Текст книги "Будни отважных"

Автор книги: Н. Павлов

Соавторы: Д. Орданьян,Ю. Казаров,Владимир Тыртышный,М. Вечерко,Юрий Таран,B. Романов,И. Корчма,В. Кириченко,Г. Авдиенко,Н. Смирнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

П. УЛЫБЫШЕВ
ГЕРОИ ЛЕДЯНОЙ КРЕПОСТИ

Зимой 1942 года на каменистых скалах Марухского и Клухорского перевалов, в моренах Марухского ледника советские бойцы и командиры грудью преградили путь фашистским горным стрелкам из дивизии «Эдельвейс».

Плечом к плечу здесь бились с фашистами и работники ростовской, молдавской и донецкой милиции, которые вливались в боевые ряды 810-го стрелкового полка.

Публикуя настоящий очерк, мы приглашаем читателей вместе с нами продолжить поиск безвестных героев милиции.

Эхо войны

Председатель сельского Совета Игнат Кузнецов, выслушав рассказ чабана колхоза «Знамя коммунизма» Мурадина Кочкарова, тут же поднял телефонную трубку и вызвал станицу Зеленчукскую, что в Карачаево-Черкесской автономной области. В районном отделении милиции 21 сентября 1962 года дежурил младший лейтенант Г. А. Лифарев. Приняв телефонограмму, он без промедления передал ее содержание секретарю райкома партии Божко. Спешно скомплектованная группа спортсменов во главе с тем же младшим лейтенантом милиции Лифаревым направилась на Марухский ледник. Здесь они увидели то, что заставило их обнажить головы. Как и сообщал чабан, ветер и оттепели приоткрыли последствия разыгравшейся здесь около двух десятилетий назад героической драмы. В нескольких местах виднелись останки советских воинов, оружие, армейская одежда и снаряжение.

Вскоре после этого была создана государственная комиссия во главе с заместителем председателя Ставропольского крайисполкома Агкацевым и крайвоенкомом генералом Танасевским. В нее вошли военные специалисты, врачи-эксперты, альпинисты, саперы Северо-Кавказского военного округа и работники милиции. 28 сентября 1962 года члены комиссии достигли Марухского ледника. Здесь перед ними предстала печальная картина, которую уже видела первая экспедиция. Более тщательное обследование привело к новым находкам. Рядом с одним погибшим лежала офицерская фуражка. В леднике были найдены партийный билет и два пожелтевших комсомольских билета. Рядом с останками другого советского офицера нашли ложку-самоделку с вырезанным словом «Гамза», на алюминиевой ложке еще одного воина значилось «Дербент», а на подсумке буквы «И. Ф.». На гофрированной банке не совсем ясно была обозначена фамилия «Андропов» или «Андронов». Кое-где сохранились обрывки писем, записок, ведомостей.

Останки советских бойцов и командиров перенесли в станицу Зеленчукскую. На траурный митинг собрались рабочие и колхозники, воины и пионеры.

Суровая тишина воцарилась в парке, когда похоронная процессия остановилась у свежевырытой братской могилы. Под легким ветром шелестели листва и кумачовые стяги с черным крепом. Далеко вокруг разносились слова генерал-майора Танасевского:

– Мы провожаем в последний путь своих боевых товарищей. Если сегодня мы еще не знаем их имен, то со временем они будут известны. Об их подвигах услышит вся страна.

Потом тишину нарушают траурные мелодии, от которых каменеют сердца. Навзрыд плачут женщины. Вытирают слезы и мужчины. Гробы опускаются в могилу. Гремят залпы воинского салюта.

Свежий холмик могилы обрамляют венки. А в средине ярким пламенем пылают живые цветы.

Под сенью вековых деревьев Зеленчукского парка вечным сном спят герои Маруха – русские, украинцы, грузины, дагестанцы и воины других национальностей, отдавшие свои жизни за счастье будущих поколений.

Какие же части и подразделения действовали в горах? Не так давно стало известно, что это были 810, 808, 815-й полки 394-й стрелковой дивизии, бойцы 155-й отдельной стрелковой бригады, части и подразделения НКВД и партизаны отряда «Мститель», работники молдавской, донецкой и ростовской милиции, которые рука об руку с воинами мужественно сражались с немецко-фашистскими захватчиками.

Беспримерный героизм, непоколебимую стойкость, непревзойденное мужество проявили защитники Марухского, Клухорского и Санчарского перевалов. Они не пропустили врага к Черноморскому побережью. Отборные гитлеровские горнострелковые части под лирическим названием «Эдельвейс» были опрокинуты и изгнаны с Кавказа.

Постараемся воспроизвести хотя бы в общих чертах, как это было.

По следам найденных документов

На Марухском леднике были найдены не только останки боевого оружия, предметы солдатского быта, но и некоторые документы, письма воинов к родным и ответы из дома.

Все это было сразу же передано на экспертизу в научно-технический отдел Ставропольского краевого управления внутренних дел. Опытный эксперт майор милиции Саньков восстановил почти все документы и снял фотокопии с них.

На самодельной деревянной ложке, о которой упоминалось выше, было вырезано слово «Гамза». Сотрудник Хивского отделения милиции Гамза Гамзаев сообщил, что его отец Гамзаев Мирза считается пропавшим без вести.

«Отец, – пишет он, – любил вырезать на ложках мое имя. Не он ли, мой отец, погиб на Марухском перевале?»...

Точно такой же вопрос ставит и другой дагестанец Гамза. Разница лишь в том, что он считает, что эта надпись принадлежит его дяде...

Люди из легенды

По пыльной дороге, вдоль реки Аксаут, двигалась повозка. Гнедой конь тащил за собой тяжелую телегу. Колеса ее сильно скрипели: видно, давно не смазывались. Над головой синело августовское солнце. А справа бурливо шумела река. Ее быстрые потоки, стекавшие с горных вершин, набегали на валуны, пенились, разбивались о камни, крутились в водовороте и продолжали свой быстрый бег. Шелестела листва зеленых деревьев, обрамляющих реку с обеих сторон.

За телегой шли три человека. В синих кителях, в синих фуражках, с автоматами наперевес. Это были милиционеры.

Они спешили, чтобы засветло успеть доехать в горный поселок Хауст-Гречевский. Может быть, там удастся присоединиться к нашим армейским подразделениям. Каждый из них с чувством беспокойства думал об этом. Эти трое, имея особое задание, последними уходили из города Черкесска, что называется из-под носа гитлеровцев.

Изредка они садились в телегу, выбирали ровную дорогу, и подстегивали лошадь, заставляя ее бежать рысью. Люди спешили. И все-таки успели к закату солнца добраться до хутора Хауст-Гречевского. На улицах было безлюдно. Это насторожило милиционеров. Постучались в первый домик. Ни слуху, ни духу. Пошли дальше. Всюду тишина. И только в одном из глинобитных домиков им навстречу вышел старик.

– Куда все люди ушли?

– В горы. Подальше от лихой напасти, – ответил старик. – Да и армейские подразделения ушли в Халегское ущелье, на альпийские луга, где ходят колхозные стада.

Старик черкес зазвал к себе милиционеров и тут же согрел чай. Вскоре к нему заглянули соседи. Каждый старался узнать, каково положение в Черкесске, Зеленчукской и других местах автономной области.

Сон был беспокойным. Едва забрезжил рассвет, как милиционеры были на ногах. Вдруг они увидели, как над головой показались самолеты с черными крестами на крыльях. Фашистские стервятники полетели куда-то в горы. А тут в хутор неожиданно примчалась группа наших кавалеристов. Они вернулись из горных ущелий за оставленным здесь снаряжением. Конников было пятеро. Не успели работники милиции переговорить с ними о совместном отъезде из хутора, как в это маленькое горное селение внезапно ворвался передовой отряд фашистских егерей. Послышались автоматные очереди. Перестрелка была короткой. Фашисты потеряли несколько человек. Наступило короткое затишье. Пятеро кавалеристов и трое милиционеров решили, что следует немедленно уходить отсюда, пока враг не перехватил узкие тропки, ведущие в Халегское ущелье и к Марухскому леднику.

Воспользовавшись заминкой среди фашистов, убиравших с улицы трупы своих солдат, наши конники и милиционеры ушли к своим в горы.

Однако оторваться далеко вперед не удалось. Фашистские солдаты бросились вслед за группой советских бойцов. И недалеко от хутора настигли их. Между двух скал вспыхнул бой. Наши кавалеристы и милиционеры бились яростно, до последнего патрона. Из восьми бойцов лишь двое – конник и милиционер – добрались до своих подразделений.

...Вторая рота пришла сюда в начале августа 1942 года, минометчики встретились с подразделениями пограничных войск НКВД.

Тут уместно сделать маленькое отступление. Подразделения 810-го стрелкового полка, выполняя боевой приказ, спешили скорее выйти на Марухский перевал. Когда они пришли сюда, перед воинами открылась широкая панорама. Внизу, в ущелье, лежало большое плато ледника и синеватая лента реки Марух. Справа возвышались суровые вершины горы Каракая. А на противоположной стороне ущелья расположились гитлеровские горные стрелки.

Внизу, у кромок ледника, находились отдельные отряды НКВД. Они пришли сюда в дни отступления. В этих отрядах были и солдаты внутренних войск, и пограничники, и работники милиции.

Укрываясь за камнями, находясь в открытых окопах, огневых ячейках, отряды НКВД мужественно отражали огневые налеты фашистских горных стрелков. Они не пропустили к леднику и к перевалу ни одного гитлеровца.

Отряды были изрядно потрепаны. У них на исходе были боеприпасы, продовольствие, одежда. Но боевой дух их не был сломлен.

Когда разведчики 810-го полка спустились с перевала на ледник и пошли вдоль его верхней кромки, то встретились здесь с бойцами НКВД. Произошла трогательная солдатская встреча. Бойцы отрядов НКВД тут же влились в подразделения 810-го полка.

Надо было сбить гитлеровцев с занятых вверху позиций. Они висели над головой наших бойцов, готовясь к броску. Минометчики во главе со старшим лейтенантом Васильковым заняли господствующую позицию, с которой не только хорошо просматривался, но и простреливался почти весь хребет.

Бойцы рвались в бой, но командир понимал, что лихое безрассудство здесь ни к чему. Нужны расчетливость и боевая предусмотрительность.

И минометчики метко били по огневым точкам противника. Враг понес большие потери. Трупы фашистов усеяли снежную равнину перевала.

16 августа бой разгорелся с новой силой. Минометчики Василькова методично уничтожали огневые позиции противника, сбрасывая его в ущелье. Марухский перевал перешел в руки наших бойцов.

Дальше стало труднее. Батальон оторвался от штаба бригады. Связь прервалась. Снабжать передовые позиции минометчиков стало нелегко. Грузы находились где-то внизу, а подниматься на перевал приходилось по узким каменистым тропам, через лес и горные речушки. Солдаты, доставлявшие продовольствие и боеприпасы, по нескольку дней были на ногах.

Враг жестоко сопротивлялся. Он бросал в бой все новые и новые силы, не желал мириться с потерей перевала. Его контратаки следовали одна за другой.

А тут погода совсем испортилась. Начались вьюги. Бойцы остались без продовольствия. Но никто не отходил вниз, никто не сдался в плен. Советские воины, обессиленные от холода и голода, стояли непоколебимо. Достаточно сказать, что из пятисот бойцов 155-й бригады и подразделений НКВД, пришедших на перевал, погибло больше трехсот пятидесяти.

Милиционер Аркадий Дятлов

Враг рвался на Кавказ. Уже занят был Ростов-на-Дону. Обстановка резко обострилась.

В Ставропольском крае в это время усиленно готовились к борьбе с фашистами. Создавались партизанские отряды. Руководил подготовкой бывший первый секретарь крайкома, ныне член Политбюро, секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов.

В городе Карачаевске спешно формировался партизанский отряд «Мститель». Комиссаром его стал секретарь горкома партии Анатолий Харитонович Азизов, начальником штаба – работник НКВД Василий Митрофанович Токмаков (ныне работник отдела внутренних дел города Невинномыска). Первую партизанскую группу возглавил директор рудника по добыче редких металлов Виктор Иванович Панаев.

Они вызвали к себе коммуниста лейтенанта милиции Аркадия Дятлова. Разговор по-военному короток и лаконичен.

– Без милиции нам не обойтись. Думаем поручить вам ответственное дело – возглавить группу подрывников. Надлежит заминировать дороги, пути подхода к важным объектам, тем самым задержать продвижение врага. А потом догнать партизанский отряд...

– Есть!

Аркадию Дятлову дали несколько лошадей, повозки и взрывчатку. Не успел он приступить к делу, как пришлось ему уничтожать разрозненные отряды фашистских парашютистов, сброшенных ночью с самолетов. Группы эти появились в разных местах района.

В этих поединках погиб Виктор Иванович Панаев. Его заменил Аркадий Дятлов. Бои не прекращались. Аркадий со своей группой делал смелые и внезапные огневые налеты на противника.

Как-то ночью гитлеровцы приблизились к нашим ячейкам с флангов. Партизаны понесли потери. Но на рассвете, когда противник стал возвращаться к своим позициям, Аркадий Дятлов, Геннадий Томилов и другие приблизились к ним и внезапным огнем уничтожили.

Но вскоре Дятлова постигла неудача. Когда он отправился к армейским подразделениям, чтобы предупредить их об обстановке и об опасности внезапного налета гитлеровцев, стал подниматься по скальной стене к вершине перевала, гитлеровский снайпер подкараулил его и тяжело ранил. К нему бросилась партизанка Валя Доценко. Ее тоже ранило. Им на помощь поспешила Ольга Короткевич.

Когда на следующий день немцы перешли в атаку, их встретили шквальным огнем. А тут подоспели подразделения 810-го полка. Атака гитлеровцев захлебнулась. Склоны гор были усеяны трупами захватчиков.

Аркадию Дятлову становилось все хуже и хуже. Его несли на руках партизан Геннадий Томилов и эстонка Эльза Андрусова. Потом, когда подошли бойцы стрелкового батальона, Дятлова понесли солдаты. Аркадий Дятлов скончался, и его похоронили на вершине перевала.

...Партизанский отряд «Мститель», встретившись с частями 394-й дивизии и, в частности, с 810 и 808-м полками, по приказу военного командования поднялся по скалистым тропинкам на перевал.

Дятлов совершал дерзкие налеты на фашистских парашютистов, вылавливал и изолировал их. Тут ему активно помогал пулеметчик, бывший работник органов НКГБ (ныне пенсионер, живет в Черкесске) М. Тарасенко.

Фашисты уже подходили к Черкесску. В отряд «Мститель» вливались молодые и старые, просились женщины. В него вошли и отступавшие группы работников молдавской, донецкой и ростовской милиции. Имеются сведения, что вместе с артиллерийской частью они отошли к перевалам.

Лейтенант Дятлов образцово справился с подрывными работами – заминировал многие участки дорог, ведущих к горным перевалам. Немало гитлеровцев нашло себе здесь могилу.

Смелостью, решительностью отличался Аркадий Дятлов и при отходе к Марухскому перевалу. Не раз вспыхивали жаркие схватки, острые поединки партизан с гитлеровскими егерями. Подразделения НКВД и партизаны стойко держались в горных скалах вплоть до подхода регулярных армейских частей.

Когда бойцы Дятлова пересекали Марухский ледник, они попали под огонь противника, который, находясь выше и занимая самые выгодные точки на хребтах, некоторое время имел боевое преимущество. Но недолго. Партизаны, соединившись с курсантами Сухумской школы, продвинулись к Кара-Каю (Черной горе) и расчетливо вели огонь по гитлеровцам. По-прежнему мужественно сражались лейтенант милиции Дятлов, пулеметчик Тарасенко, командир партизанской группы старший лейтенант В. Жаров (бывший работник органов НКГБ). Часть партизан влилась в армейские подразделения, а те, кто постарше, были отведены в Сухуми. «Мститель» с честью справился с поставленной задачей.

Сильнее смерти

За день до начала восхождения ленинградский инженер Станислав Никитин вспоминал, как в апреле 1941 года, он, десятилетний мальчишка, сын военного летчика Дальневосточного военного округа Виталия Александровича Никитина, вместе с двухлетней сестренкой Люсей и матерью приехал в город Черкесск на отдых. В июле к ним должен был. приехать отец. И вдруг – война...

В августе 1942 года через город проследовали наши кавалеристы. Потом подошло откуда-то с севера несколько групп милицейских работников. Они были, в потрепанных шинелях, грязных сапогах, с легкими вещмешками и сумками за плечами. Все они ушли на перевал, где вместе с солдатами Советской Армии стояли насмерть.

Рассказ об отваге группы работников ростовской милиции, отступившей из родного города к отрогам Главного Кавказского хребта и до последнего дыхания сражавшейся с врагом, я слышал и от других очевидцев тех суровых дней.

А в 1966 году я услышал об этом подробный рассказ бывшего командира пулеметного дивизиона 810-го полка Павла Владимировича Котенева.

...Когда противник приближался к перевалам со стороны Черкесска, капитана Котенева назначили командиром минометного дивизиона и приказали немедленно выступить к Марухскому перевалу. Это был передовой эшелон полка. Он должен был до подхода основных сил сдерживать натиск фашистов. К перевалу пришли на третьи сутки.

Дивизион укрепился в скалистых ячейках, создав сильные огневые точки из батальонных минометов. Камни и глыбы служили прочной защитой от прямых попаданий.

5 августа в полдень перед капитаном Котеневым предстали четырнадцать человек в милицейской форме. Изможденные, ослабевшие, измотанные, они едва держались на ногах.

– Остатки отряда милиции из Ростовской области, – докладывал старший группы. (Фамилия его то ли Сергиенко, то ли Сергеев. Котенев точно не помнит).

Капитан предложил им остаться в дивизионе, и милиционеры стали бойцами 810-го полка.

Наступила ночь. Над головой засветились звезды, а потом небо вдруг помрачнело, пошел дождь. К утру стало холодно. Капитан Котенев решил определить милиционеров в расчеты опытных минометчиков. Ведь никто из них с таким оружием не сталкивался: больше – винтовка, пистолет и лишь в последнее время – автомат.

В распоряжение дивизиона подошел партизанский отряд. Капитан Котенев предложил и ему влиться в дивизион. Как будто бы силы и окрепли. Но гитлеровцы тоже непрерывно получали подкрепление. Наши минометчики, обливаясь кровью, стояли насмерть.

Как-то ночью минометчики спустились к реке Маруха. Неожиданно наткнулись на штаб гитлеровского батальона. Разгорелся бой. Враг был разгромлен. Но и наши потери оказались тяжелыми. В дивизионе осталось лишь семнадцать человек. В этом бою почти все ростовские милиционеры погибли.

Капитан Котенев решил пробиваться к своим. Сначала вышли к реке Большой Зеленчук, соединились с подразделениями 808-го полка. Но тут они попали в засаду. И снова – бой ослабевших бойцов с вооруженными до зубов фашистскими егерями!

На высоты Санчарского перевала вышло всего семь человек. Шесть дней держались на высоте. Потом решили продолжать путь. Погибло еще три бойца. И только троим удалось выйти к своим.

Враг не выдержал стойкости защитников Кавказа и отступил. Советский народ завоевал победу.

Но мы до сих пор не знаем всех героев марухской эпопеи. Ее тайна полностью еще не раскрыта.

П. ГУРО
НА ВОЛЧЬЕЙ ТРОПЕ.
СОКРОВИЩА СТАРИКА ОСКАРА.
ТРИ КЛОЧКА БУМАГИ

НА ВОЛЧЬЕЙ ТРОПЕ

1

Наконец она вернулась, эта серая лошадь, которую ждали вот уже два дня. На ней не было ни седла, ни уздечки. На колхозном дворе она подошла к колодцу и тихо заржала. Из конюшни выбежал круглолицый подросток в ситцевой рубашонке с закатанными рукавами и в подвернутых заплатанных штанах.

– Зорька, Зорька! – воскликнул он радостно.

Лошадь повернула к мальчику морду и снова коротко заржала. Мальчик подбежал к колодцу, подхватил ведро, вылил воду в старое деревянное корыто и крикнул:

– Дядя Андрей! Наша Зорька нашлась!..

Из глинобитного приземистого сарая вышел конюх и, прихрамывая, заторопился к Зорьке. Она жадно, не отрываясь от корыта, пила. Конюх внимательно оглядел ее. Лошадь не была истощена. Похоже на то, что бродила где-то по бурьянам и репейникам.

– А где же лейтенант? Почему он не привел Зорьку? – спросил мальчик.

– Это ты спроси у него, – буркнул конюх, озабоченно осматривая Зорьку.

– А где седло?

– У Климова. Где же ему быть?

– Да он же, дядя Андрей, обещал...

– Обещал, обещал!

Конюх закурил козью ножку и припомнил, как младший лейтенант Климов пришел два дня назад на конюшню и, сославшись на распоряжение председательницы колхоза, сказал:

– Срочно – коня. В райцентр надо.

– Всем нужны кони, – закряхтел конюх, – и всем срочно... В ночь на мельницу ехать, а на чем? Вот то-то и оно...

– К ночи как штык буду! Даже раньше! – успокаивал его младший лейтенант.

Но Климов не появился ни к ночи, ни на следующий день.

– Стало быть, в районе задержали паршивца, – сетовал дядя Андрей, поглядывая на мальчика. – Чистое наказание с этой молодежью. И все спешат и спешат. А куда? В рай небесный?

– Да ведь война, дядя Андрей, – мальчик по-взрослому нахмурил брови. – А военным нужны кони. Может, командир ему приказал: «Скачи срочно!»...

– Срочно, срочно! Много ты понимаешь.

Конюх привязал Зорьку к коновязи и торопливо заковылял в правление колхоза. Там он застал председателя, бурно доказывавшего что-то бухгалтеру.

– Что случилось, Андрей Иванович? – обратилась она к конюху.

– Да насчет лошади я, Марья Ивановна. Пришла, но без седока. Вся грива и хвост в репьях. Уздечки и седла нету...

– Безобразие! За такое дело спросить надо. – Марья Ивановна в сердцах сняла трубку телефона и крутанула ручку индуктора.

– Семикаракоры!

Ответа не последовало. Она снова позвонила.

– С Климовым этого не бывало. Завсегда возвращал. – Конюху хотелось приглушить гнев председательницы. – Я думаю, как бы беда какая не приключилась.

– Семикаракоры? Начальника райотдела НКВД. Это товарищ Перминов? Здравствуйте! Как понимать, дорогие товарищи? Берете лошадь на пару часов, а возвращаете к концу вторых суток. Да если б хоть возвратили... Сама пришла, а седла нет. О ком же еще говорю? Да о вашем Климове. Что, что?.. Ах, вон как? Странно. А он же спешил к вам. Говорил, мол, важное дело. Ну, в общем, приезжайте! Разберитесь...

Через час зеленый газик доставил майора Перминова и оперуполномоченного уголовного розыска лейтенанта милиции Самойлова на хутор Бакланики.

– Когда Климов брал у вас лошадь?

– Второго ноября днем, часов так в двенадцать...

– А лошадь вернулась только сегодня?

– Точно. Вот совсем недавно, перед тем как позвонила вам.

– Что говорил Климов, когда лошадь брал?

– Заверял, что вернет ее к вечеру.

– Где лошадь?

– Пошли покажу.

Зорька стояла около воза с сеном... Толпились любопытные старики. Выдернув репей из гривы, седобородый казак сказал:

– Около второй бригады такого репейника – завались.

– Вдоль берега Сала его еще больше! – возразил Андрей Иванович.

Перминов поинтересовался у колхозников, не видел ли кто-нибудь Климова в тот день, когда он брал лошадь в колхозе? Молодая женщина в комбинезоне отозвалась:

– Его видела моя знакомая. Он будто ехал в сторону Семикаракор. Сама сказывала.

– Как фамилия?

– Катя Сазонова.

– Где живет?

– На хуторе Золотаревке...

– А я слыхала, будто Климов уехал в Ростов. Его, кажись, видели наши хуторские на пристани в Константиновской, – проговорила седая остроносая женщина.

После осмотра лошади Перминов распорядился:

– Начинайте, Николай Арсентьевич, активный розыск Климова. Не нравится мне вся эта история...

Перминов на газике уехал в Семикаракоры. Самойлов решил идти пешком на хутор Золотаревку. Мария Ивановна, узнав об этом, всплеснула руками:

– Да куда ж в такую погоду на ночь глядя? Заночуйте у нас! А утром и поедете.

Самойлов надел синюю поношенную шинель.

– Дорога каждая минута, – пояснил он.

– Подождите, я сейчас. – Женщина ушла и скоро вернулась. – Поедете с Андреем Ивановичем.

Самойлов поблагодарил, надел фуражку с голубым околышем и вышел во двор. Было пасмурно. Со стороны Сала надвигалась туча, начинал накрапывать дождь.

Андрей Иванович вывел из сарая лошадь. Самойлов помог запрячь ее в бедарку. Потом они положили в ящик охапку соломы и выехали со двора.

Замелькали почерневшие осенние деревья, серые небольшие домишки и сараи, крытые камышом. Из подворотен навстречу им выбегали дворняги, заливались продолжительным лаем.

За хутором начиналась широкая степь. Ни шороха, ни звука. Нераспаханные поля заросли бурьяном. Бедарка легко катилась по дороге вдоль речки. Андрей Иванович время от времени похлопывал вожжой по впалым бокам лошаденки.

– Напоминал он мне старшего сына. На Хасане погиб... – произнес грустно он. – Иван-то Климов... Такой же рослый и такой же веселый, краснощекий был.

Самойлову не понравилось, что старик говорил о Климове в прошедшем времени, как о покойнике, но промолчал.

Еще засветло Самойлов и Андрей Иванович добрались до хутора. Окно сельсовета светилось тусклым светом. Лейтенант выпрыгнул из бедарки и зашел в помещение.

За столом подшивала бумаги миловидная девушка. Увидев Самойлова, она улыбнулась как старому знакомому:

– А-а, в гости пожаловали? Давненько не заглядывали.

– Здравствуйте, Оля. Скажите, был ли у вас Климов в последние дни?

Оля, секретарь сельсовета, с удивлением посмотрела на Самойлова:

– Что-нибудь случилось?

– Пока ничего не могу сказать. Требуется уточнить, был ли Климов у вас и когда?

– Да, был два дня тому назад. Приехал на мотоцикле, а мотоцикл сломался, и он оставил его в МТС. Потом зашел сюда и сказал, что пешком дойдет до хутора Бакланики, а там возьмет лошадь.

Самойлов отправился в МТС. Под навесом сарая он застал механика. Тот подтвердил, что второго ноября Климов действительно прикатил мотоцикл и просил срочно отремонтировать.

– А где мотоцикл? – осведомился Самойлов.

– Пожалуйста, вот он, давно готов...

Механик нажал на стартер, и мотоцикл зарокотал. Потом, протерев сиденье, сказал:

– Работает как часы.

Самойлов поинтересовался, какая обнаружилась поломка.

– Система зажигания барахлила, отпаялся контакт прерывателя.

– Что говорил Климов?

– Обещал на другой день приехать.

Самойлов простился с механиком и направился снова в сельсовет. Там его уже ждали хуторские девчата, которых собрала Оля. Они с тревогой узнали о том, что Климов не доехал до Семикаракорской. Не встретился ли он с бандитами?

– Катюша, расскажи, где ты видела Климова? – Секретарь сельсовета представила Самойлову свою подругу Катю Сазонову.

– Я ехала на быках, – начала Катя. – Смотрю: у горки той, что около второй бригады, Климов верхом на лошади...

– А вы уверены, что встретились именно с Климовым?

– Да я ж его хорошо знаю.

Самойлов извинился за беспокойство и попросил девушку утром показать ему то место, где ее встретил Климов.

Было еще рано, когда, пройдя километра полтора, они остановились на пригорке.

– Вот здесь! – проговорила спутница Самойлова.

Лейтенант осмотрел дорогу, испещренную следами колес машин и телег, лунками от конских и бычьих копыт. В них рябила мутная вода. Отсюда хорошо виден был колхозный двор второй полеводческой бригады.

Самойлов поблагодарил девушку и пошел по дороге к бригаде. Там он порасспросил колхозников о Климове и узнал, что второго ноября вечером многие из них были на дворе и, если бы Климов ехал мимо них на лошади, то непременно кто-нибудь из них увидел бы его.

Во второй половине дня Самойлов вернулся в Бакланики и позвонил в Семикаракоры из кабинета председателя правления колхоза. Он доложил Перминову о проделанной работе, планах дальнейших действий.

– Хочу прочесать местность, – заключил Самойлов.

– Правильно, – одобрил Перминов. – Пусть молодежь поможет вам. Поговорите с комсомольцами.

Вошла Мария Ивановна:

– Ну хоть какой-нибудь просвет появился?

Самойлов развел руками.

– А я утром была в Семикаракорах, – проговорила Мария Ивановна. – Судьбой Климова интересовался секретарь райкома. Просил держать его в курсе дела.

Задребезжал звонок. Мария Ивановна взяла трубку.

Звонили из райкома комсомола. Обещали утром прислать комсомольцев на подмогу. Поговорив по телефону, председательница позвала колхозного счетовода, девушку лет девятнадцати, и договорилась, чтобы та завтра собрала пораньше своих комсомольцев.

Утром на колхозном дворе толпилось много молодежи.

– Ребята, – сказала им Мария Ивановна, – исчез Иван Дмитриевич Климов. Вы все его знаете. Есть подозрение, что он убит бандитами. Надо помочь работнику уголовного розыска товарищу Самойлову. Он вам расскажет, что делать...

Вскоре все вышли за хутор. Двигались двумя цепочками по полю, раздвигая руками бурьян. Несколько часов поисков не дали никаких результатов.

2

После разгрома гитлеровской армии Паулюса под Сталинградом фронт уходил все дальше и дальше. Освобожденные города, станицы и хутора Дона приступали к восстановлению разрушенного хозяйства.

Но фронт оставил после себя на нашей земле грязную накипь – бывших немецких прихвостней: атаманов, старост, полицаев. Многих из них задержали советские патриоты еще в те дни, когда фашисты бежали с Дона. Часть же изменников и предателей Родины все еще скрывалась в оврагах, лесах, бурьянах, скирдах соломы. По ночам бандиты выходили из своих нор, врывались в дома, колхозные кладовые, грабили, запугивали или убивали людей.

На борьбу с этой нечистью были брошены лучшие силы отдела борьбы с бандитизмом управления НКВД Ростовской области.

В числе их был и лейтенант Самойлов Николай Арсеньевич. Он вернулся с фронта в Семикаракорскую на прежнюю свою должность – оперативного уполномоченного угро.

В конце марта из управления НКВД был послан в Семикаракорскую младший лейтенант Климов. В ту пору ему было двадцать один год. Родился он в селе Васильев-Майдан, Починковского района, Горьковской области. Комсомолец с 1938 года, учился перед войной в Горьковской фельдшерской школе, а осенью в 1941 году оставил ее и поступил в школу НКВД.

Из Ростова до Семикаракор Иван Климов добирался по Дону на пароходе «Краснодар».

Стоял теплый весенний день. Пассажиры любовались разливом берегов древней реки, недавно освободившейся ото льда. Иван Климов слушал рассказы колхозников о том, как они налаживают свою жизнь после изгнания фашистов.

На пристани Климова встретил сержант милиции и проводил его до райотдела. Отрапортовав начальнику о своем прибытии, младший лейтенант протянул документы.

Ночь в Семикаракорах для нового оперуполномоченного прошла спокойно. А рано утром его вызвали в райотдел. От Перминова он узнал о том, что на хуторе Коростылевке ночью несколько человек подошли к дому колхозницы Яковенко и постучали в дверь.

– Кто там? – спросила она.

– Свои, – ответил мужской голос.

– Я не знаю вас. Не открою.

Не сумев проникнуть в хату обманным путем, бандиты взломали дверь и стали требовать от женщины хлеб, сало, ключи от сундука.

В то время как бандиты шарили в сундуке и кладовке, в другой комнате раздались треск рамы и звон стекла. Это выпрыгнул в окно тринадцатилетний сын вдовы. На улице послышался его крик: «Караул, спасите!».

Бандиты выскочили из хаты. В сторону мальчика хлопнули два выстрела. Послышался лай собак, появились люди. Бандиты кинулись к реке Салу. Когда колхозники подбежали к берегу, там уже никого не было.