Текст книги "Легенда об Иных Мирах"
Автор книги: Наталья Баранова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)
– Правда, – невольно согласилась она, и присев в кресло, пристально посмотрела в лицо Шабара. Он улыбнулся ей в ответ.
– Хотите о чем-то спросить? – мягко сказал он.
– Хочу. – Гресси вывела на экран, поверх всех остальных данных, вид системы Ками-Еиль-Ергу.
– Так спрашивайте.
– Шабар, это правда, что Ордо нашел здесь флот Аюми?
– Наверное, да. – проговорил тот, подумав. – ничьим другим, похоже, тот быть не мог.
Она замолчала, чувствуя, как в душе всколыхнулся целый океан. Сама она верила Ордо и не верила. Слушала, как слушают Легенды, сказки, заинтересованно, и все же не веря вполне, не веря совсем, потому, как легенды и есть легенды. Сейчас не поверить Шабару она не смогла.
– И где? – спросила она не найдя более подходящего вопроса.
– Женский вопрос, – усмехнулся лагалиец, – кто знает где? Посмотрите на эту систему повнимательнее. Это ж не система, а прямая дорога в преисподнюю. Флот где-то здесь. Ордо, наверное, знает лучше. Но, только, наверное.
– Вы не оставили буя?
– Нет, – ответил лагалиец, – буй мы оставили, но толку-то? Еще в первую же гравитационную бурю, что здесь нередки, его разорвало в клочья. «Кана-Оффайн» в это время уже уходил из системы, разгоняясь для прыжка. Возвращаться никто не стал. Это было и бессмысленно и опасно.
– Да, – протянула Гресс разочарованно, невесело усмехнувшись, – а без буя найти здесь флот, все равно, что искать иголку в стоге сна.
Шабар тихонечко рассмеялся.
– Вот именно, – заметил он, – вот именно поэтому Ордо попал в опалу. Если б удалось повторить его открытие, он стал бы героем. Но не судьба.
– Никто и не пытался, – заметила Гресси, чувствуя, как накатывает нечаянная злость.
– Пытались, – отозвался строптиво пилот, – я был здесь в составе последней экспедиции, третьей по счету, которую организовали Стратеги. Ну что сказать, мы прошерстили практически всю систему, но без толку. Флот Аюми либо уже в преисподней, – он ткнул в зев черной дыры, либо, а что «либо», я и сам не знаю, – невесело признался Шабар. – Это везение, что Ордо не прошел тогда мимо. Это совпадение, похожее на чудо. Это, похоже, сама судьба. Ничем иным я объяснить то не могу.
Он замолчал. Промолчала и Гресс. Глядя на экран, тихонечко усмехнулась, подумав, что будет, если вдруг, нечаянно, налетит гравитационная буря. Перспектива для них была, не то, что бы очень приятна. Шабар пожал плечами, словно прочитав ее мысли.
– Мы еще достаточно далеко, – сказал он, – ну, потрясет чуток. Флот был ближе к черной дыре. Гораздо ближе.
Женщина молча уставилась в экран, словно пытаясь разгадать, что же их ждет в этой неприветливой системе. Здесь не было планет. Только эти три звезды, шлейфы плазмы, сгустки пыли.... И не проходило ощущение тоски. «Вы все умрете», – вспомнила она надпись, что на миг вспыхнула на экранах перед самым уходом в прыжок. Вспомнила и передернула плечами, словно от холода. Шабар вновь закурил, но теперь это было все равно.
– Как там, у Кальтанна? – спросила женщина, словно очнувшись от сна.
– Ничего, – сквозь зубы выдал Кантхэ, – он говорит, что уже не по разу проверил систему, но вируса не нашел. Хотя для всех очевидно, что он тут имеется.
Гресс молча посмотрела на Шабара, в умные проницательные глаза.
– А если вируса нет?
– Если... – пробормотал пилот, – не знаю, что тогда у нас за «если»
Гресси тихо, почти таясь шла по коридору. После встречи с программистами хотелось тихонечко взвыть, но позволить этого себе она не могла. Пошли вторые сутки после выхода из прыжка, но зловредный вирус так и не был пойман.
Кальтанн сидел хмурый. Прида и Вьеси были более сдержаны, чем эмоциональный рэанин, но и они хмурились все больше. От расположенности к легкому флирту не осталось и следа, хоть Нараян сидел тут же, как и все заваленный работой по самые уши. Докучать она не стала, не стала лезть с вопросами. Они были излишни.
– Гресс, – окликнул ее бодрый голос, – подожди.
Она, обернувшись, увидела Малиру Рэнди и невольно улыбнулась. Невозможно было не улыбнуться, увидев это существо с веснушками на носу, всегда готовую выпалить свеженький анекдот.
– Только не говори, что и у тебя проблемы, – тихо проговорила Гресс.
– А у меня их нет, – жизнерадостно откликнулась Малира, – проблемы у Кимана и Андари. Правда, небольшие. Основные двигатели на разгон потребляют несколько больше энергии, чем то заявлено. Но погрешности в пределах допустимого.
Гресс невольно выдохнула с облегчением. Эта новость не предвещала конца света. А Малира довольно расхохоталась. Видимо, этой хохотушке настроение испортить было просто невозможно.
– Хорошо, – проговорила Гресс, – учтем. Занесу в журнал.
– Да, и еще, У Андари в двигательном отсеке ерунда какая-то. Я зашла, и мне сразу жутко стало. Такое ощущение, что волосы дыбом поднимаются. Работать парням, должно быть, жутковато. Похоже, что идет вибрация корпуса. Ребята просили притащить им Кавиенни или Ангабар, пусть сделают замеры на инфразвук, а там они предпримут что-нибудь.
Гресси тихонечко усмехнулось. Она не могла сказать, что на душе было весело, и оттого улыбка выглядела слегка глуповато. Более того, радости оставалось все меньше и меньше, а смеяться если и хотелось, то только над собой. Как над бедным маленьким мышонком, пойманным в тот момент, когда он предвкушал полакомиться сыром. «Не ныть, – приказала себе Гресс, – не ныть, девушка. Рано еще. Там посмотрим...».
Она быстро пошла прочь по коридору, надеясь, что Малира не отметит смущения, что отразилось на лице. Шла быстро, хоть и не знала сама, куда. Глядя на мягкие закругления коридора, его светлую отделку, что словно прибавляла объема, на то, что все здесь работало на ощущение комфорта и уюта, подумала, что «Раяни» становится все более неуютен. И что она была б рада, оказаться далеко – далеко отсюда.
Гресс вспомнила свой дом, из окон которого открывался вид на побережье. Тихий, спрятанный от посторонних глаз, дом.
Иногда казалось, что цивилизация где-то очень далеко. А то, что у нее есть – то принадлежит только ей. Этот дом. Эти волны. Эти ветра. Эти небеса. И томик стихов Ареттара, и старые письма, и фотографии и рисунки. И маленькая коробочка с чужими наградами, что лежала на самом дне старого комода.
Она вспомнила Ис-Шабир, такую светскую, красивую, уверенную в себе, пришедшую к ней с расспросами. С вопросами, которые только разозлили, в чем она не желала себе признаться тогда, но в чем пришлось признаться теперь. И усмехнулась. То, что она почла за обиду, казалось столь незначительным теперь.
Глядя на Шабара, Гресси почувствовала, что еще немного – и у нее начнется истерика. Все было плохо. Плохо. Хуже, чем можно предположить. И он говорил ей об этом так спокойно, словно докладывал о несущественных вещах.
За последние трое суток только и происходило что-то плохое. Хорошего не было ничего. За последние трое суток у нее прибавилось несколько седых прядей.
За последние трое суток она сумела осознать, что ситуация безнадежна. Причин тому не было, но корабль совершенно вышел из-под контроля. Практически все системы работали кое-как, и готовы были отказать в любой момент. Даже системы жизнеобеспечения. Которые проверять не требовалось, они были старой, надежной конструкции и, тем не менее, работали все хуже. В воздухе уже присутствовал излишек углекислоты.
А ко всему постепенно портилось настроение. Инфразвук. Приходилось признать, что с этой напастью ничего нельзя сделать, если не заглушить реактор. Но, если его заглушить, то непонятно было, удалось ли бы его запустить вновь. Ведь если – нет, то даже при устранении всех неполадок крейсер был обречен. Вместе со своим экипажем. Объятья черной дыры достали б их. Рано или поздно.
Прикрыв глаза, женщина вспомнила визит Гайдуни, так явственно, словно наяву. Контрабандист пришел к ней в дом, прокравшись незамечено. Так, что, увидев его на собственной кухне, она едва не вскрикнула от неожиданности.
– Доброе утро, – проговорил Гайдуни, – и извините за вторжение. Но я должен вам что-то сказать.
Она присела на стул, глядя, как он готовит кофе, и только тихонечко покачала головой. Отчего-то желания выставить его за порог пришло слишком запоздало. Когда он сам проговорился об «Раяни». Это ее удивило, заставив молчать и удивленно хлопать ресницами. Как ни странно, но сама она получила известие о назначении только накануне.
– Откуда вам известно? – проговорила она, переборов волнение.
Контрабандист тихонечко, как сытый кот усмехнулся в усы, пожал плечами.
– Ареттар, – ответил, подумав, – не знаю, откуда знает он, но он предупредил, что вам грозит опасность. А вы слишком нравитесь мне, что б я позволил вам рисковать бездумно.
– Ареттар, – повторила она, – опять эти старые сказки....
– Девушка, вы можете не верить, но, ... да, впрочем, какая разница? Я знаю, что этот рейс нового крейсера слишком опасен. Знаю. И советую вам отказаться.
– Что б сказали, что я струсила или обленилась?
– Деточка, те, кто знает, как вы посадили свой «Нири» на Раст-Танхам, да еще заставили его починить, наведя орудия на город, не сможет вас упрекнуть в трусости. Да и по Раст-Танхам вы ходили без охраны. Для любого пилота Лиги – это более чем достаточно. В жизни не забуду, как мы познакомились. И вы после этого боитесь, что вас просто назовут трусихой?! Да, бросьте.
– Гай, прекратите, – проговорила она.
Контрабандист недовольно хмыкнул, осторожно примостившись на табурет, посмотрел ей в лицо. Выражение добродушного лица было почти что нежным, когда он вот так рассматривал ее, заботливым и обеспокоенным.
– Гресси, – проговорил контрабандист мягко, тихо, нежно, – ну зачем вам...
– Зачем вам? – перебила она жестко. – Зачем вламываться в мой дом и рассказывать сказки? Хотите, я скажу зачем? А я ведь могу догадаться. Думаю, что крейсера нового типа заставят вас держаться подальше от Лиги. И вы этого боитесь. И вы желаете устроить какой-нибудь сюрприз. Согласна, я вам нравлюсь. Вы мне тоже симпатичны, Гай, в какой-то мере. И вы пришли, уговорить, что б я осталась здесь, дома, что б со мной не случилось бы чего по вашей милости или милости ваших дружков. Не уговорите. Лучше уходите. От назначения я не откажусь. Так и знайте!
Гайдуни тихонечко вздохнул.
– Ненормальная, – проговорил он, – ну зачем вам затягивать веревку вокруг шеи?
– Прекратите, – проговорила она.
Гайдуни кивнул, сглотнул комок, вставший в горле, выложил перед ней на стол тонкий листок бумаги.
– Это от Ареттара, – проговорил он, – предупреждение, что он нашел в вашем доме, в книге своих стихов, наверху. Книга лежала на столике у окна. В следующий раз закрывайте форточки, когда куда-нибудь отлучаетесь.
Женщина посмотрела на листок, как на гадюку, посмотрела и скомкала не прочитав. В сердце было слишком много горечи и злости. Глядя прямо в лицо Гайдуни, она разорвала этот клочок бумаги на сотню маленьких частей, бросив их в его лицо.
– Убирайтесь, – проговорила неожиданно зло, – убирайтесь и больше не смейте являться в этот дом. Вас сюда не звали. Мы случайно познакомились, но это не дает вам права врываться ко мне и плести басни, не хуже, чем Легенды Ареттара. Убирайтесь! Вон!!!
Гайдуни посмотрел на с сожалением, медленно поднялся и тихо прошествовал к выходу. Ни сказав больше ни слова. А она, отчего-то почувствовала, что так и хочется расплакаться, сесть и выкинуть все эмоции.
Отпуск. Ее долгожданный отпуск, в который раз, летел в преисподнюю.
Тогда было бешенство, была злость, вылившаяся на первого встречного, теперь, отчего-то пришла тоска. Отчего-то думалось, что контрабандист не сказал ни слова лжи. Маленький листок, записка в пару строк мог лишь только подтвердить это.
«Вы все умрете», – вспомнила она стандартный набор слов, что был получен каждым из ее экипажа. «Вы все умрете», – такую записку нашли и у Йивни. Вздохнув, Гресс сцепила зубы.
Кто-то наглый, и беспощадный, кто-то играл с ними, как кот с мышами, не довольствуясь просто возможностью их уничтожить. Этому некто было слишком мало их просто убить. Словно он питался страхом, тоской, неверием, словно, что б остаться удовлетворенным, ему надо было сначала психологически уничтожить своих жертв.
«Вы все умрете», – тихо прошептала она и вдруг, непокорно тряхнула головой.
Ни за что, – подумала она, – ни за что и никогда! Не было этого. Не видела я этой клятой записки! Не дошла она до меня. И не собираюсь я тосковать и мучиться. Не дождетесь! В преисподнюю! Я буду бороться. Буду. А там посмотрим... кто кого.
– Есть одна мысль, – проговорила она, оставшись наедине с Кантхэ. Лагалиец, пожалуй, единственный, кто смог пересилить собственные эмоции, и оставался более разумен и менее подвержен депрессии, чем остальные. Даже более спокоен, чем она сама.
– Вы о чем? – спросил он.
– Антидепрессанты на исходе.
– Я знаю. Кавиенни это очень беспокоит. Еще пара суток, и -
– Вот именно, – проговорила она жестко, – поэтому я предлагаю всех, у кого сдают нервы и в ком нет непосредственной необходимости отправить по спасательным капсулам. Если они способны защитить человека в условиях космоса, то защитят и здесь, на корабле.
– А остальные?
– Остальным пригодятся антидепрессанты. Пока я не собираюсь отступать. Где-то да существует разгадка всей этой нелепицы. И надо найти отгадку. И достаточно быстро. А этого нам не сделать, если мы поддадимся панике, Шабар.
Пилот кивнул, молча закурил, усмехнувшись, выпустил дым в потолок.
– Одобряю, – заметил спокойно, – предложение вполне разумно.
Гресс успокоено выдохнула воздух. Шабара здесь слушались, с Шабаром считались, даже тогда, когда пренебрегали ее указами. Как-то странно вышло, что когда он стоял за ее спиной и только согласно кивал на ее слова, никто не перечил ей.
Лагалиец был словно опора, что поддерживала ее в трудную минуту. К нему можно было обратиться в любое время, чисто неофициально и получить внимательного слушателя, а иногда и крепкое плечо. Он был чем-то похож на Ордо. На того Ордо, которого она когда-то знала. Молодого, энергичного полного сил и энтузиазма, каким он был до рейда в этот район.
Экспедиция к Ками-Еиль-Ергу словно вытянула из Аториса Ордо избыток сил, и вытянула сияние глаз. Все беды посыпались на него после. После того, как он сказал о том, что нашел легендарный флот легендарных Аюми. После того, как потерял доверие людей.
Был момент, что и она перестала доверять, краткий миг, полный яда сомнения. Правда, это длилось недолго. И от сомнительного того факта она долгое время предпочитала отмахиваться, как от назойливой мухи, предпочитая не помнить.
А оказалось, что флот был. И что не было лжи.
Она вспомнила Архата, его вечный скептицизм, его слова о том, что дети любят сказки, и о том, что Ордо, по-видимому, лишь дитя, раз думает, что и все поверят очевидной нелепице. Выдумке чистой воды.
Архат смотрел ей в глаза, и улыбался, открыто и светло, говоря: «но ведь мы-то не дети... Люди мира Лиги выросли давно, и сказки далеких предков способны оценивать только как сказки, изумляясь, восхищаясь, но понимая, что то – лишь Легенды. А Легенды и мир – вещи разные, и нельзя впутывать вымысел в реальность. И не стоит лгать, пусть даже и из чистых побуждений».
Вспомнив Архата, она невольно улыбнулась. «Друг мой, – подумала с ноткой грусти, – что б ты сказал здесь и сейчас, зная то, что теперь знаю я. Назвал бы всех тут на этом крейсере лжецами? Или, быть может, постарался поверить? А, если не поверить, то, может быть, объяснить это как-то иначе, чем ложь, чем вымысел. Ведь до сих пор не ясно, что же могли найти Ордо, и все эти люди. Что же заставляет так блестеть их глаза, когда, отстранившись от того, что было после, они вспоминают увиденное. Что помнят, несмотря на все старания отстраниться и забыть?».
Повернувшись, Гресс посмотрела в лицо Шабара.
– Расскажите мне о флоте, – попросила она.
Лагалиец закурил и, посмотрев на потолок, тихонечко усмехнулся. Пуская дым колечками, несколько секунд раздумывал, потом пожал плечами и, чувствуя напряженный взгляд ее глаз, ответил таким же пристальным взглядом.
– Зачем вам? – спросил настороженно.
Пришло ее время пожать плечами. Крепко переплетя пальцы с подлокотником, она слегка качнула головой, словно давая понять, что и сама не знает ответа. Она, и, правда, его не имела. Просто было желание, нечто внутри, что заставило ее спросить, побуждение которому так легко и просто было подчиниться, не сдерживая мыслей и слов.
Шабар тихонечко вздохнул.
– Хорошо, – проговорил совсем тихо, – я расскажу.
Это скопление выросло из ниоткуда, оказавшись в какой-то момент прямо по курсу, заставив их резко сбросить скорость. На черном шелке пустоты, словно сотканные из осколков света розовой зари, собранные в странном порядке, как капли росы в узлах паутины, покоились шары. Они казались неправдоподобно малыми, так, что далеко не сразу пришло в голову, что это могут быть корабли. Сначала это и казалось паутиной, всего лишь гигантской паутиной, в которой запутался свет. Сначала строились разные версии. И лишь потом пришла догадка, что это скопление – не каприз природы, не случайность, а творение, созданное разумом людей.
Это случилось после того, как Ордо позволил исследовать само скопление, заинтригованный, как и все на корабле. Отчего-то ни у кого не было сил сказать «довольно» и уйти от него. Отчего-то, в душе у всех жило предчувствие, такое тонкое предчувствие, похожее на легкий флер, что накрывал разум, не позволяя сомнениям просачиваться наружу. Отчего-то, всеми сердцами владело искушение, которому ни у кого не было сил противостоять. И потому каприз капитана воспринимался как необходимость.
То, что «Кана-Оффайн» наткнулся на чужой, заброшенный флот, стало ясно после первого же визита к скоплению. После первого же проникновения в корабль, что далось так неожиданно просто.
Среди непонятных узлов и деталей не было никаких опасностей, но не было и никаких следов, что открыли б причину, отчего был покинут флот. Люди исследовали корабль, за кораблем, пытаясь проникнуть в тайну, что, несомненно, жила здесь, средь механизмов чужой цивилизации. Они, захваченные азартом, наполовину смешанным с благоговением, жадно и непосредственно пытались найти ответ.
Отгадка пришла нежданно, как все, к чему страстно стремишься. Тогда, когда, разочаровавшись, они уже были готовы уйти. И в тот раз с ними впервые был Ордо.
Наверное, он и, вправду, был из особой породы счастливчиков. Ведь в тот раз им посчастливилось найти неповрежденный временем корабль, который встретил их приветливо вспыхнувшим светом.
Там все было то же и так же, как и в других кораблях, но было и нечто другое, чего не было больше нигде, ни на одном из кораблей, пройденных ими.
Тонкая, эфемерная, словно паутинка, словно сотканная из солнечных бликов, дверь, где на других кораблях находился лишь провал ведущий в шахту, заполненную силовыми установками и аппаратурой, назначение которой оставалось неясным.
Они, трое незваных гостей, остановились перед новой загадкой. Смотрели, словно любуясь. Несмотря на полную эфемерность так и не становилось понятным, что же кроется за этой кисеей бликов.
Сам Шабар, памятуя о шахте, наверное, никогда б не решился сделать шаг, за этот призрачный занавес, помня о провале шахты. Но Ордо, словно завороженный, шел за эту дверь. И Шабару не оставалось ничего другого, как шагнуть следом, приготовившись к любой неожиданности. И все ж, увиденное, было слишком неожиданно, что б он смог сдержать вскрик.
За сияющей кисеей скрывался целый мир. Ночной мир. Небо над головой, разукрашенное застывшими сполохами, незнакомыми звездами. Мягкость травы или мха под ногами. Беззвучие. И какая-то горечь возникла на губах.
Он остановился, налетев на спину Ордо. А капитан медленно двинулся вперед, безумно открыв забрало скафандра. Отчего-то он сделал тоже, следом, не рассуждая, поддавшись вееру эмоций, родившихся в душе. Захотелось сделать вздох, захотелось напиться им, как водой.
У воздуха не было ни запаха, ни вкуса. Были нереальные ощущения, он омывал лица, словно вода, что-то унося, что-то даря взамен. И все ж, этим воздухом можно было дышать. Постепенно, с каждым шагом у воздуха появлялся вкус и аромат. Аромат рэанских роз и лагалийских пряных трав. Запах меда и запах полыни...
Звуков тоже не было вначале. Сначала даже не было слышно даже звуков их дыхания, не жило эха их шагов. Потом пришло все. Звук тихого, стихающего или только рожденного ветра, трущегося о траву. Тихие вздохи бегущей воды.
Пройдя чуть дальше, в темноту, ориентируясь на этот, новорожденный звук, они наткнулись на ручей, текущий по крутому склону. Тучей тек медленно, не спеша, несмотря на крутизну русла.
Ордо тихо улыбался, улыбался так, словно отсутствовал в мире. Лицо было совсем иным, чем Шабар привык видеть, просветленным, безумно счастливым, лицом зачарованного неведомым колдовством человека. И становилось ясным, что большего, неисправимого романтика никогда не найти в мирах Лиги. Особенно, когда капитан тихо, под стать улыбке выдохнул: «Мир Аюми».
А потом словно накрыла волна безумия. И не было сил, что заставила бы уйти. Люди вновь и вновь возвращались к кораблю, вновь и вновь проникали в мир, скрытый за дверью, сотканной из сияющих бликов, каждый раз проходя на шаг дальше, словно этот мир, не желая быть познанным сразу целиком, раскрывался каждый раз лишь немного больше, позволяя сделать лишь один новый шаг.
И в этом мире они находили странный сплав невозможного с возможным, реального с ирреальным, словно здесь совмещались воедино сон и явь, вымысел и жизнь. Но нигде, ни на кораблях, ни за сияющей дверью, ни в странном замке, найденном напоследок, укрытом темнотою, они не нашли ни одного из хозяев этого мира. Ни одного из тех, кто когда-то создал эти корабли.
В реальности и в зазеркалье существовали только следы; картины, вещи, статуи и безделушки, замки, сложенные из хрусталя, и корабли, сбившиеся в небольшое скопление в странной системе тройной звезды, где никто и никогда не смог бы ничего найти, если случайность. Не его величество случай, что на миг приоткрыл занавес, словно желая посмеяться над людьми.
Гресси, мучаясь, перевернулась на бок. Сон не шел. Невозможно было справиться с ощущением страха. Невозможно было перебороть его, заставить себя отгородиться. Она не спала несколько суток. С тех пор как кончились антидепрессанты. И лишь когда они кончились, стало ясно, до чего ж хороша была жизнь, пока можно было уйти от тревоги, при помощи малюсенькой таблетки вернув себе хоть часть нормального мироощущения, словно спрятавшись, как за щитом.
Сцепив зубы, она поднялась на ноги, чувствуя, как колотит озноб, от которого бесполезно искать защиты. Этот озноб шел от перенапряжения усталых нервов, от желания сбросить эту тяжесть, от чувства беззащитности. От страха. От настоящего, непридуманного страха.
Выйдя в коридор, медленно, как привидение, пошла, придерживаясь рукой за стену. Гресс не смотрела на себя в зеркало. Не зачем было смотреть. Она и так знала, что выглядит как облезлая, голодная кошка, – огромные глаза, ввалившиеся щеки, губы стиснутые до синевы. И круги под глазами и мучнистая бледность, так, что не в силу поверить, что недавно, совсем недавно, меньше месяца назад она лежала, греясь под солнцем Ирдала на теплых песчаных пляжах, слушая медленный шорох волн.
Она шла, чувствуя, как сдают нервы, как уходит решимость. Запал исчез, борьба ни к чему ни приводила. Глядя на бледное, осунувшееся лицо Кальтанна и Акорэ, от действий которых могло б измениться еще хоть что-нибудь, она чувствовала жалость и бессилие. И чувствовала непонятную вину там, где не было вины. Глядя в лицо Шабара, хотела кричать, видя как он курит сигареты – одну за другой, и как подрагивают при этом его пальцы. Ведь, несмотря на это, казалось, будто он невозмутим, что его силы еще не на исходе. В отличие от нее.
И лишь вчера, застав его в кают – компании, застывшим перед огромным экраном, с которого смотрел безразлично – беспощадный лик Ками-Еиль-Ергу, невольно отметила, что он, положив голову на руки, тихо, спрятавшись от всех, плачет, чувствуя лишь такое же бессилие и горечь. И что невозмутимость его – только маска, одетая поверх чуждого душе страха и поверх мыслей, чувств, неутешительных выводов. Она не стала его тревожить. Тихо, стараясь ступать незаметно, ушла.
Впрочем, это было даже не вчера, это было только несколько часов назад. А, может, меньше часа. Отчего-то терялось ощущение течения времени. Трудно было, не глядя на часы, сориентироваться быстро и точно, что никогда ранее не составляло для нее особого труда.
Прикрыв глаза, понимая, что трудно налететь на преграду, там, где их нет, не отрывая руки от шероховатой поверхности стены, пытаясь сосредоточиться и собраться, найти остатки сил, остатки разума и воли, Гресси медленно продолжала движение вперед. Шаг за шагом, считая их, как некогда капли дождя на стекле, уговаривая себя, что нельзя позволить себе стать только комом протоплазмы.
Рука наткнулась на шов двери там, где ее не было и быть не могло. Слишком рано. Она не прошла больше двух десятков шагов. Открыв глаза, Гресс смотрела на тонюсенькую щель под своими пальцами так, словно эта щель была размером с бездну. Нервное возбуждение заставило ее не раз пройти по этой тонкой, незаметной, только опытным пальцам заметной щели, что б понять – не галлюцинация и не сон. Что там, за герметичным стыком что-то есть. Еще один отсек.
Закусив губу, женщина опустилась на пол, прижавшись спиной к двери. Тихо, издевательски рассмеялась, чувствуя, что не может удержать этот смех. Ее разум и так балансировал на грани с безумием, что б она смогла просто сосредоточиться и пытаться понять. Прикрыв рукой глаза, отерла выступившие слезы, подняться на ноги не было сил.
Услышав чьи-то шаги, подняла взгляд, и увидела осунувшееся лицо Шабара.
– Привет, – сказал он, надевая улыбку, – Какие-то проблемы?
Она молча покачала головой. Вздохнула устало.
– Кантхэ, – проговорила через несколько медленно сочившихся секунд, – что там, за дверью?
– За какой дверью?
Она медленно, опираясь на его руку, поднялась, приложила его пальцы к шву, и так, же ведя его рукой, очертила овал проема.
– Там, – повторила тихо и сосредоточенно.
Посмотрев в лицо пилота, отметила краткое замешательство, что он быстро спрятал за внешней невозмутимостью.
– Там? – повторил пилот тихо, – там, должно быть оружейная палуба, так по всему выходит.
– Зачем дверь?
– Не понял?
– Зачем дверь, Шабар? Если оружие еще не смонтировано, то нет необходимости держать стерильную инертную атмосферу, необходимую всей этой электронике. Дверь была бы открыта. Или ее не было б вовсе.
Мужчина скупо кивнул.
– Там что-то есть, – тихо пробормотала женщина, – там что-то есть, Шабар. Я это чувствую.
Гресс услышала, как в голосе прорываются истерические нотки, и замолчала, прикусив губу, напряженно смотрела на пилота, словно ожидая от него того спокойствия, которого была лишена сама.
– Оружия там точно нет, – ответил пилот, – совершенно точно.
– Мне это не нравится, – проговорила Гресс, взяв себя в руки и чувствуя неожиданную пустоту внутри.
Там где некогда жило напряжение, надежда и страх, не осталось ничего. На мгновение стало легко, так, что закружилась голова. Но только на миг, пока, отчетливо и ясно, не пришло осознание того, что там, внутри не осталось места для тревоги и надежды, что внутри нет ничего кроме этого безрассудного, парализующего мысли и волю страха, страха настоль сильного, что она перестала его ощущать.
Прикрыв глаза, она слегка мотнула головой, словно желая отогнать наваждение, успев подумать, как глупо – падать в обморок капитану космического флота Лиги.
Открыв глаза, Гресси увидела острый профиль Кавиенни, его осуждающий взгляд. И сразу же нахмурилась.
– Ни за что, – ответила сразу, как только он открыл рот, понимая, что предложить он ей может лишь одно средство – прохладиться в спасательной капсуле. Отдохнуть, набраться сил. Но это средство было из разряда тех, которые позволить себе она никак не могла.
Медик промолчал, дернул кадыком и покачал головой.
«Я здесь капитан, – напомнила Гресси себе, – и пусть они считаются лишь с Шабаром, полномочий с меня никто не снимал, да и я их с себя не складывала».
Поднявшись на ноги, она поблагодарила медика кивком, и медленно направилась к выходу. У таинственной двери уже сидел весь наличный состав – Шабар, Нараян, Кальтанн, Акорэ и Равиго Унари. Весь прекрасный пол, исключая только ее, покоился за коконами спасательных капсул. И, в общем-то, она была этому только рада. Если б удалось запихнуть в спасательные капсулы еще и всех рэан, не нанося ущерба работе, она так бы и сделала; отчего-то у женщин и рэан нервные срывы случались чаще, чем у остальных. Но, такой возможности не было.
Кальтанн сидел у самой двери, пытаясь ее вскрыть, подбирая код к замку. Шабар курил. Курил и Унари, глядя на Кальтанна жадными, нетерпеливыми глазами. Акорэ и Нараян стояли чуть поодаль, с советами не лезли, словами не отвлекали, но их лица тоже жили ожиданием.
– Привет, – проговорила Гресси, подходя ближе.
– Привет, – отозвался Унари, посмотрел в ее сторону, вертя в руках сигарету.
– Что с передатчиком? – спросила она для очистки совести. Унари пожал плечами, кивнул в сторону Акорэ.
– А кто его знает? – вопросом ответил связист, – все цело, все в порядке, а все равно – чепуха.
Гресс кивнула и прислонилась спиной к стене. Почувствовав взгляд Шабара, улыбнулась ему. Попыталась улыбнуться. Он понял, подошел к ней, поймал ее руку взяв в свою ладонь.
– Еще недолго, – пообещал он, – еще немного и все кончится.
Гресс посмотрела вниз, пряча взгляд. «Все кончится, – подумала она, – Но кончиться-то может по-разному». Вздохнув, перевела взгляд на Кальтанна, на его собранные четкие действия. Рэанин похудел, осунулся, но держался, пока держался.
Она прикрыла глаза, пытаясь расслабиться. Но не вышло. Тихий шелест, похожий на сдержанный вздох, сказал, что дверь взломана. Открыв глаза, ирдалийка посмотрела на медленно раскрывающиеся лепестки створок.
Кальтанн ужом скользнул в проем, не дожидаясь, когда дверь откроется полностью, за ним остальные и только Шабар не двигался, словно ожидая ее. Гресс, так и не высвободив руки, прошла рядом с ним.
Там, за проемом было холодно, каждый выдох рождал струйки тумана, но это было ей безразлично. Кальтанн, как ищейка прочесывал оружейную палубу, словно надеясь что-то найти.
– Сумасшествие, – проговорила она тихо.
Шабар согласно кивнул.
– Безумие, – прошептала она, смущенно, – что можно здесь найти?
