Текст книги "Роковое искушение (СИ)"

Автор книги: Натали Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Мои руки сжались в кулаки, комкая страницы альбома. Перед глазами встала картина – мать с Энзо, их фарфоровые улыбки за ужином, светская беседа, отрепетированные жесты.

– Нет, – отрезала я, и мой голос прозвучал резче, чем я намеревалась. – Это невозможно.

Внезапно меня осенило. Энзо. Он должен мне. И теперь я собиралась получить свой долг. Особенно сейчас, когда деньги мне были необходимы для моего дальнейшего существования.

Я набрала номер матери, прислонившись к стене в единственном сухом углу квартиры. Обои здесь были светло-голубыми, с едва заметным цветочным узором. Телефон казался неимоверно тяжёлым в моей руке, и каждый гудок отдавался пульсацией в висках.

– Лара? – её голос звучал удивлённо, с той особой мелодичной интонацией, которую она всегда использовала, когда хотела показаться заботливой. – Что случилось?

– Мне нужен номер Энзо, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и безразлично, хотя сердце колотилось как сумасшедшее.

– Зачем? – в её тоне появилась подозрительность, тонкая, как лезвие бритвы. Я почти видела, как она нахмурилась, и морщинка между идеально выщипанными бровями стала глубже.

Я быстро придумала ложь, которая скользнула с языка легко, как капля воды по стеклу:

– Я, кажется, оставила студенческий билет в его машине.

Пауза затянулась, наполняя пространство напряжением.

– Хорошо, – наконец сказала она, и в её голосе я уловила нотку неуверенности. – Записывай.

Сердце колотилось как сумасшедшее, когда я набирала номер Энзо. Один гудок, второй… комната вокруг меня, казалось, сузилась до размеров телефонной будки. Пальцы стали влажными, оставляя следы на экране телефона.

– Алло? – его глубокий голос отозвался эхом где-то внутри меня, вызывая противоречивые чувства – гнев, стыд, странное волнение, которое я отказывалась признавать.

– Это Лара, – сказала я, удивляясь твёрдости собственного голоса. Каждое слово я произносила чётко, как будто отсекая все эмоции. – Нам нужно поговорить. Сейчас.

Пауза, во время которой я слышала только его дыхание и отдалённый шум улицы на заднем плане. Затем:

– Что-то случилось? – в его голосе проскользнула нотка беспокойства, или мне просто хотелось её услышать?

– Да. И это касается нас обоих, – я закусила губу, чувствуя металлический привкус крови. – Ты можешь подъехать?

Ещё одна пауза, более долгая. Я слышала шелест бумаг на фоне, приглушённые голоса. Он, должно быть, в офисе.

– Через полчаса, – наконец сказал он, и его голос стал деловым, как будто он назначал встречу клиенту. – Отправь адрес.

Его чёрный Мерседес с хромированными деталями выглядел неуместно на нашей обшарпанной улице с потрескавшимся асфальтом и граффити на стенах – словно бриллиант, упавший в лужу грязи. Я стояла на тротуаре, скрестив руки на груди, с потёртой кожаной сумкой через плечо. Дождь мелкой моросью оседал на моих волосах, собираясь в капли, которые стекали за воротник, вызывая неприятную дрожь.

Я не стала ждать, пока он выйдет из машины. Сама открыла дверь и села на пассажирское сиденье.

– Лара, – его серые глаза внимательно изучали моё лицо, словно он пытался прочесть мои мысли. – Что случилось?

Я посмотрела на него прямо, стараясь не дрогнуть под этим испытующим взглядом. Он был в тёмно-синем костюме, явно дорогом, идеально сидящем на его широких плечах. Белоснежная рубашка оттеняла его смуглую кожу, а галстук с едва заметным узором был повязан безупречно. Рядом с ним я, в своих потёртых джинсах и растянутом свитере, с мокрыми волосами и без макияжа, чувствовала себя оборванкой.

– Мне нужны деньги, – сказала я без предисловий, глядя прямо в его глаза. – Те пятнадцать тысяч, которые ты мне должен.

Энзо приподнял бровь, и на его лице появилось выражение лёгкого удивления:

– Должен?

– Не притворяйся, – я стиснула зубы так, что челюсть заболела. – Ты обещал двадцать тысяч. Заплатил пять. Математика простая.

Его губы изогнулись в подобии улыбки, но глаза остались холодными:

– Я думал, мы закрыли эту тему.

– Ну, жизнь полна сюрпризов, – я кивнула в сторону нашего дома с обшарпанным фасадом и облупившейся краской на подъездной двери. – Например, потоп, который уничтожил все мои вещи и оставил без крыши над головой. Теперь мне нужны деньги на новое жильё. И если ты мужчина, а не просто дорогой костюм на вешалке, ты мне их отдашь.

Энзо смотрел на меня долго, его взгляд скользил по моему лицу, задерживаясь на губах, затем на шее, спускаясь ниже. Я почувствовала, как краска заливает щёки, и проклинала своё тело за эту предательскую реакцию. Затем рука его потянулась к внутреннему карману пиджака, и я подумала, что он достанет чековую книжку или, может быть, бумажник. Вместо этого он вынул серебряный портсигар с гравировкой.

– Не возражаешь? – спросил он, уже щёлкнув зажигалкой. Огонь осветил его лицо снизу, придавая чертам что-то демоническое.

– Возражаю, – отрезала я, глядя, как сигаретный дым вьётся тонкой струйкой, заполняя салон. – Но тебя это не остановит, верно?

Он усмехнулся, выдыхая дым в сторону приоткрытого окна, и капельки дождя, попадая в салон, оставляли влажные следы на кожаной обивке:

– Верно подмечено. Итак, потоп? Расскажи.

Я кратко обрисовала ситуацию, стараясь говорить сухо и по делу, без лишних эмоций, хотя внутри всё клокотало от гнева и отчаяния. С каждым моим словом его взгляд становился всё более задумчивым, а пальцы, держащие сигарету, постукивали по рулю в такт какой-то неслышимой мелодии.

– Значит, тебе нужно место для жилья и деньги на новые материалы для учёбы, – подытожил он, затягиваясь в последний раз и выбрасывая окурок в окно. Дождь тут же погасил тлеющий кончик. – У меня есть предложение получше, чем просто деньги.

Я напряглась, чувствуя, как каждый мускул в моём теле готовится к защите:

– Какое?

– Переезжай к нам, – сказал он так просто, будто предлагал чашку кофе, а не полностью перевернуть мою жизнь. Его серые глаза смотрели прямо, без тени насмешки или двусмысленности.

Я рассмеялась, не веря своим ушам, и мой смех прозвучал слишком громко в замкнутом пространстве автомобиля:

– К вам? В дом моей матери и её нового мужа? Ты серьёзно?

– Абсолютно, – он затушил сигарету в маленькой пепельнице, встроенной в подлокотник. Его движения были уверенными и точными. – Дом большой. У тебя будет своя комната, своё пространство.

– О, прекрасно! – я не сдерживала сарказм, который сочился из каждого слова как яд. – И я смогу каждый день наблюдать ваш медовый месяц! Слушать, как вы воркуете на кухне! Может, ещё и завтрак вам в постель приносить?

Энзо не дрогнул, его лицо оставалось непроницаемым, как маска:

– Ты драматизируешь.

– А ты бессовестный, – парировала я, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. – Переспал с дочерью, потом женился на матери, а теперь предлагаешь всем жить под одной крышей? Это даже для дешёвой мелодрамы слишком!

– Лара, – его голос стал жёстче, как закалённая сталь. Он слегка повернулся ко мне, и теперь его колено почти касалось моего. – Давай проясним. То, что было между нами, было сделкой. Чистой и простой. Ты предложила, я согласился. Никто никого не принуждал.

– Ты заплатил мне четверть обещанного! – я почти выкрикнула эти слова, и они повисли между нами как обвинение.

– Ты должна была остаться на всю ночь, но сбежала… – его взгляд стал острее, пронзительнее. – Это поменяло все условия.

Я задохнулась от возмущения, чувствуя, как кровь приливает к лицу:

– Ты… ты просто…

– Реалист, – закончил он за меня, и его голос снова стал спокойным. – И сейчас я предлагаю реальное решение твоей проблемы. Комната, питание, возможность спокойно учиться. Что плохого?

– Всё плохо! – я повысила голос, не заботясь о том, что кто-то может услышать. Капли дождя барабанили по крыше машины, создавая странный аккомпанемент нашему разговору. – Я не буду жить с тобой и матерью под одной крышей. Я лучше у неё деньги попрошу.

Энзо усмехнулся, и в его улыбке было что-то, что заставило меня насторожиться:

– У твоей матери нет ни гроша за душой.

Эти слова заставили меня замереть, словно кто-то нажал на паузу:

– Что?

– Ты меня слышала, – он пожал плечами, и дорогая ткань его пиджака слегка натянулась на широких плечах. – Я видел её счета. Там пусто. Все её украшения, наряды – всё это куплено мной за последние месяцы.

Я смотрела на него в шоке, не в силах поверить в услышанное.

– И тебя это не настораживает? – мой голос дрогнул от внезапного понимания. – Что она с тобой может быть только из-за денег?

– Нет, – его ответ был спокойным и уверенным, как будто он много раз обдумывал этот вопрос и пришёл к однозначному выводу. – Потому что прежде всего, твоя мать понравилась мне как человек. Мы совпали. А деньги… – он сделал неопределённый жест рукой. – Они просто есть.

Я смотрела на него, пытаясь понять, издевается ли он или действительно так думает. За окном машины мир продолжал существовать – проезжали редкие автомобили, разбрызгивая лужи, прохожие спешили укрыться от дождя под зонтами. А внутри, в этом замкнутом пространстве, словно в другом измерении, я пыталась осознать услышанное. Моя мать – эгоцентричная охотница за богатыми мужчинами, которая всегда учила меня, что чувства – это слабость, а деньги – сила – понравилась ему как человек?

И вдруг меня осенило, как удар молнии. Почему бы не согласиться? Почему бы не переехать к ним? Не только чтобы решить проблему с жильём, но и чтобы помозолить глаза матери. Увидеть её лицо, когда она поймёт, что так отчаянно пыталась от меня избавиться, а теперь будет жить со мной под одной крышей. Представить её фальшивую улыбку, когда она будет вынуждена притворяться любящей матерью перед своим новым мужем.

А ещё… ещё я смогу узнать, что на самом деле связывает Энзо и мою мать. Действительно ли он так наивен, или это часть какой-то игры, правила которой мне неизвестны.

– Хорошо, – сказала я, сама удивляясь своему решению. Слова словно вырвались сами собой, минуя фильтр рассудка. – Я согласна.

Энзо, кажется, тоже был удивлён моей внезапной капитуляцией. Его брови слегка приподнялись, а в глазах мелькнуло что-то похожее на подозрение:

– Правда?

– Да, – я кивнула, чувствуя странное облегчение, будто сбросила тяжёлый груз. – Дай мне час собрать вещи, и поедем.

Он смотрел на меня с лёгким подозрением, изучая моё лицо, словно пытаясь найти скрытый мотив. Дождь усилился, барабаня по крыше машины как тысячи маленьких барабанщиков. Затем он кивнул:

– Хорошо, жду.

Глава 12

Быстро поднявшись в свою квартиру, я ворвалась в комнату, словно гонимая невидимой силой. Странная энергия, смесь страха и решимости, наполняла каждое движение. Пальцы дрожали, когда я доставала из шкафа одежду, бросая её в чёрную дорожную сумку.

Я боялась передумать. Боялась, что разум возьмёт верх над эмоциями, и я упущу шанс перевернуть игру. Потому собирала вещи с лихорадочной скоростью, практически не глядя на них, просто чтобы заполнить эту пустоту внутри хоть какими-то действиями.

Когда всё было упаковано – немногое, что осталось сухим и пригодным – я остановилась посреди комнаты. Взгляд скользнул по пакетам с мусором, в которых лежали мои погибшие работы. Краски, которые растеклись и засохли неестественными сгустками. Кисти с разбухшими деревянными ручками. Мольберт, чьи деревянные ножки искривились от влаги, как будто он пытался убежать от потопа, но не успел.

Комната, в которой я прожила полтора года, теперь казалась чужой. Стены словно наблюдали за мной с немым укором, шепча: «Так ты нас бросаешь?» Воспоминания о ночах, проведённых за рисованием, о разговорах с девочками до рассвета, о планах и мечтах – всё это теперь казалось кадрами из чужого фильма.

Я сделала глубокий вдох, пропитанный запахом сырости и погибших надежд, и отправила сообщение Инессе и Карле: «Переезжаю к матери. Позвоню позже. Люблю вас». Ложь соскользнула с пальцев легко, как капля дождя.

Энзо ждал меня, прислонившись к своему чёрному мерседесу. Сигарета тлела между его пальцами, оставляя за собой тонкую струйку дыма, которая растворялась в дождливом воздухе. Его тёмные волосы были слегка влажными от мороси, а на плечах дорогого пальто поблёскивали капли, словно крошечные бриллианты. Увидев меня, он отбросил сигарету – она описала яркую оранжевую дугу и погасла в луже – и подошёл, протягивая руку за моей сумкой.

– Это всё? – спросил он, приподняв одну бровь, его глаза скользнули по моему скромному багажу.

– Да, – мой голос звучал тише, чем обычно, словно я уже начала растворяться в новой реальности.

Он молча положил сумку в багажник, и мы сели в машину.

Пока мы ехали, телефон вибрировал в моих руках – девочки засыпали меня вопросами. «Как ты решилась?», «Что значит – к маме?». Их удивление было понятным – они не знали правды. Не знали, что Энзо, этот холёный мужчина за рулём дорогой машины, мой отчим. Что мы с мамой однажды поделили мужчину.

Я быстро печатала ответы, стараясь отворачивать экран от Энзо, хотя замечала его косые взгляды. Его пальцы, крепко сжимавшие руль, иногда слегка подрагивали, выдавая напряжение. В салоне играла тихая классическая музыка, но она только подчёркивала молчание, между нами.

Когда я вкратце объяснила девочкам ситуацию, они были шокированы. «Это какая-то Санта-Барбара!», «Ты уверена, что это лучшая идея?» Я ответила, что да. Что не передумаю. Что это мой шанс исправить что-то в своей жизни, хотя сама не была уверена, что именно я хочу исправить.

Наконец, мы подъехали к огромным коваными воротам, которые величественно распахнулись, как будто ожидая нашего прибытия.

– На втором этаже несколько свободных спален, – сказал Энзо, заезжая под навес у главного входа. – Можешь выбрать любую.

Я молчала, разглядывая его профиль, чёткий, как вырезанный из тёмного камня.

– Какая спальня самая дальняя от вашей с мамой? – спросила я наконец, и в моём голосе прозвучала та самая дерзость, которая всегда появлялась, когда я чувствовала себя уязвимой.

– В правой части дома, – ответил он, глуша двигатель и поворачиваясь ко мне. Его глаза на мгновение встретились с моими, и в них мелькнуло что-то, похожее на… понимание? Соучастие?

– Чудно.

Мы вышли из машины, и пока Энзо доставал мою сумку, я направилась к входной двери. Она открылась прежде, чем я успела подняться по ступеням, и на пороге появилась моя мать с фарфоровой чашкой в тонких руках.

– Лара? – её брови взлетели вверх, глаза расширились в искреннем удивлении. – Что-то случилось?

Я улыбнулась самой фальшивой улыбкой, какую только могла изобразить. Губы растянулись, но глаза остались холодными.

– Я теперь живу с вами, – произнесла я слова, которые ударили её словно пощёчина.

Её правый глаз заметно дёрнулся – микроскопическое движение, заметное только тому, кто знает, где искать. На долю секунды маска светской дамы спала, и я увидела её настоящее лицо – лицо женщины, застигнутой врасплох и абсолютно этим недовольной.

– Что? Что случилось? Как? Почему? – вопросы посыпались как град, каждый произнесённый с нарастающей паникой.

– Мою квартиру затопили, – ответила я, наслаждаясь её замешательством. – Мне негде жить. А Энзо предложил остаться у вас. – Я сделала паузу, смакуя следующие слова: – И я согласилась. Правда, чудно? Будем жить настоящей, полноценной семьёй, да, мама?

Энзо как раз подошёл к нам, держа в руках мою сумку. Мама посмотрела на неё, и её лицо слегка исказилось, словно она увидела что-то омерзительное.

– Но это же далеко от твоей учёбы, – начала она, и её голос приобрёл тот фальшиво-заботливый тон, который я так хорошо знала. – Почему бы тебе не подыскать, например, квартиру, да, Энзо? Мы же можем снять ей что-нибудь, подобрать…

– Всё уже решено, – отрезал Энзо тоном, не терпящим возражений. – Лара будет жить с нами.

Эти слова прозвучали как приговор для моей матери. Её улыбка стала натянутой, как струна, готовая лопнуть в любой момент. Она сделала глоток чая, возможно, чтобы скрыть дрожь губ.

– Хорошо, конечно, – наконец произнесла она, жестом указывая на лестницу. – Ты можешь выбрать комнату наверху.

Я кивнула, забрала сумку у Энзо и направилась к лестнице, оставляя их наедине для разговора, который, я была уверена, не сулил ничего хорошего моей матери. Поднимаясь по мраморным ступеням, я слышала приглушённые голоса – мамин, высокий и настойчивый, и низкий, твёрдый голос Энзо.

Я знала, что мама будет искать способы избавиться от меня. Изощрённые, тонкие. Всю жизнь она стремилась освободиться от бремени материнства, от меня. А теперь я ворвалась в её идеальный мир, заявив права на своё место в нём. Что ж, посмотрим, кто кого.

Повернув направо, как советовал Энзо, я вошла в первую комнату, и замерла на пороге, пораженная её красотой.

Спальня купалась в тёплых, спокойных тонах: бежевые стены, светлые шторы из тончайшего льна, деревянный паркет цвета мёда, на котором солнечные лучи рисовали причудливые узоры.

В центре комнаты возвышалась огромная кровать с изящным деревянным изголовьем. Постельное бельё выглядело таким мягким, что, казалось, можно утонуть в его объятиях.

У окна, выходящего на балкон, стояло кресло, обитое бархатом – идеальное место для чтения или рисования. Рядом с ним расположился тёмный деревянный комод с позолоченными ручками.

Балкон, видимый сквозь широкое окно, был небольшим, но уютным. Идеальное место для утреннего кофе или вечернего рисования.

Я сразу поняла, что нашла своё убежище – место, где вечерами буду сидеть с мольбертом (если смогу раздобыть новый) и рисовать морской пейзаж, меняющийся с каждым часом.

Пройдя в комнату, я села на край кровати, зарылась пальцами в волосы и попыталась собраться с мыслями. Хорошая ли это была идея? Что я буду делать дальше? Но переживать было поздно – решение принято, пути назад нет. Будь что будет.

Я подошла к комоду и начала разбирать сумку, аккуратно складывая одежду в ящики. Движения помогали успокоиться, обрести почву под ногами в этом новом, чужом мире.

Дверь открылась без стука – конечно же, это была мама. Она вошла в комнату так, словно это было её законное право – вторгаться в моё пространство без приглашения. Всегда так делала, с самого детства.

– Ты устроилась? – спросила она, обводя комнату взглядом, который пытался казаться заботливым, но не мог скрыть напряжения.

– Как видишь, – ответила я, продолжая раскладывать вещи, не глядя на неё.

Она подошла ближе, её духи – слишком сладкие, слишком навязчивые – заполнили пространство между нами.

– Лара, я понимаю, что ситуация сложная, но, может быть, тебе стоит подумать о квартире поближе к колледжу? – её голос был мягким, но слова острыми как бритва. – Здесь так далеко, тебе придётся вставать на два часа раньше…

– Ты так заботишься о моём режиме сна? – я наконец повернулась к ней, скрестив руки на груди. – Это новость.

Её улыбка дрогнула, но она быстро вернула контроль.

– Я просто думаю о твоём удобстве, милая.

– О моём удобстве? – я рассмеялась, и звук получился резким, как разбитое стекло. – Или о своём?

Мама сделала глубокий вдох, её грудь, украшенная жемчужным ожерельем, поднялась и опустилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я знаю, чего ты добиваешься, – сказала я тихо, но твёрдо. – Ты хочешь, чтобы я исчезла из твоей идеальной жизни. Как всегда.

– Лара, это несправедливо…

– Нет, мама, – я шагнула к ней, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева, копившегося годами. – Несправедливо то, что ты сделала со мной. Что ты меня подставила. Что из-за тебя меня чуть не выгнали из колледжа. Что твоя жизнь кажется такой безоблачной, такой лёгкой, в то время как мне, приходится справляться с проблемами, которые ты создала.

Её лицо побледнело, глаза расширились.

– Не понимаю, о чём ты…

– Прекрасно понимаешь, – отрезала я. – Но знаешь что? Теперь мы будем жить вместе. Разве это не прекрасно? Разве ты не хочешь посвятить время дочери? Разве не хочешь показать своему мужу, какая ты хорошая мать? – каждое слово было пропитано ядом. – Вот, пожалуйста, я предоставляю тебе такую возможность, дорогая мамочка.

Она смотрела на меня с выражением, которое я не могла точно определить – шок? Страх? Возможно, даже уважение? Но быстро оправилась.

– Я всегда хотела для тебя лучшего, Лара.

– Нет, мама. – покачала я головой. – Ты всегда хотела лучшего для себя. Я была лишь препятствием на пути к твоему счастью. К твоим мужчинам. К твоей свободе.

– Это не так! – её голос повысился, теряя привычную светскую сдержанность.

– Да? Тогда почему ты сейчас так отчаянно пытаешься от меня избавиться?

Она замолчала, сжав губы в тонкую линию. Потом расправила плечи – жест, который я знала с детства, признак того, что она переходит в наступление.

– Ты специально это делаешь, да? Появляешься здесь, чтобы испортить мою жизнь? Это какая-то месть?

– Может быть, – я пожала плечами, чувствуя странное удовлетворение от её растерянности. – Или может, я просто хочу, чтобы ты ощутила хотя бы часть того дискомфорта, которым наполнена моя жизнь благодаря тебе.

– Ты ведёшь себя как ребёнок, – бросила она.

– А ты ведёшь себя как всегда – думаешь только о себе, – парировала я.

Мама резко развернулась, её платье взметнулось красивой волной, и направилась к двери. На пороге она остановилась, обернулась, и её голос, когда она заговорила, был спокоен и холоден:

– Зря ты решила пойти против меня, Лара.

С этими словами она вышла, хлопнув дверью так сильно, что вздрогнули стены.

Я опустилась на кровать, внезапно ощутив всю тяжесть усталости после бессонной ночи и эмоционального шторма. Мышцы болели, голова гудела, а сердце колотилось как сумасшедшее.

Решив принять душ, я направилась к двери в дальнем углу комнаты, предполагая, что там находится ванная. И не ошиблась.

Я наполнила ванну горячей водой, добавила пену из флакона, стоявшего на мраморной полочке, и погрузилась в ароматное облако. Тепло медленно проникало в мышцы, расслабляя и успокаивая. Закрыв глаза, я позволила себе на мгновение забыть обо всём – о маме, об Энзо, о затопленной квартире, о потерянных работах. Существовала только я и эта тёплая вода, обнимающая меня как заботливый друг.

Когда вода начала остывать, я нехотя вылезла из ванны, завернулась в пушистое полотенце размером с небольшой ковёр и вернулась в спальню. Переодевшись в пижаму – я забралась под одеяло.

Мои глаза закрылись, и тяжесть прожитого дня накрыла меня, позволяя провалиться в спасительный сон.