Текст книги "Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды"

Автор книги: Наталия Осояну

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Будешь в Итаке, хотя и великие бедствия встретишь,

Если воздержишься руку поднять на стада Гелиоса;

Если же руку подымешь на них, то пророчу погибель

Всем вам: тебе, кораблю и сопутникам; сам ты избегнешь

Смерти, но бедственно в дом возвратишься, товарищей в море

Всех потеряв, на чужом корабле и не радость там встретишь…86

Тиресий также предсказал, что Одиссей закончит свои странствия и по-настоящему вернется домой лишь после того, как достигнет земли, где случайный путник при виде весла спросит, что у него на плече за лопата. Там же следует водрузить весло в землю – и долгое путешествие наконец-то завершится.

Дальнейшие приключения – или, скорее, злоключения – Одиссея и его товарищей включают проход мимо острова сирен, где по совету Цирцеи он залепил спутникам уши воском, а себя велел привязать к мачте, чтобы услышать волшебные голоса этих созданий. После Одиссеев черный корабль направился к скалам Сциллы и Харибды, где, как предсказала волшебница, герой потерял шестерых спутников. А потом на острове Гелиоса оставшиеся моряки ослушались его и убили быков из священного стада, за что Зевс наслал шторм, погубивший всех, кроме самого Одиссея. Его вынесло на остров Огигия, где жила нимфа Калипсо. Там странник застрял примерно на семь лет, пока сами боги не приказали нимфе его отпустить.

На плоту Одиссей попал на остров Схерия, где жили феаки – народ мореплавателей с поразительными кораблями.

Землю, и град, и народ свой потом назови, чтоб согласно

С волей твоей и корабль наш свое направление выбрал;

Кормщик не правит в морях кораблем феакийским; руля мы,

Нужного каждому судну, на наших судах не имеем;

Сами они понимают своих корабельщиков мысли…87

В наказание за то, что один из феакийских кораблей доставил Одиссея на Итаку, Посейдон обратил его в утес. В целом феаки – один из блаженных народов, как ранее упомянутые эфиопы. Большинство исследователей отождествляют Схерию с островом Корфу, а в описании феаков усматривают признаки минойской культуры.

История Одиссея после прибытия на Итаку уже не связана с морем, поэтому не будем ее пересказывать, к тому же финал этого довольно популярного мифа широко известен благодаря многочисленным экранизациям.

Миф об Одиссее за века и тысячелетия совершенно не устарел. Его влияние на европейскую культуру огромно, интерпретации многочисленны и разнообразны. Поэма Гомера предоставила нам не только внушительное количество сведений относительно жизни и мировоззрения древних греков, их богов и ритуалов, но и образный ряд, который до сих пор служит олицетворением многих абстрактных явлений, знакомых современному человеку. Пение сирен, Скилла и Харибда, безграничная верность Пенелопы, хитрости Одиссея и, наконец, его путь к родному очагу как путь к себе – испытание, которое не каждый способен выдержать с успехом.

ПУТЕШЕСТВИЕ СВЯТОГО БРЕНДАНА

Ирландский святой Брендан Клонфертский жил в V–VI веке н. э. и был настоятелем монастыря. Помимо прочего, он прославился как путешественник, отправившийся на поиски земного рая.

«Путешествие святого Брендана» – имрам, особая разновидность ирландских сказаний. Общая черта всех имрамов состоит в том, что они описывают морское странствие героя, стремящегося попасть в потусторонний мир – или земной рай, – расположенный где-то на западе. В этих сказаниях изображаются в основном события, имевшие место в пути; достигнув цели, герой может остаться или вернуться домой. В имрамах ощущается влияние христианского мировоззрения: происходящее с персонажами можно истолковать не буквально, а в виде испытания веры.

Еще один похожий традиционный ирландский жанр называется этхра. В этих сказаниях также повествуется о путешествии героя в потусторонний мир, но больше внимания уделяется не приключениям в пути, а описанию собственно мира мертвых или блаженных со всеми его чудесами. Пример этхры – «Плавание Брана, сына Фебала», упомянутое в разделе об Островах блаженных.

И мы увидали долину, холмы,

чредой уходившие вдаль,

горела долина та, вся в серебре,

как будто Священный Грааль.

И Белое Древо росло посреди —

такие, должно быть, в Раю, —

в бездонное Небо вздымалось оно,

подъемля вершину свою.

Тяжелою башней высился ствол,

и крона была густа:

как лебедя перья, снега белей,

ладонь любого листа!

Дж. Р. Р. Толкин. «Имрам»88

Святой Брендан был реальным человеком, но нет единогласного мнения относительно того, отправлялся ли он в самом деле в столь далекое морское путешествие (а вот его, в основном сухопутные, странствия по Британии и окрестным островам – доказанная история) или же все рассказанное – религиозная аллегория, описывающая исключительно духовный путь. Ведь мы уже видели примеры того, что колоссальных размеров чудовище, обитающее в океане, в средневековую эпоху считалось образом, подразумевавшим Сатану; в этом контексте встречу с живым островом Ясконтием следует воспринимать определенным образом, как сближение с искусителем и пример стойкости Брендана и его спутников.

Косвенным доказательством того, что святой действительно мог пуститься в путь по морю и достичь некоей цели, расположенной весьма далеко, служит эксперимент, поставленный путешественником, ученым и писателем Тимом Северином, который в 1976–1977 годах предпринял плавание на куррахе (традиционная ирландская кожаная лодка особой конструкции) через Северную Атлантику. Вот, например, как Северин описывает происходившее в пути:

Некому было научить нас, как управлять такой лодкой в бурю. За последнюю тысячу лет море не видывало ничего, подобного нашей конструкции. Сторонний наблюдатель мог бы усмотреть в ней сходство с бананом: длинный и стройный корпус, заостренный нос и корма слегка загнуты вверх. Но самая необычная черта становилась явной только при ближайшем рассмотрении – лодка была кожаная. Сорок девять бычьих кож сшиты вместе наподобие лоскутного одеяла и натянуты на деревянный каркас. Тонкая, чуть больше полусантиметра, оболочка, которая растягивалась и сжималась в лад движениям лодки, словно кожа на грудной клетке человека, – вот и все, что ограждало нас от ярости Атлантического океана.

Т. Северин. «Путешествие на “Брендане”»89

Невзирая на все трудности, «Брендан» благополучно доплыл до Северной Америки за два сезона, при этом Тим Северин и его спутники не пользовались современными навигационными инструментами. Многое из того, что они видели, вполне соответствовало содержанию Navigatio Sancti Brendani Abbatis («Путешествия святого Брендана, аббата»): например, недалеко от цели путешествия монахов ждал необычно густой туман, и это совершенно нормальное явление для окрестностей острова Ньюфаундленд. Но все это гипотезы: веских и прямых подтверждений того, что плавание святого Брендана не легенда, а быль, пока что не обнаружено.

Впрочем, история о нем и в качестве мифа остается весьма впечатляющей.

Странствия Синдбада

Еще один известный странник – Синдбад-мореход из сборника сказок «Тысяча и одна ночь», уроженец Багдада VII–IX веков н. э. (то есть времен правления халифа Гаруна аль-Рашида – начала так называемого Исламского ренессанса, связанного, помимо прочего, и с путешествиями). Его образ отчасти основан на опыте восточных купцов, открывавших новые торговые пути и новые способы получать выгоду, а также на предшествовавших литературных произведениях, среди которых и «Одиссея».

Обрамляющая история приключений Синдбада начинается со встречи в Багдаде двух мужчин, носящих одно и то же имя, только вот один из них – богатый купец величественного и достойного вида, а другой – обыкновенный носильщик, зарабатывающий на жизнь тяжким трудом. Услышав горестную тираду носильщика о несправедливости мироустройства, купец – то есть тот самый мореход – решает поведать ему о своей судьбе, от которой «некуда убежать и негде найти убежище».

Первое путешествие

Как выясняется, некогда Синдбад (еще не мореход) был юным транжирой, которому досталось богатое отцовское наследство, и до поры до времени его жизнь была полна удовольствий. Но поток денег начал иссякать; юноша опомнился и решил исправить содеянное. Он продал все, что оставалось, собрал выручку и купил товар, который намеревался увезти за море. Корабль, на котором отправился в путь Синдбад, пристал к небольшому острову, где путники и моряки захотели передохнуть и развели костры, чтобы приготовить пищу. Оказалось – о чем уже было рассказано в главе о монстрах, – что это был не остров, а большая рыба, у которой на спине собрался песок и выросли деревья. Почувствовав жар, она начала погружаться, предвещая гибель всем, кто не успел вернуться на борт.

Синдбада спасло чудо: он ухватился за плывшее по волнам корыто, которое в конце концов принесло его к другому острову, настоящему, где путешественник познакомился с конюхами царя аль-Михрджана. Им было поручено оставлять на берегу привязанных кобыл, к которым из моря выходили чудесные кони; жеребята, рожденные от таких отцов, стоили «целого мешка денег». Синдбада приняли очень тепло при дворе аль-Михрджана, и он служил царю верой и правдой, пока судьба не соизволила устроить так, что в порт приплыл тот самый корабль, на котором он начал путь, с его нетронутым товаром в трюме! Хоть и не сразу, но Синдбаду все-таки удалось убедить капитана в том, что он тот самый молодой купец, что погиб почти в самом начале пути. На этом корабле он вернулся в Багдад богачом и жил припеваючи, пока его вновь не потянуло в море.

Второе путешествие

Новое странствие Синдбада шло хорошо, пока не случилось так, что его забыли на прекрасном острове, где он уснул возле ручья с чистой водой, среди деревьев. Оказавшись в одиночестве, герой сначала погоревал из-за того, что жажда приключений вновь завела его в тупик, а потом стал обследовать остров и обнаружил яйцо птицы рух. Рух – мифическая птица колоссальных размеров, среди прообразов которой называют Симурга или Гаруду. Воспользовавшись обстоятельствами, Синдбад привязал себя к птице и с нею попал в долину из алмазов, где обитали огромные змеи и куда птицы прилетали кормиться. Из долины ему удалось выбраться благодаря еще одной хитрости, и он не забыл прихватить с собой мешок драгоценностей.

Третье путешествие

И опять душа Синдбада истосковалась по торговле и выгоде. Он собрался в путь и в конце концов вместе с товарищами угодил в плен к гиганту с клыками, торчащими из пасти, который хоть и не был одноглазым, в остальном очень сильно напоминал Полифема – циклопа, с которым столкнулся Одиссей. Нескольких спутников Синдбада великан-людоед успел сожрать, прежде чем герой додумался его ослепить раскаленными докрасна вертелами; почти всех прочих убила великанша «еще более дикого вида», бросая камни им вслед (заметно, что в этом случае история Синдбада отличается от сюжета «Одиссеи», где Полифем бросал камни один и все они упали мимо). Оставшихся сожрал дракон на другом острове, куда им удалось перебраться. Синдбад вновь спасся благодаря хитрости и удачному стечению обстоятельств: ему подвернулись те самые купцы, что забыли его в предыдущем путешествии. Он вновь вернулся домой богачом.

Синдбад в долине алмазов. Иллюстрация Джорджа Пинвелла (1842–1875).

Dalziel’s illustrated Arabian nights’ entertainments. London : Ward, Lock, and Tyler, n.d. [1865?]

Четвертое путешествие

Невзирая на то что в Багдаде герой жил ни в чем себе не отказывая, «злая душа» сподвигла его вновь отправиться в дальние странствия, которые довольно скоро обернулись кораблекрушением. Синдбад и его спутники попали к людям, которые угостили их неким «кушаньем» – предусмотрительный герой не стал его есть, в отличие от остальных, и они от этой странной еды быстро лишились разума. Оказалось, «спасители» откармливали спасенных, чтобы потом их съесть. Синдбаду удалось избежать жуткой участи, и он вскоре угодил в другие края, где все как будто бы сложилось удачно: мореход даже женился на местной жительнице, собрался жить в любви и достатке. Но когда жена внезапно умерла, оказалось, что он не знал про чудовищный обычай, существующий у этого племени: пережившего супруга здесь хоронили вместе с усопшим в пещере, откуда не было выхода! Так «похоронили» и Синдбада, но он выжил и в конце концов нашел брешь в скале, через которую и выбрался на свободу, не забыв прихватить кое-что из сокровищ мертвецов.

Пятое путешествие Синдбада. Иллюстрация Гюстава Доре.

Les Mille et Une Nuits. Contes arabes traduits en français par Galland. Tome premier et deuxième. Paris : Hachette, 1865

Пятое путешествие

Начинается традиционным образом, но причина кораблекрушения (нетрудно заметить, что они в историях Синдбада случаются весьма нередко) довольно необычна: на разоренном и пустынном острове спутники морехода обнаруживают яйцо птицы рух и совершают великую глупость, убив птенца и пустив его на мясо. Рассказчик подчеркивает, что пытался их остановить. Разъяренная птица губит корабль, бросая на него тяжелые камни, и Синдбад вновь оказывается единственным выжившим. Волны выносят его на берег очень красивого острова, и там он обнаруживает сидящего подле ручья старика в плаще из древесных листьев. Старик знаками просит Синдбада перенести его через русло. Герой, желая совершить добрый поступок, усаживает его себе на шею и… обнаруживает две вещи: во-первых, у странного старика весьма сильные ноги, во-вторых, у него и в мыслях нет слезать с Синдбадовой шеи. Избавиться от «зловредного шайтана» удается лишь благодаря хитрости, напоив его вином, изготовленным в большой сухой тыкве. Позже Синдбад узнает, что это был «шейх моря» и обычно тех, кого удается схватить, он не отпускает.

Интересный факт: по содержанию этой истории некоторые исследователи попытались определить, какое реальное место могло послужить прообразом того острова, где Синдбад угодил в такую странную передрягу. Они пришли к выводу, что это Суматра или Борнео, а «шейх моря» – неспособный говорить, коварный и охочий до алкоголя – на самом деле вовсе не человек, а крупная обезьяна, орангутанг или гиббон. Некоторые иллюстрации к «Тысяче и одной ночи» отражают эту гипотезу.

Шестое путешествие

В этот раз Синдбад опять попадает в кораблекрушение и оказывается вместе со спутниками на необитаемом острове, где полным-полно богатств, выброшенных с других погибших кораблей, а еще течет река из жидкой амбры, но совершенно нет еды. Товарищи героя один за другим погибают, он какое-то время предается унынию, а потом решает отправиться на плоту по реке, положившись на волю Аллаха. Угодив в пещеры под горой, Синдбад засыпает; проснувшись, он обнаруживает себя на берегу среди толпы индийцев и абиссинцев, один из которых знает арабский. Синдбада приводят к местному царю (в переводе М. Салье не указано, что это за земля, а в английской версии говорится, что герой попал в Серендип – на остров Цейлон), который принимает его весьма сердечно и вознаграждает за рассказы о славном халифе Гаруне аль-Рашиде. В конце концов мореход благополучно возвращается домой.

Синдбад и шейх моря. Иллюстрация Уильяма Харви (1796–1866).

The Thousand and One Nights. London : Charles Knight and Co, 1841

Седьмое путешествие

Последнее странствие Синдбада вышло самым необыкновенным. Как и в предыдущие разы, его погнала прочь из дома неутолимая жажда новых впечатлений и выгоды; и все, как и раньше, закончилось кораблекрушением. Отправившись на плоту по ближайшей реке, Синдбад попал в город, где познакомился с купцом, который выдал за него замуж свою дочь, а позже умер. Жители этого города каждый месяц обретали крылья и взлетали в небеса. Синдбад уговорил одного из них взять его в полет и в небе, не сдержавшись, громко вознес хвалу Аллаху. Вслед за этим сверху ударил огонь, который едва не сжег крылатых, и они в гневе бросили Синдбада на вершине горы. Выдержав еще несколько испытаний, мореход вернулся к жене, которая объяснила ему, что местные на самом деле «братья шайтанов», и предложила продать все, что осталось от ее родителей, чтобы переехать в Багдад. Так они и поступили – и уже в Багдаде оказалось, что Синдбад отсутствовал целых двадцать семь лет. В отличие от предыдущих путешествий, которые во многом опираются на описания реальных земель, в седьмой раз Синдбад явно побывал за пределами нашего мира.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы проследовали от самого истока мифической Реки, вдоль ее извилистого русла, до того места, где непревзойденный поток с оглушительным шумом низвергается в бескрайний космический океан. Мы попробовали эту воду на вкус и теперь знаем, что она бывает разной: пресной и животворящей, соленой и едкой, а также ледяной и бурлящей, как кипяток. То прозрачнее слезы, то темнее самой тьмы; в ней обитают существа невыразимой красоты и чудовища, одним видом способные свести с ума. Она многолика и непостижима. А ведь, казалось бы, всего лишь H₂O…

Мир покоится на огромной рыбе – или рыбах, – и его окружает бескрайний, непостижимый, бессмертный хаос, ожидающий своего часа. Древнейшие божества самых разных народов и культур зачастую связаны с водой – конечно, в той мере, в какой к этому располагали объективные факты и обстоятельства, в первую очередь географические и климатические. Мифический образ первозданного океана превратился в архетип и остается в сознании человека связанным как с поразительными чудовищами, так и с бесценными сокровищами. А еще, разумеется, с Тайной.

Все началось с Мирового – точнее, космического – океана (строго говоря, он существовал еще до того, как что-нибудь, включая само время, могло начаться), который на заре человечества был не абстракцией, а чем-то совершенно материальным, подлинным, поскольку земные океаны, моря, озера и реки являлись его частью. Чтобы хоть немного понять первых мифотворцев, попробуйте хотя бы на миг забыть о карте мира, которая со школьной скамьи мысленно сопровождает даже тех из нас, кто всей душой ненавидел географию. Мы же в курсе, что океан хоть и велик, но не беспределен… А вот те люди этого не знали. Водный простор казался им по-настоящему бескрайним, и так продолжалось очень долго, пока не появилось достаточное количество удачливых безумцев, сумевших нарисовать очертания далеких берегов. У них – и у безумцев, и у далеких берегов – появилась собственная мифология, и мы помним имена героев: Одиссей, Ясон, Синдбад…

С течением времени образы Космического океана и тех водных просторов, которые можно было увидеть собственными глазами, все сильнее расходились. Космический океан как сакральное пространство и персона (будь то древнегреческий титан Океан, шумерская Тиамат или скандинавский Эгир) удалился от мира, как deus otiosus, «праздный бог», уставший от шумного человечества.

Аналогичным образом изменились и сами боги: на смену непостижимым творцам чудовищ, чей собственный облик не всегда был полностью человеческим, пришли могущественные, волшебные, красивые и грозные, но обуреваемые вполне понятными страстями бессмертные существа, стоящие выше людей, однако не мыслящие своего существования без них. Посейдону нужны были блаженные эфиопы, обитавшие на краю земли; Элефантинская триада устраивала разливы Нила отнюдь не ради собственного блага и развлечения; Лун-ван и его дальний родственник Ватацуми-но ками скучали бы в своих роскошных подводных дворцах без гостей с суши. Что уж говорить про заступниц и хранительниц вроде Мацзу и Йемайи, чье изначальное призвание – помогать страждущим.

В каком-то смысле изменения в темпераменте богов отражали процессы, происходившие, если можно так выразиться, в мировом разуме: человек, осознавая свою роль на земле, во вселенной, в мироздании, отодвигал их все дальше, подчинял себе и занимал освободившееся место. Мифические образы все больше очеловечивались – и, увы, мельчали, из грозных и величественных богов превращаясь в водяных; да и те из демонов стали всего-навсего бесами. Морские девы теперь мечтают не о бессмертной душе, а о настоящей любви, и это очень по-человечески.

Русалка, как уже не раз упоминалось, держит в руке зеркало. Что в нем видит хвостатая красавица – сложный вопрос, но современное рациональное и практичное человечество в метафорическом зеркале воды теперь зрит только самого себя.

Надо признать, что отражение размыто по краям. Мы знаем, что в колодце не живет водяной, а храм нереиды давно опустел, и все же на дне фонтана среди потускневших от времени монет поблескивают новые, подсказывая, что совсем недавно кто-то загадал желание и попросил о помощи ту силу из-за пределов известного мира, чье имя помнили разве что прадеды. Мы знаем, что в реальном мире нет русалок (не считая детей с тяжелейшей врожденной аномалией нижних конечностей, которая называется «сиреномелия»90), на океанском дне нет удивительных дворцов с не менее удивительными сокровищами, да и криптозоология, изучающая в том числе морских чудовищ, неспроста зовется псевдонаукой; однако бескрайний водный простор сам по себе по-прежнему вызывает в душе трепет, который трудно назвать иначе как священным. Мы знаем все о химических и физических свойствах воды, но иногда кажется, что она способна смыть грязь с наших бесплодных помыслов – с души, пусть даже не бессмертной, – а не только с материального тела, избавить от куда большего количества недугов, чем утверждают медицинские энциклопедии.

Изгоняя водных богов и чудовищ в пространство сказки и вымысла – пусть кто-то из них задержался и вроде бы неплохо себя чувствует в окружении стойких верующих, а кто-то нашел пристанище среди созвездий или в идиомах какого-нибудь языка, – человек ничего не может поделать с универсальным символизмом воды. Конечно, наука не позволит нам согласиться с Фалесом Милетским (разве что с изрядной долей условности, говоря о происхождении жизни на Земле, а не о происхождении вселенной как таковой), но до той поры, пока человечество как биологический вид зависит от воды, ее роль в том, как мы воспринимаем мир, не изменится. Судьба воды – как сформулировал Мирча Элиаде, «предшествовать сотворению и поглощать сотворенное»91, и поэтому она сопровождает каждого человека от первого до последнего дня как в прямом смысле, так и метафорически.

И заметим, что новое обиталище изгнанников из нашего мира – всей этой пестрой орды небожителей в сопровождении легиона демонов и духов – достаточно вместительно, чтобы им не было тесно. Более того, оно в самом деле безграничное, ведь человеческий разум способен вместить не одну, а множество вселенных! Там дворцы Океана, Эгира и Ватацуми расположены по соседству, и каждый с полным правом может назвать себя владыкой всех морей; там Гун-гун бодает Мировую гору в свое удовольствие, сдвигая небосвод то так, то этак, что не мешает ладье Осириса следовать раз и навсегда предначертанным курсом; там гигантский корабль под командованием замаскированного Одина проходит через Симплегады, которые перед ним почтительно расступаются. Там чудеса!

Они ушли, но не исчезли.

Они обязательно вернутся.

ГЛОССАРИЙ

Агве – связанный с водой лоа из пантеона вуду.

Адад – бог ненастья в аккадской мифологии.

Амфитрита – морская богиня, супруга Посейдона.

Антаура – древнее демоническое существо, «явившаяся из моря».

Анукет – древнеегипетская богиня истоков и разливов Нила. Входит в Элефантинскую триаду.

Анхана – олицетворение водной стихии в фольклоре Кантабрии.

Ап – стихия воды, один из пяти великих элементов в индуистской философии.

Апас – персонифицированные космические воды в индуизме.

Апсу (или Абзу) – стихия подземных пресных вод в шумерской мифологии.

«Арго» – корабль, построенный под руководством богини Афины, содержащий кусочек священного дерева; способен в трудную минуту помогать капитану.

Аргонавты – персонажи одного из самых известных древнегреческих мифов о морских путешествиях, отправившиеся в Колхиду за золотым руном.

Аспидохелон – средневековый морской монстр колоссальных размеров.

Атаргатис (Деркето) – древняя сирийская богиня, женщина-рыба.

Атрахасис – герой аккадского мифа о потопе.

Аудумла – скандинавская мифическая корова.

Ахерон – река в древнегреческом загробном мире (Аиде).

Бридзо – древнегреческая морская богиня.

Вадгельмир – скандинавская мифическая река.

Варуна – ведический повелитель Мирового океана.

Ватацуми-но ками – японское божество моря; старец или дракон, обитающий в волшебном дворце на морском дне.

Весло – согласно предсказанию Тиресия, чтобы по-настоящему закончить странствия и обрести покой, Одиссею надлежало достичь земли, где случайный путник при встрече назовет весло лопатой.

Вимур – скандинавская мифическая река.

Водяная корова (бык) – чудесные корова или бык, приходящие из воды, фольклорный персонаж.

Вселенская карта (mappa mundi) – разновидность средневековых карт.

Вуду (от араб. , al-wudū) – ритуал омовения в исламе.

Вуду – совокупное наименование синкретических культов, распространенных в Западной Африке, странах Карибского бассейна и некоторых регионах США.

Галия – морская нимфа.

Ганга – мифическая река в древнеиндийской мифологии.

Герман (Калоян) – балканский обряд для защиты от засухи и наводнения.

Гиады – древнегреческие нимфы дождя.

Гигантский корабль – судно колоссальных размеров, упоминания о котором встречаются в фольклоре народов Северной Европы.

Гиппокамп – существо с лошадиной передней частью тела и рыбьим хвостом.

Главк – древнегреческий бог, покровитель рыбаков. Некогда был человеком и обрел бессмертие, отведав волшебной травы.

Глаштин – ирландский гоблин-оборотень, любящий приставать к девушкам.

Гора Пэнлай – одно из зачарованных мест в китайской мифологии; обитель бессмертных.

Гун-гун – повелитель наводнений в китайской мифологии.

Гусль – ритуал омовения в исламе.

Гьёлль – река, отделяющая скандинавский загробный мир Хельхейм от мира живых.

Гьялларбру – мост через мифическую скандинавскую реку Гьёлль.

Дагон (Даган) – древний сирийский бог, которого часто считают морским мужем.

Дарданов потоп – один из потопов в древнегреческой мифологии.

Девкалионов потоп – один из потопов в древнегреческой мифологии.

Девятый вал – легендарная волна, по мощи и опасности превосходящая предыдущие.

Дейви Джонс – морской дьявол в англоязычном морском фольклоре.

Дильмун – рай на земле, согласно шумерским преданиям.

Додола (Пеперуда, Папаруда) – балканский обряд, вызывающий дождь.

Ёрмунганд – великий морской змей в скандинавской мифологии.

Замзам (Земзем) – священный колодец в Мекке.

Зиусудра – герой шумерского мифа о потопе.

Ивинг – река, отделяющая скандинавское царство богов Асгард от Йотунхейма, мира инеистых великанов.

Имрам и этхра – разновидности ирландских сказаний, описывающие путешествие на запад, в потусторонний мир или земной рай.

Индра – царь богов в ведийский и индуистской мифологии, а также бог войны, молний и дождя.

Иона – в англоязычном морском фольклоре так называли человека, приносящего беду.

Иппокрена – легендарный источник на горе Геликон в Греции.

Истинджа – ритуал омовения в исламе.

Источник клути – существующая в Шотландии, Ирландии и на острове Мэн традиция почитания источников.

Источник Мимира – один из трех источников под корнями скандинавского мирового древа Иггдрасиль; источник мудрости.

Источник Мнемосины – согласно представлениям древних греков, источник вод памяти у священной пещеры Трофония.

Источник Урд – один из трех источников под корнями скандинавского мирового древа Иггдрасиль; место обитания норн (богинь судьбы).

Ихтиокентавр – кентавр, у которого вместо задней части лошадиного тела рыбий хвост.

Йемайя – ориша воды. В Бразилии известна под именем Йеманжа.

Кабилл-ушти – опасный водяной конь с острова Мэн.

«Калеуче» – волшебный корабль в фольклоре южноамериканского архипелага Чилоэ.

Калинов мост – раскаленный докрасна мост через реку Смородину в славянских преданиях.

Кандомбле – синкретический афробразильский культ предков, сочетающий верования народа йоруба и католицизм.

Кастальский ключ – легендарный источник в Греции, связанный с Дельфийским оракулом.

Катехуменат – оглашение или посвящение в христианстве, предшествующее крещению.

Кевил-дур – валлийский водяной конь-оборотень.

Келпи, водяной конь – коварный оборотень, фольклорный персонаж.

Керемет – демиург в марийском пантеоне, часть мифа о Ныряльщике за землей.

Кермт, Эрмт и Керлауг – скандинавские мифические реки.

Кесайр – согласно ирландской легенде, внучка Ноя, попытавшаяся своими силами выжить во время Потопа. Супруга Финтана Мак Бохры.

Кет (Цет) – древнегреческое морское чудовище, змееподобная рыба или рыба с головой пса и телом дельфина.

Кето – древнегреческое морское божество. Вместе со своим братом Форкием произвела на свет ряд чудовищ.

Козерог (морской козел) – существо с козлиной передней частью тела и рыбьим хвостом.

Корабль Тесея – древнегреческий философский парадокс.

Коцит – река в древнегреческом загробном мире (Аиде).

Кракен – скандинавский морской монстр.

Крещение кровью – допустимая в христианской доктрине возможность обрести благодать посредством мученичества и без крещения водой.

Крод мара – водяной бык из Шотландии.

Ксана — олицетворение водной стихии в фольклоре Астурии.

Ксисутр – десятый царь Вавилонии, герой мифа о потопе.

Кугу Юмо – демиург в марийском пантеоне, часть мифа о Ныряльщике за землей.

Кулианна – предположительно, морская дева, персонаж шумерского сказания о Нинурте.

Кулилту, кулилу – шумерские морские девы и мужи.

Кулулу – морской муж, спутник шумерского бога Энки.

Куррах – ирландская кожаная лодка особой конструкции.

Ламия – олицетворение водной стихии в фольклоре Астурии.

Ласиренн – связанная с водой лоа из пантеона вуду.

Лебединая дева, дева-лебедь – распространенный сказочный мотив о девушке-оборотне, которую герой застает у воды и берет в плен, завладев ее волшебными крыльями или иным одеянием.

Левиафан – библейское морское чудовище.

Левкотея – древнегреческая морская богиня.

Лер (Лир) – древний бог моря в ирландской мифологии.

Лета – река в древнегреческом загробном мире (Аиде).

«Летучий голландец» – корабль-призрак в англоязычном морском фольклоре.

Либан – женщина-рыба, персонаж ирландской легенды.

Лорелея – литературный мифический персонаж, опасная рейнская нимфа.

Лун-ван – хозяин водной стихии в китайской мифологии.

Макара – ездовое животное повелителя мировых вод Варуны.

Мальстрём – легендарный водоворот у побережья Норвегии.

Мами Вата – водное божество в ряде африканских и южноамериканских культов.

Мананнан Мак Лир – бог моря и владыка потустороннего мира (одновременно как места обитания сидов и как загробного мира) в ирландской мифологии.

Масабьель – грот, где расположен источник лурдской воды. Одно из самых известных мест паломничества во Франции.