Текст книги "Роковое искушение (СИ)"
Автор книги: Натали Грант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 6
Он встал и, собрав свои вещи, направился в ванную. Я лежала, завернувшись в простыню, ощущая странную смесь опустошения и возбуждения, которое все еще пульсировало в моем теле. Звук льющейся воды доносился из-за двери, заполняя тишину номера, пока я пыталась осознать, что только что произошло.
Когда Энзо вышел, капли воды стекали по его темным волосам на широкие плечи и рельефный торс. Он был одет только в брюки, а кожа еще блестела от влаги. Глядя на это сильное мужское тело, я почувствовала, как внутри снова разливается тепло. Он уловил мой взгляд, и на его губах заиграла самодовольная улыбка – такая, которая бывает у мужчины, прекрасно осознающего свою власть.
Я проскользнула в ванную, все еще обернутая в простыню, чувствуя его взгляд на своей спине. Закрыв дверь, я прислонилась к ней и наконец выдохнула, только сейчас осознав, что все это время задерживала дыхание.
Подойдя к зеркалу, я замерла, не узнавая собственное отражение. Растрепанные волосы, размазанная тушь, припухшие от поцелуев губы… и этот странный блеск в глазах, которого я никогда раньше не видела. Отражение женщины, познавшей мужчину. Женщины, которая только что продала свою невинность за двадцать тысяч евро.
“Я сделала это” – прошептала я своему отражению, чувствуя, как между ног все еще саднит – физическое напоминание о том, что произошло.
Теплый душ немного привел меня в чувство. Смывая с себя следы нашей близости, я пыталась собраться с мыслями. Что я чувствовала? Стыд? Освобождение? Странное удовлетворение от выполненной сделки? Все сразу и ничего конкретного.
Выключив воду, я с ужасом осознала, что оставила одежду в комнате. Завернувшись в полотенце, я глубоко вздохнула и открыла дверь.
Энзо сидел в кресле у окна, длинные пальцы элегантно держали сигарету. Голубоватый дым поднимался к потолку, а его глаза, темные и непроницаемые, следили за каждым моим движением. В этом взгляде было что-то хищное, первобытное, от чего по коже пробегали мурашки.
Я направилась к своей одежде, разбросанной по полу, стараясь сохранять достоинство, несмотря на ситуацию.
– Что ты делаешь? – его низкий голос разрезал тишину, как бархатный нож.
Я обернулась, прижимая к груди свое платье.
– Хочу одеться.
Он приподнял бровь в изящном удивлении.
– Зачем?
Этот простой вопрос застал меня врасплох. Я непонимающе моргнула.
– Чтобы уйти. Домой.
Энзо медленно выдохнул дым, его глаза не отрывались от моего лица.
– Куда уйти? – в его голосе звучало искреннее недоумение.
– Домой, – повторила я, ощущая, как внутри нарастает тревога. – Разве наша сделка не закончена?
Он стряхнул пепел в хрустальную пепельницу и одарил меня долгим взглядом, от которого внутри все сжалось.
– Наша ночь только начинается, cara mia, – произнес он с легким итальянским акцентом, делающим его голос еще более соблазнительным.
Мое сердце пропустило удар.
– Я не понимаю. Разве вы не… получили то, что хотели?
Он потянулся за телефоном, его движения были расслабленными, уверенными – движения человека, привыкшего к власти и контролю.
– У нас вроде бы речь шла не только о девственности, а о всей ночи, – протянул он, глядя на экран.
– Нет, – возразила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. – Такого не было.
В ответ он повернул ко мне экран телефона. На дисплее была открыта страница моего аккаунта, и там ясно было указано: “Цена/ночь”.
Кровь отхлынула от моего лица. Я попалась в ловушку. В ловушку собственной глупости и неосмотрительности.
– Нет, это ошибка! – голос предательски дрогнул. – Я имела в виду…
– Мне плевать, что ты имела в виду, – перебил он, и в его голосе появились стальные нотки. – Договор есть договор. Если хочешь получить оставшуюся часть денег, придется хорошенько постараться.
Ноги подкосились, и я схватилась за спинку ближайшего стула. Не могу поверить, что сама загнала себя в такую ситуацию. Двадцать тысяч евро… сумма, способная решить все мои проблемы с колледжем, но какой ценой?
Энзо поднялся из кресла и подошел ко мне. Его высокая фигура отбрасывала тень, я чувствовала тепло его тела, запах дорогого одеколона, смешанный с ароматом сигарет.
Он взял один из моих кудрявых локонов и медленно накрутил его на палец, глядя мне прямо в глаза.
– Тебе разве не понравилось? – в его голосе звучала насмешка. – Судя по твоим стонам, все было более чем хорошо.
Я выдернула волосы из его пальцев, чувствуя, как внутри вскипает гнев, вытесняя страх.
– Какое это имеет значение?
Моя дерзость явно ему не понравилась. В одно мгновение его рука оказалась на моей шее, а спиной я ударилась о стену. Не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы напомнить о разнице в нашей физической силе.
– Тебе не стоит мне дерзить, – процедил он, его лицо оказалось так близко, что я чувствовала его дыхание на своих губах. – Или ты забыла, кто ты? Разве проститутке кто-то давал право голоса?
Это слово ударило больнее, чем любая пощечина. Я почувствовала, как горячая волна ярости поднимается внутри, вытесняя страх.
– Ты можешь идти к черту за своими деньгами, – выпалила я, глядя ему прямо в глаза. – Я не проститутка, и оставаться на всю ночь не собираюсь!
Я видела, как дернулся его кадык, как сжались челюсти. На секунду мне показалось, что он ударит меня. Вместо этого он отступил, засунув руки в карманы брюк.
– Хорошо, – неожиданно спокойно произнес он. – Можешь идти. Свои пять тысяч ты отработала.
Я замерла, не веря своим ушам. Пять тысяч? Но мы же договаривались о двадцати!
– Моя девственность стоит не пять тысяч, – сквозь зубы процедила я, чувствуя, как унижение обжигает изнутри.
Он насмешливо хмыкнул.
– Любая девственность в наше время – всего лишь тонкая перепонка. Не стоит переоценивать.
Его слова ранили глубже, чем я могла признать. Я стояла, вцепившись в свою одежду, как в последний оплот достоинства.
– Зачем тебе вообще эти деньги? – неожиданно спросил он, изучая меня с холодным интересом. – Наркотики? Долги?
Я молчала, не желая давать ему повод залезть еще глубже в мою душу.
– А у тебя явные проблемы с женщинами, да? – выпалила я, переходя в контратаку. – Женщины твоего возраста не дают, поэтому проще заплатить и купить, верно?
Я видела, как мои слова попали в цель – его глаза на мгновение потемнели от ярости. Но затем он неожиданно рассмеялся – холодным, неприятным смехом.
– Нет, девочка. Иногда просто хочется забрать что-то ценное у человека, – его голос стал мягче, почти ласковым, что делало его слова еще более жестокими. – Посмотреть, как гордость ломается под весом денег. Как принципы рассыпаются, когда на одну чашу весов кладут нужную сумму. Ты сама назначила цену своей невинности – я лишь согласился заплатить.
Его слова обожгли меня, как кислота. Потому что в них была доля правды, которую я отказывалась признавать.
– Иди к черту! – бросила я, спешно натягивая платье прямо на влажное тело.
Схватив сумочку, я выбежала из номера, с силой хлопнув дверью. Слезы жгли глаза, но я отказывалась им поддаваться. В коридоре было пусто, лифт приехал почти сразу, словно ждал меня.
Спускаясь вниз, я прислонилась к холодной стене кабины, позволив наконец слезам течь. Унижение, гнев, разочарование – все смешалось в болезненный комок в груди. Что я наделала? Потеряла невинность, да еще и за деньги, оказалась униженной и обманутой.
Я вышла из отеля и поймала такси, назвав адрес своей квартиры. Водитель бросил на меня обеспокоенный взгляд – наверное, я выглядела ужасно, но мне было все равно. Я хотела только одного – забыть эту ночь как кошмарный сон. Забыть этого ужасного, высокомерного мерзавца Энзо, который смотрел на меня, как на товар.
Откинувшись на сиденье такси, я закрыла глаза и позволила себе выдохнуть. Эта ночь изменила меня навсегда. И я еще не знала, к лучшему или худшему.
Глава 7
Такси остановилось у моего дома около полуночи. Я расплатилась с водителем, механически сосчитав купюры, и вышла в прохладную ночь.
Поднимаясь по лестнице, я чувствовала каждую мышцу своего тела. Я остановилась перед дверью нашей квартиры, глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями. В голове крутились обрывки произошедшего: его прикосновения, его запах, его унизительные слова… Пять тысяч вместо двадцати. Пять тысяч за мою невинность, за мою глупость, за мое унижение.
Квартира встретила меня тишиной и темнотой – девочки уже спали. Я на цыпочках прошла в свою комнату, тихо закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Здесь, в своем личном пространстве, я наконец смогла выдохнуть. Мой взгляд упал на мольберт в углу, где стоял незаконченный пейзаж – городская площадь в закатных лучах. Там был свет, была красота, была чистота. Все, чего не было сейчас во мне.
Я сбросила туфли и упала на кровать, не раздеваясь. Внутри бурлила горечь, и не столько от самой потери невинности, сколько от того, как все обернулось. Я не была наивной девочкой, я знала, на что иду. Я сама приняла решение. Но унижение, которое я испытала, обман, который выставил меня дурой в собственных глазах…
– Какая же я идиотка, – прошептала я в темноту комнаты.
Мысли снова и снова возвращались к Энзо. К его рукам на моем теле, к его запаху – смесь дорогого одеколона и чего-то первобытного, мужского. К его глазам, в которых виделось удовлетворение хищника, поймавшего добычу.
“Больше никогда!” – пообещала я себе, ложась на подушку. – “Никто и никогда больше не заставит меня чувствовать такое унижение!”
С этими мыслями я провалилась в беспокойный сон, где преследовали серые глаза и насмешливая улыбка человека, которого я поклялась забыть.
Утро встретило меня солнечными лучами, пробивающимися сквозь неплотно задернутые шторы. Я проснулась с тяжелой головой и ощущением, что события прошлой ночи были лишь дурным сном. Но легкая боль в теле и пять тысяч евро на моем счете говорили об обратном.
Я быстро собралась на учебу, стараясь не встречаться с соседками. Мне нужно было время, прежде чем я смогу рассказать им о произошедшем.
Колледж встретил меня привычным гулом голосов и шелестом бумаг. Я шла по коридорам, чувствуя себя иной – словно над головой горела невидимая неоновая вывеска: “Этой ночью она потеряла девственность за деньги”. Но никто, разумеется, ничего не замечал.
Перед занятиями я направилась в административное крыло. Мне нужно было оплатить учебу, пока я не передумала или не нашла деньгам другое применение.
– Ректора нет на месте, – сообщила мне секретарша, не отрывая взгляда от компьютера. – Могу я чем-то помочь?
– Мне нужна квитанция для оплаты обучения, – мой голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала.
Она направила меня к бухгалтеру – пожилой женщине с добрыми глазами, которые, казалось, видели все студенческие истории насквозь.
– Гарсия? – она пролистала журнал. – У вас задолженность за два месяца и нужно внести плату за следующие полгода, верно?
Я кивнула, ощущая, как сжимается горло. Две с половиной тысячи. Половина, что я получила за эту ночь.
Получив квитанцию, я отправилась на занятия. Профессор Моралес говорил о свете и тени в работах Караваджо, о том, как мастер использовал контрасты для создания драматического эффекта. Я слушала вполуха, мыслями возвращаясь к прошлой ночи, к собственным контрастам между ожиданиями и реальностью.
После занятий я пошла в банк. Отделение находилось всего в десяти минутах ходьбы от колледжа – одно из преимуществ жизни в компактном районе, где все необходимое было под рукой.
Расплатившись с долгом, я почувствовала странное облегчение. По крайней мере, у моего унижения была цель. По крайней мере, теперь я могла продолжать учиться.
Из банка я направилась в свою маленькую мастерскую за вещами. Собрав необходимые материалы для работы: краски, кисти, эскизы, я поспешила в кафе.
Моя подработка художницей позволяла мне хоть как-то держаться на плаву, хотя заказы были нерегулярными. Я расписывала стены в кафе и ресторанах, иногда в детских садах и школах. Это была творческая работа, которая приносила мне удовольствие, несмотря на скромную оплату.
Сегодня меня ждал заказ в новом веганском кафе – нужно было расписать стену картиной, изображающей райский сад с экзотическими фруктами и животными. Владелица – женщина средних лет с дредами и кристаллами на шее – хотела создать «атмосферу природной гармонии».
Погрузившись в работу, я на несколько часов забыла о своих проблемах. Мазок за мазком, линия за линией – моя кисть танцевала по стене, создавая яркий, красочный мир, где все было правильно и гармонично. Мир, в котором не было Энзо и предательского чувства унижения.
Домой я вернулась поздно вечером, уставшая, но с чувством выполненного долга. В квартире горел свет – девочки были дома. Я глубоко вздохнула, готовясь к неизбежным вопросам.
– Вот и наша таинственная незнакомка! – воскликнула Инесса, когда я вошла на кухню. Её тёмные глаза сверкали любопытством. – Мы уже думали, что ты решила не возвращаться.
Карла, сидевшая за столом с чашкой чая, молча изучала меня. Её проницательный взгляд всегда замечал больше, чем хотелось показать.
– Ну как прошло? – Инесса подвинула мне стул. – Расскажи все в деталях!
Я опустилась на стул, внезапно почувствовав себя безмерно усталой.
– Чай? – спросила Карла, уже наливая кипяток в чашку.
Я кивнула, благодарная за этот маленький акт заботы, за возможность собраться с мыслями.
– Ужасно, – наконец произнесла я. – Сам секс был… нормальным. Даже хорошим, наверное. Но потом…
Я рассказала им всё: о том, как Энзо показал мне объявление, где я якобы продавала не только девственность, но и целую ночь. О том, как он заплатил мне только четверть обещанной суммы. О его унизительных словах и о том, как я сбежала.
– Вот ублюдок! – вскочила Инесса, её глаза метали молнии. – Да как он посмел?! Мы должны что-то сделать! Заявить в полицию или…
– И что сказать? – горько усмехнулась я. – Что я продала свою девственность, но покупатель недоплатил? Брось, Инесса.
– Хотя бы имя его известно? – спросила Карла, её зелёные глаза сузились от гнева. – Может, можно как-то надавить на него?
Я покачала головой:
– Только имя. Энзо.
– Мне так жаль, Лара, – Инесса села рядом и обняла меня.
– По крайней мере, ты смогла оплатить учёбу? – практично поинтересовалась Карла.
– Да, – я сделала глоток чая. – На полгода вперёд и закрыла долг. Но что будет через полгода, я не знаю. Если мама не объявится…
– Мы что-нибудь придумаем, – твёрдо сказала Карла. – У тебя есть мы. У тебя есть твой талант. Мы справимся.
После разговора я ушла в свою комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней. Мысли о Энзо снова заполнили голову. Его прикосновения, его запах, его голос… и его жестокость. Как мог один человек дать мне столько удовольствия, а потом причинить такую боль?
– Я забуду тебя. Вычеркну из памяти, как дурной сон, – прошептала я в темноту.
Но где-то глубоко внутри я знала, что это будет не так просто. Что первый мужчина в моей жизни, человек, которому я отдала свою невинность, навсегда останется в моей памяти – шрамом на сердце, напоминанием о том, что мир может быть жестоким, а люди – безжалостными.
Я легла в постель, свернувшись калачиком, и закрыла глаза, мечтая о том, чтобы моё будущее принесло что-то новое, что-то, что поможет мне двигаться дальше, забыть эту ночь и этого мужчину.
Но судьба, как оказалось, имела другие планы.
Глава 8
Февраль в Марбелье встретил меня мягким солнцем и прохладными вечерами – идеальной погодой для того, чтобы с головой погрузиться в работу и учёбу, пытаясь выжечь из памяти воспоминания о той злополучной ночи.
Я приходила в художественный колледж раньше всех, усаживалась в дальнем углу аудитории и работала над картинами до тех пор, пока пальцы не начинали ныть от усталости. Профессор Моралес был впечатлён моим внезапным рвением и даже выделил мне дополнительные часы для занятий в технике масляной живописи, которая давалась мне с трудом.
– В твоих работах появилась глубина, Лара, – заметил он однажды, разглядывая мой натюрморт с опрокинутой вазой и рассыпанными гранатами. – Какая-то… боль, которая трогает сердце.
Я только кивнула, не в силах объяснить, что каждый мазок кисти был попыткой выплеснуть на холст тот сложный коктейль из стыда, гнева и странной тоски, который бурлил внутри меня.
После занятий я бежала на подработку – расписывала стены в кафе, рисовала портреты туристов на набережной, создавала эскизы логотипов для маленьких кафе и магазинчиков. Деньги были нужны. Две с половиной тысячи евро, у меня ещё оставались, но я решила отложить их на оплату учёбы на следующий год, если мама так и не объявится.
По вечерам мы с девочками часто собирались на нашей маленькой кухне. Инесса готовила паэлью по рецепту своей бабушки, Карла приносила дешёвое вино, которое, впрочем, было вполне приличным, и мы говорили о будущем, мечтали, смеялись. В такие моменты мне удавалось забыть об Энзо и его холодных серых глазах.
Но ненадолго.
Вечерами ложась в постель, вымотанная физически, мой мозг отказывался выключаться. Перед глазами проплывали события той ночи – каждое прикосновение, каждый шёпот, каждый вздох.
Но хуже всего были сны. Они приходили, когда мне всё-таки удавалось заснуть, яркие и реалистичные, оставляющие после себя ощущение тревоги и странного возбуждения.
В одном из таких снов я бродила по пустынному пляжу. Солнце садилось, окрашивая море в цвет расплавленного золота. Вдруг я почувствовала на себе чей-то взгляд – обернувшись, увидела Энзо, стоящего в нескольких метрах от меня. Он был одет во всё чёрное, что делало его похожим на тёмный силуэт на фоне пылающего заката. Только глаза – серые, пронзительные – казались живыми.
Он не двигался, не говорил, просто смотрел на меня этим своим взглядом, от которого по коже бежали мурашки. Я хотела убежать, но ноги словно приросли к песку. Хотела закричать, но голос пропал. И тогда он медленно двинулся ко мне, а я… я стояла и ждала, с ужасом понимая, что хочу, чтобы он подошёл ближе.
В другом сне мы были в том же отеле, в той же комнате. Но всё шло иначе. Он был нежен, говорил мне красивые слова, обещал золотые горы. Я таяла в его руках, отдаваясь ему с радостью и без сожалений. А потом его лицо менялось, искажалось в жестокой усмешке, и я просыпалась в холодном поту, с колотящимся сердцем.
Но самым страшным был сон, где всё было как в реальности, до последней детали, до последнего слова. Я переживала своё унижение снова и снова, не в силах изменить ход событий. И каждый раз просыпалась с ощущением, что часть меня осталась там, в той комнате, с тем мужчиной.
Мужчиной что прочно поселился в моих снах, стал моим персональным кошмаром и наваждением.
Я злилась на себя за эту одержимость. Почему он? Почему не могу просто стереть его из памяти? Возможно, это был просто шок от первого сексуального опыта, помноженный на унижение и обман. Или мой мозг пытался переосмыслить случившееся, найти какой-то смысл в абсурдности ситуации. В любом случае, эти сны выматывали меня, оставляя на утро с головной болью и тяжестью в груди.
В один из таких дней, измученная бессонницей и рутиной, я возвращалась домой из колледжа. Февральское солнце светило мягко, но уверенно, согревая кожу и вызывая на лицах прохожих улыбки. В Марбелье февраль – это не суровая зима, а скорее ранняя весна: температура редко опускается ниже десяти градусов, мандариновые деревья усыпаны яркими плодами, а в парках уже начинают цвести первые цветы.
Я шла по узкой улочке, наслаждаясь тенью от белых домов с терракотовыми крышами, вдыхая запах жасмина и апельсиновых деревьев. Мысли мои были далеки – я размышляла о новом проекте для класса скульптуры, прокручивая в голове возможные идеи.
Внезапно тишину разорвал звонок мобильного. Я достала телефон из сумки и замерла, увидев на экране имя: “Мама”.
Сердце пропустило удар, а потом заколотилось как сумасшедшее. Несколько месяцев долгого молчания, и вот она звонит, как ни в чём не бывало.
Палец завис над зелёной кнопкой. Принять? Отклонить? Часть меня хотела услышать её голос, убедиться, что с ней всё в порядке. Другая часть кипела от гнева – как она смеет объявляться сейчас, после всего, что произошло?
На третьем звонке я всё же провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху, задержав дыхание.
– Ларита! Доченька! – её голос, звонкий и радостный, ударил по нервам как хлыст. – Наконец-то я до тебя дозвонилась! Как ты, милая?
Я молчала, не зная, что сказать. Как я? После того, как она исчезла, не оплатив моё обучение? После того, как мне пришлось…
– Лара? Ты меня слышишь? – в её голосе появились обеспокоенные нотки.
– Да, – выдавила я наконец. – Слышу.
– Боже, как я соскучилась! – воскликнула она. – У тебя всё хорошо? Учёба идёт нормально? Ты не представляешь, как я хочу тебя увидеть!
Её беззаботный тон, словно ничего не произошло, словно она не бросила меня без средств к существованию, вызвал волну гнева.
– Серьёзно? – процедила я сквозь зубы. – Ты исчезаешь на восемь месяцев, не переводишь деньги на учёбу, не отвечаешь на звонки и сообщения, а теперь звонишь и спрашиваешь, всё ли у меня хорошо?
На другом конце провода возникла пауза.
– Лара, я… у меня были сложности. Я не могла связаться с тобой раньше. Но теперь всё изменилось! У меня есть новости, которыми я хочу с тобой поделиться. Хорошие новости!
– Какие ещё новости? – я остановилась посреди улицы, прижимая телефон к уху. – Мама, ты хоть понимаешь, через что мне пришлось пройти? Я чуть не вылетела из колледжа! Мне пришлось искать деньги, я…
Я прикусила язык. Нет, об этом я ей не скажу. Никогда.
– Доченька, я всё компенсирую, – её голос стал мягким, умоляющим. – Давай встретимся, поговорим. Я объясню всё. И обещаю, больше никаких проблем с оплатой учёбы не будет. Я оплачу весь следующий год вперёд!
Я фыркнула:
– Как в прошлый раз?
– Нет-нет, теперь всё иначе! – она говорила быстро, взволнованно. – Пожалуйста, Лара, одна встреча. Ужин. Я так хочу тебя увидеть, обнять. Мне есть что тебе рассказать.
Я колебалась. Разумная часть меня кричала, что нельзя верить ей снова, что это очередное пустое обещание. Но другая часть, та, что всё ещё любила свою мать несмотря ни на что, жаждала увидеть её.
– Хорошо, – наконец сказала я. – Одна встреча.
– Чудесно! – её радость была почти осязаемой. – Я пришлю тебе адрес. Сегодня вечером, в семь. Одевайся красиво!
– Мам, куда мы…
Но она уже отключилась. Я посмотрела на телефон с недоумением. Типично для неё – появиться из ниоткуда, всё решить по-своему и исчезнуть, оставив меня в недоумении.
Через минуту пришло сообщение с адресом и смайликом в виде сердечка. Я посмотрела на карту – это был район Золотая Миля, где располагались самые дорогие виллы и особняки Марбельи. Что она там забыла?
Вечером я стояла перед зеркалом в своей маленькой комнате, пытаясь решить, что надеть. Куда мы идём? В ресторан? В гости к кому-то? Что за таинственные “новости” она хочет мне сообщить?
– Куда собираешься? – Карла заглянула в дверь, с интересом разглядывая разбросанные по кровати вещи.
– Ужин с мамой, – ответила я, примеряя чёрную юбку.
– Твоя мама вернулась? – удивилась она, проходя в комнату и усаживаясь на край кровати. – Когда?
– Понятия не имею. Просто позвонила сегодня, как ни в чём не бывало, и пригласила на ужин.
Карла нахмурилась:
– И ты согласилась? После всего, что произошло?
Я вздохнула, разглядывая своё отражение. Юбка была короткой, но не вульгарной, облегала бёдра и подчёркивала длину ног.
– Знаю, это глупо. Но она обещала объяснить своё исчезновение и оплатить мою учёбу на год вперёд.
– И ты ей веришь? – Карла смотрела на меня с сомнением.
Я пожала плечами, доставая из шкафа бежевый свитер из тонкой, почти невесомой шерсти. Он нежно обнимал фигуру, спадая с одного плеча – достаточно сексуально, но при этом элегантно.
– Не знаю. Но мне нужны эти деньги, Карла. Я не могу… не могу снова пойти на то, что…
Я запнулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Карла встала и обняла меня за плечи:
– Эй, всё будет хорошо. Просто будь осторожна, ладно? Не позволяй ей снова себя обмануть.
Я кивнула, благодарная за поддержку.
Закончив с выбором одежды, я принялась за макияж. Лёгкая основа, немного румян, чтобы оживить бледные щёки, тушь для ресниц и нейтральная помада. Волосы решила оставить распущенными – всё равно мои непослушные кудри невозможно было укротить.
Надев чёрные колготки и короткую юбку, я натянула свитер и критически осмотрела себя в зеркале. Неплохо. Достаточно взрослая, но не вызывающая. Я добавила серебряные серьги-кольца – единственное украшение, которое позволяла себе носить – и обула чёрные ботинки на небольшом каблуке.
Но даже когда внешне я была готова, внутри продолжала бушевать буря сомнений. Стоит ли идти? Не очередной ли это спектакль? Моя мать была мастером создавать иллюзии – счастливой семьи, заботливой матери, успешной женщины. А потом реальность рушилась, оставляя меня разбираться с последствиями.
И всё же… она была моей матерью. Единственным родным человеком в этом мире. И часть меня всё ещё надеялась, что на этот раз всё будет иначе.
Такси остановилось перед высокими коваными воротами. За ними виднелась вилла – двухэтажное здание с кремово-белыми стенами, утопающее в зелени и цветах. Перед домом раскинулся бассейн с бирюзовой водой, отражающей последние лучи заходящего солнца. Терраса с плетёными креслами и шезлонгами выглядела так, словно сошла со страниц глянцевого журнала. Балконы с коваными перилами были увиты какими-то вьющимися растениями с яркими цветами. Всё это создавало ощущение роскоши, уюта и безмятежности.
Я расплатилась с таксистом и нерешительно подошла к воротам. Нажала на кнопку интеркома, назвала своё имя, и ворота тут же открылись с тихим жужжанием.
Не успела я пройти и половины дорожки к дому, как входная дверь распахнулась, и на пороге появилась она – моя мать, но словно в новой версии. Элегантное красное вечернее платье облегало её стройную фигуру, высокие каблуки делали её ещё выше, а макияж подчёркивал всё ещё красивые черты лица. Её шею и запястья украшали золотые украшения, а в ушах сверкали бриллианты. Она выглядела как светская львица, готовая к выходу в высшее общество.
– Ларита! – воскликнула она, спускаясь по ступенькам мне навстречу. – Доченька!
Она подбежала ко мне, обняла, окутав облаком дорогих духов. Я стояла неподвижно, не в силах ответить на объятие.
– Боже, как ты выросла! Стала такой красавицей! – она отстранилась, держа меня за плечи и разглядывая с нескрываемым восхищением. – Идём в дом, здесь прохладно!
– Мама, что это за место? – спросила я, когда она потянула меня к входу. – Чей это дом?
– Всё объясню, дорогая. – она лучезарно улыбнулась. – За ужином. Ты, наверное, голодна?
Мы вошли в просторный холл с арочным проходом, поддерживаемым мраморными колоннами. Слева стоял тёмный деревянный консольный столик с расписной вазой, на стенах висели какие-то абстрактные картины в дорогих рамах. Вдали виднелась лестница с красными ступенями и старинная деревянная дверь.
– Дорогой! – позвала мама, снимая с меня лёгкую куртку. – Ты где? Мы уже здесь!
“Дорогой?” Значит, у неё новый мужчина. Ничего удивительного – моя мать никогда не оставалась одна надолго. Но почему она решила познакомить меня с ним сейчас? И откуда вся эта роскошь?
Пока мама искала своего “дорогого”, я прошла вперёд, разглядывая интерьер. Холл переходил в светлую и просторную гостиную в классическом стиле, с высокими потолками, декорированными лепниной. Большие панорамные окна открывали вид на тропическую растительность и полоску моря вдалеке. Бежевый диван, высокие кресла, мраморный камин и глянцевый пол дополняли картину роскоши.
Я стояла посреди этого великолепия, чувствуя себя не в своей тарелке, когда услышала позади себя приглушённые голоса – звук маминых каблуков и чьи-то тяжёлые шаги.
– Лара! – окликнула меня мама. – Иди сюда, милая. Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Я обернулась, и время замедлилось. Воздух застрял в лёгких, сердце пропустило удар, а затем забилось с такой силой, что казалось, вот-вот проломит рёбра.
