Текст книги "Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды"

Автор книги: Наталия Осояну

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Совсем недавно ученым удалось установить, что у горбатых китов, помимо традиционного способа кормиться – путем фильтрации воды, – есть еще один, подразумевающий ловушку или капкан (англ. trap-feeding). Кит на некоторое время застывает, распахнув челюсти под прямым углом, а потом, набрав достаточное количество рыбы, закрывает пасть. Об упомянутом в средневековых манускриптах «приятном запахе» нет и речи – добыча всего-навсего прячется от хищника в удачно подвернувшемся укрытии, тем самым приближая тот самый роковой конец, которого стремится избежать. Но сходство очевидное, и поэтому тайну Хафгуфы можно официально считать раскрытой.

Пытаясь разобраться в том, что же собой представляет кракен, епископ критикует «доверчивого» Олафа Магнуса за нелепые россказни относительно этого существа, после чего отмечает, что в труде Плиния Старшего есть фрагмент, который можно счесть одним из первых упоминаний чудовища.

…В Гадитанском океане46 – дерево с очень широко раскинутыми ветвями, из-за которых оно, по-видимому, никогда не проходило в пролив. Появляются и колеса, названные так за сходство, расчлененные четырьмя спицами, со ступицами, зажатыми между двумя глазами – на каждой стороне по глазу47.

«Дерево» (arbor) – это, по мнению Понтоппидана, и есть кракен. Кроме того, епископ отождествляет его с «колесами» (rotaе) из того же отрывка, после чего приходит к выводу, что таинственный монстр на самом деле представляет собой разновидность существ, которых мы сейчас называем офиуры или змеехвостки – свое название они получили за способ передвижения, при котором их отростки-щупальца извиваются по-змеиному. В пример он приводит «морскую звезду» (офиуры и морские звезды относятся к иглокожим, но с точки зрения современной науки их нельзя отождествлять) Stella Arborensis, называя ее «головой Медузы», и предполагает, что это существо на самом деле… малек кракена. С современной точки зрения выводы Понтоппидана выглядят причудливо, но в рассудительности и логичности ему не откажешь.

Но как же вышло, что описанная Понтоппиданом офиура-переросток, охочая до рыбы, стала известным нам существом, громадным осьминогом или кальмаром, грозой морей? За это стоит поблагодарить французского натуралиста и малаколога (специалиста по беспозвоночным) Пьера Дени де Монфора. Именно он в энциклопедии по естественной истории начала XIX века описал кракена как колоссального спрута и упомянул о его склонности губить корабли. Благодаря вниманию публики миф обрел второе дыхание.

Гигантский спрут. Иллюстрация из книги «Естественная, общая и частная история моллюсков, беспозвоночных и белокровных животных». 1801 г.

Библиотека наследия биоразнообразия, США

Во второй половине XIX века ученые наконец-то получили первые образцы, свидетельствующие о существовании гигантского кальмара. Не исключено, что это глубоководное существо как-то повлияло на возникновение мифа о кракене, как киты-горбачи – на миф о Хафгуфе. Однако подлинные размеры (около 16 метров, учитывая полную длину ловчих щупалец) архитеутиса оказались недостаточно впечатляющими, чтобы люди разочаровались в вымысле, и потому трупы гигантских кальмаров смирно лежат в музеях под стеклом, а кракены, монстры-убийцы, продолжают неистовствовать на страницах книг и больших и малых экранах.

И ПРОЧИЙ ЗООПАРК

Сцилла и Харибда

Эти два чудовища почти всегда упоминаются вместе, поскольку таков был их предписанный Гомером жребий: губить мореходов сообща. Широкая известность Сциллы и Харибды во многом связана с популярной идиомой, подразумевающей выбор между злом и злом (кстати, в английском языке у этой идиомы – наряду с классическим вариантом – есть аналог, не имеющий прямого перевода на русский: between the devil and the deep blue sea, «между дьяволом и глубоким синим морем»).

Существует немало мифических версий происхождения Скиллы48: ее называли дочерью Кратейи, Ехидны, Ламии или даже Гекаты, а список потенциальных отцов включает Тритона, Форкия, Деймоса и Тифона.

Согласно Гомеру, Скилла сидит в пещере, высунув наружу переднюю часть тела и демонстрируя двенадцать лап, шесть длинных шей на косматых плечах, а также головы – предположительно, собачьи – с зубами в три ряда. Этими-то грозными челюстями она и хватает по шесть человек сразу, в чем убедился Одиссей, которого Цирцея проинструктировала относительно того, как выбрать из двух ужасных вариантов пресловутое меньшее зло: осознанно пожертвовать шестерыми мореходами, а не погубить команду вместе с кораблем. Нет спасения от бессмертной, сильной и ненасытной Скиллы!

У Овидия Скилла описана иначе: у нее прекрасное девичье лицо, а вот ниже талии – не ноги, а средоточие собачьих тел со свирепыми мордами и зубастыми пастями. Конечно, при такой конституции чудовище вряд ли сумело бы стать настолько смертоносным, чтобы войти в легенды: охоться на моряков из пещеры в скале гораздо удобнее, если к острым зубам прилагается длинная шея (а лучше шесть), – однако мы оставим непродуманный образ на совести поэта. Зато в «Метаморфозах» есть интересная версия, как именно нимфа Скилла превратилась в чудовище: всему виной колдовство Цирцеи, рассерженной тем, что морской бог Главк предпочел ее самой колдунье, даром что несчастная категорически отвергла его любовь.

Скилла пришла и до пояса вглубь погрузилась затона.

Но неожиданно зрит, что чудовища некие мерзко

Лают вкруг лона ее. Не поверив сначала, что стали

Частью ее самое, бежит, отгоняет, страшится

Песьих дерзостных морд – но в бегство с собою влечет их.

Щупает тело свое, и бедра, и икры, и стопы —

Вместо знакомых частей обретает лишь пасти собачьи.

Все – лишь неистовство псов; промежности нет, но чудовищ

Спины на месте ее вылезают из полной утробы49.

Скилла, как сообщает нам Овидий, в конце концов превратилась в камень.

Что касается Харибды, то в «Одиссее» она описана как мощный водоворот, расположенный под второй скалой – на расстоянии выстрела из лука от логова Скиллы, – где растет приметная смоковница «с сенью широкой». Трижды в день чудовище поглощает и извергает воду – с такой безудержной силой, что та бурлит и кипит, будто в котле, и пена взлетает на самые вершины утесов, – и поскольку противостоять потоку не в силах даже сам Посейдон, у предупрежденного об опасности мореплавателя нет выбора, кроме как держаться поближе к скале, на которой обитает Скилла. Мы не видим других частей тела Харибды, кроме разверстой пасти и утробы, где клубятся тина и черный песок; оттуда же течением выбрасывает обломки корабля, благодаря которым Одиссею, повисшему на ветвях упомянутой смоковницы, удается спастись.

Главк и Скилла. Гравюра Сальватора Розы.

Wellcome Collection (по лицензии CC-BY)

Античные толкователи Гомера считали, что «реальные» Скилла и Харибда – то есть те природные явления, которые древний поэт иносказательно представил в виде чудовищ, – находятся в Мессинском проливе, между Калабрией и Сицилией, при этом Харибду они помещали с сицилийской стороны, Скиллу – с калабрийской, то есть материковой итальянской. Если верить Фукидиду, «из-за узости и стремительного течения бурных вод, вливающихся туда из двух больших морей – Тирсенского и Сицилийского50, – этот пролив справедливо считается опасным». Впрочем, другие авторы отмечают, что опасность существовала разве что для небольших лодок и пловцов.

Серра

Серра, или рыба-пила, – частый гость на страницах средневековых бестиариев, и хотя поначалу может показаться, что с этим монстром все довольно просто (ведь, казалось бы, само название связывает его с реально существующей разновидностью рыб, Pristis antiquorum – обыкновенным пилорылом), при ближайшем рассмотрении всплывают некоторые любопытные особенности.

Легенда о серре, за вычетом всех вариаций, подразумевает примерно следующее: у этого монстра, обитающего в океане, огромные крылья. При виде корабля серра их распахивает и пытается его догнать. Преодолев таким образом расстояние в 30–40 фурлонгов51, рыба обычно устает и уходит обратно на глубину. Но если серре удается настичь корабль, она проходит под его днищем, распиливает корпус острейшим гребнем на спине – и горе всем, кто оказался на борту.

Среди источников, на которые опирались средневековые иллюстраторы, – «Естественная история» Плиния Старшего, «Этимологии» Исидора Севильского, «Шестоднев» Василия Великого. Как отмечает Джордж Дрюс, судя по всему, Исидор Севильский совместил два отрывка из Плиния Старшего, наделив рыбу-пилу свойствами меч-рыбы (потому что именно о последней в «Естественной истории» говорится, что она способна губить корабли). У серры появился «зубчатый гребень» (лат. serrata crista), но в остальном ее облик остался крайне неопределенным. В результате художники, которые иллюстрировали появившиеся позднее средневековые бестиарии, изображали серру по-разному, и она не всякий раз выглядела как рыба. Она могла быть похожа на василиска (если художник решил, что crista – это петушиный гребень, а не что-то вроде спинного плавника); женщину-рыбу (если слово serra сочли искаженной версией слова sirena); дракона (если за основу была взята латинская формулировка belua in mare («чудовище в море»), в которой, очевидно, нет однозначной отсылки к рыбе). И разумеется, способность иллюстратора конструировать химер из частей известных ему живых существ ограничивалась лишь воображением. В результате серру можно считать одним из самых многоликих существ из античных и средневековых легенд.

Серру помещали в бестиарии со вполне определенной целью: история с ее участием была поучительной. Море, как объясняет Джордж Дрюс, символизировало бренный мир, а корабль – благочестивых людей, которые благодаря своей вере могут не страшиться ни штормов, ни кораблекрушений, ни каких-то других житейских опасностей. Серра же ассоциировалась с теми, кто как будто стремится к праведной жизни и добрым делам, но быстро сдается под тяжестью собственных грехов и падает в адскую бездну. Вероятно, в том варианте истории, где чудовище все-таки губит корабль, подразумевалось, что грешники опасны не только для самих себя.

Эхиней, он же ремора

Эхиней, или ремора, – легендарная рыба, способная остановить лодку или даже большой корабль, прикрепившись к днищу или рулю, по разным версиям, шипами на спине, когтями на плавниках или зубами. Описания эхинея разнятся: иногда его считают большим, а порой – маленьким; то сравнивают с угрем или слизнем, то рисуют в виде совершенно обычной рыбы. Плиний Старший в IX книге «Естественной истории» пишет, что эхиней несъедобен, зато из него готовят приворотные зелья и снадобья, затягивающие судебные тяжбы, а также целебное питье, позволяющее предотвратить выкидыш и сберечь плод в утробе. В основе этих чар лежит общеизвестный магический принцип подобия (к которому мы еще вернемся, например, в посвященном дождю разделе следующей главы): способность эхинея останавливать продвижение корабля согласуется с возможностью останавливать течение, развитие некоего другого процесса. В XXXII книге Плиний Старший добавляет, что эхиней на самом деле очень небольшого размера – всего лишь полфута52 – и все свои впечатляющие деяния совершает посредством прилипания к корпусу. В тексте «Естественной истории» есть расхождения: если при первом упоминании говорится (со ссылкой на Аристотеля), что у эхинея имеются плавники, по форме схожие с ножками, то во втором случае существо названо «очень похожим на большого слизня», у которого, естественно, нет ни ножек, ни лапок, ни плавников. Если верить Плинию Старшему, от эхинея пострадал флагманский корабль Марка Антония во время сражения при мысе Акций, да и некоторых других императоров эта беда не обошла стороной. Нетрудно заметить, что одним из прообразов коварного маленького монстра стала рыба-прилипала.

Миниатюра из трактата Якоба ван Марланта «Цветы природы». Ок. 1350 г.

Королевская библиотека Нидерландов

Однако «чудовищная суть» эхинея не сводится к реальной рыбе с присоской на спине – с ней история получается куда более замысловатой. Магические свойства прилипалы и ее способность останавливать корабли, как уже было сказано, согласованы друг с другом, но что чему уподобилось, если с современной точки зрения оба качества одинаково невероятны? После Плиния Старшего и других античных писателей составители бестиариев и энциклопедий, естествоиспытатели, зоологи, а также прочие заинтересованные авторы более полутора десятков веков пытались разобраться, что же представляет собой эхиней. Многие из них еще сильнее запутывали и без того поразительный узел домыслов, предположений и теорий. Способность маленького эхинея тормозить в воде большие суда объясняли, например, тем, что он цепляется не к корпусу, а к рулю, мешая рулевому управлять кораблем; тем, что обросшие ракушками и водорослями борта привлекают целые косяки этих рыб, которые значительно утяжеляют судно; и даже тем, что эхиней обладает магнитными (!) свойствами, необоримыми для любой лодки. Высказывались также версии, согласно которым эхиней выделяет некую жидкость, от которой вода загустевает, или потоки невидимых лучей, частиц, корпускул и т. д., воздействующих на материю. И это далеко не исчерпывающий перечень!

В XVII–XVIII веках, как отмечает Брайан Копенхейвер, подробнейшим образом рассматривая эволюцию гипотез относительно эхинея, теоретические, оторванные от реальности философствования уступили место эмпирическим данным, которые и продемонстрировали научной общественности Европы, что магической прилипалы не существует. Не рыба останавливала суда; наоборот, если корабль замедлял ход из-за перемен в морских течениях или каких-то других объективных причин, на корпусе с большой вероятностью могли появиться «пассажиры», которых и делали виноватыми в случившемся.

Кроме того, если изучить текст Плиния Старшего внимательно – что и делает Копенхейвер в своей статье, – там найдется еще одно создание с очень похожими (в максимально абстрактном смысле) свойствами: хищный электрический скат, способный «приводить в оцепенение»: «…он прячется, зарываясь в тину, чтобы хватать рыб, которые беспечно проплывают над ним и которых он парализует». Два существа (а если учесть, что эхинея считали похожим на угря, слизня, миногу и так далее, то намного больше) слились в одно, и на свет явился миф, оказавшийся весьма живучим.

Может, сама мысль о том, что даже маленькая рыбка способна остановить громадный корабль, просто взывает к каким-то свойствам человеческой натуры, объясняет не столько свойства мира, сколько наши ожидания относительно его устройства и нашего места в нем? Как знать…

МОРСКИЕ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ

В 1546 году на восточном побережье острова Зеландия поймали (по другим источникам, нашли на берегу после шторма) удивительную рыбу довольно большого размера (4,6 м), своим видом напоминавшую монаха в соответствующем одеянии. Французский натуралист Пьер Белон назвал это существо рыбой-монахом, а его соотечественник Гийом Ронделе, основатель ихтиологии, – рыбой в монашеской рясе. Термин «морской монах» придумал швейцарский ученый Конрад Геснер.

Морской монах попал в ряд научных трудов о живых существах, написанных и опубликованных в XVI веке. Его сочли «морским мужем», созданием из той же категории, что сирены, русалки, тритоны и так далее. Примерно в то же время в Европе возникла похожая легенда о рыбе под названием «морской епископ», которая якобы умела креститься.

Морской монах и морской епископ не удостоились в литературе столь подробного разбора, как некоторые ранее упомянутые монстры, но зато на память о них нам остались колоритные иллюстрации. Что касается реальных прообразов этих существ, то ими, согласно некоторым предположениям, могли быть гигантские кальмары или скватины (морские ангелы).

Морской епископ. Гравюра из трактата Иоганнеса Цана. 1696 г.

Фотографическая библиотека Национального управления океанических и атмосферных исследований

В контексте морских монахов и епископов нельзя не вспомнить японского ёкая (хотя он, строго говоря, не монстр, а злой дух) умибодзу. Бритоголовый монах-утопленник – существо крайне опасное, способное утопить корабль, которому не посчастливилось с ним встретиться. Благодаря аниме и компьютерным играм образ умибодзу в настоящее время приобрел широкую известность далеко за пределами Японии.

Моряк Токусо и морское чудовище. Гравюра Утагавы Куниёси. 1845 г.

Wikimedia Commons

МАКАРА

В индуизме помимо грандиозного Шеши есть и другие морские монстры – например, мифическое чудовище макара, которое сочетает в себе черты сухопутных и морских обитателей: оленя, слона, тюленя, змеи, дельфина, акулы, крокодила, варана, даже павлина (от которого, уточним, мог быть позаимствован хвост) – и список далеко не исчерпывающий! Да, у этой химеры поразительное количество непохожих друг на друга обликов. Макара – ездовое животное повелителя мировых вод Варуны, а также Ганги, воплощения священной реки. Статуи этого существа часто встречаются у входа в храм или тронный зал, поскольку макары – хранители порталов и порогов. Еще макара считается символом индуистского бога любви Кама-девы: его изображение у божества на знамени (а вот ездовым животным Кама-деве служит попугай).

Варуна, восседающий на макаре. 1675–1700 гг.

Музей искусств округа Лос-Анджелес

ЧАСТЬ III. ТВЕРДЬ И ГЛУБИНА

Глава 7. ЖИВЫЕ, МЕРТВЫЕ И ПЛЫВУЩИЕ53

ЖИВОТВОРНАЯ ВЛАГА

Говоря о водной мифологии, мы рано или поздно вспоминаем о море: о морских божествах, духах и демонах, о первозданном океане и Всемирном потопе. Даже мифы, связанные с реками и озерами, во многом представляют собой часть той же мифологии морей, потому что реки впадают в моря и океаны, а озера – в каком-то смысле моря, просто маленькие. Но присутствие воды в нашей жизни, ее важность и роль отнюдь не исчерпываются тем, что связано с водоемами и водотоками! Она давным-давно стала частью множества обрядов и породила немало суеверий. Можно ни разу в жизни не ступить на борт корабля или вовсе не увидеть моря, но абстрактные, мифические качества воды все равно будут постоянно о себе напоминать. И даже в том мифическом краю, где, согласно речам прорицателя Тиресия, весло на плече Одиссея должны были принять за лопату, наверняка существовали свои мифы о воде, не связанные с морем.

СВЯЩЕННЫЕ И ВОЛШЕБНЫЕ ИСТОЧНИКИ

Источник – будь то родник, колодец или даже озерцо – заметно уступает морю в красоте и зрелищности; он кажется чем-то более спокойным, уютным, и даже очень живое воображение не в силах связать с ним какую-нибудь грозную, величественную фигуру вроде Посейдона или Йеманжи. Но это вовсе не значит, что родники и колодцы лишены магического ореола. Как раз наоборот – с ними связан особый, довольно развитый и древний комплекс легенд и преданий. Вода из таких особенных источников считается целебной, поскольку они возникли при необычных обстоятельствах – возможно, из-за действий какого-нибудь божества, святого или сверхъестественного создания. Они, как правило, и становятся покровителями соответствующего места.

Кастальский источник в Дельфах. Гравюра Ф. Р. Хея. 1813 г.

Wellcome Collection (Public Domain Mark)

Малые водоемы во многих культурах и у разных народов могли удостаиваться особого почтения, становиться объектом церемоний и местом жертвоприношений в той или иной форме. В этом нет ничего необычного или неожиданного: издавна считается, что речь идет об источниках не просто воды, а самой жизни.

Например, в Древней Греции для водных нимф сооружали небольшие святилища – нимфеи. Позднее этот обычай переняли римляне и другие народы, а теперь мы встречаем его затихающие отголоски в парках и садах: мраморный фонтан с прекрасной девушкой или даже изысканная мраморная чаша – нимфеи нашей эпохи, утратившие сакральность, но сохранившие красоту. Однако изначально это были именно сооружения, часовни и храмы, временами довольно большие. С приходом христианства нимфеи были либо переосмыслены в новом контексте (религиозном или абсолютно светском, декоративном), либо пришли в запустение и разрушились.

Если же говорить о наиболее известных источниках Античности, то вспоминаются связанный с Дельфийским оракулом Кастальский ключ и Иппокрена на горе Геликон, появившаяся там, где ударил копытом крылатый конь Пегас.

Нимфа Эгерия, которую иногда называют водной, а порой – горной, была божественной покровительницей и советчицей легендарного второго римского царя Нумы Помпилия. Согласно преданию, именно она обучила его законотворчеству. Когда царь умер, нимфа превратилась в источник. Посвященный ей нимфей и сейчас можно увидеть в римском парке Кафарелла (но это не то место, где встречались нимфа и царь): «На [берегах Алмоне], в недалеком расстоянии от моста, находятся священная роща, небольшой языческий храм, обращенный в церковь св. Урбана, и нимфей, слывущий гротом нимфы Эгерии. Все это место, со стоячими водами Алмоне, с камышом, зелеными холмами и могучими дубами священной рощи, с прохладной тенью нимфея, кажется легендарным и чудесным»54.

В Англии и Ирландии со времен кельтов существует множество мест, которые до сих пор считаются магическими. В Шотландии, Ирландии и на острове Мэн есть источники, где после молитвы или обращения к сверхъестественному покровителю (в наши дни – к христианскому святому, но ни для кого не секрет, что некогда в тех же местах молились языческим богам и духам) принято обмакивать полосочку ткани в воду и привязывать к ближайшей ветке. Такие места называются источниками клути (clootie wells), от шотландского слова cloot – «тряпка».

В английской сельской местности встречается обычай украшения колодцев и источников (well dressing) в честь им же посвященного праздника замысловатыми «картинами» из листьев и лепестков, мха, семян, шишек и других природных материалов на подложке из глины. Подготовленные таким образом панели прикрепляют к деревянному каркасу, и над источником вырастает временная беседка. Относительно происхождения этого обычая среди исследователей нет единогласия.

– Видите ли, сэр, – Гирам вздохнул, – в прежние времена, еще до войны, аккурат между Вознесением и Троицей у нас тут отмечали один… местный…

– Праздник! – подсказал кто-то из глубины зала. – Священный обряд отправляли!

– Точно, обряд. Вот это правильное слово. Спасибо… – Он огляделся, поискав в зале подсказчика, и удивленно промолвил: – Мистер Эймс! В общем, мы тут кое-что украшали, картины разные делали – из цветов, листьев, ольховых шишек и тому подобного, а потом эти картины относили к источникам и колодцам.

– И к тому колодцу, что под горой, пониже церкви, – настойчиво напомнил кто-то.

– Да, и на перекресток у Старого родника. В три места, в общем. – Гирам пальцем оттянул воротник, словно тот вдруг стал ему чересчур тесен. – А потом мы обычно просили священника пойти и благословить колодцы.

Джон Браннер. «Время украшать колодцы»55

Родник в гроте Масабьель, источник чудотворной лурдской воды, – одно из самых популярных мест паломничества во Франции. В 1858 году католическая святая Бернадетта Субиру сподобилась увидеть в этом гроте явление Девы Марии, которое повторилось восемнадцать раз на протяжении нескольких месяцев.

Среди весьма многочисленных святых источников России назовем Гремячий ключ в Сергиевом Посаде, возникший благодаря молитве Сергия Радонежского, и источник преподобного Серафима Саровского в Дивеево.

В Мекке, недалеко от Каабы, есть священный колодец Замзам: паломники, совершающие хадж, дважды берут из него воду – пьют и обливают тело с головы до ног. По одной из версий предания, Замзам возник в том месте, где ударил крылом ангел Джабраил, помогая Хаджар (жене пророка Ибрахима) и ее сыну Исмаилу, страдавшим от жажды в пустыне.

Если же говорить об источниках, которые существуют только в мифическом пространстве, можно обратиться к одному из впечатляющих образов скандинавской мифологии. Под корнями мирового древа Иггдрасиль располагались три источника (или колодца): Хвергельмир, источник Мимира и источник Урд.

Из Хвергельмира, Кипящего Котла, берут начало потоки, известные как Эливагар, – о них уже было рассказано во второй главе. В Хвергельмире обитает великое множество змей, включая дракона Нидхёгга, который грызет корень мирового древа.

Источник Мимира расположен под корнем, протянувшимся в мир ётунов, и принадлежит великану Мимиру. Это источник знания и мудрости, и Всеотец Один отдал свой глаз в залог за право испить чудесной воды.

И наконец, источник Урд – самый священный, «судбище богов». Как мы можем узнать из «Видения Гюльви», у источника стоит прекрасный чертог, где живут три норны, определяющие людские судьбы: Урд, Верданди и Скульд. Каждый день они черпают воды и поливают ясень, чтобы тот не засох и не зачах. Поскольку вода источника Урд священна, все, что в нее попадает, становится белоснежным. У источника живут две птицы, от которых произошли земные лебеди.

Кроме того, в фольклоре разных народов встречается так называемая живая вода – то есть вода, обладающая волшебными свойствами. Иногда она «делится» на собственно живую и мертвую воду, при этом свойства последней сводятся к тому, чтобы залечить раны, какими бы серьезными те ни были (с помощью мертвой воды можно, например, прирастить к телу отрубленную конечность или даже голову), но она не может вернуть искру жизни, дух или душу – то, без чего человек не может существовать. В. Я. Пропп в своем труде «Исторические корни волшебной сказки» упоминает, кроме мертвой и живой воды, еще одну пару – слабую и сильную воду – и подчеркивает, что они дополняют друг друга, а не выступают в качестве антагонистичных явлений. В. Я. Пропп также приводит в качестве примера античную золотую табличку с наставлением душе покойника о том, что в доме Аида ей предстоит увидеть два источника: «…один по левую, другой по правую руку. У первого растет белый кипарис, но не к этому источнику должна она приближаться. Таблички велят душе обернуться направо, туда, где из пруда Мнемосины течет освежающая вода, около которой стоят ее стражи. К ним должна обратиться душа и сказать: “Я изнемогаю от жажды! Дайте напиться мне!”»56. Таким образом, подытоживает автор, эта специально предназначенная для мертвецов вода окончательно успокаивает душу и дает ей право пребывать в доме Аида.

И еще один абсолютно мифический ключ – источник вечной молодости. Геродот, описывая жизненный уклад эфиопов, говорит о том, что они живут, как правило, до ста двадцати лет, а то и больше. Все дело в волшебном, источающем фиалковый аромат источнике, от омовения в котором кожа становится блестящей, будто смазанная елеем. Разнообразные родники, колодцы, фонтаны с водой, способной исцелить от старости, во все века часто появлялись в легендах, преданиях, литературе и, наконец, – уже в наше время – в кинематографе. Источник молодости искали Александр Великий в фантастической средневековой хронике своих небывалых странствий и приключений; сэр Джон Мандевиль, главный герой популярной в XVII веке книги о путешествиях; реальный конкистадор Понсе де Леон. А сколько у разных народов сказок про живую воду, которая, увы, всего лишь миф…

2 Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов.

3 В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды,

4 ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью.

Ин., 5:2–4

В настоящее время купальня Вифезда традиционно отождествляется с руинами у базилики Святой Анны в Иерусалиме.

РИТУАЛЬНОЕ ОЧИЩЕНИЕ

Во многих религиях наличествуют ритуалы, связанные с водой. Иногда для религиозных целей используют реки, озера, родники (уже упоминались в предыдущем разделе колодец Замзам и Лурдский источник; также напомним о священных реках – например, Иордане и Ганге). Возможно и освящение любой воды, независимо от ее происхождения. Можно выделить несколько типовых ритуалов, для которых нужна вода: крещение (или аналогичный обряд), очищение, омовение усопших. Строго говоря, очищение – наиболее широкий термин, и остальные ритуалы можно счесть его разновидностями, поэтому о нем и расскажем.

Ритуальное очищение позволяет верующему избавиться от того, что воздействует на его духовную чистоту. Очищение, или омовение, не следует путать с купанием (в некоторых религиях есть прямое предписание искупаться перед омовением; также существуют особые правила и даже запреты на случай, если такой возможности нет). Ритуал может подразумевать полное погружение в воду, мытье отдельных частей тела или какие-то чисто символические действия. В разных религиях по-разному определяется, от чего именно избавляет вода: от скверны, грехов, злого духа, нечистых помыслов, болезней и так далее. Очищать с помощью воды можно не только людей, но и предметы, а также места.

Например, ритуальная чистота – одна из важных составляющих синтоизма в Японии. Синтоистский обряд мисоги подразумевает омовение всего тела; мужчины при этом надевают фундоси (набедренную повязку), женщины – белое кимоно. Для мисоги часто используются священные водопады, озера и реки, к которым устраивают паломничества. Омовению предшествуют другие церемонии, связанные с молитвами, песнопениями и совершением физических действий, которые должны пробудить дух участника ритуала и настроить его нужным образом, в гармонии со сверхъестественными сущностями, которые в синтоизме называются ками. В синтоизме есть еще понятие и церемония хараэ, которая также подразумевает очищение, но необязательно с использованием воды.

В исламе существует несколько разновидностей омовения, каждая со своими особенностями. Вуду выполняется перед каждой молитвой и подразумевает мытье лица, рук до локтей, протирание головы влажной рукой от лба к затылку, протирание ушей влажными руками, мытье ног до щиколоток (полный перечень обязательных требований и желаемых действий в связи с совершением ритуала несколько шире, но мы не будем его здесь приводить). Гусль – полное очищение, то есть омовение всего тела, которое совершается в тех случаях, когда вуду недостаточно (например, после болезни, долгого пути и т. д.). Гусль можно совершать по частям, соблюдая последовательность мытья тех или иных частей тела, или полностью окунувшись в воду, если она имеется в достаточном количестве. Ритуал истинджа совершается для очищения от нечистот после посещения отхожего места, также при помощи воды. И наконец, ритуал под названием масх – обтирание влажными руками обуви, покрывающей ногу до лодыжки – используется вместо мытья ног при совершении вуду. Он также сопряжен с рядом условий. Подчеркнем, что перечисленные ритуалы связаны именно с водой, но есть и другие разновидности очищения, которые здесь не рассматриваются.