Текст книги "Во власти тьмы (ЛП)"

Автор книги: Моника Корвин

Соавторы: Джей Эл Бек
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

3

КАЙ

Паркер обводит нас с Роуз обеспокоенным взглядом, но я награждаю ее ослепительной улыбкой, которая не достигает моих глаз, поскольку во мне сегодня нет на это энергии, но женщина этого не замечает.

Я достаю конверт из пиджака и передаю его ей. Он толстый, набитый наличными.

– Возьми. Нам больше не понадобятся твои услуги.

Паркер распахивает глаза.

– Мистер Смит, я не собиралась её никуда вести, клянусь.

Я стараюсь звучать обнадеживающе, надеясь, что попал в яблочко.

– Нет, дело не в тебе, Паркер. Мы с мисс Смит едем в своего рода отпуск. Когда мы вернемся, я свяжусь с тобой, чтобы возобновить твои услуги. Но я не хочу оставлять тебя без заработка, пока нас нет. Поэтому возьми эти деньги, и ты какое-то время ни в чем не будешь нуждаться. – У меня нет намерений возвращать сюда Паркер, но ей не нужно этого знать. Наверняка здесь денег больше, чем она когда-либо видела в своей жизни, поэтому женщина не задает вопросов, и именно за это я плачу.

Паркер надевает сумочку на плечо и кивает. Я смотрю, как она уходит, и запираю за ней дверь.

Роуз по-прежнему у стойки обнимает себя руками за талию.

– Ты не пришел на прошлой неделе. Я думала, что-то может случиться с тобой. Только из-за этого я попросила Паркер взять меня с собой.

Я обвожу Роуз взглядом с головы до пят, начиная со спортивного костюма, у которого она подвернула штаны в районе лодыжек и рукава на запястьях, заканчивая растрепанным пучком на макушке.

– Когда ты в последний раз принимала душ?

Она закоченевает.

– Вчера.

– И когда ты в последний раз мыла волосы?

На этот раз Роуз вздергивает подбородок.

– Какая тебе разница, чистые мои волосы или грязные? Ты здесь не живешь.

Только вот Роуз не знает, что я прихожу сюда чаще, чем она думает. Роуз просто проводит слишком много времени в своей спальне, что едва замечает, когда я проверяю камеры и пробираюсь в дальнюю комнату квартиры, которую держу запертой. Когда я впервые оставил Роуз, то убедился, что она поняла, – это было под запретом, и Паркер тоже об этом знала. Никто не заходит в мою комнату без разрешения, мне бы и дальше хотелось все оставить так. Насколько я могу судить, Роуз и не пыталась, по крайней мере, судя по камерам, которыми я снабдил каждый сантиметр этого места.

Я вздыхаю и кидаю пиджак на спинку дивана.

– Я устал. Быстро приму душ, и тогда нам нужно будет поговорить.

– Ты сказал правду об отпуске? Мы уезжаем отсюда или ты соврал, чтобы выпроводить Паркер?

Я не утруждаю себя взглядом через плечо, когда отпираю дверь и перешагиваю через порог.

– Солгал. Я больше не позвоню ей.

С моей стороны жестоко оставлять Роуз вот так с вопросами, но во мне сейчас нет сил объясняться с ней. Адриан ― единственный человек, который не заставляет меня объясняться почти после каждого предложения. Все остальные обычно требуют объяснения или направления. Хотя бы раз в жизни я бы очень хотел, чтобы кто-то смог самостоятельно разобраться и все понять, чтобы мне не пришлось все разжевывать. Это утомительно.

Я снимаю одежду и кидаю её в кучу в ванной. Прямо сейчас мне хочется лишь смыть со своего тела смрад председательской суки. Даже сейчас я могу чуять запах ее парфюма и пизды. Я сильно давлюсь и прижимаю руку ко рту, чтобы не стошнило. Генриетты здесь нет, но я не доставлю ей удовольствия.

Выкручиваю горячую воду на максимум и захожу под брызги. Они обрушиваются на мои плечи, ослабляя напряжение, которое я приобрел за последнюю неделю в заключении. Всего через несколько минут я вытираюсь, но делаю это дважды и проверяю запах, чтобы убедиться, что я чувствую только легкий аромат моего мыла. Я лучше сожгу свою одежду, чем надену еще хоть раз, даже если этот костюм стоит небольшого состояния. Деньги есть деньги. Всегда можно найти больше, когда это необходимо.

Ванная окутана паром, когда я выхожу и выключаю воду. Чищу зубы и быстро бреюсь. Не уверен, как долго мы будем путешествовать, и у меня может не быть шанса еще несколько дней.

Когда я заканчиваю, вхожу в примыкающую гардеробную и нахожу одежду, которую хочу надеть. Не мой обычный костюм, а кашемировый свитер, брюки и туфли. Крайне буднично для меня, но достаточно удобно, чтобы путешествовать несколько дней. Кроме того, никто обычно не видит меня без костюма. Если совет наблюдает за мной, они могут упустить меня, если я облачусь в другую одежду.

Беру одежду в спальне и резко останавливаюсь с вешалками на пальцах. Роуз сидит, скрестив ноги, на моей кровати.

Я судорожно сглатываю, молясь, чтобы она не сидела здесь долго. Если ее запах впитался в постельное белье, я никогда больше не смогу уснуть.

– Какого хрена ты тут делаешь?

Роуз распахивает рот, пока смотрит на мою голую грудь, полотенце низко обернуто вокруг моих бедер. Я вытерся, но мои короткие волосы по-прежнему достаточно влажные, чтобы капли воды упали с них на мое тело. Ее взгляд сконцентрирован на одной капле, и она следит за ее продвижением от моей ключицы до края полотенца, за которым та исчезает. В этом больше зрительного контакта, чем я получил за месяцы заботы о ней.

Я щелкаю пальцами.

– Смотри сюда. Что ты здесь делаешь?

Роуз вздрагивает, и по ее шее к щекам ползет румянец, окрашивая ее лицо в ярко-розовый.

– Ты сказал… ты сказал, мы куда-то собираемся. Мы уходим?

Я бросаю одежду на кровать прямо подле нее, заставив Роуз подпрыгнуть.

– Мы уходим, но я не готов обсуждать это, пока все детально не спланирую. Кроме того, мне сначала нужно поспать. Я не спал, по ощущениям, несколько дней.

– Несколько дней? – повторяет она. – Почему?

Я пригвождаю Роуз взглядом.

– Не твое дело. Теперь, пожалуйста, уходи, чтобы я смог отдохнуть.

Я аккуратно снимаю майку с вешалки и осторожно кладу свитер. Вокруг моего бицепса сжимается рука, и я реагирую, прежде чем успеваю подумать.

Когда я вновь моргаю, Роуз на другой стороне комнаты, прижимает руку к груди с блеском собирающихся слез в глазах.

Блядь. Пиздец. Блядь.

– Роуз…

Она бросается в дверной проем, захлопывая дверь по пути из комнаты. Я напряжен больше, чем предполагал, раз отшвырнул её, не успев понять, кому принадлежало прикосновение. И сильно устал, ведь я знал, что кроме нее в комнате со мной никого не было. В ушах слышится лишь смех этой суки и её пыхтение. Мне требуются все силы, чтобы отгородиться от этого настолько, чтобы функционировать.

Я смотрю на дверь. Нет. Мне нужно убедиться, что я ничего не сломал Роуз и слишком сильно не навредил. По крайней мере, для более раннего отбытия, чем для более позднего.

Роуз как обычно прячется в своей комнате. Я открываю дверь и обхожу кровать, находя ее на полу с другой стороны.

– Что ты делаешь?

Роуз сильно сжимает свое запястье другой рукой.

Я опускаюсь на корточки рядом с ней, полотенце задирается над коленом. Она бросает беглый взгляд на мою обнаженную кожу, ее лицо становится еще краснее, после чего Роуз отводит взгляд, отказываясь отвечать.

– Позволь мне посмотреть, чтобы я мог убедиться, что ничего не сломано.

Надув щеки, она пихает в меня руку.

– Ты не супермен или что-то в этом роде. Я в порядке. Приходилось переживать и худшее.

Между нами воцаряется напряжение, когда мы оба вспоминаем, насколько именно хуже ей приходилось. Взгляд Роуз стекленеет, когда она отстраняется, и я отпускаю её руку, чтобы взять лицо Роуз в свои ладони. Она покорно позволяет мне обхватывать её щеки и челюсть, но я не хочу подчинения Роуз. Я хочу, чтобы она боролась за свою свободу. Эту женщину я вижу в её взгляде. Вот с кем мне хочется вступить в схватку.

Я провожу большими пальцами по линии челюсти Роуз, пока не смыкаю их на её подбородке, скрепляя пальцы позади ее головы. Затем я нежно закидываю лицо Роуз, чтобы напрямую встретиться с ней взглядом.

– Посмотри на меня, Роуз.

Ее дыхание обжигает мой рот, и она приходит в себя, отгоняя помутнение.

– Что?

– Ты сказала, что я недостаточно силен, чтобы навредить тебе. Я с легкостью могу сломать тебя, но я не из тех мужчин, которым нравится вредить женщинам. Гораздо веселее, когда они сражаются со мной на равных.

Роуз моргает вновь и вырывается из моих рук.

– Ты такой странный. Моя рука в порядке, поэтому тебе лучше одеться.

Я облизываю губы и трясу головой, запах ее тела льнет ко мне. Мыло. Лишь мягкий аромат лавандового мыла исходит от Роуз. Я втягиваю аромат в свои легкие и поднимаюсь.

– Собери свои вещи и оденься в то, в чем не возражаешь появиться на улице.

Роуз встает с пола и поворачивается ко мне лицом.

– Я не хочу выходить на улицу.

– Ты была готова сбежать с Паркер, поэтому это не должно быть проблемой, так ведь?

Маленькая морщинка появляется посреди ее лба, пока Роуз прикусывает зубами нижнюю губу. Затем отпускает ее.

– Но только потому, что я думала, что останусь заперта здесь навечно, в случае если ты сбежал и умер где-то.

Я качаю головой, упирая ладони в бедра.

– Я не буду сейчас спорить об этом. Мне тоже нужно собрать вещи и немного поспать перед уходом. Предлагаю тебе сделать то же самое.

Направившись обратно в комнату, чтобы одеться, я снимаю полотенце, как только открываю дверь и слышу, как механизм замка защелкивается. Чего я не ожидаю, так это того, что она ворвется за мной, чтобы затормозить на пороге, когда видит меня.

– О, боже мой, ты голый.

Отчасти мне хочется схватить полотенце и прикрыться. Защитить эту давно забытую часть меня, которую совсем недавно изнасиловали. С другой стороны, мне хочется, чтобы она все это увидела. Шепчет мне это тоненький голосок в моем сознании, который я усердно игнорировал все эти месяцы.

– Да, ты ведь только что ворвалась в мою комнату.

– Я… ну… ты… – Она взмахивает в мою сторону, закатывая глаза к потолку. – Мы не закончили разговор.

Я беру нижнее белье с кровати и надеваю его.

– Я закончил разговор, ясно дав это понять тем, что ушел из твоей комнаты, пришел в свою и закрыл дверь.

Она громко откашливается, засунув руки в оверсайз-свитер.

– Я не хочу выходить на улицу. Я… – Она сглатывает так громко, что я слышу с расстояния нескольких футов. – Я боюсь.

Дерьмо. С психологом дела шли хорошо, поэтому я решил, что она будет готова, когда придет время покинуть квартиру. Это мое убежище, место, куда я всегда возвращаюсь. Она не может оставаться здесь вечно, и я никогда не планировал позволять ей этого.

– Бояться нечего. – Сильная дрожь охватывает Роуз, и она выглядит так, словно может расплакаться. Я подхожу к ней и вновь обхватываю ее лицо, поднимая его, чтобы встретиться с ней еще раз взглядом. – Я сберегу тебя. Никто не притронется к тебе без твоего разрешения. Если посмеют, я убью их.

Она делает вдох.

– Убьешь?

Я медленно киваю.

– Ты веришь мне?

Раздается еще один судорожный глоток.

– Разве меня не должны напугать твои слова?

Я осторожно пожимаю плечами.

– Возможно, но если не пугает, тогда не волнуйся об этом.

Ее глаза вновь увлажняются, наполняясь слезами.

– Но меня должно это пугать. Должно.

Не проронив больше ни слова, она выбегает из комнаты, и я надеюсь, она собирается упаковать свои вещи, ибо в обратном случае я заберу ее как есть, и Роуз придется смириться.

Пора нам обоим исчезнуть.

4

РОУЗ

Он купил мне новую одежду. Это первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я просыпаюсь утром. Кошмары мучили меня слишком долго, и, к счастью, когда я проснулась, то не смогла вспомнить о цепких, как паутина, тенях. Невелика милость, что хотя бы частично произошедшее со мной осталось совершенно забытым. Я помню гораздо больше, чем хотелось бы.

Одежда висит в шкафу ― выутюженная, чистая и подготовленная для кого-то, кто не является мной. Я больше не та девушка, которой нравится наряжаться, которой нравится шить одежду и мечтать о модных вечеринках. Теперь мои мечты вращаются вокруг повторов мыльных опер и надежд на то, что Паркер принесет новый журнал из продуктового с моим заказом. Эта одежда ― выутюженные брюки и роскошные шелковые рубашки ― принадлежала кому-то другому, а не этой версии меня.

Будильник громко ревет на прикроватной тумбочке, и я выключаю его. Кай, должно быть, пробрался в мою комнату и поставил его, когда я уснула. Ублюдок. Моя дверь была заперта, но, конечно, у него есть ключи к всему и вся. Свобода, которую он не предоставляет мне.

Когда звон в моих ушах прекращается, я отбрасываю одеяла и встаю, глядя на одежду, когда вхожу в ванную и сердито чищу зубы. Если я не приготовлюсь, не питаю иллюзий, что он не придет сюда и не вытащит меня отсюда как есть. Сегодня я должна покинуть этот дом, поэтому попытаюсь сделать это на своих условиях. Или, по крайней мере, внушить себе иллюзию выбора.

Когда заканчиваю чистить зубы, я приступаю к волосам, затем принимаю быстрый душ и возвращаюсь обратно. Кай никогда не врывался ко мне раньше, но он также никогда не ночевал здесь раньше, насколько мне известно. Я не дам ему застать меня врасплох. Я быстро заплетаю волосы, наношу увлажнитель и иду обратно в спальню, чтобы сойтись в дуэли с гардеробной.

В этой одежде я буду чувствовать себя фальшивкой. Я надеваю скромное хлопковое белье ― мягкое, удобное и простое. Шелк и шерсть не кричат о мягкости, удобстве и простоте. Черное на черном подчеркнет цвет моей кожи, но, черт возьми, надеть их ― значит уступить ему. И я не намерена это делать.

Вместо того чтобы надеть одежду, я снимаю с двери ванной потертый и любимый пушистый халат и надеваю его. Во всяком случае, я могу позволить себе еще немного побыть в уюте, пока Кай не прикажет мне надеть… костюм.

Я открываю дверь на сантиметр и выглядываю в кухню. Свет мягко сияет с другого конца коридора, поэтому он наверняка проснулся. Глубокий и мрачный голос Кая достигает моего слуха, но мне следует сфокусироваться на словах, потому что он говорит слишком тихо, чтобы различить их с расстояния.

На миг я вытягиваю шею, приблизив ухо к щели, я улавливаю слово "Валентина" и замираю, сжимая пальцами деревянную дверь так крепко, что они начинают болеть.

Валентина.

Когда я по большей части восстановилась, лишь тогда узнала, что она также пережила нападение, но он отказывается говорить мне что-нибудь еще. В следующий раз, когда я спросила о ней, Кай впечатал меня в стену и сказал не спрашивать вновь, сказал, что он убедится, что я никогда ее не увижу, если заговорю о ней вновь. Тогда был единственный раз, когда я позволила себе расплакаться перед ним, умоляя пустить меня к ней, но он отказал, сказав, что так будет для всех опаснее. На тот момент, я не могла сказать, считает ли он меня опасностью для нее или Кай имел в виду что-то другое. Он не изменил своей позиции, и я прекратила просить встретиться с моей кузиной, надеясь, что однажды она, возможно, придет и увидится со мной. Пока что она этого не сделала.

Я подавляю привычную волну грусти, накатывающую на меня вместе с остальными эмоциями, которые я не позволяю себе чувствовать, и крадусь из спальни, двигаясь осторожно, молясь, чтобы он был в своей комнате, и я могла спокойно позавтракать.

Конечно, мне не везет, и я это знаю. Кай сидит за барной стойкой, приглушенный свет отбрасывает блики на блестящую поверхность его волос, как будто они еще влажные после душа.

Я застенчиво провожу рукой по косе и перекидываю ее за плечо. Здесь не место застенчивости. Я помылась и надела сегодня чистую одежду. Мой мягкий поношенный халат не соотносится с элегантными линиями его абсурдно приталенного костюма, но не я решила покинуть это место. Это его инициатива, и прямо сейчас я опущусь до того, что заставлю его иметь дело с последствиями этого выбора.

Вместо того чтобы обратить на Кая внимание, я прохожу мимо стойки и беру миску из посудомоечной машины. Я чувствую на себе его взгляд, когда высыпаю фруктовые хлопья в миску и заливаю их молоком.

Кай прекращает говорить, когда я выхожу, и я подношу миску к стойке как раз в тот момент, когда он заканчивает звонок и убирает телефон в пиджак. Я опускаю подбородок и игнорирую Кая сильнее, погружая ложку в хлопья, чтобы поесть быстро и громко. Возможно, я смогу отпугнуть Кая в его комнату и меня оставят на какое-то время в покое.

Не-а. И вновь безуспешно.

– Ты не одета.

Я проглатываю еду и решаю, что оставить это без ответа ― слишком детское поведение.

– На мне халат. Я одета.

Кай фыркает, этим звуком называя меня ребенком, которым я себя сейчас ощущаю. И все же рядом с ним я не могу не противиться.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я оставил тебе одежду. Поторопись и поешь, затем переоденься, чтобы мы смогли поехать.

Я окунаю ложку в миску и смотрю на него. Этим я заслуживаю взгляд в ответ, и Кай выхватывает мою миску так быстро, что я не успеваю среагировать.

– Эй!

– Прекрати вести себя как вздорный ребенок. Съешь свою еду, переоденься, затем мы уйдем. Я хочу услышать от тебя лишь «хорошо».

Я лишь смотрю на него.

– Кивок тоже сгодится.

Наконец я киваю, и Кай пододвигает мне миску. Я вырываю ее обратно и заглатываю еду, а затем запиваю сладким молоком вдогонку. Поскольку Паркер не вернется, я мою миску и ложку сама, затем разворачиваюсь, опираясь бедрами о стойку.

– Я не могу носить эту одежду. В ней будет слишком тесно и неудобно.

Кай просматривает что-то на телефоне, читая быстрее, чем я могу даже в удачный день.

– Я не прошу тебя об удобстве. Я прошу тебя лишь о презентабельности.

– Почему?

На этот раз при столкновении наших взглядов, в его глазах таится искра гнева. Вызов.

– Сейчас не время для вопросов. Мы должны уйти, и должны сделать это в течение часа, если ты не оденешься к тому моменту, я сдеру с тебя этот халат, и ты выйдешь отсюда голая.

Я прочищаю горло.

– Я не голая. На мне нижнее белье.

Он прикрывает глаза, изучая мое тело от шеи до колен.

– Хорошо, тогда в твоем белье. Ты действительно хочешь, чтобы все снаружи увидели тебя по большей части обнаженной?

Я туже затягиваю халат, словно он может защитить меня от его взгляда. Если честно, от мысли, что кто-то увидит мои шрамы ― те, которые оставил на мне Сэл во время последнего нападения и оставленные прежде ― у меня пучит живот. Съеденный мною только что завтрак будто может подняться наружу в любой момент. Я отвожу взгляд, вспышка воспоминаний сильно поражает меня, пока голос не возвращает меня назад.

Кай стоит ко мне так близко, что я могу видеть черные пятнышки в его радужках. Его глаза издали кажутся одного цвета, но вблизи я вижу, что это не так. Он распахивает мой халат, опуская руки на мою талию, кожу на кожу, словно нуждающийся в целях развития в контакте ребенок.

– Ты вновь со мной?

Я с трудом сглатываю и киваю, едва осознавая, когда он убирает свои большие теплые пальцы от моего тела. Ничего такого, чего Кай не видел за месяцы ухода за моими ранами, но теперь я исцелилась, и он будто находит каждую причину, чтобы не прикасаться ко мне без надобности.

Кай прочищает горло и отходит назад.

– Весь этот белый хлопок очарователен, но я сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы весь мир его увидел. Иди переоденься, Роуз, прежде чем я передумаю и вытащу тебя отсюда как есть.

– Почему я должна надеть это? Это заставляет меня чувствовать себя фальшивкой.

Кай преклоняет колени, чтобы опуститься до моего уровня, – трюк, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Почему? Ты раньше так жила. У тебя была хорошая одежда, ведь так?

Я пожимаю плечами.

– Только для публичных вечеров, где нас могли увидеть люди. Обычно я носила то, что шила из обрезков старой одежды, из которой я или Вэл выросли.

Он вздрагивает при упоминании Вэл, но ничего больше не говорит.

– Просто пойди переоденься или прекрати хотя бы раз со мной спорить. Я сниму этот халат с твоего тела и сам надену на тебя одежду, если ты не сделаешь этого быстро.

Поскольку он не из тех мужчин, что разбрасываются пустыми угрозами, я не жду, что Кай станет повторять. Я мчусь в свою комнату и закрываю дверь.

Я резко и громко выдыхаю в пустой комнате. Моя кожа покрывается мурашками от его прикосновений, его чистый миндальный запах все еще местами льнет к моему халату. Мне больше не нравятся прикосновения, и все же когда Кай касается руками моей кожи, я не чувствую отвращения, как при прикосновении других, а нечто иное. Нечто, что пугает меня гораздо больше.

Я смотрю на одежду, затем вытаскиваю ее и надеваю, проклиная Кая каждую секунду. Как обычно мне все это идеально подходит, словно он сам скроил ткань для меня. Шелковая черная рубашка ощущается мягкой на коже, прилегая и повторяя черты моего тела. Я заправляю рубашку в брюки и беру кожаные балетки с пола возле комода.

Когда я выхожу из спальни, Кай бросает на меня беглый взгляд и возвращается к телефону.

– Присядь. Мы уходим через мгновение.

Я сглатываю, не желая сидеть близко к нему, пока все внутри меня беспокойно. Но я также не хочу спорить дальше и раздражать его сильнее. Только не в начале дня, когда я не знаю, как долго нам придется быть вместе.

– Могу я спросить, куда мы направляемся? – выдавливаю я, садясь на стул возле него.

Кай отвечает, но я моргаю и словно что-то упускаю.

– Прости, я не поняла.

На этот раз он поворачивается ко мне лицом и вновь убирает телефон в карман.

– Я сказал, самолет готов. Через мгновение мы сможем уйти.

Я киваю. Все будто замедляется, и мое скованное с момента пробуждения тело расслабляется.

– Чего мы тогда ждем?

Кай тянется ко мне и нежно обнимает меня за талию.

– Мы ждем, когда подействуют наркотики, которые я подсыпал в хлопья. Не волнуйся, всего лишь немного ксанакса, чтобы успокоить тебя, пока мы не прибудем в место назначения.

– Ты, скоти…

Тьма поглощает меня, запечатлевая лицо Кая.