Текст книги "Поезд до станции детство"
Автор книги: Надежда Волгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава 27
Одержимость Светланы
Андрей проснулся от того, что по его телу жадно шарили чьи-то руки, и шею обжигало горячее дыхание. Сначала он подумал, что видит эротический сон, в котором главными персонажами были он и Таня. Тело его с радостью пустилось в пляс в этом древнем танце. Он даже улавливал запах Тани – такой родной и манящий. Она ласкала его, а он отдавался во власть ее рук, беззастенчиво исследовавших тело. Глубокая дремота не давала открыть глаза. Тело парило между сном и явью, каждой клеточкой ощущая прикосновения.
Когда обжигающая влага коснулась шеи, и ненасытные губы стали осыпать его лицо поцелуями, он понял, что это вовсе не сон, что все происходит на самом деле. И еще одна мысль огнем опалила сознание: это не может быть Таня!
Андрей резко сел в кровати, прогоняя остатки сна, и уставился на ту, что была рядом, чье обнаженное тело, бесстыдно выставленное на показ, отчетливо белело в струящемся из окон лунном свете.
Светлана призывно улыбалась, непристойно раскинув ноги, не сомневаясь, что устоять против подобного великолепия не сможет ни один мужчина.
Андрей до такой степени растерялся, что в первый момент не мог сообразить, что нужно сказать или сделать. Он отодвинулся подальше и смотрел на девушку в немом изумлении.
– Ну, что же ты? Иди ко мне, – она протянула руку и провела ею по его бедру. Потом повернулась на бок, подперев одной рукой голову, а другой не переставая ласкать живот Андрея. – Я уже с трудом сдерживаю сжигающий меня огонь!
– Да ты что?! – наконец сообразил Андрей. В состоянии легкого шока он соскочил с кровати и прикрыл одеждой интимный участок тела. – Что ты тут делаешь?
Никак не мог справиться с брезгливостью. Он натянул тунику, чтобы не чувствовать себя настолько глупо – голым наедине со Светланой.
Она внимательно наблюдала за его движениями. Лицо Светланы становилось все более хмурым, пока не стало похоже на озлобленную маску.
– Значит, так? – она села в кровати, даже не пытаясь прикрыться, ни грамма не стесняясь своей наготы. Глаза упирались гневным взглядом в его лицо. – Ты меня отвергаешь?
– А на что ты рассчитывала? – Андрей старался говорить спокойно, ничем не выказывая растерянности.
– Никто еще ни разу не отказывался от возможности обладать мною, – медленно проговорила она, наблюдая за сменой эмоций на его лице. – Не так уж часто во мне просыпается желание предаться плотским утехам. Почему же ты не хочешь?
– Ты очень красивая, – произнес Андрей, стараясь не смотреть на нее голую. – Но я… я не свободен. У меня есть Таня.
– Посланница!? – засмеялась Светлана. – А какой от нее толк? Я имею в виду, что тебе дает простое созерцание? Она, как пламя, но совершенно бесполезна в любви! Неужели тебе нравится просто смотреть?
– Во-первых, так будет не всегда! – с жаром произнес Андрей. – А во-вторых, мне все равно, какая она, – он, конечно же, лукавил. Ему было далеко не все равно, может он дотронуться до Татьяны или нет. Точнее, он мечтал об этом страстно с момента попадания в Оазис жизни. Но Светлане об этом знать совсем не обязательно. И потом, он считал, что правда только разозлит ее сильнее. А этого допускать нельзя. Сейчас он ломал голову, как выйти из сложившейся ситуации, чтобы гордость этой женщины, с изрядно пошатнувшейся психикой, наименее пострадала.
– Значит, ты любишь ее? – взгляд Светланы затуманился, проникая сквозь пространство и время, унося ее далеко. – Я уже забыла, как это любить. Я даже забыла его лицо. А ведь любила… До смерти, как говорят, – она говорила сама с собой. Андрей боялся шелохнуться, чтобы не спугнуть ее и еще больше не отравить ее сознание.
Машинально, не задумываясь о том, что делает, Светлана закуталась в одеяло, прикрывая наготу. Видно, сработала природная стеснительность, та, которая была раньше ей свойственна. Она не смотрела на Андрея. Возможно, вернувшись на несколько столетий назад, она вновь оказалась рядом со своим любимым, забыв, что вероломная и злостная колдунья так жестоко и подло разлучила их.
Андрей смотрел на нее, и волна протеста поднималась в его душе. Разве для этого создан светлый мир, чтобы его обитатели мучились? Ведь тот, кто был всему хозяином и основоположником, преследовал совсем иную цель. Что же получается, что есть какие-то силы, которые могут испортить первоначальный план и заставить человека испытывать муки там, где он должен быть сказочно счастлив?
– Смерти… Какой смерти?.. – продолжала тем временем Светлана. – Меня лишили даже этого! Не дали дожить до старости и умереть. Мне было очень плохо! – она посмотрела на Андрея. Он вздрогнул от неожиданности. Оказывается, в продолжение речи, она ни на минуту не забывала о нем. – Знаешь ли ты, как я мучилась? Известно тебе, какого это больше всего хотеть умереть, чтобы не видеть всего этого, и не мочь этого сделать? – голос ее становился все громче, а черты лица теряли мягкость и нежность, навеянные воспоминаниями. – В этом огромном мире счастья я чувствовала себя диким животным, запертым в тесную клетку, без надежды на спасение. Сначала я вообще не могла понять, что происходит, как я здесь оказалась… – она опять погрузилась в воспоминания. – Прошло много времени, пока я поняла, где я… Здесь люди до всего доходят собственным умом. Кому-то нужно больше времени, кому-то меньше… Мне потребовалось очень много. Полностью я поняла всю глубину горя, когда появилась Вера. Она, как оказалось, моя племянница – дочь моей родной сестры. Я помнила ее малюсенькой девочкой. И вот, она оказалась тут… – Светлана замолчала лишь на мгновение, а потом продолжила. Голос ее дрожал от едва сдерживаемого гнева: – От нее я узнала о проклятии. Одного не могу понять, причем тут моя сестра? Она-то что плохого ей сделала? Хотя, зло не выбирает подходящую жертву. Оно набрасывается на первого попавшегося.
Андрей наблюдал за лицом Светланы, на котором сейчас можно было читать все эмоции. То оно становилось задумчивым и несчастным, то вдруг ожесточалось до уродливости. А когда она говорила о любимом, ее лицо становилось по-настоящему красивым. Тогда ее глаза загорались пламенем, бросавшим отблески на все остальные черты.
– И… от нее же я узнала, как сложилась его судьба, – сейчас ее лицо напоминало морду волка, оскалившегося перед жертвой. Андрею даже стало немного жутко. – Как быстро он утешился! И женился! И на ком?! На дочери злодейки!..
– Он это сделал не по своей воле, – решил нарушить молчание Андрей, отчасти чтобы прогнать собственный страх. – Его околдовали!
– А вот это уже не имеет значения, – Светлана выпрямилась и высокомерно взглянула на него. Ее ледяная душа, как никогда до этого, сейчас просвечивала сквозь глаза. – Это было последней каплей…
– Но ведь он тоже не был счастлив, – Андрей пытался защитить того, чья судьба была не менее искалечена колдовством, чем судьба Светланы. – Я слышал, что радость померкла для него в тот момент, как ты пропала.
– Думаешь, мне от этого легче?! – закричала она. С силой сдернула сарафан со спинки кровати и принялась натягивать его на себя. Так нелепо у нее получалось, что Андрей почувствовал щемящую жалость. Только сейчас он осознал, до какой степени она несчастна. Она никак не могла справиться с плотной материей. Хоть подходи и помогай ей. Чего делать категорически не следовало – ее гордость не вынесет еще и этого унижения. Наконец, ее злое и раскрасневшееся лицо показалось в вырезе сарафана. Она с силой натянула его, отчего ткань затрещала по швам, но выдержала, не порвалась. – Из-за него я сюда попала. А он… он прожил долгую жизнь. Пока он жил, у него рождались дети, – на последнем слове, голос ее дрогнул. – Он их растил… воспитывал… любил…
Андрей отчетливо представлял себе бездну, полную отчаяния, на самой глубине которой барахталась Светлана, не имея возможности выбраться. Столетиями она пыталась научиться в ней жить. Он сочувствовал ей всей душой, но не находил оправдания ее поступкам. Осуждал он ее сильнее. Не мог понять, как она могла, хлебнув столько горя, не проникнуться сочувствием к другим людям, повторившим ее судьбу.
– Почему же ты лишаешь их права выбора? – не выдержав, спросил Андрей.
– Кого? – опешила Светлана в первый момент. – Ах, этих?.. – она неопределенно махнула рукой в сторону. И столько пренебрежения и высокомерия было в этом жесте. – Да я им делаю одолжение. Они же все как одна слабые! Без меня им в этом мире не выжить!
– Никого еще и никогда принуждение не делало счастливым!
– Да с чего ты это взял?! – Светлана смотрела на Андрея, будто у него не все в порядке было с головой. – Видел бы ты их растерянность, когда они впервые оказались тут! – она зло рассмеялась. – Потоки слез и отчаяния. Глупые и бесполезные стенания! Они, словно бесхребетные черви, ползали и просили меня о помощи.
– И ты помогла им, – задумчиво произнес Андрей, не глядя на Светлану, – заставив их жить по-своему.
– А что плохого в моей жизни?! – она возмущенно буравила его глазами.
– В твоей – ничего! Ты тут королева, – высказав мысль, Андрей заметил, как ее глаза заблестели от удовлетворения. – А они – твои слуги. По-твоему, о такой жизни мечтает свободный человек?
– Да что ты заладил? – она в раздражении встала с кровати и заходила по комнате. – Какую жизнь способен построить слабый человек? Бестолковую! Они все не приспособлены жить отдельно! Здесь им не нужно ни о чем думать. Всем занимаюсь я! Они лишь пользуются плодами того, чем я их окружила. Можешь спросить любую из них, и она ответит, что счастлива.
Во время ее гневного диалога, Андрей старался вспомнить лицо Елены, когда они только встретили ее и услышали рассказ о Светлане. А ведь и правда, она казалась счастливой. Лишь один раз ее лицо затуманилось чем-то похожим на страх, когда рассказывала про женскую башню. А потом оно вновь засветилось счастьем. Может, Светлана права, и они не хотят другой жизни? «Но только не Пана! – он тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. – Мы пришли за ней, и сделаем все, что в наших силах, чтобы вытащить ее отсюда». Что-то подсказывало, что никогда Пана не станет здесь счастлива, как и Светлана. Глядя на эту сильную и красивую девушку, Андрей понимал, что понятие счастья она утратила навечно. Оно осталось в ее воспоминаниях, которые она и близко не подпускала.
– …Поэтому не надо мне говорить, что делать! – уловил он обрывок фразы и понял, что отвлекся и перестал ее слушать. – Ни вам решать, как нам тут жить! Вы тут на экскурсии, а мы – навечно. И с этим нам нужно жить!
– Ты права. Они сами выбрали такую жизнь! – сейчас он говорил не только о родственницах Светланы и Паны, но и о тех мужчинах и женщинах, что добровольно находились тут в услужении. – Но это не для Паны! – голос Андрея был очень тверд. – Завтра мы вместе с ней покинем это место! И ты не станешь нам мешать!
– Ха-ха-ха… – отрывисто и сухо рассмеялась Светлана. – А что вам это даст? Вы поможете ей обустроить свой собственный райский уголок? Окружите ее всеми удобствами?.. Дальше что? – она без злобы смотрела на него. В лице ее читалось равнодушие. – Научите ее чувствовать себя счастливой здесь? А сами благополучно покинете светлый мир и вернетесь к своей нормальной жизни?
– Это уже не твоя забота! – Андрея начинало выводить из себя ее категоричность и упрямство.
– Вы просто глупцы, если думаете, что сможете ее вытащить из этого мира! – теперь уже она смотрела на него с сожалением. – Здесь она могла бы научиться быть счастливой… Но никто и никогда не возвращался из светлого мира обратно! Его стены – тюрьма для таких, как мы.
На какую-то долю секунды в душе Андрея шевельнулось сомнение, что они поступают правильно. Но в следующий момент он отогнал эту мысль. Даже если у них ничего не получится, и Пана останется здесь навсегда, они сделают все, что в их силах.
– Ладно, мне пора, – устало произнесла Светлана. Андрей в который раз подивился быстроте смены ее настроения. Уже в дверях она обернулась и спокойно сказала: – Ты прав, завтра вы покинете это место. Никто не остается здесь после ночи, проведенной в башне. Правда, в какой-то момент, я решила было сделать для тебя исключение. Но ты сам все решил…
– Постой! – Светлана уже вышла за дверь, когда Андрей окликнул ее. – А почему… все мужчины уходят после ночи, проведенной в башне?
– А ты не догадываешься? – она с улыбкой смотрела на него. – Я не могу допустить привязанности! Никогда! Слышишь? Больше никогда мое сердце не будет принадлежать ни одному мужчине! – с этими словами она быстро удалилась, оставив Андрея наедине со своими мыслями.
Он устало опустился на кровать, почувствовав, как сильно хочет спать. «Она так и не ответила, отпустит ли добровольно с нами Пану? Или нам придется сражаться с ней?» – эта мысль последней мелькнула в утомленном мозгу перед тем, как он уснул.
Проснулся он на удивление рано, за окнами едва лишь занимался рассвет.
Спустившись, с радостью обнаружил, что дверь в башню не заперта.
В эти утренние часы еще все обитатели крепости спали, двор был пуст.
Дойдя до сада, Андрей заметил одинокую фигурку, сидящую на скамейке.
– Привет! – улыбнулась ему Таня. – Ты такой же, как я: встаешь с рассветом?
– Нет. Обычно я люблю поваляться в постели… Но не в таком месте.
– Туго тебе пришлось сегодня ночью? – увидев удивленный взгляд Андрея, она пояснила: – Я знаю, что она приходила и догадываюсь, зачем. Сначала я хотела нестись на разборки, – она слегка улыбнулась. – Но потом решила не делать этого, не унижать ее еще сильнее.
Андрей вкратце пересказал ей содержание ночной беседы, умолчав о пикантных подробностях.
– Я много размышляла сегодня ночью, тоже… – задумчиво произнесла Таня. – И пришла к мнению, что не стоит вмешиваться в их жизнь. Наверное, они действительно счастливы, только по-своему…
– Я тоже так считаю, – кивнул Андрей.
– Предлагаю дождаться завтрака и отправляться в обратный путь.
– Как думаешь, будет она чинить нам препятствия? – неуверенно поинтересовался Андрей.
– Я бы на ее месте так не поступала, – в голосе Тани появились суровые нотки. – У меня найдутся другие пути воздействия на нее. И она сама об этом знает. Хоть она и находится в этом мире, но она жива, не прошла через врата смерти. Мое прикосновение для нее так же опасно, как для тебя, – она с грустью посмотрела на него. – И кто знает, куда она попадет после смерти?
– Об этом-то я не подумал! – несмотря на суровость последствий, подобная перспектива показалась Андрею спасительным выходом из положения. Светлана не может не бояться Тани. Она создала себе жизнь, которой дорожит отчасти.
– Мы вернемся к матушке Анастасии? – через какое-то время спросил он. – А что потом?
– Потом нам останется надеяться на нее, что ее мольбы подействуют, и нам разрешено будет покинуть этот мир вместе с Паной.
– А если нет?
– Тогда… тогда мы уйдем без нее, – голос Тани стал грустным. – Большего мы не сможем сделать. Одно хорошо, что она останется с матушкой. Так ей легче будет приспособиться к этой жизни.
Как же гадко становилось на душе Андрея от таких мыслей! Он отказывался мириться с бессилием. Его возмущала несправедливость всего, чему он стал свидетелем.
За завтраком Пана выглядела еще бледнее, чем вчера. Она вновь не притронулась к еде. Взгляд ее почти не отрывался от тарелки. Лишь изредка она бросала его на Андрея с Таней, тогда искра надежды на миг озаряла ее лицо.
Когда скромная трапеза подходила к концу, Светлана привлекла внимание всех к себе, легонько постучав ложкой по бокалу.
– Дорогие мои, – ласково обратилась она к сидящим за столом, – после завтрака наши гости покидают нас. Им пора отправляться в обратный путь, – лица всех присутствующих оставались спокойными. Они молча слушали свою королеву, ничему не удивляясь. Лишь Пана начала заметно волноваться и теребить руками салфетку. – К сожалению, должна вам сообщить, что наша горячо любимая Пана отправиться вместе с ними, – при этих словах Андрей с Таней незаметно с облегчением вздохнули, а глаза Паны засветились радостью. – Она будет жить в другом месте, где в ней нуждаются. Надеюсь, что иногда она будет приходить к нам в гости, – взгляд, которым Светлана наградила Пану, способен был заморозить на месте. В нем не было ни тепла, не приветливости, лишь ледяное равнодушие и хорошо замаскированная злоба.
Вековая дрессировка сыграла свою роль: никто не задал ни единого вопроса. Ни намека на здоровое любопытство. Лишь добрая Елена с явным огорчением посмотрела на Таню и Андрея, за что тут же была награждена грозным взглядом хозяйки. Андрей уже начал переживать, как бы ее не наказали за непослушание после их ухода, не посадили бы в женскую башню на энное количество дней.
Впрочем, эта маленькая девушка-женщина оказалась гораздо более храброй, чем можно было от нее ожидать. Когда Светлана гордо удалилась в свои покои, не сказав больше ни слова, Елена вызвалась проводить их до березовой рощи.
Она обняла счастливую и взволнованную Пану и сказала на прощание:
– Я надеюсь, дорогая моя, что все у тебя будет хорошо! – она ласково прижимала ее к себе, и в глазах у нее стояли слезы. – Как жаль, что мне не довелось увидеть твоего рождения и взросления. Меня не было рядом с тобой, когда моя бедная дочка погибла и, кроме моей суровой матери, некому было тебя утешить, – она посмотрела на Андрея с Таней. – Я надеюсь на вас, что вы поможете ей выбраться из этого мира, – заметив удивление в их глазах, с улыбкой добавила: – Конечно, я догадалась об истиной причине вашего визита. Я рада, что у Паны есть такие друзья. Не место ей в этом мире. Никогда она не сможет привыкнуть, как это сделали мы все. И со временем… она рискует стать такой же, как Светлана, – при этих словах, она испуганно оглянулась, будто последняя могла ее услышать. И почему-то эта мысль не показалась Андрею абсурдной. Казалось, что у этого места повсюду есть уши. – Я желаю тебе найти свою любовь, деточка, – она вновь обняла несопротивляющуюся Пану. – Пусть твоя жизнь сложится удачно! И еще одно, – уже собравшись уходить, добавила Елена, – снимите проклятие с нашего рода, чтобы женщины перестали мучиться и терять любимых…
Глава 28
Спасение
– Вот! Наденьте это, – Люба поспешно протянула Ивану с Захаром по черному плащу с глубокими капюшонами. – Такие носят наши слуги, что заняты на самой грязной работе. Черная ведьма не может смотреть на их безумные лица. Так вы станете похожими на них. И никто не заподозрит побега.
– Да уж, там есть, на что не хотеть смотреть, – пробормотал Захар, облачаясь в плащ. – Картина еще та!
– А почему они такие? – поинтересовался Иван. Он уже полностью пришел в себя и даже проникся материнской защитой.
– Это те, кто живет на поверхности, кто не успел вовремя окопаться, попав сюда, – пояснил Захар. – Не переживай, тебе такое не грозит. Ты происходишь из рода, у которого иммунитет к губительному воздуху. Как и я, собственно.
– Нужно поторапливаться, – прервала разговор Люба, – времени у нас совсем мало!
Когда черные плащи скрыли их фигуры и лица, Люба велела Ивану занять место между ней и Захаром. Что произошло дальше, Иван так и не понял – перед его глазами что-то промелькнуло, и он оказался на поверхности, посреди большого двора.
Несмотря на то что капюшон жутко мешал, любопытство брало верх. Иван не удержался, чтобы не выглянуть и не окинуть взглядом двор. Увиденное заставило застыть его от изумления! Они находились рядом с огромным сооружением, достаточно бесформенным, но настолько экзотическим, что какое-то время он не мог оторвать от него взгляда.
Посреди мрачной сырости высился черный блестящий дом, без окон и дверей. Он был выполнен из того же материала, что и камера, в которой держали Ивана. Глянцевые поверхности соединялись между собой под различными углами, отчего дом напоминал гигантский минерал, выросший прямо из земли.
Иван не заметил, как отстал от матери и Захара, настолько зрелище захватило его. Очнулся он только, когда услышал рядом злобный шепот, больше похожий на шипение змеи:
– С ума сошел? Чего встал как вкопанный?! Это тебе не цирк-шапито, а ты не зритель. Топай быстрее, если хочешь остаться живым, – из-под капюшона с возмущением выглядывали глаза Захара. Иван заметил, что Люба ушла достаточно далеко. Она беспокойно топталась на месте, ожидая, когда они присоединятся.
– Промедление опасно, – с укором произнесла она, когда они догнали ее. – С минуты на минуту вернется черная ведьма.
– Я просто никогда в жизни не видел ничего подобного! – пытался оправдаться Иван. – Из чего все тут сделано?
– Этот мир можно заставить работать на себя, чего и добилась черная ведьма. Тут есть много умельцев, делающих поразительные вещи, – скороговоркой объясняла Люба, торопливо шагая в сторону калитки, устроенной в таком же черном заборе.
Иван не мог заставить себя смотреть под ноги и бросал любопытные взгляды по сторонам. Он заметил во дворе несколько человеческих фигур, в таких же черных плащах. Они двигались, как запрограммированные, размеренным шагом, поворачивая строго под прямым углом. Кто-то что-то переносил с места на место, кто-то чистил огромные емкости, предназначенные неизвестно для чего. У одного существа, натирающего забор возле калитки, капюшон съехал с головы, и Иван рассмотрел лицо. Впрочем, лицом это трудно было назвать. На землисто-серой поверхности выделялись темные глазницы. Безумные вытаращенные глаза постоянно вращались. Из уголка безвольно приоткрытого рта капала слюна. Она медленно стекала по подбородку и впитывалась в плащ, оставляя на нем белесые следы. Бесформенный язык, неестественно распухший, не помещался во рту и вываливался наружу. Он противно колыхался в такт движениям бедняги.
«Да уж! Такого я еще не видел», – подумал Иван, не отрывая взгляда от серого лица. Краем глаза он заметил, что Захар с Любой брезгливо отвернулись. «Ничего удивительного, что черная ведьма прячет их под плащами. Зрелище не для слабонервных».
Они уже почти приблизились к калитке, когда во дворе произошли перемены. Фигуры в черном замерли на местах, кто где находился, низко опустили головы, полностью скрывая лица капюшонами.
– Не успели! – услышал он голос матери. – Сюда идет черная ведьма!
Как только она это произнесла, калитка с силой распахнулась, и в проеме показалась черная фигура, ярко-зеленые глаза которой остановились в аккурат на Иване. Рядом с ней стояла еще одна ведьма в прямом смысле слова: сгорбленная, сморщенная старуха с торчащими во все стороны седыми лохмами. Ее лицо было сплошь покрыто бородавками, а из-под бровей выглядывали маленькие злые глаза, больше похожие на буравчики.
– Так, что это у нас тут? – насмешливо произнесла черная ведьма. – Так ты мне помогаешь? – она перевела взгляд на Любу. – И ты здесь? – посмотрела на Захара. – Идейный червяк! – ее губы презрительно скривились.
– Он мой сын! – с вызовом ответила Люба, загораживая собой Ивана. Захар тоже вступил вперед и встал рядом. – Я не могу позволить тебе убить его! Он должен вернуться в свой мир!
– А кто его звал сюда? Зачем он покинул человеческий мир? – голос черной ведьмы звучал на удивление спокойно. – Я не прикладывала к этому усилий. Но раз уж он тут, то должен умереть! И ты знаешь об этом не хуже меня. В темном мире нет места живым!
– Ты должна отпустить его! – Люба смело смотрела в глаза черной ведьмы. Голос ее звучал уверенно и неестественно звонко. – Его жизненный цикл еще не закончен! Так или иначе он окажется тут, но не раньше, чем умрет своей смертью!
– Ты мне угрожаешь? – повысила голос черная ведьма. Старуха рядом противно захихикала и затряслась костлявым телом. – Никто не смеет угрожать мне! – она подняла руки, собираясь произнести заклятие. Чистильщик забора еще сильнее сгорбился под своим черным плащом и заметно задрожал.
– Постой! – вскричала Люба. – Помнишь, ты обещала мне услугу, за то, что я добровольно покинула мир живых молодой, а не превратилась в такую же старуху, как все те, что тебя окружают?
Черная ведьма опустила руки и с любопытством уставилась на нее.
– Да, я никогда не отказываюсь от своих слов, – медленно произнесла она.
– Так пусть этой услугой будет мой сын. Отпусти его. А я за это еще преданнее буду служить тебе.
– Но ему все равно не выбраться из Оазиса жизни. Глупая, как ты не понимаешь, что через какое-то время он опять вернется сюда.
– Я должна сделать все, чтобы помочь сыну! – голос Любы звучал грустно. – Позволь ему уйти сейчас, а что будет дальше, время покажет.
На лице черной ведьмы отразилась борьба, которую она вела сейчас сама с собой. Желание убить пересиливало, но и нарушить данное Любе обещание она не могла.
– Будь по-твоему, – наконец с усилием произнесла она. – Надеюсь, он вскоре вернется, – ведьма зло усмехнулась и посмотрела на Захара. – А ты!.. Если бы не заслуги твоей матери, я бы стерла тебя в порошок и разметала бы по мертвой земле. Еще раз ты позволишь себе переступить границы моего владения, кара свершится. Повторяю, скажи спасибо матери, что я прощаю тебя на первый раз.
– Уф! Спасибо, матушка! – пробормотал Захар, когда черная ведьма в сопровождение старухи прошествовали мимо, и они благополучно оказались по другую сторону ворот.
Люба выглядела задумчивой и грустной. Иван заметил ее подавленность и приобнял за плечи, заглядывая в глаза:
– Что с тобой?
– Какие у тебя все-таки удивительные глаза, – улыбнулась она, погладив его по щеке. – Они никого не могут оставить равнодушными, – улыбка снова сошла с ее губ, уступая место грусти. – Черная ведьма права! Если ты не найдешь способ вернуться в мир живых, то вскоре снова окажешься тут. Этот мир тебя притянет. И я уже ничем не смогу помочь.
– Не переживай так сильно, – философски изрек Иван, с улыбкой глядя на мать. – Больше всего мне сейчас хочется жить и… любить. Но если случится так, как ты говоришь, то по крайней мере мы будем вместе.
– Расскажи мне про Пану, – через какое-то время попросила Люба. – Ты ведь любишь ее, я правильно догадалась?
– Пана… Она замечательная! – лицо Ивана посветлело. – Я никогда раньше не встречал таких. Она очень наивная и мудрая одновременно. И еще… очень красивая! Интересно, как у нее дела? Скучает она хоть немного по мне?
– Ты не уверен в ее чувствах? – Люба внимательно разглядывала сына. – И ей ты еще не открылся?
– Да, понимаешь…. Я понял-то, что люблю ее только тут, когда уже почти умер. Меня словно осенило, и так захотелось жить. Никогда еще я так не любил. Все, что я испытывал раньше, было не больше, чем увлечение…
Захар, до это молчавший и внимательно прислушивающийся к их разговору, перебил его:
– Я слышал от твоих друзей про какую-то Пану. Если это та, про которую ты говоришь, то она в светлом мире.
– Ее туда тоже силой забрали? – заволновался Иван.
– Не переживай. У вас хорошие друзья, – грустно произнес Захар. – Ее тоже отправились спасать, только вот кто, я тебе не скажу, не знаю.
– Бедняжка… она тоже меченая, – Люба с грустью смотрела на сына. – Светлый мир – это призрачная мечта для каждого из нас. Но выбраться оттуда не легче, чем отсюда. Заведенный порядок суров, – она сокрушенно вздохнула. – Дай бог, не побоюсь этого слова, чтобы у вас получилось избавиться от проклятия, и эти два мира больше не притянули вас.
– Если бы только знать, как это сделать, – уныло проговорил Иван.
Тем временем они уже почти дошли до землянки Ады.
– Дальше я не пойду, – Люба остановилась метрах в десяти от входа. – Не рады мне там будут. Ада и такие, как она, не принимают вассалов черной ведьмы, как нас называют. Поэтому давай простимся здесь, – она заметно волновалась и прятала глаза, чтобы скрыть слезы.
– Но я хотел познакомить тебя с друзьями, – расстроился Иван.
– Не стоит, – грустно улыбнулась она, – не стоит мне их видеть. Иначе… иначе прощание будет еще тяжелее.
– Неужели мы вот так расстанемся, и я никогда больше тебя не увижу? Мама… – Иван с трудом произнес это слово. Слезы душили его, разрушая все мифы о том, что мужчины не плачут. – Мама… – рыдания вырвались из его груди, и он припал к крепкому женскому плечу. Она тоже плакала, перестав стесняться, крепко обнимая сына.
– Спасибо тебе! Спасибо, что ты попал в Оазис жизни, и у меня появилась возможность встретиться с тобой, – всхлипывала Люба, в попытке утешить его. – Тебе пришлось страдать тут, но я все равно рада, что мы встретились. Теперь я знаю, какой ты стал замечательный, повзрослев. А ты, я надеюсь, хоть иногда… будешь вспоминать свою непутевую мать, которая тебя любила больше жизни и будет любить всегда… Все, идите, – твердо произнесла она после короткой паузы, в течение которой крепко обнимала сына. Она оторвала от себя Ивана, по щекам которого, не останавливаясь, текли слезы. Развязала фартук и вытерла им его лицо.
Иван держал мать за плечи и все смотрел и смотрел на ставшее внезапно самым родным лицо. Он хотел запомнить каждую его черточку, малейший изгиб. Мысль, что они вновь должны расстаться, убивала. Слезы постоянно наполняли глаза и переливались через край. А Люба их вытирала и вытирала, а сама кусала губы, чтобы тоже не расплакаться.
Захар деликатно отошел в сторону и не смотрел на прощающихся мать с сыном. Он терпеливо поджидал Ивана возле входа в Адово жилище. Первый заметил, как распахнулся люк, и выбежала Алина. Не обращая на него внимания, она рванула в сторону Ивана.
– Иван! – радостно закричала она, бросаясь ему на шею. – Как замечательно! Как я рада тебя видеть! – она никак не хотела его отпускать, продолжая тискать.
– Ну перестань, глупенькая, – приговаривал он, пытаясь высвободиться из объятий. – Я в порядке… Все хорошо! Я хочу познакомить тебя кое с кем, – он наконец-то разомкнул ее руки и оглянулся. – А… а где она?!
– Она ушла, – ответил Захар.
– Как ушла? – Иван растерянно смотрел на него.
– Да кто ушел? – спросила Алина. – Ах, та женщина, что была рядом с тобой?
– Это не просто женщина, – тихо промолвил Иван. – Это была моя мать.
– Мать? – только и смогла вымолвить Алина.
– Она спасла нас и вывела из дома черной ведьмы, – Иван грустно смотрел на нее.
– Прости, я не знала…
– Ничего… Я думал познакомить вас с ней, но она не захотела. Решила оставить все, как есть.
– Я даже не разглядела ее, – Алина готова была заплакать от огорчения.
– Зато я запомнил ее на всю жизнь! – голос Ивана немного окреп. – Ее образ настолько отчетливо впечатался в память, что я попробую написать ее портрет сразу же, как только мы вернемся.
Захар грубовато окликнул их, напомнив, что ядовитый воздух опасен для Алины.
– Ада! Старуха! – закричал он с лестницы, пытаясь разогнать атмосферу унылости. – Почему не встречаешь гостей?
