Текст книги "Последний час рыцарей"
Автор книги: Нанами Шионо
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)
Прием, оказанный рыцарями венецианскому инженеру, полностью противоречил их привычке не считать представителей недворянского сословия за людей. И Великий магистр Вилье де Л’Илль-Адан, и главы всех «наций» имели безукоризненную аристократическую выправку, однако они склонились, чтобы не упустить ни единого слова, произнесенного Мартиненго. Инженер говорил коротко и ясно, как и подобает специалисту, уверенному в своих знаниях, излагая результаты наблюдений, анализируя их и высказывая свое мнение. Антонио должен был переводить все это на французский язык.
Великий магистр доверил Антонио эту задачу не только потому, что молодой человек понимал этот язык, но и потому, что он был племянником предыдущего Великого магистра Фабрицио дель Каретто, который умер, служа ордену. Великий магистр искренне желал, чтобы Антонио почувствовал величие дядюшкиного наследия.
И когда они дошли до обсуждения укреплений, Антонио действительно почувствовал присутствие мужчины, которого он знал только как своего дядю-рыцаря. Юноша виделся с ним всего один раз, когда Антонио было десять лет. Фабрицио возглавлял отряд рыцарей, обеспечивавший безопасность Латеранского Собора, созванного папой Юлием И. Тогда Фабрицио остановился в родовом замке лишь на несколько дней.
Однако в те времена дядя Фабрицио едва ли производил впечатление военного командира. Он держался очень спокойно, словно ученый, и это разочаровало десятилетнего Антонио. Если Фабрицио просили, он описывал рукопашные бои с мусульманскими солдатами, но рассказывал об этих событиях так отстранение, словно они касались кого-то другого. Собравшиеся слушатели, ожидавшие захватывающих историй о приключениях, разочаровывались, даже если они не были маленькими мальчиками с широко распахнутыми глазами.
Когда маркиз, отец Антонио, представил Фабрицио трех своих сыновей, он сказал, что старший сын будет его наследником, а младший пойдет служить в армии. Антонио же, средний сын, последует по пути своего дяди. Рыцарь ордена Святого Иоанна обернулся и с нежностью посмотрел на десятилетнего племянника. Хотя Антонио был еще ребенком, за обедом его усадили рядом с дядей.
В следующем, 1513 году, когда новость об избрании Фабрицио Великим магистром достигла замка, вся семья дель Каретто была поражена. Никто из них и представить себе не мог, что их родственник станет главой одного из самых славных орденов Западной Европы, тем более что им обычно руководили французы. С тех пор как этот пост занимал итальянец, прошло сорок лет. Но то назначение казалось совершенно естественным, так как человек, о котором идет речь, был представителем семьи Орсини, одной из знатных семей Рима. А избрание Великого магистра из маркизов предместья Генуи было совершенно другим делом и рассматривалось как эпохальное событие. Папа даже прислал из Рима письмо с поздравлениями, и избрание дяди Великим магистром целый год служило предметом разговоров в семье.
Со временем об этом вспоминали все реже и реже. Фабрицио дель Каретто занимал пост Великого магистра с 1513 по 1521 год, но в то время не было нападений турок, и поэтому героические истории не доходили до Европы. Даже в родовом замке его имя упоминалось уже не так часто. Оно снова всплыло в разговорах в год его смерти. В то время Антонио было девятнадцать, и он уже носил монашеское одеяние с белым крестом на груди – знак ордена Святого Иоанна.
Теперь, спустя год, Антонио узнал, как его дядя провел восемь лет на посту Великого магистра. Юноша видел крепостные стены, окружающие город Родос, построенные его дядей в то время, когда Европа забыла о нем.
Сердце Антонио было переполнено гордостью, поэтому он не сразу заметил восхищение, сиявшее в глазах Мартиненго, когда инженер поднимался на самый верх укреплений.
Городская крепостьВ отличие от японских феодальных замков крепостные стены столицы Родоса окружали не только цитадель. Как и во многих европейских городах, стены были построены по периметру всего города, чтобы защитить и обыкновенных горожан.
Дворец Великого магистра, дома различных «наций», госпиталь и оружейный склад располагались в северной части города; эта территория была отделена простой каменной стеной, слишком непрочной, чтобы обеспечить серьезную защиту; скорее всего она служила перегородкой, разделявшей город. Когда говорили о крепости Родоса, прославленной по всему Средиземноморью, имели в виду укрепления, окружавшие весь город.
Протяженность крепостных стен составляла примерно четыре километра, с учетом выступавших частей стен – больше пяти километров. Согласно давней традиции, каждая из восьми «наций» ордена отвечала за определенный Участок сооружений. Рыцари должны были следить за состоянием стен, укреплять их в мирное время и защищать в военное.
Французы из Иль-де-Франс отвечали за участок длиной в 800 метров, который начинался на севере у форта де Найяк, около входа в торговую гавань, тянулся вдоль передней части военной гавани и северной части дворца Великого магистра и затем слегка поворачивал на юг, к воротам д’Амбуаз. Это были одни из двух городских наземных ворот, и назвали их так в честь Великого магистра Эмери д’Амбуаз, который укрепил их три срока назад. У этих ворот были настолько мощные и замысловатые приспособления, что они служили частью защитных сооружений.
За участок в 200 метров от ворот д’Амбуаз до форта Святого Георгия отвечали немецкие рыцари. Этот участок был намного короче территории, занимаемой французами. Разница зависела не от количества людей в этих двух «нациях». Выходившая к морю низменная часть, которую защищали французы, не подходила для нападения, она не подвергалась атакам на протяжении двух веков, прошедших с момента основания крепости на Родосе. Напротив, территория, простирающаяся от ворот д’Амбуаз, представляла собой гористую местность и поэтому была более подвержена нападениям врага.
У ворот д’Амбуаз очертания укреплений менялись; это не ускользнуло даже от неопытного взгляда Антонио. На участке перед воротами ров, окружающий внешние сооружения, был узким, а внутренние стены высоко поднимались над ним. Если бы враг собрался атаковать в этой части, то с высоты зубцов стены нападающие показались бы очень маленькими. Одной из целей возведения оплота было запугать тех, кто подойдет близко, и эта часть укреплений, завершавшаяся дворцом Великого магистра, успешно справлялась с этой задачей. Особенный страх стены внушали тем, кто приближался с моря.
Начиная от ворот д’Амбуаз, внешний вид стен постепенно менялся. Они оставались высокими, но в бруствере появлялись казематы. Эти помещения подходили для лучников или арбалетчиков, но были недостаточно вместительными для пушек. Располагаясь на высоте всего четырех метров, они имели весьма тонкие стены. Ров здесь был глубоким и широким. Через него был перекинут каменный мост, поддерживаемый тремя арками.
Форт Святого Георгия присоединялся к крепостной стене и напоминал восьмиугольник, поделенный пополам. Он находился посредине длинной стены, шедшей почти по прямой линии к югу. За трехсотметровый участок, тянувшийся от этого массивного выступа к Испанскому (Арагонскому) форту, отвечали рыцари из Оверни. Здесь стена была больше десяти метров в ширину, но значительно ниже. Казематы в бруствере тут увеличивались, что позволяло разместить в них легкие пушки. Из стены выступал еще один форт, который вместе с Испанским позволял отбивать врага как с передовых позиций, так и с обеих сторон.
Часть стены длиной в 200 метров между Испанским фортом и Английским находилась под защитой арагонских рыцарей. Ширина рва на этом участке достигала 100 метров, и из него поднималась толстая внешняя стена. Она соединялась с Английским фортом, облегчая доставку подкрепления.
Английские рыцари отвечали за четырехсотметровый участок, тянувшийся почти по прямой линии от Английского форта до форта Коскину. Ров здесь тоже имел около 100 метров в ширину, и в нем была расположена вторая защитная стена. Хотя на этом участке сооружения укреплялись внешней стеной, они были намного более незащищенными, чем внутренняя стена, охраняемая арагонскими рыцарями; ни Английский форт, ни форт Коскину не могли оказать содействие в защите этих 400 метров. Чтобы компенсировать недостатки прямолинейной конфигурации, в этой части стены построили четыре башни. От Английского форта через ров тянулся мост, но им пользовались только в мирное время. Это был подъемный мост, и в случае необходимости его можно было убрать.
Рыцари Прованса отвечали за 500 метров стены между фортом Коскину и фортом дель Каретто. Форт Коскину выглядел массивным и прочным, и в нем находились вторые ворота, ведшие из крепости. Эта часть укреплений не тянулась по прямой линии, однако, для того чтобы компенсировать отсутствие второй стены, здесь располагались три небольшие башни, имевшие либо округлую, либо многоугольную форму.
Итальянцы отвечали за территорию от форта дель Каретто до дамбы, защищавшей восточную часть торговой гавани. На этом участке длиной в 400 метров укрепления состояли из двух рядов, включая внешнюю стену, размещенную во рву. Форт дель Каретто полностью отличался от большинства крепостей: обычно возводили башни необычайной высоты, а форт выглядел приземистым, прижавшимся к земле. Хотя это сооружение было построено за пятьсот лет до наших времен, к нему больше подходит современный термин «бункер», нежели «башня». Так как его стены предназначались в основном для размещения пушек, они тоже были низкими и выглядели непробиваемыми. Это была первая башня такого типа. От восхищения Антонио потерял дар речи, в то время как Мартиненго, будучи профессионалом, чуть не урчал от удовольствия.
Укрепления вдоль границы торговой гавани тянулись на 800 метров и находились под защитой рыцарей из Кастилии. Поскольку турецкий флот, хоть и был большим, уступал по качеству подготовки моряков, это исключало возможность нападения с моря. Главной задачей турецкого флота была доставка войск, поэтому в защите со стороны моря не было особой необходимости, если только речь не шла о блокаде. Принимая во внимание невысокий уровень мастерства турок в морском деле, не было особых причин опасаться подобного поворота. Высокие и тонкие стены, возведенные задолго до появления больших пушек, можно было без особых опасений оставить в их прежнем состоянии.
Кроме того, имелись резервные силы, которые можно было немедленно отправить к этому участку береговой стены, если бы возникла такая необходимость. Этот отряд состоял из рыцарей Кастильской и Французской «наций», защищавших морские укрепления. Командовал резервом сам Великий магистр. Такое распределение сил означало, что резервному отряду предстояло принять на себя главный удар любой атаки.
В тот вечер в просторной комнате с видом на море, расположенной на самом верхнем этаже дворца Великого магистра, ярко горели свечи в большом канделябре из кованой стали. Двенадцать кожаных стульев, расставленных вдоль длинного деревянного стола в центре комнаты, были заняты. Во время осмотра укреплений Мартиненго ничего не предлагал, просто выслушивал объяснения и задавал вопросы. Однако теперь настала его очередь говорить. Осмотр длился до полудня, а потом венецианский инженер до вечера просидел в своей комнате в доме итальянских рыцарей, разрабатывая многочисленные планы.
Великий магистр Л’Илль-Адан сидел во главе ярко освещенного стола, а Мартиненго – прямо напротив. Антонио, как переводчик, сидел слева от инженера, а дальше расположились главы «наций». Слева от Великого магистра сидел его заместитель д’Аль Маре, глава Кастильской «нации». Справа – секретарь магистра Ла Валетт, лицо которого, как всегда, оставалось суровым. Совет ордена Святого Иоанна собрался, чтобы выслушать мнение специалиста.
Пушка против замка– Крепость выглядит даже более величественной, чем я слышал.
Антонио почувствовал, что слова инженера приободрили всех, кто находился в комнате.
Мартиненго продолжал:
– Особенно меня поразило то, как были применены последние технические достижения в тех местах, где ожидается главный удар. Фортификаторы, включая меня, предлагали подобные проекты на протяжении десятилетий, но нигде, даже в Венецианской республике, их не воплотили в жизнь.
Эти слова вызвали прилив гордости у собравшихся. Венеция их не интересовала.
Но Мартиненго все-таки был патриотом и добавил:
– С другой стороны, наша республика владеет многими землями и не может заниматься только одной крепостью.
Венецианские технологии возведения укреплений считались самыми совершенными, поэтому Германия, Франция и Испания с восторгом брали на службу венецианских инженеров. Неудивительно, что рыцари едва могли сдержать свое восхищение, когда один из этих инженеров, к тому же ведущий, одобрил их крепость. Нападение многочисленной турецкой армии неминуемо приближалось, и армии в несколько тысяч, костяк которой составляли шестьсот рыцарей, приходилось полагаться только на крепостные стены.
Падение Константинополя в 1453 году дало толчок началу неизбежных социальных и военных преобразований как на Западе, так и на Востоке. Эти перемены были настолько серьезными, что ознаменовали собой новую эру, но именно поэтому они произошли не настолько быстро, чтобы их результаты можно было ощутить через год или два после этого события. Хотя было несколько человек, которые с болью осознавали необходимость перемен еще до того, как пал Константинополь, но они могли провести эти реформы, только став тиранами и имея в руках абсолютную власть.
Многие уже понимали, что исход битвы за Константинополь решило применение пушек султаном Мехмедом II. Лишь спустя два года после осады итальянский специалист по пушечному делу из Сиенны написал о том, как приспособить военные укрепления к новой эре пушек. В конце XV века Леонардо да Винчи разработал схему крепости, специально имея в виду защиту от пушек; семья известных архитекторов, скульпторов и конструкторов Сангалло также сделала несколько пробных чертежей. Но в силу ряда причин прошло более полувека, прежде чем подобные крепости появились на свет.
Во-первых, одержав победу над Константинополем, Османская империя перенесла военные действия на север, частично из-за ослабления флота. В то время те, кто жил на юге в районе Средиземноморья, не ощущали прямой угрозы со стороны турок. Во-вторых, держава, находившаяся на передовой линии борьбы европейского христианства против турок, – Венеция – имела республиканскую форму правления. В отличие от диктатуры республике требуется определенное время, чтобы обдумать предлагаемые действия. К тому же усовершенствование многочисленных крепостей от Адриатического до Эгейского моря было крупным предприятием, требующим огромных вложений на протяжении длительного времени. Такой вопрос должна была решать вся республика, а не правительство. В это дело должны были быть вовлечены многие. В необходимости такого крупного проекта нужно было убедить по крайней мере половину тех, кто отвечал за выбор политического курса. Однако люди, ответственные за принятие решений, скорее всего не поняли бы важности этого проекта, если бы над большей частью из них не нависла непосредственная угроза.
Таким образом, только в конце XV века венецианские укрепления стали решительно меняться. Сперва Венеция нанимала инженеров в других государствах Италии, но одновременно старалась улучшить собственные технологии. Первым результатом этих усилий стали крепости на островах Кипр и Крит, на самой границе с Османской империей.
Для рыцарей Родоса обстоятельства складывались по-иному. Земли, находившиеся под защитой ордена, не были ни многочисленными, ни столь отдаленными, как земли Венеции: несколько небольших островов, окружающих Родос. К тому же орден был организован иначе, чем республика. Все решения принимали Великий магистр и члены совета, которых было меньше десяти. Зачастую все определялось волей Великого магистра. По сравнению с Венецией, где голос дожа был каплей в море из двух тысяч голосов, орден был чрезвычайно мобильной организацией.
Тем не менее реформы проводились нелегко. Частично это объяснялось тем, что турецкая армия не сразу положила глаз на Родос. Подобно венецианцам, рыцари полностью осознали опасность, только когда она стала неминуемой. В 1480 году, когда Мехмед II неожиданно высадил на Родосе огромную армию, крепостные стены здесь имели еще допушечную конструкцию, как в Константинополе; они тоже были тонкими и поднимались прямо из земли. На центральной стене мог уместиться только один стрелок, а башни находились по углам периметра. Остров тогда выстоял только благодаря пассивности турецких генералов и из-за эпидемии, разразившейся в войсках. Даже французские рыцари, которые считали себя воплощением старого доблестного духа, понимали, что эти стены не выдержат будущих сражений.
Строительство новых укреплений на Родосе началось сразу после битвы, благодаря усилиям д’Обюссона и д’Амбуаза, двух Великих магистров, которые не позволили победе опьянить их. Великим магистрам, которые строили новые защитные сооружения или укрепляли существующие, запрещалось вырезать на них собственные гербы, однако на стенах, выстроенных д’Обюссоном и д’Амбуазом, все еще кое-где можно было увидеть их геральдические знаки.
Построенные ими укрепления стали памятником усердию двух великих людей, но это было пределом возможного для них. Они не смогли освободиться от традиционного видения крепости. Стены Родоса стали, несомненно, прочнее, но это все еще был средневековый замок. Чтобы перестроить его, рыцарям пришлось дождаться прихода итальянца: итальянцы были самыми прагматичными людьми того времени.
Фабрицио дель Каретто занимал пост Великого магистра на протяжении восьми лет – с 1513 по 1521 год. В нескольких источниках указывается, что у него были планы Радикальной переделки крепостных стен, как только он занял свой пост. Но прежде чем он приступил к этой задаче, прошло пять лет – пять лет, которые скорее всего были потрачены на поиск средств. В дошедших до нас учетных книгах упоминаются такие суммы, потребовавшиеся на строительство крепости, что просто глаза на лоб лезут.
Только с третьей попытки Великий магистр дель Каретто смог завербовать фортификатора Базилио делла Скала, которого знали даже в Венеции. Так как турки еще не заявили о своем намерении напасть на рыцарей-иоаннитов, венецианцы не препятствовали тому, чтобы отправить к рыцарям одного из талантливейших инженеров. Венецианская республика не отказывалась помочь ордену, если только это не вызывало проблем на дипломатическом поприще. В результате инженер Скала торжественно прибыл на Родос и провел там три года.
Скала представил поистине революционный план перестроек. Когда французским рыцарям показали его чертежи, многие из них выступили против и заявили Великому магистру дель Каретто, что они не смогут сражаться в столь неприглядной крепости. Предложенные Скалой укрепления полностью отличались от традиционных стен, которые окружали Константинополь. По его плану, нужно было больше рыть, чем строить. Традиционно стены возводились так, чтобы позволить защитникам крепости оказаться гораздо выше врагов; согласно плану Скалы, нападающие и обороняющиеся должны были находиться примерно на одной высоте. Рвы, разделяющие их, также изменились, став намного глубже и шире, чем раньше. Другими словами, каким бы ни был пушечный обстрел, защитники смогли бы удерживать свои позиции. Таким изменениям подвергли береговые стены, которым предстояло выдержать главный удар во время вражеской атаки. А северные и северо-восточные стены, выходившие на военную и торговую гавани, остались практически нетронутыми: их можно было защитить в их нынешнем состоянии, при условии, что нападать будут слабо разбирающиеся в морском деле турки.
Скала не стал разрушать основание старых стен. Вместо этого он сделал их ниже, в результате чего у него появились излишки земли, песка и камней, которые он позже использовал, чтобы значительно увеличить толщину стен. Проходы, расположенные на западной и южной стенах, по всей длине были расширены до десяти метров. Даже толщина внутренних стен в Константинополе, которые считались самыми прочными в мире, составляла не более пяти метров. Тем не менее Скала посчитал нужным укрепить стены еще и с внутренней стороны – за счет контрфорсов, которые представляли собой диагонально наклонные каменные сооружения. За исключением тех мест, где располагались лестницы, все участки стен, которые были под защитой рыцарей из Оверни, Арагона, Англии, Прованса и Италии, были укреплены таким образом. Башни тоже не стали разрушать. Их укоротили, а те, которые являлись стратегически важными, укрепили с помощью камня.
По-итальянски бруствер с казематами обозначался словом «кружево», так как зубцы, расположенные вдоль верха стены, напоминали бахрому кружева. Скала заменил их на «крупное кружево», то есть на «крупный бруствер». Преимущество «крупных кружев» заключалось в том, что, даже попав под пушечный обстрел, они не развалились бы на куски.
Вдобавок ко всему перед участками, которые были под защитой рыцарей из Арагона, Англии и Италии, где ров становился значительно шире, в нем построили внешнюю каменную стену. Находиться дальше от противника было, конечно, безопаснее, но это мешало наносить удар по врагу. Поэтому предполагалось начинать оборону с внешних стен, откуда можно было отступить, если ситуация ухудшится. С внешней стены, окружающей испанский участок, можно было скрыться в Английский форт. Туда же или в форт Коскину в случае крайней необходимости могли отойти войска, защищавшие внешнюю стену перед главной точкой английского участка. Внешняя стена перед итальянским участком вела к форту дель Каретто.
Ров уходил в глубину на двадцать метров и не менее чем на двадцать метров выходил за внешние стены. Таким образом, он был настолько вместительным, что даже турецкой армии, которая наступала «человеческими волнами», было бы нелегко заполнить его. Ширина рва перед Константинополем тоже составляла двадцать метров, но глубина – всего один метр, поэтому его быстро заполнили. Увеличение ширины рва не давало никаких тактических преимуществ, так как после определенной отметки было невозможно вести сражение. Рыцарям-иоаннитам, не имевшим никакой связи с союзниками, нужно было любой ценой избегать длительной осады. Ров на Родосе нельзя было заполнить морской водой, так как уровень моря был очень низким. А углублять ров, чтобы дойти до воды, было небезопасно: это могло привести к затоплению города.
Но возможно, самым значительным изменением, внесенным Скалой, были выступы, известные в военной терминологии как бастионы.
До этого я использовала очень неточный термин «форт» вместо слова «бастион». Бастионы не являются отдельно стоящими сооружениями; форты, согласно словарю, небольшие опорные пункты, построенные отдельно от стен крепости. Проблема заключается в том, что названия Английский бастион или бастион Святого Георгия не подходят для рассказа об осаде, которая произошла в начале XVI века. В своей книге «Падение Константинополя» я называла эти сооружения башнями, но по причинам, о которых я собираюсь рассказать, «бастионы» Константинополя и «бастионы» Родоса разительно отличались друг от друга.
«Бастионы» Родоса выполняли задачи фортов. Если бы они выстояли, крепостные стены тоже могли бы выстоять. Читателю нужно понять, что форты обеспечивали защиту стратегически важных пунктов вдоль стен.
Другими словами, на Родосе не было высоких башен квадратной формы, размещенных через каждые сорок метров, как в Константинополе. Вместо этого из стены на каждом участке, отведенном определенной «нации», выступали огромные форты. Квадратные и высокие башни Константинополя не являлись главным элементом защиты. Единственная разница между стенами и башнями заключалась в том, что вторые были выше и позволяли использовать обе боковые поверхности. А так как башни не считались особенно полезными, их преимуществами во время обороны даже не воспользовались.
В противоположность этому на Родосе многосторонние форты считались неотъемлемой частью укреплений. Поэтому у каждой «нации» был форт. Как только начиналось серьезное сражение, глава «нации» должен был забаррикадироваться в форте и оттуда руководить битвой. Над каждым из этих фортов развевались флаги «наций».
Из одного форта было невозможно удерживать оборону целого участка стены, который мог достигать 200–400 метров в длину. Поэтому примерно через каждые 100 метров размещались форты поменьше. Так как территория, защищаемая сооружением квадратной формы, была ограничена, эти меньшие форты были многосторонними или круглыми.
Ясно, что со всеми этими преобразованиями пришлось согласиться, чтобы компенсировать малую численность рыцарей. На протяжении следующего столетия история возведения крепостей на Западе вращалась вокруг постепенного развития этих бастионов. Фабрицио дель Каретто оставил после себя город, укрепленный по наивысшим меркам, возможным в начале XVI века.
Высказав свое мнение о Родосской крепости, Мартиненго добавил:
– Если бы нам пришлось иметь дело только с пушками, то можно было бы сказать, что эти стены идеальны. Было бы достаточно довести до конца начатые преобразования. Однако нет никаких сомнений в том, что турки будут применять мины. Они пытались использовать их при осаде Константинополя, но в те времена у них не было инженеров по прокладке минных туннелей. Однако сейчас они располагают специальными отрядами, отвечающими за это дело.
Мартиненго не имел в виду, что Скала не принял никаких мер против применения взрывчатых веществ. Так как Мартиненго сам был инженером, он быстро заметил, что Скала уделил внимание этому вопросу. Углубление рва было направлено на то, чтобы помешать врагам выкопать минные ходы под крепостными стенами. Вдобавок Скала велел вырыть траншею глубиной в один метр вдоль основания главной стены с внутренней ее стороны. Это позволило бы обороняющимся определить по звуку, с какой стороны враг ведет подкоп. Правильно определив направление минного туннеля, обороняющиеся могли бы немедленно вырыть встречный ход, чтобы преградить путь врагу. Отогнать тех, кто прокладывает минный туннель, было бы нетрудно, после этого нужно было бы просто взорвать проход. Турки не стали бы снова делать подкоп, после того как его обнаружили.
Предложения Мартиненго по этому вопросу были не более чем усовершенствованием существующей системы. Он объяснил, что траншея глубиной в один метр недостаточно глубока, поэтому нужно будет углубить ее и покрыть сверху досками, словно крышей. Если оставить траншею открытой, она постепенно заполнится песком, землей и камнями, летящими со всех сторон из-за пушечного огня. Тогда она стала бы бесполезной.
Руководители ордена, начиная с Великого магистра, приняли все предложения Мартиненго и решили приступить к работам на следующий день. Они вверяли инженеру надзор за ведением работ и предоставляли ему людей, материалы и деньги, которые он запросит. Хотя в его жилах текла «красная кровь», ему дали право полностью распоряжаться фортификационными сооружениями.
Мартиненго поблагодарил совет, но при этом добавил:
– Какой бы неприступной ни была крепость, время всегда на стороне атакующих.
Рыцари, конечно же, знали об этом и задумывались над тем, как решить эту проблему. Как только они получили от султана Сулеймана I фактическое подтверждение объявления войны, они отправили гонцов в Ватикан и к французскому и испанскому двору с просьбой прислать подкрепление. Но изменения, произошедшие в Западной Европе, оставляли мало надежды на то, что христианские Державы предоставят армию крестоносцев.
Битва при Константинополе явилась ярким примером того, как война может изменить ход истории. Применение пушек привело к пересмотру способов возведения крепостей и тактики боя. Развертывание огромной армии подтолкнуло европейцев к созданию монархических государств. Принимая во внимание оба эти обстоятельства, следует заметить, что осада Родоса в 1522 году была первой войной, ход которой во многом определялся тем, что произошло за семьдесят лет до нее. Но лишь немногие понимали, что происходило на этом южном острове.
