Текст книги "Библия, Коран и наука"

Автор книги: Морис Бюкай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

других рассказавших об Иисусе, намерен написать повествование о тех же событиях, используя

сведения и рассказы свидетелей, в том числе и почерпнутые из проповедей Апостолов. При этом

Лука подразумевает, что сам он свидетелем не был. Таким образом, ему предстояло

систематизировать имевшиеся сведения, о чем он сообщает следующим образом: “Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами

событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, – то

рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был

наставлен”

(Лука, 1: 1-4)

С самой первой строчки можно увидеть, в чем различие между Лукой и Марком, о работе

которого мы только что вели речь. Евангелие от Луки – это однозначно литературный труд, написанный на классическом греческом языке, свободном от каких-либо иностранных, чужеродных слов и выражений [44].

Лука был ученым язычником, принявшим Христианство. Сразу же дает о себе знать его отношение

к евреям. Как указывает О.Кульманн, Лука отказывается от наиболее “отдающих Иудаизмом”

стихов Марка и, с одной стороны, подчеркивает недоверие и скепсис, с которыми воспринимали

евреи слова Иисуса, а с другой – говорит о его добрых отношениях с Самаритянами, которых

евреи терпеть не могли. По Матфею же Иисус требует от Апостолов избегать Самаритян.

Это один из поражающих примеров того, как евангелисты вкладывают в уста Иисуса слова, соответствующие их личной точке зрения, а также воззрениям, господствующим в их общинах. И, скорее всего, они делают это с искренней убежденностью. Разве можно, имея на руках подобное

свидетельство, отвергнуть вышеупомянутое утверждение, что Евангелия есть “Писания-оружие”

или “Писания на злобу дня”? Сравнительный анализ общего тона повествований в Евангелиях от

Луки и Матфея дает прекрасный ответ на этот вопрос.

Кто такой Лука? Многие пытались увидеть в нем врачевателя, поскольку его имя упоминается в

нескольких посланиях Павла. В Экуменическом переводе Библии отмечено, что “несколько

комментаторов усмотрели подтверждение того, что автор Евангелия занимался врачеванием в

том, как точно он описывает больного”. На самом деле – это преувеличение. Лексика, используемая им – это всего лишь лексика образованного человека того времени. Правда, спутником Павла в странствии действительно был некий Лука. Но тот ли это человек? О.Кульманн

считает, что тот самый.

Время написания Евангелия от Луки может быть установлено с учетом того, что Лука использовал

Евангелие от Марка и от Матфея.

Из Экуменического перевода Библии напрашивается вывод, что Лука был свидетелем осады и

разрушения Иерусалима войском Тита в 70г. н.э. Евангелие, вероятно, датируется более поздним

временем. Современные аналитики относят его приблизительно к 80-90гг. н.э., но некоторые

считают, что оно было написано даже немного ранее. Ряд повествований в Евангелии от Луки

указывает на существенные отличия от рассказов его предшественников, о чем в общих чертах

уже было упомянуто. В Экуменическом переводе Библии об этом указывается на стр.181 и далее.

О.Кульманн в своей книге “Новый Завет” на стр.18 цитирует те описания, приведенные в

Евангелии от Луки, которые отсутствуют в остальных Евангелиях. И они касаются отнюдь не

второстепенных деталей.

В Евангелии от Луки детство Иисуса описано так, как ни у кого более. У Матфея оно отображено

по-иному, а Марк вовсе не упоминает о нем.

Матфей и Лука приводят разные генеалогии Иисуса. Противоречия и невероятности с точки

зрения науки здесь столь огромны, что в данной книге этой теме посвящена отдельная глава.

Можно объяснить также, почему Матфей начинает генеалогию Иисуса с Авраама и проводит ее

через Давида, а Лука, как обращенный язычник, желает углубиться еще дальше. Мы, однако, увидим, что начиная с Давида две генеалогии противоречат одна другой.

Лука, Матфей и Марк по-разному описывают многие моменты, касающиеся пророческой миссии

Иисуса.

Разногласия между Лукой и двумя другими евангелистами возникают там, где заходит речь о

событии такой огромной важности, как повеление о Причастии [45]. Отец Роге в своей книге

“Посвящение в Евангелие” на стр.75 замечает, что сообщая о повелении Причастия, Лука

использует слова (22: 19-24), отличающиеся от тех, которые мы находим у Матфея (26: 26-29) и у

Марка. Причем соответствующие места в изложении у Матфея и у Марка практически одинаковы.

“Напротив, – пишет отец Роге, – формулировка, переданная Лукой, очень похожа на

приводимую святым Павлом” (I Коринфянам, 11: 23-25).

Мы видим также, что Лука в своем Евангелии говорит о Вознесении Иисуса совсем не так, как он

это делает в Деяниях Апостолов. А ведь Лука признан автором последних Деяний и они

составляют неотъемлемую часть Нового Завета. В своем Евангелии Лука относит Вознесение на

День Пасхи, а в Деяниях Апостолов – на сорок дней позже. Мы уже знаем, к каким странным

комментариям это противоречие привело Христианских специалистов экзегезиса.

Эксперты, стремящиеся к объективности, например, такие, как комментаторы Экуменического

перевода Библии, обязаны признать для себя тот факт, что “точное описание событий не было для

Луки главным делом”.

Сравнивая описания, приводимые самим Лукой в Деяниях Апостолов, с описаниями подобных же

событий Павлом, – а события эти касаются Воскресения Иисуса из мертвых, – отец Канненгиссер

пишет по поводу Луки: “Из всех четырех евангелистов Лука наиболее точен и в отражении

событий, и в литературном стиле. Он обладает всеми качествами истинного романиста”.

Евангелие от Иоанна

Евангелие от Иоанна коренным образом отличается от трех других. Это отличие так значительно, что отец Роге в своей книге “Посвящение в Евангелие”, прокомментировав первые три, весьма

оригинально высказывается о четвертом. Он называет его “иным миром”. Это воистину

уникальная Книга. Она – иная во всем. В выборе и методе подачи тематики, описаний, речевых

оборотов, в стилистике, географии и хронологии событий… В ней чувствуются даже иные

теологические воззрения (О.Кульманн). Поэтому Иисус говорит у Иоанна не такими словами и

фразами, как у других евангелистов. Отец Роге замечает на этот счет, что если в синоптических

Евангелиях стилистика слов Иисуса “удивительна и гораздо ближе к устной речи”, то у Иоанна

Иисус как бы размышляет вслух. При этом “иногда удивляешься, – пишет отец Роге, – то ли все

еще говорит сам Иисус, то ли с его уст слетают его же идеи, но уже в собственной обработке

евангелиста, после которой эти идеи приобретают еще больший размах”.

Кем был автор? Этот вопрос вызывает очень много споров, и на этот счет высказываются

чрезвычайно различные мнения.

А.Трико и отец Роге принадлежат к лагерю, в котором не имеется ни малейших сомнений насчет

того, что Евангелие от Иоанна – это труд, написанный свидетелем событий и что автором его

является сам Иоанн, сын Зеведеев, брат Якова. В трудах, рассчитанных на массового читателя, об

этом Апостоле рассказывается много подробностей. На иконах его повсюду изображают рядом с

Иисусом. Кто мог бы после этого представить себе, что Евангелие от Иоанна не написано самим

Иоанном, Апостолом, образ которого так знаком всем?

Факт позднего написания четвертого Евангелия не является серьезным доводом против такой

точки зрения. Окончательный вариант, возможно, был написан где-то в конце первого века н.э.

Датирование его написания шестьюдесятью годами после Иисуса вполне нормально для этого

Апостола, который во времена Иисуса был очень молод и который к тому же прожил почти сотню

лет.

Исследуя такой момент, как Воскресение Христа, отец Канненгиссер приходит к выводу о том, что

никто из авторов Нового Завета, кроме Павла, не вправе утверждать, что был свидетелем

Воскресения Христа. И все же Иоанн поведал о Явлении Иисуса собранию Апостолов, где был и

он, а не было лишь Фомы (20: 19-24). А затем – о Явлении Христа восемь дней спустя, когда

Апостолы присутствовали все до одного (20: 25-29). О.Кульманн в своей работе “Новый Завет” не

поддерживает эту точку зрения.

В комментарии к Экуменическому переводу Библии утверждается: большинство аналитиков

отвергают гипотезу о том, что это Евангелие было написано Иоанном, хотя полностью такую

возможность исключить нельзя. Однако есть все основания считать, что текст (в том виде, в

котором он дошел до нас) был написан несколькими авторами. В комментарии, в частности, сказано: “Возможно, Евангелие в том виде, в каком оно существует поныне, было введено в

обращение учениками автора, добавившими к нему главу 21, а также, что весьма вероятно, несколько примечаний (4: 2 и, возможно, 4: 1; 4: 44; 7: 37б; 11: 2; 19: 35). Относительно же

истории о женщине-прелюбодейке (8: 3-11) ни у кого не вызывает сомнений, что это – фрагмент

неизвестного происхождения, вставленный позже (но при этом принадлежащий к одному из

канонических Писаний)”. Отрывок (19: 35) представляет собой как бы и “подпись очевидца”

(О.Кульманн). Это единственная не оставляющая сомнений “подпись” человека, видевшего то, о

чем повествуется. Но комментаторы считают, что отрывок (19: 35), скорее всего, тоже был

добавлен позже.

О.Кульманн не сомневается в очевидности более поздних добавлений, внесенных в Евангелие от

Иоанна – таких, как глава 21, возможно, представляющая собой работу “одного из учеников, который вполне мог внести незначительные изменения в основной текст Евангелия”.

Нет необходимости перечислять все гипотезы, выдвинутые экспертами экзегезиса. Приведенных

здесь замечаний, сделанных самыми выдающимися Христианскими писателями по поводу

четвертого Евангелия, достаточно для того, чтобы показать, какая путаница царит в вопросе, касающемся его авторства.

Историческая ценность повествований Иоанна серьезно оспаривается. Нельзя не заметить

расхождение между ним и остальными тремя Евангелиями. О.Кульманн предлагает этому

объяснение: он усматривает у Иоанна теологические воззрения, отличные от других евангелистов.

Этот фактор “обусловливает отбор автором определенных историй из всей совокупности

записанных, как, впрочем, и сам метод их воспроизведения. Так, автор часто удлиняет строки и

заставляет исторического Иисуса говорить то, что поведал ему Откровением Сам Святой Дух”. В

этом О.Кульманн и видит причину расхождений.

Нет ничего необычного в том, что Иоанн, писавший после остальных евангелистов, мог отбирать

определенные истории, подходившие для пояснения его собственных теорий. Не следует

удивляться также, что у Иоанна отсутствуют некоторые описания, содержащиеся в других

Евангелиях. В Экуменическом переводе Библии приведено определенное число таких примеров

(стр. 282). Пропуски описаний некоторых событий кажутся просто невероятными. Например, отсутствует описание повеления о Причастии. Немыслимо, чтобы эпизод, столь важный для

Христианства, которому предстояло стать сердцевиной массовых религиозных служб, мог быть не

упомянут именно Иоанном, самым глубокомысленным из евангелистов. Повествуя о Вечере, предшествующей Распятию, он ограничивается описанием омовения ног ученикам, а также

предсказания предательства Иуды и отречения Петра.

Напротив, есть истории, характерные лишь для Иоанна, и отсутствующие у трех других авторов. О

них тоже упомянуто в Экуменическом переводе Библии (стр.283). Можно прийти к выводу о том, что трое авторов не усмотрели в них той же важности, что и Иоанн. Сложно, однако, не

растеряться, найдя у Иоанна описание Явления восставшего из мертвых Иисуса своим ученикам

возле Тивериадского озера (Иоанн, 21: 1-14). Ведь это описание – ни что иное, как

воспроизведение (с многочисленными добавлениями) необыкновенного лова рыбы, который в

Евангелии от Луки помещен как эпизод из жизни Иисуса. В описании Луки чувствуется намек на

присутствие Апостола Иоанна, который по преданию был евангелистом. Поскольку ни у кого нет

сомнений в том, что это описание, приведенное в Евангелии от Иоанна и составляющее часть

главы 21, было добавлено позже, логично напрашивается вывод о том, что упоминание в

Евангелии от Луки имени Иоанна привело к его упоминанию и в четвертом Евангелии.

Нужда трансформировать описание события из жизни Иисуса в иное событие, случившееся уже

после его Земной смерти, еще раз подтверждает факт манипуляций с текстами Евангелий.

Другой важный момент, по которому Евангелие от Иоанна отличается от трех остальных, —продолжительность миссии Христа. Марк, Матфей и Лука указывают период в один год. Иоанн же

продлевает его до двух лет. Об этом пишет О.Кульманн. А в Экуменическом переводе Библии по

этому же поводу сказано следующее:

“В синоптических Евангелиях описывается долгий период пребывания в Галилее, за которым

последовал более или менее продолжительный переход в Иудею, и, наконец, краткое

пребывание в Иерусалиме (1: 19-51; 2: 13 – 3: 36; 5: 1-47; 14: 20-31). Иоанн же упоминает

несколько празднований Пасхи (2: 13; 5: 1; 6: 4; 11: 55), откуда следует, что служение Иисуса

продолжалось более двух лет”.

Кому же из них тогда верить – Марку, Матфею, Луке или Иоанну?

Источники Евангелий

Общие сведения о Евангелиях, приводимые в данной главе, как и выводы из критического

анализа текстов, наводят на мысль, что эти литературные произведения “разрознены, построены

по плану, не предполагающему непрерывности событий”, а еще – страдают “противоречиями, которые, по-видимому, непреодолимы”. Это выдержки из суждения, вынесенного о Евангелиях

комментаторами Экуменического перевода Библии. Здесь особенно важна ссылка на их

авторитет, поскольку последствия оценки трудов, подобных Евангелиям, играют исключительно

серьезную роль. Мы уже увидели, каким образом несколько замечаний, касающихся истории

религии в период написания Евангелий, помогли объяснить некоторые сомнительные аспекты, очевидные для любого мыслящего читателя. Необходимо, однако, продолжить этот разговор и

посмотреть, чтo мы можем узнать из современных работ о тех источниках, на которые опирались

евангелисты при написании своих текстов. Здесь, с учетом внесенных в Евангелия изменений и

дополнений, мы можем попытаться объяснить некоторые проблемы, возникающие при чтении

Евангелий в наши дни.

Во времена отцов Церкви проблема источников решалась очень просто. В ранние годы

Христианства единственным источником было то Евангелие, полные рукописи которого появились

первыми – это Евангелие от Матфея. Проблема источников касается лишь Марка и Луки, поскольку Иоанн являет собой совершенно отдельный случай. Святой Августин считал, что Марк, следующий вторым в традиционном порядке расположения Евангелий, был вдохновлен Матфеем

и кратко пересказал его труд. Далее он высказал мнение о том, что Лука, рукопись которого

появилась третьей, заимствовал данные обоих своих предшественников – это следует и из его

пролога, о котором уже говорилось.

Эксперты экзегезиса того времени, как и мы теперь, смогли оценить степень соответствия между

текстами и обнаружили большое количество стихов, общих как для двух из трех, так и для всех

трех синоптических Евангелий. Вот какие данные предоставляют комментаторы Экуменического

перевода Библии:

количество стихов, общих для трех синоптических Евангелий 330

количество стихов, совпадающих у Марка и Матфея 178

количество стихов, совпадающих у Марка и Луки 100

количество стихов, совпадающих у Матфея и Луки 230

количество стихов, уникальных для каждого из первых трех Евангелий: от Матфея – 330

от Марка – 53

от Луки – 500

Период от окончания эпохи отцов Церкви до самого конца восемнадцатого века н.э. не был

отмечен постановкой каких-либо новых проблем, касающихся источников, которыми

пользовались евангелисты. Люди по старинке продолжали верить всему сказанному на этот счет.

Лишь с наступлением новейшего периода истории использование таких данных помогло понять, каким образом каждый евангелист воспользовался материалом, имеющимся у остальных и, руководствуясь своими личными воззрениями, сложил из него свое собственное повествование.

Евангелисты придавали огромное значение процессу “собирания” материала для повествования.

Материал поступал к ним из устной традиции тех общин, в которых он возник, а также из

письменных источников на арамейском языке, которые впоследствии были безвозвратно

утеряны. Такой письменный источник мог представлять собой единое целое или разбросанные

фрагменты разных повествований, использовавшиеся каждым из евангелистов в целях создания

собственного оригинального труда.

Интенсивные исследования на протяжении последних ста лет привели к возникновению более

углубленных теорий, которые со временем еще более усложняются. Первая из современных

теорий – так называемая “Теория двух источников Хольцмана” (“Holtzmann Two Sources Theory”), возникшая в 1863г. О.Кульманн и комментаторы Экуменического перевода Библии объясняют, что

согласно этой теории Матфея и Луку мог вдохновить на написание Евангелий во-первых Марк, а

во-вторых документ, который был с тех пор утерян. В дальнейшем же Матфей и Лука

пользовались своими собственными источниками. В результате мы получаем следующую

диаграмму:

О.Кульманн подвергает эту теорию критике по следующим моментам: 1. Труд Марка, которым пользовались и Лука, и Матфей, вероятно, являлся не Евангелием от

Марка, как таковым, а одним из более ранних его вариантов.

2. В диаграмме должным образом не отражена роль устной традиции. А она, по-видимому, сыграла первостепенную роль, поскольку на протяжении тридцати или сорока лет представляла

собой единственный источник, сохранивший слова Иисуса и описания событий, имевших место в

период исполнения им своей пророческой миссии. Ведь каждый из евангелистов, записывая

устную традицию, выступал лишь представителем той Христианской общины, где она возникла.

Таким образом, можно заключить, что дошедшие до наших дней Евангелия отражают то, что было

известно в ранних Христианских общинах о жизни и пророческом служении Иисуса. В них, как в

зеркале, отразились верования и теологические представления, царившие внутри этих общин, от

имени которых выступали евангелисты.

Самые последние критические исследования текстов Евангелий, посвященные проблеме их

источников, однозначно указали на то, что процесс формирования текстов был еще более

сложным, чем думалось. Отцы Бенуа и Буасмар, профессора Библейской школы в Иерусалиме

(1972-1973) в своей книге под названием “Синопсис Четырех Евангелий” (“Synopse des quatres Evangiles”) указывают, что тексты Евангелий претерпели эволюцию, этапы которой совпадали с

этапами эволюции традиций. Отсюда и выводы, сделанные отцом Бенуа во вступительном

разделе, предваряющем часть работы отца Буасмара. Вот они: “… используемые при описании событий формулировки и построения фраз, возникшие как

результат длительной эволюции традиции, отличны от тех, которые присутствовали в самых

первоначальных вариантах Евангелий. Некоторые читатели этой работы, возможно, будут

удивлены или смущены, узнав, что они звучали не так, как мы читаем их сегодня, что они были

изменены и переписаны теми, кто нам их передавал. Это может вызвать изумление или даже шок

у тех, кто не привык к подобного рода историческим расследованиям”.

Внесение поправок и изменений в тексты теми, кто передавал их нам, делалось способом, который отец Буасмар разъясняет в очень сложной диаграмме. Она развивает “теорию двух

источников”, являющуюся результатом анализа и сравнения текстов, который невозможно

полностью изложить на страницах данной книги. Читатели, пожелавшие более глубоко вникнуть в

его тонкости, могут обратиться к тесту этого труда, изданного в Les Editions du Cerf, Париж.

На диаграмме из этого труда под буквами А, Б, В, Г значатся первичные источники Евангелий.

Документ “А” происходит из Иудео-Христианского источника. Он вдохновил на написание

Евангелий Матфея и Марка. Документ “Б” представляет собой реинтерпретацию документа “А”, сделанную в целях использования его в тех Христианских церквях, где прихожанами были бывшие

язычники. Этот документ вдохновлял на написание Евангелий всех, кроме Матфея. Документ “В”

вдохновлял Марка, Луку и Иоанна. Документ “Г” содержит в себе большинство источников, которыми пользовались и Матфей, и Лука. По “теории двух источников” – это “общий документ”.

Причем ни один из этих основополагающих документов не привел к выработке окончательных

текстов в том виде, в каком они известны сегодня. Между ними и последним вариантом были еще

промежуточные варианты Евангелий. Этим четырем промежуточным документам предстояло

привести к рождению окончательных вариантов четырех основных Евангелий, а также вдохновить

рождение окончательных вариантов других Евангелий. Достаточно обратиться к диаграмме, чтобы увидеть всю запутанность связей между документами, которые удалось установить ее

автору.

Результаты этого исследования Писаний играют огромную роль. Они свидетельствуют, что, оказывается, тексты Евангелий имеют не только свою историю (о которой разговор пойдет позже), но и “предысторию”, выражаясь термином отца Буасмара. Это подразумевает, что появлению

окончательных вариантов предшествовали изменения, вносимые на промежуточных этапах их

формирования. Очевидно именно поэтому получилось, что такое хорошо известное событие из

жизни Иисуса, как чудодейственная ловля рыбы, у Луки показано как произошедшее при его

жизни, а у Иоанна – как одно из его Явлений уже после его Воскресения.

Из сказанного выше следует вывод: читая Евангелие, мы уже больше не можем быть уверены в

том, что читаем слова Иисуса. Отец Бенуа обращается к читателям Евангелий, предупреждая и

одновременно успокаивая: “Будучи не единожды обязан отбрасывать мысль о том, что он

непосредственно слышит голос Иисуса, читатель все же слышит голос Церкви и полагается на нее, как на уполномоченного Богом истолкователя слов Учителя, говорившего с людьми на этой Земле

столь долгое время назад, а сейчас говорящего с нами во славе своей”.

Как можно примирить это официальное заявление о недостоверности определенных текстов с

положением догмата Второго Ватиканского Собора о Божественном Откровении, уверяющего нас

в обратном – в верной передаче слов Иисуса: “Она (Церковь) в любой момент готова

подтвердить, что эти четыре Евангелия исторически достоверны, правильно передают то, что

Иисус, сын Божий, совершал сам и какое учение он преподавал людям при жизни ради их вечного

спасения, вплоть до того самого дня, когда он был принят на Небеса”?

Вполне очевидно, что работа, сделанная учеными Библейской школы в Иерусалиме, прямо

противоречит декларации Второго Ватиканского Собора.

М.-Е.Буасмар Синопсис четырех Евангелий

Общая диаграмма

Документы А, Б, В, Г – первичные источники, использованные при составлении текстов.

История текстов

Было бы ошибочно думать, что Евангелия сразу стали основополагающими Писаниями

новорожденного Христианства, и что люди начали обращаться к ним так же, как они обращались к

Ветхому Завету. В те времена первейшим авторитетом были устные предания, как носители слов, сказанных Иисусом, а также как носители учения Апостолов. Первыми появившимися в ходу

Писаниями стали послания Павла, написанные несколькими десятилетиями ранее и

пользовавшиеся наивысшим авторитетом задолго до Евангелий.

Уже было показано, что до 140г. н.э. не было свидетелей, которые могли бы подтвердить факт

существования собраний Евангелий, хотя некоторые комментаторы и поныне продолжают писать

об обратном. Четыре Евангелия, о которых шла речь, обрели статус канонической литературы

лишь приблизительно в 170г. н.э.

В первые дни Христианства ходило много Писаний об Иисусе. Впоследствии они были признаны

недостоверными и Церковь приказала упрятать их. Отсюда и появилось их название —”апокрифы”. Некоторые из подобных работ прекрасно сохранились, поскольку – процитируем

сказанное в Экуменическом переводе Библии – “им пошло на пользу то, что с ними считались”.

Это касается, например, послания Варнавы. Однако, к сожалению, были среди таких Писаний и

“зверски выброшенные”, от которых сохранились лишь фрагменты. Неканонические Евангелия

считались носителями вымысла и убирались подальше с глаз верующих. Но работы, подобные

Назарейским, Еврейским и Египетским Евангелиям (Les Evangiles des Nazarйens, Les Evangiles des Hйbreux, Les Evangiles des Egyptiens – Gospels of Nazarenes, Gospels of Hebrews, Gospels of Egyptians) были тесно связаны с каноническими Евангелиями. То же самое можно сказать и о

Евангелиях от Фомы и Варнавы.

В некоторых из этих апокрифических Писаний присутствуют детали, представляющие собой

чистейший плод людского воображения. Авторы работ, посвященных апокрифам, с явным

удовольствием цитируют отрывки из них – в буквальном смысле смешные.

Но подобные отрывки вполне можно отыскать во всех Евангелиях. Здесь стоит вспомнить

описание событий, разыгрывающихся в воображении Матфея, якобы имевших место после

смерти Иисуса. Во всех ранних Писаниях Христианства можно найти подобные несерьезные

места: необходимо с достаточной честностью это признать.

Изобилие литературы об Иисусе побудило церковников некоторым образом “сократить” ее. Это

было сделано, когда Церковь пребывала в процессе формирования. Таким образом было изъято

из обращения около сотни Евангелий. И лишь четыре были внесены в официальный перечень

новозаветных Писаний, составляющих то, что охватывается термином “Канон”.

В середине второго века н.э. сильное давление на церковные власти в этом направлении оказал

Марцион из Синопа. Он был яростным врагом евреев и потому отвергал весь Ветхий Завет. А

вместе с ним – все те места в Писаниях, возникших после Иисуса, которые показались ему

слишком близкими к Ветхому Завету или берущими свое начало в Иудео-Христианской традиции.

Марцион признавал лишь Евангелие от Луки, ибо считал Луку выразителем мыслей самого Павла

и его Писаний.

Церковь объявила Марциона еретиком и внесла в Канон все послания Павла, а также Евангелия от

Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Канон был дополнен и несколькими другими трудами, такими, как Деяния Апостолов.

И все же в течение первых веков Христианства этот официальный перечень менялся. Некоторое

время в нем значились труды, которые были позже сочтены недействительными (т.е.

апокрифами). А труды, которые сейчас включены в канонический Новый Завет, в те времена были

из него исключены. Подобные колебания длились до проведения Соборов 393г. (Hippo Regius) и

397г. (Carthage). Однако четыре Евангелия всегда фигурировали в нем.

Что же, можно вместе с отцом Буасмаром искренне сожалеть об исчезновении огромного

количества литературных произведений, которые Церковь объявила апокрифическими: они

представляют большую историческую ценность. Отец Буасмар отводит им место в своей книге

“Синопсис четырех Евангелий” рядом с официальными Евангелиями. Он замечает, что к концу

четвертого века н.э. эти Книги все еще хранились в библиотеках.

Это был век, когда многое серьезно упорядочилось в Христианской литературе. Именно этим

веком датируются старейшие полные рукописи Евангелий. Более ранние документы, т.е.

папирусы третьего века н.э., а один, возможно, и второго века, – передают нам лишь фрагменты.

Две старейшие пергаментные рукописи написаны по-гречески, они датированы четвертым веком

н.э. Это Codex Vaticanus, хранящийся в библиотеке Ватикана, место находки которого неизвестно, и Codex Sinaiticus, найденный на горе Синай и в настоящее время хранящийся в Британском музее

в Лондоне. В Codex Sinaiticus содержатся два апокрифических труда.

Согласно Экуменическому переводу Библии, во всем мире существует двести двадцать других

известных пергаментов, последний из которых датирован одиннадцатым веком н.э. Однако, “не

все дошедшие до нас экземпляры Нового Завета идентичны. Напротив, между ними нетрудно

заметить различия, причем различия эти касаются разных аспектов, а потому неодинаково влияют

на текст. Некоторые из них – это лишь различия в грамматике написания, употреблении тех или

иных слов, либо порядке их расположения. Однако в самых разных местах можно увидеть и такие

различия между рукописями, которые влияют на смысл целых отрывков текста”. Если кто-либо

пожелает увидеть степень различий между текстами, ему достаточно будет просмотреть “Novum Testamentum Graece”[46]. Эта работа содержит в себе так называемый “усредненный” греческий

текст. Этот синтетический текст снабжен замечаниями, указывающими на все отклонения, имеющие место в различных вариантах.

Достоверность какого-либо текста, пусть это будет даже самый почитаемый пергамент, всегда

возбуждает споры. Прекрасным примером этому является Сodex Vaticanus. Репринтное издание

этого труда, сделанное в Ватикане в 1965 году, снабжено сопроводительной заметкой редакторов, в которой сообщается, что через несколько веков после того, как Сodex Vaticanus переписали

(считается, что это было приблизительно в десятом-одиннадцатом веках) один из книжников

навел чернилами все буквы кроме тех, которые, как он считал, были ошибкой. В тексте есть места, где все еще просматриваются буквы, бывшие в первоначальном варианте, и их светло-

коричневый цвет заметно контрастирует с остальным текстом темно-коричневого цвета. Нет

никакого свидетельства, что текст был таким образом переделан верно. Далее в заметке

утверждается, что “еще до конца не установлено, сколько рук на протяжении веков исправляло

рукопись и снабжало ее примечаниями. Ряд правок несомненно был внесен при наведении текста

чернилами”. Во всех учебниках по религии этот текст преподносится как экземпляр, дошедший из

четвертого века. Однако стоит обратиться к источникам в Ватикане и станет ясно, что в

последующие века текст вполне мог исправляться самыми разными людьми.

Можно отметить, что для сравнительного анализа используются другие тексты, но как распознать

те исправления, которые меняли смысл или суть написанного? Хорошо известно, что после того, как древние книжники вносили в текст правки, этот текст воспроизводился впоследствии уже в

“правленном” виде. Далее мы увидим, каким образом одно-единственное слово в отрывке из

Евангелия от Иоанна, где говорится об Утешителе, в корне меняет смысл и его суть. Вот что пишет

по поводу различий О.Кульманн в своей книге “Новый Завет”: “Иногда различия бывают результатом невнимательности и небрежности: переписчик пропускает

слово или наоборот, записывает его дважды, либо же по невниманию может оказаться