Текст книги "Роковое искушение (СИ)"

Автор книги: Натали Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 30

Мое сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Я почувствовала, как пальцы Диего сжали мою руку крепче – молчаливое обещание поддержки перед лицом того, что я сейчас услышу.

Она колебалась, теребя кружевную салфетку.

– Что вы имеете в виду? – спросил Диего, впервые вмешавшись в разговор.

Донья Эсперанса посмотрела на него долгим взглядом, затем снова на меня.

– Ракель выслеживала его. Я точно знаю, потому что она хвасталась этим своей подруге Лоле, которая жила этажом выше. Она узнала, что он вдовец с сыном, что у него успешный бизнес. Она изучила его привычки, его расписание. И потом “случайно” столкнулась с ним на том благотворительном вечере.

Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Диего рядом напрягся.

– А потом, когда она объявила о беременности… – донья Эсперанса покачала головой. – Лола рассказывала, что Ракель смеялась, говорила, что это самый простой способ заставить мужчину жениться.

– Но… – я запнулась. – Она сказала, что её беременность замерла.

– Лара, – донья Эсперанса накрыла мою руку своей морщинистой ладонью. – Не было никакой беременности. Была только ложь, чтобы заставить его жениться как можно скорее.

Я услышала, как Диего резко выдохнул.

– Вы в этом уверены? – пробормотала я.

– Да, потому что знаю, что Лола работала в той клинике, где Ракель якобы наблюдалась. Она знала врача, который подтвердил “беременность”. Доктор Мендес – он тогда сильно нуждался в деньгах из-за проблем с азартными играми. И Ракель ему заплатила.

Мы с Диего переглянулись. Все становилось на свои места. Оставалось только найти доказательства и прижать мою мать к стенке.

– Этот доктор Мендес… – начал Диего.

– Он все еще практикует, насколько я знаю, – кивнула донья Эсперанса. – В частной клинике “Ла Салуд” на северной окраине города.

Если быть честной с самой собой, я еще тогда заподозрила неладное с этой беременностью, когда Энзо впервые рассказал мне об этом. Мама не выглядела убитой горем, когда знакомила меня с ним. Не было в ней следа женщины, потерявшей ребенка. Конечно, все переживают такие потери по-разному, но какой-то отпечаток это должно было оставить.

Выйдя из квартиры доньи Эсперансы, мы с Диего сразу вбили название клиники в навигатор. Его автомобиль мягко скользил по улицам Марбелья, а я чувствовала, как внутри нарастает странное возбуждение – будто кто-то постепенно повышал напряжение в электрической сети моего тела.

Клиника “Ла Салуд” оказалась современным зданием из стекла и бетона, окруженным ухоженным садом с фонтаном в виде обнаженной женщины, держащей на руках младенца. Мрамор и хром, приглушенное освещение и дизайнерская мебель – всё кричало о статусе и деньгах. На стенах висели дипломы врачей в дорогих рамах и абстрактные картины в пастельных тонах, создающие атмосферу покоя.

Миниатюрная блондинка за стойкой ресепшена оглядела нас с вежливым любопытством. Ее идеальный макияж и безукоризненная улыбка казались нарисованными.

– Мы хотели бы поговорить с доктором Мендесом. – сказал Диего, облокотившись на стойку.

– У него сейчас прием, – ответила девушка, сверившись с экраном компьютера. – Но, если вы подождете около двадцати минут, он освободится.

Мы сели в удобные кожаные кресла в углу холла. Диего нервно барабанил пальцами по подлокотнику.

– Твоя мать не промах, – хмыкнул он, понизив голос. – С такими махинациями, она легко могла бы сделать карьеру в преступном мире.

– У нее бы все получилось, если бы не я, – я покачала головой, сама удивляясь, насколько спокойно говорю о предательстве собственной матери.

Диего вдруг посмотрел на меня с каким-то странным выражением лица.

– Знаешь, мне все-таки интересно… ты и мой отец… между вами прям любовь, любовь?

Я отвернулась, глядя на журнальный столик с идеально разложенными глянцевыми журналами.

– Я не хочу об этом говорить.

– Ладно, – он криво усмехнулся. – Но мне что, теперь придется называть тебя мамочкой?

Я резко стукнула его по плечу.

– Диего, перестань!

Он засмеялся, и в этот момент дверь кабинета открылась. Оттуда вышла элегантная женщина средних лет. Мы с Диего переглянулись и одновременно поднялись с кресел.

Не дожидаясь приглашения, мы проскользнули в кабинет. За массивным столом из темного дерева сидел мужчина лет пятидесяти – полноватый, с аккуратной бородкой и залысинами. Увидев нас, он нахмурился, глаза за дорогими очками в золотой оправе сузились.

– Простите, вы записаны?

– Доктор Мендес, – Диего закрыл за нами дверь и прислонился к ней спиной, скрестив руки на груди. – Мы здесь, чтобы поговорить о Ракель Гарсия.

Лицо доктора дрогнуло. Он попытался скрыть это, выпрямившись в кресле, но его пальцы непроизвольно сжали ручку, которую он держал.

– Я не обсуждаю своих пациентов, – холодно ответил он.

– Даже тех, которым вы выписывали фальшивые справки о беременности? – я шагнула вперед, чувствуя, как сердце колотится в груди. – Мы знаем, что вы сделали, доктор Мендес. Знаем, что Ракель заплатила вам за ложь о беременности, чтобы заставить Энзо Кортес жениться на ней.

Доктор побледнел. Его взгляд метнулся от меня к Диего и обратно.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – он облизнул губы. – Но если вы пришли меня шантажировать…

– Нет, если вы не хотите потерять лицензию и репутацию, – Диего шагнул вперед, и было что-то пугающее в его уверенности. – Мой отец – Энзо Кортес. Тот самый, которого обманули с помощью ваших подложных документов. А это, – он кивнул на меня, – Лара, дочь Ракель.

– Мы не хотим причинять вам проблемы, – сказала я, пытаясь звучать убедительно. – Нам просто нужны доказательства того, что произошло месяц назад. Ради справедливости.

Доктор Мендес смотрел на нас долгим взглядом, затем тяжело вздохнул и откинулся в кресле.

– Моя семья… моя репутация… я не могу рисковать этим.

– Никто не узнает, что вы нам помогли, – пообещал Диего. – Но, если вы откажетесь, мы вынуждены будем обратиться в медицинскую коллегию с официальным запросом о проверке вашей практики.

– У меня нет выбора, да? – доктор Мендес горько усмехнулся. – Что ж, возможно, это будет своего рода искуплением.

Он открыл ящик стола и достал планшет. После нескольких минут поиска он повернул экран к нам.

– Вот, – сказал он. – Переписка с Ракель Гарсия. И банковские переводы. Я сохранил всё на случай, если она когда-нибудь решит меня шантажировать.

Я просмотрела сообщения, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Холодные, расчетливые инструкции моей матери. Обсуждение деталей фальшивой медицинской карты. Четыре тысячи евро, переведенные на счет доктора.

– Она даже не пыталась забеременеть? – спросила я, чувствуя, как дрожит мой голос.

– Нет, – покачал головой доктор. – Всё было подстроено с самого начала.

Диего стиснул зубы. Я видела, как напряглись желваки на его лице.

– Я могу скопировать эти доказательства? – спросил он.

Доктор кивнул.

– Это останется между нами? – спросил он, когда Диего закончил пересылать документы на мой телефон.

– Да, – я посмотрела ему в глаза. – Но только если вы поклянетесь больше никогда не совершать ничего подобного.

Выйдя из клиники, мы молча сели в машину. Диего сжимал руль так, что побелели костяшки пальцев.

– Поехали к отцу, – сказал он. – Он должен это увидеть.

– Да, – я кивнула, ощущая странную решимость. – Отвези меня в его офис.

По дороге я чувствовала, как внутри меня растет странное спокойствие. Будто все детали головоломки, наконец-то начали складываться в единую картину. Уродливую, но понятную.

Когда я вошла в просторный холл компании Энзо, я сразу почувствовала на себе взгляды – любопытные, осуждающие, шокированные. Конечно, все уже знали, кто я такая. Сплетни здесь распространяются быстрее пожара в сухом лесу.

Я шла с высоко поднятой головой, игнорируя шепотки секретарш и администраторов.

Я направилась к лифту, но прежде чем я успела нажать кнопку, чья-то рука схватила меня за локоть и резко потянула в сторону. Я оказалась в небольшом кабинете, лицом к лицу с Марисой – старой, доброй, бывшей Энзо.

Я выдернула свою руку из её хватки с такой силой, что едва не отлетела к стене.

– Какого чёрта ты делаешь? – прошипела я, растирая запястье, на котором уже проступали красные следы от её пальцев.

Мариса надвигалась на меня, как грозовая туча. Её каблуки отбивали чёткий ритм по мраморному полу, пока она закрывала за собой дверь пустующего кабинета. Щелчок замка прозвучал как выстрел.

– Лучше ты мне скажи, что здесь делаешь, маленькая интриганка, – её голос сочился ядом, а глаза сверкали неприкрытой ненавистью. – Решила снова разрушить чью-то жизнь? Как мать, так и дочь.

Я выпрямилась, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения.

– Я пришла к Энзо. И это точно не твоё дело, Мариса.

– Не моё дело? – она истерически рассмеялась, запрокинув голову. – Господи, ты даже не понимаешь, что натворила! Ты своим появлением разрушила ему жизнь, карьеру, репутацию – всё!

– Слишком громкие слова, не находишь? – я скрестила руки на груди, стараясь выглядеть невозмутимой, хотя сердце колотилось как бешеное. – Я ничего не разрушала.

Мариса сделала ещё шаг ко мне, её дыхание обжигало моё лицо.

– Нет, дорогуша, ты со своей ненормальной мамашей методично уничтожили всё, что Энзо строил долгие годы. Столько, сколько ты вообще существуешь на этом свете! – она почти кричала. – Двадцать лет безупречной репутации, уважения в деловых кругах – и всё полетело к чертям из-за интрижки с малолеткой!

Её слова ударили меня как пощёчина. Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

– Во-первых, перестань на меня орать, – мой голос стал ледяным. – Во-вторых, смени тон. И в-третьих, если у тебя есть какие-то личные претензии к Энзо – решай их с ним.

– О, какие мы важные стали! – Мариса всплеснула руками. – Одна ночь в постели босса, и уже почувствовала себя хозяйкой положения? Не обольщайся, милочка. Я знаю Энзо как никто другой. Я была рядом с ним, когда он был никем. Я помогала ему строить этот бизнес. Я поддерживала его, когда умерла его жена. А потом появилась твоя сумасшедшая мать, а теперь и ты – маленькая копия этой интриганки! Энзо просто поиграет с тобой и выбросит, как ненужную игрушку. Как только ты ему наскучишь. Это вопрос времени.

Что-то щёлкнуло внутри меня. Я почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке – холодной и расчётливой.

– А ты всегда была ненужной игрушкой, да, Мариса? – мой голос звучал почти сочувственно. – Сколько лет ты провела рядом с ним? Десять? Пятнадцать? Сколько ночей грела его постель? Сколько раз пыталась доказать, что ты – та самая, единственная? И что в итоге? Он выбрал мою мать – женщину, которую едва знал. А теперь его интересую я.

Я сделала паузу, наблюдая, как меняется её лицо.

– Проблема явно не во мне, Мариса. Проблема в тебе. Если двадцать лет преданности не заставили его тебя полюбить, значит, в тебе что-то фундаментально не так. Смирись – ты для него всегда была и будешь лишь удобной офисной мебелью.

Мариса побелела, а потом резко покраснела – так сильно, что, казалось, сейчас у неё лопнут сосуды.

– Какая же тварь кроется под этим милым личиком, – выдохнула она с таким ужасом, словно впервые меня увидела. – Настоящая дочь своей матери. Такая же расчётливая, безжалостная хищница.

– О, ты даже представления не имеешь, кто я такая, – я подошла к ней вплотную, чувствуя странное, пьянящее ощущение власти. – И поверь, тебе лучше не стоять у меня на пути. Никогда. Потому что в отличие от моей матери, я не стану терпеть соперниц. Даже таких… бывших.

Я с силой оттолкнула её от двери и вышла, чувствуя, как дрожат колени. Сердце колотилось где-то в горле, а адреналин бурлил в крови. Никогда в жизни я не говорила с кем-то так жестоко. Никогда не чувствовала такой ярости и такого… удовлетворения от чужой боли.

Это меня пугало.

Я быстро направилась к лифту, стараясь не оглядываться, хотя спиной чувствовала взгляд Марисы. Нажав кнопку, я нетерпеливо постукивала ногой, молясь, чтобы лифт приехал быстрее. Когда двери наконец открылись, я буквально влетела внутрь и с облегчением вздохнула, когда они закрылись за мной.

Поднявшись на нужный этаж, я вышла, ощущая на себе любопытные взгляды сотрудников. Две секретарши за стойкой ресепшн перешептывались, бросая на меня косые взгляды. Одна из них – блондинка с неестественно высокими скулами – демонстративно окинула меня презрительным взглядом с ног до головы.

– Простите, но к сеньору Кортес нельзя без записи, – произнесла она с фальшивой улыбкой, когда я попыталась пройти мимо.

– У меня личное дело, – коротко бросила я, не останавливаясь.

– Но у него важный звонок! – воскликнула она, привставая. – Вы не можете просто так ворваться!

Я обернулась, смерив её тем же взглядом, каким только что сразила Марису.

– Могу. И врываюсь.

Не дожидаясь ответа, я распахнула тяжёлую дверь кабинета Энзо.

Он действительно разговаривал по телефону, сидя за своим массивным столом из тёмного дерева. Когда я вошла, он поднял глаза, и его брови удивлённо взлетели вверх. Я увидела, как он на секунду прикрыл микрофон рукой.

– Лара? Что-то случилось?

– Нам нужно поговорить, – твёрдо сказала я, закрывая за собой дверь. – Это важно.

Энзо кивнул и быстро закончил разговор.

– Хавьер, мне нужно идти. Да, мы вернёмся к этому позже. Конечно. До связи.

Он положил трубку и поднялся из-за стола. Его движения были напряжёнными, а в глазах читалось беспокойство.

– Ты в порядке? Что-то случилось с тобой?

– Со мной всё нормально, – я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. – У меня кое-что есть для тебя. Информация, которая… тебе не понравится.

Он нахмурился, обходя стол и приближаясь ко мне:

– О чём ты?

– Это о моей матери, – я открыла сумку и достала телефон. – И о вашем браке.

Энзо остановился в паре шагов от меня, скрестив руки на груди.

– Я слушаю.

Глава 31

Месяц спустя

Зал суда напоминал театр абсурда. Я сидела в третьем ряду, стиснув пальцы так сильно, что костяшки побелели. Моя мать, с безупречно уложенными волосами и в костюме, выглядела как женщина, которой нечего терять. Она держалась с фальшивым достоинством, то и дело бросая на меня взгляды, полные укора и разочарования.

Напротив неё сидел Энзо – собранный, сосредоточенный, с прямой спиной и напряжённым лицом. Его адвокат, седовласый мужчина с цепким взглядом, методично раскладывал документы перед собой. Сегодня было уже шестое заседание. Шесть недель мучительного перетягивания каната, шесть недель вывернутых наизнанку жизней, шесть недель фальшивых слёз и громких заявлений.

– Суд вызывает Лолу Гонсалес, – объявил секретарь, и по залу прокатился шёпот.

Я выпрямилась, наблюдая, как в зал входит невысокая женщина средних лет – та самая Лола, подруга моей матери, которая знала обо всём с самого начала. Её лицо было серым от волнения, руки дрожали, когда она давала клятву говорить правду.

– Сеньора Гонсалес, – начал адвокат Энзо, – как давно вы знакомы с ответчицей?

– Около пятнадцати лет, – ответила Лола, избегая смотреть в сторону моей матери.

– И какие у вас отношения?

– Мы были близкими подругами. Она была моей квартирной соседкой.

Адвокат кивнул, неторопливо прохаживаясь перед свидетельским местом.

– Сеньора Гонсалес, что вам известно о знакомстве ответчицы с моим клиентом?

Лола нервно облизнула губы.

– Она планировала это. Очень тщательно. Заранее.

По залу пронёсся шёпот. Я посмотрела на мать – она сидела неподвижно, как статуя, только пальцы впивались в подлокотники кресла.

– Пожалуйста, уточните, – продолжил адвокат.

– Она узнала о сеньоре Кортес после того, как прочитала о нём в журнале. Богатый вдовец с сыном, успешный бизнес… Она собирала информацию о нём несколько месяцев. Узнавала, куда он ходит, с кем общается. Даже наняла частного детектива, чтобы тот следил за ним.

Краем глаза я заметила, как дёрнулось лицо Энзо. Это было для него новостью.

– И зачем ей это было нужно?

– Она хотела замуж за богатого человека, – Лола говорила тихо, но каждое её слово было отчётливо слышно в звенящей тишине зала.

– И она нашла сеньора Кортес.

– Да. Она подстроила “случайную” встречу на благотворительном вечере. Купила билет, которого не могла себе позволить, только чтобы оказаться там. Даже платье взяла напрокат.

– Что произошло дальше? – спросил адвокат.

– Они начали встречаться. Она была в восторге. Говорила, что он по уши влюблён в неё, что всё идёт по плану.

– А как возникла идея с беременностью?

Лола бросила извиняющийся взгляд в мою сторону, прежде чем ответить:

– Сначала всё шло хорошо, но потом она начала волноваться, что он остынет к ней. Тогда она решила… закрепить отношения.

– Беременностью, которой не было?

– Да, – тихо ответила Лола. – Она нашла доктора, который согласился подтвердить её беременность за деньги. А потом инсценировала выкидыш.

– Сеньора Гонсалес, вы утверждаете это под присягой?

– Да, я говорю вам правду.

Мой взгляд невольно переместился на мать. Её лицо оставалось невозмутимым, но в глазах была такая ненависть, что меня пробрала дрожь. Эта ненависть предназначалась не только Лоле – она предназначалась и мне.

Суд длился ещё две недели. Каждый день я приходила и садилась на одно и то же место, слушая показания, доказательства, опровержения. Показания доктора Мендеса, признавшегося в подлоге медицинских документов. Показания банковских клерков, подтверждавших переводы денег.

Судебное решение было вынесено в пятницу, в дождливый апрельский день. Судья, усталый мужчина с глубокими морщинами на лице, зачитал вердикт ровным, почти монотонным голосом:

– Рассмотрев все представленные доказательства, суд признаёт брак между Энзо Кортес и Ракель Гарсия недействительным с момента его заключения на основании умышленного введения в заблуждение истца относительно существенных обстоятельств. Все имущественные претензии ответчицы отклоняются. Брачный контракт признаётся недействительным…

Моя мать сидела, не шелохнувшись, пока судья зачитывал решение. Только когда он дошёл до части о финансовых последствиях, я увидела, как по её щеке скатилась слеза. Но даже эта слеза казалась мне фальшивой – последняя попытка вызвать сочувствие.

Всё было кончено. Семь недель мучительных разбирательств, интриг, взаимных обвинений – и вот наконец точка. Энзо был свободен. Свободен от брака, основанного на лжи. Свободен от женщины, которая видела в нём только источник денег и статуса.

Торжественное открытие балетной школы было пышным и многолюдным. Десятки родителей с детьми, журналисты, представители городской администрации – все они заполнили просторное фойе, восхищаясь новым пространством и, к моему огромному удовольствию, моей росписью.

Я стояла немного в стороне, наблюдая за реакцией людей. Маленькие девочки в пышных юбках указывали на танцующие фигуры, родители делали фотографии, журналисты что-то записывали в блокноты. Каждый восторженный взгляд, каждый удивлённый возглас наполнял меня гордостью и счастьем.

– Сеньорита Гарсия! – директор школы, элегантная женщина с безупречной осанкой, подошла ко мне. – Вы должны выйти к публике. Все хотят познакомиться с художницей, создавшей это чудо.

Я смутилась:

– Но я не…

– Никаких “но”, – она мягко, но настойчиво потянула меня в центр фойе. – Вы заслуживаете признания.

И вот я стояла перед десятками незнакомых людей, чувствуя, как горят щёки от смущения и волнения. Директор представила меня публике, рассказала о моей работе, о том, как я создавала роспись, подбирала образы, искала баланс между классикой и современностью.

А потом случилось нечто удивительное – люди начали аплодировать. Мне. Моему творчеству. Моему видению. И в этот момент я поняла, что делаю именно то, для чего предназначена.

После официальной части ко мне подходили родители с детьми, журналисты, преподаватели танцев. Все они говорили о моей работе, задавали вопросы, просили контакты. Одна женщина – владелица галереи современного искусства – даже предложила мне устроить персональную выставку.

– У тебя особый взгляд, – сказала она, протягивая визитку. – Я бы хотела увидеть больше твоих работ.

Я стояла, держа в руках стопку визиток и бумажек с номерами телефонов, не веря в происходящее. Неужели это всё взаправду? Неужели мой талант, который моя мать всегда считала пустой тратой времени, вдруг оказался востребованным и ценным?

– Ты заслужила это, – тихий голос Энзо за спиной заставил меня обернуться. Он стоял, опираясь на колонну, с бокалом шампанского в руке и гордой улыбкой на лице.

Я подошла к нему, чувствуя, как сердце переполняется благодарностью. Мы стояли рядом, наблюдая за праздником, за маленькими балеринами, кружащимися под нарисованными танцорами, за родителями, делающими фотографии на фоне моей росписи. Это был момент чистого, незамутнённого счастья – момент, который я хотела бы сохранить навсегда.

Ранним июньским утром я вышла из здания художественного колледжа с улыбкой, которую не могла сдержать. В руках я держала зачетную книжку с отметками, подтверждающими, что второй курс остался позади. Солнце светило ярко, словно поздравляя меня с этим маленьким, но таким важным достижением.

Последние месяцы выдались непростыми. После всей этой истории с судом, после того, как моя мать исчезла из моей жизни, оставив после себя лишь горечь и недосказанность, учеба стала моим спасением. Я погружалась в работу с отчаянием человека, пытающегося заполнить пустоту в душе чем-то созидательным.

Я шла по аллее, вдыхая запах цветущих каштанов, и вспоминала, как тяжело давались первые недели после суда. Косые взгляды сокурсников, шепотки за спиной, статьи в бульварных газетах, где нашу с Энзо отношения и скандальный развод с моей матерью разбирали по косточкам… Но постепенно всё это отошло на второй план. Скандалы в нашем городе не живут долго – им на смену всегда приходят новые сплетни.

Мой телефон завибрировал в кармане. Звонил Энзо.

– Ну что, гений искусства, уже покорила академию или оставила пару профессоров в живых? – его голос звучал с той особой теплотой, которую он приберегал только для меня.

– О да, я великодушно позволила им продолжить преподавание, – я рассмеялась, чувствуя, как его интонация растапливает скопившееся за день напряжение. – Даже автографы не раздавала, хотя очень просили.

– Какая щедрость! И как прошел последний экзамен у этого сурового Альвареса?

– Ты не поверишь! Он не только не съел меня заживо, но даже сказал, что моя работа лучшая на курсе. Я чуть в обморок не упала.

– Видишь? Я же говорил, что ты заставишь его выронить монокль от восхищения, – в его смехе слышалась неприкрытая гордость. – Ты невероятна, Лара. По-настоящему невероятна.

Я почувствовала, как щеки заливает румянец.

– Перестань, а то я начну верить в собственную гениальность.

– А пора бы уже! Весь мир скоро будет у твоих ног, а ты все “перестань” да “перестань”.

– Ты задержишься сегодня? – спросила я, меняя тему, потому что комплименты от Энзо всегда заставляли меня чувствовать себя особенной. Слишком особенной.

– Что? И пропустить возможность отпраздновать окончание первого курса моей гениальной возлюбленной? Ни за что! Я уже мчусь к тебе. Буду через пятнадцать минут.

– Ты действительно думаешь, что после экзамена я похожа на человека, готового к выходу в свет? – я оглядела свои потертые джинсы и рубашку, на которую, кажется, попало немного акриловой краски.

– Ты могла бы надеть мешок из-под картошки, и все равно была бы самой прекрасной женщиной в ресторане, – его голос стал низким, почти интимным. – Но если хочешь, я могу заехать домой, взять то синее платье, которое тебе так идет…

– И мы опоздаем на ужин часа на два, зная твою способность отвлекаться, когда я переодеваюсь, – я не смогла сдержать смешок.

– Какая клевета! Я просто ценитель искусства. Особенно когда это искусство снимает одежду в моей спальне.

– Энзо! – я покраснела еще сильнее, озираясь по сторонам, словно кто-то мог услышать наш разговор. – Ты невозможен.

– Но ты все равно меня любишь.

– Больше, чем ты можешь себе представить.

– Тогда жди меня у главного входа. И да, я тоже люблю тебя.

После нашего разговора я еще долго стояла, прижимая телефон к груди и улыбаясь. Несмотря на все трудности, на все осуждения и сплетни, мы с Энзо были вместе. По-настоящему вместе.