Текст книги "Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды"

Автор книги: Наталия Осояну

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

И наконец, четвертый мифический корабль довольно загадочен, поскольку нет полной уверенности в том, что это именно он. Речь идет о «Сессрумнире» («вмещающий много сидений»), принадлежавшем богине Фрейе. «Сессрумнир» упоминается только в «Младшей Эдде»: в главе 24 «Видения Гюльви» говорится о том, что у нее во владении некие палаты с таким названием, великие и прекрасные. В «Языке поэзии» также указан кеннинг Фрейи – «владелица палат Сессрумнир» в переводе О. А. Смирницкой; при этом в английском переводе Энтони Фолкса формулировка немного другая: «владелица Сессрумнира». Но самое главное заключается в том, что в «Списках имен», примыкающих к «Языку поэзии», «Сессрумнир» упоминается в списке имен (хейти) кораблей, в одном ряду с «Нагльфаром» и «Скидбладниром»75. По смыслу название может относиться и к палатам, и к кораблям – в отсутствие контекста остается лишь гадать, что имелось в виду на самом деле.

«Корабль Тесея» – отчасти настоящее судно, отчасти парадокс с мифическими корнями, о чем повествует Плутарх. Корабль, на котором Тесей вернулся с Крита в Афины, ежегодно отправлялся со священным посольством на Делос, и в ходе постоянного ремонта его части одна за другой были заменены новыми. Возник философский вопрос: можно ли считать получившийся обновленный корабль тем же судном или совсем другим? И как быть, если из сохраненных старых досок был построен еще один корабль, – какой из них настоящий?

Есть немало вариантов объяснения и решения парадокса, опирающихся на постулаты тех или иных философских школ, а сам он нередко упоминается в литературе и кино.

Глава 9. HIC SUNT DRACONES76

ЧУДОВИЩА НА СТАРИННЫХ КАРТАХ

Замысловатые монстры на старинных картах представляют собой прежде всего интереснейшую совокупность иллюстраций ко множеству легенд и мифов, которые были упомянуты в этой книге до настоящего момента. А еще они давно превратились в самостоятельный миф: вопреки расхожему мнению, такими рисунками украшали отнюдь не каждую карту!

Фрагмент карты Сицилии. 1630 г.

Британская библиотека

Чет ван Дузер в книге «Морские чудовища на картах Средних веков и эпохи Возрождения» рассказывает о двух основных типах старинных карт, на которых чаще всего появляются чудовища: во-первых, mappa mundi, или вселенская карта, – схематичное изображение мира, окруженного океаном со всех сторон. Вселенские карты имели прикладное значение в области религиозного воспитания; они, как правило, иллюстрировали тот или иной эпизод Священной истории. Во-вторых, существовали еще портоланы (или портуланы) – карты для мореплавателей, на которых особое внимание уделялось береговой линии.

Чудовища, которых мы можем увидеть на вселенских картах и портоланах, с трудом поддаются классификации, потому что в большинстве своем они чересчур разнообразны. И все-таки в этом легионе можно выделить несколько обособленных групп, которые нам уже знакомы по предыдущим главам. В первую очередь это морские змеи, которые на картах нередко нападают на корабли; еще они время от времени плавают в реке, окружающей мир на вселенских картах. Все строго соответствует мифической характеристике этого существа: где же еще обитать Мировому Змею, как не в Мировом океане?

Фрагмент карты северных морей. 1570–1580 гг.

Британская библиотека

Далее следуют сирены и тритоны, вместе и порознь. Сирены могут любоваться своим отражением в зеркале или заманивать моряков соблазнительными жестами. На карте мира Джакомо Гастальди изображены две пары – русалка и тритон в каждой, – затеявшие не то бой, не то соревнование с дубинками и флагами. Художники Средневековья и эпохи Возрождения рисовали также ихтиокентавров и существ демонического вида, гибридов людей и животных.

Иногда на картах появляются пресловутые драконы; в отличие от морских змеев, они летают. Здесь стоит отметить, что фраза, вынесенная в заголовок главы за свою бесспорную популярность, встречается на сохранившихся картографических артефактах всего дважды, как отмечает Чет ван Дузер: на карте в одном из изданий труда Жана Манселя La fleur des histoires («Цветок историй», XV в.) и на глобусе Ханта-Ленокса (около 1510 г.). Что, конечно, не мешает драконам появляться на куда большем количестве карт просто так, без предупреждения.

Олаф Магнус. Carta Marina. 1539 г.

Wikimedia Commons

Еще одна немаловажная и известная категория морских чудовищ на картах – это киты. Но если морские змеи, сирены и драконы, как правило, вполне узнаваемы, с китами дело обстоит совсем иначе. В лучшем случае они выглядят как рыбы – вот, пожалуй, и все, что можно сказать наверняка. Киты на картах бывают огромными – мы помним, например, про Ясконтия, чьи размеры позволили монахам святого Брендана принять его за остров. Изображения живых островов действительно существуют. Еще киты в представлении художников Средневековья и эпохи Возрождения нередко нападают на корабли с рвением, которому позавидовал бы Моби Дик. Их тела имеют очертания, совершенно непохожие на реальные; фонтаны сдвоенные и напоминают плюмажи, а если фонтанов нет, то видны две трубочки, из которых они извергаются; пасти скорее собачьи, львиные или кабаньи, чем такие, какими должны быть. Еще у этих китов иногда имеются зримые, довольно грозные клыки.

Олаф Магнус. Carta Marina. 1539 г.

Wikimedia Commons

На вселенских картах и портоланах изображали не только монстров, но и реальных существ, которые в силу неосведомленности или богатого воображения художника обретали фантастический облик. Так получилось, например, с дельфинами и морскими звездами – у них человеческие лица. Морж подобен слону, причем не в том смысле, что у него тоже есть бивни – в некоторых случаях у него еще и четыре слоновьи ноги. Ну а осьминога невозможно узнать без подготовки: он похож… на омара.

Возникает закономерный вопрос: откуда известно, что явный лобстер на карте Олафа Магнуса – это осьминог? Хоть воображение создателей средневековых карт и было весьма богатым, все-таки кажется, что проще выдумать гигантского кровожадного омара, чем замаскировать таким странным образом совершенно иное существо.

Иллюстрация из трактата Hortus Sanitatis.

Библиотека наследия биоразнообразия

Дело в том, что наблюдается явное сходство «лобстера» на карте и существ на иллюстрации в средневековой энциклопедии живых существ Hortus Sanitatis (опубликована в 1491 г., автор неизвестен), соответствующей тексту про существо под названием polippus – именно так на латыни называли осьминога, который, кстати говоря, и в русском переводе «Естественной истории» Плиния Старшего именуется «полипом».

Картографы Средних веков и эпохи Возрождения часто пользовались бестиариями, альманахами, любыми трудами по естествознанию, которые были им доступны. В этих книгах обычно имелись иллюстрации, копии которых порою обнаруживаются на сделанных позднее картах. Средневековые авторы, в свою очередь, вдохновлялись античными; и те и другие нередко описывали чудовищ не по собственному опыту, а по рассказам мореплавателей, которые их (якобы) видели. Случалось, монстры рождались на свет вследствие переводческой ошибки. Изучая эволюцию картографических чудовищ, можно наглядно убедиться, как росли знания человечества об окружающей среде: чем больше их становилось, тем правдоподобнее делались те существа, которых породила природа, а не человеческое воображение.

Промежуточное положение между настоящими чудовищами и теми, кто скрылся под маской чудовищного облика, занимают животные-гибриды. В период Средневековья бытовало заимствованное у античных авторов мнение, согласно которому каждое животное, существующее на суше, имело свой аналог в море (как писал Плиний Старший, «общепринятое мнение, согласно которому, что бы ни рождалось в какой угодно части природы, все это есть и в море, а кроме того, и много такого, чего нет нигде в другом месте»). Отсюда взялись многочисленные «морские» кони, коровы, львы, собаки, свиньи, зайцы и так далее. Как правило, передняя половина тела у них такая же, как у соответствующего сухопутного зверя, а задняя представляет собой рыбий хвост соответствующих размеров.

Фриз с морскими чудовищами. Гравюра Теодора де Бри. 1580–1600 гг.

Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Нельзя не назвать и конкретных людей, благодаря которым эти карты – и эти чудовища – появились на свет. История сохранила немало имен. Вспомним, например, шведского церковного деятеля, дипломата и писателя Олафа Магнуса (1490–1557), который создал карту Северной Европы, известную как Carta Marina (1539). Итальянец Джакомо Гастальди (1500–1566) был инженером и астрономом, благодаря ему в изготовлении карт случился переход от гравюр на дереве к гравюрам на меди, что позволило делать куда более детальные, гладкие, красивые изображения. И наконец, фламандский географ и картограф Герард Меркатор (1512–1594) прославился не только картами, но и равноугольной цилиндрической проекцией, названной в его честь, – она приблизила карты XVI века к тому виду, который привычен для нас. Эти мастера своего дела, как и многие другие, оставили нам не только карты, но и чудовищ.

Однозначного ответа на вопрос, зачем они это делали, не существует. Есть лишь множество версий: чудовища должны были продемонстрировать опасность далеких морей, но вместе с тем они считались частью Божьего замысла, частью вселенной. Они воплощали те или иные легенды, иногда отмечали места, где, предположительно, обитали; еще они просто делали карты красивее и ярче. Они будоражили воображение и заставляли пытливый ум трудиться, осмысливая очередную причудливую загадку.

И они, как ни странно, по-прежнему влекут и прельщают, хотя прогресс изгнал их с карт еще в XVI–XVII веках.

ЛЕГЕНДЫ ОБ ОСТРОВАХ БЛАЖЕННЫХ

С незапамятных времен люди рассказывают легенды о далеких землях, где живут удивительные племена – причем их как раз не всегда можно назвать людьми в полном смысле слова, это могут быть и боги, бессмертные или какие-то другие существа, – и совокупность подобных историй вполне заслуживает называться мифической географией («единственной, без которой человек не может обойтись», как сформулировал Мирча Элиаде в «Очерках сравнительного религиоведения»). Страны, горы, реки, даже целые континенты, довольно слабо связанные с реальным миром и его рельефом, фигурируют в преданиях многих народов и культур. Особое место в этом микрокосме занимают мифические острова, о которых и пойдет речь.

Определенные мифы снискали завидную известность в массовой культуре, в связи с чем имеются мифические острова, о которых знают все или почти все: в первую очередь – Атлантида и Авалон. Но это только два пункта из весьма длинного списка! Если таковой составлять, опираясь на хронологию, то в первой строчке будет совсем другой, куда более древний топоним.

Дильмун

Остров (или страна) Дильмун из шумерских мифов, возможно, самый старый из сохранившихся в мировой памяти образов священного края, расположенного не на небесах или в ином, лучшем мире, а на земле. Впрочем, не только Дильмун, но и все острова, о которых пойдет речь, находятся так далеко и путь к ним столь труден, что простой смертный, как правило, может его осилить лишь теоретически, если на то будет воля высших сил. Как, например, в случае с Дильмуном это удалось царю-праведнику Зиусудре, который «имя жизни сберег, человечества семя спас» во время потопа, за что и был вознагражден.

Энлиль с Зиусудрою ласково заговорили.

Когда жизнь, словно богу, ему присудили,

Жизнь долгую, словно богу, ему изрекли,

Тогда они царя Зиусудру,

Кто имя жизни сберег, человечества семя спас,

Поселили его в стране перехода, в стране Дильмун,

Там, где солнце-Уту восходит…77

В целом Дильмун описан, с одной стороны, как место весьма идиллическое, в котором нет ни болезней, ни старости: страна пресветлая, непорочная, воссиянная, с прекрасными жилищами, крупными финиками и деревьями-великанами, «дом прибрежный, пристань всей страны». С другой стороны, комментаторы уточняют, что изначальное состояние Дильмуна больше напоминает первобытный хаос, в котором явления не существуют (или не осознают своего существования) по той лишь причине, что еще не названы.

На Дильмуне происходит действие мифа об Энки и Нинхурсаг, в котором в результате сложных отношений между богом мудрости и богиней-матерью на свет появляются восемь богов врачевания.

Чаще всего этот мифический край отождествляют с островом Бахрейн.

Райские острова Античности

Термином μακάρων νῆσοι (макарон нэсой), «Блаженные острова», древнегреческие географы обозначали земли к западу от Гибралтарского пролива, и в настоящее время Макаронезией называют пять архипелагов в северной части Атлантики, включая всем известные Канарские острова.

Мифическая составляющая термина намного шире: у древних греков остров где-то далеко на западе считался обителью бессмертных, получивших особое вознаграждение от богов за некие заслуги, и фактически отождествлялся с Элизиумом – частью загробного мира, предназначенной для героев и праведников (в ее честь, кстати говоря, и названы Елисейские Поля в Париже).

Пиндар, например, описывает этот благословенный край так:

Но те, кто трижды

Пребыв на земле и под землей,

Сохранили душу свою чистой от всякой скверны,

Дорогою Зевса шествуют в твердыню Крона.

Остров блаженных

Овевается там веяньями Океана;

Там горят золотые цветы,

Возникая из трав меж сияющими деревьями

Или вспаиваемые потоками.

Там они обвивают руки венками и цепями цветочными…78

А вот что пишет Гесиод о героях четвертого поколения.

Прочих к границам земли перенес громовержец Кронион,

Дав пропитание им и жилища отдельно от смертных.

Сердцем ни дум, ни заботы не зная, они безмятежно

Близ океанских пучин острова населяют блаженных.

Трижды в году хлебодарная почва героям счастливым

Сладостью равные меду плоды в изобилье приносит79.

Надо заметить, уже в период Античности предпринимались попытки соотнести миф и реальную географию. Так, например, Диодор Сицилийский считал, что Острова блаженных – это Лесбос и прочие, соседствующие с ним, ибо:

Материк напротив этих островов в те времена из-за потопа подвергся огромным и страшным бедствиям, поскольку по причине наводнений урожай был уничтожен на много лет, необходимых для жизни средств не было, а в городах свирепствовал мор, вызванный заражением воздуха. Острова же, где дули ветры, приносящие воздух здоровый для их обитателей, а кроме того, не было недостатка в урожаях, достигали все большего благополучия, так что вскоре обитатели их стали чувствовать себя блаженными. Поэтому их и назвали Островами блаженных, а причиной такого названия стало обилие благ80.

Таков один из множества вариантов локализации удивительных островов.

В древности повествования о загадочных, легендарных, поразительных землях были явлением довольно частым. Кроме Островов блаженных, можно вспомнить, например, Огигию – остров нимфы Калипсо, у которой Одиссей провел семь лет в приятной неволе. Контекст позволяет соотнести гомеровскую Огигию с западной частью Средиземного моря, где есть кандидаты на соответствующую роль, однако самое необычное толкование предложил Плутарх в диалоге «О лике, видимом на диске Луны», отождествив остров с Ирландией:

…По Гомеру: «остров некий, Огигия, лежит далеко в море» – в пяти днях от Британии, если плыть на запад; а три других острова, находящихся от нее и друг от друга на равном расстоянии, лежат дальше, приблизительно в сторону летнего заката солнца. На одном из них, по рассказам местных жителей, Зевс заточил Кроноса, а рядом поставил древнейшего Бриарея, который несет стражу, охраняя те острова и море, именуемое морем Кроноса81.

Заметим, что Острова блаженных тоже связаны с Кроном / Кроносом; в этом контексте к ним можно причислить и Огигию.

Известнейший миф об Атлантиде, проистекающий из диалогов Платона «Тимей» и «Критий», хоть и повествует о еще одном острове или континенте, имеет немаловажную особенность (помимо того, что Платон мог его сочинить, а не записать): в отличие от Островов блаженных, Атлантида погибла! Если острова фактически представляют собой рай земной, почти недостижимый, но манящий и в некотором смысле успокаивающий самим фактом своего существования и своей незыблемостью, то Атлантида, наоборот, служит назидательным примером: как минимум она подчеркивает бренность всего сущего и бередит душу историей своего падения «за одни ужасные сутки».

Остров яблок

Остров Авал(л)он (в буквальном смысле «остров яблок»), он же «Остров плодов, который еще именуют Счастливым», упомянут Гальфридом Монмутским в трудах «История бриттов» (1136 г.) и «Жизнь Мерлина» (1149–1151 гг.) в связи с циклом преданий о короле Артуре. На Авалоне изготовили знаменитый меч Артура, Экскалибур, и туда же перенесли смертельно раненного короля.

Нужды там нет, чтобы пахарь поля взрывал бороздами,

Нет земледелия там: все сама дарует природа.

Сами собою растут и обильные злаки, и гроздья,

Сами родятся плоды в лесах на раскидистых ветках,

Все в изобилье земля, как траву, сама производит.

Сто и более лет продолжается жизнь человека82.

Но Авалон далеко не единственный в своем роде. Кельты издавна рассказывали на разные лады историю о месте – как правило, острове, – над которым невластны законы бренного мира, включая неумолимое течение времени; там живется легко и привольно под чьим-то мудрым, ненавязчивым руководством; самое главное – не возвращаться оттуда, иначе может получиться та же история, что и с Нехтаном, спутником Брана, персонажа ирландской легенды VII–VIII веков «Плавание Брана, сына Фебала». Волею судеб Бран и его люди попали на Остров радости, именуемый также Страной благодатной, многоцветной и Страной женщин:

Там неведома горесть и неведом обман

На земле родной, плодоносной,

Нет ни капли горечи, ни капли зла.

Все – сладкая музыка, нежащая слух83.

Но герои не сумели остаться там навсегда из-за тоски по родине, одолевшей Нехтана. Когда моряки отправились домой, он, вопреки предупреждениям жительниц Острова радости, спрыгнул с корабля, коснулся ирландской земли – и тотчас же превратился в прах, ибо в мире людей прошли века с той поры, как Бран отправился в путешествие, и о нем уже успели сложить легенды.

В предании про Ойсина (Оссиана) этот остров называется Тир на н-Ог, «Страна [вечной] молодости». Прославленный бард и герой прожил там несколько лет вместе со своей возлюбленной Ниам Златокудрой, после чего по велению сердца вернулся домой – и, случайно коснувшись земли, тотчас же состарился на три века, ибо время в Тир на н-Ог течет очень медленно. В отличие от Нехтана, Ойсин превратился в дряхлого старика, но не умер сразу (вероятно, потому, что был не человеком, а полубогом, сыном легендарного Финна Маккула и богини Садб), успев многое поведать тем, кто его окружал.

Можно также упомянуть валлийский потусторонний мир Аннувн, в некоторых преданиях описанный в виде острова, мифический остров Хай-Брасил (О’Бразил, Бразил), окутанный туманом, который расступается лишь на один день каждые семь лет, и Землю Святого Брендана, якобы открытую католическим монахом из Ирландии в VI веке, но в действительности список намного длиннее, поскольку чудесный остров, зачастую отождествляемый с загробным миром, – довольно распространенный мотив в кельтском фольклоре, особенно в Ирландии.

Гора Пэнлай

В китайской даосской мифологии существует три (некогда их было пять) горы, где обитают бессмертные-сяни; самая известная – гора Пэнлай. В трактате «Ле-цзы» повествуется следующее:

К востоку от Бохая, на расстоянии в неведомо сколько тысяч ли, есть в Великом океане пропасть воистину бездонная. Зовется она «Входом в Пустоту». В нее стекаются все воды Восьми пределов света, Девяти областей и Небесной реки. Внутри нее есть пять гор, названия которым: Дайюй, Юаньцзяо, Фанху, Инчжоу и Пэнлай. Горы эти достигают в высоту тридцати тысяч ли и столько же насчитывают в окружности. Плато на их вершинах имеет в ширину девять тысяч ли. Расстояние между горами составляет тридцать тысяч ли, но они считаются близкими соседями. Башни и террасы там из яшмы и золота, звери и птицы – из белого шелка, там растут целые рощи деревьев из жемчуга и кораллов, цветы и плоды источают дивный аромат, и те, кто вкусит их, никогда не состарятся и не умрут. Живут там бессмертные мужи, которые днем и ночью летают в несчетном количестве с одной горы на другую84.

В «Ле-цзы» также рассказано о том, как Верховный владыка велел призвать пятнадцать огромных черепах, чтобы с их помощью обеспечить неподвижность священных гор, ибо те двигались вместе с волнами, что причиняло мудрейшим бессмертным определенные неудобства. Из-за злонамеренных действий великана из царства драконьего князя, который поймал на удочку шесть черепах из пятнадцати, чтобы сделать из их панцирей принадлежности для гадания, две горы уплыли на север и утонули вместе с жителями.

Из «Исторических записок» Сыма Цяня можно узнать интересные подробности о том, как те или иные императоры посылали людей на поиски священных гор, опираясь как на древние летописи, так и на слухи о тех, кто якобы сумел там побывать. Как нетрудно догадаться, все попытки оказались безуспешны.

Когда посланные подходили к ним ближе, на них тут же обрушивалась беда, суда подхватывались ветром и отгонялись. Те, кто когда-то достигал этих гор, рассказывали, что там находятся небожители и эликсир, дарующий бессмертие, и что все предметы, все птицы и звери на островах белого цвета, а дворцы и башни сделаны из золота и серебра. Те же, кто не достигал [гор], видели их подобно облакам; когда же они подходили ближе, то эти три священные горы уходили под воду. Когда приплывали на то место, то ветер внезапно увлекал корабли прочь, [и посланные] в конце концов так и не могли добраться [до цели]. Среди правителей, однако, не было такого, кто не желал бы достичь этих гор85.

***

Таков лишь краткий перечень мифических островов, а если точнее, Островов блаженных. Их роль в мировой культуре трудно переоценить: они с давних пор не давали покоя путешественникам и писателям, заставляя первых отправляться в путь и открывать новые земли, а вторых – исследовать просторы собственного воображения. Возможно, в наше время, когда белых пятен на карте не осталось, второе важнее, ибо – вновь процитируем Мирчу Элиаде – «архаическая духовность остается на свой лад живой, не в качестве акта, не в качестве того, что человек может реально осуществить, а в качестве творческой ностальгии – ностальгии, творящей автономные ценности: искусство, науки, социальную мистику и т. д.».

МИФИЧЕСКИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ И ПУТЕШЕСТВЕННИКИ

Морская мифология тесно связана с темой путешествий. Последняя, в свою очередь, благодатная почва для преданий, легенд и сказок, из которых многие давным-давно превратились в типовые сюжеты и мотивы, отлично знакомые нам по массе современных произведений.

В незапамятные времена покинуть свой родной город или поселок было делом крайне опасным: как в силу объективных причин, так и по причине иного мировоззрения. Это сейчас мы имеем некоторое теоретическое представление даже о Вселенной целиком, ее устройстве и колоссальных космических структурах, простирающихся на немыслимые расстояния от Земли. На самой планете не осталось белых пятен – разве что темнейшие океанские глубины, куда человек пока не в силах дотянуться. А вот путешественники давно минувших эпох пребывали в совершенно ином положении: отправлялись навстречу неизвестности и враждебно настроенным богам (совершенно чуждым, иноземным), прокладывая путь по весьма приблизительным картам, если те вообще имелись в распоряжении, они понимали, что обратно могут не вернуться. Но им хватало смелости, и кого-то смелость сделала героем легенды.

В этом разделе поведаем о некоторых наиболее известных древних героях и их странствиях – как легендарных, архетипических, так и вполне реальных, пусть они и кажутся совершенно невероятными.

Ясон и аргонавты

Еще до знаменитого путешествия Одиссея в мифическом пространстве-времени Древней Греции состоялось другое, не менее захватывающее и опасное: поход в Колхиду за золотым руном на корабле под названием «Арго». Как уже упоминалось, он был построен при участии богини Афины, а среди тех, кто ступил на борт, нашлись герои с богатейшей мифической биографией: в частности, Геракл (правда, он пробыл с аргонавтами относительно недолго), Асклепий, Тесей и Орфей.

Судно, изображающее «Арго» на торжестве в честь свадьбы Козимо Медичи. Гравюра 1608 г.

Метрополитен-музей, Нью-Йорк

Центральный персонаж мифа – Ясон, сын Эсона и внук Крефея из города Иолк в Фессалии. После смерти Крефея царем, вопреки правилам наследования, стал младший брат Эсона Пелий, а младенца Ясона вырастил мудрый кентавр Хирон. В двадцать лет герой решил вернуться в родной город и восстановить справедливость. Пелий, узнав в Ясоне человека, которого – согласно предсказанию оракула – следовало остерегаться, поручил ему отправиться в Колхиду, надеясь, что из трудного путешествия племянник не вернется.

Что собой представляет золотое руно и откуда оно взялось? Это была шкура барана, на спине которого Фрикс, сын Афаманта, царя Орохмена, и Нефелы, титаниды облаков, пересек море, спасаясь от желавших принести его вместе с сестрой Геллой в жертву, чтобы прекратить неурожай. Гелла в пути сорвалась и утонула – по ее имени был назван Геллеспонт, в наше время известный как пролив Дарданеллы. В Колхиде волшебного барана принесли в жертву Зевсу, а шкуру повесили на дубе в роще Ареса. Она стала символизировать благополучие царства.

После того как команда героев была собрана, «Арго» отплыл. Путешественники надолго задержались на острове Лемнос, где их встретили с радостью и любовью женщины, за год до того перебившие всех мужчин. Чтобы покинуть остров, Орфею пришлось заманить товарищей на борт с помощью своей чарующей музыки. Далее были остановки на Самофракии, в стране Долионов и на острове Кеос, где Гиласа похитили нимфы и пришлось оставить Геракла.

Гилас и нимфы. Гравюра Джона Сартейна. XIX в.

Нью-Йоркская публичная библиотека

На берегу Боспора старец Финей подсказал аргонавтам, как преодолеть морскую опасность – сдвигающиеся скалы Симплегады. Ясон сначала выпустил голубя, и тот пролетел между скалами, которые, сомкнувшись, лишь прищемили ему хвост. Когда Симплегады снова раздвинулись, «Арго» сумел пройти между ними (отделавшись лишь легким повреждением кормы), после чего они застыли навсегда.

В конце концов путники прибыли в Колхиду, где Ясону пришлось взяться за невыполнимое – как думал царь Ээт – поручение: запрячь в плуг быков Ареса, вспахать поле и засеять его зубами дракона. Герой справился с помощью царевны Медеи, полюбившей его под влиянием богов. Из зубов выросли воины, которых Ясон одолел, а впоследствии ему пришлось победить и дракона (по другой версии, Медея усыпила монстра с помощью волшебства).

По пути домой «Арго» столкнулся с новыми опасностями: сиренами, чье пение заглушил Орфей, движущимися скалами Планктами, Сциллой (Скиллой) и Харибдой. Все подвиги аргонавтов случились как благодаря доблести самих героев, так и при помощи богов. В конце концов путешественники вернулись в Иолк, где Пелея настиг предсказанный оракулом злой рок. Но Ясон с Медеей недолго жили счастливо – через десять лет он бросил ее и женился на одной из дочерей коринфского царя. Медея отомстила крайне жестоко – ее собственный миф поныне относится к числу самых трагических древних историй.

А что касается того, как завершился миф Ясона, то, по одной из версий, он погиб много лет спустя, когда прилег отдохнуть под своим вытащенным на берег старым кораблем, и тот внезапно разрушился, похоронив одряхлевшего героя под обломками.

Одно и то же судно принесло Ясону и славу, и смерть.

Одиссея

«Одиссея» – поэма, созданная в VIII веке до н. э. и приписываемая древнегреческому поэту Гомеру. В ней повествуется о том, как герой по имени Одиссей вернулся домой, на остров Итака, после окончания Троянской войны, испытав по пути множество приключений. Текст поэмы начинается с событий, имевших место на десятом году после падения Трои, а обо всем, что случилось до того, мы узнаем из рассказа самого Одиссея на пиру у Алкиноя, царя феаков.

Покидая разрушенную Трою, воины Одиссея сначала разграбили Исмару, город киконов, а потом вынуждены были бежать, когда местные жители перегруппировались и атаковали их на берегу. Девять дней их корабли носила по волнам буря, а на десятый ахейцы попали в страну лотофагов, где некоторые спутники Одиссея, отведав «сладко-медвяного лотоса», захотели остаться, позабыв про родной дом, ибо лотос мгновенно лишил их памяти. Чтобы увезти несчастных, их пришлось привязать к корабельным скамьям.

Одиссей, побеждающий циклопа. Иллюстрация Луиса Фредерика Шутценбергера.

Нью-Йоркская публичная библиотека

Далее корабли Одиссея попали на остров циклопа Полифема. Сам герой повел отряд в пещеру, где им было суждено столкнуться с хозяином острова, который завалил единственный выход огромным камнем. Потеряв нескольких моряков, Одиссей придумал напоить циклопа, после чего общими усилиями ему выкололи единственный глаз. В гневе циклоп бросал вслед беглецам камни, но не попал в корабль; в конце концов он обратился к своему отцу, владыке морей Посейдону, моля о том, чтобы обидчик вернулся в свой родной дом один, поздно, на чужом корабле и «встретил там горе». Почти все, о чем он просил, сбылось.

Далее корабли Одиссея прибыли на остров Эолия, где бог ветров Эол целый месяц пировал с ними, слушал рассказы о Трое, выспрашивая из любопытства все мелочи, а потом вручил герою мех, в котором были спрятаны буреносные ветра. На свободе остался лишь Зефир – попутный ветер. Однако на десятые сутки спутники Одиссея развязали мех, решив, что в нем он спрятал утаенное от товарищей золото и серебро, – и шторм унес их обратно к Эолии. Во второй раз Эол не захотел помочь и в гневе прогнал Одиссея.

Цирцея и свиньи. Картина Ривьера Брайтона.

Нью-Йоркская публичная библиотека

В стране людоедов-лестригонов герой потерял одиннадцать кораблей из двенадцати и вынужден был вновь спасаться бегством. На последнем корабле Одиссей и выжившие спутники достигли острова Эя, где жила дева Цирцея, дочь бога солнца Гелиоса. Волшебница превратила спутников Одиссея в свиней, но сам он – благодаря божественной помощи – сумел одержать над ней верх, и она вернула им человеческий облик.

Именно Цирцея объяснила Одиссею, что, перед тем как продолжить путь, стоит посоветоваться с тенью прорицателя Тиресия из Фив, и не поскупилась на подробные инструкции. Явившись из Аида, тень Тиресия разъяснила Одиссею, что его злоключения связаны с гневом Посейдона, чьего сына он ослепил. Прорицатель предупредил об опасности, связанной с быками Гелиоса, и фактически повторил те же слова, которые кричал вслед путникам слепой Полифем.