Текст книги "Супргуа Архангела (СИ)"
Автор книги: Налини Сингх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Здесь достаточно места.
Ни одна из женщин не проронила ни слова, когда двери закрылись перед их ошарашенными лицами. Вариации сцены повторялись на следующих четырёх этажах. Это было забавно… за исключением того, что вызывало неприятные ощущения. Это ведь Нью-Йорк. Она должна ему принадлежать… хотя знала, что никогда уже не будет всё, как прежде.
– Кх-хм.
Услышав этот звук, Елена подняла взгляд и увидела, что двери лифта разъехались на пятом этаже, где стоял пожилой мужчина с тростью.
– Наверх?
Он кивнул и вошёл в лифт, не пытаясь даже скрыть того, что пялился на её крылья. Он тростью нажал на кнопку.
– Новенькая?
– Совсем зелёная. – Она расправила крылья, позволяя ему хорошенько их рассмотреть, и шипы, терзающие её душу, стали исчезать. – Как вам?
Он немного помедлил с ответом:
– Почему вы используете лифт?
Умный мужчина.
– Простая прихоть.
Мужчина рассмеялся, и когда двери лифта открылись на нужном ему этаже, произнёс:
– Говорите как истинный Нью-Йорковец!
Когда двери закрылись, Елена улыбалась. Считанные минуты назад, стоя рядом с Дмитрием, она о таком даже и не подумала бы. На последнем этаже Елена вышла и твёрдым шагом направилась на крышу, больше не чувствуя себя так, будто сорвётся на крик.
Полёт через Гудзон прошёл быстро благодаря сильным ветрам. Джейсон ждал её во дворе. Его крылья были сложены и тесно прижаты к спине, а волосы – привычно заплетены в косу. Елена впервые увидела его тату при свете, и от сложности сплетения узора у неё перехватило дыхание. До того, как Елена очнулась от комы, возрождённый Ли Дзюань напал на Джейсона, но после исцеления тату была переделана с таким совершенством, что никто бы и не увидел разницы. Каждый изгиб и завиток одновременно рассказывал историю тихоокеанских ветров и возвышенной красоты небес.
– Где ты родился? – неожиданно для себя спросила она, не надеясь на ответ.
ГЛАВА 8
– Я родился на маленьком тихоокеанском атолле[5]5
Атолл – коралловый остров, имеющий вид сплошного или разорванного кольца, окружающего лагуну. Точнее, атолл представляет собой возвышение на дне океана, увенчанное коралловой надстройкой, образующей риф с группой островков, разобщённых проливами. Эти проливы соединяют океан с лагуной. Если проливов нет, то суша образует сплошное кольцо, в этом случае вода в лагуне может быть менее солёной, чем в океане. Возвышение на дне океана обычно имеет форму конуса, образованного потухшим вулканом.
[Закрыть], которого больше не существует, – произнёс Джейсон пустым голосом. Его слова не передавали ничего – ни боли, ни сожаления, ни злости. И такая безэмоциональность служила отдельным ответом. Елена не стала копаться в секретах Джейсона.
– Я надеялась, что ты научишь меня каким-то секретам полёта при дневном свете, чтобы не слишком себя выдавать.
Джейсон прищурился, осматривая её крылья.
– Кое-что ты можешь использовать прямо сейчас, но тебе придётся тренироваться, чтобы научиться подниматься выше облаков с молниеносной скоростью.
– У тебя есть время для урока?
Он быстро кивнул.
– Сегодня я пролетела больше, чем обычно, – признала Елена, – так что могу немного отставать.
– Мы будем двигаться медленно. Когда летаешь под облаками – важнее не скорость, а как использовать свет и тень с наибольшим преимуществом.
Елена кивнула и пошла за ним к утёсам. К тому времени, как Джейсон признал её достаточно умелой, чтобы продолжать практиковаться самой, уже спустились вечерние сумерки.
– Сегодня я покидаю Манхеттен.
– Береги себя, Джейсон. – Куда бы он ни шёл, его путь всегда был полон опасностей, связанных с работой разведчика Рафаэля. Он уставился на неё своими глазами, тёмными, как лезвие меча, которое носил за спиной.
– Каково это, быть смертной?
Джейсон застал её врасплох, и понадобилось несколько мгновений, чтобы обдумать ответ.
– Жизнь слишком быстротечная.
Джейсон расправил восхитительные крылья, предназначенные для полётов в ночи.
– То, что ты называешь сроком, некоторые посчитают спасением. – Он взмыл в воздух прежде, чем Елена нашлась с ответом. Джейсон стал тёмным силуэтом в первых шагах ночи на землю. Но не только его крылья она видела.
«Джейсон так сильно хочет сбежать, Архангел?»
«Да. Единственная его связь с миром живых – работа на меня».
– Дело в женщине, как и у Иллиума? – прошептала Елена, когда Рафаэль опустился на землю с порывом ветра, растрепавшим её волосы.
– Нет. Джейсон никогда не любил. – Обняв её руками и крыльями, Рафаэль обернулся к горизонту Манхеттена, на котором зажигались огни. – Лучше бы любил… тогда у него были бы хорошие воспоминания, дающие силы бороться с мраком.
Когда этой ночью Елена засыпала, твердила себе об этом же и старалась зациклиться на смехе и радости. Но кошмар всё равно настиг, заставив её задыхаться от густого запаха крови и страшного шёпота мёртвого ребёнка, лежащего на могильной плите. Звуки сплелись в толстые, липкие верёвки, очень похожие на настоящие, туго опутавшие её. Они затягивались всё туже, пока она не подскочила в панике в кровати и не села. Спустя некоторое время, она поняла, что сжимала кинжал, который прятала под матрасом со своей стороны кровати. Металл холодил ладонь. Адреналин тёк по крови, Елена повернулась… и увидела Рафаэля, встававшего с кровати.
– Пойдём, Елена.
Потребовалось неимоверное усилие, чтобы отпустить нож. Положив его рядом с Розой Судьбы – алмазной скульптурой, которая была бесценным произведением искусства… и подарком от архангела – она приняла его руку и позволила поднять себя.
– Мы полетим? – Она вся дрожала, сердце билось вдвое быстрее, Елена словно разваливалась по частям.
Рафаэль критично осмотрел её крылья.
– Нет. Ты их и без того перенапрягла сегодня. – Он посмотрел на настенные часы. – Вчера.
Пять утра. Мир ещё спал под покровом ночи, когда Рафаэль вывел Елену наружу. Он был одет лишь в свободные штаны, которые чёрной волной развевались вокруг его ног, в то время как Елена оделась в чёрные спортивные штаны и белую футболку намного больше её размера. Рафаэль ничего не сказал, когда она взяла её из его шкафа, просто закрепил разрезы для крыльев, чтобы не мешались. Холодный утренний воздух покалывал щёки Елены.
– Куда мы идём? – спросила она, пока Рафаэль вёл её в лес на противоположной стороне, которая разделяла его дом от дома Микаэлы
«Терпение».
Осматривая область, которую ещё не исследовала, она сразу поняла вот что: первое – поместье Рафаэля огромное; второе – они шли по изящно проложенной тропе, созданной, чтобы влиться в окружение. Любопытство заглушило остатки злости и страха.
– Может, хотя бы намекнёшь?
Рафаэль коснулся её крыла своим.
– Угадай.
– Ну, здесь темно, как в колодце, и мы в лесу. Хм-м, не очень хорошо звучит… – Она постучала указательным пальцем по нижней губе, когда тропа вильнула… и привела их к маленькой оранжерее, освещённой изнутри, видимо, тремя жёлто-красными лампами.
– Ой. – По телу разлилось удовольствие. – Ой!
Отпустив Рафаэля, она пробежала оставшееся расстояние и распахнула дверь, специально созданную под размах крыльев, во влажное помещение. Она знала, что Рафаэль вошёл следом, но её внимание было сосредоточено на роскошных папоротниках, которые висели с потолочных корзин, их лапы были прекрасны; на тусклых сливовых цветах петунии справа; и на…
– Бегонии. – Ещё до Урама, она выращивала такие, пока они не стали густыми и яркими. А у этих были коричневые листья и жалкие бутоны. – О них нужно позаботиться.
– Тогда ты должна сделать всё необходимое.
Она посмотрела на него, испытывая зуд в пальцах от желания схватить инструменты, которые видела на маленьком столике в углу.
– У тебя есть садовник.
– Не для этого… Он должен был лишь смотреть, чтобы растения не погибли. Этот сад построен для тебя.
Она не могла говорить, грудь сдавили переполнявшие эмоции. Архангел Нью-Йорка наблюдал, как она исследовала подарок, который он ей дал; намного дороже любой дорогой одежды или украшений. Если бы он ещё не владел её сердцем, в эту самую минуту она бы его отдала ему.
Некоторое время спустя, появился Монтгомери с дымящимся кофе, тостами, маленькими чашами фруктового салата и набором крошечных пирожных. Дворецкий, одетый с привычным вниманием к деталям, казалось, не был даже чуть-чуть приведён в замешательство, найдя одного из могущественных существ в мире, держащим ветку, пока Елена обрезала подсохшие отростки.
– Доброе утро, сэр, Охотница Гильдии.
– Доброе утро, Монтгомери. – Рафаэль принял у дворецкого кофе, и в этот момент на Елену обрушилось понимание.
Дом. Это её дом.
Два часа спустя, с переполненным тихим и насыщенным счастьем сердцем, Елена торопилась на встречу с Сарой перед тем, как увидеться с Джеффри, когда у неё зазвонил телефон. Приземлившись на ближайшую плоскую крышу, она ответила на звонок и услышала голос отца:
– Перенесём встречу на завтра, – произнёс он. – Сегодня мне надо разобраться с делами.
Её не должно было это задеть, но подростковая обида ещё теплилась в душе.
– Семья всегда на втором месте, да, Джеффри?
Он глубоко вдохнул, и на мгновение Елене показалось, что она его глубоко ранила. Но когда он заговорил, словно вонзил ей в грудь нож.
– Элеонора, семья вряд ли твоя специальность.
Так и есть… и всё из-за него.
Отключив телефон, она вновь взлетела, но настроение уже было испорчено. Да ещё и Сары не оказалось в Гильдии. Разочарованная и нуждающаяся чем-то заняться, Елена решила отправиться в квартиру Игнатия. Вряд ли она найдёт там что-нибудь объясняющее его странное поведение, но…
Перо цвета небесной синевы с серебристыми краями упало перед ней. Восторг от него принижали отголоски колкости Джеффри. Схватив перо, Елена принялась искать его владельца. Но у неё был огромный недостаток, она не могла быстро развернуться или парить, чтобы уловить ангела, которого Гален назвал Колокольчиком. Убрав перо в карман, чтобы добавить в коллекцию, которую собирала для Зои, Елена продолжила путь. Спустя мгновение, краем глаза она заметила вспышку синего.
– Откуда ты взялся?
Вместо ответа, Иллиум сложил крылья, прижал руки к бокам и стрелой полетел к крышам небоскрёбов. Елена едва-едва сдержала крик, практически уверенная, что отлично изобразила безразличие, когда Иллиум, в миллиметрах от крыш, развернул крылья и вернулся к ней.
– Ах, Элли. – Его глаза сверкали, словно древние, золотые монеты, выделяясь сильнее благодаря иссиня-чёрным ресницам. – Ты не закричала? Лишила меня всего удовольствия.
– Вот такая я. Старая противная разрушительница забав. – Но она хотела улыбнуться, сердце обливалось теплом при встрече с единственным, из Семёрки Рафаэля, кого считала другом. – Ты завис на должности телохранителя? – Им с Рафаэлем придётся поговорить о его непоколебимом желании приделать к Елене тень из одного из своих людей. Но, прямо сейчас, она не собиралась отказываться от защитника… потому что стала целью всех СМИ, как бы это не раздражало. Ей уже пришлось лететь обходной дорогой, чтобы новостная вертушка не снесла её на железобетонный лес Манхеттена. В отличие от Иллиума, она не смогла бы вовремя остановиться, чтобы избежать серьёзных травм. Идиоты репортёры не понимали, что она не настолько сильна, как другие ангелы и не могла удержаться против порывов ветра, вызванных лопастями вертолёта.
Иллиум с крыльями серебристо-голубого цвета и лицом, предназначенным для обольщения, как мужчин, так и женщин, не говоря уже о его способности делать самые невозможные виражи в воздухе, смог бы достойно сманеврировать. А то, что он в процессе ещё и одежду бы снял, стало глазурью на тортике. Переместившись, чтобы теперь лететь рядом, он сказал:
– Я сам напросился, – ответил он на её вопрос. – Знаю, я твой любимчик. – Он провёл крылом над ней, когда она промолчала.
– Клянусь Богом, – пробормотала она, едва сдерживая смех, – если ты опять осыпал меня голубой пылью, схвачу тебя за причиндалы, завяжу их в узел и подвешу на первый встреченный острый предмет. – В прошлый раз, когда Иллиум осыпал её ангельской пылью, Рафаэль – в итоге – увидел юмор в ситуации. Но Елена не могла гарантировать, что это прокатит во второй раз.
Иллиум чуть спустился, его движения казались ленивыми, но напрягалось столько мускул.
– Будь милой или я не отдам тебе подарок.
– Идиот. – Но самый любимый из Семёрки. Как она могла его не любить, когда он считал её человеческое сердце не проклятием, а даром? Когда он посвятил свою жизнь архангелу Елены? Когда смеялся от простой радости, как и дети в Убежище? – Сэм, – пробормотала она сквозь, выросший в горле, ком от воспоминаний о мальчишке, которого так избили. – Он…
– Он в порядке, Элли. Мы за ним наблюдаем. – Тихое напоминание о том, что за всем смехом и красотой, Иллиум член Семёрки Рафаэля. И что он, не колеблясь, приведёт в действие самое кровавое наказание. Елена никогда не забудет его, стоящего в странном, цветущем зимнем саду, весь в крови, а в руке сверкал меч, которым он отрезал крылья ангелам, пришедшим с не благими намерениями. – Он скучает по тебе.
Глупая счастливая улыбка стёрла мрачные воспоминания.
– Меня не было всего несколько дней.
– Я торжественно обещал, что попрошу тебя звонить ему каждый вечер. Не заставляй меня выглядеть лгуном.
– Никогда. – Елена обожала маленького Сэма, и часами сидела с ним, пока восстанавливалась после Пекина. – Что насчёт Ноэля? – Взрослая жертва дочери архангела Нехи, Анушки, которая жаждала власти, исцелился от телесных ран несколько недель назад. Но не они самые глубокие раны.
– Он… – Иллиум долго молчал. – Сломлен. Внутри.
Елена знала, каково это. Но и знала, как выживать.
– Тот, кто выжил после такого, – когда его нашли, от него оставались куски плоти и лужи крови, – и это переживёт.
– Должен пережить, – добавил Иллиум. – Рафаэль отправил его к Нимре. Она не играет во все эти игры власти… но даже Назарах не смеет ступить на её территорию без разрешения.
Елена нахмурилась, делая мысленную пометку, спросить Рафаэля, зачем он отправил сломленного вампира в место, напоминающее ад. Нимра должно быть жестокая и бессердечная раз держит Назараха в страхе, а Ноэлю нужно исцелиться, а не бороться за следующий вдох.
Рубяще-режущий звук. Отчётливый. Неприятный.
– Это… – Она округлила глаза при виде чёрной точки, которая с каждым резким звуком становилась больше. – Проклятье! – Та же самая команда новостей, преследующая её всё утро.
Иллиум оказался перед ней.
– Они осмелились? – Его голос вновь стал таким, как и тогда, когда Иллиум обрезал ангелам крылья. – Уверяю тебя, этого больше не повторится.
– Нет, Иллиум. – Она сжала сильное, тёплое предплечье. – Не надо крови, не здесь. Это – мой дом.
Его волосы – цвета эбенового дерева с вкраплениями сапфиров, прекрасные и невероятные – разметал порыв ветра от лопастей.
– Если не преподашь им урок сейчас, – проговорил он, пока она изо всех сил удерживала его, – стервятники будут считать тебя слабой. А ты не слаба, Элли.
Потому что она – супруга Рафаэля.
А слабость архангела может оказаться фатальной.
– Чёрт! – Она крепче за него ухватилась. Ей пришлось кричать из-за ветра. – Насколько ты силён? – Ему пять сотен лет, он выжил после смертельного падения в воды Гудзона и однажды светился силой. Но она не знала, как это отнести к физической составляющей.
– Достаточно, чтобы сломать чёртову машину пополам.
О!
– Как на счёт того, чтобы перевернуть вертолёт вверх тормашками и опустить так на землю? – Она сжала его руку, чувствуя игру мышц и сухожилий, пока он её удерживал. – Без жертв, Колокольчик.
Иллиум моргнул, посмотрел ей в глаза… и медленно растянул губы в порочную улыбку.
– О чём думаешь?
Он ответил:
– Встретимся там.
Она отпустила его руку и отлетела из зоны турбулентности, чтобы не мешать Иллиуму. Но она не была слишком далеко, чтобы упустить из виду как Колокольчик пролетел над вертолётом. У неё пересохло во рту, и если бы он был ближе, она бы крикнула ему остановиться. Святой Боже, лопасти могли бы искрошить ему крылья, соверши он малейшую оплошность. Внезапно Илииум – смеясь и играючи… остановил движение лопастей. Он позволил вертолёту свободно падать в течение двух секунд, прежде чем поймать его снизу и перевернуть.
Она поняла, что дьявол развлекался.
Тряхнув головой, она направилась в квартиру к Игнатиусу, которая располагалась близко от Башни. К счастью у высотки была плоская крыша, и Елена легко на неё приземлилась. После чего дала себе минутку отдышаться и направилась искать выход. Который оказался заперт.
– Эш, вновь спасибо. – Охотница не просто научила Елену вскрывать замки с мастерством искусного вора – что вызвало у Елены немало вопросов – но и подарила набор отмычек, который Елена держала в специальном отделении набедренных ножен. Вынув нужные, Елена приняла за работу.
– Слишком просто. – Она протиснулась через крошечную металлическую дверь и зашипела, когда правое крыло задело ржавый край.
Оглянувшись, она увидела, что сломала пару перьев, но крови не было. Наверное, лучшее, на что она могла надеяться, решила Елена, стоя у лифта в техническом коридоре… кто знал, насколько лифт окажется маленьким. Поэтому она спустилась по лестнице на три этажа ниже. Она почуяла его, когда открыла дверь на этаж Игнатиуса… его запах въелся в стены и ковёр. Но не только. В воздухе ощущалось безумное количество вампирских ароматов, и Елена задумалась, а не одно ли это из переполненных вампирами, которые не настолько высоки по иерархии, чтобы жить в башне, но должны находиться поблизости, зданий?
Когда она остановилась у квартиры Игнатиуса, дальше по коридору открылась дверь. Раскрошенные алмазы в бренди, декадентский шоколад скользнули по груди, а роскошный густой мех коснулся самой сокровенной плоти.
ГЛАВА 9
– Что ты тут делаешь? – процедила она сквозь зубы, борясь с острым сексуальным желанием, пробудившимся из-за коварного аромата Дмитрия. Желанием-принуждением, замаскированным под обольщение. Елена задумалась, сколько рождённых охотников попало в эту ловушку? И что Дмитрий с ними сделал?
– Были здесь дела. – Вампир шёл к ней, спрятав руки в карманы серых брюк. Он был без куртки, а верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, открывая треугольник загорелой кожи.
Елена встретила взгляд глубоких, тёмных глаз Дмитрия… и очередная волна аромата – насыщенного и первобытного в своём эротическом обещании – обрушилась на её чувства. У неё едва ли не подгибались колени.
– Значит, – ей удалось убрать из голоса нотки вожделения, – перемирие закончилось?
– Я не хотел вводить тебя в заблуждение, что мы друзья. – Она уже привыкла слышать от Дмитрия это, но сейчас под словами крылся невероятный гнев, который она чувствовала, когда они стояли над осквернённым телом Бэтси. Она не приняла это на свой счёт. Слишком часто она стояла над убитыми, невинными жертвами, желая найти виновного и отомстить. Желание подпитывалось тихой, упорной яростью, которая могла разрушить. Если бы друзья Елены из Гильдии не забрали её с края и не научили жестокой необходимости эмоционального отстранения от дел, она бы давно свалилась в эту пропасть. Так что, да, она понимала… но не собиралась позволять Дмитрию использовать себя в качестве козла отпущения.
Он был так близко, что жар его тела ласкал томными, медлительными движениями, а запах закутывал Елену в подобие шелковистого кокона. Дыша через рот, она положила руку на сильное плечо Дмитрия и притянула его к себе, словно хотела что-то прошептать на ухо… Но прикусила мочку. Сильно.
– Чёрт! – он с невероятной скоростью отскочил назад.
– Игра окончена? – спросила Елена ядовито-приторным голосом, пока пыталась отдышаться. – Или второе ухо тоже проколоть?
– Сука. – Его губы растянулись в чувственной улыбке, которая не скрывала жгучую злость. – Мне всегда это в тебе нравилось.
Убрав кинжал, который достала, когда кусала Дмитрия, она произнесла:
– Я не могу работать, когда ты тут. – Даже приглушенный, его запах ослеплял. Он словно наркотик опьянял и вызывал привыкание. – Убирайся, или я тебя убью.
На её простое заявление он моргнул и покачнулся на пятках.
– Ты говоришь так, словно именно это и имеешь в виду.
В тот момент, так и было. Нацепив маску уверенности на лицо, она встретила, полный решительной, мощной сексуальности, взгляд Дмитрия. Аромат вампира коснулся её разума, почти высвободив того ребёнка, который не понимал, почему её телу нравится то, что монстр с ним делал. Ужас пробрался глубже, настолько глубоко, что пробудил примитивное желание выживания.
Дмитрий склонил голову и спрятал всё, кроме дразнящей улыбки.
– Думаю, тебе он понадобиться. – И поднял руку, на тонком пальце которого висел ключ.
Она отошла.
К её удивлению, он подался вперёд и вставил ключ в замок, перестав играть с ней. Елена опустила взгляд на капли крови на его плече.
– Ты пробуждаешь самое худшее во мне.
Толкнув дверь, он обернулся к Елене с улыбкой на лице, предназначенной для событий или в спальне с шёлковыми простынями, или для кровавой бойни.
– Благодарю.
– Ты пришёл сюда до меня?
– Нет. – Дмитрий прислонился к косяку, пока Елена обходила гостиную. – Слышал твой Колокольчик здесь. – Последовала многозначительная пауза.
В предупреждении на затылке волоски встали дыбом, и Елена посмотрела на Дмитрия.
– Что?
– Осторожнее с Иллиумом. Твоя человечность – его слабость, – мягко предостерёг Дмитрий и исчез.
Застыв от воздействия неожиданных слов, она просто таращилась на окружение, а затем услышала шорох ангельских крыльев.
– Не входи, – проговорила она, стоя спиной к Иллиуму. – Для начала хочу всё осмотреть.
– Твоё желание для меня закон.
Его невозмутимое согласие ослабило напряжение, скопившееся в спине Елены. Она обернулась и увидела, как Иллиум играет с резным серебряным кинжалом, перебирая его сквозь пальцы. Иллиум её друг, как Рэнсом, как Сара, и Елена не позволит никчёмным переживаниям разрушить их дружбу.
«Он увлекается смертными».
Это ей говорил Рафаэль ещё до того, как она очнулась с крыльями цвета полуночи и багрянца.
– Элли, ты чего на меня пялишься? – спросил Иллиум, не отрывая взгляда от танцующего вокруг пальцев лезвия.
Она ответила инстинктивно, такое мог любой женщине сказать Рэнсом.
– Ты такой красивый, что трудно глаз отвести.
Он улыбнулся и ответил с протяжным, аристократическим английским акцентом:
– Да, тяжело быть мной.
Фыркнув, но восстановив самообладание, она начала осматривать квартиру. В принципе, этого она и ожидала. Игнатий был аккуратным, но без фанатизма. Елена нашла в раковине грязный стакан, свитер, небрежно брошенный на диване, и кровать, хоть и не заправленная, но выглядела так, что нужна больше для интерьера. В вазе на прикроватной тумбочке даже стоял цветок… немного экзотический на вкус Елены, но вампиры склонны к роскоши и загадочности.
Вернувшись в гостиную, Елена кивнула Иллиуму войти.
– Здесь нет ничего странного. Ни неуместных запахов, ни следов потери рассудка. – Вампиры с жаждой крови часто начинают с уничтожения дома. – Здесь всё подтверждает то, что мы видели на месте преступления… он полностью контролировал себя…
– Елена, – прервал её Иллиум опасным, как и меч, который носил в наплечных ножнах, голосом. Настороженно, она подошла к нему, стоящему у двери спальни и смотрящему на чёрную орхидею у кровати.
– Скажи, что она означает?
Он не ответил. Его взгляд был направлен внутрь.
Спустя мгновение разум Елены наводнил запах дождя и ветра.
«Иллиум сказал, что она бледная копия без запаха, но, тем не менее, её символ. – Голос Рафаэля был так силён, Елена поняла, что архангел в Башне. – Моя мать просыпается».
Резко выдохнув, Елена уставилась на крупные, чёрные лепестки, цвет настолько тёмный и богатый, она никогда раньше не видела такого.
«Она контролировала Игнатиуса?»
«Вероятно. Но вероятнее, воспользовалась теми позывами к кровожадности, которые он подавлял».
Елена шумно выдохнула и закусила губу.
«Архангел, тебе не кажется, что это заранее спланировано?»
Минута молчания.
«Жди там. Я присоединюсь к тебе».
Повернувшись к Иллиуму, Елена выгнула бровь.
– Откуда ты знаешь насчёт орхидеи? Ты родился уже через сотни лет после исчезновения Калианны
– Я читал учебники истории в школе. – Он с недовольством посмотрел на неё. – Джессемайя угрожала привязать меня к столу, если я не буду делать домашку.
Елена так легко вообразила синекрылого, золотоглазого мальчика с озорной улыбкой. Но как бы не манило её воображение последовать за собой, Елена сосредоточилась на смерти, которая, казалось, преследовала всех её близких. Хотя она сомневалась, что Калианна имела какое-то к этому отношение, в одном была уверена.
– Цель – Рафаэль. – А все остальные – сопутствующий ущерб.
Елена стиснула кулаки из-за безжалостной злости этой правды, как раз когда в комнату вошёл Рафаэль. Коснувшись своим крылом её, он прошёл к тумбочке и взял орхидею.
– Иллиум, – проговорил Архангел, – оставь нас.
– Сир.
Когда Иллиум ушёл, Елена подошла к Рафаэлю, положила руку на его бицепс и посмотрела на цветок, который несколько минут назад казался всего лишь украшением.
– Даже если твоя мать просыпается, – проговорила она, успев все обдумать, – судя по суматохе во всем мире, после пробуждения Древний вряд ли будет спокоен и организован. Но преследование моих сводных сестёр? Весьма расчётливый шаг… сознательный.
Рафаэль опустил орхидею на стеклянную тумбочку.
– Ты забываешь о моей ярости.
– Нет, не забываю. Она, словно буря или другое стихийное бедствие, приходит из ниоткуда. Кто сказал, что остальная часть Совета не чувствует того же?
Рафаэль замер.
– Ты права, Елена. Я поговорю со своими людьми и узнаю, поступал ли какой-либо из архангелов несвойственно себе. – Подняв руку, он провёл ладонью по чувственному изгибу её крыла. Елена задрожала.
– Ты говорил… что кто-то использует разрушение, вызванное пробуждением Древнего, в его или её интересах. И каждый, кто знает, что пробудиться могла твоя мать, использует все варианты. – И даже архангел может быть ослеплён мраком прошлого. – Они пытаются тебя запугать.
– Они вредят тому, что принадлежит мне, – проговорил Рафаэль, – вредят тем, кто дорог тебе. – Он сжал её волосы в кулак. – Трусливые забавы.
Услышав холодное осуждение в голосе, Елена поняла, что организатор – или организаторы – этой порочной игры скоро окажутся под прицелом Архангела Нью-Йорка.
Несколько минут спустя, они собирались улететь, и Елена упомянула, что хочет слетать и посмотреть вернулась ли Сара в офис.
– Иллиум полетит с тобой.
Елена выдохнула, готовясь к спору.
– Рафаэль.
– У меня нет на это времени, Охотница Гильдии.
Она собралась требовать, чтобы он уделил время, но один взгляд на его выражение, и её раздражение смело более глубокая и сильнейшая эмоция.
– Рафаэль, ты кажешься… – Жестоким. Бессердечным. – Что ты собрался делать?
Он сурово ответил:
– Вампир думал меня предать, я должен его наказать.
По спине пробежал холодок. Сократив между ними расстояние, Елена прижала руку к кончику его крыла, удерживая архангела. Он ответил ей взглядом бессмертного, того, для кого милосердие – слабость.
– Елена, ты меня останавливаешь? – прямо спросил он, поворачиваясь к ней.
Расправив крылья, чтобы удержаться на краю, она прищурилась.
– Я не невинна, и ты прекрасно это знаешь.
Пряди цвета полуночи танцевали от ветра, который любовно ласкал их.
– Но ты хочешь мне помешать.
– Я знаю, что ты должен контролировать своих вампиров. – Даже охотник знал правду – почти бессмертные, по сути, хищники. Дай им немного свободы, и они утопят Манхеттен в крови, превратят его в скотобойню. – Тебе нужно жестоко и быстро разобраться с преступлениями, чтобы они не повторились. – Рафаэль продолжал смотреть на неё с тихим, отчуждённым терпением. Расстроенная, она зарычала и схватила его за отвороты рубашки, притягивая к себе. Она удивила его, и он схватил её за бёдра, не дав им обоим упасть с края. – Ты, – проговорила она у идеальных губ, которые могут изгибаться в безжалостную улыбку. – Ты мой приоритет. Накажи, кого должен, но не делай того, что может утянуть тебя в Тишину. – Он не узнавала его в таком бесчеловечном, бесчувственном состоянии, и боялась потерять Рафаэля. – Больше никогда, Рафаэль.
Он задрожал и теснее прижал её к себе.
– Елена, ты удерживаешь меня на земле.
Почувствовав, как к животу прижимается жаркое тому доказательство, Елена прикусила нижнюю губу Рафаэля, расслабляясь под шёпотом дождя, прошелестевшим по чувствам.
– Не забывай об этом. – Она опустила руку к кольцу с янтарём, которое он носил на безымянном пальце левой руки, и прикусила подбородок Рафаэля. – Ты принадлежишь мне, архангел. И я за тобой присматриваю.
***
Спустя час Рафаэль провожал взглядом Елену, улетающую в Гильдию во всполохах крыльев цвета полуночи и багрянца, и направил всё внимание на вампира, сидевшего в кресле перед столом из чёрного гранита. Слабое, скулящее существо, которое хотело украсть у архангела. Глупость этого поступка и предположение вампира, что ему всё сойдёт с рук, доказывало его гнилостность. И сегодня Рафаэль собирался стереть эту гниль с лица земли.
– Ты понимаешь, что я собираюсь сделать с тобой? – тихо спросил он, стоя у огромного окна и видом на Манхеттен. Он наказывал и казнил много столетий своего правления, но не ожидал предательства в сердце своей территории. И это точило гнев, как брусок точит лезвие меча.
– Сир, я не… я… – вампир что-то громко и неразборчиво бормотал.
Рафаэль позволил ему говорить, пока поток слов не иссяк.
– Объясни почему, – потребовал он, поворачиваясь и наблюдая за своей охотницей, как любил это делать. Вампир хлюпнул носом, затем тяжело вдохнул.
– Она сказала, что ты никогда не узнаешь.
Рафаэль повернулся к вампиру.
– Кто?
Нервно потирая руки, он ответил:
– Одна из главных специалистов.
– Мне нужно имя. – Как глубоко пустило корни предательство?
– Олеандра Грейфс. – Рафаэль знал всех специалистов поимённо, и такой среди них не было. – Она сказала, что ты никогда не узнаешь, – вновь всхлипнул вампир, возвращая Рафаэля к мыслям о неприятной насущной проблеме. – Она была такой красивой.
«Слабость», – с отвращением подумал Рафаэль. Это вампир настолько слаб, что вообще не должен был попасть в Башню, но даже бессмертные совершаю ошибки. Не говоря больше ни слова, Рафаэль призвал силу и сдавил грудную клетку вампиру, разрывая внутренние органы. Изо рта провинившегося брызнула кровь, Рафаэль знал, что для тех, кто находился за пределами Башни, наказание покажется варварским. Но они ничего не знали о жажде крови, которая скреблась под поверхностью сознания стольких вампиров, и как легко освободить монстра. А эти повреждения заживут за день. Настоящее наказание ещё только грядёт.
– На следующее десятилетие ты будешь погребён.
В глазах вампира вспыхнула паника, которую заменила мольба. Но Рафаэль, если собирался уберечь воды Гудзона от окраски в рубиновый цвет, не мог сжалиться. Он архангел, и даже если каждый вампир в городе поддастся жажде крови, он максимум за несколько часов возьмёт всё под контроль, но для этого ему придётся уничтожить сотни Обращённых.
– Иди.
Когда вампир, сжимая грудь и изо всех сил стараясь не запачкать кровью белоснежный ковёр, ушёл, Рафаэль обернулся к окну. Приговор был справедливым, но он, скорее всего, повредит слабый разум слабого вампира.
