Текст книги "Любовь зла или Как полюбить козла (СИ)"
Автор книги: Наталья Мусникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– Вождь, я, Ир-р-ралла Белоснежная, принесла тебе самую красивую самку нашего племени, Серру Серебристую. Пусть она и весь её род на веки станет твоей добычей, только откажись от поединка с этим голокожим, мы не хотим даже думать о том, что он может стать нашим вожаком.
Вожак помолчал, глядя на трясущуюся всё сильнее добычу, затем поднял подарок за шкирку и поднёс к лицу, жадно принюхиваясь. Молоденькая волчица заскулила, испуганно сжимаясь в комочек и изо всех сил поджимая хвост. Её большие, цвета самого чистого солнечного камня глаза налились слезами, одна уже сорвалась и прочертила по шкурке длинную дорожку. Все оборотни застыли, не сводя полных немого обожания глаз от своего вождя.
Вожак наклонился и медленно, смачно лизнул ещё больше сжавшуюся волчицу, затем больно, бедняжка даже взвизгнула, но и попытки не сделала, чтобы вырваться, укусил её за ухо и сыто проурчал:
– Мне нравится эта самочка, она молода и покорна, не то, что ведьма, которую придётся очень долго учить послушанию и трепать, обучая обычаям нашей стаи. Я принимаю дар племени и отказываюсь от поединка.
Я не успела облегчённо выдохнуть, как эта доха недобитая хищно сверкнул глазами и пророкотал, зло щерясь:
– Пусть сражается другой самец.
– Позволь мне, вождь, – огромный, чуть меньше бычка-трёхлетки волчара с мордой, полностью лишённой благородства и разума, сунулся вперёд, хищно клацая клыками. – Я обожаю укрощать неразумных волчиц.
– У тебя умерли уже три самки, – недовольно нахмурился вожак.
– Неразумные были слишком медлительны и недостаточно услужливы, я всего лишь учил их по обычаям наших предков.
Меня замутило от отвращения, горло тонкой петлёй охватил липкий животный страх. Если это чудовище победит, мне лучше умереть прямо на месте, чем стать жертвой этого зверя. Я напряглась, поспешно собирая магическую энергию, сидящие рядом волки, естественно, почувствовали это, но к моей тихой радости ничего не сказали, наоборот, сели так, чтобы закрыть меня от вожака. Я чуть заметно улыбнулась своим неожиданным союзникам, стараясь ничем не выдать своих действий и чувств.
Вожак, глядя на мучителя-воспитателя, неодобрительно покачал головой, я даже дыхание задержала, а вдруг он откажет этому садисту в поединке, но увы, чуда не произошло. Господарыня Удача в очередной раз прошла мимо, не удостоив меня даже взглядом. Мрак, и почему я такая невезучая?!
– Хорошо, сражайтесь. Но помни: ты должен оставаться голокожим.
– Я не подведу, вождь, – рявкнул волчара, бросая на меня плотоядный взгляд и хищно скаля крупные жёлто-белые зубы.
У меня от тяжёлого хищного взгляда даже мурашки по спине побежали, а сердце заколотилось так, словно решило проломить грудную клетку и драпать прочь от этого места как можно дальше.
Огнецвет нового противника воспринял спокойно, окинул внимательным оценивающим взглядом, крутанул нож в руке, поправил щит и встал, чуть пригнувшись и широко расставив ноги. Ну прямо воин на арене, я читала, в древние дремучие времена были такие, развлекали богатых людей поединками. Волчара моего героя не оценил, пренебрежительно дёрнул хвостом, медленно, явно рисуясь, перетекая из звериной формы в человеческую. Меня от такой гадости откровенно замутило, я поспешно опустила голову, стараясь полностью сосредоточиться на концентрации магии. Тьфу, мерзость, неудивительно, что оборотней принято считать условно разумными! У этого волчары, по-моему, вообще никакого разума нет и не предвидится.
– Да начнётся бой!
Клич вожака хлестнул меня словно плетью. Как, уже?! Я беспомощно посмотрела на Огнецвета, кусая губы, чтобы не разреветься как маленькая беспомощная малышка, у которой дворовый задира отобрал леденец. Праматерь ведьма, ну какая же я дура, зачем только во время учёбы так легкомысленно относилась к занятиям спортом, нас же, идиоток наивных, предупреждали, что бывают в жизни моменты, когда нужно дать врагу отпор, а магия или не действует, или заблокирована, или полностью исчерпана! А мы, дурёхи, ещё смеялись, мол, стращают учителя, никогда мы, такие все из себя квалифицированные, без магии не останемся! Теперь же, пожалуйста, получите и распишитесь. Пришла беда, отворяй ворота!
Пока я терзалась запоздалыми угрызениями совести, битва разгорелась нешуточная. Огнецвет, умничка, держался блестяще, чем неимоверно злил своего врага. Волчара утробно рычал, с его заострившихся, уже еле помещающихся в обычный человеческий рот, клыков капала слюна, черты лица тоже плыли, то перетекая в волчью морду, то снова возвращаясь в искажённое яростью лицо.
– Дер-р-рись как должно, тр-р-рус, – рявкнул волчара, когда его нож опять, в который уже раз, вместо плоти рассёк со свистом воздух, – что ты увор-р-рачиваешься, как трусливая самка!
Огонёк, дайте ему все боги разом здоровья, а мне терпения, покосился на вожака, сладострастно обнюхивавшего подаренную ему волчицу:
– Разве я делаю что-то не так?
Вожак, недовольный, что его отвлекли от весьма приятного занятия, недовольно оскалился, принюхался, насторожил уши и пренебрежительно мотнул лобастой башкой:
– Всё хорошо, дерись, как считаешь нужным. Оружия лишнего у тебя нет, способностей и амулетов тоже.
Оскорблённый отсутствием поддержки со стороны вожака и остального племени, волчара совсем обезумел, в прямом смысле слова потерял человеческий облик, превратившись в мерзкое, покрытое шерстью чудовище с огромными когтями и клыками, и с хриплым утробным рёвом бросился на Огнецвета. Я вскинула руки, все накопленные силы вкладывая в защитный щит, на который эта мерзкая тварь и обрушилась всем своим немаленьким весом. Что меня особенно порадовало: выставленная защита устояла и спружинила, отшвырнув чудовище к высокой корявой сосне, о которую он и приложился со смачным шлепком и треском. Правда, не успела я порадоваться крепости своего щита, как он замерцал радужной плёнкой и лопнул с тихим шипением, словно мыльный пузырь. И резерв, чтоб его, опять оказался пуст…
– Ты использовала магию! – рявкнул вожак, обличающе ткнув в меня лапой.
Батюшки, ну спасибо, отец родной, просветил меня, сама-то я бы в жизни не догадалась, что сделала!
– Твой волк нарушил правила и потерял человеческий облик, – Огнецвет уже привычно закрыл меня собой, вызывая гнев вожака на себя.
Волчара зло раздул ноздри, горбя спину и чуть приседая, подошёл к нам и ткнув мордой в мою сторону коротко провыл:
– Твоя ведьма нарушила правила!
– Она бы этого не сделала, если бы твой волк дрался честно!
Кхм-кхм, мальчики, я вам не мешаю, нет? Знаете, как-то не привыкла быть безголосой темой для обсуждения, чем-то вроде бегущих по небу облаков или порхающей над цветами бабочкой. А у оборотней самки, похоже, даже рта раскрыть без позволения своих покровителей не смеют. И как они их, бедняжки, терпят?
– Голокожий прав, вожак, – подал голос волк, тот самый, благодаря которому Огнецвет получил щит и нож, – Аргх Кровожадный перестал быть голокожим, но и не стал волком, он превратился в косматого, а такие подлежат уничтожению…
– Я знаю наши законы, – рявкнул вожак, – не тебе учить меня, щенок!
Волк припал к земле, чуть повиливая хвостом, но не умолкая:
– Я не собирался учить тебя, вождь, нужно быть безумцем, чтобы решиться оспаривать твою великую мудрость и справедливость. Я всего лишь напоминаю правила сеголеткам и чужакам, не знакомым с законами нашего племени.
Угу, будь я не ведьмой, а обычной горожанкой, даже поверила бы, наверное, в такое объяснение. А так всем ведьминым чутьём понимаю, что не пройдёт и десяти лет, как этот волк бросит вожаку вызов и, если победит, сам встанет во главе племени. Надеюсь, этому серебристому умнику повезёт, с ним хорошо будет не только оборотням, но и случайным путникам на волчьих тропах.
Вожак, даже если и не поверил объяснению, оспаривать его не стал, дёрнул мордой и провозгласил, повернувшись к почтительно замершим волкам:
– Аргх Кровожадный проиграл бой, я отступился. Кто ещё желает вызвать голокожего на поединок за эту ведьму? Ещё один бой покажет: останется ли ведьма у нас в племени или уйдёт с голокожим. Кто вызовет на бой её самца?
О, надо же, Огнецвета уже признали моим самцом! Да и волки не спешили бросать ему вызов, переглядывались, рычали коротко, перебирали лапами, словно застоявшиеся скакуны, прядали ушами и встряхивали лобастыми башками. То-то, касатики, в другой раз сто раз подумаете, прежде чем нам с Огнецветом дорогу переходить! Я не утерпела, послала своему герою заслуженный, полный неприкрытого восхищения, взгляд и улыбнулась. Подумала, посмотрела на смущённых волков и чуть слышно шепнула:
– Мой герой.
Огнецвет вместо того, чтобы обрадоваться, укоризненно покачал головой. Не поняла, ему что, неприятна моя похвала?
– Я брошу вызов этому самцу! – выступил вперёд, чуть не запутавшись в лапах, какой-то лопоухий с проплешинами волчара, удивительно похожий не на благородного хищника, а на крысу, обитающую в сточной канаве.
Вот же блин горелый! Нет, прав Огнецвет: не умею я молчать, вечно меня за язык тянет, причём в самый неурочный час. Подождала бы со славословиями своему герою, глядишь, не пришлось бы ему опять биться. А если этот плешивый ему заразу какую-нибудь через укус передаст? Я пристально посмотрела на поединщика, пытаясь быстро определить, какими именно недугами он изувечен и насколько они опасны. От моего взгляда волчара опять споткнулся, чуть позорно не плюхнувшись на хвост, и жалобно заскулил, вытягивая морду к вождю:
– Вождь, яви милость, прикажи ведьме опустить, как и положено самке, очи долу или завяжи её колдовские глаза!
Вожак не скрываясь фыркнул, другие волки тоже коротко зарычали, зауркали, и даже самый дружелюбно настроенный слушатель не смог уловить бы в их рыке уважения к собрату. Праматерь-ведьма, и этот побитый молью воротник решил стать моей парой! Да я его и сама бы одолела, причём голыми руками и без всякой магии! Огнецвет, словно прочитав мои мысли, пристально посмотрел на меня и упрямо сжал губы. Да помню я, милый, помню, молчание – не только прекрасное украшение любой девушки, но ещё и проверенный залог долгой и счастливой жизни!
К моему искреннему изумлению, в человеческом облике плешивый неуклюжий волчара оказался весьма внушительным. Нет, плешь осталась, но под потной кожей перекатывались очень даже рельефные мышцы, да и в движениях появилась характерная для всех оборотней смертельная стремительность. Я прикусила губу, скрестила пальчики на удачу и опять, в который уже раз, принялась восстанавливать магический резерв. Изрядно надоевший процесс осложнялся тем, что для наиболее эффективного забора магии мне требовалось хотя бы руками шевелить, а как это сделаешь, если вожак с меня глаз не сводит! Я скрипнула зубами, отчего мои стражи нервно дёрнулись и испуганно покосились на меня. Умница, Семицвета, давай, растеряй всех сторонников, пусти прахом по ветру всё, чего смог добиться Огнецвет!
– Не бойтесь, я вас не трону, – я даже не шептала, выдохнула, почти подумала, но к счастью, меня услышали, причём именно те, к кому я и обращалась.
Волки взбодрились, переглянулись и не сговариваясь подтянулись и старательно заслонили меня собой от проницательного тяжёлого взгляда вождя. Уф-ф-ф, слава всем богам, мои союзники меня не подвели! Я стала тихонечко шевелить пальчиками, словно перебирая шелковистую травку, а на самом деле концентрируя магическую энергию и впитывая её. Конечно, Огонёк одолеет поединщика, я в этом даже не сомневаюсь, но магия лишней никогда не бывает. Да и кто знает, что ещё могут придумать вожак и его прихвостни! Тем более что ведьмино чутьё шепчет, что просто так нас не отпустят.
Третий поединок, последний, если верить словам вожака, оказался неожиданно самым тяжёлым. Я-то надеялась, что после вождя и кровожадного волчары, вызвавшегося вторым, Огнецвет без труда одолеет третьего поединщика, ведь тот никак не походил на опытного воина, но мои надежды развеялись пеплом по ветру. Плешивый воин оказался не так самоуверен как вожак и не так ослеплён кровожадной злобой как его предшественник номер два, нападать не спешил, тщательно обдумывал каждое своё действие, а потому его броски, быстрые и точные как у гадюки, каждый раз заставляли меня обмирать от страха. К счастью, мой герой прошёл отличную подготовку (а я и не знала, что у нас так основательно готовят начальников стражи!) и атаки противника, пусть и не без труда, но отражал. Держись, Огнецвет, я с тобой! Я машинально слизнула с губы солёную капельку и только тогда осознала, что от волнения в кровь искусала губу. Ерунда, до свадьбы заживёт, лишь бы закончился этот сматывающий нервы в клубок поединок.
Господарыня Удача, дама ветреная и капризная, в очередной раз решила показать свой стервозный характер. Уходя от очередного броска, Огнецвет споткнулся о выпиравший из земли корень и спиной вперёд полетел на землю. Я подавилась криком, глядя, как плешивый волчара с хищной улыбкой прыгнул на начальника стражи, метя ножом ему прямо в сердце. К счастью, Огонёк не растерялся, метко пнул противника ногами в живот, отчего тот отлетел на несколько десятков шагов назад и звучно впечатался в ствол сосны. Уф-ф-ф, пронесло! Я дрожащей рукой смахнула пот со лба, лихорадочно шепча все знакомые мне с детских лет молитвы. Огнецвет же, паразит такой, вместо того, чтобы пристально следить за соперником, ожидая от него очередной пакости, повернулся ко мне, лихо подмигнул, да ещё и воздушный поцелуй послал! Нет, мне, конечно, очень приятно, я Огонька тоже люблю, но мне было бы гораздо приятнее, если бы кое-кто как можно скорее закончил красоваться, попутно издеваясь над моей хрупкой ведьминой психикой. Я, между прочим, за него, паразита, переживаю!
– Рраргх Малошёрстный, ты будешь продолжать бой? – тоном, только попробуй отказаться, вопросил вождь.
Плешивый помотал головой, размял плечи и холодно улыбнулся, почти оскалился:
– Разумеется, вождь. Мы ведь только начали.
Я закусила кулачок, тоненько заскулив от нарастающей паники. А может плюнуть на всё и устроить маленький (на большой всё равно сил не хватит) ураган? Или грозу, можно даже локальный конец света, который неустанно предрекают которое десятилетие. Огнецвет, даруйте ему боги здоровья, а мне терпения, словно прочитав мои мысли, повернулся ко мне и отрицательно покачал головой. Не смей, мол. Я обречённо закрыла глаза, но моё распалённое воображение, словно сорвавшись с цепи, стало рисовать такие жуткие картины, что я с тихим вскриком распахнула глаза, предпочитая суровую реальность ужасам бурной фантазии.
Реальность, и правда, была невесёлой. Противники схлестнулись как два зверя, сплелись плотным клубком, и я, как ни старалась, не могла определить, кто из них Огнецвет. Мамочка милая, как же страшно! Вокруг царила напряжённая звенящая тишина, прерываемая лишь сдавленным рычанием и тяжёлым дыханием сражающихся. Окружающие меня волки застыли каменными статуями, лишь в дрожащих от напряжения кончиках хвостов и жадно вбирающих запахи мокрых носах таилась жизнь.
Вот тишину разорвал чей-то короткий вскрик, в воздухе разлился тяжёлый приторно-сладковатый запах крови, клубок из тел вздрогнул и распался. Я подалась вперёд, пытаясь понять, кто же пострадал, но от волнения перед глазами всё плыло, в ушах предвещающим беду набатом гудело сердце, и я никак не могла понять, осознать, что же именно вижу. Широко распахнутыми от волнения глазами я смотрела на обнажённое тело, из груди которого торчала рукоять ножа, на пошатывающегося от усталости мужчину, с трудом поднимающегося на ноги и зажимающего рану на боку, и никак не могла понять, кто же победил, а кто остался лежать поверженным.
Тёплая ладонь чуть коснулась моего плеча, я взвизгнула, отпрянув, и тут же услышала усталый, но полный привычной насмешки голос:
– Радуга, ты чего, засиделась и своих узнавать перестала?
Жив! Боги, он жив! Я всхлипнула и с размаху повисла у Огнецвета на шее, рыдая во весь голос и то вознося хвалы, то браня своего героя.
Огнецвет крепко обнимал меня, терпеливо пережидая первый всплеск истерики, а потом тихо, чуть слышно шепнул:
– Радуга, а давай, ты теперь мне голову на другое плечо положишь, а?
Я хлюпнула носом, кое-как разлепила слипшиеся от слёз ресницы и пробурчала:
– А зачем?
– Ну, правую половину ты мне всю слезами вымыла, осталась левая. Да и глухим быть удобнее на оба уха, а не на одно.
Вот паразит, да я ему сейчас такую глухоту пропишу! Я шлёпнула своего героя кулачком по плечу, тут же вспомнила, что видела у него на боку рану, и всполошилась:
– Ты ранен? Сильно? Нужно срочно перевязать!
– Не волнуйся, ты её уже слезами девичьими горючими обработала, – усмехнулся Огнецвет, не спеша разжимать объятия. – А они, как известно, первое средство от всех ран душевных и телесных.
– Вообще-то, они считаются проверенным средством против мелкой нечисти вроде полуночных кровососов, – авторитетно заметила я, с содроганием вспомнив, как три раза ходила на пересдачу по Нечистиведению.
– Знаешь, Радуга, как показывает мой служебный опыт, рыдающую девицу харчат с не меньшим аппетитом, чем визжащую, – Огнецвет поцеловал меня в лоб и отстранился. – А вообще, предлагаю продолжить наш научный диспут в другом месте, здесь, между прочим, прохладно и комары летают. Вождь, я ведь отстоял свою пару в честном бою?
Вожак скривился, словно ему вместо свежей зайчатины кочан капусты на обед предложили, окинул взглядом почтительно ожидающее его решения племя и медленно склонил лобастую голову:
– Ты отстоял свою самку, голокожий, вы можете идти.
Не успела я порадоваться, как волчара хищно усмехнулся и добавил:
– Когда ты упадёшь без сил, мы с удовольствием прикончим тебя, а твоя ведьма от нас никуда не денется.
– Не дождётесь, – холодно бросил Огнецвет и, взяв меня за руку, твёрдой поступью двинулся прочь от стаи.
Глава 10
Огонёк шёл так уверенно, что у меня язык не повернулся сказать, что мы идём в противоположную от дома сторону. Ладно, сейчас скроемся от глаз этих противных оборотней, я своего героя перевяжу, мы немного отдохнём и пойдём домой.
– Радуга, – вырвал меня из приятных раздумий голос Огнецвета, – ты только не вопи.
Спросить, почему должна не вопить, я не успела: Огнецвет споткнулся, неловко взмахнул руками и рухнул как подкошенный на землю. Нет, я не стала вопить, я же ведьмочка послушная и со своим героем не спорю, наоборот, охотно выполняю его просьбы. То, что я издала, больше походило на рёв огромного дракона, с большим трудом утащившего пленницу к себе в горную пещеру и лишь на месте обнаружившего, что это не принцесса, а её престарелая нянька, сразу руками, ногами и остатками зубов вцепившаяся в похитителя. От моего вопля градом посыпались на землю с деревьев хвоя и шишки, а всё живое на несколько тысяч шагов окрест разбежалось, разлетелось, уползло или прикинулось мёртвым. Вырвавшаяся магическая сила (и откуда у меня столько, я-то была уверена, что магии осталось на одно простенькое заклинание, не больше) ураганом пронеслась по лесу, словно спички ломая столетние ели и с корнями выворачивая молодые деревья.
Так, стоп, Радуга, успокойся. Я стиснула зубы так, что у меня даже скулы заныли, и, сделав глубокий вдох, медленно выдохнула. Снова вдох, задержка дыхания и выдох, опять вдох. Паника постепенно проходила, магический ураган исчез, оставив после себя хаос и разруху, а я нашла в себе силы наклониться над Огнецветом и даже почти бесстрастно рассмотреть рану на его боку. Кровь, хвала всем богам разом, не хлестала рекой, не брызгала, щедро орошая кровавыми каплями всё вокруг, а лишь чуть сочилась. Что ж, это уже хорошо, скорая смерть от кровопотери Огнецвету не грозит, значит я успею его спасти. Успею, я сказала! Я прицыкнула на маленькую перепуганную девчонку, бьющуюся в истерике в глубине души, и споро содрала с себя нижнюю юбку. Ну да, с точки зрения чистоты это не самый лучший вариант, не тряпица мягкая, в специальных травах полтора часа вываренная, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. С помощью зубов, ногтей и праматери ведьмы, которую я ежеминутно поминала, я разодрала юбку на лоскуты и быстро перевязала рану. Так, теперь нужно собрать травы целебные и в идеале найти ручеёк, чтобы была возможность травы и рану промыть, да и настойку быстро приготовить. Огонь-то развести для меня не проблема, да и подобие чаши наколдовать я тоже могу. Вон, как раз и камушек подходящий имеется. Я звучно хлопнула в ладоши, топнула ногой и, сунув два пальца в рот, свистнула. На мой призыв откликнулся, трусливо прижав ушки к голове и припадая к земле, толстенький серый зайчонок, нервно подёргивающий розовым носиком и непрестанно шевелящий верхней раздвоенной губкой. Уй ти, мой сладенький!
Я присела на корточки перед затрясшимся осенним листом на ветру зайчонком, погладила его по тёплой спинке и прошептала:
– Не бойся, малыш, я тебя не трону. Жених мой ранен, помощь нужна.
Заяц стрельнул взглядом в сторону лежащего без сознания Огнецвета и вопросительно приподнял одно ушко. Я скороговоркой прошептала названия трав, которые мне нужны. Мой пушистый помощник, с каждым моим словом всё больше успокаиваясь, солидно кивал, прижав передние лапки к груди. Точь-в-точь купец столичный, приехавший к нам в городок на торжище!
– Да, ещё воды надо и котелок, желательно деревянный или каменный. Я его, конечно, и сама сделать смогу, но если найдёшь, буду очень признательна. Ещё корень мартилоры альгейской, что сил придаёт, и семь, нет, лучше девять листов живоглота колючего…
– И полцарства в придачу, – прошептал Огнецвет, с трудом открывая глаза и вяло улыбаясь мне. – Радуга, неприятно тебя разочаровывать, но ты, как истинная девчонка, совершенно не соотносишь свои желания с возможностями своего помощника.
Вот язва, не успел глаза открыть, как тут же насмешничать начал! Я прожгла героя негодующим взглядом и сердито нахмурилась:
– А тебе говорить вредно, нужно силы беречь!
Огнецвету мой гнев был как рыбе купание, даже бровью не повёл. Завозился, устраиваясь поудобнее, а потом улыбнулся зайцу, выразительно кивнув в мою сторону:
– Видел, как она с героем, её от оборотней отбившим, разговаривает? Ну никакого почтения к супругу!
Супругу? Я на всякий случай покосилась на правую руку, но там никаких символов супружества не было и в помине. Ещё и заяц, паразит такой, укоризненно зацокал, неодобрительно качая головой. Вот его-то бесценного мнения мне для полного счастья и не хватало!
– Марш за травами! – рыкнула я на зарвавшегося пушистика, а сама метнулась к Огнецвету, проверяя повязку и пытаясь определить: румянец на его щеках вызван начинающимся жаром или чем-то иным, менее страшным.
– Ох, и сурова же ты, Радуга, – укорил меня мой герой, впрочем, совершенно беззлобно. – Зайчонка мало до смерти не напугала.
Угу, напугаешь его, как же, а то я мало знаю это породу ушастую! Я фыркнула непреклонно и приложила ладошку ко лбу Огнецвета. Мне кажется, или он действительно горячий? Эх, ну почему я не взяла с собой в лес ничего, кроме корзинки для трав, да и ту потеряла, растяпа! Я коснулась губами лба Огнецвета, пытаясь определить, нет ли у него жара, и тут же услышала добродушно-насмешливое:
– Радуга, неприятно тебя разочаровывать, я понимаю, мысленно ты мне уже саван погребальный вышиваешь, но я пока ещё жив. И прощаться со мной рано. Можешь посидеть рядом, трепетно сжимая мою сильную руку своими нежными пальчиками.
Мои щёки запылали так, что на них вполне можно было воду вскипятить. Вот ведь язва языкастая! Он и на смертном одре зубоскалить будет! Я на всякий случай сотворила отгоняющий беду знак, чтобы смерть не услышала моих неосторожных мыслей и не появилась за новой жертвой, отдавать которую я была не намерена.
– Огнецвет, ты можешь серьёзно сказать, как ты себя чувствуешь? – я упрямо продолжала цепляться за видимость того, что полностью контролирую происходящее. И вообще, я опытная ведьма у изголовья больного.
Любимый попытался устроиться поудобнее и поморщился:
– Если серьёзно, то…
Я затаила дыхание, готовая ловить каждое слово, слетевшее с губ Огнецвета. Где там этот грызун ушастый ползает, мне травы нужны!
– Так вот, если серьёзно, – Огнецвет перешёл на значительный тон, каким ярмарочные лицедеи наделяют заговорщиков и героев в минуты смертельной опасности, – если серьёзно, то я…
Я не выдержала, взвыла, обхватив любимого за плечи:
– Что ты? Перед глазами плывёт? В ушах гудит? Во рту пересохло? Огнецвет, миленький, родной мой, ну не тяни, скажи, где болит? Рана, да? Печёт сильно? Или щиплет? А может тянет, словно заноза глубоко засевшая?
Я ждала описания недуга, хоть малюсенького симптома, по которому смогла бы определить состояние Огнецвета и прикинуть пути исцеления, а этот паразит рассмеялся, обнял меня и прижал к себе, горячо зашептав:
– Ну, наконец-то, я и родным стал. Выходи за меня замуж, Радуга.
Я пытливо посмотрела в глаза начальнику стражи, страшась увидеть в них привычную насмешку или холодный расчёт, но ставшие за эти дни родными светлые глаза светились чем-то очень похожим на любовь и нежность. Или я обманываю себя и вижу то, что мне больше всего хотелось бы узреть?
Пока я пыталась разобраться в нахлынувших чувствах, на губах Огнецвета вспыхнула широкая улыбка, как у воина, после трудной битвы вернувшегося в родной дом.
– Отлично, ты согласна.
Я опешила. Нет, я, конечно, согласна, только он-то об этом как узнал? Может я слова для вежливого отказа подбираю!
– Молчание, Радуга, знак согласия, это во-первых. И во-вторых, если бы ты хотела отказать, то сразу бы нет сказала, а не любовалась бы моими выразительными глазами.
Я открывала и закрывала рот, силясь выдавить что-нибудь вразумительнее придушенного мышиного писка, а Огнецвет продолжал, не давая опомниться:
– И поскольку мы разобрались в наших чувствах, самое время заняться моим лечением. Благо заяц и всё его ушастое семейство уже принесли всё необходимое.
Перед нами, выстроившись полукругом и деликатно прижав ушки, чтобы не подслушивать, выстроилось заячье семейство количеством около пятнадцати голов. Два крупных самца гордо держали старый проржавевший, но ещё вполне себе годный для использования котелок. Три очаровательные заюшки с пушистыми белыми манишками на груди держали в лапках берестяные туески, влажно поблескивающие мокрыми бочками, разновозрастные и разномастные малыши трепетно прижимали к себе пучки трав. Самый маленький зайка от волнения и осознания собственной значимости нервно обгладывал свой пучок, и в лапках у него топорщились уже полностью голые, лишённые даже шершавых и терпких листочков, стебельки. Я только по запаху определила, что малыш держал берестянику плакучую, отвар которой придаёт сил и возвращает румянец.
– Спасибо, вот сюда всё положите, пожалуйста, – я кивнула на заранее присмотренный вытоптанный пятачок, на котором виднелись следы давнего костровища.
Пушистики послушно сложили свою добычу, самый крупный заяц вопросительно посмотрел на меня. Я поднялась, тщательно отряхнула колени, отвесила пушистикам низкий поклон и нараспев произнесла:
– От всего сердца благодарю вас за оказанную мне помощь. Если вам понадобится защита от хищника или кров в непогоду, или корм в худой год, милости прошу ко мне в гости. Я и сама вам помогу, и своим внукам-правнукам завещаю вам всевозможные милости оказывать за ту помощь, что вы нам оказали.
Самцы дружно зацокали, одобрительно кивая друг другу, заюшки с писком бросились обниматься, а малышня от восторга заскакала уморительными пушистыми мячиками. Я пожала главе заячьего семейства лапу, после чего самец повернулся к своим, цокнул, пискнул, и зайцы бросились прочь. Не прошло и пары минут, как они исчезли, словно их никогда и не было.
– Радуга – повелительница зайцев, – Огнецвет коротко хохотнул, – ну что ж, по крайней мере, даже в самый недобрый год мы всегда будем с мясом.
Я показала умнику язык и захлопотала, пытаясь одновременно развести костёр, подготовить травы и наполнить котелок водой. Руки от пережитых испытаний и волнения за Огнецвета у меня тряслись так, что вода из одного туеска вместо котелка выплеснулась в костровище, залив чахлый язычок пламени, травы рассыпались, упав в грязь, а на корне болегона я вообще поскользнулась и чуть не упала, в попытке удержать равновесие до слёз подвернув ногу. Взвыв в голос от собственной неуклюжести, я толкнула котелок, выплеснув из него воду и окончательно загубив не только костровище, но и несколько трав, к счастью, встречающихся и на месте нашей вынужденной стоянки.
– Радуга, – Огнецвет позвал меня чуть слышно, но его голос, ставший таким родным и желанным, я бы услышала и сквозь завывание вьюги.
Я горестно хлюпнула, смахнула непрошенные слёзы и неохотно откликнулась, не спеша поворачиваться, чтобы не показывать зарёванного лица и наверняка покрасневшего и распухшего носа:
– Что?
– Иди сюда.
Я строптиво дёрнула плечиком, но тут проснулась совесть и набросилась на меня голодным драконом. А вдруг ему плохо, вдруг Огонёк на пороге смерти и призывает меня, чтобы проститься?! Ой, мамочка милая, ему, наверное, и так плохо, из последних сил держится, а тут я ещё рычу, как пёс цепной. Я бросилась к Огнецвету, сметая всё на своём пути и начисто позабыв про больную ногу, шмякнулась на колени, ссадив кожу и даже не заметив этого, выдохнула:
– Что? Что случилось? Тебе плохо, да?
Любимый чуть слышно рассмеялся, привлёк меня к себе, ласково целуя в макушку и поглаживая плечи:
– Всё хорошо, расслабься.
Угу, конечно, хорошо. Да лучше всех, блин! Огнецвет ранен, за нами по пятам идут оборотни, господарыня Августина ещё как-то встретит…
– И матушки моей не бойся, я знаю, что нужно делать.
Я опять хлюпнула носом (мрак, неужели простыла?) и ворчливо осведомилась:
– Хочешь предложить мне её уморить? Или помочь тело прятать?
От моего мрачного ведьминского юмора Огнецвет аж поперхнулся, закашлялся, стараясь не стонать слишком громко и зажимая рану ладонью. Ну что я за дурёха бесчувственная, ему и так плохо, а тут ещё я со своими дурацкими шутками! Конечно, господарыня Августина не подарок, но Огнецвету всё-таки матушка. И любит его, наверное… Да нет, точно любит, мать же всё-таки. Я честно попыталась представить Августину любящей и заботливой мамочкой и не смогла, фантазия категорически отказалась сотрудничать в таких нервных условиях.
– Радуга, – Огнецвет между тем взял себя в руки и продолжил поцелуйное лечение моей перепуганной души, – матушка хочет, чтобы я женился.
Да это-то я как раз знаю, только вряд ли господарыня Августина мечтает о невестке ведьме, пусть и дипломированной.
