Текст книги "Любовь и смерть на Гавайях.Каменная гвоздика"
Автор книги: Наоми Хинц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
ГЛАВА 11
Той ночью они уже готовы были лечь в постель, и Джейсон вдруг сказал ей:
– У меня есть для тебя снотворное, – и протянул ей упаковку с таблетками и стакан с водой.
– Снотворное?
– Да. Эллен сказала, их прописал ей врач в клинике. Это хорошая идея, Каролин. Последнее время ты стала плохо спать, а она беспокоится о тебе.
– Но я не хочу…
– Прими, они тебе помогут. Ну хотя бы ради моего спокойствия, хорошо?
– Хорошо.
Он смотрел, как она глотает таблетку.
Все хорошо… Все хорошо… Все хорошо… Она легла рядом с ним и тихо лежала до тех пор, пока таблетка не начала действовать. А потом она заснула крепко, без снов.
Каждую ночь она стала принимать таблетки. Действие таблеток длилось почти до полудня. Она стала очень спокойной и какой-то заторможенной. Все хорошо… Все хорошо… Все очень хорошо… Не думать… Не слышать… Ничего не знать.
Однажды утром, может быть, в среду, она заметила, что немного воды из высокой стеклянной вазы, стоявшей на плите Луизы каким-то образом вытекло на камень, образовав небольшую лужицу. За день до этого она поставила в вазу розовую розу, сорвав ее с самого большого куста в саду, который рос, возможно, еще во времена Луизы. А сегодня она нашла розу сломанной и засохшей. Она посмотрела на нее тупым взглядом и выбросила. Все хорошо… Все равно хорошо…
В ту ночь Джейсон вернулся домой раньше обычного и сказал, что собирается продать верхнюю часть их участка, примерно сорок акров.
– Нет! – отрезала Каролин.
– Что значит – нет?
Она собиралась поставить в этот момент гренки с сыром в духовку.
– По-моему, я совершенно четко сказала «нет». И это не может означать ничего, кроме «нет», даже если ты не очень хорошо понимаешь по-английски?
– Когда ты так груба, то становишься обольстительной, как шлюха!
– Кажется, мы как-то уже говорили об этом раньше.
Он положил свой кейс на кухонный стол и посмотрел на нее исподлобья.
– Джейсон, помнишь, что ты мне говорил, когда я покупала этот участок?
– Помню, конечно, – ответил он спокойно. – Забудь об этом, я знаю, если бы не твоя природная предусмотрительность…
– Я не забыла этого. И сейчас хочу только перечислить факты…
– О, черт, я же с тобой не спорю. Участок твой, купчая на дом на твое имя, акции твои – все твое. Тебе повезло, что ты тогда купила этот участок. Ты всегда поступаешь правильно. Возможно, ты лучше видишь, что нас ждет в будущем. Возможно, кто-то давно умерший вернется к нам скоро из другого мира…
Она с грохотом поставила соусник на стол и почувствовала, что закипает. Джейсон взял ее за руки, пытаясь помириться:
– Ну послушай, Каро, представь, что скоростную дорогу проложат где-то вдалеке от нас. Тогда другие мелкие городишки встрепенутся, и начнется подъем экономики в их краях. Что тогда останется нам? Что у тебя останется? Девяносто шесть акров каменистой земли и дом с привидением?
Она не отвечала. Он повторил атаку:
– Постреленок, будь благоразумна…
Ее рука с зажатой в кулаке ложкой стала двигаться медленнее и на мгновение перестала размешивать соус. Его голос звучал, как и много дней назад, обволакивающе тепло и ласково. На мгновение она почувствовала, как в ней поднимается волна прежней любви к нему. Он встал, обошел вокруг стола и уткнулся лицом в ее шею, как всегда любил делать в минуты нежности. Его руки обхватили ее запястья. Она знала, что сейчас он попытается развернуть ее лицом к себе.
Он заговорил опять, и голос его был наполнен нежностью:
– Родная, я думал, тебя обрадует это предложение.
– Ты правда так думал, Джейсон? – она высвободилась из его рук.
– Я не обманываю тебя, Каро. Я сидел с этим малым, который собирается купить землю, над планом нашего участка больше трех часов. Эти акры у нас все равно пропадают. Там одни камни, и кроме кислой черники, ничего не растет. Да еще дети Джинтеров бегают туда поиграть. Нам нет от этого участка никакой пользы, одно только беспокойство.
– Ну и…
– Этот малый приедет завтра утром в офис еще раз, он предлагает такую цену, что мы сразу расплатимся с Харви, дом станет твоим, а у нас еще останется немного свободных денег.
– Не вижу в этой продаже никакого смысла, если она не преследует одну цель – разрушить все на этом месте.
– Разрушить это место? – его руки дрогнули и выпустили ее запястья. – Если тебя действительно волнует мое мнение об этом месте, так слушай. У нас нет ни нормального гаража, ни нормальной подъездной дороги, ни телефона. Мы и так живем почти в руинах, куда уж больше! Одни препятствия…
– Сарай…
– До этого сарая в плохую погоду не добраться без ходуль. А зимой здесь можно пройти только на лыжах. Я не переживу здесь еще одну зиму.
– Возможно, тебе не стоит беспокоиться о следующей зиме.
– Что это значит?
– Я продам все целиком.
«О, Господи, сделай так, чтобы я сейчас замолчала, – подумала она, – удержи меня от беды».
– Продашь? Целиком?
– Я видела твою машину в прошлое воскресенье утром, – ее голос стал почти неслышным. – Когда ты, якобы, находился в лживой и нелепой поездке за воскресными газетами. Ты отсутствовал три с половиной часа. И я знаю, сколько времени требуется, чтобы добраться до Стоддарвила, подумал хотя бы об этом, когда лгал мне.
– Ты видела мою машину? Ты, наверное, заболела. Да, наверное, ты больна. Ты подсматривала в бинокль?
Она посмотрела на него.
– Я смотрела, а не подглядывала. Мне не нужно подглядывать, чтобы… чтобы… – договорить она не могла.
Тогда он медленно, глядя на нее с удивлением, произнес:
– Ты действительно больная. Клянусь Богом, это так, – он резко развернулся и вышел из кухни.
Она услышала шум его отъезжающей машины. Затем она выбросила в ведро подгоревшие гренки, которые приготовила на ужин. Потом подошла и взглянула в зеркало на свое лицо. Оно потеряло всю свою привлекательность. Она выглядела старой, морщинистой, злой, неуверенной, грязной, пожалуй, в самом деле больной. Она была безобразной.
ГЛАВА 12
Эллен в самом скверном расположении духа выбралась из «остина», взятого напрокат. Она выпила семь бокалов вина еще до обеда и бесцельно бродила из угла в угол по террасе и по кухне, где Каролин готовила обед. Джейсон сидел на террасе, читал газету и одновременно слушал бейсбольный матч по радио. Харви, как рассказала Эллен Каролин, со вторника лежал в госпитале.
– О, Боже, он так много для меня значил, – причитала Эллен, – а теперь за ним ухаживают хорошенькие сиделки, все не старше сорока лет. И это после того, что я для него сделала! Я чистила его квартиру, стоя на коленях, готовила для него все эти ужасные блюда: обезжиренные, без соли, без сахара… Работала до глубокой ночи, хотя утром мне нужно было идти в офис. Он ел из моих рук, когда болел, капризничал, когда хотел, и одновременно смотрел на меня как на рабыню. А теперь он со своей мерзкой самодовольной ухмылочкой кокетничает с молодыми девицами, черт его побери! Он бросил меня на всю неделю и еще требует, чтобы я ухаживала за его дурацким цветком… Розмарином, или как он там его называет, чтоб он засох! А я и не подумаю, пусть подыхает на его дурацком подоконнике, я к нему и не подойду…
Когда они пообедали и Джейсон уехал, Эллен положила руку на плечо Каролин, когда она протирала стол, и сказала:
– Знаешь, кажется, я успокоилась, я хочу просто спокойно посидеть с тобой.
Каролин словно окаменела под этим прикосновением. Она даже не посмотрела в сторону стула. Тогда Эллен пришлось заговорить снова:
– С первой минуты, как только я приехала, я поняла, у вас произошло что-то ужасное. Вначале я думала, может быть, ты беременна – ты выглядишь как привидение, совсем больная женщина.
– Я совершенно здорова.
Эллен сжала ее плечо сильней:
– Ну, ну, все в порядке, дорогая. Я полностью на твоей стороне. Джейсон рассказал мне кое-что. Кроме того, я его мать. Почему ты не хочешь дать ему шанс утвердиться, сделав эту продажу? Это же реальный бизнес, моя милая. И безусловно, он лучше разбирается в таких делах, чем ты. И не будь дурочкой, доверься мужчине, пусть он занимается вашими доходами.
– Я пока еще нормально соображаю, Эллен, и не надо изображать меня глупее, чем я есть.
– Но этим ты показываешь, что не доверяешь ему.
– Я и не доверяю ему!
– У тебя есть основания?
Каролин мрачно взглянула на свекровь и ничего не ответила. Эллен достала откуда-то новую пачку сигарет и стала яростно срывать целлофановую обертку.
– Я ведь практически бросила курить, – сказала она, затягиваясь. – Но каждый раз, когда нервничаю, снова начинаю. Джейсон рассказал мне не много, но из того, что я знаю, эта его сделка не выглядит каким-нибудь мошенничеством, скорее, это серьезный бизнес. Каролин, ты такая нереалистичная, иногда мне хочется прямо потрясти тебя, как яблоню, чтобы с тебя опали эти твои настроения. Пойми, ведь Джейсон занимается настоящим бизнесом!
– Ты уже говорила. И я сама знаю это.
– Но действуешь так, будто сражаешься за право наследования. Неужели ты не понимаешь, что это возможность для Джейсона пробиться? Большинство агентов по продаже недвижимости просто умирают с голоду в первый же год своей деятельности. А он добивается успеха, которого я просто не ожидала от него. И ты, как жена, должна поддерживать его, а не мешать…
Каролин переставила вазочку с желтыми маргаритками в центр стола.
– Пожалуйста, обрати на меня внимание, Каро. Если бы ты была замужем за врачом, ты сидела бы с заряженным револьвером на коленях и отстреливала всех приближающихся к нему пациенток?
– Эллен, замолчи, пожалуйста!
– Нет, не замолчу! Ты совершаешь ужасную ошибку, ты отказываешь ему в возможности завести маленькую дружбу. Та бедная женщина, вероятно, очень одинока, у нее здесь никого нет. Поэтому иногда Джейсон уделяет ей немного времени. А ты вообразила неизвестно что, наверняка представляешь их в постели.
– Думаю, это уже произошло.
– Ты не можешь этого знать! Иногда женщины имеют самое нелепое представление о таких вещах. Брак накладывает обязательства на обоих. Любой адвокат растолкует тебе это. Вы должны совместно распоряжаться имуществом и принимать все решения сообща.
– Но почему я не могу иметь свой собственный бизнес?
– Ты не знаешь, что это такое. В наши дни женщины плохо разбираются в таких вещах. И что это, вообще, за выражение «мой бизнес»? Я люблю вас обоих. А теперь ваши отношения убивают меня. Прочти религиозную колонку писем от разведенных в какой-нибудь газете, посмотри, какая кара их ждет на том свете!
Каролин выключила газовый обогреватель:
– Тебе ведь уже не так холодно, Эллен?
– Нет. Послушай, на кого ты стала похожа, что стало с твоим лицом! Каролин, если у тебя есть хоть один шанс спасти ваши отношения, им надо воспользоваться.
Она вдруг закрыла лицо руками и заплакала. Каролин обняла ее:
– Ну, Эллен, не надо, не расстраивайся так. Ты же все равно не можешь ничего поделать, не можешь ничем помочь.
Через минуту Эллен перестала плакать и произнесла слабым голосом:
– Это-то и ужасно! Конечно, я дура, но я ничего не могу поделать с собой. У меня в жизни ничего не получается, все рушится, все, над чем я бьюсь. Джейсон третирует Харви, сколько я ни прошу его этого не делать. Харви смешивает меня с грязью. И сейчас два единственных человека на свете, которых я так люблю… – она вытерла глаза салфеткой и взяла еще одну сигарету.
– Наверное, ты знаешь, с какого момента у вас все пошло наперекосяк?
– С какого?
– Это началось с того дня, когда ты принесла в дом эту проклятую могильную плиту!
На следующий день после ленча Эллен отправилась в деревню. Она сказала, что хочет купить сигареты с фильтром, и исчезла на три часа. Она вернулась обратно с сумкой, битком набитой продуктами, долго выкладывала их на стол, а под конец извлекла со дна сумки и гордо водрузила на стол бутылку шотландского виски.
– Для сегодняшнего обеда у нас есть бифштексы! – провозгласила она. – Это лучшее, что мне удалось раздобыть здесь.
– Но у меня есть цыпленок, я хотела отварить его к обеду, – удивилась Каролин.
– Прекрасно! Оставь его на воскресенье. А сегодня к обеду я пригласила Зенди. Я считаю, так дольше продолжаться не может, мы должны все выяснить. Может, я действовала под влиянием минуты, но мне кажется, что… Ты должна сделать благородный жест.
– Ну, если ты так считаешь…
Эллен бросила на нее обвораживающий взгляд и быстро свинтила крышечку с бутылки и налила немного в стакан. Она отпила глоток, а затем вдруг принялась наводить чистоту на кухне. Через несколько минут, забыв обо всем, она начала обеденные приготовления, непрерывно при этом болтая:
– Не в моих правилах оставлять все как есть, не попытавшись исправить ситуацию. Я решила, что все должна взять в свои руки, и нужно посмотреть на эту Зенди еще раз. Поверь моему опыту, тебе абсолютно не о чем беспокоиться…
Каролин сняла фартук и повесила его на крючок.
– Ну не буду тебе мешать. Пожалуй, я пойду, а ты сама принимай свою гостью.
– Куда это ты собралась? – удивилась Эллен.
– Подальше отсюда.
– Подальше?! Но куда? Джейсон неизвестно где, своей машины у тебя нет… А свой «остин» я не смогу тебе отдать.
Каролин прошла по кухне и вышла в холл. Эллен отправилась за ней следом.
– Каролин Коул, никогда не думала, что ты такая дура, я думала, ты способна более реально смотреть на вещи. Та бедная женщина одинока здесь, как никогда прежде. Она старается быть храброй, и это ей не очень даже удается… Она ушла от мужа, осталась одна, в чужой стране, а это способно заставить содрогнуться любую, кто хоть что-либо понимает. К тому же она пытается быть хорошей матерью этим милым ужасным детям. Джейсон хотел ей только помочь…
– Да знаю я все про его помощь.
– Не нужно думать плохое, Каролин. Он хотел только помочь. И не смотри на меня так. Дети обожают его, но не больше, чем они обожали бы любого мужчину, появившегося на их горизонте. Ты должна быть великодушной, проявить к ним ко всем хоть какое-нибудь понимание, принять участие, хотя бы как к соседке…
– Участие? – голос Каролин дрогнул.
– Да, участие. Ты его жена. Жена всегда имеет край…
– Я хочу больше, чем край.
– Зенди уже тридцать пять.
– Как Брижит Бардо!
– Дорогая, ну нельзя иметь такое извращенное воображение! Я заболеваю от твоего дурного настроения, а Джейсон так просто угнетен твоим поведением. Ты должна гордиться своим мужем, поддерживать его. А сейчас, если хочешь пройтись… – Она схватила Каролин за руку. – Я знаю, что ты должна сделать. Поднимись наверх и прими ванну. Сделай себе травяную маску, я оставила бутылку с бальзамом на полке в ванной, ты сразу будешь лучше выглядеть.
– Эллен, я не хочу.
– Ты должна! Потом приляг, поспи немного. Я все приготовлю, сделаю салат, испеку булочки по новому рецепту. А ты подкрасься, но только не надевай желтое, этот цвет не для тебя. И когда ты спустишься, ты будешь обворожительной. Ласковой и грациозной, какова есть на самом деле! Да я могу написать целое руководство по твоему поведению. Будь дружелюбной. Хочешь кое о чем узнать? Зенди беспокоится, почему ты недолюбливаешь ее, она ждет, что ты ее пригласишь, вот и прояви соседское дружелюбие.
В отупении Каролин начала подниматься по ступеням. Эллен крикнула ей вдогонку:
– Я никогда не была знакома ни с кем, у кого бабушка была бы графиней, а как выяснилось, я неравнодушна к родословным. И забудь неприятности, дорогая, хоть на минуту… Я полностью на твоей стороне.
Через несколько часов, стоя под горячим душем, Каролин кристально ясно представила себе картину вечернего приема, услышала слова, как будто все происходило у нее перед глазами.
Вечером, растворяя кубики льда в стакане, Каролин очень хотелось ее спросить: «Вы встречаетесь?» Но она, как всегда, промолчала. Зенди не смотрела на Джейсона. Джейсон не смотрел на Зенди. Зенди сидела на террасе, рядом с букетом лилий, которые так приятно контрастировали с ее загоревшим лицом. Колени вместе, безупречно очаровательная, она вела беседу в тоне воспитанных девочек из хороших семейств. Ее волосы цвета спелой соломы сверкали под лампой.
– Вы слышали о мисс Клароль? – плохо выговаривая английские слова, щебетала она. – Слышали о манерах на ее вечерах?
Каролин что-то пробормотала, но Зенди уже что-то рассказывала о пресловутой мисс Клароль. Рассказ этот длился довольно долго, и Каролин показалось, что все вздохнули с облегчением, когда графиня закончила свою душераздирающую историю словами:
– И тогда я ей сказала: «Почему вы говорите со мной таким тоном?» В следующий раз я решила быть с ней поосторожней.
Джейсон вел себя очень тактично. Он был чрезвычайно предупредителен к Каролин: «Может быть еще льда? Тебе удобно? Не холодно? Может, принести подушку? Знаешь, я схожу за свитером».
Это было бы не очень даже плохо, если бы Каролин вдруг не вспомнилось, что он был таким же в те времена, когда спал со Свеей. От этого настроение окончательно испортилось. Когда она натягивала этот его свитер, у нее запутались волосы. И Джейсону пришлось помогать ей распутаться. От этого вообще хотелось разреветься, не обращая внимания ни на кого.
Эллен озабоченно хлопотала по хозяйству, изредка бросая встревоженные взгляды на Каролин.
– Джейсон рассказывал, что вы из Айовы, – щебетала Зенди за десертом, – это там, где Лас-Вегас, не правда ли?
– Нет, – сказал Джейсон, улыбаясь жене, – Лас-Вегас в Неваде.
– Нет? Но я думала… – Зенди всплеснула ручками. – Я такая глупая, никак не могу ничего выучить. Я не знаю и половины ваших штатов, стыдно, да?
Она пододвинулась к Каролин и, изображая интимный разговор, зашептала:
– В воскресенье утром заезжал ваш муж и пытался научить меня вашим прелестным песням. Но я никак не могу их запомнить. Он рассказывал мне, что вы по профессии декоратор, да? И притом талантливый. Как я вам завидую! А я никак не могу разобраться даже с налогами. Может, мне ездить вместе с детьми на этом ужасном желтом автобусе в школу и брать уроки арифметики? Даже моих детей смущает, что я не понимаю таких простых вещей…
«Возможно, я параноик, – думала Каролин, глядя в аквамариновые глаза своей гостьи, – но мне кажется, все они в заговоре против меня». Она представила, как сегодня утром Эллен сидела в гостиной Зенди, увешанной картинами, и говорила: «Зенди, наше дорогое, бедное дитя ревнует. Я знаю, что вы на континенте относитесь к таким вещам иначе и считаете, что библейская мораль устарела, но постарайтесь развеять ее подозрения».
– Айова? – вдруг очнулась от грез Каролин, вспомнив название родного штата. Все посмотрели на нее, будто ненормальный ребенок вдруг начал говорить.
– Айова – это небо. Три четверти неба.
Все изобразили восторг.
– Очаровательно! – захлопала в ладоши Зенди.
– Моя жена поэтесса, – воскликнул Джейсон.
– Здесь мы ведем простую жизнь, – промурлыкала Эллен, – Доброта…
– Ах, да, да. Это то, чего я так желала моим детям. Простая жизнь. Доброта. Я могу купить коз. Каждый ребенок… как бы это сказать… должен иметь кусочек земли на берегу моря, не так ли? Упорный труд – вот во что я верю. Рано вставать, рано в кровать, ведь так у вас говорят?
Каролин встала и ушла в кухню. На кухонной полке она разыскала пузырек с аспирином. Эллен вышла за ней.
– Что с тобой случилось, милая? – она хмурилась и улыбалась одновременно. – Разболелась голова? – спросила она, указывая на пузырек с аспирином в руке Каролин. – Я знаю, что тебе поможет. Не глотай аспирин. Это смешно. У меня в сумке есть кое-что посильней.
Она вышла из кухни и вернулась с капсулой.
– Это одно из самых эффективных средств. Мне его выписывали, когда я сломала ногу. Боли тогда были страшные. Лекарство действует в течение восьми часов, гарантирую.
Вдруг она рассмеялась:
– Никогда не знала, что ты умеешь давать сдачи.
Каролин положила руку ей на плечо и печально сказала:
– Я устала, у меня болит голова, мне хочется, чтобы это скорей кончилось.
– Но ты убедилась, что тебе не о чем беспокоиться?
– Конечно. Что еще?
В это время на террасе Зенди собиралась уходить.
– Ну почему же вы так рано оставляете нас? – спросила Эллен, бросив взгляд на Каролин.
– Я должна идти. Мои дети сигналят мне. Выключают свет три раза подряд – это наш условный знак. Мы уговорились, что я буду поглядывать на наш дом, и если замечу их сигнал, значит, они соскучились и я должна быстро возвращаться. Я обещала, потому что у нас завтра пикник. Мы столько слышали о водопаде и о том, что его собираются скоро разрушить, так что мы хотим им полюбоваться. – Она взглянула на Джейсона и спросила с торжественной серьезностью: – С дорогой ведь уже все решено окончательно, да?
– Не совсем, но все к тому идет.
– Прекрасно, – она пожала Каролин руку, – мне здесь очень нравится. Здесь так романтично! Старинные песни. И еще эта ваша Луиза. Я даже детям рассказала об этом маленьком привидении.
Возникла напряженная пауза, Эллен потянулась за сигаретой, а Джейсон – за спичками, пробормотав что-то насчет того, как трудно удержать огонь при ветре. Рядом пронзительно стрекотали цикады.
– Дорогой, – головка цвета золотистой соломы склонилась к Джейсону, стоящему позади Каролин, – я сказала что-нибудь не то? – Она всплеснула своими маленькими ручками: – Ох, простите меня, Каролин, и не сердитесь на него за то, что он рассказал мне о вашем маленьком привидении. Я обожаю привидения. Я выросла вместе с ними. В доме моей бабушки они занимали целое крыло, и поэтому им никогда не пользовались. И слуги всегда говорили об этом…
– Простите меня, миссис фон Швейцер, – сказала Каролин и ушла в дом. Она прошла через холл в кухню и принялась мыть посуду. Она слышала, как они втроем обошли дом, слышала, как они заводили машину и как она отъехала. Джейсон вернулся, прошел мимо нее, не говоря ни слова, и поднялся наверх.
Пришла Эллен, вытащила посудное полотенце и принялась перетирать посуду.
– Это идея – назвать ее миссис… миссис фон Швейцер. Я должна тебе заметить, ты отвратительно себя вела весь вечер. Я смущена. Джейсон смущен. И я уверена, что бедная Зенди просто не знала, как себя вести.
Каролин бросила вымытую кастрюлю на стол и подошла к открытому окну. Легкий ветерок приятно холодил лицо. Она молчала.
– Пожалуйста, можешь ничего не говорить, – сказала Эллен. – Я действительно не собираюсь обсуждать с тобой эту тему. Я просто высказала свое мнение. Я уеду рано утром. Ты и Джейсон сами должны решить свои проблемы, и вам не нужен никто посторонний. Я старалась сделать как лучше. Я никогда в жизни не видела, чтобы девочка могла быть такой злой!
– Все чашки принесли с террасы?
– Да, я собрала все чашки с террасы.
– Тогда еще вот что – спасибо тебе, Эллен, за помощь.
Когда Эллен поднялась в свою спальню, Каролин прошла в гостиную, выключила свет и села в большое, обитое бархатом кресло. Ветерок влетал в комнату через открытое окно, а затем снова уносился в долину через дверь. Она поджала ноги и свернулась калачиком. Она погрузилась в свои мечты, как ребенок, мечтающий о встрече с матерью, у которой легкий, жизнерадостный смех и длинные развевающиеся волосы.
