Текст книги "Хозяин тайги"

Автор книги: Н. Старжинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

3

– Ну, а у вас как? – опросил Мешков, поведав землемеру о причинах задержки.

– Новостей много, – оказал Кандауров, хмуро посасывая трубку. – Миша тебе расскажет. Что ни день, то новость. – Он повернулся к Мише, который занят был письмами и газетами, принесенными Яковом. – А ведь Фома-то опять заболел.

– Притворяется. Это особая тактика.

– Нет, на этот раз что-то серьезное. – Кандауров отвел Мишу в сторону и шепнул ему: – Он в самом деле чем-то отравился. Ты не видал, что он ел?

– Отравился? Да что вы! Быть того не может. Он так боялся этого. – Миша побежал в палатку.

Фома лежал на своем тулупе, запрокинув голову, и что-то бессвязно бормотал; лицо у него было зеленоватое, все в тяжелых складках, глаза закатились, в уголках губ пузырилась пена. Время от времени по телу его пробегала судорога.

– Фома, а Фома! – позвал Миша, прислушиваясь к бормотанию возчика.

– Не трогай, в беспамятстве он, – пояснил сидевший рядом Панкрат. – Видал, как скрутило? В одночасье… Только вы ушли с Петром, тут его и ваяло. Уж ему землемер и рвотное давал и кофеем поил. Видно, отгулял Фома свое…

В палатку вошел Кандауров.

– Убедился? – спросил он.

– Неужели грибами? – Миша задумался. – Вы знаете, он утром съел грибов, а потом весь день работал и ни на что не жаловался. Вечером снова ваялся за грибы: у него полкотелка оставалось. Почему же в первый раз все хорошо обошлось, а после второй порции такая история?.. И ведь больше он ничего не ел, я знаю. От ужина, приготовленного Настей, отказался, боялся отравы. Даже к консервам не прикоснулся.

– Дальше в лес, больше дров, – проговорил сквозь зубы Кандауров и повернулся к Панкрату: – Позови-ка Настю!..

Миша проводил Саяпина хмурым взглядом.

– Да, вы знаете, ее нужно расспросить… Она странно себя ведет сегодня.

– Теперь она все расскажет, только ты не мешай, – предупредил Кандауров. – Уйди сам и Панкрата уведи, вон они идут. Если хочешь, сядь снаружи, у палатки, и слушай.

– Настя, – мягко оказал землемер, когда они остались вдвоем подле Фомы, – помнишь, я тебе сказал, что ты никого не должна бояться?

– Помню, – не опуская настороженных глаз с лица Фомы и почти не разжимая губ, произнесла девочка.

– А что ты ответила?

– Что я и так никого не боюсь.

– Почему же ты не хочешь рассказать все, что знаешь? Боишься?

– Нет, не боюсь, – все так же тихо и невнятно произнесла девочка. – Не боюсь, – повторила она и, оторвав свой взгляд от лица Фомы, смело взглянула в глаза землемеру. – А рассказать вам этого нельзя. Я не боюсь, не думайте, не потому. А потому… – Она запнулась, нахмурилась, щеки ее побледнели. – Здесь другое…

– Ну, если другое… тогда, конечно! Можешь ничего не говорить, – согласился землемер. – Пусть умирает Фома. Тем более, что ты на него сердишься. Ведь он к тебе плохо относился, ругал тебя, один раз чуть не побил, когда ты не позволяла ему обдирать липку…

– Нет, не думайте, я не хочу, чтобы он умер, – сказала поспешно девочка и нахмурилась так, что брови ее сошлись в тоненькую ниточку. – Но если я расскажу, что видела, то умрет не только Фома. Вы тоже умрете. И я, и вы рее…

– Ну, вот видишь? Значит, все-таки боишься. А ты не бойся. Мы тебя не дадим в обиду. И за тебя и за себя постоим… – Кандауров взял узенькую ладонь девочки, тихонько сжал. – Ведь мы твои друзья… Ну вот что, – добавил он, помолчав: – не говори, кто это сделал, Просто расскажи, что произошло в наше отсутствие.

Настя подумала, вздохнула. Ну хорошо, – сказала она-

Девочка села на край тулупа, поджала под себя ноги и принялась рассказывать, покачивая головой из стороны в сторону и посматривая то на больного, то на землемера.

– Днем вернулся Миша и увел его, – Настя кивнула в сторону Фомы. – Потом пришел он. – Девочка подняла не землемера темные раскосые глаза. – Тот самый… Я не скажу кто. Он приходил и раньше… Два, нет, три раза. Он тогда ничего не делал, только говорил со мной.

– А о чем говорил?

– Опрашивал, скоро ли уйдете из тайги. И еще заставлял узнать у вас, когда здесь селиться начнут.

– Ну, а ты что?

– Не стала вас спрашивать. Сказала, что ничего не говорите.

– Молодец! Что же дальше?

– Он что-то положил в котел, когда я отвернулась. Но я заметила. Он ушел, я заглянула в котел. Вижу, какие-то корешки плавают. Выловила их и выбросила.

– Корешки, говоришь? – Землемер нахмурился. – Так, так… Тогда все ясно. Он, видно, и Фоме в котелок положил такие же.

– Этого не видела. Он только опросил, чьи грибы в котелке.

– И ты сказала?

– Да. Потом посмотрела в котелок, но ничего не заметила: грибы и грибы. Может, он перемешал их. Когда вы пришли с работы, Фома стал подогревать свой котелок. Я ему говорю: «Грибы плохие, дядя Фома, лучше не ешь их, я вкуснее приготовила». Фома заругался и прогнал меня. А теперь болеет. Сам виноват…

– Да, это верно, сам виноват… – задумчиво повторил землемер. – Ну, а скажи, Настя, не видела ты, чтобы Фома и он разговаривали в лагере? И вообще встречались они тут или нет?

– Не видела. Когда не стало жестянок с мясом, тогда он приходил, а дядя Фома послал меня за хворостом, и я не видела, говорили они или нет.

– А где соль взяла?

– Когда вы меня искали, я к нему ходила… За солью. У него много. Я взяла столько, чтобы он не заметил. – Настя хитро улыбнулась. – Он и не знает ничего. Только я побоялась сразу вам отдать. Думаю, Фома ему расскажет.

– А это где взяла? – Землемер показал Насте белый Шелковый мешочек, в котором была соль, принесенная девочкой.

– Это тоже у него взяла.

– А откуда этот мешочек у него?

– Не знаю. Он иногда принесет такой и сразу в огонь бросает. А этот нашла в траве, наверное, он уронил его, и не заметил.

– Ну хорошо, Настя, спасибо тебе! Ты нам очень помогла. А теперь зови сюда Якова, будем Фому лечить, будем растирать ему ноги и руки, попробуем еще раз напоить горячим кофе.

– Я еще хочу что-то сказать, – проговорила Настя, доверчиво глядя на землемера, – очень важное…

– Ну говори.

– Уходите отсюда поскорее! Он все равно по-своему сделает. Кто-нибудь умрет. Это он тогда соль взял. И змею подложил тоже он. Он так хочет: пусть кто-нибудь умрет, вы тогда испугаетесь и уйдете.

– Нет, Настя, не уйдем! Это он тебе сказал, чтобы советовала нам уйти?

– Нет, не он. Но он этого хочет. И он все так делает, как хочет. И все ему удается.

– А это не удастся.

– Вы все-таки уйдите, – попросила жалобно Настя, губы ее дрогнули, и она потупила глаза. – Вы бы подальше ушли, а здесь вам нельзя. Это его земля. Я бы хотела, чтобы вы далеко-далеко отсюда уехали и меня бы с собой взяли.

– А как же Ли-Фу? Разве тебе не жалко с отцом расставаться?

Настя отвернулась и ничего не ответила.

– Он у тебя добрый, – продолжал землемер, словно бы не заметив хмурого вида девочки.

– Добрый?.. Он добрый? – с удивлением спросила Настя и покачала головой.

– Ну как же! И тебя, видно, очень любит и к другим хорошо относится. Вот он Мишу бесплатно лечил…

– Ну и что же, что лечил?.. Знаете что?.. – Настя с живостью повернулась к землемеру. – Хотите, я вам что-то покажу? Сокровище. Много денег стоит. Возьмите и уезжайте.

Землемер усмехнулся.

– Что же это за сокровище? Где оно?

– Не очень далеко. Пойдемте покажу.

– Нет, я не могу сегодня идти. Я буду Фому лечить. Пускай Миша со мной пойдет.

– Нет, Настенька. Нам не до сокровищ.

Едва Настя вышла из палатки, в нее вихрем ворвался Миша.

– Владимир Николаевич! – воскликнул он. – Что же это такое?.. Ах, какой негодяй. Не получилось у него с трясиной – решил отравить всех… И своего сообщника и даже… родную дочь. Ведь она тоже пострадала бы, если бы не заметила этих корешков и не выбросила их… Какой злодей!..

– Видимо, перестал ей доверять, – спокойно пояснил Кандауров.

– Владимир Николаевич, разрешите мне сходить с Настей, – попросил Миша. – Никакого сокровища нам не нужно, но так мы скорее узнаем, где скрывается Ли-Фу…

– Нет, Миша. Прежде всего мы должны выполнить приказ, отвести в срок участок. Позови-ка лучше Якова.

Мы займемся Фомой. Видишь, что с человеком творится-

Миша, не сказав ни слова, вышел из палатки. Он отозвал Настю и объявил, что землемер передумал. Он согласился отпустить Мишу, с ней в тайгу.

Это был обман, но Миша чувствовал, что иначе поступить никак не может. Он должен отыскать Ли-Фу и вырвать жало у этой змеи.

– Ты смелый человек? – опросил практикант у Панкрата.

– На тигра охотиться зовешь? – спокойно протянул тот, видя, что Миша заряжает дробовик медвежьей пулей.

– Тигр что!.. – Миша сердито усмехнулся, вспомнив выражение Гжибы. – Есть тут кое-кто пострашней тигра.

ТАЙНА МЕРЗЛОЙ ПАДИ
1

Настя легко и быстро перебегала через поляны, лишь в густых зарослях ей поневоле приходилось умерять шаг. Миша и Панкрат еле поспевали за ней. Ночь была светлая, над деревьями сияла луна.

– Куда же ты ведешь нас? – опросил Миша девочку.

– В Мерзлую падь.

– Опять это злосчастное место! А что, там живут?

– Там есть заимка, – уклончиво ответила Настя. А ты расскажи нам, кто там живет и что делает, – настаивал Миша: – ведь мы все равно узнаем. Будем гнать съемочную линию, все заснимем, и заимку обнаружим, и с хозяином ее познакомимся.

– Нет, вы не должны этого делать, – сказала с беспокойством девочка. – Вы возьмите, что я вам покажу, и уходите отсюда. Я бы сама принесла вам это, но не могу одна. Там лежит тяжелый камень.

Некоторое время они шли молча.

– Когда опустимся в падь и обойдем озеро, вы спрячьтесь, а я пойду посмотреть. Если на заимке горит свет, нам нельзя туда идти, мы вернемся, – предупредила девочка.

– Ну, с пустыми руками возвращаться я не согласен, – проворчал про себя Миша и пощелкал ногтем по стволу дробовика. – Это уж дудки!

Понизив голос, он рассказал Панкрату все, что узнал о Ли-Фу.

– Ничего! Видали таких ловкачей, – прогудел Панкрат. – Только бы нам не упустить его…

«А ведь молодец, – подумал Миша. – Не боится». – Вспомнив о прочитанном сегодня в газетах, принесенных Мешковым, Миша полуобернулся к Панкрату и бросил через плечо:

– А ты знаешь, капиталисты затевают новую мировую войну…

– Против кого же?..

– Ясно против кого… Собрались на международную конференцию в швейцарском городе Локарно… Хотят натравить Германию на нас…

– От них только и жди всякой пакости. Мало, видно, мы их учили. – Панкрат сердито Крякнул. – Подожди, ты куда? – крикнул он и схватил Мишу за руку. – Тебя прижмет. Если видишь, что бурелом, старайся через поваленное дерево перелезть, под него не суйся, а то в лепешку раздавит.

Все небо было усыпано звездами. Крупные и яркие, они спокойно мерцали в вышине. Тихо плыли легкие облака, освещенные луной.

По дороге встречались нагромождения бурелома, путникам приходилось взбираться на поваленные деревья, продираться через кусты.

Луна спряталась за облако, и стало темно.

– Где ты, Настя? – крикнул Миша, хватаясь руками за кусты, чтобы не упасть.

Внезапно земля ушла куда-то вниз. И они покатились, скользя по влажной от инея траве-

– Я здесь, – послышался Настин голос. – Идите сюда.

Оки сползли под откос и оказались в густых зарослях орешника. Через кусты им пришлась продираться, как сквозь тесную толпу. Гибкие прутья хлестали их по лицу, по груди. Здесь было совсем темно.

Шли гуськом, не видя друг друга, ориентируясь по шелесту веток. Наконец выбрались из чащи и облегченно вздохнули. Под ногами Миша почувствовал скользкую опору и, пощупав рукой, понял, что вышли на лед.

Из-за облака выглянула луна, осветив небольшое озеро. Миша сразу узнал его и с живостью обернулся к Панкрату:

– Вот здесь мы убили тигра.

2

В просторной избе, скупо освещенной керосиновой лампочкой, сидели Гжиба и Ли-Фу.

Гжиба сидел боком к столу, в неудобной, напряженной позе, опираясь одной рукой на колено, другой сжимая дробовик. Он не спускал тяжелого, мрачного взгляда с

Ли-Фу.

– Вот мы и встретились, Василий Иванович, – сказал Гжиба, медленно качнув головой.

– Да, моя очень рад, – ответил Ли-Фу. – Тебе долго моя искал?

– Долго… Ишь, куда запрятался! С собакой-ищейкой не найдешь…

Ли-Фу опустил веки и скосил глаза, в которых блеснул недобрый огонек.

– А тебе шибко хитрый следопыт. И собака не надо. Сам нашел.

– Еще бы не найти! Целую неделю выслеживал… Ну, вот что, Василий Иванович, давай начистоту! – Гжиба с силой ударил ладонью по столу. – Что тебе от этих людей надобно?

Ли-Фу изобразил на лице удивление:

– Какой люди? Моя не понимай.

– Ну-ну, не хитри, Василий Иванович. Видел я, как ты к ним в лагерь ходил. Я ведь давно там караулю, с того дня, как соль пропала. И на той неделе ты у них был. Только в тот раз я упустил тебя. Заприметил тигриные следы в Мерзлой пади, а ты тем временем словно сквозь землю провалился. Ну, а сегодня уж я за тобою по пятам шел до самой до заимки. Вот и окажи, чего ты с ними не поделил. Или в тайге тебе тесно?

– О-о-о, тебе шибко любопытный… – Ли-Фу закачался, как Ванька-встанька, из стороны в сторону. – Хо-хо-хо, – смеялся он, щуря холодные, алые глаза. – Тебе целый неделя недосыпай, недоедай, а это совсем простой дело. Девочка Настя там, моя проведай его.

– Ну-ну… – Гжиба недоверчиво махнул рукой. -

Тогда бы ты ходил к ним, как люди ходят, а то все крадучись, да озираясь, словно волк.

Но Ли-Фу был сегодня в хорошем настроении. Он снова засмеялся.

– Тебе дотошный люди… Все равно сыщик. Ну, моя тебе объясняй. Дочка моя отряда живи, его привыкай там, а землемер увидит Ли-Фу, сердиса, кричи: «Тебе дочка обратно забирай, моя не хочу его у себя держи». Понимай?..

Гжиба сиял руку с колена и глянул на Ли-Фу. Лицо его начало медленно краснеть.

– Ты что же, меня ребенком считаешь? – проговорил он с расстановкой и вдруг гаркнул так, что огонь в лампе взметнулся и зачадил: – А ну брось голову дурить! Не в бирюльки играем.

Ли-Фу не шелохнулся, только раздвинул губы, собрав морщинки вокруг рта и обнажив ослепительные зубы.

– Чего сердиса? Не надо лицо теряй! – Он учтиво пододвинул к собеседнику стакан. – Пей спирта, хороший спирта…

– Э, не до спирта сейчас… – Резким движением Гжиба отстранил от себя стакан. – Вот что, Василий Иванович, – сказал он твердо, отчеканивая слова: – неверный ты человек. Обманом живешь. Силантий по твоей, видно, указке наговаривал: они-де для того леса обмеряют, чтобы сплошь повырубить их и иностранцам по дешевке продать. А я, глупый, верил, думал: человек в отряде работал, значит что-нибудь такое слышал краем уха. Вот и стал я их проверять. Нет, неверно это. Не со злым умыслом они в тайгу пришли. А ты меня в их глазах подлецом представил.

– Моя ничего про тебя не говорил.

– А зачем соль у них взял? Эх, Василий Иванович, нехорошо. Видно, подслушал, как я с практикантом из-за соли схватился. Ты унес ее, чтобы они на меня думали. Поссорить нас хотел. Не много ли на себя берешь? Хозяином себя в тайге ставишь.

– Моя хозяин, твоя хозяин, – уклончиво сказал Ли-Фу. – Зачем твоя кричи? Моя хочу, как лучше. Тебе сам на них серчай.

– Не твоя это забота. Знаю, что делаю. Я у них служу, а ты против них козни строишь. Отвечай, зачем людей обижаешь?

– Какой это люди? – воскликнул Ли-Фу с раздражением. – Его плохо замышляй. Его всякий шантрапа сюда зови, а твоя-моя прогоняй.

– Врешь! Тебя-то самого кто сюда звал?

– Моя право имей.

– Ну-ка покажи свое право. А то не выпущу. Думаешь, даром я тебя, как титра, вот уже неделю выслеживаю?

Ли-Фу покосился на Гжибу, потер правой рукой висок, подумал, кивнул головой.

– Хорошо, моя тебе объясняй.

– Ну смотри, не вздумай обмануть.

– Моя истинный правда скажи. Но это – шибко секретный дело. Твоя никому не могу говори, пока перемен нету.

Ли-Фу встал, выглянул в дверь, притворил ее плотней, подошел к столу, налил себе спирту в стакан, но не выпил, а только помочил в спирте губы.

– Моя ожидай перемена, – объявил он с торжественным видом. – Американсыка люди имей интерес таежный страна. Его шибко мно… – Ли-Фу вдруг оборвал на полуслове, заметив недоброе во взгляде Гжибы, и настороженно посмотрел на охотника. – Валяй, валяй, – поощрил Гжиба и опустил глаза. – Дальше что?

– Американська люди много порядку имей, – продолжал Ли-Фу все более резким и властным голосам, который по временам срывался и переходил в визг. – Его шибко хитрый и шибко богатый. Его половина мира обмани, а другой половина купи. – Ли-Фу говорил стоя, крепко сжимая в руке стакан со спиртом, то и дело обнажая белоснежные зубы в холодной улыбке. – Тебе не надо Ли-Фу обижай, тебе слушай Ли-Фу, и тогда тебе сделайся тоже шибко богатый. Американсыка люди тебе большой участок тайга подари. Его скоро вся руссыка земля владей… Вот так…

Сказав это, Ли-Фу снова помочил губы в спирте, осторожно поставил стакан, сел и, откинувшись на спинку стула, принялся с самодовольным видом обмахиваться веером.

– Не много ли для них будет? – спросил Гжиба. – А что ежели подавятся обормоты? – Он говорил теперь спокойно и негромко, видно, взял себя в руки.

– Тебе долга твоя принеси! – потребовал Ли-Фу резким голосом. – Тебе зачем приходи? Моя тебе угощай, тебе спирта не пей. Моя тебе выгодный дела предлагай, тебе грубый слово говори. Тебе неблагодарный люди. – В глазах Ли-Фу блеснул зловещий огонек. – Тот люди плохой смертью помирай, который ей ой слово не Держи.

– Ладно, не грози!.. Долг я тебе давно выплатил, а проценты… Что же, мало я разве на тебя работал? А слово свое всегда держу. Это ты врешь, что я неблагодарный. Но теперь я ничего тебе не должен. Ты обманщик, злодей и для меня все равно, что мертвый человек.

– Барегиса, Гжиба! Придут американсыка люди, какой тебе будет жизнь!

– Э-э, не пугай! Не видать твоим американским господам земли русской. На-ка, вькуси! – Гжиба показал дунгану кукиш. – Вот, значит, зачем ты по тайге рыщешь!.. Теперь понятно, откуда у тебя новенькое ружьецо с иноземным клеймом. А ну-ка признавайся подобру, где тот склад, который ты оберегаешь?

Судорога бешенства на мгновений исказила лицо Ли-Фу, но затем оно стало каменно-спокойным.

– Моя никакой склада не знай, – процедил он сквозь зубы.

– Эх, Ли-Фу! На кого руку поднимаешь! Вот, значит, почему ты забегал, забеспокоился… Боишься, что землемер твой склад обнаружит… Как же, известно мне: злодеи здесь всласть похозяйничали. И оружия много враги наши завезли. А как улепетывать пришлось, Где-то схоронили Они его в трущобах, – надеялись, видно, что вернутся скоро. А тебя, значит, сторожем тут оставили. Так, так… Ты бы показал мне его, склад-то этот… Может, скосили бы тебе тогда наказание… А? В самом деле, подумай, Ли-Фу. Дело предлагаю. – Гжиба сделал резкое движение в сторону владельца заимки, пытаясь заглянуть ему в глаза, но тот испуганно отпрянул, опрокинув стакан со спиртом.

Долго длилось молчание. Слышно было, как падают капли со стола.

– Ну, как? Надумал? – Спросил Гжиба голосом, не предвещавшим ничего хорошего для Ли-Фу. – Все равно отыщем твой склад. Небось, где-нибудь неподалеку он, может, в этой же самой Мерзлой пади… Признайся лучше. Я ведь тебя не отпущу. А сам покажешь, будет тебе снисхождение.

Ли-Фу скорбно вздохнул и поджал губы, отчего они вытянулись почти в прямую линию.

– Тебе обижай бедный Ли-Фу, – заговорил он нараспев. – Моя не знай никакой склада. Моя видел здесь тайника. А что там, моя не знай.

– Ну вот и покажи мне его, этот тайник.

– Хорошо, моя тебе покажи. – Ли-Фу покорно склонил голову. Веер выскользнул из его рук и упал на стул. – Но тебе понапрасну туда ходи.

Гжиба надел шапку, аккуратно прикрутил фитиль в лампе и, открыв дверь, пропустил вперед Ли-Фу.

3

…Миша и Панкрат под предводительством Насти обогнули озерцо и оказались перед густыми зарослями орешника, бузины, молодого дубняка.

– Теперь подождите здесь. Сидите тихо, – шепнула Настя и скрылась в кустах. Она вернулась минут через десять.

– Можно идти. На заимке никого нет.

Лунный свет едва пробивался сквозь частый переплет ветвей, но Миша рассмотрел, что под ногами блестит засыпанный листьями ледок. Значит, они идут по замерзшему лесному ручью. Вершинин оценил предусмотрительность владельца заимки. Отыскать дорогу к ней в тайге было невозможно. Летом сюда пробирались по руслу ручья, не оставляя за собой никаких следов.

«Не та ли это тигриная тропа, которую ищет Фома, чтобы вернуться в свою Фомичевку?» – подумал с усмешкой Миша.

Друзья вышли на небольшую полянку, окруженную со всех сторон стеной непроходимо густого кустарника. Посреди стояла низкорослая избушка в два окна. Миша убедился в справедливости своих предположений. Они могли прогнать линию в двадцати метрах от поляны и не обнаружить жилья. Ловко придумано! Ручеек протекал у самого порога избушки.

Настя поднялась на крыльцо, толкнула дверь, она бесшумно отворилась. Войдя в избу, Миша включил электрический фонарик, но Настя прикрыла его рукой.

– Потуши, нельзя: увидят…

Луна снова скрылась, в избушке царила тьма. Миша задел стул, что-то с шорохом упало на пол. Практикант нагнулся и поднял упавший предмет. «Веер! Вот как. Не тот ли это веер, которым меня обмахивал Ли-Фу, когда я лежал больной?» – мелькнула мысль.

– Помоги, очень тяжело, – сказала девочка и потянула Мишу за руку. Миша опустился на колени рядом с Настей.

Пол в избушке состоял из больших грубо отесанных известковых глыб. Чтобы поднять одну из них, пришлось позвать на помощь и Панкрата, который сторожил вход в избушку.

– Теперь зажигай свет, – разрешила Настя, когда они опустились по скользким ступенькам в глубокий подвал.

Миша включил фонарь и осмотрелся. Они находились в довольно просторном помещении, выложенном плитками известняка. На полу стаяло несколько четырехугольных запаянных банок, каждая размером с ведро.

«Спирт, – подумал Миша. – А что здесь еще есть?» По углам висела паутина. На земляном полу рассыпано было несколько горстей чумизы.

– Где же твое сокровище? – опросил Миша., – Вот это оно? – И он толкнул ногой одну из банок.

– Сейчас, – сказала Настя. – Посвети мне. – Она сидела на корточках в уголке, за банками со спиртом, и разгребала руками землю. – Возьмешь не все, – сказала она. – Здесь пять или десять мешочков, но больше двух брать нельзя. Он жадный и злой, его нужно за это наказать, но ты не должен быть жадным.

Миша направил в угол луч света и увидел небольшую известковую плитку. Девочка приподняла ее и запустила в отверстие руку. Через мгновение она подняла к Мише растерянное лицо. – Он все унес… Там ничего не осталась.

– А что там было? – поинтересовался Миша, несколько разочарованный исчезновением таинственного сокровища. Он помог Насте вынуть из земли плитку, прикрывавшую небольшое отверстие, и осветил его. Там в самом деле ничего не было.

– А вот что… – Настя взяла в горсть немного земли со дна ямки и протянула Мише. Среди сероватых комков ярко горело, отражая свет электрического фонарика, несколько блестящих крупинок.

– Золото?

– Золото!

Миша стал внимательно осматриваться я подвале. В противоположном углу лежал большой тяжелый столб.

Миша подошел к столбу и, очистив заостренную его часть от паутины, прочел на стесанном окошечке аккуратно выжженную надпись: «Сия земля принадлежит американскому гражданину Лифуси. Самовольное заселение запрещено. Охота, промыслы, рубка леса запрещены. За нарушение тюрьма».

Под надписью так же старательно было выжжено изображение хищной птицы с пучками стрел в лапах.

– Ах негодяй! – воскликнул Миша. – Так вот кто он такой! Ишь на что замахивается!.. Интервенции новой ждет. И заявочный столб приготовил.

Когда Миша и Настя выбрались наверх, светила полная луна. Ясно видны были в избе тяжелый дубовый стол, на нем графин и два стакана, один из которых был опрокинут. Лунный свет искрился в небольшой лужице на полу.

«А ведь тут не так давно сидели двое», – подумал Миша.

В этот момент вдали раздался выстрел, за ним второй.

Миша выбежал на крыльцо.

– В Мерзлой пади стреляли, правда? – опросил он Панкрата, стаявшего с ружьем наперевес на берегу ручейка-

– Вон в том направлении… Версты полторы будет.

– Пойдем туда! Я уверен, это Ли-Фу. Мы должны задержать его.

Когда они выбежали из кустов, Миша повернулся к Насте.

– А ты иди домой в лагерь, – приказал он девочке.

– Вам без меня нельзя, – сказала Настя. – Утонете в болоте. Я одна знаю дорогу.