Текст книги "Роковое искушение (СИ)"
Автор книги: Натали Грант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 28
Не успела я отложить расческу, как дверь в комнату распахнулась с такой силой, что задребезжали стекла в окнах. В проеме стояла мать – ее когда-то идеально уложенные волосы растрепались, карие глаза горели безумным огнем, а на шее и запястьях привычно блестело золото ее многочисленных украшений.
– Ах ты сука малолетняя! – выдохнула она, бросаясь на меня с такой яростью, что я не успела даже подняться со стула.
Ее пальцы с длинными, идеально наманикюренными ногтями вцепились в мои волосы, рванули с такой силой, что из глаз брызнули слезы. Я инстинктивно схватила ее за запястья, чувствуя, как холодный металл браслетов врезается в ладони.
– Мама, прекрати! Ты с ума сошла?! – мой голос сорвался на крик, когда она снова дернула меня за волосы.
– Я сошла с ума?! – ее голос поднялся до визга, лицо исказилось до неузнаваемости. – Это я сошла с ума?! Шлюха! Моя собственная дочь!
Она потянула меня за волосы, заставляя пригнуться, и поволокла к двери. Запах ее дорогих духов, смешанный с алкоголем, ударил в ноздри.
– Отпусти! Ты делаешь мне больно! – я пыталась вырваться, но хватка у матери была железной. Золотые кольца впивались в мою кожу, оставляя болезненные следы.
В голове пульсировала одна мысль – Энзо все-таки решился. Он сказал ей о разводе. Но где он сам? Почему позволил ей приехать сюда в таком состоянии?
– Мама успокойся! – кричала я, когда мы с грохотом спускались по лестнице.
– Заткнись! – она толкнула меня в спину с такой силой, что я не удержалась на ногах и рухнула на пол гостиной, едва успев выставить руки, чтобы не разбить лицо. Запястье пронзила острая боль, перед глазами заплясали черные точки.
Ракель нависла надо мной, тяжело дыша. В свете хрустальной люстры ее массивные золотые серьги отбрасывали зловещие блики на стены.
– Ты! – она указала на меня дрожащим пальцем, на котором сверкало обручальное кольцо – символ брака, который она только что узнала, был разрушен. – Ты разрушила всё! Неблагодарная дрянь! Я пустила тебя в свой дом, в свою жизнь, а ты…
Ее лицо исказилось так, что я едва узнавала в этой фурии женщину, которая называла себя моей матерью. Золотое колье на ее шее подрагивало в такт прерывистому дыханию.
– Я должна была оставить тебя там, где нашла! – выплюнула она, и эти слова ударили больнее, чем могли бы ударить ее руки. – Я жалею, что родила тебя! Каждый божий день жалею!
Что-то внутри меня сломалось. Годы обид, непонимания, ревности к ее бесконечным мужчинам – все это вскипело, превращаясь в яд, который вырвался наружу.
– А ты не смей называть себя матерью! – я поднялась на ноги, чувствуя, как гнев придает мне сил. – Где ты была все эти годы, пока я росла? В постелях своих мужиков? Ты меня бросала с каждым новым ухажером! А теперь, что, мамочка, неприятно, когда твое забирают? Прочувствуй наконец, каково это!
Я видела, как каждое мое слово било по ней. Мне не нужно было прибегать к физическому насилию – я знала, куда бить словами. Я не испытывала и половины той ненависти, что демонстрировала, но остановиться уже не могла.
– Ты никогда не любила Энзо, – продолжала я, наступая на нее. – Он был просто еще одним трофеем, очередным богатым мужчиной в твоей коллекции. Посмотри правде в глаза – тебя интересовали только его деньги и статус. Я права?
Ее рука метнулась к моему лицу – пощечина была такой силы, что у меня перехватило дыхание. Я почувствовала металлический привкус крови во рту. А потом она бросилась на меня, как разъяренная тигрица, и мы обе рухнули на журнальный столик, который с треском развалился под нашим весом.
– Я тебя убью! – хрипела она, снова вцепившись в мои волосы. Ее золотые браслеты звенели, царапая мне кожу.
– Что здесь, черт возьми, происходит?!
В дверях гостиной стоял Диего – растерянный, с взъерошенными темными волосами, как у отца. Его карие глаза расширились от шока при виде этой сцены.
– Ракель, успокойся! Хватит! Что вы творите?! – он бросился к нам, обхватывая маму за плечи и оттаскивая от меня.
– Отпусти меня! – она вырывалась из его рук с неожиданной для ее комплекции силой. – Эта шлюха спит с твоим отцом! Твоя сводная сестрица раздвигает ноги перед твоим отцом!
Я увидела, как изменилось лицо Диего. Его смуглая кожа побледнела, а в глазах промелькнуло осознание, что его подозрения оказались верны. Теперь же в его глазах читалось отвращение, смешанное с болью предательства.
– Это правда? – спросил он, продолжая удерживать мою мать, но глядя на меня с таким презрением, что захотелось провалиться сквозь землю.
Я не успела ответить. Входная дверь распахнулась, и в комнату влетел Энзо – его обычно уложенные волосы растрепались, на щеках проступила щетина, серые глаза потемнели от тревоги. Оценив ситуацию за доли секунды, он бросился ко мне, заслоняя своим крепким телом, когда Ракель снова рванулась в мою сторону.
– Грязная, мерзкая девка! – кричала она, пытаясь дотянуться до меня через плечо Энзо. Ее золотые украшения сверкали в свете люстры, словно оружие. – Я тебя из-под земли достану! Ты уничтожила всё!
Я стояла, дрожа всем телом, чувствуя, как саднит разбитая губа и ноет вывернутое запястье. Мои длинные светлые волосы были растрепаны, белая футболка порвана на плече, на щеке наливался синяк от удара. Но физическая боль казалась ничем по сравнению с той бурей эмоций, что бушевала внутри.
– Ракель, хватит! – голос Энзо звучал твердо, но я чувствовала, как напряжено его тело. – Ты себя не контролируешь. Успокойся. Мы можем поговорить, как взрослые люди.
– Я вас уничтожу! – выплюнула мать, перестав вырываться из рук Диего, но продолжая сверлить нас взглядом, полным такой ненависти, что воздух, казалось, потрескивал от напряжения. – Ты еще пожалеешь о своем выборе, Энзо. Я заберу у тебя всё. Всё! Ты думаешь, она стоит того? Эта девчонка стоит того, чтобы потерять всё, что ты создавал годами?
– Пойдем, – Энзо развернулся ко мне, взял за руку и потянул к выходу, игнорируя крики Ракель за спиной.
Диего смотрел на нас с таким выражением лица, словно не узнавал собственного отца. Тем не менее, он продолжал удерживать Ракель, давая нам возможность уйти.
Всё происходило как в кошмарном сне – мы выскочили из дома, Энзо практически запихнул меня в машину, обежал капот и рухнул на водительское сиденье.
Я сидела, обхватив себя руками, пытаясь унять дрожь. Адреналин бушевал в крови, перед глазами все еще стояло искаженное ненавистью лицо матери и потрясенный взгляд Диего.
Наконец, мотор заурчал, и мы сорвались с места, покрышки взвизгнули на гравии подъездной дорожки.
– Где ты был, Энзо?! – я повернулась к нему, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева, смешанного со страхом. – Ты знал, как она отреагирует! Почему не защитил меня?!
– Я не думал, что она сразу поедет к тебе! – Энзо крепче стиснул руль, его профиль в свете уличных фонарей казался высеченным из камня. – Господи, Лара, я не ожидал, что она способна на такое. Она всегда была эмоциональной, но это… это уже за гранью.
– За гранью?! – я истерически рассмеялась, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы. – Она пыталась убить меня! А ты… ты просто бросил меня там! Один на один с ней!
– Я не бросал тебя! – он резко затормозил на светофоре, и нас обоих бросило вперед. – Я приехал, как только понял, куда она направилась! Лара, послушай… – он протянул руку, пытаясь коснуться моего лица, но я отпрянула.
– Нет, ты послушай! – я чувствовала, как из глаз текут слезы, смешиваясь с кровью из разбитой губы. – Что теперь будет? Куда мы едем? Что дальше?! Мне негде жить, моя мать меня ненавидит, а твой сын… Боже, Энзо, что мы наделали?
Энзо глубоко вздохнул, явно пытаясь успокоиться. В свете светофора я видела, как побелели костяшки его пальцев на руле.
– В отель. Сейчас мы едем в отель. А потом… потом разберемся, – он посмотрел на меня, и в его серых глазах я увидела такую решимость, что немного успокоилась. – Я не позволю ей причинить тебе вред, Лара. Никогда больше.
Оставшуюся часть пути мы провели в тяжелом молчании. Я смотрела в окно на проносящиеся мимо огни Марбельи, чувствуя, как внутри нарастает леденящий ужас от мысли о том, что будет дальше.
В номере отеля Энзо сразу направился к мини-бару, налил себе виски и залпом выпил. Потом подошел ко мне, осторожно взял за подбородок, повернул мое лицо к свету.
– Нужно обработать, – хрипло сказал он, проводя большим пальцем рядом с моей разбитой губой. – У тебя кровь и… Боже, она тебя ударила? Твоя собственная мать?
Я отстранилась, не желая, чтобы он видел мои слезы. Подошла к окну, глядя на ночной город.
– Что она сказала? Когда ты сообщил ей о разводе?
Энзо тяжело опустился в кресло, запустил пальцы в свои темные волосы. Я никогда не видела его таким – всегда уверенный, собранный, контролирующий ситуацию, сейчас он выглядел потерянным.
– Она сначала не поверила, – начал он, глядя в пустоту перед собой. – Потом начала кричать, что я не могу так с ней поступить, что она не позволит. Я предложил ей компенсацию, щедрые условия развода, но…
– Но? – я повернулась к нему, обхватив себя руками.
Он поднял на меня глаза, полные тревоги.
– Она сказала, что дело не в деньгах. Что ей нужна только – я.
Я обхватила себя руками, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
– И что теперь? – мой голос звучал странно спокойно, хотя внутри все сжималось от страха.
Энзо встал, подошел ко мне, обнял, прижимая к своей груди. Я слышала, как гулко бьется его сердце.
– Тебе придется готовиться к худшему, – тихо сказал он, зарываясь лицом в мои растрепанные волосы. – Ракель не успокоится. Она будет мстить – нам обоим, но особенно тебе. Мы должны быть готовы.
– Что она может сделать? – спросила я, поднимая на него глаза.
– Я не знаю, – честно ответил он. – Но что бы ни случилось, я буду рядом.
Его слова должны были успокоить, но вместо этого я почувствовала, как леденящий страх сковывает все внутри. Что, если этого недостаточно? Что, если ярость моей матери сильнее, чем его обещания?
Я прижалась к нему, вдыхая знакомый запах его одеколона, и впервые за весь вечер позволила себе по-настоящему разрыдаться, содрогаясь всем телом. Энзо молча держал меня, пока мир вокруг нас продолжал рушиться.
Следующее утро стало самым кошмарным за всю мою жизнь. Я проснулась от непрерывных телефонных звонков – Инесса и Карла названивали по очереди, словно сговорившись не давать мне покоя. С пульсирующей болью в висках я наконец взяла трубку.
– Что случилось? – прохрипела я, едва ворочая языком.
– Господи, Лара! – голос Инессы звенел от напряжения. – Ты где? Ты в порядке? Почему не берешь трубку?
– Я в отеле, – пробормотала я, садясь на кровати и осматриваясь. Номер был пуст, Энзо рядом не было. – Что произошло? Почему вы обе названиваете?
– Ты что, новости не видела? – в голосе Инессы звучало неподдельное изумление.
– Нет, какие новости? – я потерла глаза, пытаясь сосредоточиться.
– Боже мой, Лара, – голос Карлы сменил Инессу – видимо, они были вместе. – Весь интернет о вас трубит! Куча статей, заголовки один за другим…
– О чем вы говорите? – недоумение сменилось тревогой.
– Сейчас, – зашуршал телефон, и через минуту мне пришло несколько ссылок.
С каждым открытым заголовком меня всё сильнее охватывал ужас.
«Двадцати-летняя падчерица соблазнила своего отчима: все тайны новой семьи Энзо Кортеса», «Скандал в высшем обществе: известный архитектор бросил жену ради ее дочери», «Любовь или расчет? Студентка художественного колледжа разрушила брак своей матери».
Я лихорадочно пролистывала статьи. В них были мои фотографии из социальных сетей, информация о колледже, где я училась, снимки моих работ, которые я выкладывала в соц. сети. Даже упоминания о выставках, в которых я участвовала. Всё это перемежалось грязными намеками и откровенной ложью.
– Что за… – у меня перехватило дыхание. – Кто это сделал?
– Ты правда не понимаешь? – Инесса говорила тихо, но в ее голосе слышалось напряжение. – Лара, что произошло между вами и твоей матерью?
Меня затрясло. Я резко подскочила с кровати и стала метаться по номеру.
– Это она! Это всё она! – выкрикивала я в трубку, чувствуя, как внутри поднимается волна ярости. – Энзо подал на развод с ней, и она… она просто взбесилась! Вчера она пыталась убить меня голыми руками, а теперь… Теперь решила уничтожить нас через прессу!
– Боже, Лара… – Карла, казалось, была в шоке. – Ты серьезно? Она действительно пыталась тебя избить?
– Не пыталась – избила! – я прикоснулась к губе, все еще опухшей после вчерашнего. – Если бы не Диего и Энзо, неизвестно, чем бы это закончилось!
– Лара, послушай, – голос Инессы стал серьезным. – Это ужасно. Но сейчас главное – как защититься от этой медийной атаки. Я насчитала уже больше двадцати статей, и они множатся с каждым часом. Твоя мать дала интервью самым крупным таблоидам города!
– Что? – я застыла посреди комнаты. – Она дала интервью? Что она сказала?
– Ничего хорошего, – мрачно ответила Карла. – В основном о том, как ты соблазнила ее мужа, как вы оба обманывали ее. Она так же сказала что была беременна, но из-за вашей интрижки потеряла ребенка. Это правда? Твоя мать была беременна от Энзо?
– Это ложь! – закричала я так громко, что сама испугалась своего голоса. – Как она могла? Как она может так поступать с собственной дочерью?!
Неужели она не осознаёт, что портит мне всю жизнь, всю карьеру? Я только начала строить свое будущее, кирпичик за кирпичиком, а она… она всё разрушает!
Я опустилась на пол, прижав колени к груди. Слезы текли по щекам, но я их не замечала.
– Лара а где Энзо? – спросила Инесса. – Он видел новости?
Я огляделась. Его вещей в номере не было.
– Я не знаю, – мой голос дрогнул. – Он… его нет. И он не отвечает на мои звонки.
Весь день я провела в отеле, боясь даже выглянуть из окна. Мне казалось, что все знают, кто я такая, что все будут смотреть на меня с осуждением. Я звонила Энзо каждые полчаса, но его телефон был недоступен. Отправляла сообщения, которые оставались непрочитанными. Внутри нарастала паника – неужели он решил бросить меня? Неужели испугался скандала?
Но какая-то часть меня, самая глубокая и преданная, отказывалась верить, что он мог так поступить. Он вернется, обязательно вернется. Он любит меня.
Ближе к вечеру я услышала звук открывающейся двери. Выскочив в коридор, я увидела Энзо. Он выглядел совершенно разбитым – идеально уложенные обычно волосы были взъерошены, под глазами залегли темные круги. Я бросилась к нему, обхватила руками, почувствовала, как слабо он обнимает меня в ответ.
– Энзо, – я взяла его лицо в ладони, заглядывая в потускневшие серые глаза. – Что случилось? Где ты был? Я звонила тебе весь день! Ты видел новости?
Он тяжело вздохнул, снимая мои руки со своего лица, и прошел в комнату.
– Я был у своего адвоката, – его голос звучал глухо, надломленно. – Потом у нескольких клиентов. Пытался спасти хоть что-то.
– Я так боялась, – я следовала за ним, как тень. – Я не смела выйти из отеля весь день. Эти статьи, эти заголовки… Энзо, что она наделала?!
Он рухнул в кресло, закрыв лицо руками.
– Дела обстоят хуже, чем я думал, – проговорил он, не глядя на меня.
– Что случилось? – я опустилась перед ним на колени, пытаясь заглянуть в глаза.
– Ракель хочет очень громкого развода, – он наконец посмотрел на меня, и в его взгляде я увидела не только усталость, но и настоящее отчаяние. – Она готова поднять на поверхность любую грязь, лишь бы уничтожить меня. Только за сегодняшний день я потерял трех важнейших клиентов. Если всё продолжится в том же духе, я могу лишиться всего бизнеса. Всего, к чему шел эти долгие годы.
Ужас накрыл меня с головой. Это был не просто скандал – это было полное уничтожение. Ракель действительно пыталась стереть нас с лица земли.
– Ты… – голос подвел меня, и я сглотнула комок в горле. – Ты жалеешь, что выбрал меня?
Энзо резко поднял голову. В его глазах мелькнула искра гнева.
– Перестань спрашивать об этом, – он схватил меня за плечи, сжимая их почти до боли. – Это начинает раздражать.
Он приблизил свое лицо к моему, его дыхание пахло виски и сигаретами.
– Я сделал свой выбор, – произнес он жестко. – И не намерен его менять. Перестань говорить глупости.
А потом он накинулся на мои губы жадным, почти отчаянным поцелуем. Его руки скользнули под мою футболку, сжали талию, притягивая ближе. Я отвечала с таким же неистовством, цепляясь за его плечи, словно боялась, что он исчезнет, растворится.
Одежда слетела с нас за считанные секунды. Мы не добрались до кровати – слишком велико было желание забыться, раствориться друг в друге, хотя бы на время убежать от реальности, которая обрушилась на нас со всей своей беспощадностью.
Энзо брал меня так, словно это был последний раз. Его пальцы впивались в мою кожу, оставляя следы, его губы были повсюду – на шее, груди, животе. Я отдавалась ему с отчаянием утопающего, который хватается за последнюю соломинку. Мы оба знали, что завтра нас ждет новый день и новые испытания, что кошмар только начинается. Но сейчас, в этот момент, существовали только мы двое – переплетенные тела, сбивчивое дыхание, стоны, срывающиеся с губ.
Если бы можно было остаться в этом моменте навсегда, я бы осталась. Но утро неумолимо приближалось, и с ним – неизвестность, которая пугала больше всего на свете.
Глава 29
На следующий день реальность обрушилась на меня подобно холодному ливню – резко и беспощадно. Глядя на свое отражение в запотевшем зеркале отельной ванной, я поняла – пора действовать.
Мои пальцы сжались в кулаки. Нельзя сидеть сложа руки, надеясь, что все само наладится. Мне нужно было найти рычаг давления на мать, что-то, что заставит ее остановить это безумие.
Но где искать? Подруг у Ракель не было – она с легкостью вычеркивала людей из своей жизни, словно ненужные строчки из черновика. Мужчины мелькали в ее судьбе, как картинки в калейдоскопе – настолько быстро, что я даже имен их не помнила.
Отец… Мог ли он помочь? И стоило ли вообще тревожить эту непрочитанную главу моей биографии?
Память вдруг выхватила из прошлого эпизод, который я годами пыталась забыть. Солнечный день, школьный двор, и женщина с добрыми глазами, которая ждет меня у ворот. «Я твоя бабушка, милая. Я так скучала по тебе», – ее голос звучал так тепло, так искренне. А потом – резкий рывок, крик матери, ее пальцы, больно впивающиеся в мое запястье, и слова, полные яда: «Никогда не приближайся к моей дочери!»
«Она плохая, Лара», – говорила мама потом, нервно куря на балконе. «Она хочет разрушить нашу семью. Обещай, что если увидишь ее снова, убежишь».
И я, наивная и преданная, обещала.
Сейчас, вспоминая испуганные глаза той женщины, я почувствовала, как внутри что-то переворачивается. Возможно, бабушки уже нет в живых, но я должна была попытаться ее найти. Узнать правду. Услышать другую версию истории.
Звонок телефона вырвал меня из размышлений. Сообщение из колледжа – ректор ожидала меня сегодня в полдень. Мое сердце пропустило удар. Конечно, новости уже достигли учебного заведения. Скандал разрастался, подобно лесному пожару, и ничто не могло его остановить.
Когда я вошла в колледж, на меня обрушилась стена шепота. Взгляды – любопытные, осуждающие, жалостливые – следовали за мной по коридору, словно невидимые кинжалы. Я держала голову высоко, хотя внутри все сжималось от стыда и страха.
Кабинет сеньоры Суарес всегда внушал трепет, но сегодня он казался комнатой для допросов. Ректор – женщина с безупречной прической и стальным взглядом – указала мне на стул напротив массивного стола.
– Присаживайтесь, сеньорита Гарсия, – ее голос был холоден.
Я опустилась на жесткий стул, сцепив пальцы так сильно, что побелели костяшки. Воздух в кабинете, казалось, затвердел, сделался вязким, неподатливым.
– Полагаю, вы понимаете причину нашей встречи, – сеньора Суарес сложила руки перед собой, как для молитвы – или для вынесения приговора.
– Пропущенные занятия? – отчаянная попытка изобразить неведение провалилась, мой голос предательски дрогнул.
– Нет, сеньорита, – она открыла ящик стола и достала несколько газетных вырезок, словно улики на судебном процессе. – Речь о скандале, который сейчас обсуждает весь город.
Заголовки кричали с бумаги: «Художница-студентка в центре любовного треугольника с известным архитектором», «Мать и дочь делят одного мужчину», «Скандал в высшем обществе Марбелья».
– Наш колледж имеет безупречную репутацию, – каждое слово ректора падало, как камень. – Мы не просто учим рисовать. Мы воспитываем людей с безупречной репутацией и моральными принципами.
– Сеньора Суарес, – я подалась вперед, чувствуя, как горячие слезы подступают к глазам. – Это все ложь! Моя мать… она намеренно все это организовала. Пожалуйста, дайте мне шанс…
– Правда или ложь – это уже не имеет значения, – отрезала она. – Ущерб нанесен. Совет попечителей единогласно решил, что в интересах колледжа будет лучше, если вы заберете документы. Добровольно.
Последнее слово прозвучало как щелчок захлопнувшейся клетки.
– Неделя, – произнесла она, выписывая что-то на официальном бланке. – У вас есть неделя, чтобы оформить отчисление по собственному желанию. Или мы вынуждены будем сделать это по другим, менее приятным причинам.
Я вышла из кабинета, ощущая, как земля уходит из-под ног. Коридоры расплывались перед глазами, голоса студентов доносились словно через толщу воды. Единственное, что я умела в этой жизни – рисовать. Единственное, что давало мне надежду – этот колледж с его возможностями и перспективами.
И тут, посреди полного отчаяния, меня охватила странная ясность. Холодная, кристальная решимость. Я не позволю Ракель уничтожить мою жизнь. Не после всего, через что я прошла.
Выйдя на улицу, я заказала такси до старого района, где мы жили раньше. В телефоне мигнуло уведомление – Диего.
– Что твоя мать вообще творит? – его голос звучал напряженно, на грани ярости.
– Диего, у меня нет сил сейчас выяснять отношения, – вздохнула я, наблюдая, как капли дождя разбиваются о стекло такси.
– Лара, где ты? Нам нужно поговорить.
– Еду в свой старый район, – после паузы ответила я.
– Пришли адрес.
Я отправила сообщение, не особо веря, что он действительно приедет. Но когда такси остановилось у обшарпанной пятиэтажки, я увидела его спортивный автомобиль, сверкающий в окружении потрепанных семейных седанов, как бриллиант в куче гальки.
Диего стоял, прислонившись к капоту, в темных очках и дорогом кашемировом пальто, казавшемся абсолютно инородным в этом районе. Когда он снял очки, я увидела в его глазах что-то новое – беспокойство, решимость и что-то еще, что заставило мое сердце забиться чаще.
– Что мы здесь делаем? – спросил он, окидывая взглядом унылые дома.
– А что ты здесь делаешь? – парировала я, пытаясь скрыть волнение.
– Я не хочу сидеть и смотреть, как твоя сумасшедшая мать разрушает карьеру моего отца, – он сделал шаг ко мне, и я почувствовала тепло его тела, контрастирующее с промозглым ветром. – И, честно говоря, меня тошнит от всего этого. От лжи, от манипуляций, от того, как она играет нами всеми.
Его искренность застала меня врасплох. Раньше Диего казался поверхностным, избалованным богатым мальчиком, думающим только о вечеринках и девушках. Сейчас передо мной стоял взрослый мужчина, с глубиной и сложностью, которых я не замечала.
– Я собираюсь разобраться с матерью, – сказала я, глядя ему прямо в глаза.
– Я помогу, – просто ответил он, и в этом обещании было что-то, заставившее меня поверить ему безоговорочно.
Мы поднялись по обшарпанной лестнице, и я почувствовала странное ощущение дежавю. Словно часть меня никогда не покидала этот дом с его запахом готовки и дешевого моющего средства.
Я постучала в дверь напротив нашей бывшей квартиры. Не с первого раза, но она открылась, и я увидела донью Эсперансу – пожилую женщину с добрыми глазами, которая часто присматривала за мной, когда мама задерживалась допоздна.
Время не пощадило ее – новые морщины прорезали лицо, волосы стали совсем седыми, а плечи сгорбились сильнее, чем я помнила. Но глаза – те же, теплые и внимательные.
– Лара? – изумление на ее лице сменилось радостью. – Диос мио, как же ты выросла, девочка! Настоящая красавица!
– Донья Эсперанса, – я не смогла сдержать улыбку. – Как же я рада вас видеть.
– Заходите, заходите. – она отступила, пропуская нас в квартиру. – Ты и твой… друг?
– Диего, – представился он, демонстрируя те безупречные манеры, которым учат в дорогих частных школах.
Донья Эсперанса окинула его оценивающим взглядом, в котором читалось одобрение пополам с подозрением, и повела нас на кухню – сердце своего дома.
Ничего не изменилось – те же кружевные салфетки, та же коллекция фарфоровых статуэток, тот же уютный запах корицы и ванили. Она усадила нас за стол и засуетилась, готовя чай и доставая печенье.
– Как ты живешь, девочка моя? – спросила она, расставляя чашки.
– Сложно все, – я вздохнула, обхватывая ладонями горячую чашку. – Дело касается моей матери.
Лицо доньи Эсперансы изменилось, будто тень пробежала по нему.
– И что на этот раз Ракель натворила? – в ее голосе слышалась усталая обреченность человека, который ничему уже не удивляется.
– Что вы имеете в виду? – я подалась вперед, чувствуя, как Диего напрягся рядом со мной.
Донья Эсперанса помолчала, словно взвешивая, стоит ли говорить. Потом решительно отставила чашку и посмотрела мне прямо в глаза.
– Милая, в нашем районе твою мать знали как… – она замялась, – как женщину особого склада. Ракель всегда получала то, что хотела, любыми средствами. Особенно если речь шла о мужчинах.
Я почувствовала, как Диего накрыл мою руку своей – жест поддержки, который казался таким естественным, что я даже не отстранилась.
– Твоя мать… – продолжала донья Эсперанса. – Имела особый талант. Она находила мужчин с деньгами и положением, и делала все, чтобы привязать их к себе. Иногда это были свободные мужчины, но чаще… – она покачала головой. – Чаще у них уже были семьи.
– Я была слишком маленькой, чтобы понимать, – прошептала я.
– Конечно, детка. Но скандалы случались регулярно. Жены приходили к вашей двери, кричали, плакали… Но Ракель всегда выходила сухой из воды.
Донья Эсперанса замолчала, явно колеблясь, стоит ли продолжать. Ее взгляд скользнул по моему лицу, потом по лицу Диего, и она, видимо, приняла решение.
– Есть кое-что, о чем ты должна знать, Лара, – наконец сказала она. – Твоя мать… она всегда знала, чего хочет, и как этого добиться. И когда она встретила этого богатого человека, за которого вышла замуж… Это не было случайностью.
