Текст книги "Хозяин тайги"
Автор книги: Н. Старжинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
4
Между тем Миша, лежа рядом с Панкратом, поучал его. Говорили они шепотом, чтобы не мешать отдыху рабочих.
– Ты не думай, Панкрат, – торопливо шептал Миша, – все это говорю не для того, чтобы лишний раз упрекнуть тебя. Я и сам часто поступаю неосмотрительно, – вот сегодня, видишь, как неудачно получилось – ногу ушиб. Пришлось целый день отлеживаться. Я попадаю иногда впросак потому, что нетерпелив. Сначала сделаю что-нибудь, а потом начинаю обдумывать, и оказывается, что поторопился, сделал не то. А ты… Знаешь, в чем твоя главная ошибка?
– Ну, в чем? – спросил Панкрат нарочито равнодушным тоном, делая вид, что его совершенно не интересует мнение Миши.
– Ты парень сильный и смелый, – горячо зашептал Миша. – А Фома сегодня сильнее тебя оказался. Это потому, что ты без смекалки действуешь.
– Видно, такой уродился.
– Нет, неправда, ты человек неглупый, Только с ленцой, – продолжал настойчиво убеждать Миша. – Не сердись, я это для твоей оке пользы говорю. Ты как-то не стараешься приобретать знания, ученье тебя не интересует, с мнением людей, которые имеют больше опыта и образования, ты не считаешься, не советуешься с ними, а это уже из гордости. Тоже нехорошо.
Панкрат беспокойно заерзал и поднялся на локтях. – Это ты к тому, что я с тобой не посоветовался насчет Фомы?
– Лежи, лежи! И кричать ни к чему, – остановил его Миша, – людям покой нужен. Думаешь, сила тебе все заменит: я знания и смекалку… Вот и лезешь, как медведь, напролом. Считаешь, что так скорее толку добьешься. А вот и неправда. Сила без знания никакого значения не имеет. Только вред Может принести. Ленин, знаешь, что сказал? «Учиться, учиться и учиться!» А у тебя теперь большие возможности есть для этого…
– Не всем же учеными быть, – возразил Панкрат.
– Ну, ученый из тебя, может, и не выйдет, – согласился Миша. – Это не каждому удается. А вот образованными, смекалистыми мы все должны стать. Землемер говорит, что я в людей не верю. Нет, я верю. И в тебя вот, и в Петра, и даже, может быть, в Фому. Он тоже еще может стать человеком. Только нужно овладевать знаниями. Знания – это же лучшее оружие против наших врагов. Дать тебе образование… да ведь ты тогда горы свернешь!
– Эго верно. Я упорный, въедливый. Мне бы только спервоначалу Помогли.
– Что ж, и помогут. Я первый помогу. Только гордость свою отбрось. Чего не знаешь – спроси, посоветуйся.
– Это у тебя, что ли, спрашивать?
– А хоть бы и у меня. Что ж тут обидного? А не будешь пополнять свои знания, не будешь учиться, тебя не то что Фома, каждая курица заклюет, несмотря на всю твою силу.
– Ладно уж попрекать-то! – бросил Панкрат, сверкнув глазами.
– Да я не попрекаю. – Миша с досадой махнул рукой. – Только мне обидно за тебя. Такой парень, лучше не надо, а за какое бы дело ни взялся – испортит. Попробуй выведи теперь Фому на чистую воду!..
Некоторое время они молчали.
– Людям, говорит, не доверяешь, – снова начал Миша и вздохнул. – А как им доверять, вот такому Фоме?
– А кто тебе оказал, что меня ученье не интересует? – прошептал Панкрат, и голос его вздрагивал от обиды.
5
На следующий день Миша, как всегда, поднялся раньше всех и разбудил Настю. Нога уже не болела. Он сам принес воды, пока девочка разжигала костер, помогал ей и подбодрял веселыми замечаниями.
– Суп с тобой сварим, – оказал Миша, подмигивая Насте. – Объедение, а не суп! Вот только несоленый. Такая беда! Нет соли.
Девочка встрепенулась.
– Есть, – сказала она, лукаво улыбаясь. – Я нашла.
– Ну как же, рассказывай! Нет соли. Без соли будем суп есть.
– Нет, с солью. Я нашла, – повторила девочка. – Погоди, посолю.
Настя побежала в лес, Миша последовал за ней.
Неподалеку от лагеря она юркнула в густые заросли орешника и принялась копаться там, как крот, шурша хвоей. Через минуту среди веток показалось ее смуглое лицо. Настя протянула к Мише свои ладони. Они наполнены были белым кристаллическим веществом.
– Вот сколько, – сказала девочка, смеясь. – И еще есть. Я много принесла.
– Соль! – воскликнул Миша. – Откуда же ты принесла соль?
Он раздвинул кусты и увидел, что на земле стоит туго набитый сталью мешочек. Миша с недоумением пожал плечами. Гжиба ли спрятал в кустах часть забранной у них соли, бродяги ли устроили здесь тайную кладовую?.. Когда Миша вернулся в лагерь, навстречу ему вышел Петр.
– А ведь Фома на самом деле заболел, – сказал он с беспокойством. – Совсем сошел на нет наш возчик, как получил отставку – похудел, потемнел. Что это была за приправа в лапше?
– Вот она, – Миша Показал мешочек. – Обыкновенная соль. Гжиба спрятал ее в кустах, а Настя нашла.
Появление в лагере соли было радостным событием. Теперь уже все хвалили Настю. Панкрат посолил кусок хлеба и отнес его Чалому.
– Вот тебе, работяга, лопай! – задорно кричал он и вызывающе посматривал в сторону Фомы, – знай мою доброту. А то хозяин тебя только попрекать любит.
Чалый благодарно ржал и бил копытом о землю, как бы принимая участие в общем веселье.
Кандауров очень заинтересовался мешочком, в котором лежала соль. Он долго рассматривал его, исследовал с помощью лупы и при этом хмурился, качая головой. Он тщательно завернул мешочек в бумагу и спрятал в ящик с особо важными документами. Миша не приставал к нему с расспросами, зная, что землемер сам расскажет ему о своих наблюдениях и выводах, когда сочтет это нужным.
Трудно было понять, притворяется Фома или в самом деле занемог. Лицо возчика пожелтело, он морщился и стонал, ворочаясь на постели.
– Не соль это, – оказал жалобно Фома, когда Кандауров вошел в палатку. – Ей-богу, не соль. Девчонка глаза вам отводит.
– Ну, опять за свое. – Землемер с досадой макнул рукой.
Когда рабочие завтракали, Фома выполз было из палатки, но тут же сделал кислое лицо и, вернувшись на свое место, укрылся с головой тулупом. Все же ему слышно было, как заскрипел под ножом мерзлый хлеб, заскрежетала жесть (это открывали консервы); он уловил даже плеск супа и звон ложек, ударявшихся о жестяные тарелки.
Отряд ушел на работу без Фомы. На пол дороге Кандауров остановился и сказал Мише:
– Мало взяли бланков. Вернись-ка за ними. Попутно проверь: все ли благополучно в лагере и как чувствует себя Фома.
Миша понял, почему землемер посылает его в лагерь. Деле, конечно, не в бланках. Мало ли какой сюрприз может им готовить возчик!
Он быстро шагал, размахивая руками и ловко перепрыгивая через поваленные деревья. Как легко здесь дышится!.. Миша вспоминал на ходу милые его сердцу просторные, заросшие боярышником дворы и широкие прямые улицы родного Благовещенска. Он скучал о матери, о городе, о друзьях, но в то же время его не покидало радостное чувство. Удивительно, что прежде он мог проводить круглый гад в городе и не томиться по этому вольному ветру, торжественным лиственницам!.. Оказывается, природу можно полюбить, как близкое существо. Даже тысяча прочитанных книг не приблизила бы его так к тайге! А как интересна и значительна работа землеустроителей! Они – передовой отряд преобразователей тайги. Их деятельность подобна открытию новых стран. Разве не они первые прослеживают течение извилистых таежных речек, определяют очертания неисследованных лесов и болот, крутизну безыменных гор и оврагов?
6
Раздумывая так, Миша подошел к лагерю. Еще издали он услышал ржание Чалого. «Ишь, доволен, что хозяин Дома», – подумал Миша. Возле костра он увидел Фому. Тот сидел на чурбанчике и жадно ел что-то из котелка.
– Что, Фома, набрался храбрости?
– А я свое, – отрезал Фома, недовольно взглянув, на Мишу, – сварил сушеных грибов и ем.
– Ну, зачем ты себя мучаешь, Фома? Что ты за человек! Перестал бы уж притворяться, хитрить!
– А чего я хитрю? – угрюмо пробубнил возчик. – Тебе бы только наговаривать.
– Вот на работу не пошел, сказался бальным, а как только мы ушли, давай себе обед готовить. Ну, доедай да собирайся на съемку.
– Никуда не пойду. Я к вам кашеваром нанимался.
– Нет, пойдешь! На твоей обязанности лежала и охрана имущества, а ты с этим не справился, то и дело куда-то надолго уходил. Поэтому тебя и разжаловали из кашеваров. А работать обязан, Пока участка не отведем.
– Эх-хе-хе! – вздохнул Фома, продолжая сидеть на чурбанчике. – Беда мне с вами!
– А это у тебя зачем? – спросил Миша, сразу насторожившись. Сейчас только он заметил деревянный лоток для промывки золота, лежавший около палатки.
– Да так, посушиться вынес, – небрежно сказал Фома. – День солнечный, а в палатке он вовсе заплесневел. Того и гляди, сгниет…
– Врешь! – гневно воскликнул Миша. – Эго ты хотел идти золото мыть. Для того и бальным притворился.
– Ладно уж наговаривать, – огрызнулся Фома, но сразу засуетился и начал торопливо переобуваться, давая понять, что согласен пойти на съемку.
«Неужели он тоже знает о золотой россыпи, открытой Ли-Фу? – подумал Миша. – Но, откуда? Я не говорил ему об этом. Может быть, просто хотел побродить по тайге с лотком, ваять несколько проб в разных местах, как делал это и раньше».
– Выздоровел? – спросил Кандауров Фому.
– Вылечили, – ответил за него Миша и сердито усмехнулся. – Мы с ним горюн-траву нашли.
Пока землемер намерял угол, рабочие присели закурить.
– Ни одного дождя за всю осень. Повезло нам, – сказал Петр, переобуваясь.
– Теперь уже не дождя ждать – снега, – вставил Миша. – Снег, морозы, метели нагрянут. Готовы к метелям, друзья?
– Нам их только подавай! – Панкрат с задорным видам крутил головой. – Ну, еще что скажешь? – проворчал Петр.
– А то, что благодать погодка.
– Хороша благодать! – забубнил Фома. – И лето было засушливое, и осень баз дождей. Это не благодать, а беда. Вон сухостоя сколько!.. Закуришь, где не положено, и то ле!с вспыхнет, и пойдет тогда красный петух деревья клевать. Земля, и та, кажись, займется, если побогаче костер разжечь.
– Но что же произошло с Яковом Мешковым? – гадал Петр. – Самое позднее еще позавчера должен был прийти.
– Мало ли чего… – Саяпин пожал плечами. – Может, приболел – все-таки старичок, а может, и что похуже. Тайга! Всякое бывает…
– В трясину попал. Вот что-.. – авторитетно заявил Фома.
– А ты откуда знаешь? – с тревогой спросил Миша.
– Да уж знаю. Будьте уверены. Сам еле спасся из такой. В этой Мерзлой пади есть вовсе гиблое место. Полянка, как полянка, а только ступишь, так сразу по пояс и уйдешь в болото, и славно тебе черт в ноги вцепился, тянет и тянет вниз. Хорошо, что я с шестом был, а то бы беспеременно утонул.
– Так вот куда ты ходишь золото мыть! – сказал землемер.
– Это почему же такое? – спросил Фома и растерянно уставился на Кандаурова. – Про золото ничего сказано не было. В Мерзлой пади подходящего материала искал, чтобы, значит, телегу починить.
– Нет, погоди, – остановил его землемер. – Позавчера ты говорил нам, что в трясину провалился, только не сказал, где. Я тогда сразу понял, что ты ходил куда-то золото мыть. Посмотрел на лоток, он был мокрый, грязный, – значит, догадка моя была верна. А теперь ты проговорился, что тонул в Мерзлой пади, значит там и золото собирался мыть. Кто же тебе это место указал?
Фома сидел бледный и хмурый.
– А никто! – ответил он дерзко. – Ну, мыл золото… Что ж такого? Пошел материалу на телегу поискать и лоток с собой прихватил на всякий случай. Может, удача улыбнется.
– Нет, Фома, ты завяз. Лучше уж признайся, с какой целью консервы спрятал измерительную ленту сломал… Так или иначе, если б ты и не проговорился сейчас, все равно бы мы тебя вывели на чистую воду. Мне и без того было ясно, что последние дни ты не нам служишь, а кому-то другому. Теперь же я совершенно точно знаю, кому ты служишь.
– Никому я не служу! – закричал вдруг Фома истошным голосом. – Взъелись на меня!
– О том, что в Мерзлой пади есть золото, знают у нас только Миша, Петр да я, – проговорил медленно и веско землемер. – Но от них ты не мог этого узнать. Они тебе ничего не сказали. И мне теперь ясно: он и направил тебя в Мерзлую падь.
– Кто это он?
– Знаешь, о ком говорю… Эх, Фома, Фома!.. Предупреждал тебя. – Землемер вынул трубку изо рта и покачал головой. – Разбогатеть все мечтаешь… Вот видишь, вместо золотой россыпи угодил в болото, чуть голову там не оставил. И ведь это не случайно… Так это и задумано, чтобы всех нас заманить в трясину. Там и золота-то, конечно, никакого нет. Что же ты молчишь, Фома?
Фома растерянно озирался, губы его дрожали.
– Ничего не знаю, – сказал он, машинально поглаживая вздрагивающую бороду. – Чего это вы такое говорите, «я пойму вас-..
– Ну, Миша, извини, что не поверил тебе вначале, – сказал землемер, повернувшись к практиканту, который изумленно посматривал то на Кандаурова, то на Фому. – Ты был прав. Змея не сама заползла в мой ичиг. Ее положил туда Ли-Фу.
«НИКОГО НЕ БОЮСЬ»
1
– Так-то, Миша, – говорил землемер, когда они возвращались с работы. – Видишь, как можно ошибаться в людях…
Они шли, отстав от рабочих, чтобы никто не мешал их разговору. Миша был удручен и подавлен. Фоме он давно уже не доверял, но Ли-Фу… Неужели же добродушная улыбка, бескорыстная помощь больному, разговоры о сельскохозяйственной артели – все это было сплошным лицемерием? Неужели все это нужно было Ли-Фу только для того, чтобы завоевать их доверие и, поступив в отряд, погубить их всех?.. Как трудно поверить, что Ли-Фу – злобный и коварный драг!..
Миша вспомнил один из своих разговоров с Ли-Фу.
«Моя так думай: его мала-мала пугай. Когда один люди помирай, другой шибко боиса, все бросай, уходи из тайга», – говорил дунган.
Но на что же он рассчитывает? Ведь Ли-Фу умен. Он должен понимать, что если ему даже удастся запугать их или устранить, то вместо Кандаурова пришлют другого землеустроителя, и участок вое равно будет отведен. Нет. здесь что-то не то…
– Владимир Николаевич, – оказал Миша после раздумья, – а вы не ошиблись? Может, кто-нибудь другой нам пакостит?.. Я понимаю, эта история с золотом и трясиной… Подозрительно в самом деле!.. Но надо бы сначала проверить, убедиться, а вы как-то уж очень быстро вывели заключение… Людям нужно доверять! Не вы ли мне это говорили?
Кандауров сорвал на ходу сухую ветку, сломал ее пополам и отбросил далеко от себя.
– Нет, Миша, – сказал он отрывисто. – Ошибки теперь уже быть не может. Ли-Фу следует за нами по Пятам и тайно наблюдает за каждым нашим шагом.
– Вы так уверенно об этом говорите, как будто видели его следы подле лагеря.
– Да, видел. Но эти следы не на земле. Все его проделки, все его фокусы похожи один на другой. Наблюдательному человеку достаточно разгадать один из фокусов, чтобы понять и остальные.
– Значит, вы убедились в этом сегодня, после того, как разоблачили Фому?
Землемер покачал головой.
– Нет, Миша, я подозревал это давно. Разговор с Фомой – только заключительное звено. Сегодня цепь замкнулась. Долго объяснять, каким образом, шаг за шагом, я укреплялся в своих подозрениях… Скажу только, что во многом мне помогла Настя. Что вы говорите! – удавился Миша. – А мне она ни слова не сказала, как я ее ни расспрашивал.
– Иное молчание красноречивее слов. Случайная оговорка, выражение досады на лице, растерянный взгляд, испуганное движение – все это так много говорит человеку, который уже кое-что знает, а об остальном догадывается.
Миша нетерпеливо передернул плечами.
– Но что же вы могли знать, о Ли-Фу, когда познакомились с ним? Одно лишь хорошее. Ведь я так расхваливал его. А между тем вы как-то сразу насторожились по отношению к нему. Это мне непонятно.
– Что же здесь непонятного? – Кандауров искоса посмотрел на Мишу. – Первые же слова Ли-Фу, когда он пришел к нам на вечеринку заставили меня насторожиться.
– А что он сказал? Я не помню.
– Это-то и плохо, что не помнишь. Тебе это показалось мелочью, но именно такие мелочи и раскрывают человека. Ли-Фу говорил, что родился в Китае, прожил там долгие годы, а вспомни, с каким презрением он отзывался об обычаях этой великой страны. Едва переступив порог, начал открещиваться от нее, доказывая, что он не китаец…
– Я как-то не придал значения его словам, – смущенно признался Миша. – Но перед тем он говорил мне, что хочет вернуться в Китай и помочь своему народу бороться с произволом помещиков и чиновников.
Кандаурюв пренебрежительно махнул рукой.
– Это говорилось для маскировки. Одно с другим не вяжется: хочет помочь своему народу, а между тем ненавидит и презирает его. Где же логика? Да, людям нужно верить. Но как можно верить человеку без родины? Это – выродок, существо безнравственное и опасное!
– Но почему же без родины? – не сдавался Миша. – Он всегда с гордостью говорил: «Я – дунган!»
– Да какой он там дунган!.. – Землемер нахмурился. – И не китаец он и не дунган…
Миша уставился на Кандаурова.
– Кто же он?
– Чем больше я присматривался к этому человеку, тем больше недоверия чувствовал к нему, – продолжал землемер, оставив без ответа вопрос Миши.
– Почему? Ведь он вел себя вежливо, скромно…
– Не в этом дело. Помнишь, к нам вломился Силантий? Если бы не Ли-Фу, разыгрался бы скандал. Этот пьянчуга для того и пришел, чтобы подраться, побуянить. А как быстро усмирил его Ли-Фу! Пьяный хулиган даже Извиняться начал. Неужели тебе это не показалось подозрительным. В глазах Силантия я прочел в тот момент испуг и какую-то собачью покорность. Нетрудно было догадаться, что между ними существуют особые взаимоотношения, взаимоотношения господина и слупи. А какую роль играл Силантий в нашем отряде, сам знаешь: ссорился со всеми, пробовал спаивать кое-кого. Я объяснял это свойствами его характера, но теперь догадываюсь, что действовал он так по заданию Ли-Фу…
– Но почему Ли-Фу использовал именно Силантия? – удивился Миша. – Он должен был знать, что этот пьяница долго не удержится в отряде.
– Ну, выбор-то у Ли-Фу был невелик. Люди, подобные ему, не брезгуют никем. Вербуют себе помощников из самой последней швали. Одних подкупают деньгами, других своим вкрадчиво-любезным обхождением. Он и Гжибе как-то помог, одолжил ему в трудную минуту несколько сот рублей, для того чтобы закабалить и держать в руках. Но с Гжибой, по-моему, он просчитался.
– Вы думаете?
– Уверен в этом. Ли-Фу не доверяет охотнику. Если бы он рассчитывал на помощь Гжибы, то не добивался бы, чтобы его самого или его дочку взяли в отряд.
– Значит, Настя проникла к нам по его заданию?
– По-видимому, да. Но в Насте так же, как и в Гжибе, он обманулся. Запуганная девочка не решалась выдать его, но и помощи никакой не оказывала. Иначе зачем бы ему вербовать Фому?
– А как мы теперь поступим с Фомой?
– Вернемся, заявим в погранотряд. Там разберутся, что это за человек… Думаю, что и Ли-Фу не уйдет от возмездия. Мне еще не вполне ясно, кто он и чем здесь занимается.
– Наверно, имеет тайные плантации мака и собирает опиум.
– А также окупает золото, пушнину, панты, женьшень и сплавляет за границу, – добавил землемер. – Это один на тех хозяйчиков-пауков, которые опутывают население тайги тысячами невидимых, но цепких нитей. Но и это, по-видимому, еще не все. У меня есть кое^какие наблюдения и разрозненные факты… Впрочем, говорить о них пока еще рано.
– А все-таки окажите.
– В свое время скажу… Нам нужно прежде всего подумать, как организовать работу, чтобы и Фому держать под наблюдением и Настю не оставлять одну в лагере…
– Это наука всем нам, – проговорил Миша с мрачным видом. – Но я-то хорош! Попался на удочку. Все могли погибнуть. И участка бы не отвели.
– Да, так недолго и головой поплатиться, – согласился землемер. – Тяжело бывает ошибаться в людях и опасно. Поэтому развивай в себе наблюдательность, внимание к мелочам. – Кандауров покосится на Мишу, следя за его лицом. – История с Фомой и меня кое-чему научила… Ли-Фу не понравился мне с самого начала, а вот Фома… Мы считали его безвредным пустомелей, балагуром, весельчаком. И это Обезоруживало нас. Слишком благодушно мы к нему относились, думали, что глуповатый человек не может стать опасным подлецом. А ведь я знал, как неустойчив этот балагур!.. Да, сделал ошибку. Не брать бы нам его в эту поездку…
Они шли некоторое время молча.
– Меня судьба Мешкова беспокоит, – сказал в раздумье Кандауров. – Не погиб ли он в тайге?
2
Разговоры о Мешкове велись уже третий день. Строились всякие предположения, высказывались догадки. Но все оказалось гораздо проще. Яков никак не мог найти подходящего рабочего на место Гжибы. Деревня была почти безлюдна. В некоторых дворах оставались наблюдать за хозяйством старухи или девчонки, остальные обитатели охотились в тайге. Некоторые избы были заколочены, и за ними присматривали соседи. Долго раздумывал Мешков, как быть. Нанимать какого-нибудь лодыря вроде Силантия – нельзя, а все стоящие люди – в тайге. Наконец, после двух дней безуспешных поисков Яков решил взять с собой на работу сына Алексея. Парню шел только семнадцатый год, но был он крепок, силен, вынослив.
Вернулся Яков на Долгоозерный вечером на шестой день отлучки. Его очень смущало, что он так задержался. Но что же ему оставалось делать?
Чем ближе подходил Мешков к лагерю, тем неспокойнее становилось у него на душе. Он сердито посматривал ка Алешу, с лица которого не сходила довольная улыбка.
– Ну, будет тебе на тайгу глядеть. Налюбуешься еще, – говорил отец ворчливо.
Он боялся, что землемер заподозрит его в семейственности. Подумает ненароком, что Яков взял с собой сына потому только, чтобы дать ему заработать. Поэтому он решил схитрить и выдать Алешу за чужого парня. Мол, однофамилец и все. Но ничего не получилось из этой наивной затеи. Яков столкнулся с Петром и Мишей, которые отправились за дровами, – чтобы помочь Насте.
– Ну, наконец-то! Где же ты пропадал столько времени? – воскликнул Миша, бросаясь к Якову. – И сына с собой привел. Это хорошо!
Мешков остолбенело смотрел на Мишу. Он не знал, что однажды, когда Миша лежал в деревне больной, по улице шли парни, и Пелагея Семеновна указала в окно на Одного из них, пояснив: «А это Алеша, вашего рабочего,
Мешкова, сын». Миша теперь сразу узнал парня. Он шагнул к Алеше и покровительственно протянул ему руку.
– Ну, здорово! Значит, работать с нами будешь?
– Да, работать, – скромно подтвердил Алеша, с силой пожимая протянутую руку. – Я работать люблю. У нас хлеб сняли. Что делать? Дай, думаю, отцу помогу. Стал проситься. Он не хотел сначала. Ты, говорит, не справишься, ну, а потом взял.
Яков смущенно крякнул и запустил в бороду пятерню.
– Да, пришлось взять, – подтвердил он и принялся подробно объяснять, как это получилось.
Но Миша махнул рукой:
– Ладно, землемеру расскажешь, – и снова повернулся к Алеше. – Значит, местный житель? Это хорошо. И тайгу любишь? А не возражаешь, что в этих местах переселенцы поселятся? Вон он, представитель от них, – Миша кивнул на Петра. – Сюда сельскохозяйственная артель скоро прибудет.
– Артель? – переспросил Алеша, и глаза его загорелись детским любопытством-
– Вижу, ты из нашего лагеря, – сказал Миша. – Идем к землемеру, молодое поколение! – Миша показал на тропинку. Он был очень доволен появлением нового товарища. – Я тебя познакомлю со всеми и тигра покажу.
– Тигра? Что же он у вас в клетке, что ли, сидит?
– Нет, на дереве висит, сушился…
