Текст книги "Легенда об Иных Мирах"
Автор книги: Наталья Баранова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 40 страниц)
Она вновь посмотрела на небо, отмечая, что в нем неизменно осталось все, в противовес тому, что было на земле. Никогда ранее Софро не была столь многолюдна. И, вновь, навстречу попадались люди в строгой форме Стратегов, у них были озабоченные лица, они шли быстро, спеша по своим делам, обращая на нее внимания не больше, чем на муху.
Ее проводили в здание Сената, в этот муравейник, полный человеческих существ, что гудел как улей. И здесь все спешили, слишком спешили, что б росить на нее более чем один, праздный взгляд. С тех пор, как она ушла в полет, изменилось все. Исчезла ленца в движениях людей, исчезло ощущение вечного сна, заторможенная замороженность, словно ты не на поверхности, а на дне.
Она поднялась в знакомый кабинет, надеясь увидеть лицо Элейджа, его улыбку, мудрые глаза, незлобивую иронию, но вместо него увидела Юфнаресса. Юфнаресса, что медленно прохаживался по кабинету, словно ожидая ее.
– А где Элейдж? – просила она, чувствуя, что от неожиданности подгибаются колени.
Юфнаресс слегка пожал плечами.
– Вы сказали, – заметил он спокойно, что у вас дело к сенатору. Я – сенатор. Что вам угодно?
Гресси осторожно откинула прядь с лица.
– Что с Элейджем? – спросила упрямо.
Он не ответил, посмотрел на нее странно, подозрительно, окидывая взглядом от головы до пят. Словно пытаясь понять, кто она и можно ли ей доверять. Его глаза буравили. Гресс тихонечко вздохнула. Чувствуя, что взгляд с каждым мгновением становится все холоднее, слегка пожала плечами.
– Вы прибыли сюда на корабле неизвестного типа, – заметил Юфнаресс спокойно, – утверждая, что прибыли с Рэны. Я не могу сказать, что верю. И сказать, что полностью не доверяю вам, тоже не могу. Я просто жду объяснений. Мне сказали, что тип корабля ранее Лиге не известен.
– Неизвестен, – откликнулась Гресси, – да только не вам. Мне много рассказали о Вас, Юфнаресс Антайи. И разговаривать с вами я не намерена. Я хочу видеть Элейджа.
– Вот уж не знаю, захочет ли увидеть вас Лорд. – проговорил Юфнаресс устало, он пожал плечами и отошел к окну.
– Лорд? – тихо переспросила Гресс.
– Лорд, – подтвердил Юфнаресс, отчего-то усмехнувшись.
Он медленно отошел от окна, посмотрел на нее вновь.
– Кто вы? – спросил доверительно, – кто вас послал? Скажите мне, может быть, несмотря на занятость, Лорд сможет уделить вам несколько минут.
Она вздохнула, сжав пальцы так, что побелели костяшки.
– Скажите ему, что я могу рассказать о судьбе «Раяни», о том, что случилось с кораблем и экипажем.
– То, что корабль взорвался, известно всем.
– А всем известно, что он взорвался в районе Ками-Еиль-Ергу? – переспросила женщина упрямо. – И, может быть, вам интересно продолжение?
Юфнаресс тихо выдохнул воздух, посмотрел на нее с интересом.
– Хорошо, – заметил он, – я передам это Лорду. Но не знаю, что скажет он.
Мужчина вышел из кабинета, а она, вздохнув, пошевелилась в кресле, разминая пальцы и чувствуя, как в висках бьется кровь. Пальцы слегка подрагивали.
«Элейдж – Лорд», – подумала она ошеломленно. Сколько лет прошло с тех пор, как мужчина последний раз вставал на верховной ступеньке управления Лигой, она не знала. История не входила в список ее интересов. Но Гресс слышала о таких случаях. Правда это было давно, так давно, что невозможно было даже представить, какая пропасть разделяла его и тех, кто был до.
Гресс заметила, что, против всех ожиданий не осталась в кабинете одна. Стражи стояли у двери, наблюдая за каждым ее жестом. Гресс невольно сжалась, чувствуя, что это начинает ее слегка злить. Хотелось побыть одной, посмотрев на стражей, она вновь собралась в клубок, ожидая.
Шагов не было долго, почти целую вечность. Ей казалось, что прошла уйма времени, что звезды в рукавах Галактики сдвинулись и поменяли свое положение. Ей казалось, что мир успел обветшать, пока она ждала, сидя, напряженная, как сжатая пружина, чувствуя, что неизвестность и ожидание способны взорвать весь ее внутренний мир. Женщина хотела сорваться с места и хотя бы пройти – из угла в угол, от кресла к окну, постоять, вдыхая воздух, и вновь пройти по комнате, по мягкому ковру, что глушил шум шагов. Движения уняло б бешеное биение пульса. Оно было бы к месту. А вместо этого приходилось сидеть неподвижно, полностью владея собой, стараясь, что б не отразилась на лице та гамма чувств, которые она испытывала.
И, несмотря на ожидание, шаги прозвучали как небесный гром. Вошли трое. Она узнала Юфнаресса, узнала того, кого Юфнаресс называл Лордом. Женщина, что шла рядом, была ей неизвестна. Женщина, что была изумительно – прекрасна и хороша собой. У нее были мягкие глаза, небесной сини, такие яркие, такие мягкие, как глаза лани. У нее были слегка неправильные черты лица и серебро волос, стекавшее с головы, падавшее на плечи плащом.
А еще, вокруг ее рук и лица тихонечко мерцал воздух, словно с рук и головы непрестанно слетали слабые искры разрядов. И если присмотреться, то было видно, как играет на воздухе свет – то блеснет червонным золотом, то пробьет неистовой синью, затмевающей синь взгляда.
Элейдж подошел совсем близко, заглянул в глаза Гресс.
– Что вы хотите мне сказать? – спросил он.
Женщина подошла и мягко положила свою ладонь ему на плечо. Все ее движения были полны грацией, отточенного, воздушного совершенства. Ее глаза встретились с взглядом Гресс, и неожиданно пришло ощущение того, что незнакомка видит ее мысли, видит так, как видел Имрэн, словно и мысли и сомнения и надежды, как открытый книжный лист, лежали перед ней. И было ощущение тепла. Тепла и сочувствия. Поддержки. Чего-то доброго. Очень доброго.
Незнакомка опустилась в кресло напротив, и отвела взгляд, сразу избавив от напряжения и неловкости, от избытка чувств. Словно в голове образовалась дырка, через которую вытеки мысли и чувства, оставив пустоту, странную после такого кипения. Легкость разливалась по телу, унимая дрожь.
Вспомнился Имри. Его лицо, его улыбка. Он и эта женщина были неуловимо похожи. Общей была улыбка, осторожно распускающаяся из уголков губ, улыбка, что дрожала в уголках глаз и изломе бровей. Незнакомка легко повела плечами и чуть заметно, слегка кивнула. Переведя взгляд на Элейджа, улыбнулась ему.
– Значит, – проговорила она, – вы готовы рассказать, что же случилось с «Раяни», что вы видели в районе тройной и на Рэне. Я думаю, что Лорду будет небезынтересно это узнать.
Незнакомка улыбнулась вновь, и в ее улыбке Гресс увидела и слезы волнения и нечаянную радость. Оттенки чувств, игру эмоций, что-то, что заставило саму Гресс проникнуться к ней симпатией.
– Меня зовут Лиит, – откликнулась на немой вопрос незнакомка, – и это так же верно, что я вижу перед собой Гресси Кохиллу, капитана космического флота Лиги, у которой и вправду есть что сказать Лорду.
– И Леди, – тихо добавил Юфнаресс.
Глядя на камни Аюми, лежавшие на ладонях, Гресси тихонечко вздохнула. Вновь. Вновь эти камни были в ее руках. Рядом стоял Рокше, смотрел, затаив дыхание, словно ослепленный глубиной их сини, очарованный, словно поддавшись не людским, сильным чарам, неведомому колдовству. Камни на ее руках не только играли. Да, по их поверхности проносились сполохи, похожие на синие, холодные зарницы.
Казалось, будто камни пели, рождая тихий, неверный, чарующий отзвук, похожий на далекое пение хорала, на звон колоколов, на песни ветра и песни звезд. Звук был едва слышен и чист, как родник. Звук рождал ощущение тихого ликования в душе, даря надежду? счастье? от которых хотелось плакать.
Она взглянула на Гайдуни, что стоял же здесь, рядом, в двух шагах, и глядел на нее, смущенный, ошеломленный. Огромный, похожий на грузного медведя он не сочетался с собственным смущением. Рядом с ним стоял Пайше, одетый вольно и свободно, как любой контрабандист, не признававший дисциплины, но со знаками отличия Стратега.
А еще, рядом стояла Лиит. И здесь, в темной, едва освещенной комнате, как никогда было заметно исходившее от нее сияние. И здесь же был Элейдж. И такое же, слабое, хорошо различимое лишь в темноте, дрожавшее пламя, окружало и его. Он смотрел с грустью, с надеждой. Он смотрел, кусая губы, словно не хотел никого из них отпускать.
Гресс молча положила камни назад, в углубления обитой мягким бархатом коробочки, которую спрятала в обычную сумку, висевшую на боку. И посмотрев на Лиит, заметила, как узкая ладонь, словно сотканная из лунного серебра, из ниоткуда, из воздуха, собирает небесную синь, кладя ее туда, где несколько минут назад покоилось сокровище Аюми. Настоящее сокровище, которое не имело цены.
Гресси хлопнула рукой по сумке, отряхивая невидимую пыль. Никто не знал, никто не должен был догадаться, что сокровище Странников вновь покидает Софро, отправляясь в странствие. В путь, ведущий к дому.
Она посмотрела на Рокше. Лицо контрабандиста, еще несколько мгновений назад восхищенное, с отпечатавшимся на нем чистым, светлым удивлением, что присуще детям, стало вновь строгим и собранным. Словно он уже сидел за пультом корабля, рассчитывая трассу.
Именно ему, ему, вместе с ней, предстояло уйти в полет. В сложный полет. Туда, назад, к тройной. К флоту, что был надежно укрыт вуалями плазмы и возмущениями гравитационных полей. Туда, где они были так недавно, откуда ушли. В этот сказочный мир им предстояло вернуться. Прикрыв глаза, Гресс воскресила в памяти странный мир, сад, где на ветках располагался ароматный цвет, соседствуя со спелыми плодами, где замок рос в небо, где огненные шары, превращались в золотокрылых птиц.
Гресс посмотрела в глаза Лиит, словно спрашивая совета. Но другого пути не было. Она, вздохнув, вспомнила ночь, разговор, тихий голос Лиит, немного завораживающий, ее волнение. Ощущение мыслей, текущих параллельно и в ее мозгу, как слабое эхо, что возникало чуть раньше, чем губы Лиит успевали произнести слова. В голосе Лиит звучала грусть.
"За те тысячелетия, что утекли с той поры, как исчезла раса Аюми, – говорила она, – многое было утеряно. Кто знает, что тому причиной? Но информатории Аюми уже не связаны в единую сеть, что было когда-то. Каждый из информаториев существует отдельно, исполняя лишь часть функций. Я не знаю, каким образом вам удалось вернуться на Рэну, не понимаю, как удалось рэанам попасть на корабль. Эти возможности давно были утеряны. Впрочем, может, где-то и существует такая возможность. Да, где-то, еще возможна связь между отдельными информаториями, но эта связь не полна.
Технологии Аюми позволяли осуществлять то, что всем иным могло казаться колдовством. Но и у Аюми был враг, враг более беспощадный, нежели Империя. Время. Время, которое не ходит вспять. Река, по течению которой мы могли плыть с произвольно выбранной скоростью – быстро или медленно, не суть. Но воды реки времени не дано обернуть вспять и нам.
Я не спорю, на древе мироздания существуют миры, где ток темпоральных полей противонаправлен и полярен. Но ничто не может воспользоваться этим процессом. Стоит любой материи мира этого попасть в такой мир, как происходит ее уничтожение. Аннигиляция. Быть может кто-нибудь, когда-нибудь и найдет ключ к возможности использовать и этот портал, возможность подняться, а не спуститься по реке времени. Но мы не успели, мы не смогли.
Мы многого не успели. Мы не успели даже толком исследовать близлежащие галактики, не смея надолго уйти оттуда, где впервые появились на этот свет. Да, мы бывали в сопредельных вселенных, спокойно переходя из одной в другую, перенося свои Дома и корабли. Но с этой Вселенной мы связаны накрепко. Мы нужны были необходимы людям, (впрочем, известны нам были и совершенно иные цивилизации, отличные от людей). Мы появились в этом мире, как противовес силе, которая породила нас. Мы нужны здесь. Именно здесь.
Когда-то, когда мы сами были юны, переживая рассвет нашей расы, мы шли к людям, чувствуя их боль как свою, и, пытаясь унять часть людской боли. Мы несли знание. И сталкивались с тем, что наша суть сильнее нас. Мы все же были оружием, созданным Империей для покорения иных. И когда мы это поняли, то создали маски. То, что мы называли масками.
Маска – это не кокон, не личина, это – второе тело, которое повинуется тебе так же, как и то, которое ты получил в наследство от родителей. Оболочка, в которой существует твой разум, пока твое, настоящее тело спит, или если оно уничтожено. Но, впрочем, разницы нет. Маска может быть любой, копируя то, что есть, или, будучи порождением воображения. Без маски мы не могли существовать рядом с людьми. Но даже маска не всегда была способна скрыть нашу иность. Наш дар, что был одновременно и проклятием.
Мы не могли уйти, нам не дано было остаться. И все же, мы спокойно жили с этим, надев на лица маски, закрыв путь к Домам от тех, кто был пропитан злобой и агрессией, поставив на пути каждого ищущего зеркало, что отражало мысли и чувства назад, усилив их. Кто шел с добром – получал добро, тепло, понимание, поддержку. Кто нес злобу, агрессию, алчность... тот погибал от них, яд убивал, взлелеявшего его в своей душе, взрастившего этот обманный цветок. Но не много алчных шло к нам, по узким горным тропам. Не каждый, кто ищет могущества и злата рискнет сложить голову на тяжелой тропе. Да и не дано таким найти путь. Только тот, кто способен услышать голос истины в своем сердце, только тот, кто чувствует, пусть даже не зная, законы, правящие этим миром, способен дойти, идя по дороге не означенной на картах.
Информатории, порталы, врата, как их только не называли люди, как только не называли нас самих... Информатории, они всегда имели, минимум, два уровня. Один для тех, кто искал лишь ответ на четко поставленный вопрос, другой, для тех, кто искал истину, кто искал ответ на вопрос, почему же он не приемлет зла, ведь сильному, не скрывающему своей силы, так привольно жить в обычном мире, легко подчинять, легко брать то, что не его. По праву сильного. И почему кажется, что зла много больше в мире, чем добра.
А ответ прост, нужно только заглянуть в себя, как в зеркало, что б увидеть ответ, но не сметь себе лгать. То, что люди называют злом всегда противно человеческой натуре. И заставляет нас обращать на себя внимание именно тем, что оно – за гранью естества. Добро, его порой не замечаешь, ведь так легко жить, как чувствуешь, как предопределено, как дышишь, добро не приметно, оттого, что оно не противоречит изначальной сути человека.
Все просто, все предельно просто, не надо искать сложных конструкций там, где их нет. Нужно только уметь не обманывать и не обманываться. Конечно, это бывает сложным. Но Аюми не умели лгать. Невозможно лгать, будучи Аюми, обман бессмысленен в мире тех, у кого на всех – одна душа, один, сотканный из множеств индивидуальных, разум. Не могут существовать воедино телепатия и ложь.
Аюми необычны, да, эта раса не умела лгать. Нам это было не дано. Мы смотрели правде в глаза. Всегда. Я не могу сказать, что это – легко. Иногда есть смысл чего-то не видеть, чего-то не ждать, о чем-то не думать. Мы знали, что тогда, в том мире, где только множество слабых, едва начинавших путь развития планет и Эрмэ, нам места нет. Потому, как рано или поздно, Империя прыгнет. А мы не сумеем остаться в стороне, наблюдая. Нет. Равнодушия нам тоже было не дано. Равнодушие... откуда ему взяться, если чужую боль ты чувствуешь как свою? А сотни тысяч криков боли? Разве можно от этого отстраниться, закрыть глаза и уши? Какая маска, какой мираж поможет не слышать этого? В какой проклятой вселенной можно скрыться от того, что живет у тебя внутри?
Мы знали, что пришли в этот мир лишь на день, на миг, на час. Гости, а не хозяева. Странные существа, созданные прихотью человека, что хотел поспорить со всем миром, с Вселенной, поправ законы, которые даже толком не узнал. Мы – такое же порождение этого мира, как и все остальные, кто живет в ней. Искусное творение. И зеркало....
Мы знали, что рано или поздно нам суждено уйти, об этом не знали лишь наши дети, но и они, взрослея впитывали это предначертание на своем пути. Мы постарались сохранить то, чем владели. Для людей, для тех, кто будет после нас.... То, что вы называете камнями Аюми, подарком Аюми – это ключи. Информационные ключи. В этих синих камнях, в замороженном, остановленном свете то, что реанимирует корабли, вновь свяжет информатории в единую сеть, вернет нашим мирам жизнь, позволяя им вновь произвольно скользить по реке времени и по древу мирозданья. Базы данных.
Мы создавали их для вас. Мы желали, но не осмеливались надеяться на то, что наша раса вернется в этот мир снова. Никто не думал, что когда-нибудь, спустя тысячелетия, причудливая игра случайностей и закономерностей вновь сложит из мозаики генов то, что определяет сущность Аюми. Хотя знали, что рано или поздно любая цивилизация выходит из колыбели. Мы думали, ждали, что когда-нибудь люди шагнут дальше нас. Люди, они сейчас уже не те, что прежде. Меньше тех, кто живет бездумно, заботясь только о себе. Много меньше. Здесь, в мирах Лиги это – нонсенс. Мы знали, что так и будет, что рано или поздно, но люди смогут встретиться взглядом сами с собой, не увидев дракона в отражении зеркал. И тогда наш мир откроется им, приняв их.
Мы надеялись, что, когда-нибудь, Империя изживет себя, что Эрмэ сумеет оборвать коллапс. Но, похоже, она – как черная дыра, которая не выпускает того, что раз попало в сферу ее притяжения, и что процесс падения ей не остановить самой.
Ключи, если кто-то решится донести их до кораблей, вернуть на предназначенное им место, тогда вновь в полную силу заработают информатории, врата порталов. Восстановится вся сеть. Может быть, это спасет чьи-то жизни. Ведь единственное, что не по зубам Империи – это наши миры. Ни один воин и властитель не пройдет через портал, но кто-то из людей на это способен".
Лиит ободряюще улыбнулась, посмотрев в глаза Гресс. Но ответила ей не Гресс. Ответил Рокше, сказав, что рискнул бы попытаться, а следом согласилась она. Нашлись и еще рисковые люди. Гресси посмотрела на Гайдуни, контрабандист должен был отвлечь внимание от их корабля, выйдя в системе Ками-Еиль-Ергу чуть раньше, позволив им незамечено проскользнуть в систему, пользуясь кораблем эрмийцев.
«Только не позволь им поймать себя, Гай, – мысленно пожелала Гресс, – Только успей уйти раньше, чем они приблизятся на дистанцию выстрела».
Корабль медленно уходил от Софро, немногим раньше стартовал корабль контрабандистов, его траектория явно прослеживалась на экранах дисплеев. Если б она хотела, догнать его не составило б особого труда. Корабль эрмийцев, подарок Да-Дегана, был скор как пуля, исключительно манёвренен. Он ничуть не уступал «Раяни», а, может, в чем-то и превосходил крейсер Лиги. Недовольно поморщившись, женщина представила себе флот Эрмэ, и флот Лиги, многочисленный, но явно уступавший.
Преимущество было на стороне Империи. Гресс тяжело вздохнула, чувствуя горечь, понимая, теперь прекрасно понимая, что за битва ждет Лигу. Битва, что почти бессмысленна, ведь остановить Империю может только чудо. Это знал Элейдж, об этом говорила Лиит. Это знали практически все. И, тем не менее, никто не желал сдаваться без боя.
«Лучше смерть в бою, – усмехнувшись, проговорился Гайдуни, чем добровольное вечное рабство. Лучше небытие, чем подобное существование. Я предпочту сдохнуть, чем стать эрмийским рабом». Рокшар промолчал в ответ на это, только блеснули его холодные, как сталь глаза, да упрямо сжались в ниточку губы, на какой-то момент, сделав его не похожим на самого себя.
Поежившись, Гресс обернулась к Рокшару. Юноша сидел за пультом почти расслаблено, видно было, что пилотаж в этой, насыщенной транспортами зоне, не представлял для него особенных трудностей. Летал он легко, словно родился крылатым. Сама Гресс летала так же, но ей потребовались годы, что б срастись с пространством и кораблем, но, вспомнив, что у контрабандистов молодежь начинает летать раньше, чем бриться, она улыбнулась. Господа контрабандисты были отличными пилотами, это приходилось признавать. Отчаянными и смелыми, рисковыми, и было счастьем, что они приняли сторону Лиги. Разве что Иллнуанари взяла сторону Империи, да еще немного одиночек, отчаянных авантюристов и сорвиголов.
– Скоро в прыжок? – спросила Гресс у Рокшара.
– Подожди, – откликнулся юноша, – уйдет Гай, чуть повременим и – за ними. Вот тогда – держись. Крепко держись. Да, может быть, нам удастся затеряться среди эрмийцев, так, что нас примут за своих. Может, не заметят. Может,.... Но постараемся. Как жаль, что у нас всего одна попытка.
Он улыбнулся, пожал ее ладонь, и вновь обернулся к дисплею.
– Прорвемся, – проговорила Гресс, чувствуя, как на корабль обрушивается удар близкого прыжка, как закачало его на гравитационной волне. Тело то наливалось тяжестью, то становилось невесомо.
Рокше тихонечко хмыкнул, словно что-то хотел пожелать Гаю нелестного, да в последний миг передумал. Вновь, не спеша, внимательно и вдумчиво проверил данные и, посмотрев на Гресс, заметил:
– Держись!
Свет погас, потерялось ощущение реальности. За короткий миг успела дрогнуть, стремительно накатываясь на них, промчаться вечность. Голоса, ей казалось, что она слышит далекие отзвуки голосов, чистую, выразительную, прекрасную мелодию, далекое пение. Потом вспыхнул свет, принося отрезвление, потом вновь случилась реальность.
Ускорение росло, кораблик, выйдя из прыжка, набирал скорость, не считаясь с разумом, с пределами возможного. Она чувствовала, как свинец заполняет тело, как вода потом выходит сквозь поры. Тяжесть, невероятная, свинцовая, навалилась. Она едва смогла пошевелить рукой, с трудом перевела взгляд.
Голубая звезда была невероятно близко. Наверное, только чудо не позволило им сорваться за грань. Цепкие объятия отпускали нехотя, наверное, они вышли на самой границе, там, где еще был возможен возврат, окруженные облаком плазмы, вуалью тянувшимся к черной дыре. Сцепив зубы, женщина посмотрела на Рокшара. Благо, он сориентировался вовремя, сразу уводя корабль в сторону.
С трудом вздохнув, она вновь посмотрела на экран. На радаре рисовалось с десяток точек, обозначая эрмийские корабли. Они гнали одиночный транспорт, пытаясь взять его в кольцо. Правда, расстояние было достаточно велико. И никто не обратил внимания, что в системе появился еще один объект. «Удачи, Гай», – мысленно пожелала она контрабандисту, чувствуя, что тревога за него зацепила душу. Корабль внезапно тряхнуло, словно он налетел на риф, но тяжесть отпустила.
Гресс вновь посмотрела на лицо юноши.
– Порядок, – проговорил он совершенно спокойно, – через час выйдем из зоны. Как ты думаешь, где может таиться флот Аюми?
Гресс удивленно отметила, что он ничуть не взволнован, словно знал, что корабль выйдет из прыжка так близко от звезды. Да, наверное, знал.
– Зачем ты это сделал? – спросила она.
– Мы так договорились, – отозвался он, – я, Гай и Пайше, и расчеты, кстати, делали вместе. Так больше шансов остаться незамеченными. А что хотела предложить ты? Прорисоваться на периферии? Так, что б нас сразу же засекли и поспешили навстречу с распростертыми объятиями? Только вот это навряд ли. Скорее, мы тут же попали бы под огонь. Хочешь, не хочешь, но так было разумнее. Ну, кто способен подумать, что мы рискнем выйти у самой кромки? Да ни одна душа на свете. А меж тем, эрмийские кораблики позволяют творить чудеса пилотажа, если б я не знал, на что они способны, то даже не пытался вернуться к тройной. Но если эрмийцы и подумают, что кто-то рискнул, то, все равно, здесь нас очень трудно обнаружить. Мы – невидимки, нас трудно засечь. Масса этого компонента слишком велика, и вокруг полно плазмы, которая прячет нас.
Гресс подумала, что, все же, доводы этот мальчишка выстраивает разумно, в его словах была определенная логика, непривычная ей, своеобразная, но достаточно четкая.
– Хорошо, – заметила она, – не стану с тобой спорить. А флот Аюми, сейчас я рассчитаю, где он; это можно сделать, если вспомнить то, что я видела из рубки того корабля.
Они медленно, почти заглушив двигатели, вошли в скопление, двигаясь осторожно, как тени, воровато, крадучись. Глядя на блестки металла в невидимой паутине, застывшей в пространстве Гресс тихонечко улыбнулась. Их не заметили. Все прошло как по маслу. Плохо б им пришлось, случись иначе. До сих пор она почти не верила в успех, боясь спугнуть удачу. А теперь эмоции нахлынули, заставив забыть о дурном.
Усталость, за ту неделю, что они были в полете, пропитала каждую клеточку тела. Спали мало, тут же, в кресле, не уходя из рубки. Боялись, сторожились, продвигались крайне осторожно, под прикрытием плазменных облаков. Кораблик контрабандистов, словно приманка, поймал в сеть обмана большую часть эрмийских кораблей, уводя их на границу системы. Но все же, они не могли исключить того, что какой-нибудь корабль затаился в пространстве, заглушив двигатели, находясь в свободном дрейфе, и оставаясь невидимкой для локаторов.
Теперь же, все подводные камни остались позади, и можно было чуть-чуть расслабиться. Хотя, то, что им предстояло, легким заданием назвать было нельзя. Она вспомнила светловолосого хозяина замка и тихонечко поежилась, представив, что придется встретиться с ним лицом к лицу. И вспомнила Имрэна. Если он тоже стал таковым, то предстояло двойное испытание. Вздохнув, женщина тихонечко тронула футляр, лежавший у нее на коленях, словно касаясь рукой талисмана.
Рокше, заметив ее жест, тихонько рассмеялся.
– Вы суеверны, Гресс, – заметил он.
– Я не сказала б....
– Я тоже. Раньше. И не поверил бы, что вы можете сомневаться, однако....
– Хочешь сказать, что сам не взволнован? – усмехнулась женщина, откинув прядки волос, выбившиеся из кос, уложенных вокруг головы. – Хочешь сказать, что прогулка по миру Аюми для тебя обыденность?
– Я боюсь, – признался он, – все идет слишком гладко. Никаких препятствий, никаких помех. И еще боюсь кое-чего.... В мире Аюми время идет иначе. Я боюсь не успеть. Время не ходит вспять. Боюсь, что хозяева, оба будут избегать нас. Боюсь, что без их помощи мы сами потратим бездну времени. А потом, посмотри, сколько кораблей. Где тот, что нам нужен?
Она откинула голову и побарабанила пальцами по подлокотнику кресла, не позволяя себе проникнуться его словами. Не позволяя себе поверить в них.
– Мы уже почти у цели, – заметила она, – осталось немного, совсем немного, Рокше. И мы дойдем. Мы сделаем это.
Он тихо, почти беззвучно рассмеялся, внезапно напомнив ей Да-Дегана, его, такой же тихий, недоверчиво – скрытный смех. Прикрыв глаза, она попыталась вспомнить, воскресить в памяти картину, виденную однажды, здесь, из рубки корабля. Но ничего не получалось. Вздохнув, она сжала пальцами виски и голос, нежный голос Лиит, внезапно прозвучал в мозгу, как ответ на ее вопрос: «Слушай себя, доверяй себе, и тогда ты обретешь, то, что ищешь».
Так же, не открывая глаз, повинуясь не разуму, а инстинктам, она, не ожидая, сама, словно то было во сне, а не наяву, услышала тихий, шелестящий звук, как будто падающий камень рассек воздух, только этот звук отчего-то задел за струны души, звук, он был призрачен, как порождение мысли и все ж, она заставила себя откинуть сомнения, отстраниться от них, установив для себя ту тонкую грань, что пролегает между сомнениями и самообманом.
– Ближе к центру скопления, Рокше, – скомандовала Гресс, слушая, как вибрирует звук, и удивленно чувствуя, что тепло от камней Аюми начинает нарастать. Держа ладонь на футляре, она удивленно чувствовала, как нагревается ладонь, хоть сам футляр оставался прохладным. Ладонь была полна тепла, вибрирующего, чуть-чуть покалывающего, живого.
Повинуясь порыву, Гресс открыла футляр и тихонечко охнула. Камни, они больше не были полны сини. Синь пропала, так тает глубокий фиолетовый тон неба, когда приходит рассвет. Их сияние не уменьшилось, но, хоть и медленно, но заметно камни начали менять свет. Сначала они были светло – голубыми, но стремительно набирали оттенки зелени, что играли на гранях, сменив сияние сапфира.
– Безумие, – тихо шепнула она.
Рокшар удивленно охнул, тронул пальцем один из камней, чуть повернув его, и сразу же отдернул руку.
– Кажется, – тихо заметил он, – что от кого-то, давным-давно, я слышал, что камни Аюми знают свое место. Знают, где находится их Дом. И это еще одна из причин, почему они никогда не должны были попасть на Эрмэ.
Тишина. Только тишина. Янтарь, синь, сияние. Огненный хоровод. Свет, не дающий тени, яркий, но не слепящий глаз. А камни, что лежат на ладони уже не зеленые даже. Зелень исчезла, как листва по осени, сменив цвет. Они, как золото, как янтарь, как мед. Они не жгут, но тепла от них все больше. И сияют они сами, светятся изнутри. И чуть подрагивают на ладони, словно хотят бежать.
А за окном все тот же сад.
Гресси подошла к стеклу, бросив взгляд за окно, вдаль. Там, на горизонте, за степью выросли горы, которых раньше не было. Знакомые горы, те, к которым они когда-то ушли. Рэанские горы. Постояв пару минут, она отвернулась. Шел третий день. Третий день хождения по пустынным коридорам, без проводника, без намека на то, что кто-то здесь может их ждать. Словно все, что было раньше, – пригрезилось. И хозяин, и рыжий насмешник Имрэн. Только сад тот же, и степь, и озерцо с чистой, светлой водой. Все это прежнее. Как и замок.
Она тихонечко вздохнула, услышав шаги. Рокше. Его быстрый, стремительный шаг, деловитый, не праздный. Юноша вошел, а показалось, влетел, стремительной походкой, а на лице опять была неудовлетворенность.
Гресси улыбнулась, понимая, что он опять разочарован. Замок словно отгородился от них, не пуская назад, не выпуская в пространство тройной, и не открывая прочих тайн. Он словно заснул.
Рокше молча присел на корточки у стены, откинул прядь волос с лица. Бросил на нее один только взгляд и сразу же отвел глаза.
– Пусто? – спросила Гресс, хотя можно бы было и не спрашивать. Все было понятно и так. По лицу, по взгляду.
И изредка приходило ощущение, что они начинают слышать мысли друг друга. Трудно было понять, что это – галлюцинация или явь. И появлялся вопрос, возможно ль быть настолько занятыми одной и той же мыслью, что б порой, случались такие, казавшихся нереальными, совпадения.
– Глухо, – ответил Рокше. Глаза блеснули, но он опять спрятал взгляд.
– Нарисовать им послание? – тихо проговорила Гресси.
– Бесполезно, – ответил юноша. Я пытался, но, опять же, повторю, это без толку. Они не появляются там, где можем быть мы. Ты и я. Нас избегают.
– И что делать?
Он негромко рассмеялся, тихо, загадочно; подняв взгляд, стал рассматривать потолок, причудливое переплетение сводов, падающую с янтарных сосулек капель, что на незримых прочных нитях покоилась в воздухе.
