Текст книги "Библия, Коран и наука"

Автор книги: Морис Бюкай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

было количество людей, накормленных от пяти ячменных хлебов, которые чудесным образом

приумножились. Описывая эти события, Иоанн никак не комментирует их, а потому подобная

параллель с Причастием – плод воображения самого О.Кульманна. Ход мыслей, побудивший

этого специалиста начертить именно такую параллель, можно понять не иначе, как только через

его личную точку зрения относительно того, что исцеление парализованного и страдавшего

врожденной слепотой “есть предсказание Крещения”. А “вода и кровь, истекающие из бока

Иисуса после его смерти, объединяют в себе” двоякий смысл, указывая как на Крещение, так и на

Причастие.

Другая параллель, проведенная тем же экспертом экзегезиса и касающаяся Причастия, приведена

отцом Роге в его книге “Посвящение в Евангелие”: “Некоторые теологи, такие, как Оскар

Кульманн, усматривают в описании омовения ног перед Тайной Вечерей символическое подобие

повеления о Причастии…”

Трудно поверить в убедительность всех параллелей, изобретенных комментаторами для того, чтобы люди спокойнее мирились с этим наиболее странным и немыслимым пропуском в

Евангелии от Иоанна.

Явление Иисуса, восставшего из мертвых

Самый яркий пример работы человеческого воображения в описании событий – это картина, изображающая из ряда вон выходящее явление, которое, как следует из Евангелия от Матфея, “сопровождало” смерть Иисуса. События, последовавшие за Воскресением, дали пищу всем

евангелистам, поместившим противоречивые и даже нелепые описания.

Отец Роге в своем “Посвящении в Евангелие” на стр.182 приводит примеры путаницы, беспорядочности и противоречивости, царящих в этих описаниях: “Количество женщин, пришедших на могилу, в каждом из трех синоптических Евангелий указано

по-разному. У Иоанна пришла лишь одна женщина – Мария Магдалина. Однако она говорит от

имени многих, будто пришла в сопровождении: “Не знаем, где положили его”. У Матфея Ангел

предсказывает женщинам, что они увидят Иисуса в Галилее. Однако через несколько минут Иисус

встретил их тут же, возле могилы. Лука, вероятно, почувствовал здесь что-то неладное и немного

изменил текст источника. Ангел говорит: “Вспомните, как Он говорил вам, когда был еще в

Галилее…” У Луки сказано о трех Явлениях. У Иоанна между двумя Явлениями в доме в

Иерусалиме проходит одна неделя, а третье Явление происходит в Галилее, возле Тивериадского

озера. У Матфея повествуется лишь об одном Явлении – в Галилее. Комментатор не включает в

свой анализ сведений последнего раздела Евангелия от Марка, поскольку считает, что это

“возможно, написано другой рукой”.

Все эти факты противоречат описанию Явлений Иисуса в Первом послании Павла к Коринфянам

(15: 5-7), свидетельствам более чем пяти сотен людей, Иакова, всех Апостолов, и, конечно же, самого Павла.

После этого удивляет, почему отец Роге, ведя речь о Воскресении, тут же клеймит позором

“высокопарные и ребяческие фантасмагории некоторых апокрифов”. Воистину не подобрать иных

слов, которые лучше характеризовали бы самих Матфея и Павла – ведь они вступают в полное

противоречие с другими Апостолами по такому событию, как Явление Иисуса, восставшего из

мертвых.

Помимо этого, имеет место противоречие между описанием Лукой Явления Христа Павлу в

Деяниях Апостолов и тем, как об этом коротко говорит нам сам Павел. Это побудило отца

Канненгиссера в его книге “Вера в Воскресение, Воскресение Веры” указать на то, что Павел, “единственный свидетель Воскресения Христа, чей голос прямо доходит до нас из его Писаний

[56], никогда не говорит о том, что ему доводилось лично встречаться с тем, кто восстал из

мертвых… не считая трех исключительно сдержанных упоминаний… Далее же он воздерживается

от описаний”.

Таким образом, противоречие между Павлом, который был единственным свидетелем, но

сомневался в своих сведениях, и Евангелиями – вполне очевидно.

О. Кульманн в своей книге “Новый Завет” отмечает противоречия между Лукой и Матфеем. У

первого Иисус является в Иудее, у другого – в Галилее.

Следует также вспомнить и о противоречиях между Лукой и Иоанном. Иоанн (21: 1-14) рассказывает об эпизоде, в котором восставший из мертвых Иисус является рыбакам вблизи

Тивериадского озера, после чего они ловят так много рыбы, что не в состоянии всю ее унести.

Это есть ни что иное, как повторение эпизода с необычайным ловом рыбы, произошедшим на

этом же месте и описанным Лукой как событие еще из Земной жизни Иисуса (5: 1-11).

Ведя речь обо всех этих Явлениях, отец Роге уверяет нас в своей книге, что “их разрозненный, туманный и беспорядочный характер внушает доверие”, поскольку все эти факты свидетельствуют

об отсутствии “сговора” между евангелистами [57]. Иначе они бы непременно “скоординировали”

свои повествования. Поистине странная аргументация! На самом же деле вполне могло быть так, что Евангелисты с чистой совестью записали ранее неизвестные им предания общин, в которых

непременно присутствовал элемент фантазии. Эта гипотеза неизбежна там, где при описании тех

или иных событий имеет место большое количество противоречий и невероятностей.

Вознесение Иисуса

Это описание буквально насквозь пронизано противоречиями. Ни у Иоанна, ни у Матфея вообще

ничего не сказано о Вознесении Иисуса. О нем говорится лишь у Марка и у Луки.

По Марку (16: 19) Иисус “вознесся на Небо и воссел одесную Бога”. Причем точно не указано, как

это событие соотносится во времени с его Воскресением. Однако нужно заметить, что по мнению

отца Роге, заключительное описание Евангелия от Марка, содержащее эту фразу, являет собой

“выдуманный” текст, хотя Церковью он считается каноническим!

Остается лишь Лука, единственный из евангелистов, ясно указавший на то, что Вознесение

действительно состоялось (24: 51): “…стал отдаляться от них и возноситься на Небо”. У Луки это

событие приведено в конце описания Воскресения и Явления Иисуса одиннадцати Апостолам

[58]. Из отдельных деталей описания видно, что Вознесение произошло в день Воскресения. В

Деяниях Апостолов Лука, по общепризнанному мнению – их автор, упоминает о Явлении Иисуса

Апостолам между казнью и Вознесением:

“Которым и явил Себя живым по страдании Своем со многими верными доказательствами, в

продолжении сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием”

(Деяния, 1: 3)

Именно на основании этого места в Деяниях Апостолов и установлены даты Христианских

праздников Вознесения Христова – через сорок дней после Пасхи, а также Воскресения Христова.

Следовательно, дата празднования Вознесения противоречит Евангелию от Луки. В других

Евангелиях не содержится каких-либо иных сведений или доказательств того, что это событие

действительно имело место в тот день.

Очевидность данного противоречия не может не волновать любого знающего о нем Христианина.

В Экуменическом переводе Библии этот факт признается, но само противоречие не

комментируется. Говорится лишь о том значении, которое могли сыграть эти сорок дней в деле

пророческой миссии Иисуса. Комментаторы в своем стремлении всему дать объяснение и

примирить непримиримое приводят ряд странных толкований на этот счет.

Вот, например, каким образом критикуется само слово “Вознесение”: “На самом деле никакого

Вознесения в физическом смысле этого слова не было, поскольку Бог равно присутствует как

“вверху”, так и “внизу”.

Сложно вникнуть в суть этого замечания, поскольку непонятно, как Лука смог бы указать на это

событие по-иному, —не противопоставляя Небо, куда возносится Иисус, Земле, где остаются все

остальные. Автор же данного замечания усматривает “литературную хитрость” в том, что в

“Деяниях Апостолов утверждается, что Вознесение состоялось через сорок дней после

Воскресения”. Этот комментатор считает: к такой “хитрости” прибегли для того, “чтобы

подчеркнуть мысль, что время Явлений Иисуса на Земле подошло к концу”. Принимая к

сведению, что в Евангелии от Луки “временем этого события установлен вечер Пасхального

воскресенья, поскольку евангелист описывает как единое целое разные эпизоды имевшие место

вслед за обнаружением пустой могилы в то утро, когда состоялось Воскресение”, комментатор

добавляет, что “…это воистину не более чем литературная хитрость, цель которой – дать понять, что Явление Христа, восставшего из мертвых, произошло лишь по прошествии некоторого

периода времени”.

Сомнительный характер этих толкований становится еще более очевидным в книге отца Роге. Ему

вообще видятся не одно, а целых два Вознесения!

“Если для Иисуса Вознесение совпадает с Воскресением (т.е. для Иисуса это фактически одно и то

же), то для его учеников оно видится состоявшимся лишь после того, как Иисус окончательно

исчезает, т.е. акт его Явления полностью завершается, после чего они уже становятся

преисполнены Духом Святым, и начинается период Церкви”.

Для тех читателей, кому не под силу вникнуть в теологические тонкости этого довода, который, однако, никак не основан на Писаниях, отец Роге сочиняет следующую оговорку общего плана, являющую собой пример апологетического многословия:

“Здесь, как и во многих подобных случаях, проблема видится непреодолимой, если воспринимать

положения Библии буквально и забыть об их религиозном значении. Дело вовсе не в

изображении реальности в виде ряда противоречивых символов, а скорее в стремлении увидеть

теологические цели тех, кто открывает для нас эти тайны и излагает факты, которые мы можем

воспринимать чувственно, указывает нам знамения воспринимаемые нашей душой”.

Последние слова Иисуса ученикам. Утешитель по Евангелию от Иоанна

Иоанн – единственный из евангелистов, передавший эпизод последнего разговора Иисуса с

Апостолами. Он состоялся в конце Тайной Вечери перед арестом Иисуса. Заканчивая разговор, Иисус произносит очень длинную речь. В Евангелии Иоанна ей отведены четыре главы (14-17). Но

в других Евангелиях о ней не упомянуто ничего. Иоанн же в этих главах Евангелия касается

вопросов, имевших первостепенную важность и сыгравших основополагающую роль в

формировании воззрений будущих Христиан. Они преисполнены величием и торжественностью, с

которыми происходит сцена прощания Учителя со своими учениками.

Этой очень трогательной прощальной сцены, в которой Иисус оставляет духовное завещание, нельзя найти ни у Матфея, ни у Марка, ни у Луки. Как можно объяснить отсутствие у них такого

описания? Напрашивается следующий вопрос: а был ли соответствующий текст в первых трех

Евангелиях изначально? Был ли он изъят из них впоследствии? Почему? Сразу же нужно сказать: ответа на подобные вопросы нет. Тайна, которой окружен этот огромный пробел в

повествованиях первых трех евангелистов, до сих пор не раскрыта.

Главное, что отличает повествование, передающее эту последнюю речь – взгляд Иисуса на

будущее людей, та проникновенность, с которой он обращается к своим ученикам, а через них —и ко всему человечеству. Это также его советы и предписания, а также его стремление указать

наставника, за которым должны последовать люди после его Вознесения. Текст Евангелия от

Иоанна – единственный, в котором наставник называется греческим словом “Параклетос”, от

которого произошло “Paraclet” (“Утешитель”). Вот самые важные места: “Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да

пребудет с вами вовек”

(Иоанн, 14: 15-16)

Что подразумевается под “Утешителем”? В тексте Евангелия от Иоанна, который дошел до нас, его

смысл и значение объяснены так:

“Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам

все, что Я говорил вам”

(Иоанн, 14: 26)

“Когда же придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца

исходит, Он будет свидетельствовать о Мне”

(Иоанн, 15: 26)

“Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не

приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам, и Он пришед обличит мир о грехе и о правде и о

суде”

(Иоанн, 16: 7-8)

“Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину; ибо не от Себя говорить

будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам. Он прославит Меня, потому что

от Моего возьмет и возвестит вам”

(Иоанн, 16: 13-14)

(Необходимо заметить сразу, что те стихи из глав 14-17 Евангелия от Иоанна, которые не были

процитированы здесь, никоим образом не изменяют общий смысл приведенных здесь цитат).

Если бегло читать текст, в котором греческим словом, переводимым на русский язык как

“Утешитель”, обозначен Святой Дух, то это вряд ли покажется необычным, а потому и не

привлечет внимания. Тем более, что переведенные с греческого подзаголовки текста и

терминология, употребляемая комментаторами в работах, рассчитанных на массового читателя, – все это призвано заставить читателя воспринимать соответствующие места текста так, как того

желают от них добиться блюстители веры. Если же вдруг возникнут хоть малейшие трудности в

понимании, – имеется множество разъяснений, подобных приводимым А.Трико в его “Кратком

словаре Нового Завета” для просвещения всех непонятливых. Вот что пишет этот комментатор в

разделе, посвященном термину “Утешитель”:

“Это обозначение или звание, переведенное с греческого языка, встречается только в Евангелии

от Иоанна: он использует его четырежды, излагая речь Иисуса после Тайной Вечери [59] (14: 16 и

26; 15: 26; 16: 7), и единожды в своем Первом послании (2: 1). В Евангелии от Иоанна это слово

употреблено применительно к Святому Духу, в послании – применительно к Христу. Слово

“Утешитель” использовалось Эллинскими евреями в первом веке в значении “заступник”, “ходатай”, “защитник”. Иисус предсказывает, что Дух будет послан Отцом и Сыном. Его, Духа, предназначение будет заключаться в том, чтобы занять место Сына, исполняя ту роль, которую

последний играл при жизни, оказывая помощь своим ученикам ради их блага. Затем вмешается

Дух и будет замещать Христа, “приняв роль утешителя или всемогущего заступника”.

Таким образом, из данного комментария следует, что после ухода Иисуса миссия наставничества

людей и указание им Пути Истинного полностью перейдет к Святому Духу. А как это вписывается в

текст самого Иоанна?

Такой вопрос необходим, поскольку вывод о переходе миссии наставничества к Святому Духу

априори странен и противоречит логике, “ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что

услышит, и будущее возвестит вам”. Мыслимо ли вообще приписывать Святому Духу способность

говорить или возвещать все то, что он слышит? Такого вопроса требует логика, но, насколько мне

известно, комментаторы, как правило, не балуют этот момент своим вниманием.

Чтобы точно уяснить для себя суть этой проблемы, следует обратиться к греческому оригиналу

текста. Это особенно важно, поскольку факт написания Евангелия от Иоанна именно на греческом, а не на каком-либо другом языке, является общепризнанным. Греческим текстом, к которому

обратился автор настоящей книги, был Novum Testamentum Graece [60].

Любой серьезный критический анализ текста начинается с поиска различий в его отдельных

экземплярах. Здесь же кажется, что во всех известных рукописях Евангелия от Иоанна

единственное отклонение, способное изменить смысл предложения, имеет место в отрывке 14: 26 знаменитого Палимпсестского варианта (Palimpsest version [61]), написанного по-сирийски, где

упомянут не Святой Дух, а просто Дух.

Пропустил ли книжник это слово случайно, или, быть может, увидев, что в переписываемом им

тексте Святой Дух, оказывается, способен слышать и говорить, он не дерзнул написать нечто

показавшееся ему нелепым? Помимо этого примера нет необходимости рассматривать другие

отклонения – они касаются лишь грамматики и не влияют на общий смысл. Здесь было важно

показать, что во всех рукописях Евангелия от Иоанна глаголам “слышать” и “говорить” придается

один и тот же смысл.

Глагол “слышать” переведен с греческого глагола “akouф”, что означает “воспринимать звуки”. От

него, к примеру, произошло слово “акустика” – так называется наука о звуках.

Глагол “говорить” переведен с греческого глагола “laleф”, общий смысл которого – “издавать

звуки”, конкретный – “говорить”. Этот глагол очень часто встречается в греческом тексте

Евангелий. Он употребляется для того, чтобы подчеркнуть то, что Иисус торжественно

провозглашает во время своих проповедей. Отсюда ясно видно, что провозглашаемое им людям

ни в коей мере не несет в себе нечто переданное ему через посредство Святого Духа. К тому же

провозглашаемые им слова имеют физическое происхождение, что явствует из значения

греческого глагола, которым процесс провозглашения обозначен – “издавание звуков”.

Это означает, что два греческих глагола “акуо” и “лалео” обозначают конкретные действия, и они

могут быть применимы только к существу, имеющему органы слуха и речи. Отсюда следует

невозможность их применения к Святому Духу.

По этой причине текст соответствующего отрывка из Евангелия от Иоанна, дошедший до нас в

рукописях на греческом языке, будучи взят в целом, включая и слова “Святой Дух” в двадцать

шестом стихе 14-й главы: “Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит

вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам”, – совершенно непонятен. Это место —единственное в Евангелии от Иоанна, где под Утешителем подразумевается Святой Дух.

Если же слова “Святой Дух” убрать из отрывка, то в этом месте текст Евангелия Иоанна обретает

совершенно иной смысл. Более того, его смысл в таком случае подтверждается другим текстом, написанным этим же евангелистом, – в Первом послании, где Иоанн употребляет то же самое

слово, “Paraclet”, подразумевая только Иисуса, Божьего заступника, “ходатая” [62]. Согласно

Евангелию от Иоанна (14: 16), Иисус говорит: “И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя…”. В

данном случае он имеет в виду, что к людям будет послан “другой” заступник, который будет

подобен ему самому, при жизни на Земле представлявшему род людской перед Богом.

Отсюда логически следует, что в Утешителе по Иоанну виден человек, подобный Иисусу, обладающий способностью слышать и говорить, как это формально следует из греческого текста

Евангелия от Иоанна.

Следовательно, Иисус предсказывает, что позже Бог пошлет на Землю человека, т.е. Пророка, слышащего слово Божье и доносящего Его Послания людям.

Вот каким получается логическое истолкование текста Евангелия от Иоанна, если придать словам

их Истинный смысл.

Выражение же “Святой Дух”, присутствующее в современном варианте текста, вполне могло быть

добавлено позже, причем вполне целенаправленно. Его внесение в текст могло преследовать

цель изменить первоначальный смысл, который состоит в предсказании прихода Пророка после

Иисуса. Ведь это противоречило учениям Христианской церкви на этапе ее зарождения —согласно этим учениям Иисус был последним из Пророков.

Выводы

Приведенные здесь факты, а также комментарии, процитированные из работ нескольких

выдающихся экспертов Библейского экзегезиса, опровергли утверждения блюстителей чистоты

веры о полнейшей исторической достоверности Евангелий и такую же линию Церкви, принятую и

одобренную на последнем Ватиканском Соборе, согласно которой в Евангелиях верно переданы

учения и деяния Иисуса.

Были представлены различные категории доводов, свидетельствующих об обратном. Это, прежде

всего, цитаты из самих Евангелий, которые говорят о явных расхождениях, ведь невозможно

одновременно верить двум противоречащим друг другу фактам. Точно так же нельзя принять за

Истину те невероятные утверждения, которые идут вразрез с точнейшими данными современной

науки. Достаточно ярким примером этому являются приведенные в Евангелиях две генеалогии

Иисуса и изначально заложенный в них обман.

Эти противоречия, невероятности и несуразности так и остаются незамеченными многими

Христианами. Если же им доводится обнаруживать противоречия, то они приводят верующих в

изумление, поскольку представления этих людей уже успели сформироваться под влиянием

комментариев, содержащих хитроумные разъяснения, рассчитанные на то, чтобы успокоить их, и

приукрашенные апологетической лирикой.

Мы представили типичные примеры умения и сноровки, пускаемых в ход некоторыми

специалистами экзегезиса, стремящихся замаскировать то, что они скромно называют

“трудностями”. Евангелия, поистине, содержат достаточное количество мест, признанных

недостоверными, хотя Церковь и объявила их каноническими.

Как считает отец Канненгиссер, современные аналитики текстов Нового Завета поведали нам

данные, являющие собой “революцию в методах экзегезиса Библии”. Суть ее в том, что факты об

Иисусе, записанные в Евангелиях, более уже не следует “воспринимать буквально”, что Евангелие

есть “Писание на злобу дня” или, иными словами, “средство ведения борьбы”. Современная наука

осветила историю Иудео-Христианства и существовавшее межобщинное противоборство, приведшее к тем событиям, которые не дают душевного покоя современным читателям. Сегодня

уже никто не берется отстаивать концепцию о евангелистах как свидетелях событий, хотя даже в

наше время ее все еще придерживаются очень многие Христиане. Работа, которую проделали

специалисты Библейской школы в Иерусалиме, отцы Бенуа и Буасмар, как нельзя более ясно

свидетельствует, что Евангелия несколько раз переписывались, переделывались и исправлялись.

Эти специалисты предупреждают читателя, что он “обязан не единожды отбрасывать мысль о

том, что непосредственно слышит голос Иисуса”.

Исторические корни Евангелий – вне всяких вопросов. И в то же время описания, относящиеся к

самому Иисусу, служат для авторов Евангелий, выразителей традиций их раннехристианских

общин, своеобразным средством донесения до читателей тех сведений, которые характеризуют

этих авторов как личностей с собственными представлениями и взглядами. Евангелия повествуют

и об исторических событиях. В частности, о борьбе между Иудео-Христианами и Павлом. С этой

точки зрения особенно показательна работа кардинала Даньелу. Следует ли поэтому удивляться, что евангелисты искажают некоторые события из жизни Иисуса для того, чтобы отстоять

собственную точку зрения по какому-либо из моментов? Следует ли удивляться, что описания

некоторых событий пропущены? И тому, что те или иные из описываемых событий вполне можно

охарактеризовать как вымысел?

Это побуждает нас провести параллель между Евангелиями и повествованиями в стихах, типичными для Западной средневековой литературы. В качестве яркого примера для сравнения

можно взять “Песнь о Роланде” – самую известную из всех поэм подобного рода, повествующую

о реальных событиях в вымышленном свете. Стоит еще раз отметить, что в ней описан имевший

место факт: Роланд возглавил арьергард войска короля Карла Великого и попал в засаду на

перевале Ронсво. Этот незначительный для той эпохи случай, согласно историческим летописям и

сводкам действительно имел место – предположительно 15 августа 778 года. Но из

незначительного события он вырос в один из величайших боевых подвигов, будучи представлен

битвой в войне за дело веры. “Песнь о Роланде” в значительной мере – вымысел. Но элемент

воображения никак не затмевает один из фактов, действительно имевших место в ходе сражений, которые вынужден был вести король Карл Великий для защиты своих границ от попыток соседей

нарушить их. Не умаляет изначальной истинности и эпический стиль повествования.

То же самое касается и Евангелий. Фантасмагории Матфея, явные противоречия между

Евангелиями, невероятности и несуразности, несовместимость с данными современной науки, последовательно вносимые в текст правки и дополнения, приводящие к искажению, – все это

лишний раз свидетельствует о том, что в Евангелиях содержатся моменты, являющиеся плодами

человеческого воображения.

Все эти изъяны, однако, не вызывают и тени сомнения в том, что миссия Иисуса – это

исторический факт. Сомнение здесь возникает только тогда, когда речь заходит исключительно о

частностях, касающихся хода и характера исполнения этой миссии, а также конкретных событий, имевших место в период ее исполнения.

Часть III. КОРАН И СОВРЕМЕННАЯ НАУКА

Введение

Взаимосвязь между Кораном и наукой удивительна. Особенно когда оказывается, что эта

взаимосвязь носит гармоничный, а не противоречивый характер. При этом само (якобы научное) противопоставление религиозных книг и светских знаний в глазах многих людей сегодня выглядит

парадоксальным. Большинство ученых, за малым исключением, увязло в материалистических

теориях и относится к религиозным вопросам с безразличием и презрением, часто считая, что все

они основаны на вымысле. На Западе, когда речь заходит о науке и религии, люди привычно

полагают, что имеются в виду лишь Христианство и Иудаизм. И очень редко кто из них вспоминает

о существовании Ислама. В отношении последнего бытует много ложных мнений, в основе

которых лежат ошибочные представления. В итоге современному западному человеку бывает

сложно понять: в чем же состоит истинная суть Ислама?

Предваряя любой сравнительный анализ Откровений Корана и науки, необходимо в первую

очередь осветить основное содержание этой религии, о которой так мало известно в Западном

мире.

Звучащие сегодня на Западе и совершенно ошибочные заявления относительно Ислама часто

являются следствием обычного невежества, а иногда – результатом систематического очернения

этой религии в глазах общественности. Но самую черную ложь об Исламе мы видим там, где речь

идет о фактах. Ведь если ошибки во мнениях или выводах можно еще хоть как-то оправдать, то

это ни в коей мере не относится к случаям, когда имеет место преднамеренное искажение

реальных фактов. Невозможно спокойно читать явную ложь в солидных научных трудах, авторы

которых являются общепризнанными специалистами высокой квалификации.

Вот один из примеров, взятый из шестого тома Всеобщей Энциклопедии (Encyclopedia Universalis).

В разделе “Евангелия” автор так указывает на различия между Евангелиями и Кораном: “В

отличие от Корана евангелисты … не … берутся утверждать, что передают сведения о жизненном

пути в том виде, в каком Бог чудодейственным образом предписал этот путь Пророку…”

На самом деле Коран – вовсе не жизнеописание. Коран это проповедь религиозных принципов и

положений. И если бы автор данного раздела Энциклопедии обратился пусть даже к самому

неудачному переводу его текста на другой язык, он сразу бы понял это. Процитированное нами —столь же далеко от реальности, сколь далек от нее был бы всякий, определивший Евангелие как

повествование о жизни написавшего его евангелиста. Человек, по вине которого такая ложь

появилась на страницах Энциклопедии, является профессором теологического факультета

учебного заведения иезуитов в Лионе! Уже само по себе то, что люди произносят подобные вещи, помогает насаждению ложного представления о Коране и Исламе.

Однако сегодня есть надежда, что такое представление будет преодолено. Люди из различных

религиозных кругов уже не замыкаются в своей среде как это было раньше, – многие из них ищут

пути к взаимопониманию с другими религиями. Воистину, никто не должен оставаться

равнодушным, узнав о том, что на самом высоком уровне Римско-католической иерархии

предпринимаются попытки установления контактов с Мусульманами. Высшее чины Римско-

католической церкви стараются преодолеть непонимание и сделать все возможное, чтобы

изменить широко распространенные ошибочные представления об Исламе.

Во введении к настоящей книге я говорил об огромных изменениях, произошедших в течение

последних нескольких лет и процитировал положения Документа, составленного Секретариатом

Ватикана по делам других религий. Это “Ориентиры для диалога между Христианами и

Мусульманами” – очень важный документ, так как он свидетельствует о новой позиции в

отношении Ислама. В третьем издании данного Документа (1970г.) мы читаем, что такая новая

позиция требует “пересмотра нашего к нему (Исламу) отношения и критического взгляда на наши

предубеждения… Нам следует начать с постепенного изменения представлений о нем наших

братьев-Христиан. Это важнее всего… Нужно рассеять “устаревший образ, унаследованный из

прошлого или искаженный предубеждением и ложью… и признать, что в прошлом

господствовало несправедливое отношение к Мусульманам, и это имело место по вине самого

Запада с его Христианским образованием” [63]. Документ Ватикана занимает приблизительно 150

страниц. Он подробно касается такой проблемы, как отказ от классического взгляда Христиан на

Ислам, призывая трезво оценить реальное положение вещей.

Авторы воззвания, озаглавленного “Наше освобождение от самых худших предубеждений” (“Nous liberer de nos prejuges les plus notables”), обращаются к Христианам со словами: “Здесь мы также

должны подвергнуть основательному пересмотру нашу позицию. Под ней, в частности, подразумеваются определенные “устоявшиеся суждения”, произносимые об Исламе слишком

часто и с невероятной легкостью. Чрезвычайно важно не насаждать внутри наших сердец

подобных мнений, которые обычно формируются столь легко и столь произвольно, что повергают

в недоумение и замешательство любого искреннего Мусульманина”.

Один из чрезвычайно важных и наглядных примеров такого рода взглядов на Ислам – особый

смысл, вкладываемый людьми в слово “Аллах”, под которым они подразумевают чисто

Мусульманского Бога, как будто Мусульмане веруют в Бога, отличного от Бога Христианского. По-

арабски Аллах означает Божество, Единый Бог. Причем правильная транскрипция этого слова

передает его точное значение – “Бог”. Для Мусульман Аллах есть ни что иное, как Бог Моисея и

Иисуса.

Вот как указывается на этот момент в Документе, составленном Секретариатом Ватикана по делам

других религий:

“Безосновательно настаивать на том, что Аллах не есть Бог, как это делают люди на Западе!

Соборные Документы в этом отношении все расставили на свои места. Невозможно пояснить

Исламскую веру в Бога лучше, чем процитировав следующие выдержки из Lumen Gentium[64]: “Мусульмане исповедуют веру Авраама и выражают вместе с нами веру в Единого Милостивого

Бога, Который в будущем вынесет людям Свой приговор в Судный День…””.

Поэтому можно понять протесты Мусульман, возникающие всякий раз, когда им доводится

слышать ставшее столь привычным в европейских языках слово “Аллах”, которое употребляется

вместо слова “Бог”, а не именно в значении “Бог”. Образованные Мусульмане высоко оценили

перевод Корана на французский язык, сделанный Д.Массоном, за то что там, наконец-то, вместо

“Аллах” пишется “Бог” (по-французски “Dieu”).

В Документе Ватикана отмечено и следующее: “Аллах – единственное слово, которым