Текст книги "Будни отважных"

Автор книги: Н. Павлов

Соавторы: Д. Орданьян,Ю. Казаров,Владимир Тыртышный,М. Вечерко,Юрий Таран,B. Романов,И. Корчма,В. Кириченко,Г. Авдиенко,Н. Смирнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Самойлов хорошо знал сторожа пасеки:

– Здравствуйте, Степан Иванович. Расскажите, что случилось у вас этой ночью.

– Улья тянут. И не поймешь кто. Было это, значится, так: отошел я на минутку к навесу сарая, а ружьишко лежало на повозке... Смеркалось уж. Гляжу, идут они к кладовой и, слышу, гремят замком. Я окликнул: «Кто там?». Они пригрозили. Смотрю, а у них, проклятых, автомат, карабин. Сломать замок не смогли. Тогда они залезли в омшаник к ульям и, выбрав, который потяжелее, унесли с собой.

– В каком направлении пошли?

– Вот по этой стежке к Салу.

Ермаков и Самойлов подошли к кладовой, осмотрели замок.

На земле нашли сбитую мушку от карабина. Потом направились к Салу.

После похолодания наступила на редкость теплая погода. На берегу роились мухи и пчелы. Ермаков и Самойлов увидели разбросанные в траве соты. Из воды выглядывал улей. Пчел, видно, потопили, прежде чем воспользоваться медом. При осмотре истоптанной травы были найдены порченые соты, клочки бумаг и порванное следственное дело, которое вел Климов. Больше сомнений в гибели Климова не оставалось.

К концу дня с добытыми сведениями Ермаков и Самойлов вернулись в райотделение.

После совещания в Ростов было послано подробное донесение, а в соседние районы – телефонограммы с указанием примет разыскиваемых бандитов.

В тот момент, когда сотрудники райотделения собирались уходить домой, дежурный принял телефонограмму. В ней сообщалось, что на хуторе Топилине у председателя колхоза угнали лошадь, запряженную в бедарку.

– Необходимо ехать туда, – поднялся Ермаков.

Перминов дал распоряжение заводить машину. Через час Ермаков и Самойлов были на хуторе Топилине. Нашли тех, кто видел двух неизвестных, ехавших на бедарке. Все сходилось: один из них был в форме работника НКВД, другой – в кожаном пальто.

Связались по телефону с ближайшими хуторами. Ермаков ориентировал руководителей колхозов, коммунистов, комсомольцев на то, чтобы при появлении бандитов они немедленно сообщили на хутор Топилин работникам милиции и приняли меры для задержания.

Только после этого уставшие Ермаков и Самойлов расположились на ночлег.

Под утро их разбудили и сообщили, что на хуторе Павловском возник пожар. Ермаков и Самойлов выехали к месту происшествия. Через полчаса они увидели горевший стог соломы.

Когда машина подъехала к толпившимся колхозникам, солома уже догорала, тут же валялись две бутылки и обглоданные кости.

– Какие-то подлецы пировали у костра, нажрались и уехали, а огонь не потушили, – сказал пожилой колхозник. – Ветер подул и скирда загорелась.

Старик не успел закончить свой рассказ, как к собравшимся подошел чабан:

– Я знаю, чьих это рук дело. Перед вечером подъехали ко мне на бедарке двое с автоматами и говорят: «Нет ли, дед, тут бандитов?». Мне они показались подозрительными. Я закуриваю и молчу. Они назвались работниками НКВД. Тот, что был в военной форме, сказал: «Не бойся нас. Мы приехали ловить грабителей, которые беспокоят вас. Для нашего больного начальника нужно овцу прирезать». Я ему и говорю: «Овцы не мои, а колхозные, принесите от председателя бумажку, тогда и берите». А он как закричит на меня и такими паскудными словами выругался, что мне стало страшно. Пригрозил меня застрелить. Потом они вдвоем взяли овцу, положили на бедарку и уехали.

Выслушав чабана, Ермаков обратился к колхозникам:

– Товарищи! Это те бандиты, которых мы ищем. Они убили нашего работника и, прикрываясь его формой и документами, творят свои гнусные дела. Мы просим вас быть бдительными. Далеко они не уйдут.

9

Перед заходом солнца у невысокого домика в степи остановилась взмыленная вороная лошадь. Из бедарки вылез коренастый мужчина в серой шинели, милицейской фуражке. За ним – худощавый, высокий, с рыжими усами, одетый в кожаное пальто. Они подошли к трактористу, который заводил мотор:

– Где бригадир?

– В конторе, – ответил тот, продолжая вращать заводную ручку.

Бандиты (это были они) зашли в контору с низким потолком. Обращаясь к сидевшему за столом человеку, мужчина в военной шинели строго спросил:

– Вы бригадир?

– Я, – ответил тот и закрыл тетрадку с записями. – Что вам нужно?

– Я оперуполномоченный отдела борьбы с бандитизмом, – проговорил военный и, кинув фуражку на стол, повелительным тоном произнес: – Соберите всех трактористов, посмотрю их документы. Если у тебя ребята хорошие, то проведем проческу лесополос и балок. Оружие есть?

Бригадир тракторной бригады Григорий Мальцев, бывалый фронтовик, танкист, смело глядя на незнакомца, проговорил:

– Прежде чем собирать ребят, я хочу удостовериться, с кем имею честь разговаривать...

– А-а-а! Ты не веришь, что я работник НКВД? Пожалуйста, вот мое удостоверение...

Достав из кармана удостоверение личности, незнакомец, прикрыв большим пальцем фотографию, на мгновение приблизил его к глазам Мальцева. Бригадир успел прочитать фамилию «Климов». Он понял, с кем имеет дело, но виду не подал, встал из-за стола и произнес:

– Теперь полный порядок. Сейчас соберу ребят. Может быть, вы, товарищи, пожелаете у нас поужинать? Покушать горячего борща, мяса, попить парного молока...

– Недурно, недурно! Откровенно говоря, мы проголодались. Распорядитесь, чтобы накормили нас. – Дубов пощипал рыжие усы и ухмыльнулся...

Мальцев направился под навес сарая к трактористам:

– Ребята! Помните, приезжал к нам на днях бригадир Самарин из МТС? Который рассказывал о бандитах? Так вот, те бандиты сейчас у нас. Что решим?

– Задержим!.. – раздались решительные голоса.

Дубов, посматривая в окно, тихо говорил:

– Здесь нас принимают неплохо. Этот бригадир мне нравится, но вечером нужно все закончить. Пора отсюда сматывать удочки. Нужно к железной дороге и на запад. Догонять фронт. А сейчас первым делом плотно подзаправиться и документы раздобыть.

Но «подзаправиться» им не пришлось. Дверь открылась, и трактористы, бойцы истребительного отряда, наставили на них дула винтовок:

– Руки вверх!

Лицо Дубова почернело. Рывком он выхватил из-за пояса гранату и с силой ударил ею по голове бригадира Мальцева, стоявшего впереди. Граната не взорвалась. Мальцев упал на земляной пол. Грохнул выстрел, и смертельно раненный Дубов повалился рядом с Мальцевым, судорожно сжимая пальцы. Шустов поднял руки вверх и невнятно забормотал:

– Не стреляйте! Я сдаюсь!..

Мальцева подняли с пола, расстегнули воротник рубахи. Он открыл глаза...

* * *

На первых допросах Шустов отрицал свое близкое знакомство с убитым Дубовым и свою причастность к бандитской шайке «Лесные братья». Он бормотал о случайной встрече в поле с неизвестным человеком, выдавшим себя за работника НКВД. Тот, якобы, согласился подвезти его до ближайшей железнодорожной станции.

Но собранные материалы, вещественные доказательства – одежда и документы Климова, найденная в тайнике радиостанция, большая сумма денег, различные документы, свидетельские показания изобличили преступника.

Шустов после долгого запирательства признался, как он работал в гестапо в дни немецкой оккупации в станице Константиновской, как после изгнания фашистов руководил бандитской шайкой, как он с Дубовым убил Климова.

– Я и Дубов лежали в траве, поджидали, когда опер будет ехать на мотоцикле, – рассказывал Шустов. – Наконец он появился на серой лошади. Мы поднялись и вышли на дорогу. Он спросил, кто мы такие. Дубов назвался солдатом, отставшим от своего полка, Климов потребовал предъявить документы. Дубов подошел к коню и, развернув какую-то бумажку, показал Климову. Тот наклонился... А этого нам и нужно было. Мы схватили его за шею, стащили с коня, разоружили.

Дубов приказал ему раздеться, но Климов бросился на нас. Долго не могли мы с ним справиться. Дубов вырвался из рук Климова, ударил его по голове автоматом и застрелил... Труп мы закопали, сели на лошадь и незаметно, балочками, через кустарники, проехали к Дону в лес, расположенный у шлюза под Кочетовской. В окопе мы спрятали седло и уздечку.

– Зачем вы это сделали? – спросил Самойлов.

– Чтобы выиграть время и подальше уйти. Лошадь с седлом, но без седока могла бы обратить на себя внимание людей...

* * *

Всю ночь шел проливной дождь. По балкам и оврагам текли ручьи. К утру погода изменилась: подул ветер, местами прояснилось небо.

Труп Климова нашли в том месте, где указал Шустов, и привезли в станицу Семикаракорскую.

Хоронили Климова на другой день. У могилы, вырытой в центре станицы, собрались женщины, старики, школьники. Они безмолвно смотрели на гроб, обитый кумачом. Многие плакали.

На землю повалил первый пушистый снег. Побелели, словно поседели от горя, головы собравшихся людей.

Вперед вышел секретарь райкома партии Ведерин. Он снял шапку-ушанку:

– Товарищи! Сегодня хороним мы верного сына нашей Родины, Ивана Дмитриевича Климова. Он отдал свою молодую жизнь за наше счастье. Светлый образ друга сохраним навсегда в наших сердцах.

Гроб опускали в могилу Самойлов, Перминов, милиционеры. Люди плакали. Никому не хотелось верить, что уже нет в живых веселого, бесстрашного Ванюши Климова.

СОКРОВИЩА СТАРИКА ОСКАРА

В милицейском архиве я натолкнулся на пожелтевшую от времени записную книжку. Беглые выцветшие карандашные пометки поначалу не привлекали моего внимания. Перелистывая страницы, я с трудом разобрал:

«Старик... тайная скупка бриллиантов и золота... Гость из Баку...»

Что бы это могло означать?

Книжка принадлежала моему старому другу, прошедшему путь от рядового милиционера до начальника райотдела, а ныне – пенсионеру Николаю Арсентьевичу Самойлову.

Я позвонил ему и сообщил о своей находке. Самойлов обрадовался:

– Неужели сохранились? Подумать только: прошло двадцать лет. Интересное дело!..

Через час, сидя у меня в кабинете и напрягая память, Николай Арсентьевич стал рассказывать...

...Как сейчас помню: в Ростове стоял чудесный летний вечер. Цвела акация. Я сидел у открытого окна, читал одно уголовное дело. Потом все папки убрал в сейф, закрыл окно и собрался было уходить домой, как вдруг меня вызвал Александр Иванович Козлов, начальник Ростовского горотдела милиции.

– Много развелось скупщиков золота, – недовольно проговорил он. – Вот прочтите ориентировку. Контрабандисты пытаются переправлять за границу валюту, золотые изделия. Ниточка тянется в наш город. Поручаю вам заняться этим.

Утром я отправился на Новопоселенский рынок. Он занимал большую площадь старого кладбища и пустыря от Красноармейской до Шестой улицы. Ежедневно сюда стекалась тьма народу. Торговля шла бойкая. Людской поток подхватил меня и понес в самую гущу. Перед глазами мелькали нанизанные на руки сарафаны, кофточки, детское белье, мужские костюмы, босоножки, туфли, шарфы, платки...

В другом конце «толкучки» продавались табуретки, щетки, примусы, велосипеды, патефоны, гвозди, замки, радиоприемники.

Огляделся. Как распознать среди этой огромной массы людей тех, кто меня интересует, – скупщиков золота? Стал присматриваться к торговцам, выискивать среди них постоянных обитателей рынка. Внимание привлек благообразный старик с аккуратно подстриженной бородкой, в пенсне с металлической дужкой – точь-в-точь старый учитель гимназии. Он продавал книги. Неожиданно передо мной вытянулась костлявая длинная рука со вздутыми венами. Повернулся – нищий со щетинистой седой бородой. Он низко кланялся: «Дай копеечку, сынок!» Бледный, трясущийся, жалкий человек. Я сунул руку в карман, чтобы достать пятак, но вспомнил, что у входа на рынок я истратил его на газированную воду. Пожал плечами: мол, нет денег.

Наступил полдень, а рынок не пустел. Слышалась разноголосица криков, споров.

В торговом ряду, где продавались велосипеды, приемники, лопаты, ведра, дребезжал патефон. Голос известной певицы взывал: «О любви не говори...»

За аквариумами с рыбками, на могильной плите, маклеры делили магарычи, ссорились. Среди них находились люди, которые пользовались недоброй славой шарлатанов и проходимцев. При приближении фронта к городу они грабили и прятали в своих подвалах мешки с мукой, сахаром, бочки с маслом, повидлом, спиртом. После войны, как гадюки, выползли из нор. Сбывали награбленное осторожно, всячески хитрили. Скупка золота или изделий из него велась еще более осторожно. Валютчики боялись милиции.

Постепенно пустел рынок. Очень усталый, огорченный безрезультатностью поисков, я вернулся домой.

А на другой день – неожиданность. У продовольственных рядов я столкнулся с Клавдией Ивановной, давнишней знакомой нашей семьи. В одной руке она держала сумку, а в другой – сетку, набитую разной снедью.

– Э, да у вас, видать, в доме праздник? – шутливо спросил я.

– Еще какой! Брат мой из Берлина приехал! Небось, уже и не помните? – радостно улыбнулась она. – Гость на порог, а в доме – хоть шаром покати. Вот сняла золотые серьги – и накупила...

– А кому же их продали? – спросил я, насторожившись.

– Старику, торговцу ванилином. Хотите, я вам покажу его? Идите сюда. – Она указала в сторону дощатого ларька. Я оторопел: это был тот «нищий», которому вчера хотел подать пятак.

Два дня незаметно наблюдал за стариком. Он стоял у церковной ограды, вытягивал костлявую руку с бумажными кулечками. Время от времени к нему подходили покупатели. Полная пожилая неряшливо одетая женщина, что-то нашептывая ему на ухо, укладывала на деревянный поднос новью пакетики и уходила прочь.

Подходили и другие подозрительные люди, и о каждом из них я собирался разузнать как можно больше.

Удалось установить личность старика. Им оказался Оскар Абас оглы. Он прожил в Ростове более двадцати пяти лет, состоял в незарегистрированном браке с некоей Ползунковой.

В горотделе полковник Козлов встретил меня словами:

– Прошло три дня. Докладывайте о скупщиках золота...

Я рассказал все, что узнал об Оскаре Абас оглы.

– Помню, старик привлекался за спекуляцию лавровым листом, но суд прекратил дело, – ответил полковник. – По-моему, вы понапрасну теряете время.

Я стоял на своем:

– Уверяю вас, товарищ полковник, старик Оскар – скупщик золота. Какого масштаба – еще не знаю, но кое-какие факты у меня уже есть.

– Ну что ж, – подумав, сказал полковник, – может быть, вы и правы.

На другой день Оскара на рынке не оказалось. К старику приехал гость с Кавказа, именовавший себя его племянником. Погостил он немного и собрался уезжать. Сам Оскар ходил на вокзал за билетом...

Вечером, сидя у открытого окошка небольшого старого домика, старик сосредоточенно разрезал старым ножом с деревянной ручкой книгу и делал маленькие бумажные кулечки, наполняя их ванилином, сахарином, душистым перцем. В расфасовке товара помогали ему жена и гость.

Было слышно, как все трое мирно беседовали, беззаботно смеялись, потом звенели чашками, пили чай с кавказскими пряностями.

Тщательно продумав план разоблачения скупщика, я доложил полковнику Козлову об обстановке. План был одобрен, и оставалось ждать отъезда кавказского гостя.

И вот мы на станции. Старик Оскар провожал невысокого молодого человека со смоляными гладко причесанными волосами, одетого в черный модный костюм. Старик поцеловал отъезжающего, а я тем временем незаметно запечатлел на пленку эту трогательную сцену.

Когда на перроне послышался прощальный свисток, юноша энергично вскочил с небольшим чемоданчиком в тамбур вагона и помахал старику на прощание платком.

Поезд тронулся. Я и старшина железнодорожной милиции поднялись в тамбур, вошли в первое купе. Там сидели полковник с женой, старичок с белой бородкой и средних лет женщина.

В соседнем купе находился тот, кто нас интересовал. Расположившись на нижней полке, он читал газету.

– Гражданин, предъявите документы! – обратился к нему старшина милиции.

Пассажир пожал плечами и неохотно достал из внутреннего бокового кармана пиджака справку, удостоверяющую его личность. В справке говорилось, что она выдана временно взамен паспорта.

– Значит, вы Гусейнов Ибрагим Абас оглы? – спросил старшина.

– Как записано...

– Справка не удостоверяет вашей личности! Нет ли при вас документа с фотографией?

Молодой человек продолжал настаивать:

– Я живу в Баку. Не верите? Запросите адресное бюро...

– Хорошо. Мы так и сделаем, а пока попрошу вас пройти со мной, – твердым голосом сказал старшина.

В Батайске мы сошли с поезда. А оттуда на автомашине перевезли Гусейнова в Ростов.

Обыск провели в присутствии понятых, в линейном отделе милиции. В протоколе появилась запись:

«Пятьдесят золотых десяток, двенадцать колец, три броши...»

– Гражданин Гусейнов, – спрашиваем его, – скажите, у кого из жителей Ростова вы взяли это золото?

– Я ничего не скажу...

Полученная из Баку телеграмма гласила:

«Гусейнов Ибрагим Абас оглы пал смертью храбрых в 1942 году на крымской земле».

Показали этот документ Гусейнову и он вдруг заявил: я не гражданин СССР! Арестовать меня вы не имеете права! Я протестую!

Через несколько дней Оскар вышел на рынок и начал продавать ванилин.

В одиннадцатом часу высокий человек в легких шевровых сапогах подошел к старику и что-то шепнул ему на ухо. Оскар явно заволновался. Он прикрыл салфеткой свой товар и поспешил домой.

Медлить было нельзя. Через час вместе с понятыми я подошел к старенькому домику, в котором жил Оскар Абас оглы.

Постучали. Тишина. Постучали еще. Послышались шарканье и шлепанье, потом кашель и кряхтенье – дверь открыл сам хозяин. Милицию он не ждал. Оторопел и стоял окаменевшим на пороге. Я предъявил ему постановление на обыск, старик пропустил нас в дом. В комнате за столом сидел плотный мужчина с красным одутловатым лицом.

– Кто вы такой? – спросил я.

– А какое это имеет для вас значение? – проговорил он, пожимая плечами.

Я осмотрел комнату, за буфетом увидел небольшой новый чемодан.

– Чей это? – обращаюсь к старику.

Все молчали. Скрипнул стул, на котором сидел неизвестный человек в каракулевой шапке.

– Положим, этот чемодан мой? Ну?..

– Что в нем?

– Зачем буду отчитываться?

– И все-таки прошу отвечать на вопросы.

– Обыкновенные вещи!

Обращаюсь к понятым:

– По-видимому, человек, назвавший себя хозяином чемодана, не знает, что в нем лежит. В таком случае я вынужден вскрыть чемодан.

– Зачем вещь портить? Вот ключ.

В чемодане – ванилин, сахарин, перец.

Оскар Абас оглы нервно ковылял по комнате, опираясь на палку. Он не находил слов, морщился, хватался за голову:

– О мерзавец! О шайтан! Пустил человека в дом! И вот тебе... Такая неприятность!..

Он не умолкал ни на секунду, призывая в свидетели аллаха.

– Бросьте разыгрывать комедию, гражданин Абдул! – сказал я. – Мы хорошо знаем, что его не аллах послал. Он прилетел самолетом из Баку. Скажите лучше, где хранится у вас золото?

Старик оцепенел. Затем, взяв себя в руки, деланно засмеялся.

– Золото? Вы, гражданин начальник, думайте, что говорите. Откуда у нищего золото? – Старик обиженно отвернулся.

Четыре часа продолжался обыск – и никаких результатов. Признаться, я начинал чувствовать себя неловко. Неужели ошибся? Еще и еще раз тщательно осмотрел комнатки, коридор, дворик – ничего. Только на чердаке нашли хорошо упакованный сверток с ванилином.

– Что ж, заарестуй меня, начальник, раз я нарушил закон. Я знаю: спекуляция – это плохо. Но чем-то жить надо? На одном подаянии долго не протянешь.

От меня не ускользнули ни готовность Оскара отвечать за незаконную торговлю, ни его желание побыстрее избавиться от нашего пребывания в его доме. Где, где мы еще не искали? Стены все простучали, пол тоже. Разве что порожек? Я достал стамеску, молоток и наклонился к порожку.

– Прошу не портить пол! – вскочил с места старик.

Вставная дощечка была аккуратно зашпаклевана, закрашена, но оторвать ее не представило труда. Под дощечкой оказалась ниша, а в ней – ящик из-под винтовочных патронов. Когда вскрыли крышку, увидели червонцы старой чеканки, золотые кольца, браслеты.

На этом можно было и закончить обыск. Но тут вспомнились слова полковника Козлова, сказанные им на инструктаже: «Как заяц перед ночлегом делает несколько лежек в разных местах, а спит лишь в одной, так и матерый преступник прячет награбленные ценности в разных местах»

Я решил осмотреть еще раз кухню. Около печки стоял старый покосившийся стол с фанерными боками. Он был пуст. И, в десятый раз заглядывая в него, я обратил внимание на едва уловимое движение старика.

«Не зря волнуется», – подумал я и начал отрывать крышку. Старик вскрикнул, подбежал к зеркалу, что висело на стене, с силой ударил по нему кулаком и осколок поднес к горлу. Его вовремя схватили за руку.

Стол оказался с двумя стенками. В пространстве между стенками стояли высокие и узкие из белой жести банки. Вынул одну – валюта! Вынул другую – драгоценности.

В третьей банке оказались бриллианты по полтора – два с половиной карата, деньги царской чеканки по десять и пять рублей. В четвертой – золотые часы, обложенные ватой, массивные цепочки, золотые кольца, броши, перстни...

Из горотдела пришла машина с охраной, приехал Козлов. Увидев лежавшие на столе ценности, он удивленно проговорил:

– Вот тебе и нищий! – И добавил потише: – Привез работников ювелирторга и фино. Пусть они определят стоимость этих ценностей...