Текст книги "Имперский цикл (СИ)"
Автор книги: Надя Яр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Лина сунула руку под тяжёлое одеяло, нащупала любимицу и осторожно переложила её со своего бока на простыню у живота. Су цеплялась за хозяйкины пальцы маленькими коготками, а оказавшись на простыне, потянулась и поползла к подушке. Лина посмотрела на часы. Было 06:16 утра, можно было дремать ещё четырнадцать минут, прежде чем наступит время встать, включить комм и узнать своё рабочее расписание на сегодня. Работа Лины, помощь в доме инвалидов и престарелых, обычно начиналась в восемь, но бывали дни, когда прийти надо было позже. Лина обняла рукой умостившуюся у неё на шее Су и полежала ещё немножко, а потом всё же встала. Лишние десять минут без сна – десять минут спокойного кофепития. Это было дороже.
Она включила свет и комм и достала из шкафчика пакет с кормом Су. Ящерка, однако, ещё не успела проголодаться с вечера. Она сидела на подушке в человеческой позе, смешная, беззащитная со своими культяпками крыла и левой ноги, и подслеповато морщилась. Её глаза, когда-то ярко-изумрудные, в последние годы чуть потускнели, как и солнечная чешуя, с которой кое-где облезала прозрачная верхняя кожица. Су старела. Лина встряхнула пакет, чтобы шорох кусочков корма привлёк внимание зверушки, и насыпала немного в мисочку в террариуме.
Когда она вышла из туалетной кабинки, Су сидела на крышке террариума, держась обеими передними лапками, и собиралась спрыгнуть на стол, чтобы свернуться на бумагах в греющем свете лампы. Комм показал, что на работу надо к восьми. Лина вздохнула, перенесла Су под её любимую лампу и заварила кофе. Синтетический, конечно. Натуральный – с любой планеты – был ей не по карману.
...
...
Великий магистр Кай Оками посадил «Виту Нойю» в глазу орла. Гигантская птица была высечена в плоской вершине полярной горы Ханандао – лежала, раскинув крылья размахом в полмили и глядя в космос, уставила вправо свой хищный клюв. На спине птица несла щит с тремя звёздами и пробоиной – восьмиугольный колодец гробницы шёл с полюса вертикально вниз. Бесчисленные снежинки, невесомые и почти бесплотные, падали с вечно белесых небес в эту тьму и летели к центру планеты. По логике вещей колодец и силуэт орла давно должно было засыпать снегом и затянуть льдами, но могила Лео Ноэ не подчинялась физике, как и все остальные гробницы Тёмных.
Да, здесь покоился Тёмный. Кай увидел призраков ещё с высоты, заходя на посадку. Он загодя, после вылета, понял: что-то ужасное будет в конце пути. Не ошибся. Ступил на базальт – а они беззвучно вопили, лезли из каждого метра каменной крышки могилы – белые искорёженные фигуры, голодные лица. Скреблись по поверхности камня из-под земли, из бездонного моря, где их поселила какая-то сила и всё держала, как утопающих в заполняющейся водой пещере, не давая ни вынырнуть, ни наконец погибнуть.
Магистр остановился на плече орла. Души вопияли отчаянным хором, тянули скрюченные пальцы к нему, как к долгожданному спасителю. Белые ногти царапались под подошвами его сапог. Кай Оками раскинул руки, задрал голову, глянул в небо. Если бы он поставил корабль подальше, за пределами круга, в который был вписан орёл, сейчас не возникло бы риска, что кто-то из духов задержится на борту поиграть с его гипердрайвом. Но это уже значения не имело. Почему я не пришёл сюда раньше? Слыхал ведь что-то такое о Ханандао.
И генерал Оками топнул ногой по базальту. Он знал, чего ожидал и что сделал, он видел это внутренним оком. Птица-крышка гробницы пошла бы трещинами – огромными, поменьше, совсем крохотными – и взорвалась бы сеткой, освобождая пленных. Души низверглись бы водопадом в небо, не обращая уже никакого внимания на него – ушли б наконец туда, куда лежит путь всех умерших. К истоку Света. Да, так должно было быть.
Ничего не случилось.
Могильная крышка держалась, не понеся никакого урона, каменная и стылая. Бедные души под ней замерли было на долю мгновенья, когда сапог Кая ударил в вершину горы, но освобождение не пришло. Пленные возобновили свой стон. Бились о камень, скреблись с мольбою и зовом.
Кай стоял, шатаясь, а плоская белизна севера кружилась, покачивалась, издеваясь, вокруг него. Не смог. Не сумел. Он поднял руку – она казалась тяжёлой и невесомой одновременно – повёл по воздуху, коснулся своего горящего лица. Пробовать снова было бессмысленно – он каждый раз выкладывался целиком, помогая живым и сражаясь со Тьмой. И в этот раз тоже выложился до конца. Он просто не мог ничего больше сделать. Не знал, как их освободить, как спасти.
Взорвать гору?
Кто-то смотрел ему в спину. Кай обернулся.
Тор Бао висел в позе лотоса над могильным колодцем. Одетый всё в то же потрёпанное, местами рваное кимоно, с длинными космами желто-белых волос и лицом бывалого наркомана, старый мастер был словно имперская карикатура на храмовиков – злой пасквиль. Только он был реален.
– Пошли вниз, Кай, – сказал старый мастер. – Чаю попьём.
...
На дне могильника было ещё холоднее, а в стенах таился ад. Но там стоял примус, на огоньке кипел чайник, и Бао налил дорогой жасминовый чай с Чунгуо в две плоские пиалы – и себе, и Каю.
– Забыл прихватить для тебя сиденье, – сказал старый мастер, усаживаясь на свой складной табурет. – Я не намеренно, мальчик – правда, забыл. Слишком долго прожил один.
Кай пожал плечами и сел на плоский чистый пол гробницы. Кое-где на поверхности камня вспыхивали неуловимые искры, которые неодарённый принял бы за отблеск неба в кристаллах. Они были холодны, как сила, которая их породила. Но чай был хорош. Даже в присутствии ада можно попить такой чай.
– Как тебе голограммы?
Кай вскинул взгляд на мастера Бао.
– Они их так называют, – пояснил старый храмовик. – Слепцы. Некоторые из них тоже что-то здесь чувствуют или видят, но предпочитают считать это спецэффектом, отпугивающим от гробницы воров и вандалов. И ужас от увиденного для них тоже спецэффект. Такие ведь бывают в хоррор-фильмах. Театр, кино, голодрамы, вот это всё.
Последнюю фразу он подцепил у Торна и, кажется, этого не понимал. Или же Торн у него? Кто знает. Кай отпил ещё глоток чая. Пиала была из фарфора, а не из пластика, вкус из такого сосуда совсем другой. На службе у адмирала Тор Бао ни в чём себе не отказывал. И правильно, так и надо, подумал Кай; обзаведусь-ка и я приличной посудой и чаем. За вредность.
– Здесь нет излучателей, – возразил он. – Ищи-свищи – не найдёшь. Как можно воображать... это всё... голограммой?
– Скрытые излучатели, говорят слепцы. Древняя технология, всё-таки тысячу лет гробнице, тогда и гаджеты были другие, – продолжал Бао. – Слепцам предпочтительнее так думать. Я специально тебя сюда пригласил на встречу, чтобы ты это понял. Понял нас, точку зрения старого Ордена Храма. Мы называем слепцов слепцами не потому, что пытаемся так над ними превознестись, и даже не потому, что они не одарены Светом, а из-за их добровольной тяги к безмыслию. К метафизической слепоте.
Ответить Каю было нечего. Он сидел и пил чай целительными глоточками. Он не о том пришёл говорить, но у Бао был свой план встречи.
– Кто они?
Мастер Бао был явно повержен в недоумение.
– Люди в стенах, – пояснил Кай. – Души.
– А, эти, – у мастера был такой тон, будто он отмахнулся. – Убитые Лео Ноэ преступники и мятежники – те, кого он считал таковыми. Это вторая истина, которую я хотел тебе показать – как велик даже необученный одарённый. Как он налагает себя печатью на мир, даже не зная, кто он сам и что он.
– Лео Ноэ, – произнёс Кай Оками, пробуя имя на вкус. Он ничего о Ноэ не знал, но имя несло оттенок отказа. – Так он был... – как я? – Он не был обучен?
– Как говорили летописи Храма, нет. В детстве он не привлёк ничьего внимания, ну а потом было поздно его учить – и Тёмным, и нам. Ноэ из тех чёрных самородков, которые, не будучи вовремя взяты Орденом под контроль, становятся настоящим бедствием для народа. Учебники для слепцов говорят, что количество его жертв лежит в пределах от нескольких сотен тысяч до миллионов – что вовсе не много для двадцатимиллиардной тогда планеты, у кучи других чиновников выше счёт. Но жертв Лео Ноэ на самом деле гораздо больше. На порядки. Просто они были не отсюда, часто – не люди, и наши слепцы, – Бао выплюнул это слово, – предпочли их не видеть и не учесть. Со временем ложь закрепилась. Тогда Ардент ещё был полисом, будучи в то же время столицей Республики – противоречивое положение, которое принесло массу бед. – Бао быстро глянул на Кая, приподняв брови. – Ты не знаешь, что такое полис и полисность, верно, мальчик? Не знаешь. Ничего, ты всему научишься, если хочешь... Он, – Бао указал вокруг, на пол могильника и отвесные стены, – командор Лео Ноэ был консулом, хранителем порядка в полисе-столице. Это он убедил Сенат – и Совет Ордена Храма – сжечь поверхность планеты Сарияд, чтобы убить Чета Кейна. Кейна ты знаешь.
Это был не вопрос.
– Почему этот ужас всё ещё здесь? – спросил Кай. – Почему наш Совет не освободил здешних духов и не разрушил гробницу за целую тысячу лет?
Он чувствовал, что готов закипеть негодованием. Мешала какая-то мелочь. Тор Бао знал её и улыбнулся.
– Ты только что попытался освободить их, Кай. Как, успешно?..
– ...
– Да, мальчик мой. Он их крепко держит. Этот вот самопальный темнушник, тысячу лет как дохлый, сильнее старого Ордена и тебя, властелина времён! Ты видишь, сколько ещё не знаешь? – Бао допил чай одним глотком и теперь держал пиалу обеими руками, оперев локти в свои худые острые колени. – Гробницу рушить бессмысленно, даже вредно. Она – просто выход. Её не случайно соорудили на полюсе – здесь было дальше всего от застройки. Город тысячу лет назад был поменьше, до полюсов ещё не дорос. Ноэ похоронили здесь, забив его прах под камень в надежде, что он не станет терзать столицу и после смерти. У них получилось, – и мастер Бао указал наверх. – Колодец как-то помогает.
– Почему Совет не остановил его? – вопросил Кай, чувствуя в себе бескомпромиссное упрямство своего отца, Гэна, и понимая, что Тор Бао его тоже видит. – Пока он ещё был жив, этот живоглот.
Бао взглянул на него с укором.
– Потому что Лео Ноэ не нарушал закон. Закон слепцов, я имею в виду. Он его, наоборот, охранял. На этом, знаешь ли, наш Совет погорел потом, двадцать четыре года назад – мастера попытались арестовать канцлера Рив Гэллар за то, что она магистр Тёмных. Но это, мальчик мой, маразм в глазах слепцов. Слепцы ведь не видят Тьмы, не понимают, что она такое. По их законам Гэллар чуть было не стала жертвой религиозного фанатизма, но твой отец, герой и рыцарь, был, к счастью, рядом и спас бедняжку – а заодно и её легитимную власть – от путча храмовиков. Так это видели слепцы, и, заверяю тебя, они это видят так же и ныне. Поэтому твой отец у них популярен. Его лицо смотрит с плакатов на стенах комнат их молодёжи – и будет смотреть, республиканские плачи по Аману и другим убитым мирам ничего не изменят. Тогда, четверть века назад, последовали аресты, расстрелы, чистки, всё с самой активной помощью населения. Слепцы позволили и помогли слугам Тьмы уничтожить наш Орден, Кай. После чего остались одни со Тьмой. Те несколько планет, которые сожрала Рив Гэллар с учениками – логичное следствие слепоты народа. И, кстати, не такая уж и страшная расплата. Жертв могло быть намного больше. Скажи, – старый мастер подался вперёд, – ты всё ещё хочешь отдать власть слепцу?
– Вот мы и дошли до темы, – Кай выпрямился с облегчением.
– О, знаю, – старик опять отмахнулся. Словно от мухи. – Ты хочешь меня застроить в имперские рыцари, в этот полк патриотов. Служить империи и спасать галактику – плечом к плечу с Тёмными, если они согласятся. Красиво и романтично. Только слепец мог придумать такое безумство.
– Значит, нет?
– Почему же нет? Я согласен. – Удивлённый взгляд Кая встретил улыбку Бао. – Пойду в имперские рыцари. Даже и не полковником – сам командуй. Но есть дополнительное предложение, Кай. Ты выслушаешь его?
Оками кивнул, не веря своей удаче. Не может быть. Так легко?..
Он был прав.
– Пусть новый Орден зовётся Имперскими рыцарями, я не против. Так даже лучше – покойные мастера Храма изрядно скомпрометировали себя, народ ещё не забыл. Официально я буду служить под твоей рукой. И фактически тоже. Но ты позволишь мне обучать тебя, этот дар ты примешь. Дашь возродить наш Орден – ты это и сам собирался сделать. Я помогу. Весь мой опыт к твоим услугам, Кай, вся моя добрая воля – в обмен на одну-единственную уступку: ты признаёшь, что ответственность за галактику на тебе, а не на адмирале Торне. Действуешь в соответствии с этим.
– Ответственность за галактику на мне, а не на адмирале Торне, – эхом повторил Кай. – Я это знаю. Так уже было, Тор Бао. Я всё продолбал.
– Продолбал – очень общий термин, – возразил Бао. – Как все жаргонизмы, он непригоден, ибо неточен. Я чувствую, как ты играешь с потоком времени, но не вижу непосредственно грозящей абсолютной смерти, которой пугает нас Ариан Торн. Что именно ты сделал в тех твоих возможных временах?
– Скормил половину живых существ в галактике идолу, – сказал Кай.
– Ты имеешь в виду идол республики? – У Бао был понимающий тон. Тошнотворно.
– Республики, демократии и гражданских свобод, – сказал Кай. – Вот этого вот всего. Я знал, что эта форма управления неэффективна, она не сможет защитить свои миры от подлинной, организованной внешней угрозы. Она и от малых угроз защищала плохо, полдела делали сестра и я, двое Светлых одарённых. Я, прежде всего. Двадцать лет я носился, руками подкручивал гайки там, где конструкция Новой Республики расползалась по швам. Я ничего не менял, даже не призывал изменить! Ведь это была Республика, тот общественный идеал, за который я с юности убивал – взрывал, стрелял и рубил людей. Республика мне платила такой же верностью – сколько преступных глупостей я ни делал, сколько бы миллионов живых существ из-за них ни погибло, мне всё прощали, мели под ковёр, давали деньги на мой проект. Удачный был симбиоз дурака и бездарей... Потом пришли ордынцы с армиями чудовищ. Убили в нашей галактике всех, до кого дотянулись. Даже растения и животных убили. Я, как обычно, прибег на войне к чудесам – больше ведь было не к чему прибегать, за двадцать лет мы так и не создали обороны. В конце концов я добрался и зарубил ордынских вождей, одного за другим. Убил их пророчицу, скомпрометировав моральный двигатель экспансии Орды. Это бы не спасло нас, но тут мне на помощь, словно сюжетный «рояль» в плохой голодраме, явилось очередное чудо. И, между прочим, имперцы нам помогли, их анклавы сражались очень достойно. Они и нас защищали, всё нам простив... Орда на время остановилась, удерживая за собой захваченные миры, доедая их население и ожидая следующего пророка, нового приказа бога наступать – к окончательному решению человеческого вопроса. Военный вождь Орды – слепец, как вы говорите, и грозный воин – смеялся мне прямо в лицо, умирая. Он был не просто фанатиком. Хорошо знал наш расклад, мою роль в истории. – Кай перевёл дух. – Что вам ещё рассказать? Только это: нам, одарённым, во власти не место. Мне уж так точно. Мы по своей природе ставим не на то, что надо.
Тор Бао взял из его рук пиалу и поставил её на пол рядом с собственной. Он разлил в них остатки чая, сунул Каю его порцию и долил в чайник воды из походной фляги.
– Несбывшееся грядущее, – подвёл он черту, оставляя рассказанное за собой. – Что ж, это мрачная картина. Я рад, что ты понимаешь бессмысленность республиканского правления в наш исторический период. Хуже слепца у власти может быть только группа или толпа слепцов. Разум толпы равняется низшему общему знаменателю – разуму самого глупого в ней существа. Это закон психологии масс всех живых созданий.
– Не бессмысленность, Тьма возьми. А вред. Я до сих пор люблю демократию, мастер Бао – я только видеть её не могу. Такой парадокс.
– И ты очень многому учишься сам, – продолжал Бао. – Хорошо говоришь, красиво и сложно, хотя не учился в школе. Кай, ты очень талантлив. Не только во Свете – во всём. Но Свет – это главное. Главное в нас, в тебе – то, в чём ты продолжаешь быть неправ. Ты ведь не управлял Республикой в этом грядущем?
Кай ничего не ответил.
– Не управлял, – удовлетворённо сказал мастер Бао. – Ты был у слепцов мальчишкой на побегушках. Спецназом и символической религиозной фигурой, не больше. Они могли решать, выделить ли тебе деньги – не наоборот, не ты им. Кай, ты должен был ими править. Понимаешь? Управлять галактикой по-настоящему, взять власть в свои руки. Это я и имею в виду, говоря, что ты должен принять ответственность. В идеале такую сложную задачу должен выполнять Совет Ордена Храма либо специально назначенные им мастера, но ты бы справился, я в тебя верю. Если бы только решился.
– Захватить власть? – не веря своим ушам, сказал Кай. – Это ваше контрпредложение? Я думал, вы не хотели галактикой править. Вы мелкий, локальный тиран.
– А я и не хочу, – ответил Бао, пропустив оскорбительный выпад мимо ушей. – У меня нет желания взвалить себе на плечи всё живое. Однако у тебя-то оно, судя по твоим метаниям, в зародыше, но есть. Ты очень уж похож на своего отца. И это не укор, а комплимент. Ты сам уже понял, что нежелание брать на себя ответственность – не добро, а зло чистой воды. Это зло недеяния. Наш устав запрещает творить и такое зло. Я словами не в состоянии выразить, до какой степени подписываюсь под этим пунктом устава.
– А вы что будете делать? – хмыкнул Кай. – Если я захвачу в империи власть. Я буду править вселенной, а вы, мастер Бао?
– Займусь столицей и возрождением Ордена – я локальный тиран, ты верно сказал. – Бао как бы благодушно улыбнулся, однако улыбка вышла задорной, хищной. – И, конечно, я буду тебя обучать. Ты не владеешь и половиной необходимых техник. Ты просто не знаешь, что эти техники существуют.
– То есть, я – властелин галактики, ну а вы мой учитель, так? – Кай чувствовал, что сейчас не засмеётся даже – заржёт. Неприлично громко.
– Да, но не твой начальник. Начальствовать можешь сам, ты стреляный воробей. Твоя жизнь в несбывшемся будущем – ценный опыт. Тебе просто нужно выучиться азам, исправить некоторые ошибки, что допустил с тобой первый наставник, Кано. Хотя работу он сделал сильную, я это вижу. – Бао поднял руку, предупреждая возмущение Кая. – Но вот такой факт: боевой медитацией ты не владеешь. А ведь эта техника – именно то, чего тебе не хватило в республиканской антиутопии, которую ты построил в альтернативной жизни. Медитации, наряду с настоящей властью.
– Я знаю, что такое боевая медитация, – заявил Кай Оками. – И не хочу её применять. Особенно в той форме, что предпочитаете вы – контроль над волей сражающихся за тебя существ. Так делала императрица Рив – и где она теперь? Я вам скажу, что случилось в битве при Агарте. Я там был. Как только императрица погибла, её флот утратил связность, волю к победе и был позорно разгромлен.
– Но если погибнет Ариан Торн, тоже будет всему хана, – сказал Бао. – Не одному флоту – империи. Ты создал такую же ситуацию, Кай, причём собственными руками. Ты опять навязал вселенной свой выбор, и у руля почему-то снова слепец, а не ты.
Он наблюдал за Каем и добавил, полагая, что тот в замешательстве:
– Я тебе это всё разжёвываю, как учитель ученику, потому что прямо предлагаю тебе быть моим учеником. Я не манипулирую тобой, как сделал мастер Кано. Ведь это он тебя научил добиваться своего манипуляцией и обманом во благо – или же просто ложью – а не обозначать позицию прямо и принимать ответственность, как положено мастеру и мужчине. Ты обожал его и обожаешь сейчас. Искал ему замену здесь, в материальном мире. И вот нашёл Торна. Да, адмирал впечатляет – в особенности слепцов. Он на их уровне. Ты знаешь, что он называет нас ведьмами, а наш дар колдовством?
– На его родине так говорят, – сказал Кай. – В этом далёком царстве Вриндавана.
– На его родине вдов сжигают на погребальных кострах мужей. С его матерью это случилось. И он участие принял. Ему до сих пор это снится в кошмарах, так я и узнал, хотя не шпионил. Он очень сильно страдал во сне, переживая казнь матери снова и снова. На весь корабль фонило. Но вот спроси его, осуждает ли он этот страшный обычай – и он тебя просто с дерьмом смешает за покушение на его родную культуру.
– Не смешает. Он благородный, честный человек. И умный. Хотя не столичный интеллигент, конечно.
– Умный, да. Достаточно умный, чтобы досконально изучить несколько цивилизаций, в том числе нашу, имперскую, и понять разницу между колдовством и Светом Творения. Кай, не обманывай себя: Торн намеренно называет нас ведьмами и колдунами, поощряет эту терминологию среди своих офицеров. Он стремится унизить нас в их глазах – и в его же собственных. Не пленные духи, а голограммы! – Тор Бао ткнул пальцем в стену могильника, тюрьму-преисподнюю массы душ. – Не Свет – колдовство! Намеренная слепота, мальчик, воля к безмыслию. Ты себе что-то вообразил об этом слепце. Право, императрица была бы лучшим выбором. По крайней мере, она была зрячей.
– Вообразил ли я, покажет время, – сказал Кай. – Думаю, за пятнадцать лет до прихода Орды адмирал сделает то, чего не сумели республиканцы – укрепит институты власти, создаст галактическую оборону и воспитает военачальников, способных сражаться и победить, даже если он сам умрёт. На это я рассчитываю, мастер Бао, а не на великие чудеса. На пот и кровь и металл, не на Свет. У меня весь Свет вышел.
– Нет! – взлетев, словно змея, отрезал Бао. Голос его был страшен. – Если бы Свет у тебя вышел, я бы убил тебя, парень, не обессудь. Ведь ты стал бы Тёмным. Но этого не случилось. Тебе просто хочется, чтобы Свет кончился. Ты перепутал его с республикой, демократией – всей этой чушью. Она тебя подвела, сгнила – иначе и быть не могло, ведь всё это тлен. Но ты-то не знал, Кано не научил тебя правде. Он передал тебе свои любимые обиды. Ты много лет всё путал. Теперь ты и на Свет обижен. Республика, мальчик, не равна Свету, как и Империя – Тьме. Эти понятия вообще не имеют связи между собой. Слишком уж у них разный век и масштаб.
Он смотрел в глаза Кая и жёг – как будто сам Свет смотрел через старика. Являя себя, укоряя. Кай склонил голову, покаянный. Он истинный мастер, Тор Бао. Хоть он и падший. Мудрость не пропьёшь.
Мудрец вздохнул и сел на табурет.
– Ты не считаешь, случаем, себя учеником, а адмирала Торна учителем?.. Так случается. И у него есть чему поучиться, я это первый признаю. Ведь я и сам у него под началом, а вовсе не он у меня. И не оттого, что я не пытался... Слепец, если он умён и талантлив, в своей области может многому научить одного из нас, и этот опыт следует принять, благодаря. Но слепец, Кай, не может дать тебе ничего в той единственной области, без которой не обойтись никак – во знании Света.
– Как вы это себе представляете? – спросил Кай. – Как, по-вашему, я должен отобрать у адмирала власть? Сломать его духовную защиту и лишить его воли, как вы делаете с людьми? Допустим, у меня это получится, хотя у вас не вышло. – И теперь вы надеетесь, что хоть я сумею. Передаёте мне свои любимые обиды, от учителя ученику. – Но тогда мне придётся и воевать за него, а я это умею плохо. Даже с помощью боевой медитации в вашей форме. Я ничего не смыслю в стратегии, очень мало – в тактике и могу просто-напросто проиграть войну. Выйдет хуже, чем было – Орда за один присест всех нас съест.
– Разве я говорил, что ты должен лишить его воли? – Бао приподнял бровь. – Нет. Ты должен править, раз уж таков твой Светом данный удел, я – обучать тебя и новое поколение храмовиков, а Ариан Торн – воевать под твоей рукой. Как твой отец – да и сам же Торн – под рукою императрицы. Каждый на своём месте, данном согласно его талантам. Думаю, что у нас получится лучше, чем у Рив Гэллар. Ведь мы не пали во Тьму, не сошли с ума.
– Да, – упорствовал Кай, – но как поставить каждого из нас на надлежащее место, вот я о чём. Конкретно, что мне сделать с адмиралом, если не сломить его волю? Он отдаёт мне приказы, я его подчинённый – как это перевернуть? Не слушаться? – Однако, саботаж. – Но этого не хватит.
– Так, как империя поступает с любым противником: ломать его физически, пока не подчинится. Не дух, а тело. Не смертельно, даже не калеча. Просто-напросто обломать рога, продемонстрировать онтологическую разницу между вами. Адмирал Торн убеждённый имперец и сам неоднократно проделывал подобное по отношению к непокорным людям, народам и целым мирам. Он всё поймёт верно.
– Ломать его тело? То есть, пытать? С помощью моих сил, подаренных Светом? – Кай хотел бы сказать, что не верит своим ушам, но он ждал чего-то такого. – Так, как вы пробовали – но у вас не получилось? Адмирал смог защититься от вас, от мастера Храма. Теперь вы надеетесь, что от меня не сможет.
– Да, – признал Бао без колебаний. – Я тоже пытался поставить его на место, мне это не удалось. Ты кое в чём превосходишь меня от природы. И я признаю это, видишь – как все должны признавать, занимая то место, которое им положено. Не ниже, но и не выше. Однако кое в чём и я превосхожу тебя. Во знаниях и мудрости, к примеру. Я на шестьдесят пять лет тебя старше. Шестьдесят пять лет опыта, Кай. На войне это громадное преимущество. Я разделю его с тобой – для блага всех.
– Но пытать его? – Кай знал, что Бао падший, знал, но не чувствовал. Ему не хватало какой-то крупицы для понимания старика. С Тёмными он уже был знаком, но не с падшими мастерами. – И делать это так?
– А в чём проблема? – спросил Бао. – Тебе адмирала было бы жаль? Он не пожалел людей на моём корабле. Он их всех уничтожил. Это был не военный корабль, не база-убийца, как Сол Тенебрис, за которую тебя ест совесть. «Ава Сембела» была трансгалактическим исследовательским проектом, она несла пятьдесят тысяч колонистов. Ты можешь думать, что я тиран, но у меня они были живы. Когда мы наткнулись на Торна, он был пограничником Вриндаваны. И звался тогда иначе, своим асурским именем. Дивавьядха Чайастайин... и что-то ещё. Или просто Торнэ. У нас было больше оружия, классом выше, но он же гений, этот негодяй. Он разнёс нас в клочья. Никого не пожалел. Он знал, что на корабле мирняк, я сам ему сказал об этом. Требовал – и просил – нас оставить в покое. А он убил всех – кроме меня.
Тор Бао посмотрел на свои жилистые руки, будто ища на них кандалы. Или кровь.
– Трансгалактическим проектом? – переспросил Кай. – Но это было сколько – тридцать лет назад?.. Куда вы летели?
Он уже знал ответ.
– В галактику Агерран, – ответил Бао. – Да, прямо в зубы Орды, о которой никто не знал. Большая куча технологий и биоматериала для вражеских лабораторий, сама шла в руки. Какая разница? Мои люди были безвинны. Ты, Кай, рассматриваешь меня, гадая о моём состоянии. Знаю ли я, что я падший? Да, знаю. В этом виноват он, Торнэ. Чёрный – вот что это имя значит на кастовом диалекте асурских кшатриев. Так я его и называл. Моё падение – его рук дело. Решения, которые я принял на дороге в Тень, я принял из-за него. Он угрожал моим людям, а я пытался их защитить. И не сумел, проиграл Торну, даже отступив от Света. Так и остался – ни Свет, ни Тьма. Всего лишь человек. Не отступай от Света ещё дальше, мальчик. Верь, оно того не стоит.
– Есть путь назад, во Свет, – сказал Кай. – Я знаю.
– Пока что не вижу причин на него вступать. Это одна из особенностей падения, Кай – путь к Свету больше не вызывает энтузиазма. Ты, кстати, зря думаешь, что такой, как я, не может быть мастером Храма. Падший. Это не так. Мастер Силла – тот самый, которого твой отец убил, спасая императрицу – был также падший. Об этом знали, падение скрыть нельзя, мастерам сразу видно. И ничего, служил дальше. Его авторитет среди младших храмовиков даже вырос. Были и другие, но Силла из них наиболее знаменит. Его попытка ареста Гэллар за веру – типичный поступок падшего. Среди целомудренных мастеров не бывает такого глупого фанатизма.
– Мне очень жаль.
– Кого? – равнодушно спросил Бао. – Меня? Мой корабль и людей? Или Торна?
– И вас, и людей. И что всё так случилось.
– Но это не отменит твоей очарованности Торном, э? Ты влюблён в него по уши, парень. О, не так, как этот его смешной генерал, Ланс Герион. Я имею в виду не греховную страсть, а любовь в наилучшем смысле. Твой первый учитель, Кано, в юности обожал своего наставника. Кано многому научила эта любовь – в том числе, что привязанность к личности приносит неминуемое разочарование и боль. Его мастер погиб у него на глазах. С твоим отцом, своим собственным учеником, Кано уже не совершил этой ошибки, хотя совершил другие. Не будь той первой любви и утраты, не стань они столь жестоким уроком, и он, чего доброго, обратился б во Тьму вместе с Гэном. Мальчик имел на него влияния больше, чем весь Совет вместе взятый.
О. Он уверен, что как учитель Гэна справился бы лучше Кано, понял Кай. Что ж, может, и так. Или отец убил бы его гораздо быстрее.
– Если же не любовь, то что заставляет тебя ему подчиняться? – спросил Тор Бао. – Чувство вины?
...
Лина Ивер закрыла клетушку своего апартамента на замок и отправилась на лифте на парковку, чтобы взять автобус. Су на краю террариума провожала её задумчивым взглядом больших зеленющих глаз, на удивление умных.
...
– Вы правы, мастер, – ответил Кай. – Это любовь, в самом деле. Любовь ко всему живому. К Торну. И к вам. Даже к себе самому.
Такого мастер Бао слушать не хотел. Он встряхнул головой, будто слышал чушь.
– Послушай. Это живое у нас деградировало настолько, что начинаешь где-то понимать Орду. Ты не единственный, для кого демократия и республика – милый сердцу кумир. Или империя, раз уж на то пошло. Таких в нашей галактике сотни, тысячи миллиардов, включая твою сестру, между прочим. Они не собираются работать, словно проклятые, ради обороны и участвовать в тяжёлых, скучных политических процессах. Эти люди и нелюди все хотят торжества своего божка, чтобы откинуться на спину и наслаждаться. Они планируют наслаждаться формой правления! Плюс к этому нацизм, сепаратизм, чернушничество – страшная разруха в головах. Войну так или иначе придётся вести сверхличностям, закидывая Орду мясом масс. Вопрос лишь в том, будет ли главной сверхличностью одарённый, сознательное орудие Света – или слепой диктатор вроде Торна, который заработал свои погоны между ног императрицы. Да-да, – Бао встретил внезапно острый взгляд Кая. – Он был консортом Гэллар, то есть – для неё – игрушкой. Дурак считает, что был женат, а она развлекалась. Красивый экзот, не первый в её постели и не последний. По правилам карьеры у слепцов, без протекции Тёмной хозяйки, Торн вообще не попал бы на роль спасителя галактики, куда так рвался, а без твоих манипуляций погиб бы от рук собственного раба. Это ты его спас своим надприродным актом. Без воли Света в тебе адмирала б давно ели черви. Так почему ты настаиваешь на делегации власти, фактически, пешке? Почему не признать открыто, что ответственность, как и власть, твоя?
