Текст книги "Библия, Коран и наука"

Автор книги: Морис Бюкай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

изменения по сравнению с первоначальными источниками. И время начала их возникновения

датируется примерно 70-м годом н.э. Это было время яростной борьбы двух враждующих общин, в которой Иудео-Христиане все еще одерживали верх. Иудейская война и падение Иерусалима в

70г. н.э. изменили ситуацию. Вот как объясняет закат Иудео-Христианства кардинал Даньелу: “После того, как евреи дискредитировали себя в Империи, Христиане стремились от них

отделиться. Тогда взяли верх Эллинские народы, исповедовавшие Христианство. Христианство

одержало победу уже после смерти Павла, так что лавры победителя достались ему посмертно.

От Иудаизма Христианство отделилось и политически и социально. Оно стало третьей общиной. И

все же, вплоть до еврейского восстания в 140г. н.э. Иудео-Христианство продолжало преобладать

в культурном плане”.

В этот сложный исторический период – с 70г. н.э. до 110г. н.э. – появились Евангелия от Марка, Матфея, Луки и Иоанна. Они не относятся к числу первых письменных документов в Христианстве.

Послания Павла датируются гораздо более ранним периодом. Как считает О.Кульманн, Павел

написал свое послание к Фессалоникийцам, вероятно, в 50г. н.э. Причем Павел исчез с арены

исторических событий, скорее всего, несколькими годами ранее, чем было завершено Евангелие

от Марка.

Павел является самой противоречивой фигурой в Христианстве. Члены семейства Иисуса, а также

Апостолы, находившееся в Иерусалиме в кругах, близких к Якову, считали его предавшим Иисуса.

Павел создал Христианство, распространив свое учение вопреки тем, кого сплотил вокруг себя

Иисус. Он не был знаком с Иисусом при его жизни и отстаивал законность своей миссии, заявляя, что Иисус, восставший из мертвых, явился ему по дороге в Дамаск. Вполне резонно спросить: а

чем было бы Христианство, не будь Павла? И на сей счет, несомненно, можно выстраивать разные

гипотезы. Однако что касается Евангелий, здесь практически не возникает никаких сомнений в

том, что без этой атмосферы межобщинной борьбы внутри Христианства, мы не имели бы сейчас

тех Писаний, которые у нас есть. Они появились именно в период яростной межобщинной

борьбы.

Эти “Писания-оружие”, как называет их отец Канненгиссер, возникли из множества источников, содержащих жизнеописания Иисуса. Все они появились в то время, когда Христианство по Павлу

одержало решительную победу, создало и очертило свой собственный набор официальных

текстов. Эти тексты составили “Канон”, а все остальные документы, расходившиеся с линией

Церкви, были осуждены и исключены из него, как противоречащие Истинной вере.

Теперь Иудео-Христианство исчезло как община и его влияние сошло на нет. Но все еще можно

услышать, как люди упоминают о нем под общим термином “жидовствующие” [34].

Вот как объясняет исчезновение Иудео-Христианства кардинал Даньелу: “Будучи отсечены от Великой Церкви, которая постепенно освободилась от черт Иудаизма, они

очень быстро исчезли на Западе. Однако на Востоке можно отыскать следы их существования еще

в третьем и четвертом веках н.э., особенно – в Палестине, Аравии, Трансиордании, Сирии и

Месопотамии. Остальные приняли правоверное Христианство Великой Церкви, в то же время

сохранив следы семитской культуры; некоторые из подобных Христианских общин, сохранивших

такие следы, и по сей день существуют в Эфиопии и Халдее”.

Четыре Евангелия.

Источники и история создания

В самых ранних Христианских Писаниях о Евангелиях нет никаких упоминаний. Они появляются

там лишь спустя годы после трудов Павла. Если говорить точно, сведения, касающиеся собрания

Евангелических Писаний, появляются не ранее середины второго века н.э., а точнее – после 140г.

Тогда как уже “с самого начала второго века н.э. многие Христианские авторы ясно заявляют, что

знают великое множество посланий Павла”. Эти сведения помещены во Вступительной части

“Экуменического перевода Библии, Нового Завета” (“Introduction а la Traduction њcumenique de la Bible, Nouveau Testament” [35]). Экуменический перевод достоин того, чтобы о нем упомянуть

сразу же. Эта работа – результат коллективных усилий более чем сотни специалистов от

Католической и Протестантской ветвей Христианства.

Евангелия, написание которых было завершено во втором веке н.э., и которые позднее стали

официальными, каноническими, получили известность не сразу. Из Экуменического перевода

явствует, что содержащиеся в них повествования начали цитироваться приблизительно в

середине второго века н.э. И все же, “практически во всех случаях трудно установить, взяты ли

цитируемые отрывки из письменных текстов, которыми располагали авторы, приводившие

соответствующие цитаты, или же эти цитаты – лишь восстановленные по памяти фрагменты

устной традиции”.

Вот что мы читаем в комментариях к этому переводу Библии: “До 140г. н.э. вообще не

существовало свидетельств, исходя из которых можно было бы признать факт существования

собрания Евангелических описаний”. Это положение идет вразрез с тем, что писал в 1960г.

А.Трико в комментарии к собственному переводу Нового Завета: “Очень рано, с самого начала

второго века н.э. стало привычным употребление слова “Евангелие” – для обозначения тех книг, которые святой Юстин около 150г. н.э. назвал еще и “Мемуарами Апостолов””. К сожалению, утверждения подобного рода встречаются достаточно часто, порождая у людей ошибочные

представления о времени появления Евангелий.

Утверждение о том, что Евангелия “очень рано” сформировались в единое целое, не

соответствует действительности. Это случилось лишь более века спустя после завершения миссии

Иисуса. В Экуменическом переводе Библии обретение четырьмя Евангелиями статуса

канонической литературы датируется приблизительно 170г. н.э. Утверждение Юстина, в котором

авторы Евангелий зовутся “Апостолами” – также неприемлемо, в чем мы убедимся далее.

Что касается времени написания Евангелий, то А.Трико утверждает, что Евангелия от Матфея, Марка и Луки были написаны до 70г. н.э.; но с этим можно согласиться, пожалуй, лишь в случае

Евангелия от Марка. Как и многие другие, А.Трико всячески стремится представить авторов

Евангелий Апостолами или сподвижниками Иисуса. Ради этого он указывает даты написания

Евангелий таким образом, что они приходятся чуть ли не на время жизни самого Иисуса. Что

касается Иоанна, который, как в этом пытается нас убедить А.Трико, жил приблизительно до 100г.

н.э., то Христиане привыкли видеть его изображенным вблизи Христа. Тем не менее, трудно

утверждать, что он является автором Евангелия, носящего его имя. Для А.Трико, как и для других

комментаторов, Апостол Иоанн (как и Матфей) – официально признанный свидетель фактов, о

которых он повествует. Однако большинство критиков не поддерживают гипотезу о том, что это

именно он написал четвертое Евангелие.

Если же эти четыре Евангелия не могут на разумных основаниях рассматриваться в качестве

“мемуаров” Апостолов или сподвижников Иисуса, то каково тогда их происхождение?

О.Кульманн в своей книге “Новый Завет” (“Le Nouveau Testament” [36]) утверждает, что

евангелисты были всего-навсего “представителями ранней Христианской общины, записавшими

устные предания. В течение тридцати или сорока лет Евангелие фактически существовало только

как устная легенда; она передавала лишь изречения и отрывочные повествования. Евангелисты

же собрали их воедино, причем каждый из них сделал это по-своему, сообразно своему характеру

и теологическим интересам. Они связали между собой повествования и изречения, передаваемые в основном посредством существующей устной традиции. Компоновка изречений

Иисуса, как и придание последовательности повествованиям, – все это сделано посредством

довольно туманных связующих фраз, таких, как “после того”, “когда у него было” и пр. Иными

словами, “обрамление” синоптических Евангелий [37] – исключительно литературного свойства и

не имеет никакого отношения к истории”.

Далее тот же автор продолжает:

“Необходимо заметить, что раннее сообщество Христиан, записывая предания о жизни Иисуса, руководствовалось прежде всего такими нуждами, как проповедничество, поклонение и

преподавание религиозных знаний, а не стремлением точного отображения его биографии.

Апостолы в своих проповедях прибегали к описанию событий из жизни Иисуса в целях пояснения

того, в чем состоит Истина веры. Именно их проповеди и явились причиной, заставившей облечь в

письменную форму повествования об этих событиях. Изречения Христа стали, в частности, одним

из составных элементов преподавания катехизиса ранней Церкви”.

Именно так комментаторы Экуменического перевода Библии преподносят процесс написания

Евангелий: формирование устной традиции, влияние на которую оказали проповеди учеников

Христа и других проповедников; сохранение традиции в проповедях, религиозных службах, наставлениях верующих; затем – появление Писаний, способствующих оформлению некоторых

религиозных конфессий (это, например, записанные изречения Иисуса, описание его страданий и

т.д.). Но и после этого евангелисты продолжают обращаться как к письменным источникам, так и к

сведениям, содержащимся в устных преданиях. Они прибегают ко всем этим источникам, чтобы

получить тексты, которые “годятся для различных кругов общества, удовлетворяют нуждам

Церкви, разъясняют замечания и высказывания по поводу Писаний, исправляют ошибки и даже, при необходимости, отвечают на возражения противников. Таким образом, евангелисты собрали

и записали материал, полученный ими от устной традиции, и при этом каждый из них воспринял и

обработал его со своей собственной позиции”.

Такой точки зрения относительно возникновения Нового Завета придерживаются более сотни

экспертов экзегезиса Нового Завета – представителей Католической и Протестантской ветвей

Христианства. Эта точка зрения существенно отличается от подхода, утвержденного Вторым

Ватиканским Собором, в основном Документе которого, составленном в 1962-1965гг., Откровение

толкуется с позиций догматизма. Этот Документ Собора уже однажды упоминался в нашем

разговоре о Ветхом Завете. Собор имел смелость заявить относительно Ветхого Завета, что

составляющие его Писания “содержат несовершенный и устаревший материал”, но он не сделал

таких же оговорок относительно Евангелий. Напротив, из приведенной ниже цитаты следует

совершенно противоположное:

“Ни для кого не может быть секретом тот факт, что среди всех Писаний, даже Писаний Нового

Завета, Евангелиям принадлежит заслуженный приоритет. Это обусловлено тем, что они являют

собой самое несравненное свидетельство жизненного пути и учений Воплощенного Слова Нашего

Спасителя. Церковь всегда и везде отстаивала и отстаивает апостольское происхождение четырех

Евангелий. Все то, что фактически проповедовали Апостолы по указаниям Христа, впоследствии

или они сами, или другие с их слов, преисполнившись Духом Святым, облекли в письменную

форму, и эти Писания, то есть четыре Евангелия – от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, составляют

основу религии”.

И далее: “Наша Святая Матерь Церковь твердо отстаивала и до сих пор с завидным постоянством

отстаивает эти четыре Евангелия. Она в любой момент готова подтвердить, что они исторически

достоверны, верно передают то, что Иисус, сын Божий, совершал сам и какое учение он

преподавал людям при жизни ради их вечного спасения, вплоть до того самого дня, когда он был

принят на Небеса… Поэтому священные авторы составили четыре Евангелия таким образом, чтобы мы всегда получали из них правдивые и откровенные сведения о жизни Иисуса”.

Таково недвусмысленное утверждение о достоверности, с которой Евангелия передают действия

и изречения Иисуса. Это утверждение Собора и точка зрения процитированных выше авторов

едва ли совместимы. Напомним:

Евангелия “не следует воспринимать буквально”, это “Писания на злобу дня” или “Писания-

оружие”. Их авторы “записывают предания об Иисусе, бытующие в той общине, из которой они

родом” (отец Канненгиссер).

Евангелия представляют собой тексты, которые “годятся для различных кругов общества, удовлетворяют нуждам Церкви, разъясняют замечания и высказывания по поводу Писаний, исправляют ошибки и даже, при случае, отвечают на возражения противников. Таким образом, евангелисты собрали и записали материал, полученный ими из устной традиции, при этом

каждый из них воспринял и обработал его со своей собственной позиции” (Экуменический

перевод Библии).

Совершенно очевидно, что перед нами противоречащие положения: декларация Собора, с одной

стороны, и позиции, утвердившиеся совсем недавно, с другой стороны. Из декларации Второго

Ватиканского Собора явствует, что Евангелия верно излагают дела и слова Иисуса. Но это

положение вступает в непримиримое противоречие с фактом существования в их текстах

несоответствий, невероятностей, вещей, которых в природе вообще не бывает, а также

положений, идущих вразрез с твердо установленными фактами.

Если же рассматривать Евангелия как отражение личной точки зрения тех, кто собирал устные

предания, бытовавшие в различных общинах, а также оценивать их как “Писания на злобу дня”

или как “Писания-оружие”, тогда наличие погрешностей в Евангелиях вполне объяснимо и никого

не удивит. Все подобные огрехи – признак того, что Евангелия были написаны людьми в

условиях, о которых мы здесь уже говорили. Авторы могут описывать события, не кривя душой, даже при том, что, повествуя о них, они не задумываются над такой проблемой, как точность

изложения. Их описания вполне могут противоречить повествованиям других авторов, они также

могут быть подвержены веяниям межобщинного религиозного противоборства. А значит их

Евангелия представляют собой истории из жизни Иисуса, которые эти авторы восприняли

совершенно не так, как их противники.

Уже было показано, каким именно образом второй подход к Евангелиям вписывается в

исторический контекст. Имеющиеся же у нас сведения относительно текстов Евангелий, безусловно подтверждают этот факт.

Евангелие от Матфея

Евангелие от Матфея – это первое из четырех Евангелий по порядку их расположения в Новом

Завете. Расположение его под номером “1” как нельзя лучше обосновывается тем фактом, что оно

как бы продолжает собой Ветхий Завет. Судя по замечаниям комментаторов Экуменического

перевода Библии, к которому мы в дальнейшем будем часто обращаться, его написание

преследовало цель показать, что “Иисус исполнил историческое предназначение Израиля”. С этой

целью Матфей постоянно обращается к цитатам из Ветхого Завета, тем самым стремясь показать, что Иисус действовал так, как и надлежало действовать тому самому Мессии, которого ожидали

евреи.

Это Евангелие начинается с генеалогии Иисуса. Матфей возводит ее к Аврааму через Давида [38].

Здесь мы увидим, что в тексте Евангелия присутствует ошибка, которую большинство

комментаторов молча обходят стороной. Прочертив эту линию от потомков Авраама, Матфей

очевидно намеревался тем самым сразу показать, в чем заключены основная цель и смысл его

труда. Задав определенное направление своей мысли, автор далее не отступает от него, постоянно акцентируя отношение Иисуса к еврейскому религиозному законодательству, основные принципы которого обоснованы в тексте. Это – молитва, соблюдение поста, благотворительные пожертвования.

Свои учения Иисус первым делом адресует своему собственному народу. Вот как обращается он к

двенадцати Апостолам:

“Сих двенадцать послал Иисус и заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите и в город

Самарянский [39] не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева”

(Матфей, 10: 5-6)

И далее:

“Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева”

(Матфей, 15: 24)

Лишь в конце своего Евангелия Матфей говорит о распространении апостольской миссии первых

учеников Иисуса на все человечество. Иисус в Евангелии от Матфея дает такой наказ: “Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа”

(Матфей, 28: 19)

Но в то же самое время, как мы видели, первоначальным адресом нового учения должен был

быть “дом Израилев”. Вот что говорит о Евангелии Матфея А.Трико: “У этой Книги греческое

одеяние, но плоть и кости ее еврейские, как, впрочем, и ее дух; она проникнута еврейским

чувством и несет в себе его отличительные знаки”.

Уже одних этих наблюдений достаточно, чтобы утверждать, что Евангелие от Матфея скорее всего

берет свое начало от традиций одной из Иудео-Христианских общин. О.Кульманн считает, что эта

община “пыталась отколоться от Иудаизма, не порывая в то же время с Ветхим Заветом. Основные

мысли и общий настрой этого Евангелия дают почувствовать всю напряженность ситуации”.

В тексте Евангелия чувствуется и политический аспект событий. Оккупация Палестины римлянами, естественно, усилила стремление народа этой страны к свободе. Они молились Богу, дабы Он

вступился за избранный Им народ. Ведь Он их всемогущий владыка, оказывающий людям

непосредственную поддержку в делах и Он уже делал это много раз в ходе их истории.

Что же за личность этот Матфей? Скажем прямо, что сейчас его уже не считают одним из

сподвижников Иисуса. Однако А.Трико все же представляет его таковым в своем комментарии к

переводу Нового Завета: “Когда Иисус позвал его быть одним из своих учеников, Матфей, он же

Леви, был сборщиком налогов, служившим на воротах, у которых взималась пошлина, или в

таможне в Капернауме”. Здесь А.Трико отразил точку зрения отцов Церкви – Оригена, Иеронима

и Епифана.

Однако сегодня уже никто так не считает. Неоспоримым является лишь один аспект: Матфей

писал Евангелие “для людей, говорящих по-гречески, но при этом знающих еврейские обычаи и

арамейский язык”.

Комментаторы Экуменического перевода Библии, по-видимому, усматривают происхождение

этого Евангелия в следующем:

“Принято считать, что оно написано в Сирии, а, возможно, и в Антиохии … или в Финикии, поскольку в этих странах [40] жило очень много евреев… До нас дошли свидетельства полемики

против ортодоксального Иудаизма и фарисеев, подобной той, которая проявилась на собрании

синагог в Ямине, состоявшемся примерно в 80г. н.э. Принимая во внимание эти обстоятельства, многие авторы датируют первые из Евангелий приблизительно 80-90гг. н.э. или немногим ранее.

Здесь невозможно указать совершенно точно определенную дату, поскольку мы не знаем имени

автора. Следовательно, мы должны довольствоваться несколькими общими штрихами, которые

прослеживаются в самом Евангелии”.

Автора можно узнать по его профессии. Он сведущ в еврейских Писаниях и традициях, он знает и

уважает религиозных лидеров своего народа, но рьяно их критикует. В прошлом он прекрасно

освоил искусство преподавания и разъяснения своим слушателям учения Иисуса. Он всегда

настаивает на практическом воплощении в жизнь его учений. Его личность прекрасно вписывается

в образ ученого Иудея, обратившегося в Христианство – в образ “хозяина дома”, по словам

самого Матфея:

“Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое”

(Матфей, 13: 52)

Таков долгий путь от служащего в Капернауме, которого Марк и Лука зовут именем Леви, до

человека, ставшего одним из двенадцати Апостолов…

Все единогласны во мнении, что Матфей написал свое Евангелие, используя те же источники, что

Марк и Лука. Но как мы увидим далее, его повествование отличается рядом существенных

моментов. При этом Матфей очень много заимствовал у Марка, хотя последний не принадлежал к

числу учеников Иисуса (О.Кульманн).

Матфей обращается с текстом слишком уж вольно. Мы увидим это, когда речь пойдет о связи с

Ветхим Заветом генеалогии Иисуса, приведенной в самом начале повествования, где Матфей

вводит в текст этого Евангелия описания буквально невероятные. Это прилагательное, “невероятные”, использовано в упомянутой выше работе отца Канненгиссера по отношению к

одному из моментов в рассказе о Воскресении – к эпизоду об охранниках. Отец Канненгиссер

указывает на вымышленный характер истории, в которой упоминается о военной охране возле

могилы, – об “этих солдатах-язычниках”, что “несут ответ не перед своими вышестоящими

начальниками, а перед первосвященниками, которые платят им за то, чтобы они лгали”. Однако

святой отец добавляет: “Над этим нельзя смеяться, ибо намерение Матфея было чрезвычайно

серьезным. Он по-своему включает в свой письменный труд явно сведения давно минувших дней, дошедшие к нему из устных преданий. Так что в результате всего этого мы имеем сценарий, достойный “Иисуса Христа – Суперзвезды” [41].

Давайте не будем забывать, что это мнение о Матфее исходит от известных теологов, преподающих в Католическом Институте в Париже.

В своем повествовании Матфей излагает события, сопровождающие смерть Иисуса. Они

представляют собой еще один плод его воображения.

“И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, вышедши из гробов по

Воскресении Его, вошли во святый град и явились многим”

(Матфей, 27: 51-53)

Этот отрывок не имеет аналогов в других Евангелиях. Трудно представить себе, как могли восстать

из мертвых в момент смерти Иисуса (согласно Евангелиям это случилось накануне субботы) тела

всех этих святых, которые появились из своих могил лишь после Его Воскресения (т.е., согласно

тем же источникам, – одним днем позже субботы).

В Евангелии от Матфея, возможно, присутствует самая бросающаяся в глаза невероятность.

Трудно понять слова, касающиеся знамения Ионы, и приписываемые Христу автором этого

Евангелия. Иисус находился среди книжников и фарисеев, которые обратились к нему следующим

образом:

“Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя

знамение. Но Он сказал им в ответ: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не

дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи”

(Матфей, 12: 38-40)

Иисус, таким образом, объявляет, что он будет оставаться в земле три дня и три ночи. Так что и

Матфей, и Лука с Марком относят смерть и погребение Христа на канун шаббата. В результате

получается, что он провел в земле три дня и три ночи (“треис эмерас” в греческом тексте), но этот

период включает в себя только две, но никак не три ночи (“треис нуктас” в греческом тексте) [42].

Комментаторы Евангелий часто обходят стороной этот эпизод. И все же отец Роге указывает на эту

невероятность, замечая, что Иисус пробыл в могиле лишь три дня (один из них полный) и две

ночи. Святой отец, однако, добавляет, что “это образное выражение, и на самом деле оно

означает три дня”. Грустно видеть, что комментаторы снизошли до использования доводов, не

содержащих никакой логики. Ведь разум в гораздо большей мере удовлетворил бы довод о том, что подобная грубая оплошность есть результат ошибки, сделанной при переписывании текста!

Помимо всех этих невероятностей, наиболее характерной чертой Евангелия от Матфея является

то, что это – труд, вышедший из Иудео-Христианской общины в то время, когда эта община

отделялась от Иудаизма, сохраняя верность Ветхому Завету. В связи с этим Евангелие от Матфея

играет очень важную роль как один из документов истории Иудео-Христианства.

Евангелие от Марка

Это самое короткое из четырех Евангелий. Оно также самое первое, но несмотря на это, не

относится к числу Книг, написанных Апостолами. В лучшем случае ее автором был один из

учеников Апостола.

О.Кульманн пишет, что не считает Марка одним из учеников Иисуса. Но при этом, обращаясь к

тем, кто приписывает авторство этого Евангелия Марку, он указывает, что “Матфей и Лука не

использовали бы Евангелие Марка так, как они это делали, если бы не знали, что оно воистину

основано на учениях одного из Апостолов”. Этот довод никоим образом не доказателен. Свои

оговорки О.Кульманн основывает на том, что часто цитирует из Нового Завета высказывания

некоего “Иоанна по прозвищу Марк”. В этих цитатах, однако, не упоминается имя автора

Евангелия, да и в самом тексте Евангелия от Марка вообще не говорится ни о каком авторе.

Скудность сведений приводит к тому, что комментаторы подробно останавливаются на весьма

экстравагантных деталях. Так, Марк был единственным из евангелистов, поведавшим в своем

описании Страданий Христовых историю молодого человека, который был завернут в покрывало, и когда его схватили, бросил покрывало и убежал нагим (Марк, 14: 51-52). На основании этого

некоторые комментаторы заключают, что этим молодым человеком, должно быть, был Марк, “верный ученик, попытавшийся последовать за учителем” (Экуменический перевод Библии).

Другие комментаторы усматривают в этой “личной памяти знак достоверности, анонимную

подпись”, “доказывающую, что он был свидетелем” (О.Кульманн).

О.Кульманн считает также, что “многие фразеологические обороты сообразны гипотезе о том, что

автор был еврейского происхождения”, но присутствие латинских выражений может означать, что

Марк написал свое Евангелие в Риме. “Он, кроме того, обращается к Христианам, живущим вне

Палестины, и старается донести до их умов смысл употребляемых им арамейских фраз”.

Традиционно принято считать Марка сподвижником Петра в Риме, исходя из сведений, обнаруженных в заключительной главе Первого послания Петра (а это послание свидетельствует о

том, что его автором был именно он): “Приветствует вас избранная, подобно вам, церковь в

Вавилоне и Марк, сын мой” (1-е Петра, 5: 13). “Под Вавилоном, вероятно, подразумевается Рим”, – читаем мы в комментарии к Экуменическому переводу Библии. На этом основании

комментаторы посчитали, что Марк, бывший по предположению вместе с Петром в Риме, являлся

евангелистом… Интересно, а не подобный ли способ умозаключения побудил Папиаса, епископа

Иераполиса, приблизительно в 150г. н.э., приписать авторство этого Евангелия Марку как

“переводчику Петра”?

Если исходить из этой точки зрения, сочинения Евангелия от Марка можно датировать периодом

после смерти Петра, т.е. 65-70гг. н.э. – на основании сведений, приводимых в Экуменическом

переводе Библии, и приблизительно 70-м г. н.э. – на основании доводов О.Кульманна.

В самом тексте Евангелия от Марка присутствуют крупные изъяны. Оно написано с полным

пренебрежением к хронологии. Оттого Марк и помещает в самом начале своего повествования

эпизод с четырьмя рыбаками (1: 16-20), которых Иисусу удалось повести за собой при помощи

одной лишь фразы: “Я сделаю, что вы будете ловцами человеков”, хотя рыбаки даже не знали, кто

он. Евангелист, среди всего прочего, демонстрирует еще и полное отсутствие правдоподобия.

Марк, по выражению отца Роге, – это “неуклюжий писатель”, “самый слабый из всех

евангелистов”, который “едва ли знает, как пишется повествование”. Этот комментатор

подкрепляет свое наблюдение, цитируя то место, где рассказывается о том, как были избраны

двенадцать Апостолов.

Вот дословный перевод:

“Потом взошел на гору и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил из них

двенадцать, чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь. И чтобы они имели власть

исцелять от болезней и изгонять бесов: поставил Симона, нарекши ему имя Петр”

(Марк, 3: 13-16)

Что касается знамения Ионы, Марк, как уже отмечалось выше, противоречит Матфею и Луке.

Повествуя же о знамениях Иисуса, которые он указывал людям в ходе своей миссии, Марк (8: 11-13) рассказывает эпизод, едва заслуживающий доверия:

“Вышли фарисеи, начали с Ним спорить и требовали от Него знамения с неба, искушая Его. И Он, глубоко вздохнув, сказал: для чего род сей требует знамения? истинно говорю вам, не дастся роду

сему знамение. И оставив их, опять вошел в лодку и отправился на ту сторону”

(Марк, 8: 11-13)

Не может быть сомнения в том, что это заявление из уст самого Иисуса свидетельствует о его

намерении не совершать ничего, что могло бы показаться сверхъестественным. Поэтому

комментаторы Экуменического перевода Библии, удивленные словами Луки о том, что Иисус

укажет людям лишь одно знамение – Ионы (см. Евангелие от Матфея), считают

“парадоксальным” то, что у Марка сказано “не дастся роду сему знамение”, видя, по их словам, “чудеса, которые сам Иисус подает как знамение” (Лука, 7: 22 и 11: 20).

Евангелие от Марка в целом официально признано как каноническое. Однако это не помешало

современным исследователям установить, что завершающий раздел Евангелия от Марка (16: 19-20) был позднее добавлен к исходному варианту этого труда. На это вполне однозначно

указывается и в Экуменическом переводе Библии.

Этот завершающий раздел отсутствует в двух древнейших полных рукописях Евангелий, – в

Ватиканском и Синайском кодексах, датируемых четвертым веком н.э. Вот что замечает по этому

поводу О.Кульманн: “В более поздних греческих рукописях и некоторых вариантах на этом месте

было, по-видимому, добавлено заключение, взятое не у Марка, а из других Евангелий”. В

действительности же имеется очень много вариантов с такой добавленной концовкой. В текстах

приводятся длинные и краткие варианты концовок. В стандартное переработанное издание

Библии 1952г. включены оба варианта. Иногда в более длинную концовку включается и

некоторый дополнительный материал.

Вот какой комментарий дает отец Канненгиссер по поводу концовки Евангелия от Марка: “Последние стихи очевидно были изъяты из его работы, когда она (или ее версия, предназначенная для “широкого круга пользователей”) была официально представлена общине, поручившейся за ее правдивость. Ни Матфей, ни Лука, ни тем более Иоанн не видели этого

недостающего раздела. Такое расхождение было недопустимым. Поэтому много лет спустя, когда

уже имели хождение Писания Матфея, Луки и Иоанна, между которыми не было различий, для

Евангелия от Марка была сочинена подходящая концовка. Ее элементы были заимствованы из

различных мест других Евангелий. Сама нумерация этой концовки (16: 9-20) не совсем понятна, в

ней присутствует элемент загадочности. Это лишь подтверждает идею о вольностях, весьма

распространенных до начала второго века н.э. внутри такого литературного жанра, как

евангелическое повествование”.

Эти мысли великого теолога как нельзя более красноречиво свидетельствуют о факте

своевольного вмешательства людей в тексты Писаний.

Евангелие от Луки

О.Кульманн видит в Луке “летописца”, а отец Канненгиссер – “истинного и правдивого

романиста”. В своем прологе [43] к Феофилу Лука предупреждает нас, что он, обращаясь к трудам