Текст книги "Последний час рыцарей"

Автор книги: Нанами Шионо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

На восток

Через два дня рано утром их галера отправилась в море. По пути в Кас, который находился примерно в ста километрах дальше на восток, им предстояло проплыть мимо Коса и Родоса. Форт Каса являлся самой восточной крепостью рыцарей. Другими словами, им принадлежали моря от Лероса до Каса.

Пока Антонио вглядывался в даль с кормы корабля, в утреннем свете появился древний Галикарнас. Среди холмов прямо над гаванью юноша разглядел остатки полукруглого театра, каменные ряды мест для зрителей, расположенные амфитеатром и обращенные к морю. Был ли этот театр построен во времена греков или римлян? В любом случае в древности эта часть Средиземноморья процветала во всех смыслах слова.

Антонио вспомнил, что когда-то это место называлось Ионией; оно стало местом рождения философии. Спокойный утренний свет окутал города, расположенные вдоль этого небольшого водного пространства, которое мог пересечь даже маленький парусник. Юноше казалось невероятным, что когда-то эти поселения выступали средиземноморскими рынками и центром цивилизации.

Антонио очнулся от своих мечтаний о древнем мире и увидел, что Орсини успел вернуться и смотрел на него через решетчатое окно капитанского мостика. Во взгляде молодого римского рыцаря читались удивление и ирония. Антонио, который был младше Орсини на пять лет, почувствовал разочарование оттого, что снова не мог поделиться своими мыслями с товарищем. Орсини, казалось, понял это по лицу Антонио и постарался отвлечь его:

– Ты знаешь, остров Кас можно назвать тюрьмой рыцарей-иоаннитов. Туда в изгнание отправляют тех, кто совершает преступление или нарушает правила ордена. Там нет застенков, но служба на таком маленьком удаленном острове сама по себе является наказанием. Однажды меня тоже отправили туда. Хотя я не проявлял особого раскаяния, не прошло и полгода, как Великий магистр сдался и отозвал меня обратно. Мужчины, живущие сейчас на острове, не из тех, кто будет соблюдать правила… Это веселая компания.

Антонио, сам того не желая, рассмеялся: он знал, что в действительности Орсини отозвали обратно на Родос не потому, что Великий магистр сдался. В то время папой был Лео X, мать которого была из рода Джамбаттистов; таким образом, Орсини приходился ему родственником. Кардинал Джулио, который, как и папа, относился к роду Медичи, был рыцарем-иоаннитом. Хотя Джулио не жил в монастыре, не скрещивал меча с мусульманами, Великий магистр не мог проигнорировать его письмо в защиту Орсини, поскольку там высказывались пожелания папы. Таким образом, Орсини провел в изгнании лишь шесть месяцев – половину своего срока.

Однако Орсини был не просто отколовшимся от большинства. Он обладал великим талантом, который рано или поздно должен был быть признан. Это особенно относилось к ордену рыцарей-иоаннитов, которым приходилось постоянно быть готовыми к войне. По сравнению с мирными временами возможности получить признание и повышение появлялись быстрее и чаще. И назначение Орсини командиром отряда, проводившего заключительный осмотр крепостей, служило тому подтверждением.

Кас был настолько близко расположен к южной оконечности Малой Азии, что рыцари, казалось, не смогли бы подойти еще ближе к вражеской территории. От материка их, возможно, отделяло не более пяти километров. Из одного из фортов, расположенных на острове, огни противоположного берега были видны настолько четко, что их можно было сосчитать.

Орсини привез приказ от Великого магистра, чтобы все покинули остров. Так называемого врага на противоположном берегу представляло несколько деревень. Даже если в их обязанности входило удерживать контроль над морем, держать на острове двадцать рыцарей не имело смысла – только в качестве наказания. В последнее время турецкие корабли не появлялись, и рыцари устали от безделья. Они пришли в восторг, получив возможность вернуться на Родос, и быстро собрались. На этом осмотр крепостей заканчивался. Теперь оставалось только вернуться на Родос.

Покинув остров, их галера отправилась на запад. Однако дул очень сильный западный ветер поненте, и хотя их корабль славился своей быстротой, сейчас он плыл очень медленно и фактически мог продвигаться, только поворачивая налево и направо. Положение косых парусов, развернутых на трех мачтах, приходилось постоянно менять, поэтому моряки были заняты, а капитан не мог ни на минуту покинуть свой мостик. Так что у Антонио и Орсини было предостаточно времени, чтобы поговорить наедине.

Исчезающий класс

Антонио дель Каретто и Джамбаттиста Орсини были родственниками, хотя и дальними. Орсини имели родственные отношения с семейством Медичи, а Маддалена, дочь Медичи, вышла замуж за Франческетто Чибо, племянника Иннокентия VIII, который был папой за четыре срока до этого. Отцом Маддалены был не кто иной, как Лоренцо Великолепный, фактически правивший Флорентийской республикой; кроме того, девушка была младшей сестрой Лео X, предыдущего папы.

Кроме Франческетто, у папы Иннокентия VIII была племянница Теодорина, которая вышла замуж за состоятельного генуэзца по имени Усо ди Маре. Перетта, мать Антонио, родилась от этого союза. Она вышла замуж за Альфонсо дель Каретто. Таким образом, Орсини и Антонио имели родственные связи через Медичи и Чибо, которые представляли собой два влиятельных итальянских рода конца пятнадцатого века.

Однако Орсини почему-то долго смеялся, когда Антонио объяснил ему все это.

– Если это считается иметь родственные связи, – сказал он, – тогда семья Орсини приходится родней каждой семье, которая хоть немного известна.

Антонио, казалось, был обижен. Чтобы утешить его, Орсини добавил:

– Ты думаешь, что цели, ради которых создавались союзы посредством браков, до сих пор имеют какое-то значение? Я так не думаю. До настоящего времени создание сети родственных отношений способствовало сохранению независимости наших семей. Отныне все будет по-другому. Союзы посредством браков будут иметь место, но только для того, чтобы обеспечить нашим семьям существование под властью монархов. Разве один из дель Каретто не стал недавно маркизом?

– Да, мой отец Альфонсо получил этот титул от императора Максимилиана I, – сказал Антонио.

Орсини продолжил:

– Несколько ветвей рода Орсини получили титулы графов и маркизов, но главная ветвь все еще просто называется баронами или сеньорами. Нас еще не причислили к аристократии, но это всего лишь вопрос времени.

Кстати, спустя тридцать восемь лет основная ветвь семьи Орсини получила титул герцога.

Антонио знал историю чрезвычайно влиятельной семьи Орсини. Если собрать все известные семьи в Италии, то род Орсини не только вошел бы в первую пятерку, но мог бы поспорить за первое место. Семья дель Каретто даже рядом не стояла. После двенадцатого века двумя главными семьями Рима считались Колонна и Орсини. Семье Колонна принадлежали земли к югу от Рима, семье Орсини – к северу от города. Эти две семьи были известны своими постоянными конфликтами. В тринадцатом веке, когда началась борьба между гвельфами (сторонниками папы) и гибеллинами (сторонниками императора), семья Орсини присоединилась к гвельфам, а семья Колонна примкнула к гибеллинам, что увековечило их противостояние. Для череды пап главная забота всегда заключалась в том, как построить отношения с этими двумя влиятельными семьями, представителям которых порой доводилось самим занимать пост папы. Так как оба эти рода традиционно стремились к заключению брачных союзов с влиятельными семьями по всей Европе, иностранные папы или папы родом из неизвестных семей прилагали отчаянные усилия, чтобы наладить с ними отношения.

Медичи изначально были купцами, но когда они решили добавить к своему богатству знатность, то подобрали своему старшему сыну пару из рода Орсини. Это было тем более оправданно, что во все времена представители семьи Орсини или семьи Колонна служили кардиналами в Ватикане. Таким образом, даже если папа не был их родственником, обе семьи имели потенциальных кандидатов на пост главы католической церкви. Желая получить выгоду от особой власти папы, королевские и знатные семьи приветствовали союзы с этими двумя родами. Единственным исключением была венецианская аристократия, защищавшая свою независимость, воздерживаясь от браков с представителями знатных семей других государств.

Невозможно определить, какая из этих двух римских семей была более удачливой в установлении связей с Ватиканом и влиятельными родами Европы, но Орсини преуспевали в установлении связей с рыцарскими орденами.

Примерно в то же время, когда семья Орсини стала направлять своих представителей в орден Святого Иоанна, род Колонна сблизился с тамплиерами. Но в начале XIV века рыцари-тамплиеры исчезли, а орден госпитальеров продолжал свою историю, и род Орсини пустил в нем глубокие корни. Во второй половине XV века представитель этой семьи даже стал Великим магистром.

На этом попытки рода Орсини проникнуть во все коридоры власти не закончились. Многие представители семьи по мужской линии устремились в армии Италии и других западноевропейских стран в качестве наемников. Поскольку в те времена существовал обычай нанимать на службу военных командиров, имевших собственные войска, то занимались этим в основном те ветви рода, которые имели собственные земли и были частично независимыми. Большинство из них уже не носили фамилию Орсини, а взяли себе в качестве имен названия своих владений: граф Трулли или граф Петриано. Если бы глава основного рода стал наемным командиром, то весь клан был бы связан с Ватиканом, королем Неаполя или любым другим господином. Разные же ветви семьи наслаждались полной свободой при заключении и разрывании контрактов. Для нанимателей это было весьма удобно. В те времена наемная практика являлась прибыльной. Семья Колонна тоже использовала эту дорогу к власти – еще одна арена, на которой обе семьи выступали в качестве соперников.

Однако когда папой стал Александр VI, решительно настроенный усилить свою власть, даже чрезвычайно влиятельный род Орсини пережил период заката. Хотя семьи Орсини и Колонна владели обширными территориями, но эти земли были расположены в папских провинциях. Александр VI, из рода Борджиа, решил, что единственный способ упрочить папскую власть – разделаться со всякой семьей, имевшей достаточно власти для беспрепятственного проявления своей воли. Для достижения этих целей он поставил своего сына Чезаре на соответствующую должность. Семьям не повезло вдвойне: Чезаре был непростым молодым человеком. Семья Орсини оказалась на грани вымирания, когда двум влиятельным представителям их рода вынесли смертный приговор, а кардиналов Орсини приговорили к тюремному заключению. Сам Джамбаттиста, хотя и стал в конечном счете рыцарем на Родосе, провел свои ранние годы в изгнании. Он родился как раз тогда, когда армия Борджиа окружила его родовой замок.

Однако в 1503 году неожиданное падение рода Борджиа позволило семье Орсини воспрянуть духом. Им удалось восстановить свои связи и влияние в Ватикане с помощью брака представителя их рода с дочерью следующего папы, Юлия II. После этого папой был Лео X – ребенок Клариче Орсини, которая посредством брака вошла в семью Медичи.

Это было известно всем; далее Антонио, родившийся в прибрежном замке рядом с Генуей, был наслышан об этом. Он считал неоправданными мрачные настроения Джамбаттисты, учитывая, что он был прямым потомком семьи Орсини, над которой, казалось, всегда светило солнце. Когда Антонио сказал об этом, молодой рыцарь рассмеялся. Словно обращаясь к младшему брату, он стал терпеливо объяснять:

– Именитые правящие семьи Венеции и Флоренции – особый случай. Их называют дворянскими, но у них нет титула. Дворяне, чья власть сосредоточена в их поместьях, делятся на герцогов, маркизов, графов и баронов. Эти титулы раздавали Византийская империя и монархи других европейских государств. Герцоги сперва являлись главными помощниками императоров и королей. Они отвечали за правление и военные дела в своих провинциях. Титул графа давался тем, кто выполнял те же самые обязанности во франкских землях, хотя они отвечали за меньшие территории. Жившие на окраинных землях назывались маркизами, что означает «стражи границы». Принимая во внимание происхождение этих титулов, нетрудно понять, что только титул барона, означавший «свободный человек», не подразумевает необходимости находиться в подчинении у императора или короля. Бароны имели собственные земли, собирали налоги, отправляли правосудие, а некоторые даже имели право чеканить монету. Эти бароны должны были отдавать только часть собранных податей правителю – императору, королю или лорду.

В северных и центральных частях Италии, которые находились под властью семьи Лонгобардо, было много графов и маркизов; а на юге правили бароны. Вы – дель Каретто – маркизы, а мы – Орсини – бароны. Но среди дальних ответвлений моего рода много графов. Как на севере, так и на юге Италии до XIV века бароны занимали совершенно другое положение, нежели придворная знать. Лорды были бедны, а бароны, занимавшие, как подразумевалось, более низкую ступень лестницы, были богаты.

Задумывая отправиться на войну, король мог созвать баронов, живущих на подвластной ему территории, но он не мог заставить их сражаться. Это всегда решалось личным соглашением. Если монарх нарушал договор, то барон не только имел право покинуть поле боя, но и мог развернуть свое войско и сражаться против короля. Такое положение дел сохранялось в Южной Италии довольно долго, даже после XIV века. Там высшим органом власти был совет баронов, созываемый дважды в год. Человек, который руководил советом, не был ни более выдающимся, ни более влиятельным, чем остальные; он был просто первым среди равных. У нас сохранились клятвы, которые давали бароны тех времен своим монархам, весьма забавные: «Каждый из нас, баронов, столь же достойный, как и ты, а когда мы собираемся вместе, мы достойнее тебя. Мы клянемся быть верными, но это зависит от того, насколько ты будешь уважать наши наследственные права и привилегии. Если ты будешь пренебрегать ими, то наша клятва верности потеряет силу». Все бароны громко проговаривали эту клятву нараспев перед своим господином. Конечно, лордам это не нравилось! Королям, стремившимся установить сильную централизованную власть, такая ситуация, должно быть, казалась анархией. Постепенно стремление подавить баронов становилось все сильнее, но бароны догадались об этом и начали еще тверже отстаивать свои права. В конечном счете конфликт вылился в известное восстание баронов 1460 года – войну между неаполитанским королем Ферранте и баронами из его земель. Ферранте победил. Одна ветвь семьи Орсини приняла участие в той битве и потерпела неудачу. В мире, в котором мы живем, больше нельзя распевать забавные клятвы. Где бы мы ни находились, невозможно избежать волны централизации. Только в Риме положение дел несколько иное. Если правители других государств могут завещать свой трон наследникам, то папа не может. Папа в Риме меняется, а бароны остаются. Тем не менее, даже если знатные семьи Орсини и Колонна благодаря стечению обстоятельств смогут сохранить свою власть в Риме и на окружающих его землях, какой в этом толк? Колонна практически являются подданными Карла, что вполне естественно: наемник не может служить монарху, не став его подданным. Моей семье также не удастся избежать этой волны централизации власти. Мы станем подданными какого-нибудь правителя, который даст нам титулы, а взамен заставит нас защищать маленькую территорию, которая принадлежит нам только на словах. Бароны – свободные люди – исчезнут, а имя Орсини выживет, только если получит место среди придворной знати. Точно так же на смену рыцарям приходят пешие воины. Появление пушки изменило природу битвы. Когда-то бароны завоевывали уважение людей и право управлять территорией, защищая ее жителей от внешних врагов. Передав эту роль монархам, бароны больше не могут выступать в роли хозяев. Мы с тобой оба рыцари ордена Святого Иоанна, в который принимают только тех, в чьих жилах течет голубая кровь, а кроме того, мы оба дворяне, теряющие свои сеньоральные права. Нам особенно не повезло: мы последние представители исчезающего класса. Разве это не ирония судьбы, что нам предстоит сражаться с турками, армия которых стала сильнее за счет применения пушек и людских масс? Вымирающему классу всегда приходится погибать, сражаясь с теми, кто приходит на смену.

Антонио почувствовал, что его заставили посмотреть в лицо действительности. Семья дель Каретто, не настолько влиятельная, как Орсини, владела отвоеванной ими землей около Савойи, рядом с Генуей, на протяжении четырехсот лет. Однако последние сто лет они уже не могли оставаться равнодушными к битвам, которые бушевали между великими державами, окружающими их. Иногда они примыкали к правителям из династии Сфорца Миланского герцогства, иногда выступали союзниками Генуэзской республики. А тридцать лет назад они были вынуждены либо определиться со своими предпочтениями, либо подвергнуться угрозе вымирания рода. Именно тогда Альфонсо, отец Антонио, стал подданным императора Священной Римской империи и получил титул маркиза. Антонио вдруг позавидовал французскому рыцарю Ла Валетту, в пристальном взгляде которого юноша не заметил ни малейшего сомнения в его принадлежности к дворянству.

Приближался конец путешествия, и гребцы на галере Антонио и Орсини заработали с новой силой. Остров Родос, появившийся на горизонте, казалось, увеличивался в размерах с огромной скоростью. Когда Антонио наконец увидел остатки Акрополя Линдоса, о котором он столько слышал, галера неожиданно повернула на север. Обычно таким путем – вдоль побережья острова к его столице – следовали корабли, прибывающие с востока. Под древними греческими колоннами, сияющими белизной на вершине Линдосского холма, находился один из фортов, принадлежавших ордену. Антонио подумал, что, возможно, он никогда не будет там служить.

Прямо перед тем, как войти в порт города Родос, судно снова изменило курс. Над дальним краем города поднимался дым. Должно быть, горела большая территория, так как дым застилал полнеба. Антонио заволновался о том, что могло произойти, но слова Орсини позволили ему вздохнуть с облегчением. Рыцарь объяснил, что, готовясь к нападению врага, орден сжигал весь урожай на полях и даже дома, находившиеся вне крепостных стен. Нужно было очистить от деревьев территорию, где должен был разместиться враг.

– Жаворонки, должно быть, напуганы, потеряв свои гнезда, – заметил Орсини.

Услышав это, Антонио улыбнулся. Стоял июнь. Обычно сражения проходили с весны по осень. Не было никакого сомнения в том, что Великий магистр получил известия о наступлении турецкой армии.

Глава пятая
ЛЕТО 1522 ГОДА

Приближающаяся туча войны

Даже генуэзским и венецианским купцам, которых орден часто осуждал за то, что они ставили торговлю превыше всего, пришлось в конце концов осознать, что теперь, когда между исламом и христианством назрел явный конфликт, им придется оказать поддержку единоверцам. Они были католиками, то есть западными европейцами. Однако от других христиан, таких как греки или армяне, относившихся к православной церкви, нельзя было ожидать подобной перемены настроения. Протестанты также оставались равнодушными к происходившему. Немецким и голландским купцам еще предстояло освоить Средиземноморье. Поэтому если кто и мог сообщить новости ордену, так это купцы-католики из Западной Европы.

Они всегда вели торговлю независимо от религиозных убеждений партнеров. Останавливать корабли при каждой туче войны, нависшей над Восточным Средиземноморьем, означало бы разориться. Если только их собственная страна не вела войну, их корабли заходили в турецкие порты. Таким образом, у ордена рыцарей-иоаннитов не было недостатка в тех, кто доставлял сведения, когда схватка с турками стала неизбежной. В этом заключалось одно из преимуществ религиозного ордена. Им не надо было засылать собственную разведку, они могли использовать западноевропейских купцов для получения чрезвычайно подробной информации о размерах и передвижениях турецких войск.

Турецкий флот, намереваясь захватить Родос, собрался в водах недалеко от Константинополя (Стамбула), столицы Османской империи, первого июня 1522 года. В одном из источников упоминалось семьсот кораблей, но европейские купцы сообщили рыцарям, что кораблей чуть более трехсот. Если учесть обычный размер турецких флотилий, цифра триста кажется более вероятной.

Флотом командовал пират Курдуглу. Турки не имели серьезного опыта в морской войне, и их флот был не слишком организован, поэтому, когда наступало время ведения серьезных военных действий, адмиралом обычно назначали корсара. Курдуглу погрузил на триста кораблей десять тысяч солдат и отправился к Дарданеллам через Мраморное море. На борту каждого корабля было относительно немного людей, так как главная цель флотилии заключалась в транспортировке пушек и другого оружия для осады.

Примерно в то же самое время на азиатской стороне пролива Босфор завершила свои сборы армия. Ее численность равнялась 100 тысячам; особенно важным был отряд минеров, собранных из православного греческого населения Балкан, захваченных турками. Султан в сопровождении всех своих визирей присоединился к колонне солдат, покидающих европейский континент.

Однако этим численность врагов не ограничивалась. Из Сирии и Египта, покоренных турками пять лет назад, должны были отправиться двести кораблей со ста тысячами солдат. Эта армия была в два раза больше той, которая принимала участие в нападении на Родос сорок лет назад. Такие силы против острова, который был размером с горошину по сравнению с огромной Османской империей, – насколько же решительно был настроен двадцативосьмилетний султан Сулейман! Он собирался уничтожить «логово христианских випер» раз и навсегда.

Флот покинул Константинополь первого июня и, пройдя через Дарданеллы, сделал короткую остановку на острове Лесбос, чтобы пополнить запасы. Дальше на пути до Родоса турки могли рассчитывать только на остановку в порту Смирны. Рядом со Смирной находился остров Хиос; хотя он был объявлен нейтральным, фактически принадлежал Генуе. От Малой Азии Хиос отделяло всего десять километров. Триста турецких кораблей, одновременно пересекающих пролив, практически закупорили его. Хиос замер, пока мимо проплывала мусульманская армия.

Дальше начинались территориальные воды ордена Святого Иоанна. Однако турки были прекрасно осведомлены о малочисленности рыцарей на отдаленных островах ордена. Хотя в морском сражении один на один турки оказывались в невыгодном положении, но флотилия из трехсот кораблей представляла собой серьезную силу. Возможно, для того чтобы размяться, Курдуглу решил попытаться захватить остров Кос, что не входило в планы султана. Однако рыцари гарнизона крепости оказали неистовое сопротивление. Поняв, что победа достанется нелегко, Курдуглу быстро прекратил осаду, и его флотилия снова взяла курс на юг. Двадцать шестого июня первые турецкие корабли показались недалеко от Родоса.

Меньше чем через месяц в порт Мармариса прибыла основная часть солдат, отправившихся в путь примерно в то же время, что и флот, и двигавшихся через Малую Азию. Они шли вдоль западного побережья по собственным землям, поэтому им не надо было беспокоиться о возможных столкновениях с местными жителями. Они не стали заходить в Бодрум, находившийся на самом краю полуострова, в стороне от их маршрута. Атаковать там рыцарей было бы потерей времени и людей. Если падет Родос, то за ним последуют Кос и Бодрум. Присутствие султана означало, что его планы будут выполнены до конца, и стотысячная армия успешно собралась, почти без потерь, в порту Мармариса. Флот должен был доставить пушки, оружие и порох на Родос и вернуться в Мармарис за армией.

Рыцари-иоанниты тоже не собирались зря терять людей. Турецкий флот подошел к Родосу с северо-запада, миновал вход в гавань и, обогнув остров, остановился у песчаного пляжа примерно в пяти километрах к югу. Рыцари не делали никаких попыток помешать туркам, пока они выгружали свои многочисленные пушки и осадные орудия. Численность врага, включая моряков, составляла десять тысяч. Количество защитников крепости Родоса – шестьсот рыцарей, примерно полторы тысячи наемников и три тысячи годных к военной службе местных жителей.

Рыцари не оказали никакого сопротивления даже после того, как турецкий флот, успешно выгрузив оружие и провизию, стал курсировать между Мармарисом и Родосом, перевозя армию. Триста кораблей представляли собой огромную силу. Чтобы избежать блокады на море, рыцарям нужно было сделать все возможное, чтобы их суда уцелели. Весь июль, пока усиливались северо-западные ветра, жители Родоса укрепляли защитные сооружения, которым предстояло выдержать неизбежную осаду. Все это время они наблюдали за передвижением турецких кораблей, перевозивших солдат; вражеские суда проходили прямо мимо плавучих заграждений из железных цепей толщиной в человеческую руку, которые перекрывали вход в военную и торговую гавани.

Для Антонио это был первый опыт защиты крепости и первое сражение с турками. Он удивился, что население острова, казалось, увеличилось в два раза. Так казалось потому, что на улицах и площадях стало намного больше людей. В город пришли те, кто раньше жил за крепостными стенами и чьи дома и поля были сожжены. Эти люди привели с собой домашний скот, овец, кур и даже собак. В результате гул, доносившийся из южной части города, был такой громкий, словно на рынке проходили народные гулянья.

Наблюдая за босоногими детьми, гонявшимися за собаками и курами, Антонио не мог поверить, что осада неотвратима. Эта суета еще не достигла северной части города, где были сосредоточены здания ордена, но днем ворота в тонкой стене, отделявшей половину, где проживали рыцари, от половины, которую населял простой народ, были открыты. Время от времени попадалась заблудившаяся овца, за которой гнался ребенок, одетый в лохмотья. Антонио не мог сдержать улыбки, видя изумление на лицах детей, наблюдавших за рыцарями. На этих людей скоро должна была напасть огромная армия неверных, но они продолжали вести прежнюю жизнь. И когда Антонио думал о том, что его собственная жизнь может закончиться в двадцать лет, воспоминание об этих сценках спасало его. В свободное время он часто ходил в церковь, находившуюся в той части города, где жил простой народ, но не для того, чтобы молиться. Обе церкви, и католическая, и православная греческая, стали временным приютом для беженцев.

Однако ночью атмосфера становилась напряженной. Все ворота были закрыты. Перед домами рыцарей, госпиталем, оружейным складом, дворцом Великого магистра ярко горели факелы, чтобы можно было легко заметить любого подозрительного человека. В другой половине города, где проживал простой народ, освещать черные как смоль улицы было нечем, кроме факелов, которые горели всю ночь и озаряли священные статуи в нишах зданий. По улицам ходили дозоры, состоящие примерно из двадцати солдат. На протяжении почти месяца действовал приказ, согласно которому все заведения должны были закрываться на закате, включая таверны, чьи факелы обычно горели до глубокой ночи.

Великий магистр все еще ждал хороших вестей от гонцов, которых он послал полгода назад с просьбой о помощи; теперь он решил снова отправить гонцов во все уголки Западной Европы. Испанские рыцари поехали к папе и императору Карлу, а французские – к королю Франции. Еще двое должны были собрать рыцарей ордена, раскиданных по всей Европе. Им предстояло распространять новости об угрозе, нависшей над главным оплотом ордена, а также приказ об общей мобилизации. В их задачу также входило достать как можно больше пороха и провианта и отправить на Родос. Назначенные рыцари пустились в путь на быстрых легких галерах. Они незаметно покинули гавань ночью, и турки никого не остановили.

Однако летом 1522 года Западную Европу волновали другие проблемы. Будущий папа плыл на корабле, направляясь к месту своей коронации в базилике Святого Петра в Риме. Адриан VI был выбран на этот пост 9 января, но покинул Испанию только 8 июля. Его корабль прибыл в гавань Генуи 17 июля, а 28 августа – в портовый город Остья. Церемония коронации проходила 31 августа. Папе удалось добраться до Рима, не приняв ни одного из «любезных предложений», сделанных ему императором Карлом, французским королем Франсуа I и английским королем Генрихом VIII, и при этом не оскорбив их.

Из-за этой задержки до самого сентября папа не мог произнести перед кардиналами свою вступительную речь, касающуюся курса церкви. Ожидалось, что Адриан VI затронет только два вопроса: объединение христиан в борьбе против турок и протестантское движение в Германии. Новый папа, несомненно, намеревался заручиться поддержкой европейских королей, чтобы решить эти две главные проблемы, стоящие перед христианским миром. Однако сами короли интересовались только междоусобными войнами.

Будучи императором Священной Римской империи, Карл правил Германией и Нидерландами. Как королю Испании, ему принадлежали эта страна и Новый Свет. В качестве яблока раздора для него и французского короля Франсуа I выступала Италия. Однако сражение, произошедшее около Милана в апреле того же года, выявило превосходство Карла. Французский король покинул Милан, и власть над Генуей перешла от Франции к Испании. Так как до этого Испания получила в Южной Италии Неаполь и Сицилию, борьба между Францией и Испанией за Италию, по крайней мере временно, завершилась в пользу Испании.

В июне английский король Генрих VIII вступил в союз с Карлом. В июле английская армия под командованием герцога Суффолка высадилась в Нормандии. Было немыслимо, чтобы Франция, управляемая мудрым королем и владеющая самыми плодородными землями в Европе, легко сдалась Габсбургам, и она оборонялась.

Прибыв в Европу с известием о высадке турецкой армии на Родосе и обратившись за помощью, гонцы из ордена Святого Иоанна привели королей в смятение. Все европейские монархи признавали орден в качестве «последнего оплота христианства в Восточном Средиземноморье», но в любые времена связь между словом и делом в лучшем случае непрочная.

После прибытия на Родос султана Сулеймана I турецкая армия была готова начать военные действия.