллнуанари стоит на пороге разорения, ходили слухи, что доход этой Гильдии за год упал до предельно низких величин. Этой Гильдии не везло, хоть трудно было найти причину. Сторожевики Лиги атаковали транспорты Иллнуанари, словно зная где, и когда те будут проходить. Но он считал эту Гильдию столь богатой, что не мог и предположить, будто слухи – верны.
– Ты бросаешь Оллами? – спросил он тихо, – Ну, хоть, скажи почему? И, не знаю, знаешь ли ты, чем занимается Иллнуанари? Я помолчу о том, что работорговля – одна из статей её доходов, Оллами до этого не опускалась никогда, ну да работорговля сама по себе не так и страшна, это можно стерпеть, как и нападения кораблей Лиги на флот Иллнуанари, но ты не знаешь, что она торгует...
– С Эрмэ? Знаю. Знаю, как и то, что камни Аюми торгаши Иллнуанари должны были переправить туда, да кое-кто вмешался в это дело. Иллнуанари на этом и погорела. Она в долгах перед Эрмэ, в огромных долгах. А об Эрмэ я знаю много. Много больше, чем ты думаешь. Однажды корабль Оллами помог мне вернуться в Лигу.
– С Эрмэ? – спросил контрабандист неожиданно осипшим голосом, – Дали Небесные, так ты...
– Был там. – холодно оборвал Да-Деган, – И не надо больше об этом. Не люблю вспоминать те времена.
Да-Деган отвернулся от окна, окинул комнату равнодушным взглядом, машинально расправив складки богато украшенной вышивкой одежды.
– Ну, зачем тебе эта Гильдия? – тихо спросил контрабандист, – Оллами тоже древняя Гильдия и имеет на Раст-Танхам вес не меньший, чем Иллнуанари, а кое в чём и больший, – он осёкся, заметив улыбку на лице вельможи, мягкую и загадочную одновременно.
– Я не люблю использовать друзей, – ответил рэанин, улыбнувшись, – и не люблю их подставлять. Гай, скажу лишь то, что я замыслил одну очень гадкую проделку, и то только мое дело. Тебя оно не касается. Иллнуанари подходит мне гораздо больше. – он вздохнул и добавил, – одно дело просить тебя увезти с Рэны человека, которому тут угрожает опасность и совсем другое просить о том, за что легко поплатиться головой.
– Что ты задумал?
Да-Деган отрицательно покачал головой, усмехнулся загадочно.
– Этого я сказать не могу. Не сейчас, Гай. Когда-нибудь я расскажу тебе всё, – добавил он всё так же, не повышая голоса, – когда-нибудь, возможно ты всё поймёшь и сам, поймёшь и необходимость того, что я делаю. Хотя, возможно и нет никакой необходимости. Но... знаешь, Гай, я гораздо чаще, чем разуму, доверяю своим чувствам, а сейчас именно они заставляют поступать так, а не иначе. Всё было бы просто, проще простого – промолчать, не сказав ни слова тебе об Иллнуанари, не было б этого разговора, не было б сказано лишних, могущих оказаться лишними слов. И еще, потешь мое праздное любопытство, скажи, куда Пайше отправил Иланта?
Гайдуни вздохнул, посмотрел укоризненно, почесал в замешательстве затылок.
– Так и знал, что ты об этом спросишь, – заметил он покаянно, – хоть и надеялся, что забудешь. Мальчишка попросился на Софро, буквально заставив везти себя туда. Уговоры и рекомендации не подействовали. Пайше утверждает, что он и слышать не хотел, ни о каком другом мире. Упрям этот твой Илант, что мул. Упрётся, так не сдвинуть.
Да-Деган упрямо сжал губы, посмотрел на Гайдуни долго и горестно.
– Надо было не слушать его, – прошептал совсем тихо, – если чувства меня не обманывают, то ему не сносить головы. Надеюсь, что ошибаюсь, очень надеюсь, но... Ладно, не будем это обсуждать, пойдём выпьем вина, Гай. Мальчишка сам сделал выбор, пусть сам за него и расплачивается.
– Я не вижу Энкеле Корхида, – заметил рэанин обводя пристальным взглядом зал, – слышал его ранение не опасно, или нам опять лгут?
Гайдуни Элхас пожал плечами.
– Он показывался, – отметил равнодушно, – был здесь на следующий день после ранения, выиграл у меня лично горсть мелочи, Аллана из Со-Хого обчистил по полной программе, кстати, тот не удержался, рассказал ему о том, что на Раст-Танхам видели певца, хоть и под большим секретом. Корхида удивился, Знаешь, смешно было, он вида подавать не хотел, но видно было – у него руки задрожали, мелко так, словно он боялся, и карты бросил, про выигрыш забыл.
Контрабандист хлопнул себя по карману, усмехнулся, добавил в бокалы вина и, приподняв свой, отпил глоток. Поставив бокал на столик, бросил быстрый взгляд в зал, на едва одетую девицу, что танцевала свой танец, покачивая бёдрами и зазывно беззастенчиво улыбаясь. Тонкая прозрачная ткань, наброшенная на золотистое тело, ничего не скрывала, подчеркивала изгибы тела своей черной вуалью, с кое-где нашитыми искрами блесток под лучом света вспыхивавшими жарким огнем, длинные волосы струились по спине чёрным водопадом, спадали до бедер, блестели шелковисто.
– Красива бестия, – спокойно заметил контрабандист, – и бесстыжа. Сегодня улыбается одному, завтра – другому, кто бросит горсть денег, с тем и уйдёт, салагам типа Пайше это по вкусу...
– А тебе?
– А что мне? У меня дома две жены, Да-Деган, ни одна не хуже этой ведьмочки, правда с одним отличием, те любят, а этой только деньги и нужны, потому и приходит, выставляется напоказ, стреляет глазами в мальчиков, надеясь, что кого-то да заденет её красота. И задевает, между прочим. Ты знаешь, сколько здесь бывает красавиц рэанок? Во дворце их столько не встретишь.
Да-Деган равнодушно пожал плечами, отпил глоток вина из бокала, бросил быстрый и оценивающий взгляд на танцовщицу, и отвёл взгляд в сторону, узнав незнакомку, встреченную у бассейна. Сейчас она была другой, совершенно другой, чем недавно, исчезло что-то неуловимое, иначе смотрели глаза, иначе улыбались губы, иными были жесты и движения.
– Ты знаешь её? – спросил Да-Деган.
– А кто её здесь не знает? Говорю же, приходит почти каждый вечер...
– Как её зовут?
– Она тебе что, нужна? – удивился контрабандист, – ей грош цена!
– Мне безразлично... Я просто хочу знать её имя. Скажешь?
– Ри-Ки-То Риндевара, мальчишки, те, которые платят ей не за танцы, зовут её Риа. И не сходи с ума, она того не стоит.
Да-Деган поджал губы, отчего-то захотелось, что б этот зал, музыка, танцовщица и контрабандисты провалились сквозь землю, растворились, исчезли навсегда, чувствуя, как на щеках проступает румянец, обжигая их жаром, отвёл взгляд.
– Древняя раса, – прошептал одними губами, – и ведь всего этого могло не быть... могло не случиться... всё могло быть иначе.
Гайдуни расслышал, нахмурил брови, спросил:
– Ты с чего раскис? Вина-то выпил немного. Неужели из-за этой девки? Так если она тебе нужна, позвени монетами.
Да-Деган отрицательно мотнул головой.
– Ты не понимаешь, – заметил сокрушенно, – и, навряд ли, поймёшь. Если б ты прожил на Рэне лет десять – тогда другое дело. Вы, выходцы с Раст-Танхам, счастливая раса. У вас свои трудности, понимаю, но у нас, рэан – свои беды, большие беды, Гайдуни. Рэане всегда баловали и лелеяли своих женщин, как не баловала их более ни одна раса Лиги, и с самого заката империи Кошу, ведь нам досталось их так мало. Потому как старым властителям и владыкам Рэны нужны были воины, крепкие парни, что б завоевать и подчинить десятки миров. Об этом мало кто знает из тех, кто родился не на Рэне, а рэане с этим живут – тогда, ещё при одном из последних императоров Кошу, было синтезировано вещество, что, воздействуя на человеческие гены, заставляет появляться на этот свет практически одних мальчишек. Владыки Кошу собирались покорить Вселенную, и считали, что их воины найдут себе женщин на других мирах; рэане тогда уже знали об Ирдале, Пайсонэ и Укени. Так вот, вещество оказалось на редкость стойким и действенным, рэанские парни не одно поколение ищут себе невест на других мирах, как и рассчитывали властители старой Рэны. А теперь наши женщины предлагают себя контрабандистам... Невесело всё это, Гай. Очень невесело. Знать бы, что об этом всем думает Ордо, но он слушает лишь Энкеле Корхиду. И мне интересно, почему? Узнать бы. Понимаешь, этот вопрос один из тех, что не дают мне покоя. Я хорошо знал Ордо когда-то, приходилось воспитывать его спиногрызиков, так вот он и Энкеле – разные люди, непонятно как они вообще сошлись, настолько они разные. Не нравится мне это знакомство. Если б не Энкеле, думается, не поднял бы Ордо бунт, не тот тип, не тот характер. Ему б такое в голову не пришло и во сне не пригрезилось.
– А Хэлдар? А Йонэ? Мало вокруг Ордо вилось народа? Почему Энкеле?
– Не знаю. Чувствую. – Да-Деган вздохнул, вновь взглянул на танцовщицу, – И пойдём отсюда, Гай, куда-нибудь, «Каммо» не единственный кабак, в котором можно зависнуть до утра. Найдём местечко попроще, потише. Там и поговорим. Пойдём?
Дождь почти утих, сыпал редкими каплями, но именно сейчас хотелось дождя, непогоди, воды текущей за воротник плаща, озноба, что, вероятно, унес бы туман царящий в голове. Да-Деган медленно шёл по мокрой, покрытой мелкими каплями росы траве. Тропинка вилась вдоль обрыва, чуть ближе к берегу, он не рисковал идти по голому мокрому камню, оттого, что в голове шумело и шуршало на разные лады вино, выпитое ночью.
Голова Гайдуни оказалась слабее, он так и остался отсыпаться, положив её на руки, покоившиеся на деревянной, добела выскобленной столешнице в маленьком кабачке на окраине города – низеньком, шумном, где было больше копоти, чем света, но, где, завидев кошель контрабандиста, вся прислуга носилась, словно угорелая, пытаясь не только что исполнить, а предугадать его желания. Вино, не самое дорогое и выдержанное, но вполне приличное, а на менее взыскательный вкус и вовсе отличное лилось рекой. Гуляла вся округа, желая забыть свои проблемы и беды хоть ненадолго, хоть только до утра, тем более что господа платили за всё – разбитую посуду и опустошённые бутылки, за всё съеденное и выпитое в эту ночь.
Хозяйка – полноватая маленькая женщина, ярко-рыжая, с рыжими же весёлыми глазами и целым созвездием веснушек долго цеплялась в его руку, умоляя не уходить, оттого ли, что боялась недобрых людей, которых развелось в округе слишком много, а может оттого, что не хотелось выпускать из рук такого посетителя. Если б Гайдуни не спал, то, наверное, тоже вцепился в него клещом, а то и попросту встряхнул бы за ворот. Но Гайдуни спал, и остановить рэанина было некому.
Сейчас он уже жалел, что поддался порыву, ушёл вгорячах, один по пустынным улицам. Надежда, что вне кабачка будет легче дышаться, не оправдалась, и тогда он свернул к морю, надеясь хоть здесь хлебнуть вольного ветра, остудить лицо и мысли. «Дали Небесные! – подумал Да-Деган присев на траву, – так напиться надо суметь. Сколько мы пили? Не помню. Словно дел никаких нет. Весь день придётся маяться головной болью. Был бы под рукой Вероэс, он бы снял эту боль, напоил каким-нибудь зельем и вылечил бы, но Вероэс под арестом, так что можно только мечтать о его лекарствах».
Обычно никогда не подводившее его тело на этот раз попросту отказывалось повиноваться. Ватными были мышцы, мысли путались и мешались в голове, представляя собой невероятный ералаш, и только что-то, как искорка, на самом дне сознания ещё держало его не позволяя окончательно потерять самоконтроль.
Желудок тоже бузил, требуя немедленного освобождения от залитой в него литрами гадости. Некогда его учили пить, не хмелея, оставаясь трезвым, сколько б не было выпито, но в этот раз остаться трезвым как стёклышко не удалось. Отчего-то пригрезилось вытянутое от удивления лицо Альбенара, его укоризненный взгляд.
– А пошли вы все... – тихо прошептал вельможа, – в дальние дали.
– Гляди-ка, – заметил низковатый простуженный голос, – он ещё и грубит...
Он почувствовал, как чьи-то руки схватили его, поставили на ноги, уверенно обшарили карманы, изымая всё, что в них находилось – деньги, прочий мусор. Второй из грабителей заметил перстни на руках, присвистнул, принялся их сдирать безжалостно и грубо.
