Текст книги "Супргуа Архангела (СИ)"
Автор книги: Налини Сингх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
«Сейчас же, Елена».
Она ещё не насытилась, даже близко нет, но могла утолить голод и иными способами. Отпустив его и проведя языком по толстой вене вдоль его возбуждения, Елена поднялась и толкнула Рафаэля назад, пока его колени не упёрлись в одно из кресел у камина.
– Сядь.
Он выгнул бровь с чисто мужским высокомерием.
Изогнув губы, хотя всё в теле пульсировало самым тёмным сексуальным желанием, она отступила, чтобы снять джинсы и трусики. На этот раз, когда она толкнула его в грудь, он опустился в кресло, скользнув руками по её рёбрам к бёдрам. Вместо того чтобы потянуть Елену на себя, как она ожидала, он подался вперёд и поцеловал её в пупок.
«Моя охотница».
От нахлынувших эмоций у неё стиснуло сердце, и она запустила пальцы ему в волосы.
– Я люблю тебя, Архангел. – Она задрожала от его обжигающего дыхания и грубой ласки его подбородка.
Когда Рафаэль поднял голову, Елена перестала медлить, сдвинулась и оседлала его, прижав головку члена к чувствительному входу в тело. Затем медленно опустилась по его жёсткому жару, пока Рафаэль по-собственнически держал руки на её бёдрах. Когда он полностью оказался внутри, Елена ахнула и сжала его внутренними мускулами, лаская самым интимным образом. Когда Рафаэль прошептал обещания возмездия, она положила руки ему на плечи и сжала.
– Обними меня, Архангел.
«Сегодня разве не ты ведёшь, хебибти?»
Он переместил сильные руки чуть ниже её колен, посасывая нижнюю губу Елены, а затем начал страстно целовать.
«О, да».
И под бушующую снаружи бурю, она взяла своего Архангела, медленно и глубоко, а затем снова, пока грохочущая дикость удовольствия не поглотила их обоих.
ГЛАВА 22
На следующее утро, получив сообщение, Елена летела в район Палисейдс, чтобы приземлиться перед закрытым домом, стоявшим в стороне и в тени идеально ухоженных деревьев и кустов и просто крича о богатстве владельцев. Даже архитектура – старая, элегантная, неподвластная времени – говорила, что Елена смотрит на вещь, стоящую миллионы.
«Я могу себе такой позволить».
Поразительная мысль. Она всё время забывала, что теперь богата, что Совет – через Рафаэля – заплатил ей гонорар, о котором они договорились, когда она «взяла» дело Урама. Фыркнув при воспоминании о том, как именно её втянули во всё это кровавое месиво, она сложила крылья и уставилась на блестящую чёрную дверь дома.
Узкая. Слишком узкая для крыльев.
Глупо чувствовать себя отвергнутой. Сестра Елены, Бэт, жила здесь со своим мужем Харрисоном со дня свадьбы – а тогда они оба были людьми. Потом Харрисон подал заявление стать вампиром, и его приняли… Но он нарушил вековой контракт на службу, который подписал, и Елена вернула его встретить наказание. Харрисон не понимал, что не может прятаться вечно, что чем дольше ангел его выслеживает, тем большую цену ему придётся заплатить. Из-за антипатии Харрисона Елену никогда не приглашали в дом Бэт. Она не обвиняла сестру за поддержку мужа и сделала всё возможное, чтобы Бэт это знала. Однако по той же причине она отказалась исчезнуть из жизни сестры. Несмотря ни на что, Бэт знала, что могла позвонить и Елена придёт.
Дверь распахнулась, явив великолепную рыжеватую блондинку, одетую в кашемировый кремовый свитер и юбку в горошек до колен.
– Элли! – закричал её сестра. – Элли!
Когда Елена стиснула маленькое, хрупкое тело Бэт, почувствовала, как время прокручивается обратно, и они снова стали детьми. Бэт всегда в детстве таскалась за Еленой, как Елена когда-то таскалась за Ари и Бэль. Теперь из четырех детей Маргариты, осталось только двое… и Елена стала старшей сестрой.
– Привет, Бэтти.
Не размыкая объятий, Бэт прижимала влажное лицо к груди Елены.
– Ты не ко мне первой пришла, а должна была!
Ещё одно горько-сладкое напоминание о детстве – настойчивое требование Бэт, чтобы Елена всё сначала делала с ней.
– Я думала, ты только сегодня вернёшься? Разве ты не на Кайманах?
Всхлип.
– У тебя крылья. Могла бы прилететь ко мне. – Наконец, отстранившись, Бэт протянула руку и коснулась верхнего изгиба крыла Елены.
Этого чувствительного места мог касаться только Рафаэль.
– Ниже, Бэт, – сказала она с сознательной мягкостью.
Бэт сразу же опустила руку – навсегда младшая сестра, привыкшая подчиняться приказам.
– Они такие красивые, Элли, – она говорила нежные слова, пока её глаза – такие похожие на глаза матери – сверкали эмоциями. – Я рада, что у тебя есть крылья. Ты всегда хотела летать.
Елена вспомнила, как в детстве, нацепив самодельную накидку, она «летала» за хихикающей Бэт. Невозможно было не улыбнуться.
– Как ты?
Она пожала плечами, наконец, расцепив объятия.
– Нормально.
Обеспокоенная стандартным ответом сестры, которая всегда была энергичной, если не немного взвинченной, Елена убрала волосы Бэт с её лица.
– Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной. Я когда-нибудь подводила тебя?
– Ты привела моего мужа к его ангелу, – возразила она с неприкрытым раздражением.
– Бэт. – Харри сам выбрал свою судьбу, когда попросил себя обратить… и в отличие от Вивека, он здоров и вполне мог прожить всю жизнь смертного. Если рабство, на которое он подписался, теперь раздражало, винить мог только самого себя. Фасад Бэт дал трещину, и она начала плакать громкими, судорожными рыданиями. Потрясённая болью сестры, Елена обняла её и стала укачивать.
– Поговори со мной, Бэтти. Скажи, что случилось. – Чтобы, я всё исправила. Таков её добровольно возложенный долг. Даже после того, как Джеффри вышвырнул Елену из дома, она каждую неделю навещала Бэт, заверяя себя, что с сестрой всё в порядке. Бэт тоже по-своему поддерживала Елену. Когда Джеффри выбросил вещи Елены на улицу, именно милая, покладистая Бэт вышла и спасла самые важные сокровища Елены от погоды. Тайно, но спасла.
– Элли, я не такая сильная, как ты.
Стоя в тени дома, они шептали друг другу.
– Прости.
– Не плачь, милая. – Она взяла сестру за руки и крепко прижала к себе. – Всё в порядке. Моей силы хватит на обеих.
Елена поцеловала Бэт в висок.
– Бэт?
– Ох, Элли. – Всхлипнув, Бэт отстранилась, утёрла платком слёзы. Даже с покрасневшими глазами и отёкшим носом она выглядела прекрасной. – Элли, они не станут обращать меня. Мы всегда с Харри думали, что оба станем бессмертными и будем жить вечно вместе, но меня не станут обращать.
У Елены кровь застыла в жилах. Она спросила Рафаэля по поводу Бэт, и ей ответили, что сестра биологически несовместима. Если они попытаются влить в неё токсин, превращающий человека в вампира, она либо умрёт, либо сойдёт с ума.
– Мне очень жаль…
– Элли, ты теперь ангел. – Бэт схватила Елену за предплечья, а в её глазах сияла надежда. – Ты можешь меня обратить. Или попроси об этом архангела. Прошу, Элли. Пожалуйста.
***
Чувствуя себя разбитой после спора, который закончился, когда Елена сказала Бэт, что ничего не может сделать, она была не в том настроении, чтобы приниматься за следующую задачу из списка. Но…
– Я уже долго трусила.
Она вставила ключ в тяжёлый жёлтый замок и повернула его. Когда Елена впервые увидела этот ключ, решила, что Джеффри снял ячейку, чтобы хранить в нём память о её детстве… о её матери. Но оказалось, что он снял склад, с металлической дверью на колёсиках.
Сара, прислонившись к соседнему складскому блоку, скрестив руки на пышной груди, скрытой сливовой тканью элегантного костюма, покачала головой.
– Дело не трусости, Элли. И ты это знаешь. Боль невыносимая.
Да. Чертовски сильная. Гнев, печаль и любовь смешались в едком вареве в душе. Такое знакомое чувство – её чувства к Маргарите никогда не будут простыми.
– Спасибо, что поехала со мной, знаю, как ты занята.
– Ещё раз поблагодаришь, и я тебя пну.
Сара наклонилась, чтобы поправить тонкий ремешок, тянувшийся на её трёхдюймовых каблуках.
– Хотя я удивлена, что высокий, всемогущий и опасный не с тобой.
– Мне нужна ты. – Женщина, которая стала для неё большей семьей, чем люди, с которыми у неё одна кровь. – Рафаэль понимает дружбу, даже если сам так не думает. – Он сковал стальные узы со своей Семёркой, особенно с Дмитрием.
Сняв замок, Елена сжала его в руке, а второй открыла дверь. Свет упал на пол внутри, а затем на ближайшую к двери коробку. С края свисало потёртое оранжевое одеяло. С колотящимся сердцем она попыталась открыть дверь шире, но не смогла – всё тело задеревенело.
– Сара.
Её лучшая подруга положила руку на дверь.
– В какую сторону, Элли? На себя или от?
«– Ну же, кроша. – Смеющиеся слова в этом хриплом голосе с красивым акцентом. – Забирайся на борт.
С трудом забравшись на большую кровать и натянув одеяло на плечи, она протиснулась между Ари и мамой.
– Эй! – запротестовала Ари, прежде чем засыпала хихикающее лицо Елены поцелуями. – Маленькая обезьянка».
– Элли.
Вернувшись в настоящее, Елена закрыла дверь, снова запирая её дрожащими пальцами.
– Не могу. – У неё сердце грохотало в горле, ладони были влажными. – Боже, я не могу. – Она рухнула на землю, спиной к двери.
Сара села рядом, не обращая внимания на то, что смяла костюм.
– Эти вещи столько ждали, подождут ещё. – Положив руку на плечо Елены, она сжала его. – За последние полтора года тебе пришлось очень многое переварить. Торопиться некуда.
– Не знаю, почему это всё на меня так действует. Там есть и хорошие воспоминания.
Но иногда, Елена внезапно поняла, даже самые лучшие воспоминания режут, как ножи.
– Сара, – сказала она, с трудом выговаривая слова, – мне нужно рассказать тебе кое-что о моём прошлом.
– Я слушаю.
Услышав это простое заявление о поддержке, Елена глубоко вздохнула и… Наконец, рассказала своей лучшей подруге о чудовище, которое мучило Ари и Бэль, которые превратились в жутких кукол на залитой кровью кухне, как её мать стала женщиной, которая кричала, кричала и кричала, а отец стал незнакомцем, который ненавидел свою старшую выжившую дочь.
– Я не могла рассказать прежде, – прошептала Елена. – Даже не могла заставить себя думать об этом.
По лицу Сары текли слёзы.
– Вот почему ты просыпалась с криком.
В Академии они жили в одной комнате, а когда закончили её жили в одной квартире.
– Да. – Какая-то её часть не переставала кричать с того самого убийственного дня почти двадцать лет назад.
***
Несмотря на поддержку Сары и на физическую усталость после учебных полётов, которые она провела позже в тот же день, Елена не могла избавиться от меланхолии, которая окутывала эмоциональным мраком. Когда она стояла под душем, собираясь переодеться к ужину, события дня обрушились безжалостным дождём. Ещё хуже срыва в хранилище было воспоминание о предательском выражении лица Бэт, когда сестра отвернулась от неё.
– Я умру, Элли. Умру, а ты останешься жить.
Она попыталась смыть боль, которая терзала сердце, но она отказывалась уходить. Когда у Елены защипало в глазах, она посчитала виновным шампунь, и подставила лицо под брызги. Она не могла игнорировать осознание того, что с течением лет ей придётся наблюдать, как на лице, которое всегда было моложе, появляются морщины, и однажды Елена будет стоять над могилой Бэт.
Не в силах вынести эту мысль, она выключила воду и вышла… оказавшись в объятиях архангела.
– Я мокрая. – Слова вырвались сами собой.
Он притянул её скользкое от воды тело ещё ближе к себе.
«Я чувствую эхо твоей боли, Елена».
Как бы она ни была расстроена, знала, что Рафаэль мог убрать причину этой боли, даже не говоря об этом Елене и, вероятно, борясь с желанием сделать именно это.
– Ничего страшного, – сказала она, чувствуя слишком сильную боль, чтобы поделиться ею. – Ничего нового.
В голове пронёсся яростный вихрь с запахом дождя и ветра.
«Опять твой отец?»
– Нет. – Она больше ничего не могла сказать, не развалившись на тысячу осколков. – Я пока не могу говорить об этом, Рафаэль.
Молчание, наполненное силой. Это непреднамеренное напоминание о том, что мужчина, которого она называла своей любовью, супругом, даже близко не человек. Тем не менее, она не отодвинулась и не подняла защиту. Это было очень сложно… Но Рафаэль держал её в руках, когда она падала, готовый разделить с ней бессмертие, с ней – охотницей, нежеланной дочерью и прямо сейчас с той, которую ненавидит сестра.
Он положил тёплую руку её на затылок.
– Тогда, поговорим об этом в другой раз. Но обязательно поговорим.
Чувствуя, как инстинкты затягивают боль, Елена подняла голову.
– Я думала, мы обсуждали всю эту ерунду, где ты вечно приказываешь.
Его глаза – бесконечная, безжалостная синева.
– Разве? – Он завернул её в махровое полотенце и в кокон своих крыльев. – Сегодня, у меня был гость.
– Ты меняешь тему разговора. – Он так беззастенчиво делал это, и Елена знала, что вот-вот позволит себя одурачить.
Он медленно растянул губы в улыбку.
– Ли Дзюань.
Стальное беспокойство стёрло все остальные эмоции.
– Опять? – По спине поднялся лёд при воспоминании об обожании и боли, которые она видела на лице одного из возродившихся, любившего свою госпожу, и о том, как он разорвал человека на части голыми руками, пока внутренности дымились на открытом воздухе.
– Я знал, что она на моей территории, – сказал Рафаэль, – но всё равно визит был неожиданным.
Позволив Рафаэлю вытереть её волосы вторым полотенцем, пока сама держала первое, она коснулась пальцами его тёплой груди.
– И чего она хотела на этот раз? – Рафаэль бросил второе полотенце на пол и провёл пальцами по влажным прядям, с глубоким и непроницаемым взглядом.
– То же самое – убедить меня убить мою мать.
***
Полчаса спустя всё ещё находясь в шоке, Елена закончила сушить волосы, повернулась, чтобы поднять платье, которое появилось на кровати, и уставилась на Рафаэля.
– Нужно найти твою мать до Ли Дзюань, да?
– Да. – Рафаэль, одетый лишь в чёрные брюки, облокотился о стену и неторопливо, со скрещёнными на груди руками, осматривал тело Елены. – Ты не задаёшь очевидного вопроса, Елена, как и в первый приход Ли Дзюань.
Она сбросила халат, собираясь надеть платье – разумеется, ярко-голубого оттенка – и осталась лишь в паре тонких трусиков мятно-зелёного цвета. Ясно, что её Архангел думает о состоянии её наготы.
– Думаю, – пробормотала она, – тебе нужно включить кондиционер.
Он медленно растянул губы в обольстительной улыбке.
– Подойди ко мне, Охотница.
Покачав головой, она взяла платье и надела его. В отличие от того, которое она надевала на бал Ли Дзюань, это оказалось на несколько дюймов выше колена, а материал плотно облегал бёдра, прежде чем опуститься в игривой юбке. Из-за высокой горловины, платье хорошо поддерживало грудь, и застёгивалось сверкающей хрустальной пуговицей. Она и за миллион лет не выбрала такое платье для себя, но должна признать, что оно выглядело одновременно элегантным и сексуальным.
– Какой очевидный вопрос? – спросила она, застёгивая пуговицу.
– Не лучше ли присоединиться к Ли Дзюань, найти Калианну и убить её во сне?
– Она твоя мать, Рафаэль. Ты, естественно не можешь убить её, не зная, исцелилась ли она и стала ли вменяемой.
Повернувшись к туалетному столику, она собрала волосы и закрутила их в пучок, которому её научила Сара.
– Законы существуют не просто так – ангелы могут проснуться в состоянии лучшим, чем когда засыпали. – Опустив взгляд в поисках шпильки, она не была готова к обжигающему поцелую архангела в шею, как и к обжигающему прикосновению к бёдрам. – Большая часть меня убеждена, что она проснётся такой же безумной. Но…
– Она твоя мать. – Елена больше других понимала противоречивые эмоции, разрывающие Рафаэля изнутри.
– Да. – Он прикусил её нежную кожу, заставляя дрожать
– Мы опоздаем.
Проведя ладонями по рукам, он обхватил её грудь и сжал. Вновь поцеловав в чувствительное место вдоль изгиба шеи, он отстранился.
– Ты права, что напомнила мне об этом, Елена. Я должен уважать Колибри.
Сделав причёску, она накрасила губы и повернулась, когда Рафаэль поднимал рубашку. Чисто-белая рубашка, прорези которой были вышиты чёрными завитками, повторяющим узор крыльев, подчёркивала точёную мужскую красоту Рафаэля.
– Знаю, что Колибри тебя нашла, – сказала Елена, и сердце её сжалось при мысли о том, что он раненый и побитый лежит на том лугу, где его оставила мать. – Но связь между вами… она сильнее, да?
Когда он отвечал, вечернее солнце превратило его крылья в янтарные.
– Она не только спасла меня, а заботилась столько, сколько я мог позволить.
Елена подошла, чтобы застегнуть ему рубашку.
– Ты ведь не очень-то ей это позволял, правда?
– Нет.
В этот миг земля задрожала, заставив Елену положить руку ему на плечо, чтобы не упасть.
– Слабое землетрясение, – когда всё закончилось, сказал Рафаэль. – Судя по отчётам, погода во всём мире приходит в норму.
Елена едва не утонула в синеве его глаз, когда он понял голову после нескрываемого любования телом Елены.
– Это хорошая или плохая новость.
– Это значит, что она почти проснулась.
ГЛАВА 23
Елена бросила взгляд на Колибри, когда ангел вошла в гостиную под руку с Иллиумом и перестала дышать. Микаэла красива, вероятно, самая прекрасная женщина, которой Елене доводилось видеть, но эта женщина… само сияние. Лишь таким словом возможно её описать. Глаза цвета сверкающего шампанского, волосы чистейшего чёрного оттенка с золотым отливом, кожа, поцелованная солнцем… и крылья дикого, неожиданного цвета индиго, каждое перо с полосами мерцающего золота, такого бледного, что казалось солнечными бликами.
Когда она улыбнулась и на секунду закрыла глаза, Елена увидела, что ресницы у неё черные с золотыми кончиками.
– Привет, – поздоровалась ангел. – Они зовут меня Колибри, но ты можешь звать меня Шарин.
Елена сжала, протянутую Шарин, руку, не в силах отказать. Такая маленькая и аккуратная, так подходящая к миниатюрному росту и весу Колибри.
– Я Елена.
– Ох, знаю. – Её смех походил на чистые алмазные искры, сверкающие в воздухе. – Мой малыш мне всё о тебе рассказал.
Посмотрев на Иллиума, она ожидала натолкнуться на игривый взгляд, но синекрылый ангел смотрел на свою мать с немой грустью, от которой веселье Елены сошло на нет.
– Твой малыш, – сказала она, наконец, – очень красив.
– Да, мне стоит быть осторожней – девочки будут толпами бегать за ним, когда он немного подрастёт. – После этого Колибри посмотрела за спину Елены. – Рафаэль. – Улыбаясь с такой любовью, что у Елены защемило сердце, она шагнула в объятия Рафаэля. – Как поживает мой второй мальчик? Не по крови, но всё же мой сын.
Елена зачарованно наблюдала, как Рафаэль опустил голову и позволил Шарин поправить сначала его волосы, а потом рубашку. Она никогда не видела, чтобы он склонял голову перед другими существами, но к Колибри он относился с величайшим уважением… и заботой. Такая осторожность говорила об обращении с чем-то сломанным.
Когда Елена снова взглянула на Иллиума, не смогла вынести того, что увидела на прекрасном лице. Сократив между ними расстояние, она взяла его под мускулистую руку – как и в Убежище, торс ангела был обнажён. Вот только сегодня на его груди нарисована огромная птица в полёте.
– Потрясающе. – Беглого осмотра хватило, чтобы понять – птица стилизованная версия Иллиума.
– Моя мать, – торжественно, чего она никогда не слышала, заявил он, – научила Эйдана рисовать и лепить. Выступать в роли её полотна считается большой честью среди ангелов.
Елена заметила, как Шарин положила руку на грудь Рафаэля, разглаживая несуществующую морщинку.
– Мы не виделись уже много дней, – сказала она. – Пять или шесть вроде.
Елена нахмурилась. Она знала, что Рафаэль не встречался с Колибри больше года, и всё же в словах Шарин не было юмора, ни одного упрёка за прошедшее время. Внезапно то, что ранее Шарин назвала Иллиума малышом, отбросило страшную тень на Колибри.
– Да, – протянул Рафаэль с улыбкой. – Я знал, что ты навестишь меня ещё до наступления седьмого дня.
Шарин рассмеялась, и её смех походил на тёплые капли дождя на коже Елены.
– Она…
– Знаю. – Иллиум напрягся. – Элли…
– Т-с-с. – Она подалась к нему, прикасаясь своими крыльями к его. – Она любит тебя, любит Рафаэля, и лишь это важно.
– Да. – Улыбаясь матери, которая обернулась и протянула к нему руку, он подошёл и помог ей сесть.
Ужин был волшебным. Елена знала, что Рафаэль отточил голос так, что тот стал похож на тактильную ласку, но Шарин подняла этот уровень на искусный уровень. Слушать её было всё равно, что быть окружённым тысячью потоков ощущений, все они сверкали блеском. И истории, которые она рассказывала – о юности Рафаэля и Иллиума, такие чудесные истории о храбрости и глупости – все они рассказывались с материнской гордостью за своих сыновей.
«Шарин не родила Рафаэля, – думала Елена, стоя на их балконе позже тем же вечером и наблюдая, как Колибри взлетает вместе с Иллиумом, – но всё равно заботилась о нём».
– Она напоминает какой-то великолепный тепличный цветок.
– Цветок, который помяли, – добавил Рафаэль, положив руки ей на плечи, притянув к своей груди и обнимая одной рукой. – Что касается остального, стоит спросить Иллиума.
Положив руку ему на предплечье, она покачала головой.
– Не могу, ненавижу видеть, как ему больно. – Она считала, что знает величайшую трагедию жизни голубокрылого ангела. Он любил смертную, потерял её из-за ангельского закона и человеческой жизни. Но боль, которую она видела сегодня – старше и глубже… грубее, старая и ужасная.
– Как долго она пробудет в городе?
– Она уедет в течение часа… ей трудно быть вдали от дома.
Пока они стояли молча, в небе полыхнула искра огня. Потом ещё раз, и ещё. Начался звездопад.
***
На следующий день вся магия испарилась. Даже весеннее солнце, обещанное потрясающим рассветом, поглотил леденящий душу ужас, когда разрушилось спокойствие. Летя вниз, затем вверх к подножию Манхеттенского моста, Елена зацепилась пальцами за массивную металлическую конструкцию и уставилась на пять тел, свисавших с тросов. Их заметили на рассвете с одного из судов, плывущее в порт Ист-Ривер… Вероятно, свидетель до сих пор блюёт содержимое кишок.
Елена сама усилено сглатывала, когда тела качнулись на верёвках. Так аккуратно качаются. Одна босая нога, другая в блестящей туфле на высоком каблуке.
– Тени нет, – сказала она, сопротивляясь ужасу. – Здесь нет теней. – Было ещё слишком рано, и за эту милость она благодарна. – Раз, два, три. – У неё пальцы отказывались разжиматься.
Ещё один порыв вера. И вновь тела качнулись. Живот свело, а к горлу подкатила желчь.
– Привет. Видишь что-нибудь полезное? – Раздался голос Сантьяго в радиоприёмнике, заткнутого в ухо.
– Нет, – выдавила она сквозь стиснутые зубы. – Подберусь поближе. – И сделает свою работу. Она не позволит прошлому украсть у неё будущее.
Сделав глубокий вдох, она разжала пальцы и опустилась ниже, чтобы по спирали пролететь над водой, прежде чем приблизиться к телам. Паря над беспокойными волнами, она решительно смотрела на место под мостом, за что собиралась зацепиться и повиснуть.
– Было бы легче, будь я человеком, – пробормотала она.
– Да?
Она дёрнулась, забыв, что Сантьяго всё слышит.
– Снаряжение полезно, – проговорила она, – но крылья не влезут в него.
– Надо переделать их для тебя.
Судя по его тону, он не шутил.
– Спасибо. – За то, что принял крылья так же просто, как принял бы новое пальто.
«Вот».
Крепко схватившись за металл, она держалась одной рукой, перекинув ногу через балку. Когда удалось стабилизироваться, она присмотрелась к коричневой верёвке, обмотанной вокруг балки, каждое тело свисало с моста одинаково, верёвки одинаковой длины.
– Кто-то не торопился.
Причина смерти не только сломанные шеи – большинство вампиров старше десяти лет могли пережить такое, если только едва не произошло обезглавливание. Инстинкты охотницы шептали, что этим вампирам чуть больше пятидесяти лет. Нет, дело в том, что им вырвали сердца, и от крови футболки прилипли к торсам. В таком возрасте два таких сильных удара хватило для смерти даже без отделения головы от тела.
– Видимо насмотрелись фильма с этим, как его там, парень в красно-синем костюме с пауком.
– Не нравится геройское кино, Сантьяго?
– Я мужчина и смотрю футбол с хоккеем, как и положено.
Хотя Елена понимала его сухой юмор, подумала о вампирах, которых видела ползающих по стенам со скоростью пауков, и знала, что ответ должен прозаичнее супергероя комиксов… и, возможно, ужасающее, если верить намеку на аромат, который Елена чувствовала в воздухе.
«Насыщенный. Чувственный. Экзотический».
Намёк на лес после дождя.
Прижимая крылья тесно к спине в попытке избежать ржавого металла, она переместилась вдоль балки, оказавшись прямо над первым вампиром. С этой позиции всё было не так уж плохо, подумала Елена, потому что никогда не лазила на чердак, когда её мать…
Захлопнув дверь перед воспоминаниями, она сделала глубокий, ровный вдох, втягивая ароматы соли и воды – своей постоянной величины, но передумала, потому что с этим в организм попал удивительно чистый аромат фирменных чёрных орхидей Калианны.
«Душистая трава, срезанная в летний день».
Это один из самых нежных запахов, из всех, что Елене доводилось ощущать на вампире, и он принадлежал тому, кто висел на этой верёвке. Это означало, что запах убийцы был либо слабее, либо отсутствовал вовсе.
Понимая, что нужно подобраться ближе к жертве, она изогнулась, ухитрившись вывернуться в висячее положение, и обеими руками зацепилась за металлическую балку для поддержки, широко расправив крылья для равновесия. Тело находилось всего в нескольких дюймах ниже… но она не доставала. Стиснув зубы, она переместилась и вцепилась в металл пальцами. До сих пор не дотягивалась.
– Здесь я ничего не могу поделать, – сказала она, наконец, чувствуя, как нарастает раздражение. – Мне придётся пойти по последнему следу запаха, когда тела будут… Чёрт!
– Елена! Поговори со мной!
Сердце застучало втрое чаще. Елена протянула руку и ухитрилась лишь слегка коснуться лба вампира кончиками пальцев. Пластичный, холодный… Вот только…
– Господи. – Она определённо это заметила – у него трепетали веки, будто вампир пытался открыть глаза. – Он жив! Спасателей сюда!
– Дьявол! Уже бегу!
Сантьяго быстро действовал, но она знала, что время уйдёт. Если этот вампир – Господи, а может быть, и все вампиры – в подобии сознания, то сейчас испытывали невероятные муки.
Разжав руки, она нырнула под мост, а потом взмыла в воздух, вертя головой во все стороны.
– Элли, кого-то ищешь?
Испугавшись, она упала на пару футов, прежде чем вернула равновесие. Иллиум завис рядом, когда она снова поднялась и ухватилась за край моста, чтобы оставаться на месте и поговорить с ним.
– По крайней мере, один из них жив. Можешь их снять? – Он единственный знакомый ей ангел, который мог маневрировать в стеснённых условиях.
Он протянул руку.
– Кинжал.
Радуясь, что он больше не выглядит таким измученным, как прошлым вечером, она сунула ему в руку кинжал и наблюдала, как он взлетел, каким-то образом выполнив самый крутой поворот, прежде чем перерезать верёвку. Вампир упал. Но Иллиум оказался быстрее. Он подхватил мужчину прежде, чем ноги вампира коснулись воды.
Елена последовала за ним на мост, который полицейские оцепили с обеих сторон, и приземлилась. Как только Иллиум положил мужчину на дорогу и улетел, чтобы забрать остальных жертв, она достала другой нож и начала разрезать рубашку вампира, оттягивая спутанную ткань и морщась на кусочки кожи, которые прилипли с ткани. Но ей нужно увидеть раны. Сантьяго, опустившись на корточки рядом, молча наблюдал, как она открывала разорванную грудь вампира.
Очень было похоже, что у него обширные повреждения вокруг сердца, но так много засохшей крови, запутанной в густых завитках чёрных волос на груди, что Елена не могла сказать наверняка.
Сняв с уха беспроводное устройство, она протянула его Сантьяго, прежде чем сунуть руку в карман жилета на флисовой подкладке, который надела, и вытащила пару латексных перчаток.
Сантьяго наклонился вперёд и поднёс экран сотового телефона ко рту вампира.
– Чёрт, – пробормотал он, когда экран запотел.
– На мгновение я подумал, что тебе показалось. Но, чёрт возьми. – Он бросил взгляд через её плечо туда, где во второй раз приземлился Иллиум.
Елена была на девяносто девять процентов уверена, что на самом деле ей показалось, потому что была так чертовски потрясена.
– Мне нужно чем-нибудь смыть кровь. – Ирония того, что внизу бурлила Ист-Ривер, не ускользнула от Елены.
– Сейчас. – Сантьяго вернулся через несколько минут с двумя бутылками воды и упаковкой салфеток. – Нашёл у патрульных. Медики едут.
Вампирам не нужны медики, но во время процесса регенерации они болели так же, как и смертные. Парамедики могли, по крайней мере, дать им лекарства, вырубить на некоторое время.
– Хорошо. – Смочив салфетку, она быстрыми, осторожными движениями промыла грудь мужчины, а Сантьяго пошёл проверить других вампиров. Плоть вампира под чёрной запёкшейся кровью была испещрена огромными царапинами, будто кто-то пытался прокопаться сквозь кожу. В памяти всплыла картина, когда Рафаэль лишь рукой пробил грудину вампира, чтобы вырвать его всё ещё бьющееся сердце.
– Но тогда, – пробормотала она, стараясь быть практичной и логичной, – понадобился всего один удар. – Быстрый, жестокий, эффективный. Здесь же, напротив, удары наносил тот, у кого не было силы Рафаэля – потому что хоть грудь вампира и выглядела так, будто её пропустили через измельчитель, сердце билось за рёбрами.
– Они все живы, – дрожащим голосом проговорил Сантьяго. – Господи, кто-то должен схватить этого парня.
Над этим и ломала голову Елена.
– Вопрос только кого именно ловить?
Странное молчание. Елена смотрела, как детектив снова опустился на корточки, ветер перебросил его галстук через плечо, и увидела, как он просунул руку в перчатке под руку жертвы. Пальцы и ногти вампира были покрыты кровью и, вероятно, кусками плоти.
– Он сам с собой это сделал. – Озноб, вызванный далеко не бушующим ветром, носящимся по мосту, скользнул по венам.
Сантьяго взглянул на ряд тел, которые Иллиум выложил на дороге.
– Они все сами с собой это сделали.
Елена узнала из уроков в Убежище, что очень-очень немногие ангелы обладают силой заставить человека терзать самого себя. Убить себя, да. Но калечить и мучить? Нет, эта сила зарезервирована Советом… и Спящими, которые когда-то были в Совете.
