Текст книги "Защитить любой ценой (ЛП)"
Автор книги: Моника Корвин
Соавторы: Джей Эл Бек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
9
АДРИАН
Если я продолжу срываться на людей и на следующей неделе, ну, они могут пойти к чертям. Даже мои пятеро сторонятся меня, когда я занимаюсь делами. Только Кай достаточно смел, чтобы заговорить со мной, он ведёт деловые разговоры. Пока я от рассеянности не опрокидываю кружку с кофе на стол.
– В чём дело? Это ведь никак не связано с тем, что девчонка Новак пришла на бой в тот вечер, правда?
Я мрачно разглядываю тонкую ткань его костюма, пытаясь как обычно распознать её, но вновь отвлекаюсь. Она – всё, что я вижу, когда закрываю глаза. Я вижу мягкую россыпь её волос, скользящую сквозь мои пальцы, изгиб её пышных губ, молящий о настоящем поцелуе. Чёрт, какой же у неё запах... И как напряглось всё её тело, когда я опустился на колени, чтобы помочь Вэл с платьем. Конечно, я ожидал, что она придёт на следующее утро, но она так и не появилась.
– Могу я чем-то помочь? – предлагает Кай. И лишь из-за того, что он не давит на меня, я отвечаю Каю на этот раз.
– Что затевает Новак?
Кай качает головой, испытывая неуверенность – ему определённо не нравится её чувствовать.
– Ты имеешь в виду мисс Н...
– Не чёртову Вэл. – И хотя после его слов мне хочется знать, почему она всё ещё не лежит в моей постели обнажённая, отсыпаясь после оргазма. Но я не говорю ему этого. – Нет, я говорю о её отце. Его некоторое время не было в городе. Обычно он берёт с собой Сэла, если его поездка должна затянуться. Я хочу знать, где он был, что делал Сэл в его отсутствие, и где всё это время находится Валентина.
Кай кивает с видимым облегчением от того, что ему поручено задание, с которым он может справиться, и уходит из столовой. Я должен что-нибудь съесть, но никак не могу успокоиться. Более того, мне нужно переодеться из-за того, что я разлил повсюду кофе.
Мне приходится воздвигать ментальные барьеры в отношении Вэл и разрыва с ней, чтобы сосредоточиться. Как только она окажется здесь и станет моей, я смогу расслабиться. До тех пор всё вокруг будет напоминать мне о ней и о том, что она не со мной, целая и невредимая.
После того как привожу себя в порядок, я спускаюсь в центр управления, просторную комнату, которую мои верные лейтенанты любят использовать для совещаний или подготовки к чему-либо. Она достаточно большая и вмещает всех нас, но при этом не кажется такой официозной, как столовая или гостиная.
Винсент, мой первый лейтенант, второй по званию после Кая, положил свои большие ноги на стол, его светлые локоны растрёпаны, белая рубашка на пуговицах обтягивает крепкую грудь. Я сбрасываю его ноги со стола, когда огибаю его, и занимаю место между ним и моим четвёртым лейтенантом. Алексей сегодня в костюме и галстуке, что не похоже на его обычную униформу.
– Кай поручил тебе сегодня разведку? – спрашиваю я Алексея, бросая взгляд на ворчащего на меня Винсента.
– Да. Кай послал меня следить за твоей маленькой принцессой.
Я вышвыриваю Алексея из кресла, прежде чем он успевает среагировать и вырваться из моей хватки.
– Она не грёбаная принцесса. И когда она окажется здесь, ты будешь идеальным джентльменом.
– Что насчёт тебя, босс? Ты тоже будешь идеальным джентльменом? – говорит он, пятясь к двери.
Я поднимаюсь на ноги, мои руки сжимают кожу кресла, в котором я сидел.
– Давайте начистоту. Если кто-нибудь тронет её или взглянет на Валентину, я убью его. – Комната погружается в мёртвую тишину, когда я продолжаю. – Вы можете быть людьми, которым я доверяю больше всего на свете, но она станет моей женой. Просто ещё не знает об этом.
Оба смотрят на меня, вскинув руки в попытке успокоить меня. Чувствую себя идиотом. Обычно я не срываюсь на своих людей. Мне приходилось видеть, с какой лёгкостью можно было развалить весь свой мир из-за плохого отношения к своим подчинённым.
Алексей кидается к выходу, прежде чем я успеваю придумать какое-то объяснение. Я не буду извиняться, но он заслуживает знать, что мой срыв был связан больше со мной, чем с ним.
Остается только Винсент. Я бросаю на него взгляд, сажусь на своё место и смотрю на огромный монитор на стене. Он отслеживает все текущие операции в моём секторе. Но сегодня на экране пусто, ничего, кроме новостей с выключенным звуком и субтитрами внизу.
– Ты в порядке, босс? – наконец, решается спросить Винсент.
– Уверен, что Кай уже доложил тебе. Я жду кое-чего, а ты знаешь, как я люблю, когда меня заставляют ждать.
Он шумно соглашается и, ерзая на стуле, тянется за телефоном со стола.
– Это Кай. Он следит за женихом и говорит, что тот ведёт себя страннее обычного.
Я обдумываю эту новую информацию. Если отца Вэл нет в городе, Сэл остался наедине с ней и её подругой, о которой она говорила... Розой, Роуз... Что могло заставить его начать вести себя неестественно?
В глубине души меня беспокоит то, что я чувствую – мне не хватает ключевой части этой головоломки. И когда я отыщу недостающую часть, я пожалею, что мне удалось увидеть картину в целом. Неважно, бросить всё на произвол судьбы – не вариант.
– Иди, проследи за ним, пусть Кай выяснит, что задумал старший Новак. Если обнаружишь что-нибудь странное, напиши мне, чтобы я в тот же момент об этом узнал.
Винсент берёт ключи, суёт телефон в карман и без лишних слов выходит из комнаты. Эта черта мне в нём нравится.
Я доверяю своим подчинённым, но мне не терпится увидеть её здесь, рядом с собой, поэтому я стараюсь отвлечься. Нам предстояло заняться работой, и всё должно пройти без проблем. Даже с Каем у руля, как это обычно бывало после смерти моего отца, проблем быть не должно. Так отчего мне до сих пор не по себе?
Мне нужно перестать ныть, учитывая, что она пока мне не принадлежит, и вернуться к работе. Только когда Кай бросает папку на стол передо мной вечером, я понимаю, что мне удалось собраться и сделать хоть что-то.
– Что это? – спрашиваю я, уже открывая коричневую крафтовую папку, чтобы ознакомиться с содержимым.
– Данные на Новака. Он в Нью-Йорке. Примерно чуть больше недели? Когда он вернётся, точно не ясно. Выяснилось, что мой шпион в доме Новака пропал без вести, когда я пытался связаться с ним.
Я убираю карты в сторону и кладу папку на блестящую поверхность. Пока я думаю, снимаю пиджак, закатываю рукава и откидываюсь в кресле. Новак занимается контрабандой через океан. Затея выглядит прибыльной, а надзор со стороны правоохранительных органов очень слабый, если они уже подготовили судно и подделали таможенные документы.
Знать такие вещи о своём враге всегда полезно, это способствует моему следующему шагу, но меня раздражает, что я не вижу ни одного упоминания о Валентине.
– Что насчёт девушки? – спрашиваю я, всё ещё рассматривая фотографии, которые он мне принес.
Кай качает головой.
– Она не покидала дом несколько дней, и в последний раз её видели в тот вечер, когда она пришла в казино. Возможно, она решила спрятаться, поскольку её отца нет дома, а её мерзкий жених ошивается поблизости.
– Почему Сэл вообще там? Разве он обычно не сопровождает Новака в таких поездках? Чем он занимался всё это время?
Наконец, Кай садится рядом со мной и говорит:
– Из того, что я могу сказать, он избивал проституток и тратил деньги Новака прямо у него под носом. В основном на проституток, а потом на их сутенёров, чтобы те не проломили ему голову. Это помогает его семье прочно обосноваться в этой индустрии.
Если это можно назвать индустрией. Я всегда предпочитал называть «торговлей людьми» то, чем занимались Сэл и его семья. Мне не трудно всадить в кого-нибудь пулю, но я не обращаюсь так с женщинами и детьми.
На мгновение в памяти всплывает лицо моей матери, но я отбрасываю эту мысль и снова смотрю на отчёт Кая.
– Отзови Винсента. Он так и не написал мне, а я хочу знать, чем занимался этот мудак, пока его няньки с ним не было. И, чёрт возьми, узнай, где Вэл.
– Она дома, босс, – говорит он. – Мы следили за домом с тех пор, как отвезли её туда. Она ни разу не покидала его. Зачем ей это надо с учётом размера их штата?
Раз Сэл занят чёрт-те чем, а Новак в Нью-Йорке, это может оказаться единственным шансом. Я сверяюсь с часами, а затем смотрю в окно. Солнце скоро сядет. Идеально.
– Собери команду. Мы идём за ней.
Как только слова слетают с моего языка, я понимаю, что это верное решение. Я должен найти её, забрать её, прикоснуться к ней.
– О чём ты вообще думаешь? – спрашивает Кай, даже не пытаясь сделать вид, что собирается выполнить мой приказ.
Я притягиваю его к себе за воротник его очень дорогого костюма.
– Мы идём за ней, и как только она окажется здесь, я смогу перестать думать о ней и заняться работой.
Каю требуется минута, чтобы обмозговать сказанное мной. Из всех моих подчинённых он зачастую единственный, кто не соглашается со мной. Я всегда ценил это в нём.
– Ты уверен? Если Новак узнает, что это ты украл его дочь, он объявит войну.
– Разве сейчас мы не воюем? И мы оба знаем, что ему на Валентину насрать, она может пригодиться ему, только если дело дойдет до сделки. Вот почему Сэл появился в её жизни.
Не имея больше аргументов, он собирает остальную команду, пока мы все семеро не оказываемся на подъездной дорожке, ожидая, пока за нами подъедут машины. Я мог справиться и в одиночку или с Каем, но я хочу быть готовым к любой странной охране, которую Сэл мог поставить во время отсутствия Новака. Слишком большой риск отправляться туда в одиночку без новой информации от нашего шпиона.
По дороге туда я чувствую себя лучше. Но когда мы подъезжаем к воротам, у меня сводит желудок. В доме темно, и он выглядит безлюдным. Даже когда в доме было мало прислуги, весь свет был включен, охрана проверяла ворота, и, чёрт подери, даже толстый сторожевой пёс гулял по территории. Но сейчас здесь поселилось лишь жуткое безмолвие, которое медленно оседает на мои плечи.
Если с ней что-то случилось, то следующим, кого мы сегодня навестим, будет Сэл. Мне всё равно, помогал он или нет.
Мы подъезжаем к дому, Андреа подъезжает к воротам последней, так как в случае надобности она может применить своё обаяние к мужскому персоналу.
Даже в лесу вокруг участка царит тишина. Мы заходим через служебную дверь для персонала и понимаем, что здесь никого нет. Всё сверкает и блестит. Словно кто-то сказал персоналу взять несколько дней выходных и не возвращаться.
Ничего хорошего это не сулит. Я вскидываю руку с пистолетом и иду через кухню в коридор. Согласно данным нашего шпиона, до её спальни недалеко, но совсем не темнота заставляет меня остановиться посреди коридора. А едкий запах смерти в воздухе.
Запах, который мне никогда не забыть.
10
ВАЛЕНТИНА
Не знаю, сколько я там пролежала. Миновали часы, но не больше недели? Время словно лишено значения и формы. Там, где я оказалась внутри своего сознания, это ничего не значит, потому как я ничего не чувствую. Там этого всего не произошло, и я, уютно устроившись в кровати, спала, а не была привязана к ней, словно животное.
Мне бы удалось внушить себе это, если бы от меня не исходила такая сильная вонь. Я не просто не мылась, я ещё и нагадила в постель и, без сомнения, на пол тоже, и никто не осмелился помочь мне. Я всегда хорошо относилась к прислуге, обращалась с ними как с членами семьи и дарила им подарки на праздники. Похоже, что дружелюбие всегда было иллюзией. Никто из них не рискнул отвязать меня. Только горничная отважилась дать мне несколько глотков воды в первый день, когда он бросил меня здесь. Потом она взглянула на... она взглянула на всё и больше не вернулась.
Я до крови стёрла кожу на запястьях, пытаясь развязать верёвки, но у Сэла было достаточно опыта в удерживании пленников. Узлы не поддавались.
Роуз поможет мне. Она рискнёт всем, чтобы помочь мне. Что-то вспыхивает в моём сознании, и я вижу глаза Роуз, но они выглядят неправильно, и я отбрасываю эту мысль, боясь, что она поселится в моей голове. Роуз выглядит совсем иначе. Она красивая и яркая, и поможет мне, как только ей выдастся возможность.
Я то и дело теряю сознание, не зная, где кончаются кошмары и начинается реальность. Всё болит. Больно дышать и двигаться. Я почти не чувствую рук и ног, но всё равно стараюсь ослабить верёвки. При каждом движении меня настигает колющая боль. Роуз бы не сдалась, поэтому я тоже не могу.
Когда я вновь просыпаюсь, запах в комнате становится более едким. Я не могу дышать через нос, а когда я дышу через рот, меня начинает тошнить. Поэтому я медленно дышу и смотрю на свет в окне. Он тускнеет, пока комната не погружается во тьму, и тени начинают играть на стенах. Я никогда не боялась темноты. Зачем, если было очевидно, что от монстров не укрыться и при свете дня?
Туманная даль увлекает меня за собой с каждым импульсом боли. Ещё немного, и я, может быть, опять засну на какое-то время. Если я усну, возможно, кто-то развяжет меня, прежде чем я проснусь вновь. Быть может, Роуз придёт ко мне, когда я вновь проснусь. Я цепляюсь за это, как за единственное утешение, когда моё тело начинает отказывать дюйм за дюймом.
Когда я вновь открываю глаза, я едва могу разлепить веки. Зачем мне это? У меня в любом случае всё болит, и я не могу толком дышать из-за запаха. Но что-то изменилось, когда я открываю глаза в этот раз. Кто-то навис надо мной.
Мне должно быть страшно, да? Сэл вернулся, чтобы прикончить меня, как и обещал? Он решил забыть о деньгах, которые принесёт свадьба со мной, и вместо этого пришёл медленно и мучительно убить меня?
Я пытаюсь что-то сказать этому человеку. Это не Сэл и не прислуга. Но я уже видела его лицо. Он кажется мне знакомым, но я не могу вспомнить почему и откуда. Его волосы блестят на свету. До меня медленно доходит, что в комнате включена люстра.
Его рот двигается. У него красивые полные губы, они созданы для поцелуев. Я ничего не знаю о поцелуях, кроме того, что меня вынуждал делать Сэл. Если бы Сэл узнал, что я думаю о поцелуе с этим незнакомцем, он бы точно убил меня.
Я вновь погружаюсь в дремоту. Меня обхватывают чьи-то руки, и я хочу дать отпор, отпихнуть их, как это сделала бы Роуз, но мне не хватает сил. Я позволяю коснуться себя и не могу даже открыть глаза и взглянуть на них.
Когда я в следующий раз открываю глаза, на них что-то влажное. Я плакала? Мне казалось, что с тех пор, как у меня закончились слёзы, прошли дни, недели, года.
Кто-то негромко и успокаивающе говорит со мной и нежно давит на плечи. У меня уходит много времени, чтобы понять, что голос не хочет, чтобы я поднималась. Я высоко поднимаю руку, и она летит обратно на кровать, поскольку я больше не связана. У меня всё ещё болят руки и ноги, но я вновь могу ими двигать, так что это хороший знак. Может, отец вернулся домой и увидел, что Сэл сделал со мной. Грустно ли это, думать, что отец спасёт свою дочь после того, как годами пренебрегал ею?
– Блядь, не поднимайся, Вэл, – говорит голос. Никто не называет меня Вэл. Я моргаю от яркого света в комнате, и вдруг он перестаёт быть таким ярким. Голос тушит свет, чтобы мне удалось полностью открыть глаза.
Я моргаю ещё несколько раз и вглядываюсь в лицо, которое, как мне казалось, всплыло из моего сна.
– Где я?
Меня пронзает тёплое ощущение, и я перевожу свой взгляд и вижу, как он скользит тканью по моей руке.
– Что ты делаешь?
– Я отвечу на твои вопросы, если ты перестанешь пытаться встать, – говорит он.
Мне моментально понравился его голос. Он полон глубины, авторитарности и власти, но в нём нет жестокости, как у Сэла или моего отца. Мне хочется угодить ему, поэтому я не двигаюсь и позволяю ему сделать это. Я всё ещё парю на задворках сознания, готовая провалиться в сон. Понимаю, что сил нет и что мне нужно отдохнуть, но я не могу, пока он находится здесь с таким лицом, голосом и губами.
– Мне нравится твой голос, – удаётся процедить мне. Мой голос охрип и наполнился скрежетом.
Из-за криков. Я кричала так долго, но никто так и не пришёл мне на помощь.
– Молчи, ангел. Твоему горлу нужен отдых. Я мою тебя, поскольку это доставляет мне удовольствие и успокаивает меня, и потому что я хочу, чтобы ты скорее поправилась. А что до твоего вопроса, ты у меня дома, но я уже говорил тебе это несколько раз, и это продолжает ускользать от тебя. Не переживай. Доктор сказал, что это нормально, и ты скоро поправишься.
Я качаю головой, и он цыкает на меня, поэтому я вновь замираю.
– Доктор? Не помню, чтобы он приходил.
Всё начинает кружиться, и я даю глазам закрыться.
– Отдохни, Вэл. Я с тобой. Никто больше не причинит тебе вреда.
Я верю ему, когда он говорит это таким голосом, поэтому я расслабляюсь и вновь позволяю себе погрузиться в сон.
Всё кажется ярче, когда я просыпаюсь. Я открываю глаза и смотрю на белый потолок. Ткань под моими руками мягкая и приятная на ощупь, и от неё исходит слабый запах имбиря. Внезапно на меня обрушиваются воспоминания, и я понимаю, что говорила с Адрианом. Но у меня не выходит вспомнить, как я оказалась в его доме, в его кровати и... я осторожно приподнимаю одеяло и заглядываю под него... в его одежде?
Мне хочется верить, что я действительно в безопасности, и я опять погружаюсь в сон. На этот раз меня не мучают кошмары; меня настигает голос, сильный, властный голос, который говорит мне, чтобы я отдохнула и вернулась к нему.
11
АДРИАН
Я смотрю на маленького мужчину, который годами обслуживал моих людей и меня, и впервые мне хочется раздробить его маленький череп. Он не виноват в том, что я на грани, как и в том, что Валентина до сих пор толком не приходила в сознание, несмотря на то, что он уже неделю сутками напролёт занимался её лечением.
– Доктор, если вы ещё раз скажете мне какую-то чушь о теле и исцелении, то я пересмотрю своё правило об отсутствии оружия в спальне. Что мне сделать, чтобы она исцелилась настолько, чтобы оставаться в сознании? Она то теряет его, то вновь приходит в него в течение недели, и я волнуюсь за её память. Такое ощущение, что она не помнит, что с ней случилось, как я её спас или даже то, что мы уже встречались.
Надо отдать ему должное, по лицу доктора в очках с металлической оправой не скажешь, что он нервничает, несмотря на то, что мой тон вызывает такую реакцию у более солидных людей, чем он.
– Мистер Доубек, как я уже говорил, у мисс Новак было сильное обезвоживание, она была истощена и боролась с инфекциями от множества травм. Чтобы исцелиться от такого, требуется время и антибиотики. Как только она окрепнет, я добавлю стероиды, и они ускорят процесс выздоровления. Вам нужно набраться терпения.
– А что насчёт её памяти? – уточняю я. – Что скажете по этому поводу?
– Мы можем провести ей томографию, когда она сможет самостоятельно передвигаться. По моим наблюдениям, сейчас у неё не наблюдается травмы головы. Вероятнее всего, она страдает от реакции на полученную травму. Я советую проявлять последовательность и быть с ней ласковым, пока она восстанавливается. Сможете это сделать?
Я проглатываю язвительный ответ, который вертится у меня на языке. Мне не нравится его выпад в мой адрес, но я оценил свирепость, с которой он защищал её.
– Не дайте ей умереть, доктор, иначе за ней тотчас последуют другие.
Он повернулся в сторону моей спальни, где Вэл отдыхала с тех пор, как я привез её сюда, и подошел к ней. Пока он настраивал капельницу, проверял её жизненные показатели, а затем осматривал её травмы, это действовало мне на нервы. Когда я нашёл Вэл, почти всё её тело было покрыто синяками и кровью. Сэл избил её, а затем привязал голую к её же кровати. Я боялся моргать, иначе опять мог увидеть её в таком состоянии. Когда я зашёл в комнату, то увидел на полу мёртвую женщину, её подругу Роуз, и предположил, что случилось худшее. Но когда я проверил пульс Вэл и почувствовал слабое сердцебиение, я понял, что она намного сильнее, чем кажется.
Если кто-то вновь вздумает испытать её силу, то вместо неё на брошенный вызов отвечу я. Мне оставалось только молиться, чтобы мы нашли Сэла до того, как мне придётся самостоятельно отправиться на его поиски.
Когда доктор заканчивает осмотр, он вновь поворачивается ко мне лицом.
– Она идёт на поправку, мистер Доубек. Наберитесь терпения и будьте ласковы с ней. Сейчас это все, что ей нужно.
Я не уверен, что не скажу чего-нибудь резкого, поэтому просто киваю и указываю подбородком на дверь. Он моментально понимает намёк. Доктор удаляется, а я подхожу к кровати, чтобы взглянуть на неё.
Синяки, которые мне удаётся увидеть выше одеяла, начинают менять оттенок, что, как мне известно со времён моих боёв, было хорошим знаком. Капельницы помогали ей питаться, но мне нужно было, чтобы она очнулась, чтобы я смог накормить её любимой едой и добавить её тощей фигуре немного больше изгибов.
Когда я собираюсь набрать воды, чтобы ещё раз помыть Вэл, открывается дверь. Кай входит в комнату, его разочарование очевидно, поскольку он снял пиджак, и его галстук болтался на шее.
– В чём дело?
Он мрачно смотрит через моё плечо на Валентину. Я подхожу к нему, чтобы он не видел её. Я не хочу, чтобы кто-то смотрел на неё, пока она слаба и толком не может защитить себя. До тех пор я буду защищать её.
– Ублюдок залёг на дно. Он не вернулся в свою квартиру, не появлялся в доме Новака и не ходил по притонам. Не знаю, где он, но я хочу сравнять с землёй каждое мерзкое заведение, которым он управляет, чтобы выкорчевать его.
Я пожимаю плечами.
– Ты пришёл за моим разрешением? Я сказал найти его, и меня не волнует, как ты это сделаешь. – Он расстроен не только этим. – Что ещё?
– Её отец всё ещё в Нью-Йорке, и не похоже, что он собирается возвращаться домой. Словно не знает, что его дочь чуть не умерла или что его племянница мертва.
Я указываю рукой на лежащую без сознания Вэл.
– Думаешь, он станет хвастаться её отцу? Не станет, если всё ещё хочет жениться на ней и получить доступ к её деньгам.
От этой мысли мне вновь хочется убить его. Медленно. Мучительно. Я хочу воспроизвести на его теле каждую её травму и увидеть, как долго он проживёт после этого, оставаясь привязанным к кровати, один, без еды, воды и медикаментов. Что-то мне подсказывает, что он протянет гораздо меньше, чем она.
– Если найдёшь его, тут же дай мне знать, особенно если удастся его схватить. Сообщай мне о передвижениях её отца и обращай внимание на резкие изменения, как если бы он узнал, что здесь произошло.
Кай кивает.
– Что-нибудь ещё?
Я отворачиваюсь к кровати и слежу за тем, как поднимается и опускается её грудь.
– Пусть один из пятёрки постоянно стоит у двери, и скажи Андреа найти Вэл одежду. Она скоро проснётся, и ей понадобится что-нибудь надеть.
Он ничего не отвечает. Я слышу мягкий удар двери о косяк, что говорит о том, что он вышел из комнаты.
Я хотел искупать Вэл, но после беседы сначала с доктором, а потом с Каем, мне нужно успокоиться. Поэтому я сажусь в кресло рядом с её кроватью и внимательно наблюдаю за Валентиной. Каждый маленький писк на аппаратах, следящих за её состоянием, означает, что она всё ещё со мной, но это также служит напоминанием о том, что я мог потерять её прежде, чем она стала моей. Я не повторю эту ошибку. Как только Вэл почувствует себя лучше, я позабочусь о том, чтобы она поняла, что принадлежит мне во всех отношениях.
Я не знаю, как долго сижу с ней. Достаточно долго, чтобы Андреа принесла два больших белых бумажных пакета.
– У нас разное телосложение, поэтому я купила одежду, которая ей подойдёт. Она сможет носить её, пока её раны заживают.
Не могу поверить, что не учёл, что ей понадобится удобная одежда, пока она не окрепнет. И в который раз я вспоминаю, почему моя команда лучшая.
Она ставит сумки на край кровати и бросает быстрый взгляд сначала на аппаратуру, а затем и на меня.
– Нужно что-то ещё, босс? Хочешь, я посижу с ней, пока ты немного отдохнёшь?
– Я её не оставлю. Отдохну, когда она придёт в сознание.
– Что-нибудь слышно по этому поводу?
– Доктор продолжает говорить, что я должен подождать. Откуда же ему знать, что я не слишком терпелив.
Андреа фыркает.
– Он прекрасно это знает. Он дважды зашивал пулевое ранение, когда ты не стал дожидаться, пока оно заживёт, и вернулся к работе.
– Ну, ему достаточно хорошо платят. Зашить меня дважды – ерунда для него. – Я знаю, что она пытается отвлечь меня от тревоги за Валентину, но это не помогает. – Можешь идти. Проследи, чтобы у двери постоянно стоял кто-то из вас. В комнату нельзя никому кроме пятёрки, меня и доктора.
Она салютует мне и уходит так же тихо, как и вошла. Я вновь переключаю своё внимание на Вэл и пододвигаюсь ближе. Когда она очнётся, я хочу заверить её в том, что она в безопасности. Когда Вэл просыпается, она постоянно сонная и мало что понимает. Вновь и вновь я мысленно пополняю список того, что сделаю, когда буду сдирать кожу с Сэла в качестве расплаты. Когда я с ним закончу, ничего не останется.
Я беру её руку в свою. На костяшках её пальцев синяки от ударов. Её ногти местами потрескались, в других местах они обломаны, но хуже всего выглядит повреждённая кожа на запястьях, это появилось из-за попыток освободиться от верёвок. Она не переставала бороться, даже когда её тело начало слабеть под бременем плена. Я так ею горжусь.
Я нежно провожу большим пальцем по бледному участку здоровой кожи на её руке. Необходимость прикоснуться к Вэл переполняет меня, но я не причиню ей боль, как это сделал он.
Её пальцы сжимают плюшевое одеяло, и я поднимаю руку, чтобы убедиться, что она не дёрнется и не заденет одну из её ран. Когда рука Вэл сжимается в кулак, я смотрю на её руку и вглядываюсь в её лицо. Вэл вся сжалась, словно у неё кошмар, поэтому я встаю и аккуратно касаюсь её плеча.
– Вэл, проснись, Вэл. Тебе снится сон.
На моё удивление, её глаза открываются, и она испуганно вскрикивает. Затем она возвращается на кровать, смотрит на меня своими большими глазами и произносит:
– Роуз?
