Текст книги "Поезд до станции детство"

Автор книги: Надежда Волгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Когда Настя выздоровела, люди решили, что без божественного вмешательства тут не обошлось. Тогда они направили делегацию к ее мужу с просьбой отпустить ее, разрешить поселиться в монастыре. А он уже и сам склонился к такому решению.

С тех пор она обитала в монастыре. Вела уединенный образ жизни. Не мылась, практически ничего не ела и… лечила людей. Лечила молитвами, накладыванием рук. Любые болезни были под силу Анастасии. Люди шли и шли к ней. Очень многих она исцелила. Несмотря на то что выглядела, как сумасшедшая, люди после встречи с ней говорили, что никогда еще не сталкивались с таким чистым разумом и доброй душой.

Матушка Анастасия дожила до девяноста девяти лет и умерла в здравом уме. Она до последнего дня сама за собой ухаживала и лечила людей. После смерти, церковь причислила ее к лику святых. Вот так она попала в этот мир, – Таня замолчала, изучая реакцию Андрея. А он был просто потрясен рассказом.

– Столько испытаний выпало на долю одного человека!

– Да. И она смогла их пережить и не сломаться.

– Ты говоришь, она дожила до девяноста девяти лет, – произнес Андрей через какое-то время, когда еще раз прокрутил в голове историю жизни матушки Анастасии. – А почему она сейчас выглядит так молодо?

– Попадая сюда, люди выбирают самый оптимальный возраст, тот, в котором хотят жить вечно. У матушки он такой. Другие предпочитают выглядеть моложе. Это их право.

– А сейчас… она тоже лечит молитвами? – допытывался парень.

– Как и всегда это делала. С момента ее земной жизни почти ничего не изменилось, за исключением того, что люди теперь тоже в молитвах обращаются к ней за помощью. Она их слышит… и помогает.

– Значит… Бог есть?

– Я и сама об этом часто думаю, – задумчиво ответила Таня. – Кто-то, ведь, все это создал. Кто-то или что-то определяет, кому будет дарована вечная жизнь в светлом мире, а кто будет вечно мучиться в темном. Люди называют его Богом. У каждого народа он свой. Я не знаю, как это назвать. В одном уверена, что даже сейчас наши знания о сотворении всего ничтожно малы. Возможно, вся правда известна душе в те моменты, когда она особенно приближена к первоисточнику, когда находится между мирами. Если это так, то мы ее никогда не узнаем, да и никто. Душа безмолвна, она аморфна, и ее память нам не доступна.

В такие моменты, когда Таня пыталась объяснить необъяснимое, Андрею казалось, что старшая тут она, а он лишь ходит у нее в учениках.

А птицы пели еще неистовее, перед тем как устраиваться на ночлег. Слушая их, трудно было поверить, что находишься в мире, где нет смерти, где люди живут вечно, и им это не надоедает.

Глава 17
Никакой географии

– С чего начнем поиски? – спросил Андрей, когда на следующее утро все собрались за завтраком.

Матушка проснулась, едва забрезжил рассвет, и, не церемонясь, гремела в сенях, вынося огородные принадлежности. Это и разбудило Андрея. К тому же топчан, на котором он спал, был жесткий и узкий. Чем ворочаться в постели, чувствуя как ломит все тело, он предпочел встать и помочь матушке. Натаскал ей воды из колодца для поливки огромного огорода, помог прополоть грядки от сорняка. Вместе они нарвали овощей к завтраку. В общем, за время утренних работ он изрядно проголодался.

Завтрак не сильно отличался от ужина. Добавились оладьи из кабачков, которые быстро состряпала Таня, пока матушка заваривала душистый чай из целебных трав. Андрей подумал, что надо бы им побыстрее найти Пану – долго на такой пище он не протянет. Не спасло даже то, что он съел полбулки пресного хлеба, испеченного матушкой.

– Сначала хочу выяснить, где она, – ответила Таня на вопрос Андрея. – Для этого мне нужно немного попутешествовать по этому миру. Я должна настроиться на ее душу. Я пыталась это сделать вчера, но ничего не получилось. Ее хорошо прячут.

– Кто прячет? – не понял Андрей.

– Точно не знаю, – задумчиво ответила Таня, – но, думаю, они догадываются, что мы придем за ней.

– Вы говорите, что на ее род было наложено проклятье? – спросила матушка Анастасия, молчавшая до этой минуты.

– Да. Много лет назад. Через поколение девушки, достигшие двадцати пяти лет, исчезают из человеческого мира, – Таня с интересом смотрела на святую, терпеливо ожидая продолжения.

– Такие семьи обычно живут все вместе, – неторопливо, обдумывая слова, продолжила матушка. – Они не очень счастливы в светлом мире, поскольку против воли оказываются здесь. Их земной путь не завершен, а прерван насильно. Душа таких рвется обратно на землю, не давая покоя хозяину.

– А есть ли способ вызволить ее отсюда? – спросил Андрей.

– Этого я не знаю, – печально ответила матушка. – Думаю, если бы он был, то проклятые обязательно бы им воспользовались, – она с сожалением посмотрела на них.

– Значит, наши попытки могут не увенчаться успехом? – до сих пор Андрей был уверен, что они вызволят Пану. Сейчас уверенность пошатнулась.

– Все в руках Всевышнего, – спокойно произнесла матушка. – Найдите вашу Пану и приведите сюда. А дальше… дальше я попробую попросить совета у него.

Когда матушка позавтракала и удалилась, Андрей решился высказать мысль, не дающую ему покоя:

– Значит, этот мир неидеален!

– А есть ли вообще что-то идеальное? – задумчиво переспросила Таня. – Все взаимосвязано, понимаешь? Те, кто вынуждает таких, как Пана, жить в этом мире, сами, после смерти, обречены на вечные муки в темном мире. Пока есть они, ни один мир не будет идеальным. Лишь когда люди поймут, что нельзя вмешиваться в естественный ход событий, и использовать силы, данные тебе для сотворения добрых дел, во зло, только тогда мы приблизимся к чему-то идеальному. Но будет ли это когда-нибудь?

– Получается, что изначально неидеальна сама структура человеческого сознания, – продолжил мысль Татьяны Андрей. – Что-то не доделано или пошло не так. Где-то тот, кто все сотворил, допустил ошибку. Возможно, он бы и рад сейчас все исправить, да не получается. Для этого нужно сначала все разрушить, а потом строить заново.

– И даже в этом случае успех не гарантирован, – кивнула Таня, – поскольку опять может пойти что-то не так. Одно я знаю точно, что создатель всего этого взял на себя огромную ответственность за человеческие судьбы. Думаю, отправляя таких, как Пана, сюда, он просто компенсирует чувство вины перед ними за свою беспомощность.

– Если даже он бессилен что-либо сделать, как же мы сможем помочь Пане? – неуверенно произнес Андрей.

– Мы должны попробовать, – просто ответила Таня. – Иногда простому человеку под силу многое.

На поиски Паны отправилась душа Татьяны. Она предупредила, что это может занять несколько часов, чтобы Андрей не волновался и не ждал, когда наступит пробуждение.

В свободное время он решил проверить, что находится за пределами леса матушки Анастасии.

– Иди, сынок, – напутствовала его она. – Лес маленький, пройдешь ты его быстро. Ничего опасного в такой прогулке нет. Я туда не хожу. Вернешься и мне расскажешь.

На то чтобы пересечь лес, времени ушло около сорока пяти минут, учитывая, что шел он не спеша. Всю дорогу его занимали мысли об отличии людей друг от друга. Вот есть же такие, как матушка Анастасия. Она не нуждается в человеческом общении. Что в земной жизни замыкалась в себе и в Боге, что в так называемой загробной. Она даже не знает, что находится за лесом и не стремится узнать. Кому-нибудь другому нужно, наоборот, всегда быть среди людей, в гуще событий. Посели его в таком лесу, совсем одного, ограничь круг общения до разговоров с животными, и он сойдет с ума, не вынесет одиночества. «Все мы разные, – думал Андрей. – Нас так много, что уследить за всеми невозможно. Вот и получается, что многое выходит из-под контроля».

Размышляя, он вышел на пустынный пляж. Сразу за лесом начиналась полоса песчаного пляжа, а за ней синее море. В жизни Андрей не видел, чтобы море выглядело таким спокойным. Гладкая и неподвижная поверхность блестела в лучах яркого солнца. Все казалось не настоящим, а созданным рукой умелого художника, только запах йода и водорослей говорил об обратном. Андрей подошел ближе, почти вплотную к воде и заметил тоненькую пенящуюся полосочку на стыке с песком. Опустившись на корточки, потрогал воду. Рука погрузилась в приятную прохладу. Он вспенил воду, чтобы убедиться в ее реальности. Брызги обдали лицо и плечи. «Слава богу, настоящая! – с облегчением подумал Андрей. – А то можно подумать, что это всего лишь мираж».

Солнце палило нещадно. Не раздумывая больше, Андрей скинул одежду и позволил воде ласкать кожу, смывая пот, усталость и ненужные мысли. Он заплыл и даже на глубине видел дно с водорослями, камнями и кораллами. Мелкие рыбешки, проплывая мимо, задевали его своими прохладными и скользкими тельцами.

Выйдя на берег, он постоял какое-то время, обсыхая. «Следуя теории о сотворении светлого мира, это море принадлежит кому-то, кто любит его именно таким спокойным, – размышлял Андрей. – Не думаю, что совершил серьезный проступок, нарушив границы чьего-то владения, – он улыбнулся. – В конце концов, одному человеку целого моря явно много».

Он, не спеша, оделся и решил пройтись вдоль леса по кругу, посмотреть, что еще есть там интересного. Каково же было удивление, когда он понял, что лес и дом матушки Анастасии со всех сторон окружает море. «Вот уж поистине, каждому свое и никакой географии», – усмехнулся Андрей.

Пора было отправляться обратно. Таня вот-вот должна вернуться из своего астрального путешествия. Хотелось поскорее узнать новости, если они, конечно, есть. Погружаясь в сон, она не была до конца уверена, что удастся увидеть Пану.

Первым делом, когда вернулся, Андрей заглянул в комнату Тани и убедился, что она еще крепко спит. Тогда он разыскал матушку Анастасию на огороде за домом и спросил, знает ли она, что совсем рядом простирается чудесное море?

– Конечно, знаю, – хитро прищурилась она.

– Вы там были? – удивился Андрей.

– Нет, – усмехнулась она, – мне золотко рассказывала. А у самой желания ходить туда нету.

– А почему мне не рассказали? – весело спросил Андрей. Его рассмешило такое бесхитростное лукавство.

– Хотела, чтобы сам увидел, своими глазами. И еще, чтобы не скучал возле Танюшки. Путь-то неблизкий и задача перед ней стоит непростая, так что, чего тебе тут томиться?

– Спасибо! Я даже искупался. Нужно будет еще раз туда наведаться.

– Конечно, конечно… – матушка Анастасия к чему-то прислушалась. – Кажись, золотко проснулась, – кивнула она в сторону дома. Андрей подивился ее слуху, поскольку сам не слышал ровным счетом ничего.

Он ждал, когда Таня выйдет, чтобы не смущать ее лишний раз, но она не торопилась.

– Пойду, проверю, что ее так задержало, – сказал Андрей, направляясь в сторону дома. Матушка с тревогой смотрела ему в спину.

«Плохие у меня предчувствия», – пробормотала она.

Таню он застал сидящей на кровати и задумчиво разглядывающей стену.

– Что случилось? С тобой все в порядке? – забеспокоился он.

– Со мной все хорошо, – успокоила она его, оставаясь все такой же серьезной.

– Тогда почему ты тут сидишь, не выходишь наружу? – Андрей чувствовал, что что-то произошло, и из-за неизвестности волновался еще сильнее.

– Я обдумываю то, что увидела, – Таня потянулась, разминая конечности, и встала с кровати. – Пойдем во двор, к матушке, я вам все расскажу. В общем, не думала я, что тут такое возможно, – обратилась она больше к матушке, чем к Андрею. – Пана является узницей в доме, где должна наслаждаться вечной жизнью. Да и не дом это, а настоящий замок, полный роскоши, с большим количеством слуг.

– И чей же это замок? – поинтересовался Андрей.

– Той самой первой родственницы из рассказа бабы Марфы.

– Но… откуда тут слуги? – удивился он. – Разве такое возможно?

– Думаю, что возможно, – задумчиво произнесла матушка Анастасия. – Есть тип людей, которые могут быть счастливы, только прислуживая другим. Это не мешает им оставаться хорошими людьми, только безвольными. Скорее всего, именно такие ей и служат. Они, даже видя зло, не пытаются его исправить.

– Меня удивило даже не это, – Таня внимательно посмотрела на собеседников. – Меня поразило, что женщина эта злая. А еще жестокая! – сурово добавила она. – Как такое может быть в светлом мире? Она держит всех, кто попал сюда после нее, в плену. Они не вольны распоряжаться собою.

– Несчастное создание, – скорбно вздохнула матушка Анастасия. – Видно, разум ее помутился от горя, когда попала сюда, – она знала историю Паны и ее дальней родственницы. Накануне Таня ее рассказала. – Бывает такое, что человек не может совладать с собой. Обида затапливает его, как река в половодье заливает огромные участки суши. Только уровень воды в реке со временем возвращается до нужной отметки, а с человеком такого не случается. Если разум помутнен, то ничто его уже не способно вылечить или вразумить.

– Она, что, держит Пану взаперти? – поинтересовался Андрей.

– Нет, Пана спокойно передвигается по территории замка. Только вот, выйти за пределы него у нее нет никакой возможности.

– Но к чему такие меры? – удивился Андрей. – Она ведь все равно не может покинуть светлый мир, возникни у нее даже такое желание?

– Больную фантазию трудно понять нормальным разумом, – пояснила Таня. – Кто знает, какие мысли бродят в голове душевнобольной?

– Есть ли у нас шанс хоть как-то уболтать ее отпустить Пану? – спросил Андрей.

– Попробуем действовать хитростью. В этом поединке честность будет плохим советчиком, – Таня задумалась. Судя по напряженному лицу, она придумывала план. Когда молчание затянулось, Андрей понял, что больше она пока ничего не скажет. Будет молчать до полной ясности.

– Пойдем, прогуляемся к морю, – предложил Андрей, когда матушка уединилась в комнате для каждодневной работы.

– С удовольствием, – согласилась Таня. – Я всегда хожу туда купаться, когда бываю здесь. Иногда хитрю: перемещаюсь сюда специально, чтобы искупаться в море, – с улыбкой добавила она. – У меня остались смутные воспоминания из детства, больше похожие на сон… я, мама и папа на море, – голос ее зазвучал грустно. – Это было так здорово! Помню, как я сидела на камушках в каком-то большом халате, или это было полотенце… Чувствовала, как камни обжигают даже через толстую ткань. А море… море манило. Даже когда я дрожала на берегу, только выбравшись из воды, обсыхая под теплым ветерком, опять уже хотела бежать обратно. А мама запрещала… говорила, что простыну.

Бедное сиротское сердце! Оно не способно смириться с потерей любимых. Не осуждает, не упрекает, просто грустит и помнит.

Андрей не помнил ничего, связанного с родителями. Его детством был детдом. И только в последнее время в воспоминаниях появилась теплота, которая была вытеснена на долгие годы обидой.

Еще издалека они услышали шум, похожий на рокот, сопровождающийся протяжным гулом. Подходя ближе, они уже отчетливо различали, как волны с грохотом обрушиваются на песчаный пляж и, громко шурша, уползают обратно в море, затягивая с собой часть суши.

Выйдя на берег, они обнаружили, что сухим осталось не более полуметра пляжа, возле самой кромки леса.

– Ну, хоть так – есть, где постоять, – усмехнулся Андрей. В лесу незадачливое воображение рисовало ему обнаженную фигуру, входящую в воду. Он представлял себе, как Таня, не спеша, погружается в море, плывет, постепенно удаляясь от берега. А он несколькими взмахами рук догоняет ее, чтобы насладиться совершенным зрелищем. Но… мечтам было суждено разбиться о бушующую действительность.

– Никогда еще не видела его таким бурным, – Таня зачарованно смотрела, как волны накатывают одна за другой, с бешеной интенсивностью, как вода подползает практически к самым ногам, едва ли не касаясь их. – Видно, у его хозяина сегодня плохое настроение.

– А если оно станет еще хуже, море затопит лес и дом матушки? – удивился Андрей. Трудно поверить, что стихия может напрямую зависеть от настроения.

– Конечно, нет, – засмеялась Таня. – Волны даже не тронут деревьев, растущих на окраине леса. Где заканчивается песок, там заканчивается территория моря.

– Хотел бы я на это посмотреть, как они будут отскакивать от деревьев, – размышлял Андрей. – Забавно! Картинка, наверное, была бы еще та. Послушай, а тут, что, все живут по одиночке?

– Напротив, здесь многие объединяются во что-то типа… семей. Особенно те, которые занимаются помощью людям в их земных жизнях. Это матушка предпочитает одиночество. Она и при жизни была такой. А вообще, существуют целые лаборатории, где трудятся святые.

– Небесные лаборатории? – это словосочетание понравилось Андрею.

– Ну, можно и так сказать, – улыбнулась Таня.

– Удивительное дело, – задумчиво произнес Андрей, – я даже в Бога толком не верил. А теперь пришлось узнать столько всего, что переворачивает мои представления обо всем. Во что теперь верить или не верить?

– Да просто живи, особо не задумываясь. В конце концов, получив все эти знания, я считаю, что жизнь, дарованная человеку, – самое ценное из всего, что только может быть. Ведь только живя, можно чувствовать себя человеком. Я хочу вернуться в свой мир и пройти жизненный путь до конца. Хочу насладиться каждым мгновением. Родить детей, – ее голос опять стал грустным. – Воспитать их хорошими людьми. Баловать внуков…

– Чтобы родить детей, нужно сначала выйти замуж, – Андрей с нежностью смотрел на нее.

– Ну да, – Таня встрепенулась и покраснела. – Не могу поверить, что сказала это вслух и тебе.

– Так что, ты согласна сначала выйти замуж… за меня? – тихо спросил Андрей, заглядывая в голубые глаза, затуманенные слезами.

– Если мы когда-нибудь выберемся отсюда…

– Не если, а когда мы выберемся, – перебил он.

– Когда мы выберемся, – как эхо, повторила Таня, – то… да, согласна. А если к тому времени я превращусь в старуху, ты возьмешь меня замуж? – лукаво спросила она.

– Если ты захочешь выйти замуж за старика, – отшутился Андрей, а сам подумал, что они могут потратить жизнь на поиски выхода из Оазиса жизни, из бесконечности. Несмотря на отсутствие времени, жизнь их текла своим чередом – они росли, взрослели, а, значит, могут и постареть. Но думать об этом не хотелось.

Возвращались они с наступлением сумерек. Матушка Анастасия уже отправилась спать, привыкнув это делать рано. По мере приближения к дому, Таня разгоралась все сильнее. Андрей уже догадался о причине свечения. Слова Тани лишь подтвердили догадку:

– Меня призывают. Потерялась душа. Не знаю, сколько буду отсутствовать, так что ложись спать, не жди меня. А завтра… мы отправимся выручать Пану.

***

Виктор еще долго махал Андрею с Таней, хоть они уже и скрылись в тумане. Оставшись один, он весело огляделся. Даже потер руки от удовольствия и предвкушения жизни, полной наслаждения. В нем проснулась безудержная, детская веселость. Он скакал по тропинке, валялся в сочно-зеленой траве, подставлял лицо солнцу, наслаждаясь его ласковым теплом.

«Как хорошо, что я остался, – думал Виктор. – Тут гораздо круче! Что она там сказала? Что все это теперь мое? Класс! Можно все переделать! – он огляделся. – Ну, кому нужно это нагромождение деревьев, с растущими на них бесформенными плодами со вкусом курицы? – он глумливо хихикнул. – Не лучше ли иметь свой собственный супермаркет? Магазин, в котором все твое!» Он принялся в деталях обдумывать ассортимент: «Пиво! Это обязательно! Нельзя так долго воздерживаться от любимых напитков. Копченые окорочка и крылышки! М-м-м!!!» Виктор почувствовал, как слюноотделение усилилось, а желудок предательски заворочался в предвкушение любимого лакомства. «Чипсы! Фисташки! А еще – шоколад! Я бы сейчас съел плиточку, запивая колой! – он присел на траве, присматривая место для своего собственного магазина-самобранки, как мысленно его обозвал. – Вот тут он будет! Такой маленький да удаленький. И никакой травы вокруг! Только асфальт! И еще – тележка! Не в руках же мне все таскать! А еще – небольшой фонтан, привык я к ним в Питере!»

На большее его фантазии пока не хватало. Он сидел и ждал, когда желание исполнится, но ничего не происходило. Лицо его постепенно вытягивалось от разочарования. «Надула! – с раздражением подумал он. – А я-то размечтался! Супермаркет, фонтан…»

Вздохнув, он поднялся с травы и поплелся к дому. Предстояло решить, как скоротать день и чем заняться завтра.

Глава 18
Гибельная беспросветность

«Он рядом, он рядом, и это самое главное», – лишь эта мысль помогала Алине двигаться дальше, не теряя остатки мужества. Она все время прокручивала ее в голове, смакуя и так и эдак, лишь бы отвлечься от кошмара, окружающего их со всех сторон. «Ах этот гул, он способен свести с ума!» Гудела земля, по которой они шли. Протяжный, монотонный звук поднимался из ее глубин, пронизывая тело, заставляя его мелко дрожать.

Алина, Кирилл и Михаил, закутанные в черные плащи, медленно продвигались вперед, преодолевая хлюпающую и булькающую под ногами вязкость. Капюшоны скрывали их лица, мешая смотреть вперед. Они не знали, куда идут. Не считая мертвых, без единого листочка деревьев и огромных грязных луж с плавающим в них мусором, ничего больше не встречалось на их пути. А прошли они уже немало.

Влага, висящая в воздухе, пропитала одежду и волосы. С каждым вздохом, спертый воздух, наполненный зловонными испарениями, проникал в легкие, вызывая глухой кашель.

«Что же это за место? – с ужасом думала Алина. – И есть ли тут люди?» За все время они не встретили ни одного человека. Алина устала. Она не могла припомнить, когда еще так уставала. Сосредоточилась на одной мысли – не отставать, хотя ноги все с большим трудом приходилось вытаскивать из вязкой жижи. Пару раз она спотыкалась и, если бы не Кирилл, вовремя ее подхватывающий, непременно упала бы прямо в зловонную грязь.

– Пора сделать привал, – наконец произнес Кирилл. Он заметил, что Алина бредет все медленнее, пошатываясь от усталости.

Выбрать сухое место не представлялось возможным, его тут просто не было. Поэтому устройство привала заняло еще какое-то время. Наломав веток и застелив ими землю, Кирилл с Михаилом, первым делом, усадили Алину, которая к тому времени уже едва держалась на ногах.

– Если я не сниму капюшон, то просто задохнусь, – сказал Михаил, стряхивая материю с головы.

– Но… ты не светишься, – потрясенно пробормотала Алина, глядя на курчавую голову. От влаги кудри стали еще мельче. Несмотря на следы усталости на лице, взгляд Михаила оставался веселым. Аура исчезла почти полностью, лишь красноватый оттенок кожи напоминал о ее присутствии.

Алина аккуратно протянула руку к Михаилу, и ничего не почувствовала. Жар исчез! Она притронулась к его руке и задохнулась от восторга – кожа казалась немного горячее обычного, но это была человеческая кожа. Как в забытьи, она погладила его запястье дрожащими пальцами.

Михаил замер от неожиданности, пока не сообразил, что все происходит на самом деле. Он посмотрел на измученное лицо Алины с глубоко запавшими глазами, но озаренное улыбкой счастья. Схватил ее руку и прижал к своему лицу. Кирилл с улыбкой наблюдал за ними, не нарушая их хрупкого счастья и удивляясь, что можно его испытывать там, где все угнетает.

– Как такое возможно? – спросил Михаил, когда к нему вернулся дар речи.

– Какая разница! – воскликнула Алина. – Мне все равно как, главное, что это произошло, – она крепко держала его за руку, боясь, что если отпустит, он опять разгорится пламенем.

– Думаю, мрачность этого места действует на нас, – высказал предположение Кирилл. – Оно глушит нашу внутреннюю сущность.

– Нам это на руку, не так ли? – спросила Алина.

– Если процесс остановится, – ответил он. – Иначе… мы рискуем сойти с ума, полностью лишившись сущности.

Развивать эту тему желания не было. Каждый из них молча надеялся, что этого не случится.

– А что сейчас – день, ночь, утро или вечер? – через какое-то время спросила Алина. С тех пор как они сюда попали, не стало ни темнее, ни светлее. Небо было затянуто свинцовыми тучами такой плотности, что сквозь них не проглядывал ни единый проблеск. Все вокруг, включая сам воздух, казалось серым, подернутым туманной дымкой.

– Трудно определить, – ответил Кирилл. – Возможно, здесь нет смены дня и ночи.

– Когда я был тут единственный раз, – откликнулся Михаил, – было точно так же, только еще и дождь лил.

Алина опять поймала себя на мысли, что продолжать беседу нет желания. Хотелось просто сидеть, не двигаясь и ничего не делая. На лицах мужчин отражалось такое же безразличие ко всему. Время шло, а они продолжали бездействовать. Лишь однажды Алина встрепенулась, когда не почувствовала руки Михаила в своей. Какого же было удивление, когда она обнаружила, что по-прежнему сжимает ее, только ничего не чувствует. Но в следующий момент ей и это стало безразлично. Она равнодушно отвела взгляд от Михаила и уставилась в пространство, отключаясь от всего.

Мысли рассеивались, едва только зарождаясь в мозгу. Подземный гул все глубже проникал в сознание, вытесняя оттуда все остальное. Мышцы расслаблялись, становясь вялыми. Алина почувствовала, как рука Михаила выскользнула из ее, но даже не повернула голову. Уголки ее губ опустились, веки ослабли и отказывались держать глаза открытыми. Последнее, что почувствовала, как голова ее упала на грудь.

– Очнись… Алина, очнись, – кто-то приоткрыл ей рот и просунул что-то жесткое и сладковатое на вкус. – Очнись, дорогая, нельзя спать. Этот мир коварен. Сознание едва не покинуло нас, превращая в зомби, – Алина узнала голос Михаила, но глаза никак не хотели открываться, хотя сознание потихоньку прояснялось. Сладковатый кусочек таял во рту, наполняя мышцы силой. – Открой глаза! – руки Михаила трясли ее. – Вот так, молодец! – она с трудом разлепила веки, всматриваясь в склонившееся над ней лицо. Михаил. Он с силой прижал ее к себе, согревая своим теплом. Алина слушала биение его сердца, окончательно приходя в себя.

– Что случилось? – пролепетала она. – Я упала в обморок?

– Мы все чуть не погибли, – ответил Михаил. Он продолжал держать ее в объятиях. Горячее дыхание обжигало макушку Алины. – Этот мир губительно действует на психику, убивая все чувства, погружая человека в небытие. Хорошо, Кирилл нашел в себе силы добраться до корня жизни. Он спас нас всех. Без него мы бы наверняка погибли.

– Это он такой сладкий? – Алина до сих пор чувствовала приятный привкус во рту.

– Он, он, – кивнул Михаил.

– Не знаю, насколько его хватит, – раздался голос сверху. Алина подняла голову и увидела улыбающегося Кирилла. – Нам нужно следить за своим состоянием и периодически съедать по кусочку корня. А теперь, пора идти.

– Но куда? – спросила Алина. Она не понимала, как можно определить направление, если кругом, куда ни глянь, было одно и то же: грязь и мертвые деревья.

– Нужно найти человеческое жилье. Мы ничего не знаем об этом мире. Нужно, чтобы кто-то рассказал, возможно, даже стал нашим проводником.

Они выпили по капле эликсира и продолжили путь, больше похожий на блуждания в неизвестности.

Заболоченная почва местами становилась рыхлой. Спасали только длинные сапоги, доходившие до колена. В такие моменты идти становилось особенно трудно. Подолы накидок приходилось поднимать и удерживать в руках, ноги с легкостью проваливались в грязь и с трудом покидали ее.

Михаил и Кирилл с двух сторон поддерживали Алину, но несмотря на это, она несколько раз чуть не упала, теряя равновесие из-за отсутствия твердой почвы под ногами. Она чувствовала невероятную усталость, хотя они прошли совсем небольшое расстояние и, наконец-то, выбрались на более-менее твердый участок. Подземный гул действовал на нервы. Ей постоянно хотелось плакать. Временами желание было так сильно, что она кусала губы, чтобы не разрыдаться от бессилия. Алина пыталась отвлечься, вспомнить приятные моменты из своей жизни. Но их не было, они улетучились из головы. Пустота охватывала мысли, парализуя способность думать.

Они медленно брели по мрачной сырости, не разговаривая друг с другом, не оглядываясь по сторонам. У каждого в руке был зажат маленький кусочек корня жизни как единственное доказательство, что они все еще живы.

– Ой, – воскликнула Алина и выронила кусочек, – он жжется.

От ее вскрика встрепенулись двое остальных. Кирилл опять первый сообразил, что следует делать. Он быстро положил корень жизни в рот. Остальные последовали его примеру.

– Он сам напомнил о себе, – Алина разглядывала руку, на которой проступило небольшое красное пятнышко. – Замечательный корень!

– Нам нужно выбрать место для ночлега, – предложил Кирилл. – Наверное, вы тоже чувствуете в этом потребность?

Вокруг по-прежнему клубилась туманная мгла. Ничто не намекало на наступление ночи. Лишь общая усталость говорила, что день остался позади, и наступает время ночного отдыха.

– Это место похоже на лес, – произнес Михаил. – Вернее, он мог быть им раньше.

Деревья росли тут чаще. Они хаотично поднимались из земли, разбрасывая в стороны уродливые ветви с торчащими на них сучками вместо листьев. Ноги упирались во что-то мягкое серого, кое-где почти белого, цвета. Сапоги не проваливались в грязь, но, приминая серую массу, оставляли четкие следы.

Кирилл зачерпнул рукой немного этой массы. Она тут же рассыпалась в его ладони, оставив неприятный смолянисто-жирный след.

– Это плесень, – понюхав ладонь, заключил он.

– Думаю, что она все-таки лучше, чем грязь, – с иронией произнес Михаил. – Тем более выбирать не из чего.

Алина взглянула на него и заметила веселых чертят в черных глазах. На душе потеплело, сразу же захотелось бороться с этим миром, не поддаваться его засасыванию в пучину отчаяния.

Выбрав место для палатки, они застелили поверхность земли ветками, собрать которые не составило труда, их кругом валялось в большом количестве. Такое впечатление, что недавно здесь прошел ураган, круша все на своем пути. Кое-где целые деревья были выкорчеваны с корнями, такими же огромными и уродливыми, как кроны. Установив палатку, они расстелили коврики. Толстый слой веток защищал их от плесени и сырости.

– Развести огонь не получится, – сказал Кирилл. – Вокруг ни одной сухой ветки.

– Послушайте, – обратилась к друзьям Алина, – а что если, попадая сюда, все живое умирает? Этот мир совершенно непригоден для жизни!

– Тогда тут кругом были бы трупы, – ответил Кирилл. Алина, воображение которой было сильно развито, содрогнулась от подобной мысли. – А так как мы их не встретили ни одного, значит, люди точно живут здесь. Осталось только выяснить, как они это делают?

– А ведь у Ивана нет замечательного корня, – задумчиво проговорила Алина, когда все устроились на ночлег.

Ее решили положить посередке. Михаил укрыл ее и своим плащом тоже. Он придвинулся к ней как можно ближе. Даже через два слоя ткани Алина чувствовала его тепло. Перед тем как улечься, они съели по маленькому кусочку корня. Для профилактики. Предугадать, когда вновь начнется помешательство, было невозможно.