Текст книги "Воины ночи. Начало (СИ)"

Автор книги: Наталия Немченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

2010 г

БЕРБАЛАНГ Узкий лучик света проник сквозь неплотно задёрнутую занавеску и остановился на лице кладбищенского сторожа Ивана Петровича. Тот поморщился, чихнул и нехотя открыл глаза. Вставать не хотелось. Ночью прошёл небольшой дождик, а перед этим страшно ломило в спине и коленях. Иван Петрович уже не раз обращался к докторам, но те всё валили на сырость и неудобную кровать и ничего путного не говорили. После нескольких таких “прогнозов” мужик от души плюнул на всю медицину в целом и стал лечиться по старинке – водкой. Сторож кряхтя встал, оделся и, набросив на плечи старенький кожух, вышел из сторожки. Вчера похоронили его бывшего одноклассника, которому исполнилось бы всего шестьдесят три года. Похороны вышли шикарными, с оркестром и речами над могилой и т.д. и т.п.., море цветов, роскошные венки и горько плачущие родственники. Впрочем, почему бы и не поплакать, не обозвать усопшего “любимым, дорогим и незабвенным”, если любящий муж и папа оставил горюющим родным трёхэтажный дом, три машины и кругленькую сумму в у.е. “Вряд ли бы они так рыдали, если бы Борька оставил их без гроша... – усмехнулся Иван Петрович. – Меня-то небось так никто не помянет!” Чем ближе он подходил к свежей могиле, тем всё сильнее начало щемить под ложечкой, словно там находился некий орган, предчувствующий всяческие неприятности... И он не обманул. Крест был вырван из земли и отброшен далеко в сторону, полированная гранитная плита стояла торчком, словно из-под неё кто-то выбирался наружу... Ну, в этом случае можно было сказать, что кто-то рвался как раз внутрь могилы: земля разбросана, крышка гроба разломана... Внутренне замирая, Иван Петрович подошёл поближе, заглянул внутрь... и тут же бросился бежать, изо всех сил борясь с подступающей к горлу рвотой. – Ну что, Валерия, у нас появился новый маньяк-людоед? – насмешливо спросил Чёрный, отбрасывая в сторону только что прочитанную газету. – Обглоданные кости, разбросанные куски мяса... Что ж фотографии такие нечёткие? – Хочешь всё в реальности? Иди на кладбище и смотри! – буркнула Лерука. – И, кстати, не людоед, а трупоед... Жмуриков он жрёт! – Хоть в этом какая-то надежда, – вздохнул Юрий. – Живые, по крайней мере, ему явно не нужны... – Это как сказать... – задумчиво протянул Сен-Жермен. – Вы, люди, крайне хрупки и уязвимы. Понять, что он хотел этим сказать, мог и полный идиот. Намёки ясны! Да мы и сами понимали, что (в основном) только с помощью наших друзей-вампиров, мантикора и василиска выходили с лёгкостью из всех передряг... – Надо бы сходить на кладбище, посмотреть на место происшествия! – сказал граф и искоса глянул на нас. – Удостовериться, так сказать... – Тебе надо – ты и иди! – неподкупно сказала я. – Вам, ваше вампиршество, нас совсем не жаль? Вот столкнёмся с этим гадом... И останутся от нас только рожки да ножки! А для дневных походов, кстати, у вас Роланд имеется, вот его и посылайте! – И то верно! – согласился Сен-Жермен, легко поднялся, вышел из зала и вскоре вернулся обратно, неся в руках золотую, инкрустированную драгоценными камнями шкатулку. Юрик мгновенно прикипел к такой красивой вещице глазами, но граф полюбоваться чудесной вещицей не дал и, вытащив из неё цепочку с кулоном, тут же шкатулку спрятал. – Помнишь? – лукаво спросил он, покачав кулоном перед носом Роланда. – Один раз ты это уже носил... – Ты это про встречу с некромагом? – хмыкнул парень-вампир. – Неприятный был тип... Как думаете, это не он ли снова безобразничать начал? – Нет, не думаю! – отрицательно покачал головой Сен-Жермен. – Тут что-то другое... Ох, боюсь, в нашем городке появилась новая нечисть! – Наташка, пойдёшь со мной? – предложил Роланд. – Мало ли что, пара лишних глаз не помешает. – Близоруких! – хихикнула Валерия. – А тебя завидки берут! – парировала я. – И, между прочим, я в тире за меткую стрельбу значки получала! На том мы и порешили. На следующий день, где-то часам к десяти Роланд зашёл за мной и мы неторопливо направились на кладбище. Пройдя через калитку в кирпичном заборе, отделявшем мир живых от мира усопших, мы мгновенно очутились в такой тишине, что у меня тут же зазвенело в ушах. – Ну и каково это чувствовать, что у тебя в голове копошится посторонняя личность? -насмешливо спросила я. Спросила просто так, лишь бы не молчать. – Не слишком-то приятно! – пожал плечами Роланд. – Что, попробовать захотелось? Сен-Жермен, кстати, совсем не против такого эксперимента... с тобой! – Жирно не будет? Так я и позволю некоторым в своих мыслях рыться... О, вот и конечная цель нашего путешествия! Впереди показалась всё ещё разрытая и осквернённая могила. Людей, к счастью, вокруг не было видно и мы смогли беспрепятственно осмотреть всё вокруг. – Иди сюда! – поманил меня Роланд, встав на самом краю могилы. – Что там ещё? – спросила я, не двигаясь, однако, с места. – Обглоданные косточки? – Насчёт этого не беспокойся, – хмыкнул парень-вампир. – И гроб, и останки убрали ещё вчера... Да иди же, кому говорю! Поняв по его голосу, что самым лучшим из всех предлагаемых вариантов будет полное и беспрекословное подчинение (иначе за шкирку подтащит!), я повиновалась и, осторожно ступая по рыхлой земле, подошла к Роланду. – Смотри! – тот показал рукой куда-то вниз и направо и крепко ухватил меня за талию, чтобы я не сверзилась вниз. – Неужели ничего не замечаешь? – И на что мне смотреть? Ничего тут и... Ну ни фига ж себе!!! Только тут я заметила, на что мне указывал Роланд: прямо на краю могилы виднелся чёткий отпечаток человеческой ладони... И всё бы ничего – ладонь как ладонь, но вот от её пальцев шли дальше длинные, узкие углубления, очень похожие на... – Рол, я не поняла, у этого людоеда что, когти на пальцах? Ой, мамочки, вот уж не приведи Господь с ним встретиться! Роланд дрогнул, но сдержался и, посовещавшись мысленно с Сен-Жерменом, сказал: – Пойдём-ка дальше, граф велел осмотреться повнимательнее, нет ли где ещё каких следов... Я пойду направо, а ты – налево. И смотри получше! Бурча под нос кое-что про зарвавшихся не в меру полудохлых идиотов, я медленно шла вперёд и внимательно смотрела под ноги... И, естественно, тут же заметила странные, ни на что не похожие следы. – Роланд! – завопила я, на миг забыв, что нахожусь на кладбище. – Иди сюда! – Чего орёшь, дура? – послышалось за моей спиной. – Как на базаре... Та-ак, и что это у нас? Следы? Что ж он, босой ходит? Ну конечно, подумала я, это же отпечаток босых ног! Надо быть полной туполобой, чтобы не понять такую простую вещь... Мы медленно направились по следам, но через пару метров они исчезли так же внезапно, как и появились. Зато там валялась почти дочиста обглоданная кость. – Доел и улетел... – задумчиво сказал Роланд, подбирая кость с земли и аккуратно пряча её в плотный пакет. – Странно всё это... Пошли-ка домой, Наташа, а то меня граф торопит. Я была не против. Становилось жарковато, да и болтаться здесь не больно-то хотелось... Не исчезало тягостное чувство того, что за нами кто-то следит, смотрит с усмешкой и голодом. Делиться своими мыслями с Ролом я не стала, а то ещё поднимет на смех... Ещё и к психиатру посоветует обратиться – дескать, паранойя у меня и мания преследования! Роланд пропустил меня вперёд, потом прошёл сам и аккуратно закрыл за собой калитку. – Знаешь, Наташа, иди-ка ты к себе домой! – помолчав, сказал он. – Графу сейчас будет не до пустых разговоров... И ночью никуда не ходи, понятно? – А как же... – начала было я, но парень-вампир перебил: – Юрикам и Валерии я позвоню. Пока Сен-Жермен не разберётся, что это за тварь, лучше вам по ночам не шляться. Мало ли что... Чёрный, Роланд и Сен-Жермен молча сидели вокруг стола, на котором на подстеленной газетке лежала чисто вымытая кость. – И что ты на это скажешь? – кивнул на неё граф. – Ничего особенного не замечаешь? Чего молчишь, Эд? – А что тут говорить? Кость берцовая, принадлежит мужчине лет шестидесяти... – Не напрягай меня, как экстремал – подтяжки! Мы с тобой тут что, в “След” играем? Так ты не Ванечка, а я не полковник Рогозина! – Ладно, не злись... Её, по-моему, кто-то хорошо обглодал, причём так хорошо, что зубы поцарапали поверхность кости... Не всякая собака на это способна. – Да никакая собака на это не способна! – взорвался граф. – Какой, по-твоему, должна быть собачка, если она с лёгкостью разрыла могилу, вскрыла гроб и распотрошила мертвеца? – Н-да, по сравнению с ней даже собака Баскервилей покажется безобидным щенком! – хихикнул Роланд. Граф зашипел и уставился на него загоревшимися глазами. – Вы, должно быть, не понимаете всей опасности, если продолжаете хохмить! – сказал он неожиданно спокойным голосом. – Эта тварь, кем бы она не была, пожирает мертвецов, а мы... Мы и есть мертвецы, хоть ходим, говорим и мыслим! Думаете, она будет размышлять над тем, что мы не совсем то, что она привыкла есть? – Ты прав, Клод... Я всё понимаю: эта тварюга раскапывает могилы, пожирает трупы, может заодно полакомиться и нами... Одного не пойму – кто она? – Пока я и сам не знаю. И потому – будьте осторожны! Юрик шёл по ночной улице и зевал так, что едва не вывихивал челюсть. Дома сидеть было скучно, заняться нечем и парень, невзирая на предупреждение Сен-Жермена, решил рискнуть и хоть немного прогуляться по улице, пока ещё совсем не стемнело. Попадавшиеся время от времени ему навстречу редкие прохожие шли не спеша – видимо, весть о неизвестном маньяке их не слишком-то и пугала, либо просто ещё не дошла . А чего бояться, впрочем? Свежатинка ему не нужна, живые – тем более... Задумавшийся над тонкой гранью, что отделяет мир живых от мира мёртвых, Юрик и не заметил, как свернул в какой-то переулок… Опомнился только тогда, когда чуть не ткнулся носом в старый покосившийся дощатый забор. – О-о, блин, ну надо же... – простонал парень, повернулся, чтобы уйти, но тут увидел такое, отчего слова застряли у него в глотке ледяными кубиками. В переулок, плотно обхватив друг друга, ввалились двое. Сперва Юрик заулыбался было, решив, что стал невольным свидетелем интимной встречи, но через минуту понял, что это совсем не так, потому что, судя по хриплому дыханию и вырвавшемся у одного из незнакомцев ругани и крику боли, сюда их привели отнюдь не романтические чувства... Внезапно один из них взмахнул неестественно длинной рукой и второй завопил так, словно его резали. Впрочем, как оказалось, это “словно” было не так уж и далеко от истины. Налетевший ветер колыхнул ветви дерева, которые накрывали переулок словно крыша и в вечерний полумрак ворвался свет фонаря, что стоял совсем рядом... Оцепеневший от страха Юрик внезапно увидел всё так чётко и ясно, что ему от этой чёткости и ясности мгновенно захотелось зажмуриться и уползти куда-нибудь туда, где его никто никогда не найдёт... Но зажмуриться не удалось, и поэтому парень видел абсолютно всё – и струю крови, вырвавшуюся из перерезанного острыми когтями горла бедолаги, и узкие и раскосые глаза неведомого убийцы, внезапно вспыхнувшие бледно-серым светом. Затем послышался влажный треск чего-то рвущегося и Юрик зажал ладонями рот, борясь с подступающим приступом тошноты. Из горла, хоть и приглушенный ладонями, вырвался протяжный стон и убийца-людоед, мгновенно насторожившись, отбросил труп в сторону, медленно поднялся, делая шаг в его сторону, и вот тут бы и настал конец любителю вечерних прогулок, но внезапно людоед замер, его светящиеся глаза на мгновение расширились и вновь сузились до тонкой щели... И тут произошла то, отчего Юрик оторопел ещё больше – за спиной незнакомца раскрылись два широких перепончатых крыла, мгновение – и людоед исчез, оставив полусъеденный труп и заикавшего от страха парня. Тут же послышались мягкие упругие шаги и в проёме переулка возникла огромная тень. Юрик сжался в комочек, наконец-то зажмурился, понимая, что вот сейчас его точно съедят и приготовился было перейти в разряд со смаком пережёвываемого мяса, но тут послышался гулкий, сочный бас: – Ты тут, хозяин? Выходи спокойно, бербаланг улетел! – Кто? – от удивления у Юрика прошла икота и прорезался голос, он кое-как поднялся и на нетвёрдо державшихся ногах поплёлся навстречу мантикору. Тот покосился на истерзанный труп, тайком облизнулся и пророкотал: – Быстрее двигаться не можешь? Жрать хочу страшно, а тут такой соблазн… Да не зеленей ты, сказано же – хозяев не ем, какими непутёвыми они бы не были! Н-да, такими темпами мы домой и до утра не доберёмся... О-па! Мантикор подбросил Юрика лапой в воздух так, что тот, пискнув, перевернулся в воздухе вверх ногами и плюхнулся на спину Манти, лишь каким-то чудом не напоровшись на торчавшие из густого меха колючки. И начались скачки! Мантикор бесшумными прыжками перемещался вдоль улицы, стараясь держаться в тени, чтобы его не заметили редкие прохожие. Немногочисленные бодрствующие собаки на мантикора внимания не обращали, за столь долгий срок уже привыкнув ко всему сверхъестественному, что говорило только в их пользу. – Приехали! – внезапно объявил мантикор и Юрик кубарем скатился с его спины, приземлившись прямо на крыльцо дома Сен-Жермена. Дверь мгновенно распахнулась, из царившей внутри дома тьмы появилась белая рука и, крепко ухватив парня за шиворот, затащила того в дом. – Ты что, идиот полностью или внутри ещё осталась хоть какая-то частичка разумного существа?! – зашипел Чёрный. – Тебе что сказали? Сиди дома и ночью ни шагу на улицу! Жить надоело? – Хватит на него орать! – вмешался появившийся Сен-Жермен. – Он и так от страха еле стоит на ногах... Пошли, Юрик, всё нам расскажешь! – Значит, бербаланг... – задумчиво протянул граф-вампир, когда Юрик закончил своё повествование. – Чего ж это он живых-то убивать принялся? Не понимаю... – Чему уж тут удивляться? – фыркнул Роланд и протянул всё ещё вздрагивавшему Юрику стакан воды с накапанным в него успокоительным. – Он же монстр, ему полагается убивать людей – самое то занятие! – Бербаланг – трупоед. Обычно он раскапывает свежие могилы, чтобы сожрать мертвеца, пока тот ещё относительно свеженький, – пояснил Сен-Жермен. – Только что убитый человек-пища для него не совсем удобоваримая! – Значит, вкусы поменялись! – хихикнул вдруг Юрик. – Как у нашей Наташки… А я-а-а люблю военных – красивых, здоровенных! – Ты что ему налил? – грозно спросил Чёрный. – Вроде корвалол... – растерянно пробормотал Роланд. – Маленькая такая бутылочка, на ней сердце нарисовано... Эдуард зашипел и пулей вылетел из зала, а Сен-Жермен расплылся в улыбке и смущённо почесал нос. – Кто бы подумал... – проговорил он. – Не потерялась, оказывается! Причина развесёлого настроения Юрика выяснилась быстро: где-то полгода назад к графу явилась Валерия и таинственным шёпотом попросила его спрятать у себя “на время” ма-аленькую такую бутылочку со спиртом просто невероятной крепости – пары капель на стакан воды хватит, чтобы превратить оную в убойной крепости водку. Сен-Жермен согласился, сунул бутылочку куда-то в шкаф и благополучно о ней позабыл... Через пару недель Лерука вспомнила о своей “заначке” и заявилась к графу. Тот, уже запамятовавший о её тогдашней просьбе, несказанно удивился, принялся отнекиваться, за что и был бит дамской сумочкой... И вот теперь пропажа нашлась. Пьяненького и весело хихикающего Юрика отволокли в спальную и не слишком-то вежливо плюхнули на кровать, чтобы проспался и протрезвел. – Не забыть бы отдать треклятую бутылочку обратно Валерии! – вздохнул граф-вампир. – Корвалол, блин... Кстати, а где мантикор? – Есть пошёл, – сообщил Роланд. – Сказал, что от всех этих переживаний у него аппетит прорезался. Сейчас барашка доест и припрётся... – Уже припёрся! – радостно сообщил гулкий бас. На подоконник взгромоздились две здоровенные когтистые лапы, а поверх них удобно устроилась косматая зубастая башка. – Какие вопросы будут? Небось, насчёт бербаланга? – Угадал. Не знаешь, где он мог бы прятаться? – поинтересовался Сен-Жермен. – А зачем ему где-то прятаться? – хмыкнул мантикор. – Он же не вампир, солнце ему не страшно... – Но у него же крылья и когти! – Когти втягиваются, а крылья складываются и плотно прилегают к телу. – спокойно сказал Манти. – И с виду он самый обычный человек, никто и не заподозрит, что он нечисть. – Везёт же... – с завистью протянул Чёрный. – Кому не надо Тьма даёт такие возможности... А чего он боится? Сен-Жермен и Роланд замерли в ожидании ответа. Конечно, было бы неплохо услышать, что новоявленный монстр легко уязвим, как весенняя бабочка... Мантикор помолчал, переводя взгляд с одного на другого, с другого на третьего... – Бербаланг неуязвим, – сказал он наконец. – Его невозможно убить. Чёрный подавился воздухом и принялся кашлять как чахоточный, а Сен-Жермен встал, подошёл к окну и уставился куда-то вдаль. – Но ведь должно что-то быть! – после долгого молчания сказал он. – Должно быть какое-нибудь средство, оружие, заклинание наконец,, которым можно было бы уничтожить эту тварь! Манти, покопайся в своей памяти, напряги извилины! – Не могу припомнить ничего такого, что могло бы помочь вам... – виновато пожал плечами мантикор. – За всю свою долгую жизнь я сталкивался с бербалангами всего лишь два или три раза, и было это очень давно. В последний раз это произошло три тысячи лет назад: группа из десяти человек пыталась расправиться с одной из этих тварей, которая терроризировала маленький городок. Поначалу всё вроде бы начало получаться: воины отрубили бербалангу голову, руки и одну ногу. Сжечь их не удалось и тогда люди просто закопали обрубки. На следующую ночь бербаланг (тот же самый!) вернулся и убил их всех до одного. Девять умерли на месте, а один был на последнем издыхании... Он-то и рассказал мне всё перед смертью. Жаль, смелый был человек... Есть его мне было совестно и я закопал тело в лесу. – А остальных? – заинтересованно спросил Роланд. Мантикор возвёл очи горе и только вздохнул... – Значит, уничтожить его всё-таки можно... – задумчиво протянул Сен-Жермен. – Эй, я не так сказал! – вмешался мантикор. – Ты сказал, что его убить нельзя, так? Но ведь против острого клинка ему не устоять! Мы поступим следующим образом... – Только учтите, что зубы бербаланга крайне ядовиты! – вспомнил мантикор. – Ни пуха вам, ни пера... – И какого фига вас гулять потянуло? – с тоской сказал Юрик, то и дело оглядываясь по сторонам. – Я и так еле спасся от этого... как его... бербаланга, а вы... Вы где?!! Все три вампира исчезли как весны моей златые дни, оставив Юрика стоять в гордом одиночестве посреди пустыря. Ори тут, не ори – никто и не услышит! Пальцы парня разжались и недопитая бутылка пива, упав, покатилась по земле, щедро поливая её своим содержимым. – Чёрный, граф! В-вы где? – замирающим голосом проблеял он. – М-ма-амочки... Как назло, луна выбрала именно этот момент, чтобы скрыться за набежавшим на неё облачком и погрузить весь мир (и Юрика в частности) в зловещий мрак... ну, совсем как в как в дешёвом фильме ужасов. И, словно в этих самых ужастиках, тут же послышались шаги. – Эдди! – с облегчением вздохнул Юрик и повернулся лицом к подходившему. – Ну и напугал ты меня... Больше так не шути, ла... Вырвавшийся из-за облака свет луны осветил человека, и парень с ужасом понял, что перед ним стоит тот самый монстр-людоед из переулка. Светящиеся светло-серые глаза уставились на Юрика, и в них читался такой неприкрытый голод, что парень мгновенно ослаб и опустился на пыльную, обильно покрытую мусором землю... Бербаланг хищно улыбнулся, оскалив длинные и острые зубы, расправил перепончатые крылья, шагнул было к безвольно ожидавшей своей смерти жертве, но тут из темноты со свистом прилетел маленький топорик, который со смачным чваканьем вонзился в плечо монстра... Тот, ну никак не ожидавший нападения, яростно зашипел, потянулся к торчавшему в его теле топорику длинной бледной рукой... и в этот-то момент на него и навалились вампиры! Кто-то из них, довольно невежливо ухватив Юрика за шиворот, легко отшвырнул парня в сторону, чтоб не путался пока под ногами и тот, не в силах подняться, с ужасом смотрел на то, как его друзья расправляются с бербалангом... Через полчаса всё было кончено. Запыхавшиеся и взмыленные вампиры побросали сабли и топоры и устало плюхнулись рядом с тускло поблескивающими останками того, что только недавно было сильным и свирепым чудовищем... – Неплохо вышло, а? – Роланд подтолкнул локтём в бок Юрика. – Всё-таки мы кокнули этого урода! – Так вы знали, да? – мгновенно ожил парень. – Знали и... Меня в качестве наживки использовали?!! – А что, классно вышло! – хохотнул Чёрный. – Не расстраивайся, Юрок, ты же у нас герой! Клод, ты что? – Они шевелятся! – почти беззвучно прошептал Сен-Жермен. – Быстрее, раскладывайте их в отдельные пакеты! Да шевелитесь же!!! Роланд достал откуда-то пачку плотных пакетов, и вампиры принялись лихорадочно засовывать энергично шевелящиеся куски – каждый в отдельный пакет. – С головой аккуратнее! – предупредил граф. – Может укусить, а яд бербалангов смертелен и для нас... Яростно скрежещущую зубами голову запихали в самый плотный пакет, потом в ещё один... Когда всё было кончено, вампиры залезли каждый в свой автомобиль и, строго-настрого велев Юрику идти домой, разъехались в разные стороны. Ага, нашли кому приказывать... Не прошло и получаса, как Юрик уже обзвонил всех нас, оповестив обо всём произошедшем. Нечего и говорить, как мы были возмущены столь вопиющей несправедливостью... Ещё бы, неведомого монстра не дали посмотреть! Гурьбой ворвавшись в дом Сен-Жермена, мы расселись в мягкие и удобные кресла с твёрдым желанием во что бы то ни стало дождаться наших ненаглядных... Ждать пришлось долго. ...Юрик с Юрием вповалку лежали на разложенном диване, дружно сопя в четыре дырочки, Лерука клубочком свернулась в кресле, а и я сама уже с трудом боролась со сном, когда наконец хлопнула входная дверь и в зал вошли Роланд, Чёрный и Сен-Жермен. Увидев всю нашу компанию, хозяин дома временно лишился дара речи, а когда дар вернулся вновь, то... – Вы что тут делаете?! Смертным ночью спать положено, а не шляться по гостям! И, кстати, вас никто не приглашал! – Расскажешь всё – уйдём! – хриплым со сна голосом сказала Лерука и так сладко зевнула, что граф, глядючи на неё, не удержался и зевнул сам. – Да расскажи ты им всё! – устало сказал Чёрный, плюхаясь на диван и с наслаждением потягиваясь. – А то ведь вовек не отстанут... – А чего рассказывать? – удивился Сен-Жермен. – Поехали мы в разные стороны и через каждые десять километров вылезали и хоронили по куску, причём закапывали его как можно глубже... К пакету с головой привязали камень побольше и бросили в озеро... – Молодцы! – весело сказал мантикор, с трудом протискиваясь во входную дверь. – В прежние времена, к сожалению, люди до этого не додумались, а то бы... Только не думайте, что этим вы уничтожили бербаланга! В зале воцарилась тишина. – То есть... как не уничтожили? – робко спросил Юрик. – Но вы же разрубили его на куски, а теперь... – Куски по-прежнему живые! – спокойно подтвердил граф-вампир. – И они стремятся вновь срастись друг с другом. И когда-нибудь обязательно срастутся! – Вот только произойдёт это ой как не скоро! – хихикнул Роланд.

2010 г

ИГРЫ В ПРЯТКИ – Делать тебе нечего! – в который раз бурчал Чёрный, подвозя меня вместе с сумкой к вокзалу. – Едешь к чёрту на кулички... В случае чего мы и на помощь к тебе приехать не успеем! Как эта тьмутаракань называется? – Усмертово! – вздохнула я. – Десятый раз тебе говорю... Чёрный, да что это с тобой? Запоздалый склероз в гости заявился? Вообще-то, честно говоря, давно уже пора! – Далеко ехать? – спросил Эдуард, не обращая внимания на мои подколки. – Не очень... Остановка “Ерик Болотный”, а оттуда километр пешком. Ничего, дойду! Я вылезла из автомобиля (хозяин меня не сопроводил... Ну, не любит загорать мальчик и всё тут!), села в автобус, помахала Эду из окошка и, устроившись поудобнее в кресле, надела наушники, включила музыку и погрузилась в полудрёму. Надо бы, конечно, объяснить всё по порядку. Начну с того, что моя подружка и бывшая одногруппница Мария или попросту Маша Берёзина получила в наследство домик в деревне. Знаю, многие из вас, услышав такое словосочетание, сразу же представят себе эдакую слюнявую идиллию: белоснежный домик, обставленный пышными деревьями и утопающий в розарии, сладостно чирикающие пташки а ля Уолт Дисней, ухоженные чёрно-белые бурёнки, добренькая улыбчивая бабушка с кувшином парного молока у резной калитки и т.п. и т. д. А в довесок обязательно прилагается синее небо и сияющее солнце. В действительности (как потом оказалось) из всего этого в наличии имелось лишь синее небо и солнце. Домик оказался на деле бревенчатой избушкой с угрюмо надвинутой крышей и подслеповатым окошком, вокруг росли одичалая малина и смородина вперемешку с крапивой, птички там и не вякали, а о коровах напоминал лишь выбеленный дождями и ветрами однорогий череп – жертва стоматологов... Бабушки тоже не было. То есть она была раньше, но не добренькая а, как утверждала Машка, самая настоящая ведьма... Тут мои мысли прервались тем, что автобус затормозил. Я подхватила сумку, вылезла и... меня поджидал приятный сюрприз: у столба с названием остановки стояла Машка, держа за руль велосипед. – Наконец-то! – весело сказала она. – А я жду, жду... Позвонить не могла? – Извини, задремала. Как дела? Как наследство? – Скоро увидишь! – хихикнула Машка. – Дача – Рокфеллер обзавидуется! Она шутила и смеялась как всегда, но всё равно сквозь весь этот налёт веселья проглядывали озабоченность и... страх, что ли? – Садись скорее и поехали, а то уже совсем темно... – Машка повесила на руль мою сумку, я взгромоздилась сзади и мы покатили по извилистой, но на удивление гладкой дороге. Вскоре впереди замаячил небольшой лесок. Машку включила фару и, неяркий даже в сумерках лучик заплясал впереди нас, кое-как освещая дорогу. Через несколько десятков метров я увидела что-то, похожее на освещённое окошко и обрадовалась: наконец-то приехали! Велосипед остановился у порога, Маша слезла с седла, ухватила одной рукой сумку, другой – меня за шиворот и, распахнув ногой дверь, буквально влетела в дом. – Эй, а велосипед? – Пусть там стоит! – буркнула моя подружка. – Кому он нужен? Да и некому тут велики воровать... В домике было две комнатки – спальная, небольшой зальчик и ко всему этому прилагалась кухонька. Мы расположились в спальной, куда Машка притащила керосинку (электричества в доме не было), ведро с водой и ночной горшок. – А это ещё зачем? – весело удивилась я. – Если приспичит, то можно и на улицу выйти... – Не советую! – хмуро сказала Маша. – Мало ли что... Это её “мало ли что” настроения мне не прибавило, а заметив, что Мария заперла дверь на засов, я окончательно приуныла. Да, здесь явно что-то происходило, и я почти не сомневалась, что это “что-то” окажется мне совсем не по душе. После небольшого ужина мы застелили кровати и я только потянулась к лампе, чтобы потушить её... – Оставь! – резко сказала Машка. – Пусть горит... И окно лучше не открывать. Сейчас не жарко, потерпим... Ладно? – Да мне без разницы... Спокойной ночи! – Спокойной ночи... Кстати, если услышишь какие-нибудь шаги, шорохи, то не обращай внимания – это всё дом, он старый и скрипучий... Маша вскоре уснула, а я всё лежала и пялилась, пялилась на лампу, вокруг которой летала невесть как впорхнувшая ночная бабочка... Что она имела в виду, когда говорила о шагах и шорохах? Конечно, дом старый и всякое бывает... Но зачем тогда запирать дверь на засов? И тут я услышала шаги. Тяжёлые и одновременно какие-то бесплотные, они медленно приближались к двери... Внезапно послышалось чьё-то хихиканье. Оно было таким весёлым и в то же время таким страшным, что я сжалась в комочек, накрылась одеялом с головой и какая уж тут духота! Зуб на зуб не попадал... Потому что веяло от этого хихиканья леденящим душу холодом. Вскоре всё утихло и я наконец-то уснула... Утро было ясным и солнечным. Тёплые лучи мягко касались лица и словно стирали всё, чем пугала ночь. Я открыла глаза, потянулась и искоса глянула на соседнюю кровать. Машка всё ещё спала, свернувшись под одеялом в клубочек. Лицо её во сне было таким по-детски счастливым, что я её будить не стала, хотя на часах было уже больше десяти, а тихонько встала и, подойдя к двери, стала осторожно отодвигать засов. Тот моментально безбожно заскрипел... От этого звука моя подружка взлетела с постели как ошпаренная и с криком: “Не надо!”, бросилась к двери... но по пути до неё дошло, что уже утро и она остановилась, так и не добежав до цели. – Так... – сурово сказала я. – Ну-ка, быстро рассказывай, что здесь происходит?! – Всё нормально! – буркнула Машка и зевнула. – Сон плохой приснился... Чего застыла, открывай! Я наконец-то отодвинула засов, открыла дверь и заорала: на пороге лежал освежёванный трупик какого-то животного, голова которого таращилась на меня пустыми глазницами... Я, едва преодолевая отвращение, наклонилась над ним и тут ободранные лапки зверька дёрнулись и из его горла вырвался дикий, какой-то и не человеческий и не звериный вой! ...Не помню, что было дальше. Очнулась я оттого, что кто-то легонько шлёпал меня по щекам и время от времени поливал холодной водой. – Пить... – хрипло попросила я и тут же почувствовала, как прохладная влага полилась в горло. – Как ты? – заботливо спросил девичий голос. Машка. Я моментально пришла в себя, села и с опаской огляделась. Ободранного тельца, к счастью, уже не было (видимо, Машка унесла) и о нём напоминало лишь въевшееся в доски пятно крови. – Теперь-то ты мне всё расскажешь? – Ну-у... – Не мямли, дурёха! Тебе что, кто-то угрожает? Кто принёс этот подарочек? Кто топтался ночью у двери и хихикал? Говори, кто?!! – Кто? Да я этого “кто” ни разу и не видела! Сначала решила было, что это какие-нибудь не в меру дебильные подростки развлекаются, под “нечисть” косят, а потом поняла, что некому здесь дурить, одна я тут... – Что же ты сразу-то не сказала по телефону, убогая?! – заорала я. – Предупредить не могла? – И что бы ты сделала? Захватила бы с собой ружьё с солью, как братья Винчестеры из сериала “Сверхъестественное”? – Нет, кое-кого другого... Рассказывай по порядку. – Ну, слушай... Приехала я сюда несколько дней назад. Сначала всё было вроде бы спокойно... Избушка не понравилась Маше с первого взгляда. И не только потому, что раньше она принадлежала её бабушке, которую все упорно величали ведьмой. Да и бабка-то была ей не совсем родная – мать отчима... Нет, сам отчим был хороший мужик: падчерицу не обижал, даже заступался за неё перед женой, если та чересчур уж сильно начинала грызть дочку, давал деньги, даже подарил на день рождения навороченный ноутбук, а вот его мамочка... Если и есть на свете два человека, способные невзлюбить друг друга с первого взгляда, так это были Маша и Пелагея Трифоновна. Новоиспечённая бабуля каждый раз по приезде к сыну и его жене, старалась испортить “любимой” внучке жизнь на тот короткий срок, что она пребывала в их доме. Правда, получалось это плохо, так как Маша попросту не реагировала на все выпадки старухи и старалась как можно реже сталкиваться с ней. В итоге жертвой своей злости становилась сама бабка – она худела и лечилась у невропатологов. Тем более все были удивлены, когда после кончины Пелагеи Трифоновны в её завещании вдруг оказалось, что она “избушку и небольшой участок земли оставляет своей любимой внученьке Машеньке, чтобы она отдыхала там и радовалась...”. Отчим был растроган, мама пустила слезу и только сама “любимая внученька” сразу почуяла здесь какой-то подвох... Но всё равно поехала посмотреть на свои новые владения. “Владения” оказались так себе. Серые, обветренные стены, покосившаяся крыша... Это ещё ничего, но в доме, кроме пыли и пропахшего сыростью воздуха, витало ещё что-то... Непонятное и даже страшноватое. В первую же ночь Маша поняла, что была права: по дому скользила чёрная бесплотная тень, видимая даже в ночной темноте, и прогнал её только свет керосиновой лампы... Во вторую ночь Маша крепко заперла дверь спальни, предварительно посыпав солью порог. Как потом оказалось, соль тут была абсолютно ни при чём, а вот дверь почему-то стала для тени непреодолимой преградой и она удалилась, предварительно оставив на двери несколько глубоких царапин... – Что же ты, дурёха, не уехала сразу?! – взвилась я, представив, что могла бы запросто столкнуться глазки в глазки, носик в носик с этой не такой уж и нематериальной тенью. – Не могла... – виновато сказала Маша. – Максимум, до чего я могла дойти – это остановка, где я тебя встретила, меня потом начинало душить что-то, ноги сами сворачивали с дороги и я опять оказывалась перед домом... – Понятно... И тогда ты решила вызвать меня, чтобы было не так скучно откидывать копытца... Ладно уж, рассказывай, что было дальше? – На третью ночь я перед дверью обнаружила мёртвого кролика... Точнее то, что от него осталось. Наскоро похоронив несчастное животное, Маша поспешила к дому и, подойдя ко входной двери, отшатнулась, только сейчас заметив, что на ней засохшей кровью были выведены какие-то слова. Девушка в панике бросилась в дом и, хватив первую попавшуюся тряпку и ведро с водой, начисто вымыла дверь. – А что за слова? – поинтересовалась я. – Подожди, где-то тут была бумажка, я их записала... – Маша засуетилась, зашарила по карманам и наконец достала скомканную в комочек бумажку. Я развернула её и принялась изучать корявые, написанные второпях буквы. – Я ничего не поняла, что там написано... – Зато я поняла. Многие буквы просто кверху ногами и перевёрнуты слева направо. Та-ак, и что же здесь? Ага, “поиграем в прятки”! Что за чушь? – Не знаю... Да и не всё ли равно? Лучше давай уберёмся здесь, а то я была здесь одна и почти ничего не делала. Мы принялись за уборку. Дел, скажу я вам, было выше крыши! Серая пыль, слипшаяся от времени в плотный войлок, гирлянды паутины в углах... Когда мы подметали пол, пришлось открыть окна, иначе бы просто задохнулись. Машка натаскала воды из колодца, что был за домом, вымыла полы и поставила чайник на керосинку. – Хорошо здесь... днём! – сказала она. – Здесь, кстати, есть и подвал, только я не решалась заглянуть в него, пока была одна... Пойдёшь со мной? – С ума сошла? По дому бродит монстр, а она в подвал собралась... к нему в гости. Нате, кушайте меня! Да в любом фильме ужасов любые уважающие себя чудища только и делают, что сидят в подвалах и поджидают придурков, которые ищут приключений на свою пятую точку! Там свет-то есть? – Ну-у, если лампу взять... – И света нет. Чего же тебе ещё надо? Машка не удержалась, фыркнула. Через минуту, глядя на неё, засмеялась и я. – Помнишь, как у Максима Галкина? – давясь от смеха, еле проговорила она. – “И что, спрашивается, ей там надо? Не-ет, идёт... Да ещё и руку суёт, чтобы откусили по самое “не балуй”! Ну что, полезли? – Ладно уж... – вздохнула я. – Неси лампы... Маша приволокла две лампы, я открыла крышку и придавила её старым сундуком, который еле доволокла к люку. Как говорится, бережёного Бог бережёт... И мы стали медленно спускаться вниз. Подвал, сразу скажу, нас немного разочаровал – ни тебе разбросанных косточек, ни полураскопанных могилок... Сухо, чисто, немногочисленные вещи аккуратно расставлены по самодельным полочкам – ничего особенного и ужасного... но внезапно моё внимание привлёк портфель – обыкновенный детский портфельчик старых добрых советских времён, поблекший и облупившийся. Я подошла к нему, сняла с полки и тут наверху что-то грохнуло! Мы отреагировали мгновенно: спотыкаясь и едва не падая, взлетели по ступенькам наверх и во все глаза уставились на сундук, который каким-то невероятным образом сполз с крышки люка и перестал её придерживать. – Вовремя! – медленно сказала я. – Ещё бы чуть-чуть и... Давай уж посмотрим, что в этом портфеле может быть необычного? Ох, чует моё сердце, что неспроста этот сундучок шутить так не вовремя вздумал... Мы прошли в спальную, уселись на кровать, я открыла портфельчик, достала оттуда пачку старых, пожелтевших бумажек и газетных вырезок и мы погрузились в чтение... “...оно ходит по ночам. Спасает только то, что я запираюсь на засов. Странно, но дверь оно сломать не может... Поэтому ходит за ней и мерзко хихикает, доводя меня до истерики...” “...с содранной кожей. Похоже, что он был ещё жив, когда оно обдирало его, но воплей я не слышал. Моей вины тут нет, ведь я предупреждал его, что выходить ночью нельзя ни в коем случае!” “...я думала, что всё это выдумки! Подружки уговорили меня пустить их на ночь в дом, решили поиграть в медиумов. Никогда не забуду, в каком виде я нашла их на следующий день: содранная кожа, которую кто-то прибил на стену, вырванные глаза, которые лежали рядом на тарелочке... Следователь сказал, что это, вероятно, поработал какой-то маньяк. Самое страшное, что они были ещё живы, когда я нашла их и пытались мне что-то сказать... Но и языки у них были вырваны...” “...убийца где-то рядом! Мужик я или не мужик?! Вот сейчас выйду и набью этому ублюдку морду!..” “...известно, что 15 июня 1943 года, в окрестностях деревни Усмертово бесследно исчезла группа немецких диверсантов в количестве десяти человек. Жители соседней деревни утверждают, что их убил проклятый дом, который издавна пользуется нехорошей славой. Но, как известно, наши советские граждане не верят в подобные...” – И что ты собираешься теперь делать? – я аккуратно сложила записки обратно в портфель. – Дело-то хреновое, и пахнет для нас большими неприятностями! – Сама знаю... Может, выйдем во двор? Подышим свежим воздухом, а то мне что-то не по себе... Мы вышли на улицу, присели на крылечке и задумались: что делать? Выход, естественно, был только один – бежать, бежать и ещё раз бежать, что я и предложила сделать тотчас же. – А вещи? – Какие, на хрен, вещи?! Тебе что, жить надоело? Тут бродит какая-то тварь, снимающая с людей кожу, точно кожуру с мандаринки, а она о тряпках беспокоится... Бежим! – Вечер скоро... Не думаю, что нам будет безопаснее ночью находиться на улице, чем в доме. Оно же как раз по ночам и ходит... Маша была права. Н-да, вот будет-то монстру радость, если мы сами прыгнем прямо к нему в загребущие лапки... Лучше и вправду переночевать в безопасном месте, а утром и попытаться сделать ноги. На том и порешили. Маша притащила ведро воды – если вдруг захочется пить, тщательно заперла дверь на засов, задёрнула занавески на окне и мы, наспех поужинав, улеглись спать. ...Как назло, сон не шёл совершенно. Ко мне, разумеется. Мария, устав после дневных трудов праведных, свистела в обе дырочки и во сне, разумеется, и думать забыла о монстре... Ск-р-р-р-р! Что-то острое со скрежетом прошлось по двери, раздалось мерзкое хихиканье и низкий утробный голос тягуче произнёс: – Поиграем в прятки? Какие уж там прятки! Я мгновенно похолодела и с головой залезла под одеяло, надеясь хоть там укрыться от своего же страха. – Выходи, малышка! – хихикнул монстр. – Будет весело! Прячься, а я буду искать... И в дверь вновь что-то ударило. От этого стука Машка тут же проснулась, мгновенно побелела, торопливо перебралась ко мне в кровать и мы, прижавшись друг к другу и накрывшись одеялом, принялись ждать, когда же придёт утро... ...Когда я наконец-то проснулась, в окно уже вовсю било солнце. Я глянула на часы и ахнула: был уже второй час! – Машка, вставай! Машка дрыгнула ногой и, не просыпаясь, что-то пробормотала. – Вставай, идиотка! Второй час дня! Хочешь, чтобы нас сожрали?! Никакой реакции. Зарычав, я схватила ковш с водой и от души окатила подружку холодным душем. Это подействовало... да ещё как! Машка пружиной подскочила на кровати, глянула в окно и, не говоря ни слова, принялась одеваться. Мы выскочили на крыльцо, огляделись и дунули с места так, словно у нас выросли крылья. Да, сначала всё было хорошо: ноги несли нас легко и быстро, но потом... потом мы начали спотыкаться, пару раз чуть не упали, а когда добрались до остановки, то я с ужасом поняла, что поворачиваю назад, к дому и тут же вспомнила недавний рассказ Машки. – Это всё моя бабка-ведьма! – в отчаянии крикнула Маша. – Это она вызвала сюда мерзкую тварь и заманила меня в этот дом... Наташка, прости меня! – Успокойся! – пропыхтела я, стараясь справиться с ногами, но те упорно отказывались мне подчиняться. – Вряд ли твоя бабуля сама призвала эту нечисть... Многие записки очень старые... Ты на газеты внимание обратила? На дату? – А что? – А то, что на одной значится тысяча девятьсот двадцать пятый год, а на другой... Короче, она выпущена во время Второй Мировой! А твоей бабке всего шестьдесят восемь... Нет, тут кто-то другой до неё постарался... Блин! Мы, с трудом переводя дыхание, остановились перед крыльцом дома. – Отдохнём и сделаем ещё одну попытку, ладно? – прохрипела я. И мы сделали ещё одну попытку. А потом ещё одну... и ещё... и ещё... и ещё... – Оно нас не отпустит... – прошептала Машка. – Просто так не отпустит... Я не хочу умира-ать! – Тише! – я закрыла ей рот рукой. – Слышишь? В лесу, в надвигающихся сумерках, раздалось мерзкое хихиканье. Сначала оно было приглушённым, еле слышным, но постепенно становилось всё громче и громче. Кто-то от души веселился, время от времени просто захлёбываясь от восторга... Вместе с хихиканьем до нас донеслись слова: – Поиграем в прятки? Чур, я буду искать! От тёмных деревьев на нас двинулась чёрная тень, гоня перед собой волну ужаса и невыносимого смрада – настоящий запах смерти... – Бежим! – крикнула Маша, хватая меня за руку. – Прячемся!!! Я очнулась от оцепенения и, с трудом передвигая враз ослабевшими ногами, вошла в дом и Машка задвинула засов. – Что будем делать? – спросила она. – Вряд ли эту тварь сейчас остановят двери. Представляю, что она с нами сделает, если доберётся... – Я тоже представляю... Одновременно с моими словами в дверь ударило что-то очень тяжёлое. Я заткнулась на полуслове, глянула на Машку – на той лица не было... Ещё удар – и по крепкой древесине побежали лучи трещин. Третьего удара дверь уже не выдержит, это было ясно даже самому тупому. Мы сорвались с места и заметались по дому в поисках более или менее надёжного убежища... А куда бежать? И где прятаться? В спальной? Что ж, можно... Но придётся там сидеть до тех пор, пока не кончится вода, а про еду уж и говорить не надо... Укрыться в лесу? Вряд ли эта тварь не знает такого места, где мы могли бы спастись... Играет с нами, издевается! В конце концов Машка бросилась в спальную, забыв запереть за собой дверь, я собралась было последовать за ней, но, повинуясь какому-то внезапно нахлынувшему наитию, подбежала к люку в подвал, распахнула его настежь и бросила перед ним шлёпанец (словно бы соскочивший впопыхах...), сама же юркнула за наваленные в большой комнате к стене доски и замерла там, затаив дыхание... И очень вовремя. Дверь разлетелась на куски и в комнату хлынул пронизывающий до мозга костей холод. Одновременно с этим вокруг разлился омерзительный запах тления и распада – было такое впечатление, что в комнату вошло что-то разлагающееся на ходу и одновременно живое... Я сжалась в комочек, зажмурилась и почти перестала дышать в надежде на то, что эта тварь не найдёт сейчас ни меня, ни Машку... – Значит, всё-таки поиграем? – раздался отвратительный скрежещущий голос. Я осмелилась открыть глаза (ожидая, впрочем, что увижу перед собой свою смерть), зыркнула туда-сюда, глянула в щель между досками и с облегчением поняла, что тень направилась вниз, в подвал, прихватив с собой и шлёпанец. Дождавшись, пока она спустится пониже, я выскочила из своего укрытия, захлопнула люк и навалила на него все доски в надежде на то, что это хоть ненадолго, но задержит неведомую жуть, пока мы... Что нам делать дальше, я пока не знала, поэтому и не особо задумывалась над этим. Там посмотрим по ходу событий... – Машка, ты здесь? – я влетела в спальную и заметалась, заглядывая под кровати, в сундук... Моя подружка кое-как выползла из-за шкафа и остановилась посреди комнаты, мелко дрожа всем телом. – Кончай зубами щёлкать, лучше помоги мне! Машка вмиг ожила, захлопнула дверь, заперев её на засов, и мы привалили к ней шкаф, невесть как сдвинув его с места. – Что дальше? – спросила она, утирая пот со лба трясущейся от усталости и страха рукой. Я подскочила к окну, остервенело задёргала шпингалет, распахнула створки настежь. – Опять бежать? – со стоном поинтересовалась Маша. – А какой смысл? Всё равно мы опять... – Лучше бежать снова и снова, чем покорно сидеть и ждать, пока с нас спустят шкуры... Шевелись, ты!!! Мы перелезли через подоконник, спрыгнули на землю и в тот же миг услышали грохот разлетающихся досок – тень выбралась наружу и явно жаждала пообщаться с нами поближе! Вмиг вернулись силы и куда только подевались усталость и сковывающий страх! Машка и я неслись вперёд и вперёд, но вскоре... наши ноги стали заплетаться и поворачивать назад – туда, где нас ждала чёрная тень... И в тот миг, когда казалось, что всё, конец всему и для нас всё уже кончено, вспыхнул слепящий свет и знакомый голос насмешливо произнёс: – А весело тут у вас, оказывается! Олимпийские игры, не иначе? Я не помешаю? – Чёрный, Чё-о-о-орненький!!! – заревела я, спотыкаясь и падая на землю. – Ты пришёл, мой миленький, мой хорошенький! Радость-то какая!!! – Дело, очевидно, совсем дрянь, если ты так восторгаешься! – хмыкнул вампир, выскакивая из машины и забрасывая нас, точно кутят, на заднее сиденье. – Ничего, девчата, всё будет хорошо! Он прыгнул за руль и рванул с места так, что колёса свистнули по слою опавших листьев, а немногочисленные камушки полетели во все стороны, точно пули, срезая с деревьев кусочки коры и веточки. Сначала всё было хорошо и я даже наивно порадовалась, что мы всё-таки ушли от смерти, хотя жутко сводило ноги, но потом... стало не хватать воздуха, сердце забилось так, словно хотело выскочить из груди, всё тело скрутило судорогой... – Вот дьявол! – отчаянно закричал Чёрный, резко выворачивая руль. – Держитесь! Машина развернулась и помчалась назад. С каждым метром, что приближал нас к проклятому дому, мне и Машке становилось всё лучше, сердце успокаивалось, тело расслабилось и, когда машина затормозила у крыльца, мы окончательно пришли в себя. Чёрный выскочил и, настороженно озираясь по сторонам, помог нам вылезти. – Вам, девчата, лучше бы пока спря... – он не договорил. На пороге возникла чёрная тень и Эдуард с воплем отлетел в сторону, с треском врезавшись в ствол дерева, что росло неподалёку. – Я вас нашёл! – проскрежетала тварь и, скользнув в нашу сторону, замерла, словно не зная, кем бы из нас заняться в первую очередь. Мы даже не кричали... Что толку? Если даже вампир, порождение Тьмы, не устоял перед этой тенью, то что можем сделать мы – простые смертные? Тень, пакостно хихикая, описывала вокруг нас круги, которые становились всё уже и уже, вот она протянула к Маше когтистую лапу... и вдруг всё вокруг озарилось ярким светом! И мы, и тень, забыв обо всём, обернулись и просто остолбенели: дом окутался стеной огня, брёвна, иссушенные временем, горели как хорошие спички, потрескивая и время от времени выпуская снопы искр. – Нет!!! – завизжала тварь, отбрасывая нас в сторону и кидаясь к дому. – Как же так?!! Кто это сделал?!!! – Чем недоволен? – с насмешкой спросил Чёрный, выходя откуда-то сбоку. – Ну подумаешь, старый дом горит... И что тут такого? – В нём моя жизнь предатель! – взревела тень. – Убью!! Она бросилась на вампира, но тот оказался проворнее и отскочил в сторону. Тогда тварь развернулась к нам с явным намерением утащить с собой хоть кого-нибудь и непременно утащила бы... но тут с треском лопнули доски и балки перекрытий и крыша со стоном и скрежетом обвалилась внутрь дома. Тень рванулась к нам... и медленно растаяла в воздухе. – Ты зачем дом-то поджёг, убогий? – устало спросила я. – Как догадался? – Сам не знаю... Просто позлить эту тварь захотелось... а оно вон как вышло! – вздохнул Чёрный, постоял немного, глядя на лениво горящие руины того, что некогда было избушкой, потом чуть ли не пинками загнал нас в машину, сам сел за руль и мы поехали домой. Родители Маши решили, что во всём виновата керосиновая лампа – из-за неё, дескать, и сгорел дом. Впрочем, они не очень-то и расстроились этому: были уже счастливы оттого, что Машка и я не погибли в огне. Через какое-то время Маша уехала в Москву, мы несколько раз перезванивались, а потом всё как-то затихло. Как-то уже под утро я проснулась в холодном поту, увидев во сне перед собой голодные глаза и услышав смех: – Поиграем в прятки? Медлить после такого “приятного” сна я не стала и тут же, наскоро позавтракав, направилась к Сен-Жермену в надежде на то, что он, как всегда, всё и вся разъяснит. – Чёрный мне всё рассказал ещё тогда, после вашего “триумфального” возвращения! – сказал граф-вампир. – Знаешь, я покопался в старых книгах и записках вампиров-путешественников и узнал кое-что интересное. – Что именно? – Несколько столетий назад, недалеко от того места, где сейчас находится та деревня, росли деревья, которые были объектом поклонения какой-то секты. Они верили, что деревья служили обиталищем для их духа-покровителя и приносили ему жертвы – оставляли в кольце священных деревьев связанных людей, а наутро... Можно догадаться, что оставалось от этих несчастных, когда их поутру находили. Я поёжилась, вспомнив освежёванного зверька и те записки и статьи в газетах, что мы нашли в подвале. – Прадед Пелагеи Трифоновны срубил эти деревья и поставил себе из них избу, но жить там сам по непонятным для нас причинам не стал, а принялся сдавать её внаём. Естественно, жильцы гибли один за другим... – Знаю, читала... Но почему же он сам мог спокойно входить и выходить из этой избы, а все остальные... Или они могли выйти только вместе с хозяином? И, выходит, Пелагея Трифоновна прекрасно знала обо всей этой чертовщине? – Наверняка, – пожал плечами граф. – Иначе зачем бы она завещала этот дом внучке, которую, как ты говоришь, она терпеть не могла? А насчёт остального... что ж, дом сгорел и теперь, боюсь, мы ничего уже не узнаем. – Почему же эта тень не могла сломать дверь спальной? – Не знаю. Может, она была из какой-нибудь церкви? А что? В те времена что только не делали – ломали церкви, разрушали монастыри... Вот прадед Пелагеи и притащил выломанную дверь и поставил. Ладно, Натали, иди-ка ты домой, мне спать пора... Дай хотя бы днём отдохнуть от вас! – и с этими словами Сен-Жермен выпроводил меня из дома. Горелые, почерневшие брёвна шевельнулись, и угольная чернота стала светлеть, словно деревянные стены излечивали сами себя... Вот что-то хрустнуло и за пустотой рамы мелькнуло чёрное, чернее самой ночи нечто...