Текст книги "Во власти тьмы (ЛП)"
Автор книги: Моника Корвин
Соавторы: Джей Эл Бек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
11
КАЙ
Каждый новый взгляд на Роуз, каждое новое прикосновение к ее коже, каждое вкушение ― еще один камешек в пруду, медленно отягощающем меня. Мне нужно прекратить это, прежде чем станет слишком поздно и я разрушу нас обоих. Роуз все еще спит, когда я тихо прохожу мимо ее закрытой двери и иду в тренажерный зал.
Я с головой погружаюсь в тренировку, как я обычно делаю, когда испытываю стресс, но в этот раз ничего не получается. Я разворачиваю вишневую Тутси Поп, надеваю наушники и сосредотачиваюсь на жжении в мышцах.
Прошло три дня с моего последнего прикосновения к ней. Надо отдать ей должное, Роуз воспринимает это лучше, чем в прошлый раз, и я не давлю на нее, как обычно. Черт, она наверняка радуется перерыву.
Сделав столько отжиманий, что у меня отказывают руки, и я падаю животом на мат, я расслабляюсь, позволяя себе провалиться в резину и привести дыхание в норму. Я закрываю глаза, и тут же на меня обрушивается ее запах. Так сильно, что мне нужно открыть их вновь и поднять взгляд, чтобы убедиться, что она не стоит в дверном проеме.
Конечно, нет. Она никогда не ищет меня первой. Ну, может, если бы она хотела накричать на меня.
Перевернувшись, я провожу руками по поверхности своей эрекции. Роуз оставалась в том же состоянии с тех пор, как я проснулся и проигнорировал ее. Я не могу переступить эту черту с ней, потому что назад дороги не будет. Ни для одного из нас.
Я медленно провожу рукой по своей длине, все еще надежно скрытой в шортах. Если бы она не была столь сломлена, если бы Роуз не прошла через столь многое, я мог бы предложить ей соглашение. Обоюдное удовольствие для друзей.
В моей голове это звучит здорово, но в реальности я знаю, что если прикоснусь к ней, то уже никогда не смогу остановиться. Особенно когда я чувствую, как ее маленькое крепкое тело обхватывает меня. Как Роуз произносит мое имя, когда кончает. Я представлял себе это больше раз, чем хотел бы признать, за последние пару дней.
Как мне выкинуть ее из головы, когда она словно поселилась там? Ее запах, тихая походка ― все это. Это абсолютно нелепо, учитывая, как мало мы знаем друг о друге. И что Адриан и Валентина оторвут мне голову, если я обижу Роуз.
Я принимаю сидячее положение, оставляя в покое ноющий член, чтобы вновь перекатиться на живот и начать отжиматься. Я успеваю сделать лишь несколько отжиманий, прежде чем мои мышцы полностью отказывают. Я стираю пот со лба и тяжело поднимаюсь на ноги, бедра все еще ревут из-за вчерашней тренировки.
В тот момент, когда Роуз проходит мимо двери, я чувствую ее ― запах чистых простыней и нагретой солнцем лаванды. Я вытаскиваю наушники и прислушиваюсь к тому, как она делает себе миску хлопьев.
Остается всего несколько дней до встречи с помощником, чтобы пополнить запасы. По крайней мере, по части скоропортящихся продуктов.
Я пытаюсь представить Роуз на кухне, но затем решаю выйти и просто посмотреть, что она делает. Мы в той или иной мере избегали друг друга с момента нашего прибытия. Она не виновата в том, что я хочу нагнуть ее над стойкой и заставить прокричать мое имя.
Она сидит на той самой стойке, о которой я фантазировал, болтая ногами, но не позволяя им удариться о нижние шкафы. Я улыбаюсь и окидываю взглядом длинную линию ее голых ног.
– Веселишься?
Роуз подпрыгивает и проливает молоко для хлопьев себе на руку.
– Какого черта? Не подкрадывайся ко мне так.
Я кладу наушники в карман и опираюсь на холодильник.
– Я стоял здесь пять минут. Тебе следует быть более внимательной.
Нахмурившись, Роуз вытирает полотенцем руку и возвращается на свое место на стойке.
– Прошу прощения, но я пытаюсь наслаждаться завтраком.
Я позволяю своему взгляду задержаться на ее лодыжках, на краях ее голых бедер в пижамных шортах, на выпуклости ее грудей без лифчика.
– Не дай мне остановить тебя.
На этот раз взгляд Роуз не такой свирепый, и я замечаю в ее глазах намек на страх.
Это мой сигнал вернуться к тренировкам. Я уже собираюсь вставить наушники в уши, когда кто-то стучит в тяжелую деревянную входную дверь домика.
Я смотрю на застывшую с широко распахнутыми глазами Роуз.
– Кто это?
– Откуда мне, черт побери, знать? Я не вижу никого сквозь чертову дверь. – Этим я заслуживаю взгляд с ее стороны, который тут же возвращаю.
Стук раздается вновь, и я тянусь к верху холодильника и нащупываю кобуру, которую я там спрятал в наш первый день в домике.
– Что это? – шепчет Роуз.
Я достаю 9-мм пистолет и держу его направленным в пол.
– А на что это похоже?
Она спрыгивает со стойки и подходит ко мне у входа в кухню.
– А мне можно пистолет?
Я пригвождаю Роуз еще одним взглядом.
– Что? Нет, конечно, нет. Оберегать тебя ― это моя работа.
Она ставит миску с хлопьями на стойку и скрещивает руки под грудью.
– Что если я сама хочу позаботиться о себе? Что если в тебя выстрелят и убьют, и тогда я останусь одна против вооруженного нападающего?
Я подталкиваю ее бедром в кухню.
– Подожди здесь. К тому же, я заметил, как ты веришь в мои способности. Я припомню это позже.
Ее вздох касается моего уха, и я вздыхаю, потому что Роуз ни черта не намерена меня слушать.
– Что это должно значить? Позже?
Стук звучит вновь, на этот раз более настойчиво. Я крадусь к двери, держа в поле зрения и ее, и Роуз.
– Позже, – шепчу я. – Значит, когда я доберусь до твоей задницы и отшлепаю тебя за этот рот.
Роуз сжимает губы, застывая. Наконец я заставил ее заткнуться.
Я проверяю замок на двери, задвигаю засов, а затем открываю дверь одной рукой, держа оружие наготове другой.
С другой стороны по колено в снегу стоит человек, которого я не ожидал увидеть в ближайшее время.
– Селена?
Моя младшая сестра, Селена, поднимает одну идеально подстриженную бровь при виде меня.
– Ты собираешься впустить меня? Я тут сиськи отморожу!
Я по привычке начинаю открывать дверь, но затем останавливаюсь, прежде чем успеваю показать Роуз.
– Чего ты хочешь?
Она взмахом руки указывает на дом.
– Зайти в дом, пока я не отморожу себе соски, как тебе такое?
Я хмурюсь.
– Так женственно и утонченно.
Она закатывает глаза от этих слов.
– Ну, старший брат, я приехала сюда, чтобы увидеться с тобой, поэтому впусти меня, блядь.
Роуз сжимает мой бицепс за дверью и смотрит в пустоту, прислушиваясь. Я рискую взглянуть в ее сторону, и она одними губами говорит:
– Твоя сестра?
Вздохнув еще раз, я стараюсь держаться так, чтобы она не смогла обогнуть раму и пригласить грозу моей семьи войти внутрь.
– Ты должна уехать, Селена. Это место должно быть убежищем. Никто не должен знать, где оно.
Она усмехается.
– Сложновато, когда я являюсь брокером по сделке от твоего имени. Или ты забыл, что ты мне должен?
Если честно, я забыл, что именно она купила домик, но я не думал, что она когда-нибудь здесь появится. Я годами не виделся с Селеной с тех пор, как она возглавила совет в Чикаго. Это позволило моим родителям отправиться на пенсию на тропический остров, а мне и моей второй сестре, Джулии, спрятаться в тени, пока Селена заняла центральную роль.
Мы нисколько не возражали. Мы оба были созданы для жизни в тени.
– Что ты здесь на самом деле делаешь, Селена? – Мое терпение иссякает, поэтому спросить ее напрямую ― единственный способ получить от нее прямой ответ сейчас. При каждом разговоре с ней все крутится вокруг «политический климат ― то, лучшее для наших людей ― сё». – Разве тебе не нужно устраивать переворот или что-то вроде того?
Она дрожит, обхватывая себя руками, плотнее укутываясь в тяжелую серую шубу.
– Если ты не дашь мне войти, я тебя заставлю.
Я не успеваю задуматься над ее словами, как моя сестра протискивается мимо меня в гостиную домика. Я поворачиваюсь, и она смотрит на сжатый в моей руке пистолет.
– Серьезно? Ты собираешься выстрелить в меня, Кай? – Она нагибает голову и изучающе смотрит на оружие. – Девятимиллиметровым? Я заслуживаю по меньшей мере сорока пятимиллиметровый за то, что простояла в чертовом снегу гребаных десять минут.
Ее взгляд смещается к Роуз, которая отчасти скрывается за мной, а отчасти выглядывает из-за моих рук.
– И кто же ты у нас?
Я не отвечаю, и когда Роуз открывает рот, я встаю между женщинами.
– Ты должна уйти. Ты знаешь, что тебе не следует быть здесь.
Селена распахивает шубу, садится, опираясь спиной о диван и закидывая одну ногу на другую. По крайней мере, она надела сапоги, даже если они стоят тысячи долларов и от кутюр.
– Я не уйду, пока мы не наговоримся и не сможем наверстать упущенное.
Я сначала смотрю, потом качаю головой.
– У меня все восхитительно. Все потрясающе. Теперь тебе пора уходить.
– Так не пойдет, Кай, и ты это знаешь. – Она подается вперед и встряхивает шубу, затем встает и обходит диван, чтобы взглянуть на Роуз. – Ты похитил эту милую маленькую штучку?
Роуз застывает и не сводит глаз с моей сестры. Может, она более разумна, чем я считаю.
Селена протягивает руку, которую Роуз с неохотой пожимает.
– Я ― Селена Аквила, сестра Кая.
– Младшая сестра, – поправляю я.
Она закатывает глаза, по-прежнему глядя на Роуз.
– Ну, если судить по уровню зрелости, то старше я.
Роуз смотрит на нас, пока мы грыземся.
Я хватаю ее шубу и пихаю ее ей.
– Пора уходить.
Когда Селена не идет к двери, я подхожу к ней и выбрасываю шубу в идущий снег.
– Как насчет этого? Нужно спасти ее, уверен, ее нельзя мочить. Особенно учитывая эту метель.
Селена скрещивает руки, пока мне не приходится вновь закрыть дверь, чтобы оградить Роуз от дрожи в пижаме рядом со мной.
– Я уже сказала, что пока не собираюсь уходить. Нам нужно наговориться и наверстать упущенное.
Я кладу пистолет на камин и пересекаю комнату, чтобы посмотреть ей в лицо. Господи, мама убьет меня, если я выстрелю в свою сестру, даже если она того заслуживает.
– Почему ты здесь? Чего ты на самом деле хочешь?
Она с минуту изучает меня, а потом Роуз в пижаме.
– Я не услышала ее имя.
– Потому что она тебе его не назвала. Отвечай на мои вопросы.
Роуз изгибает уголки губ в небольшой улыбке. Этого достаточно, чтобы я выстрелил в нее взглядом.
– Не улыбайся. Это несмешно. За ней может быть хвост. Черт, ей могли заплатить за твое убийство, и я ни черта не смогу с этим сделать.
Ее улыбка становится шире, я раздражаюсь и подхожу к камину, чтобы убраться прочь от обеих.
Селена присоединяется ко мне секундой позже, мягкий аромат жимолости ее парфюма почти вызывает тошноту. Запах неплох, но слишком сильный. Теперь все парфюмы кажутся мне такими. Чересчур резкими и испепеляющими мой нос.
– Я действительно приехала проведать тебя, Кай. Давай немного поболтаем, а потом я избавлю тебя от своего присутствия.
Она перекидывает свои длинные каштановые локоны через одно плечо и одаривает меня своей улыбкой бизнесвумен.
– Нет, сначала назови мне одну причину, по которой ты здесь.
Ее улыбка не сходит с лица.
– Я приехала уговорить тебя сдаться совету.
12
РОУЗ
Не уверена почему, но я не могу представить Кая с сестрой. Не то чтобы они не были похожи друг на друга, у них похожие позы, та же самая уверенность, говорящая: «мне по хрен, что ты обо мне думаешь».
Наблюдать за ними это словно смотреть самый сексуальный матч по пинг-понгу в мире. Они оба ослепительны, и от них трудно отвести взгляд.
Селена возвращается на диван, устраиваясь поудобнее среди подушек. Ведет себя так, будто не она только что сбросила бомбу посреди нашей гостиной.
– Что скажешь, старший брат, хочешь облегчить мне жизнь?
Он слегка усмехается, и я узнаю в его ухмылке ловушку.
– И зачем мне это делать? Я не в твоей юрисдикции. Ты не имеешь права решать, что мне делать.
Селена подается вперед и одаривает брата взглядом.
– Эта чертова председательница из твоего города не оставляет меня в покое. Она звонит мне почти каждый день и спрашивает, не задержали ли тебя уже.
Я переключаю свое внимание на Кая и замечаю, как он становится наглым и надменным.
– Ну, что я могу сказать? Я незабываем. Она отведала меня один раз и захотела еще.
Я не могу точно сказать, но что-то в голосе Кая при этих словах приковывает его внимание исключительно к сестре.
– И я сомневаюсь, что она ненавидит идею, что ты должна ей или наоборот, если ты отдашь меня.
Селена изображает свою лучшую имитацию оскорбления, и это так ужасно, что почти комично. Это гораздо лучше мыльных опер.
– Думаешь, я сдам тебя ей? Оставляю тебя в таком состоянии?
Кай опускается в кресло и окидывает сестру взглядом.
– Я тебя умоляю, ты здесь, в моем доме, просишь меня сдаться. Если ты хоть на минуту подумала бы, что мама не окажется у твоей двери в мгновение ока, если сдашь меня, я уже был бы в наручниках в вертолете.
Я не помню, говорил ли мне Кай, что его арестовывал совет. Он был там в то время, когда не появлялся в квартире? Я возвращаюсь на кухню и вновь запрыгиваю на стойку, чтобы понаблюдать. Они оба, кажется, не замечают моего присутствия, пока спорят, и я ничуть не возражаю.
После долгой, напряженной тишины Селена вновь устраивается поудобнее на диване.
– Вообще-то, я приехала проверить тебя, но в основном, чтобы убедиться, что ты еще жив. В конце концов, я получу больше наследства, если ты встретишь трагический конец.
Кай издает звук, наподобие ворчания, но он улыбается, так что, должно быть, я что-то упускаю. Мы с Валентиной пошли бы на все ради друг друга, обсуждать предательство так открыто не представляется мне разумным. По крайней мере, не в этом контексте.
Я смотрю на Кая, пока он изучает свою сестру, сканируя ее лицо, ее тело, но в оценивающей манере, а не в напряженной, как при взгляде на меня.
Я подаюсь вперед, обхватывая руками колени, чтобы упереться в них подбородком. Дерьмо. Он смотрит на меня совсем иначе. Теперь, если подумать, он смотрит на меня так, как я смотрю на новенькую коробку глазированных хлопьев.
В горле образуется ком, и я сглатываю его, собираясь наблюдать за ними незаметно, пока могу.
Селена смотрит на пламя.
– Я не думаю, что они убьют тебя, понимаешь? Ее не очень привлекает идея казни. Она может просто запереть тебя ненадолго. Я замолвлю за тебя словечко, и я думаю, это поможет.
Мягкость исчезает из взгляда Кая.
– Ни за что. Ни за что на свете. Я лучше умру, чем вновь окажусь под контролем этой женщины.
Это, кажется, приводит в замешательство Селену, а вслед за ней и меня. Почему нельзя побыть немного взаперти, по крайней мере, пока они не докажут невиновность Кая или не найдут ему более подходящее место для убежища? Я разглядываю домик и думаю, зачем он привез меня сюда. Он должен владеть кучей домов по всей стране, если судить по его гардеробу.
Селена откидывает волосы через плечо и устраивается на диване поудобнее.
– Я могу тебя как-нибудь убедить?
Кай смотрит, как она устраивается все удобнее и удобнее, его хмурый взгляд омрачается все больше с каждым мгновением.
– Нет. Теперь ты сказала то, что хотела, и тебе пора уходить.
Я слезаю со стойки, желая подойти ближе к Каю, не понимая, почему я испытываю внезапное желание прикоснуться к нему. Прикосновения других людей ко мне были под запретом, но, может, прикоснуться к нему будет не так уж плохо?
Я успеваю сделать лишь шаг, прежде чем Селена продолжает добиваться своего.
– Я знаю, что у нее есть оборудованная по последнему слову техники тюрьма и бесплатные наркотики, чтобы ее заключенным было комфортнее.
Когда Кай стискивает челюсти, я не могу больше сдерживаться. Я подхожу к креслу и сажусь на подлокотник.
– Он сказал, что никуда не пойдет и что тебе никак его не убедить.
Селена переводит на меня взгляд своих темно-карих глаз, свет огня ласкает ее нежную темную кожу. Того же темно-коричневого оттенка, что и у Кая.
– Что ты мне сказала? Я даже не знаю, кто ты, и ты будешь говорить со мной в таком тоне?
Отчасти мне хочется отступить, той части, что скрывалась месяцами, ожидая, когда все станет лучше, ожидая, когда я стану менее сломленной и больше собой. Но я начинаю думать, что так не получится.
– Он сказал нет. Оставь его, если хочешь остаться, а лучше уходи.
Селена сужает глаза и скользит к краю дивана, словно может встать и что-то сделать, но не делает этого. Я не спускаю с нее взгляда, а Кай напряженно сидит рядом со мной в кресле.
– Не притворяйся, что знаешь что-то обо мне или моем бизнесе. Тем более, не полагай, что знаешь что-то о моем брате, чего я еще не знаю.
Кай вмешивается прежде, чем я успеваю ответить.
– Плевать, что говорит эта женщина. Я на условно-досрочном. Адриан и Валентина поручились за меня, и до возобновления слушаний я свободен.
Селена цокает языком, действительно цокает языком на своего брата и поднимается на своих черных сапогах на шпильках.
– Ну, она так не думает. По ее словам, ты покинул свой город, что нарушает так именуемое условно-досрочное. Ты в розыске.
Селена огибает меня по направлении к двери и открывает ее. Холодный воздух пронзает меня, и я съеживаюсь, пока она не скрывается в лучах утреннего солнца.
Через минуту я стряхиваю холод, и когда я вновь смотрю на Кая, он уже стоит у камина. Я даже не услышала, как он сдвинулся с места.
– Что не так?
Кай смотрит на огонь, не глядя на меня.
– Тебе не следовало давать ей отпор. Теперь она заточит на тебя зуб.
– И что? Не то чтобы мне предстояло с ней вскоре увидеться.
Он хмурится еще сильнее и шепчет:
– Никогда не знаешь. Не стоит сжигать мосты, когда даже не знаешь, в какую сторону двигаться.
Я встаю, гнев сжигает меня изнутри.
– Ну, спасибо за это, Йода. Я запомню это для следующего раза, когда женщина будет подталкивать тебя к твоим пределам.
На этот раз он смотрит на меня.
– Сестры всегда подталкивают тебя к твоим пределам. Это их работа.
Я иду к лестнице, но Кай пересекает гостиную и не пускает меня в комнату. Он прижимает руку к моему животу, и я не могу не посмотреть вниз, где он обвивает меня своими большими сильными пальцами.
– Нам нужно собраться и уехать. Теперь она знает, где мы, и она может вернуться с кем-то на хвосте.
Я вздрагиваю, погружаясь в мысли о том, что нужно покинуть это место.
– Нет, я не хочу никуда ехать, и не потому, что мне не нравятся люди, а потому, что мне нравится здесь.
Он приближается ко мне.
– Беречь тебя ― моя работа, и если я говорю, что нам нужно уехать, тогда нам нужно уехать.
Я стискиваю зубы и отступаю, чтобы подняться наверх. Если он хочет, чтобы я уехала, пусть сам собирает мое дерьмо. Что касается меня, они могут похоронить меня в этом домике.
Когда я устраиваюсь в своей теплой постели, смотрю на снег, с книгой на согнутых коленях, я понимаю… что я счастлива. Не настолько, чтобы бегать с радостной улыбкой, но я довольна. Впервые за долгое время я не чувствую себя замкнутой и загнанной, как обычно.
Я еще некоторое время смотрю на страницы, затем закрываю книгу, прижимая к себе листок бумаги, который я нашла в ящике, чтобы сделать закладку.
Теперь снег падает быстрее, и скоро все накроет белая пелена. Невозможно никуда поехать, если мы не сможем увидеть дорогу перед собой.
Кай вваливается в мою комнату, пугая меня до чертиков. Он переоделся в джинсы, оливково-зеленую водолазку и тяжелые ботинки.
– Одевайся. Нам нужно уходить.
Я взмахом руки указываю на окно.
– Ты правда хочешь попытаться уехать в такую погоду?
Он переводит взгляд на дверь и останавливается.
– Блядь. Я забыл, что идет снег.
– А это значит, что люди вряд ли последуют за нами сюда.
Он садится на край моей кровати, его тяжелый вес тянет меня к нему, когда прогибается матрас.
– Если не сейчас, то когда снег закончится, или утром, в зависимости от того, что случится раньше.
Я проглатываю аргумент. В данный момент это кажется бесполезным, так как он все равно не послушает.
– Зачем нам уходить? Мне здесь нравится.
На этот раз он смотрит мне в глаза, стиснув челюсть.
– Тебе понравится где-то еще сильнее, особенно если ты увидишь это вживую.
Есть ли смысл с ним спорить? Не то чтобы Кай вдруг передумал и принял мою точку зрения.
Я устраиваюсь в кровати, зная, что у меня есть еще несколько часов, чтобы насладиться этим снежным раем.
13
КАЙ
Снег перестал идти в ранние утренние часы, и я смотрел, как он ослабевает и останавливается. Отчасти мне хотелось, чтобы снег шел и дальше, чтобы Роуз еще немного побыла в этом месте, где она ощутила умиротворение. Конечно, у суки судьбы были другие планы.
Я был одет уже на протяжении часов и страшился момента, когда мне придется разбудить ее и сказать, что мы уходим. В комнате Роуз темно, когда я крадусь внутрь, и что-то сжимается у меня в груди от факта, что в этот раз она не заперла свою дверь. Меня также радует, что Роуз сладко спит, без кошмаров, даже с неожиданным гостем.
Я осторожно трясу ее за плечо, но она лишь перекатывается, стягивая одеяла и открывая мне вид на ее белые кружевные трусики и задравшуюся футболку.
Черт возьми.
Когда я беру себя в руки, борясь с желанием наклониться и оставить солидный укус прямо на ее восхитительном изгибе бедра, я встряхиваю ее вновь.
– Роуз. Просыпайся, тебе нужно проснуться.
Она вскидывает руку, не попадая по моим рукам.
– Уходи. – Ее приглушенный ответ доносится из-под одеяла, которое она сгребла под подбородком.
– Роуз, если ты сейчас не поднимешься, я выброшу тебя на улицу в снег, чтобы убедиться, что ты бодрая и проснувшаяся.
Она открывает один глаз, закрывает его и затем сдвигается вновь, просовывая одеяла между своих бедер, и будь я проклят, если бы не желал, чтобы на месте этих одеял оказалась моя нога или мой член.
– Роуз. – Я сажусь на край кровати и трясу его. – Просыпайся, Роуз. Нам нужно уезжать. Снег уже прекратил идти, и я не верю, что моя сестра еще не выслала штурмовой отряд.
На этот раз она поворачивается ко мне лицом, сверля меня взглядом.
– Зачем ей это делать?
– Моя сестра ― политиканша. Она ни перед чем не остановится, чтобы стать лучшей.
– Откуда тебе знать? Может, она повзрослела.
Я скриплю зубами и стаскиваю одеяла с ее тела. Роуз ищет их, а я бросаю на пол.
– Потому что для моей сестры нечто меньшее, чем совершенство, ― недостаточно. Я усвоил этот урок много лет назад.
Роуз устремляет на меня яркие глаза.
– О, и как же?
Я опускаю руку и беру её за бицепс, чтобы усадить. Светлые волосы Роуз разлетаются вокруг лица, и я сопротивляюсь желанию прижаться к сладкому изгибу ее грудей.
– Я не собираюсь сейчас в это углубляться. Что если мы заключим сделку? Ты поднимаешься, и когда мы вновь окажемся в безопасности, я расскажу тебе о том случае, когда моя сестра сломала мне ногу ради меня.
Она широко распахивает глаза.
– Она что?
– Нет, я не буду ничего делать, пока ты не начнешь двигаться.
Наконец, Роуз волочится по кровати. Я бросаю ей в лицо пару джинсов и свитер, но она не ловит их, просто позволяет им упасть себе на колени и соскользнуть на пол.
– Одежда, – подсказываю я.
Я отворачиваюсь, надеясь, что она быстро переоденется, чтобы у меня не возникло желания толкнуть Роуз обратно в кровать и остаться еще ненадолго.
Пока она переодевается, я открываю ящики комода и начинаю доставать ее одежду.
– Хэй. – Ее голос все еще хриплый и низкий ото сна. – Прекрати. Не собирай мои вещи. Я сделаю это, когда буду готова.
Я смотрю на кучу одежды у ног Роуз.
– Твое «готова» может быть недостаточно быстрым. Теперь пойдем, или я вытащу тебя на мороз голой.
Она скрещивает руки под грудью и смотрит на меня.
– Ты этого не сделаешь. Мое обморожение не входит в твою работу.
Я выдвигаю еще один ящик и переворачиваю его над чемоданом, что заставляет ее встать с кровати и подойти ко мне.
– Я сказала прекрати. Я пока не хочу уезжать.
Роуз тянет ящик, и я позволяю ей взять его, поскольку я уже опустошил его. Затем я двигаюсь к следующему.
– Ты права. Обморожение не входит в перечень обязанностей, поэтому как насчет этого: если ты немедленно не оденешься, я прижму тебя к стене и одену сам, и я обещаю, что буду делать это медленно и аккуратно.
На ее лице читается чистое возмущение, поэтому Роуз не бросается на меня, когда я опустошаю следующий ящик в чемодан.
Когда комод оказывается пустым, я смотрю на лосьоны и кремы на нем.
– У тебя есть косметичка, или ты хочешь, чтобы я просто засунул все это вместе?
Словно освободившись от чар, она бросается к комоду и заслоняет его своим телом.
– Ты не слышишь меня.
– Нет, но мне и не нужно слышать тебя. Обратное неправда, учитывая, что это я здесь пытаюсь сохранить нам жизнь.
– Тогда уходи ты. Они преследуют тебя. Я больше никому не нужна.
Я поворачиваюсь и роняю чемодан с глухим стуком.
– Думаешь, ты никому неинтересна? Единственная кузина Валентины Доубек? Даю тебе слово, куча народу хотели бы заполучить тебя, чтобы получить за тебя выкуп. – Я опускаю взгляд на выпуклость ее грудей, натягивающих футболку. – Или, может, они оставят тебя в качестве игрушки, симпатяжки для путешествий или чего-то в этом роде.
Роуз пихает меня, и я так удивлен, что спотыкаюсь о чемодан. В тот же миг я тянусь к Роуз и хватаю ее за бедра, в результате чего мы оба теряем равновесие. Когда я поднимаюсь на ноги, я прижимаюсь к ней, заключая ее пышное тело между стеной и моим телом.
– Вот почему нельзя доводить людей, – предупреждаю я. Скорее это шутка, но в ее глазах блестят слезы. – Что такое? – Я жду ее ответа, но она лишь отводит взгляд, напрягаясь всем телом в моих руках. Словно она сдается, поддается и позволяет мне сделать то, о чем я мечтал долгие месяцы. И я, блядь, ненавижу это. Я щелкаю пальцами перед ее лицом и подтягиваю ее подбородок вперед, чтобы встретиться с ней взглядом. – Что не так? Сколько раз нужно повторить? Я не причиню тебе вреда.
Она фыркает.
– А ведешь себя так, будто причинишь. Ты говоришь, что навредишь мне. Откуда мне знать, что ты сделаешь или нет?
В моей груди нарастает пламя, пока я не прижимаюсь к ней, встречая ее взгляд.
– Думаешь, я наврежу тебе, да?
В глазах Роуз все еще присутствует блеск, но твердый изгиб ее челюсти говорит мне, что она не верит в это.
Я поворачиваю Роуз и вжимаю лицом в холодную стену, положив руку ей на затылок, прижимаясь телом к пышным изгибам ее задницы.
– Если бы я хотел навредить тебе, то воспользовался бы этой позой. Так гораздо проще кого-то контролировать.
Она упирается руками в стену, пытаясь освободиться, но я вжимаюсь сильнее, ожидая, пока она перестанет двигаться. Когда Роуз опускает руки, я ослабляю давление, но лишь настолько, чтобы я мог наклониться и посмотреть ей в лицо.
– Что ты видишь, когда я удерживаю тебя подобным образом? Что делает тебя настолько безумной, что ты не можешь не бороться?
– На хуй тебя, – шепчет она.
Я всегда предпочту это глухой тишине и мертвым глазам.
– «На хуй меня», вероятно, не лучшая вещь, которую стоит сказать в подобной позе.
– Отпусти меня сейчас же, – говорит Роуз мягким и колким голосом. Каждое слово достаточно острое, чтобы ранить. Как жаль, но она нравится мне немного агрессивной, немного опасной и даже немного убийственной.
– Ты собираешься одеться и собрать свое дерьмо? – спрашиваю я, не совсем уверенный, что мне хочется отпустить Роуз, даже если она согласится. Мне так хорошо с ней, так много изгибов, и она высокая для женщины, ее макушка достает мне до подбородка. Идеальный рост, чтобы нагнуть ее над чем-нибудь.
Роуз продолжает молчать, и я не могу не восхититься ее решимостью. Если бы она только не использовала ее против меня.
– Ну тогда, полагаю, нам придется остаться здесь, пока люди с пушками не окружат нас и не выволочат отсюда. – Я опускаю голову и делаю долгий вдох ее сладкого запаха. Черт, она всегда так хорошо пахнет. Даже будучи вспотевшей, она побуждает меня желать вкусить ее. Я задаюсь вопросом, какова на вкус будет сладкая киска Роуз, когда она будет покорной и готовой для меня.
Эта мысль пронизывает меня настолько, что я понимаю ― я в двух секундах от того, чтобы потереться о нее. Я пока не могу этого допустить. Роуз не готова к этому, не в подобной позиции. По крайней мере, пока она не покажет мне еще немного той свирепости, которую я люблю.
– Я медленно отойду назад, а ты пойдешь к кровати и возьмешь свою одежду.
Теперь ее голос кажется более спокойным, громким, легко уловимым.
– И если я этого не сделаю? – Я чуть двигаю бедрами, и этого хватает, чтобы она забилась вновь. – Не надо. Не делай этого, пожалуйста.
Я беру ее за подбородок и запрокидываю ее голову достаточно, чтобы я смог посмотреть ей в глаза.
– Сколько раз я должен сказать, что не наврежу тебе? Я так привлекаю твое внимание. Теперь собирай свое дерьмо, и пошли.
Еще один взгляд, но я отстраняюсь от Роуз, гордясь собой за то, что мне удалось выстоять, по крайней мере, в этот раз. Если мы продолжим этот вздор, не знаю, сколько я еще продержусь.
Роуз ударяет в мою грудь, но я готов к этому и не сдвигаюсь с места.
– Какого хрена с тобой не так? Почему ты продолжаешь делать это со мной? Заставляешь меня занимать позиции, которые, как ты знаешь, я ненавижу. Ты знаешь, что мне это неприятно.
Я пригвождаю Роуз долгим взглядом, пока она не начинает успокаиваться.
– Может, это из-за того, что мне ненавистен этот загнанный взгляд в твоих глазах. И особенно мне ненавистны те случаи, когда ты ведешь себя так, будто тебе плевать на мои прикосновения. – Я делаю шаг вперед, но она отходит, пока не упирается спиной в стену. Но я не ограждаю ее в этот раз. – Мне надоело видеть это выражение на твоем лице, Роуз, и я собираюсь помочь тебе избавиться от него.
Она усмехается.
– Как? Оттрахав меня до умопомрачения своим волшебным членом?
Я беру Роуз за подбородок, поднимаю его, чтобы посмотреть на нее, хотя ей наверняка неудобно. Затем удивляя нас обоих, я наклоняюсь и нежно касаюсь ее губ своими. Мягкая ласка осела на них и исчезла.
– Нет, но когда я закончу с тобой, обещаю, ты действительно будешь думать, что у меня волшебный член.
Роуз сужает глаза.
– Это угроза?
Я все еще ощущаю ее у себя на губах, и я хочу большего, гораздо большего.
– Считай это предупреждением.
На этот раз Роуз поднимает руку и дает мне достаточно сильную пощечину, чтобы мне стало больно. Я жду ее ухода из комнаты, после чего потираю несомненно покрасневшее место. Мне нужно пойти за ней, но я собираюсь упаковать ее вещи. Если только чтобы дать мне минутку, потому что, черт возьми, я люблю, когда Роуз становится жестокой со мной. Свирепость в ее глазах возбуждает быстрее, чем что-либо еще.
