Текст книги "Имперский цикл (СИ)"
Автор книги: Надя Яр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Ни одно правительство не может позволить себе травить собственное население в таких масштабах, – заметил Герион. – Если оно хочет выжить. Если бы ваш мятеж победил и вы восстановили республику, лично вам, Джон, пришлось бы возглавить какое-нибудь бюро по борьбе с наркотиками. Во всяком случае, найти другой источник заработка. Или вашей жене вас пришлось бы повесить – на выбор.
...
...
– ...А вот это правда, судья Ши. От начала до конца.
Из пятерых обречённых один только таможенник, Чем Эйкин, почти не пытался лгать.
Ему это не помогло.
...
Виновны.
Конечно, виновны. Это даже правда.
Суд продолжался два часа. Кай так и не явился.
Кай?..
Судья, прокурор и все трое магистров удалились для обсуждения приговора. У Джона было чувство, что они вернутся очень быстро.
– Дайте мне поговорить с ней, Герион.
– С судьёй? Зачем?
– Кончайте, вы победили. Можете нас опозорить, выставить отравителями – ваше право. Вы хорошо это провернули, пользуйтесь, только не убивайте людей.
– Вы хотите убедить Ин Ши не вешать ваших друзей?
– Да, Тьма побери!
– Нет, Рау, вы хотите совершить самоубийство. Если я приведу вас к Ши, если она узнает, что есть ещё один обвиняемый, которого мы ей не показали, всё это повторится с вами в главной роли. Она вас повесит вслед за сообщниками.
– Вы ей не дадите.
– Придётся дать. Судья Ши бывает очень упрямой.
– Она и нас может арестовать, – сказала эсбэшница. – Узнав, что мы вас ей не сдали.
– Заместителя самого адмирала Торна? – Джон посмотрел на генерала и на Ауэ. – Звезду ИСБ? Издеваетесь.
– Она однажды явилась к Оками Гэну, – сказал Ауэ, – и забрала у него двадцать пять человек, арестованных за помощь республиканцам. Оками-сама их собирался сжечь заживо. Это тоже были контрабандисты, только возили они живой товар. Сюда – рабов и проституток, отсюда – спасали людей за деньги, помогали укрыться от ИСБ. В первый же месяц после провозглашения Нового порядка было дело, руины Храма ещё не остыли. Она пришла прямо в порт в сопровождении только двух дроидов и потребовала – понимаешь, потребовала – этих людей у Оками-сама.
– И он отдал?
– Представь себе, да.
– Она их повесила, – сказал Герион. – Через день. Работорговля, всё-таки. Это Ин Ши. Всё ещё хочешь с ней говорить, Джон Рау?
...
...
– Обвиняемые, встаньте.
Ин Ши была невысокая женщина с тёмными гладкими волосами. Невыразительное лицо старше средних лет. Прямая спина, круглые колени под судейской чёрной мантией. Лёгкие чиновничьи ботинки. Таких в империи миллиарды.
– ...признаю вас, пятерых обвиняемых, виновными в смысле обвинения по всем пунктам и приговариваю к смертной казни через повешение. Приговор будет приведен в исполнение незамедлительно. Да смилуются над вами Тьма, Свет и прочие боги, сколько их есть во вселенной.
У судьи была крохотная пайцза в левом ухе. Круг, в белом поле чёрная точка. Джон сразу и не заметил. У прокурора тоже. Иначе работать, должно быть, здесь раньше было нельзя. Но они продолжали носить этот знак, носить и теперь, после смерти императрицы.
– Если вы допустите эту казнь, – сказал он, – я настучу на вас Каю Оками. Всё ему расскажу. И про эти пайцзы. Решайте.
Ауэ кивнул, как бы получив чему-то какое-то подтверждение, и указал в зал суда. Марди Че Вилья встал со скамьи подсудимых, он оглянулся вокруг, как будто просыпался от кошмара, и вдруг посмотрел, казалось, через экран Джону прямо в лицо, будто бы мог его видеть.
Кай! Где тебя носит?! Кай, помоги мне.
– Прокурора зовут Джесси Оуэн, – сказал Ауэ. – Оуэн-младший, брат покойного пророка. Я ликвидировал старшего год назад. Он был учеником императрицы, старший. Намного талантливей брата. Пил кровь детей – не легенды, а правда – и высказывался в том смысле, чтобы адмирал Торн тащил свой зад сюда и принёс присягу ему, пророку, и его кружку как руководству империи и священству Тьмы, а не наоборот. – Ауэ подался вперёд и поднял к лицу Джона Рау левую руку. – Он сбросил меня в пустоту, когда я за ним пришёл. В какой-то колодец бездны, где жар и тьма и безымянные, безликие кричат и воют. Хотел меня там оставить – как бы урок Сигурдотир. Я отыскал вот этой рукой его горло и вырвал вон. Всю гортань. – Джин поднял глаза, в его взгляде было любопытство. – Думаешь, Рау, что я испугаюсь мальчишки?..
...
...
Таможенный офицер просил о помиловании, просил отправить его на войну в штрафном батальоне, дать шанс искупить бесчестье. Судья ему отказала.
...
...
Когда приговорённых вывели на задний двор, дроиды уже успели поднять там стандартную виселицу из нержавеющей стали – высокое Т с длинными руками, распахнутыми будто для объятий. Четыре петли, не пять. Кроме судьи, прокурора, казнимых, дроидов и охраны двор был пуст, он обрывался с трёх сторон в пропасть огней и улиц. Репортёры остались в здании и снимали из зрительного зала. Лишь облако летучих камер парило над и вокруг двора, на почтительном расстоянии метров так двадцати.
Джон наблюдал казнь на экране. Лучшее место, с полным комфортом. Правда, руки затекли.
Имперского офицера оставили напоследок. Когда ноги Корсо наконец перестали дёргаться – казнимых вздёрнули в петлях вверх, а не сбросили вниз, и он промучился дольше всех – эсбэшный охранник повернул таможенника лицом к судье и поставил на колени. Офицер отдал честь прокурору и Ши, и собнюк прострелил ему голову сверху вниз. Быстро, чисто.
Джон Рау заплакал. Не громко – слеза собралась в глазу и из уголка покатилась вниз по щеке. Предательница.
Кто-то набросил удавку ему на шею и затянул. Он слабо рванулся, сильнее не мог. Он не знал, кто это, кто из троих имперцев станет его убийцей. Все они на тот момент были сзади. Женщина. Наверняка это женщина.
Ему стало очень больно. Он рвался изо всех сил, но сил было мало.
Потом удавка исчезла.
Сначала Джон решил, что это Кай. Кай наконец явился, снёс головы этим людям и... боги, катастрофа, неужто опять начнётся стрельба, ни Торн, ни Сопротивление этого так не оставят. Но Кая не было. Они сами. Джон пытался вздохнуть. Воздух шёл как-то медленно, туго. Джин Ауэ развернул его кресло к себе, схватил Джона за волосы, помотал его голову из стороны в сторону, а потом наклонился и припал к его рту своим. Искусственное дыхание – вдох, другой... Джин выпрямился, взял его за горло обеими руками и куда-то там нажал. Рау вскрикнул бы, если бы мог, но дышать стало вдруг легко.
– Спазм, – объяснил эсбэшник. – Ты так больше не делай.
Как будто Джон душил себя удавкой сам.
– Наркотики, – уточнил Ауэ.
– Именно, мистер Рау, – сказал Ланселот Герион. – Не связывайтесь больше с ними. Завяжите раз и навсегда с краком, эндрой и остальными прибыльными запретными веществами. Мы не хотим вас вешать, Джон, вы кумир молодёжи, муж госпожи Оками – извините, Мэй Сиюань. Вы друг Великого магистра Ордена Храма. Нехорошо как-то выйдет – суд и петля. Попробуем обойтись без них?
Джон молчал, глотал воздух. Неужели всё? Нет, мудаки имперцы не так просты. Чем же он будет зарабатывать, если не контрабандой?
– Вижу у вас сомнения на лице, мистер Рау. Джин?
Ауэ пнул кресло и опрокинул его вместе с пленником. Джон не удержался от стона. Руки и ноги болели – особенно руки.
– Конечности затекли, да? – заботливо осведомился Герион. – При других обстоятельствах, Джон, я приказал бы Джину раздеть вас и сделать особый массаж – он эксперт по этим делам. Но это пока перспектива будущего, когда и если вы снова ввяжетесь в уголовщину, «генерал» Рау, и скомпрометируете в глазах граждан... что-нибудь. Даже ваших соратников по мятежу. Адмирал с ними сел за стол, поставил подпись под общей бумагой, это не шутки.
Ауэ наклонился над Джоном и расстегнул наручники. Герион вынул из-под нагрудной пластины доспехов маленькую брошюру и бросил её на грудь пленника.
– Имперская школа военного пилотажа, мистер Рау. Несколько преподавателей не так давно погибли, есть вакансии. Более чем хороший оклад. Я, так и быть, замолвлю за вас словечко – при условии, что вы всё случившееся сегодня примете к сердцу. Джин, помоги человеку подняться, видишь же, на ногах не стоит.
Ауэ так и сделал, а заодно взял брошюру и сунул Джону в карман.
...
...
Кай ждал на парковке перед судом. Стоял у флаера и просто ждал, рисуя в асфальте какой-то узор незримым лезвием своего клинка. Узорчик тонкий, сбоку и не видно. Только сверху. В облике друга было что-то новое. Джон молчал, пока не подошёл почти вплотную – он не вполне доверял своему злосчастному горлу.
– Где ты был?
Говорить было больно. Кай присмотрелся к его шее, такой голубоглазый, удивлённый. Поднял руку, коснулся.
– Это что за след? Удавка?!
– Где ты был всё утро? – повторил Джон Рау.
– На Муне, – Кай указал в небеса рукоятью клинка. – Ты звал, и я прилетел.
Под его пальцами горло переставало болеть.
– Видите, Оками-сан? – негромко сказал сзади Герион. – Кто-то причинил боль человеку, который вам дорог. Плохо, не правда ли?
Кай повернулся и встретился взглядом с имперцем. Натянутое между ними – через плечо Джона Рау – звенело какой-то миг, как струна. Потом Кай сказал очень тихо:
– Ещё как. Пусть так больше не будет, а то, генерал, ещё рассержусь.
– О? – Герион приподнял бровь, явно подражая своему шефу и сам этого не замечая. – Чем это отличалось бы от ситуации, когда вы не сердитесь – желаете, наоборот, кругом добра – ...
– Поверьте, разницу будет видно.
Всё ещё мягкий, очень мягкий голос. Джон Рау обратил внимание на узор, что Кай резал в асфальте. Цветок.
– Джон, эти двое... убить их?
Цветок с четырьмя лепестками и крохотной сердцевиной. Он был прекрасен. Белый, Джон как-то знал, что он бел.
– Не надо. Я сам виноват.
Кай Оками, конечно, знал, что именно Джон перевозит меж звёзд, как зарабатывал до их встречи. Но как-то... Джон Рау готов был поспорить, что Кай не совсем понимает. Не понимает наркотиков, денег и передоза, смерти в грязных аллеях. Всё это было не про него.
– И что бы ты сделал, если бы он сказал «да»? – поинтересовался Ауэ.
– Сбросил бы вас во Тьму, – сказал Кай.
– Это коллега твой уже пробовал. Я выплыл.
– Сбросил бы сквозь асфальт на городское дно, вдоль стены блока, – уточнил рыцарь, указывая себе под ноги. – Вы километр бы летели.
– Спасибо за предупреждение, – сказал Ауэ.
Они с коллегой отошли к автозаку.
– Если вы никого не будете убивать прямо сейчас, Оками-сан, то с вашего позволения, – Герион взял Джона за плечо. – Мы с капитаном Рау ещё не закончили.
– С генералом – он вам ровня, во-первых. Во-вторых, вы таки закончили, Ланс.
– Есть ещё один момент, не менее важный, чем наркотики. Капитан Рау не пострадает – ничто в нём, кроме невежества, обещаю. – Герион подчёркнуто вежественно указал рукой на припаркованный автозак. – Что же касается ровни, боюсь, на генерала мистер Рау не потянет. Он не пройдёт переаттестацию, даже с максимальным великодушием со стороны имперской комиссии. Вы это сами знаете, Оками-сан.
– Что там? – спросил Джон. – В автозаке.
– Мёртвое тело, – сказал Кай.
Джон потерял дар речи.
– Что..? Кого – ...
– Предупреждение минздрава, мистер Рау, – Герион пошёл к автозаку, приглашая его за собой. – Я хотел было отвезти вас в морг, но суд шёл довольно долго. За это время её привезли сюда, и нам ехать больше не надо.
Он открыл дверь.
В автозаке стояла каталка из морга. На ней лежал труп, это было сразу понятно, труп в чёрном пластиковом мешке.
– Кто это? – но Джон уже понял, что жертва не из знакомых. Иначе Кай не реагировал бы так спокойно.
Герион влез в автозак и расстегнул мешок над мёртвой головой.
Женщина. Молодая совсем.
– Симпатичная, правда? – сказал генерал. – Она мерсианка, как вы, Джон, но бедная. Неимущая, в смысле. Двадцать пять лет. Она приехала в столицу год назад. – Он постепенно тянул молнию вниз, но голого тела было ещё не видно, для этого надо было развернуть мешок. – Работала продавщицей амбры в весёлом квартале. Не торговала собой, но её дружок, такой же прикольный парень, как вы, мистер Рау, потрахивал уличных девок. Он там подцепил кое-что... и её заразил. Идите поближе, Джон. Идите сюда.
Рау ступил к каталке, как зачарованный, уже понимая, что это ловушка.
Беспощадные руки имперца отбросили покров мёртвой.
...Джон падал в обморок и не мог упасть, не мог оторвать глаза, чтобы отключиться. Оно смотрело прямо из плоти, из изувеченного несчастного тела, сотнями глаз. И кое-где шевелилось. Распухшая слоями кожа живота и бёдер девушки рябила отверстиями, как гнусные соты, в которых жили они. Кластер, колония – насекомых? черноголовых глазастых червей? ос, мух? – невообразимых тварей.
Тьма.
Прочь, уберите это.
Её половые органы превратились в опухоль. Толстую жёлтую дыню, проеденную туннелями насквозь, в которой кишело...
Выпустите меня отсюда.
– Куда же вы, капитан? – кликнул Герион за спиной.
Джон упал на асфальт, на колени. Он попытался не блевануть, но понял, что это хуже, и сдался. Его стошнило – совсем немного, какой-то мутной водой. С утра ничего не ел. Стошнило опять.
– Это лечится, мистер Рау, но хлопотно. И не дёшево. У неё не было страховки. – Герион наконец оставил умершую в покое, вылез и навис над Джоном, как тренер над ослабевшим спортсменом. – Вместо врачебной помощи, которую она не могла себе позволить, она прибегла к вашей – ваших столичных партнёров. Приняла здоровенную дозу крака, который убил её боль, стыд и ужас, но, к сожалению, вместе с ней самой. Очень жаль. Ещё несколько дней, и она как гражданка империи получила бы терапию в долг. Адмирал Торн готовит такой указ.
Кай что-то произнёс и полез в автозак, к ней. К заразной мёртвой.
– Её дружок, одаривший вот этим несколько человек, находится в том же морге. Его задушили пакетом – мафии не понравилось, что он заразил ряд шлюх. Я мог бы продемонстрировать вам его, мистер Рау, но как-то подумал, что женщина произведёт сильнейшее впечатление.
Джон подхватился и дал ему в зубы. Вернее, попытался. Герион увернулся, он всё-таки был военный, а нападающего не держали ноги. Кулак только вскользь задел подбородок. Джон хватал ртом воздух и оперся о крыло автозака, но вспомнил, что там лежит внутри, и шарахнулся, как ошпаренный, от машины.
Генерал цыкнул и снова надел висевший на поясе шлем.
– Трипофобия, мистер Рау. Боязнь странных кластерных отверстий, вполне оправданная, как видите, в эволюционном плане. Надеяться не мог, что у вас это так ярко выражено. Мы поняли насчёт борделей, да? И случайных связей.
Мэй. Боги, это, он мог и сам заразиться и заразить этим Мэй – ...
– У вас есть жена, мистер Рау, она молодая, красивая, темпераментная. Мать ваших двоих детей. Если вам не хватает, купите гомеогейшу в клинике. В хорошей, лицензированной клинике, настоящую гомеогейшу. Деньги у вас, слава Тьме, имеются. Или слава Свету – вас, Джон, хрен поймёшь. Если вы что-то припрёте в семью на вашем херу – ...
– Хватит, – сказал Кай Оками, выходя из автозака.
Генерал Герион умолк.
– Я должен был провести этот разговор сам, давно, – Кай дважды хлопнул ладонью о ладонь, будто что-то стряхивал. – Не благодарю вас, генерал.
– Что вы сделали? – вдруг вмешалась стоявшая до того немым дроидом эсбэшница, которая не среагировала даже на угрозу смертью. – Там, в автозаке.
Кай сдул что-то с перчаток.
– Убрал из неё паразитов, – ответил он. – Очистил мёртвое тело, как эта женщина и хотела, когда была жива.
– Куда вы их дели? – спросил Ауэ. – Эти штуки заразны – ...
– Сбросил обратно во Тьму, мистер Ауэ. Я их сжёг.
– Всех? – спросил Джон. – А... яйца, личинки, что там ещё?..
– Их тоже, Джон. Абсолютно всех. Она снова чиста.
– Спасибо, – сказал ему Рау.
– Не за что. Генерал – ... – Кай обозначил Гериону «честь имею». – Господа эсбэшники? До нескорых, надеюсь, встреч. Пойдём, Джон, Мэй ждёт. И дети.
...
На отворотах плаща у него был цветок, заключённый в круг. Вот что новое. Белый цветок, тот самый. Нет, не совсем – как если бы сфотографировать сердцевину и умножить количество лепестков на фото, так, что они истончатся и превратятся в лучи совершенной формы и цвета.
– Белая ева, – произнёс Джон, не помня, откуда помнит имя цветка.
– Да, – ответил Кай и поднял флаер в воздух. – Она – Круг Света. Символ Ордена Храма – её безупречное сердце.
Он протянул Джону бутылку воды.
– Запей всю эту дрянь.
Минералка, и вкусная. Шея не болела даже при глотках.
– Кай, слушай, я этой ночью был... Ты не мог бы проверить – ...
– Ничем ты не болен, Джон. По крайней мере, я не вижу.
– Спасибо, – сказал Джон опять. Опять и опять, и это не горчило, не надоедало. – Прости меня, – добавил он.
– Конечно, – ответил Кай Оками. – Всегда, дружище. Прощаю.
Флаер ловко нырнул в рой транспорта на прикольцовой. Джон Рау допил воду, чувствуя, как она очищает его рот и глотку, всё тело.
– На самом деле. Я больше не стану – ...
– Конечно, Джон. Вот.
Кай протянул ему лепесток. Свежий, молочно-белый, но какой-то не совсем вещественный, как будто сотканный из нежного свечения. Джону вдруг показалось, что знаки Храма на его плаще живут, цветут на самом деле и простирают в воздух лучи, как пальчики – десятки, сотни, тысячи тончайших лепестков.
– Белая ева?..
– Да.
Джон держал дар на ладони, болезненно представляя себе, что лепесток упадёт, запачкается, увянет в его кармане.
Кай недвусмысленно указал себе в рот.
– Гм?..
– Ага. – Кай смотрел на него, весь любящее, бескомпромиссное ожидание.
Джон Рау пожал плечами и положил на язык первозданный Свет.
– fin -
Идеальный муж
Четвёртый рассказ Имперского цикла
Дисклеймер: рептилоидная раса илан (иланэ) – изобретение Гарри Гаррисона. Я их позаимствовала и поселила в далёком будущем из чистой незамутнённой симпатии.
________________________________________________________
...
Закат пах кровью. Это была атака на Гейссе Лют, имперский флот прорвал щиты базы, с лазурного небосвода планеты дождём летели снаряды. Ополченку, которая шла прямо перед Мэй Сиюань, разорвало в клочья, и Мэй вдыхала тяжёлый железный запах, лёжа в шоке, сбитая взрывом с ног на землю.
Бетон был слишком мягкий под плечом. Нет, не бетон, постель. Подушка. Всё это снится ей, во сне она опять на Гейссе Лют, а на самом деле в столице. Плохая новость: Сопротивление проиграло войну, Республика погибла, не успев воскреснуть, смерть той ополченки была напрасной. Смерть миллионов повстанцев и гибель целого мира. Хорошая новость: пока что мы живы. Она, Мэй, жива, Ми Ми Онг и другие лидеры тоже. С ними надо поговорить, разделить новую информацию. Кстати... Где теперь брать достоверные новости? Все каналы уже под контролем Торна, в руках имперцев. Где будет правда, где ложь? Когда-то Мэй вообще не смотрела имперских каналов, но теперь так не выйдет. Сохранить хоть кусочки разведсети, это важно.
Тяжёлый запах крови никуда не делся, простыня была влажной под боком и под её рукой. Мэй окончательно пробудилась и в то же мгновение вспомнила ночь – ночь позора, ночь договора. Её договора со Тьмой.
Она обречённо открыла глаза.
Плохая новость.
Целых две.
Мэй шевельнулась и приподнялась на локте. Нет боли. На её теле нет раны, кровь не её. И это очень, очень плохо, потому что кровь его. Фактического императора, адмирала Торна.
Я что, зарезала его во сне?
Он лежал на боку, спиной к ней. Как Джон иногда. Кажется, дышит. Или нет? Мэй протянула руку под покрывалом, коснулась его спины. Сорочка влажная на ощупь. Надо было проверить пульс, но для того, чтобы коснуться его шеи, пришлось бы высунуть руку из-под огромного куска мягкой чёрной материи, укрывающего их обоих и лужу крови, натёкшую между ними на простыню. Мэй не сомневалась, что кто-то и сейчас за ними наблюдает, а ведь рука у неё в крови.
Она нашла запястье Торна, сжала. Его рука была еле тёплой, тяжёлой, а пульс не прощупывался, и перед глазами Мэй встала виселица – та, на которой имперские генералы её повесят вместе с соратниками и мужем за это, несомненно, подлое убийство, прежде чем сами начнут делить власть в столице и над флотами. Она даже не огорчалась из-за того, как её подставили. Это же имперцы, Тьма возьми. Йелена Сигурдотир. Наверняка она.
Зато у остатков Сопротивления будет какой-то шанс.
Рука адмирала вздрогнула. Он что-то пробормотал – слова были тише шёпота – и судорожно вздохнул.
Живой.
Мэй поняла, что уже несколько секунд не дышит, и тоже втянула воздух. Фууух. Живой, мерзавец. Но надолго ли?
Она как бы неторопливо отстранилась от него, натянула покрывало себе на голову и села в постели. Камеры слежения в таких комнатах смотрят обычно сверху, прямо под одеяло не заглядывают. Впрочем, это же Йелена... Придётся рискнуть. Мэй нашла световую панель в изголовье и включила свет, мягкий и нежный для глаз.
Они действительно были в крови, обое. Крови было много. Рана, кто бы её ни нанёс, должна была быть под лопаткой Торна – прямой удар в сердце. Оттуда и натекло – только вниз, левое плечо и бок были чистые. Однако Мэй не видела раны. Она попыталась взглянуть третьим оком, как научил её брат, и на мгновение рассмотрела орудие убийцы – рукоять длинного тонкого боевого ножа. Но тут же призрак ножа исчез. Мэй осторожно закатала окровавленную сорочку Торна наверх, отдирая её от кожи.
Раны не было. Мэй потянула сорочку ещё выше, на плечи. Ничего. Она провела рукой по его спине, по полосам старых шрамов, потом ещё и ещё раз, а потом перевернула адмирала на спину и осмотрела его грудь, живот, бока. Никаких ран; полное впечатление, будто кто-то налил им крови в постель.
– Адмирал? – негромко позвала она.
Торн уже должен был проснуться от её манипуляций, но он спал. Или находился в обмороке – дышал поверхностно, редко. Но он же нелюдь, асур – может, это нормально? Мэй Сиюань никогда не видела спящих асуров и вообще никаких, кроме него, Ариана Торна. Который на самом деле звался вовсе не так. Мэй не запомнила его настоящее имя, хотя когда-то читала его в донесении разведки. Что-то экзотическое и длинное, как у купу. На нём были пижамные штаны пепельного цвета, справа их пояс вымок в крови, но и под штанами, очевидно, не было ранений.
– Адмирал? Проснитесь.
И воссияйте, едко сказала Майя Оками, её второе я. Ночью он был для нас просто Ариан. Почему бы тебе его так не звать?
Для тебя, отрезала Мэй. Это была твоя ночь.
Но она продолжала его тормошить, надеясь, что всё обойдётся, что он это как-нибудь объяснит. Психосоматикой, например. Она спала обнажённой, и если бы он проснулся, то мог бы снова захотеть её, но Мэй и на это была готова, только бы с ним ничего не случилось, пока они спали в одной постели. Имперская Служба Безопасности была везде, запустила щупальца в её и Джона апартаменты, следила за их детьми. Могла сделать с детьми что угодно. Оставайся жив, адмирал, пожалуйста. Не умри мне.
Торн не просыпался. В перламутровом свете лампы Мэй видела, что он действительно без сознания. Его экзотическая чёрно-голубая кожа посерела, а лицо казалось ещё более усталым, чем в последний месяц войны. Теперь, когда его воля спала, а горящие глаза были закрыты и не жгли ей душу, Мэй видела, что адмирал просто по-человечески красив – разительной красотой, напоминающей классический республиканский идеал, но как бы сдвинутой на шаг и незнакомой. Его тренированное тело казалось молодым и сильным, но красота уже начала увядать под напором лет – на лицо легли суровые складки, не разглаживающиеся во сне, шею, как волоски, опоясывали две морщинки, чёрные волосы седели целыми прядями. Ещё немного, и ему придётся их красить. Имперцы не терпят слабости, которую подразумевает старение. А впрочем, адмирал Торн мог позволить себе совершенно седые волосы. Он мог бы править даже из кресла-коляски. Сила его была отнюдь не физической. Всё, что осталось от империи Рив Гэллар, верило в него как в бога. В нелюдя, экзота. Эти расисты. Какая ирония!
Помнишь, каким он был двенадцать лет назад, когда попался на глаза императрице, старой людоедке, и она взяла его в любовники? Майя. Взяла примерно так же, как потом ты – и как он нас. Торн делает то, чему научился на собственной шкуре. У нас никто иначе не работает, включая нас с тобой, сестрица.
Мэй вынырнула из-под покрывала и нажала на панель вызова прислуги.
– Йелена-сан? ИСБ? Кто там слушает? Адмиралу нужен врач, немедленно. И переливание крови.
Она встала с постели, нагая, как была, измазанная в крови, и добавила, снова нажав панель:
– Учтите, он всё же не совсем человек, и кровь ему нужна соответствующая. Надеюсь, вы привезли запас с «Махадэвы».
Мэй вытащила комм из кармана своего кардигана, аккуратно висящего на стуле, и направилась было в ванную, но обернулась. Торн являл собой жалкое зрелище. Покоритель тысяч миров, полководец и император лежал без сознания, с запрокинутой головой, в луже крови и был неспособен даже поправить свою одежду.
Мэй вернулась к кровати и опустила сорочку адмирала обратно до пояса.
...
ИСБ явилось позже, чем она думала, на целых двадцать секунд. Мэй успела зайти в душевую кабину – перламутровую, широкую и абсолютно роскошную – задвинуть перегородку и включить воду, надеясь, что они к ней не полезут. Как наивно. Перегородка отлетела в сторону, и в проёме нарисовался крысомордый собнюк, ничуть не смущённый тем, что дама в душе обнажена. Мэй улыбнулась ему и проделала то, чему учил её Кай: подняла ладонь и просто двинула этого типа прочь от кабинки к двери в спальню и за неё. Вон. Шевельнула пальцем и закрыла дверь. Это у неё получилось идеально, будто всю жизнь только так и справлялась. Вот что значит не размышлять и не сомневаться.
Больше никто войти не пытался. Мэй включила комм, распознавший её дыхание, глаз и отпечаток пальца, и проверила статус соратников. Почти все ещё спали, кроме Ми Ми Онг, находящейся в резиденции имперского олигарха До Шана, её довоенного друга – какой мир, дружба, жвачка, какая прелесть! – и адмирала Итриулан.
Итриулан. Предательница.
Нет, это Ариан Торн так сказал. Иланка слила оборону Республики, сдала линию Прометея и планетарные базы, намеренно проиграла все битвы – вот что он утверждал.
Что ж, пусть все проснутся и смоют с себя эту ночь поражения. А Мэй пока поговорит с Итриулан. Необходимо было узнать, сказал ли Торн правду или солгал, пытаясь вбить клин между лидерами Сопротивления. Если он не солгал, если Итриулан действительно проиграла войну умышленно, то остатки республиканской армии, всё ещё номинально находящиеся под её командованием, следовало немедленно переподчинить кому-то другому. Адмиралу Куавэ, например. Если тот, конечно, не предатель тоже. Куавэ был предыдущим главнокомандующим Республики и также проигрывал битвы Торну, все, как одну. Надеюсь, просто по глупости, не нарочно.
Мэй послала Итриулан запрос на встречу и немедленно получила формальный ответ – согласие и приглашение в резиденцию адмирала в иланском квартале, на час до и после полудня. Было без двадцати десять. Как бы столица ни ходила сутками на головах, как бы ни бесновалась галактика, в мирное время иланы ложились спать до трёх утра. Когда светало, они уже были свежи, как огурчик. Дисциплинированные, словно идеальные имперцы. Иланы были иланы.
Мэй с наслаждением включила душ и блаженствовала под струями тёплой воды, смывая с себя вялость, страх, ароматы дворца, запах виски и поцелуи Торна, его пот, его кровь. Его семя. Она не чувствовала себя осквернённой. Ариан не был мерзок и грязен, Мэй это понимала. Он был великодушен, благонамерен и благороден. Даже его привычка время от времени ходить ногами по опасным людям, а потом оставлять их в живых, как он сделал с Нив Уэллан, Эль Мамбо и целым народом джиху, не умаляла на самом деле его достоинств. Нежелание убивать без тяжкой вины – ошибка, но не зло. Адмирал Торн – это то, что получится, если взять блистательный талант и огромную добрую волю и отдать их на огранку императрице Рив Гэллар.
И Кай, Кай чуть было не стал таким же...
... не стал?
Она оборвала этот ход мысли. У неё не было другого брата.
...
Когда Мэй высушила волосы, расчесала их, заплела в грубую косу и закрепила шпильками на затылке, была уже четверть одиннадцатого. Она не спешила, надеясь, что Йелена Сигурдотир прикажет увезти Торна в дворцовую больницу, и в спальне никого не останется, но не тут-то было. Мэй не могла определить, сколько живых существ находится за стеной и кто они, однако их было не меньше двух. Она завернулась в большое пышное полотенце и вышла из ванной.
Комната была ярко освещена.
– Вы вряд ли объясните, что случилось, гм?
Йелена сидела в кресле у стола, закинув ногу на ногу. Над Торном колдовали военный врач, медик-дроид и несколько маленьких летуче-ползучих роботов. Тёмная трубка шла от висящего на штативе пакета с кровью в локтевой сгиб адмирала.
– Спросите Кая, – ответила Мэй. – Он это всё затеял, он должен знать.
Она прошла к стулу со своей одеждой, невозмутимо сбросила полотенце и принялась одеваться. Указав Сигурдотир солидный, но недоступный источник информации, она отвлекала внимание от себя и других людей, в которых могла вцепиться начальница ИСБ. И даже не соврала – если уж кто-то в курсе, то это брат. А с Кая где сядешь, там и слезешь, прошли те времена, когда кто-то мог где-то его удержать для допроса. Впрочем, ненависть Мэй к Йелене куда-то ушла, улетучилась за ночь, уступив место равнодушию с оттенком зарождающейся симпатии. Теперь она видела в первую очередь женщину-охранительницу, исполняющую свой долг фактически круглые сутки, и лишь во вторую очередь врага. Благотворный эффект секса с государем-императором, ехидно шепнула Майя Оками. Месяц-другой таких встреч, и у нас расцветёт махровый синдром заложника. А уж если – когда – государь-император сделает нам ребёнка – ...
Пусть, подумала Мэй. Синдром заложника и симпатия станут моим щитом, я спрячу за ними свои убеждения, планы. И даже ребёнок, дитя императора в моём доме, в моих руках – не так это плохо. Нет, она не отдаст наследника Торна дроиду-матке, она выносит и воспитает его сама. Если такой ребёнок смешанной крови, конечно, возможен. Когда они встретились лицом к лицу, почти год назад, Ариан утверждал, что да.
...
– ...Технически я человек, – сказал адмирал Торн, рассматривая её в упор. – Вы и я могли бы иметь детей, которые также не были бы бесплодны.
– На роль отца моих детей уже есть кандидат, – отрезала Мэй, возмущённая этим переходом на личности в присутствии десятка имперских офицеров на мостике флагманского корабля.
– В данный момент, – заметил Торн. – Это поправимо.
...
Он же давно всё это планировал, сукин сын. Разгромить Республику, захватить Мэй в плен и принудить её к браку, шантажируя жизнями друзей – и убив её мужа, если тот сам не сбежит. Легитимировать свою власть в глазах умеренных республиканцев, для которых она Мэй Сиюань, лидер Сопротивления – и одновременно в глазах аколитов Прямого Пути и прочих имперских элит, для которых она – заблудшая дочь их идола, Гэна Оками. Оками-сама, великого и ужасного государственного людоеда. Даже расистам кость перепадёт – нечистая кровь синекожего чужака смешается с самой что ни на есть благородной имперской кровью. На лёгкий экзотический оттенок наследника можно будет закрыть глаза, в следующих поколениях он исчезнет. Если вообще будет, этот оттенок. Ген может оказаться рецессивным, дети Мэй от Торна унаследуют светлую золотистую кожу матери. И конец кривотолкам.
