Текст книги "Защитить любой ценой (ЛП)"

Автор книги: Моника Корвин

Соавторы: Джей Эл Бек
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

32
ВАЛЕНТИНА

Мне приходится прикрыть лицо рукой, когда солнечный свет заливает сиянием комнату. Это помогает скрыть румянец на щеках, когда я вспоминаю, как я вела себя вчера. Я действительно переборщила.

Окидываю Адриана взглядом из-под локтя, уставившись на его голую спину. Обычно он встаёт и начинает работать, прежде чем я поднимаюсь, но вчерашний день отнял у него все силы. У Адриана широкие и мускулистые плечи, и мне не дает покоя желание провести по ним пальцами от одного плеча к другому. Его кожа темнее моей, но не до такой степени, чтобы создавалось впечатление, что он много времени проводит на солнце. Прямо под его правой лопаткой располагается крошечное коричневое родимое пятно в виде брызг. Интересно, знает ли он о нём, говорил ли ему кто-нибудь о нём?

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к этому месту, затем замираю, понимая, что делаю. Касаться его в рамках нашего соглашения, исполняя свою часть сделки, – это одно дело, но совсем другое – хотеть, чтобы он прикасался пальцами к моей коже, и прижиматься к нему губами.

Адриан двигается подо мной, и я отстраняюсь на случай, если он оттолкнёт меня. Адриан брал моё тело в том или ином смысле множество раз, но я не думаю, что смогу выдержать, если он взаправду оттолкнёт меня.

– Что ты делаешь, ангел? – спрашивает он, перекатываясь на кровати ко мне лицом. Прежде чем Адриан успевает улечься на спину, он привлекает меня к изгибу своей руки. От него ещё сильнее пахнет пряным ароматом имбиря, который теперь ассоциируется у меня с ним, и я прижимаюсь лицом к рёбрам Адриана и вдыхаю его. – Как бы мне ни хотелось увидеть, что ты сделаешь дальше, малышка, у меня через несколько минут встреча с пятёркой. Я могу заставить их подождать, но у нас есть важные дела.

Адриан крепко прижимает меня к себе почти в объятии, затем встаёт с кровати и голым идёт в ванную. В глазах жжёт от подступающих слёз, и я смотрю на приоткрытую дверь.

Какого чёрта? Я даже не знаю, почему сейчас плачу. Он не оттолкнул меня. Ему просто нужно заняться работой, и я не могу ожидать, что он проведёт весь день со мной в постели.

Смахиваю слёзы и опускаюсь обратно на подушки, пытаясь обрести контроль. Я никогда не была слезливой. В какой-то момент ты понимаешь, что слёзы ничем не помогут, так почему я вдруг превращаюсь в рыдающий беспорядок, когда думаю о том, что он не со мной?

Я натягиваю одеяла на голову, чтобы он не увидел меня, когда выйдет из ванной. Когда вода стихает, я зарываюсь поглубже в мягкое постельное бельё и слушаю, как его босые ноги ступают по полу, когда Адриан подходит к гардеробной.

– Почему ты прячешься, ангел? Не заставляй меня залезать под одеяла и выяснять всё самому, – произносит он низким голосом, в котором слышатся стальные нотки вперемешку с заботой. Закрываю глаза и пытаюсь успокоиться. Затем я откидываю одеяла и поднимаю на него глаза. Адриан обнажённый стоит в нескольких шагах от кровати, его взгляд прикован к моей голой коже.

Я краснею и отвожу взгляд, не в силах смотреть на него. В Адриане слишком много всего, на что хочется смотреть, слишком много всего, чего хочется коснуться.

– Я в порядке. Ничего такого.

Адриан ползёт по кровати, пока его колени не упираются в моё бедро, затем он сдвигает мой подбородок в сторону, чтобы я встретилась с ним взглядом.

– Не лги мне, ангел. Когда что-то не так, тебе лучше сказать мне, иначе я не смогу это исправить.

Слёзы угрожают пролиться вновь.

– Что, если ты не сможешь это исправить?

– Я могу исправить всё, ангел, даже смерть. ― Его голос становится мягче. – Скажи, почему ты плачешь.

Я бью ладонями по лицу и отталкиваю его руки.

– Не знаю. Это началось, когда ты сказал, что должен уйти, и с тех пор не прекращается. Когда ты вчера ушёл на ужин, было то же самое. Это не я. Конечно, я плачу, но не без причины. Я не могу ничего с этим поделать.

Он убирает мои руки от лица и берёт их в свои.

– Прости, что не смогу остаться с тобой сегодня. У нас есть наводка, которую нужно проверить, пока он не перебрался в другое место.

Меня пробирает до костей, и я благодарна, что он не произнёс его имя вслух, кода мы оба обнажённые в нашей постели, и Адриан касается меня.

Я киваю и качаю головой, пытаясь улыбнуться.

– Прости. Наверняка гормоны или что-то в этом роде. Я всё ещё уставшая, и мне просто нужно поспать.

– Тогда отдыхай сегодня. Я проведаю тебя позже.

Адриан слезает с кровати, и я не пытаюсь скрыть факта, что наблюдаю, как его округлая задница исчезает в гардеробной.

Он являет собою гармонию красоты и жестокости. Я хочу и того, и другого до тех пор, пока он будет со мной.

Я перекатываюсь и хватаю свой телефон с прикроватной тумбочки. Он вибрировал несколько раз, пока я укрывалась под одеялами. Я быстро нажимаю на уведомление и вижу новое сообщение от вчерашнего номера.

Внезапно у меня скручивает живот, и я едва ли могу сделать вдох. Меня оставляют мысли о том, как он стоит там обнажённый, и по нему стекают капли воды, оставляя после себя лишь голый страх. Открываю сообщение, но на этот раз мне прислали видео.

Вместо того чтобы подождать, я выключаю звук и бросаю взгляд на гардеробную. Он ещё одевается, и у меня ещё есть минутка. Задерживаю дыхание, когда нажимаю на видео и жду, пока оно начнёт проигрываться.

Я не ожидаю увидеть то, что появляется на экране, но у меня всё так же скручивает живот. В горле поднимается желчь, и я бросаю телефон на одеяла и несусь в ванную. Едва успеваю добежать до унитаза, прежде чем меня несколько раз скручивают рвотные позывы. Всплывающие в моей голове образы заставляют моё тело пытаться извергнуть их.

Я чувствую холодную руку на своей шее, собирающую мои волосы. Она вырывает меня из замкнутого круга, и мне удается опуститься на кафель. Он холодный, и я позволяю кафелю охладить меня, каждая часть меня горит от страха, стыда... я не знаю.

– Тебе плохо? Мне стоит позвонить доктору? – нежно спрашивает он.

Я качаю головой.

– Нет. Я в поря…

– Если ты скажешь «в порядке», я перекину тебя через колено и отшлёпаю, пока твоя задница не станет розовой, и ты не выложишь всю правду. Блядь, не лги мне, Валентина.

Мне больно обманывать Адриана, и я не хочу этого делать, но и не хочу, чтобы он видел видео. Если он увидит меня такой, он больше не захочет меня. Кто бы захотел?

Я качаю головой и прижимаюсь к его руке. Он полностью обхватывает мою голову своей рукой.

– Ангел, – говорит он.

Меня вновь выворачивает от мысли, что он посмотрит это мерзкое видео.

– Мой телефон, – выдавливаю я не в силах дать ему что-то ещё.

Адриан осторожно убирает руку, когда видит, что я могу сидеть сама, затем направляется в спальню. Через несколько секунд я слышу, как разбивается стекло.

У меня уходит мгновение подняться с пола, голова идёт кругом и тянет меня обратно вниз.

Он стоит у изножья кровати, сжимая мой телефон в руках. На полу лежит разбитая лампа, и я смотрю на неё несколько секунд. Я не боюсь, что он сделает со мной то же, просто мне хотелось бы так же отпустить себя – разбивать вещи, напрочь разрушать их, когда что-то причиняет мне боль. Наверняка это приятно. И всё же я не могу. Это неправильно, как бы сильно это ни успокаивало.

– Оденься, ангел. Сейчас нам составят компанию.

Я бросаюсь к гардеробной и хватаю футболку с чёрными леггинсами. Быстро собираю волосы в растрёпанный пучок и осторожно огибаю осколки лампы. Через несколько секунд после стука в дверь все пятеро входят в комнату, за ними следует Кай.

Они оценивают ситуацию, но он передает Винсенту мой сотовый.

– Достань отсюда всё, что сможешь. После этого собирайтесь. Мы отправляемся на поиски.

– Но, босс, мы ещё не всё знаем.

Адриан окидывает их всех взглядом.

– Когда вы увидите, что здесь, что этот ублюдок прислал ей, и вам не захочется найти его так же сильно, как и мне, тогда вы сможете выйти за дверь и больше никогда не возвращаться.

Я подхожу к Адриану и хватаюсь за его руку, пытаясь отвлечь его внимание от его солдат и переключить на меня. Адриан всегда смягчается рядом со мной, когда его охватывает ярость, и я не хочу видеть, как ещё кто-то из них пострадает.

– Ангел, – выдавливает он сквозь зубы. – Возвращайся в постель и отдохни. Кай останется с тобой, пока меня не будет.

Он смотрит на своих солдат.

– Все остальные, собирайтесь. Мы выходим через пятнадцать минут.

Когда Адриан поворачивается ко мне, сегодня в выигрыше не красота, а жестокость, и Сэл испытает на себе всю её силу.

Прокручиваю это в голове и понимаю, что мне всё равно. Я положила на кон свою жизнь ради этого, и я наконец-то получу заслуженную месть.

Месть, которую заслужила Роуз.

33
АДРИАН

Чувствую себя полным идиотом, когда всматриваюсь в лодки на деревянном причале. Почему я не подумал проверить, нет ли у его семьи судна? Конечно, он бы спрятался там, откуда легче всего сбежать. И поэтому мы сидим в темноте, выключив мотор, пока температура в машине повышается без обогревателя.

Если Сэл видел, что мы идём, я хочу, чтобы он успокоился и подумал, что всё в порядке, что чёрный джип, на котором мы подъехали, просто ещё один засранец с большой лодкой в этой глуши.

Я очень обязан Дьяволо за его помощь в этом и за то, что он заставил мою бывшую рассказать мне. Я не забуду этого, если ему когда-нибудь что-то понадобится от меня. Когда цель так близка, меня охватывает адреналин. Во мне всё бурлит, и гнев всё ещё не угас после просмотра грёбаного видео, которое он отправил Вэл. Вырву ему глаза, потому что он видел её обнажённой без её согласия. Отрежу ему член и выброшу за борт, прежде чем полосну его ножом по горлу. Быстрая пуля – слишком удачная участь для него. Я хочу, чтобы он страдал. Хочу, чтобы он мучился.

Это не исправит того, что он сделал с ней, но если она спросит меня, тогда я хотя бы смогу сказать, что заставил его кричать, прежде чем оборвал его страдания.

Сегодня Андреа мой снайпер. Её маленькая фигура лежит на крыше соседней лодки. Когда она подаёт сигнал, мы все выходим из машины и идём к его яхте.

– Если вы найдете Сэла, не трогайте его. Это моя прерогатива. Задержите его, обезвредьте, но не больше.

Встречаюсь с их тяжёлыми взглядами. Все готовы к этому. Я чертовски готов к этому.

Мы с лёгкостью бесшумно и уверенно ступаем на причал. Мы проворачивали подобное сотни раз, тысячи – и мы движемся как единое целое. Вот почему они – мои пятеро, и никто с ними не сравнится.

Уйдёт всего несколько минут, чтобы забраться на судно и найти коридор, ведущий на уровень, на котором он находится. Я даю знак Винсенту, чтобы он схватил его и затащил внутрь, дабы у нас не было лишней публики. Алексей найдёт весь персонал на борту и хорошо заплатит им, чтобы они ушли на выходной. Отчасти меня занимает вопрос, так ли поступил Сэл, когда напал на Валентину. Заплатил всем, чтобы они закрыли на это глаза?

Проблема с грехопадением заключается в том, что... ты должен быть готов столкнуться с последствиями. Я более чем готов наблюдать, как кровь Сэла окрашивает мою одежду, мои руки, всего меня.

Мы заходим в спальню с балконом, где он сейчас нежится. Я ставлю два стула в центр комнаты, достаю из ботинка нож и прижимаю его к колену, затем сажусь на один из стульев и жду. Через несколько секунд Винсент выходит с балкона, таща за собой упирающегося Сэла.

Я жду, пока Винсент привяжет его к стулу, всё время наблюдая за подонком, который думает, что если бить женщин, то это сделает его настоящим мужчиной. Или же ему просто нравилось измываться над Валентиной, потому что он не мог трахнуть её, чего очень хотел. Возможно, когда придёт время заканчивать, он не сможет поднять свой член. Меня подстёгивает эта идея, когда я наклоняюсь и упираюсь локтями в колени.

– Здравствуй, Сэл, я так долго искал тебя. Ты удивительно хорошо скрываешься. Но чего ещё ожидать от такой сраной крысы, как ты?

Сэл пытается выбраться из-под верёвок, но это бесполезно. Он не выберется, пока с него не снимут верёвки.

Подаю знак своим ребятам, чтобы они ушли.

– Оцепите периметр и дайте нам немного времени наедине. Нам нужно немного поговорить.

Они рассредотачиваются по моему приказу, а Сэл выглядит так, словно готов обмочиться и умолять их вернуться. Если бы он только знал, сколько удовольствия доставит моим солдатам помочь мне расчленить его.

Я наклоняюсь к нему достаточно близко, чтобы коснуться его, и провожу ножом по его щеке. У меня всегда острое оружие, и Сэл начинает скулить ещё до того, как выступает рубиново-красная кровь и стекает по его бледному лицу.

– Теперь, когда я привлёк твоё внимание, мы с тобой поговорим.

Он сглатывает достаточно громко, чтобы я мог услышать.

– О-о чём?

– Может, ты и скользкий мудак, но я не думаю, что ты тупой. Ты знаешь, что я здесь, чтобы поговорить о Валентине. Моей жене.

Наблюдаю, как меняется его лицо, когда он осознаёт мои слова, и его страх сменяется яростью.

– Сначала она была моей. Она принадлежит мне.

– Думаю, Валентине было бы что сказать по этому поводу. Она согласилась выйти за меня в обмен на то, что я убью тебя. И, как тебе известно, я не бросаю своих слов на ветер.

Сэл окидывает меня нелестным взглядом, и прядь грязных волос спадает ему на лоб.

– Мы можем заключить новую сделку. Ты оставишь её себе, не станешь меня убивать, и я найду себе другую жену. Это равный обмен. Я потерял что-то. Ты приобрел...

Этот урод пытается играть с жизнью Валентины, словно у него есть на это право. Я закипаю от злости, в моих венах клокочет ярость. Я меняю положение на стуле, затем встаю и со всей дури бью его кулаком в живот.

Он пыхтит и корчится. Я возвращаюсь на своё место, скрещиваю ноги и жду, пока Сэл вновь примет сидячее положение. Я даю своему гневу утихнуть и подавляю его. Я не стану спешить и растяну процесс. Я могу уложиться в несколько минут, но у меня в распоряжении есть весь день и даже вся ночь.

– Расскажи мне кое-что, Сэл. Когда ты привязал её голую к собственной кровати, почему ты не сделал с ней то же самое, что сделал с её кузиной? Ты правда думал, что сможешь вернуться в дом и как ни в чём не бывало продолжать быть её женихом?

Он дрожит, и на его джинсах выступает мокрое пятно. Хорошо. Он знает, что это конец для него, и, может, он наконец-то смирился с этим. И всё же, о том, кто посмел навредить Роуз и Вэл подобным образом, не подумаешь, что он изгадит свои штаны перед лицом опасности. Опять же, когда кто-то вроде меня стоит перед тобой, это всё равно, что если бы к твоей голове приставили пистолет и спустили курок.

– Я не... я не планировал это. Просто... я перебрал с выпивкой и приревновал, когда увидел, что её нет, и всё просто произошло. Вот и всё. Какая разница? Она осталась в живых.

Красная пелена застилает мне глаза, когда я смотрю на него. Я хочу повалить его стул набок и сдавливать череп Сэла, пока не услышу приятный треск.

– Она, может, и осталась в живых, но она никогда не будет прежней. Из-за тебя.

Он тяжело дышит, едва оставаясь сидеть прямо на своём стуле, пока я всматриваюсь в него. Почему её отец решил, что он станет подходящим мужем для его дочери? Кто угодно бы, блядь, стал лучшим выбором. Буквально любой. Среди нас есть столько семей, часть из которых едва справляется из-за отсутствия связей.

Но это неважно. Всё это неважно, поскольку теперь Валентина принадлежит мне, и никто не сможет забрать её у меня.

Я подаюсь вперёд ещё раз, и он шарахается прочь, зная, что скоро последует ещё больше боли. Нож словно пёрышко в моей руке, когда я провожу им по его лицу, разрезая другую его сторону так плавно, словно скольжу по шёлку. Пронзительный крик заливает комнату, за ним следует мольба.

– Пожалуйста, не делай этого. Мы что-нибудь придумаем. Я же сказал, что ты можешь оставить себе эту суку. Мне она всё равно не нужна. Она фригидная и ненавидела, когда я прикасался к ней.

Я вонзаю лезвие так глубоко, что оно задевает кость, оставляя дыру в его щеке.

– Тебе следует следить за своим языком, когда мой нож так глубоко под твоей кожей... я могу разозлиться, и он соскользнёт.

Сэл кричит, когда я сажусь обратно, во мне поднимается гнев, ослабляя обычно сдерживаемый мною контроль.

– У тебя больше нет права распоряжаться её жизнью. Ещё одно слово относительно этого, и я буду растягивать это ещё дольше, чем планировал. Я начну с пальцев на ногах и буду резать тебя по частям, пока ты не сменишь грёбаную пластинку.

Боже, я чертовски ненавижу его. Меня трясёт от ненависти к нему. Во мне не было такой неудержимой ярости с той ночи, когда я столкнулся с отцом с тем же ножом в руке.

– Давай начистоту? Я убью тебя. И это будет больно, потому что я хочу порадовать свою жену. Однако от каждого твоего слова будет зависеть то, медленно это будет или быстро. Как я уже сказал, я могу разрезать тебя по частям или я могу вспороть твой живот одним быстрым ударом и оставить истекать кровью.

Его глаза расширяются, и он вновь начинает дрожать. Грёбаный трус даже не может посмотреть в лицо смерти, которую он заслужил.

– Что, если у меня есть информация? Информация в обмен на мою жизнь?

Я качаю головой.

– Ничто не убедит меня оставить тебя в живых. Совсем.

Когда Сэл сужает глаза и выпрямляется, я внимательно всматриваюсь в него. Он думает, что знает что-то, что может дать ему возможность повлиять на ситуацию. Я почти хочу узнать, что это. Но недостаточно, чтобы освободить его и позволить ему жить. Когда его кровь зальёт пол, моя часть сделки перед Вэл будет соблюдена, и она станет моей навсегда.

Это настолько подстёгивает меня, что я вновь бросаюсь к ублюдку. Он вздрагивает и отшатывается.

– Киска – не причина для разжигания войны. Убить меня вне сезона значит объявить войну не только моей семье, но и совету. Ты станешь всеобщей целью.

Я наклоняюсь и обхватываю его затылок, чтобы прошептать ему на ухо:

– Для начала им придётся найти твоё тело, чтобы доказать это.

Затем я всаживаю нож в жирное вонючее пузо Сэла и наслаждаюсь тем, как он корчится в моих руках.

По моим запястьям и рубашке стекает кровь, но мне плевать. Это станет доказательством. Так она увидит, что никто не сможет позаботиться о ней так помимо меня. Никто не сможет дать ей желаемое помимо меня.

Сэл вновь скулит, и я выкручиваю нож, вгоняя его глубже. Его смерть не займёт много времени, и это вполне меня устраивает. Сейчас я хочу лишь вернуться к своему ангелу.

– Она того не стоит, – цедит он.

Отпускаю его шею и резко выдёргиваю нож из его живота.

– Хочешь, чтобы это стало твоими последними словами? Мне бы хотелось выбрать что-нибудь поинтереснее, но решать тебе.

Сэл стонет и откидывается на спинку стула. Тупица даже не понимает, что так он только быстрее истечёт кровью.

– Ты не знаешь, что творишь. Ты пригрел змею на груди и даже не знаешь этого?

Как будто мой ангел может предать меня. Он ничего о ней не знает и никогда не знал.

Меня радует, когда я смотрю, как между нашими ногами разрастается лужа крови. Я не уйду отсюда, пока его сердце не прекратит биться. Иначе я не смогу уверить Вэл, что его больше нет.

Я пишу Алексею и прошу его найти компьютер Сэла. Если у него есть ещё видео с Вэл, я хочу, чтобы они все были уничтожены. И это навевает мне мысль.

Вытираю нож о его штаны и убираю его обратно в ботинок.

Затем я обыскиваю карман брюк этого вонючего ублюдка, чтобы найти его телефон. Его тоже нужно уничтожить. Без сомнения, и здесь у него найдётся что-нибудь мерзкое.

– Ты так проебался, – шепчет он, свет медленно покидает его глаза.

Я сажусь обратно и поправляю свой пиджак.

– Думаю, все мы?

Он бессильно качает головой. Затем с последним вздохом произносит:

– Она знает, что произошло с твоей матерью.

34
ВАЛЕНТИНА

Чувствую себя идиоткой, расхаживая из стороны в сторону перед лифтом, мои босые ноги отсчитывают время с каждым шагом. Кай наведывался ко мне три раза, и я отправила его восвояси. С тех пор, как пришло сообщение от Сэла, он всё тщательнее наблюдал за мной. Но я забыла об этом, затерявшись в своем волнении за Адриана.

Что, если Сэл навредит ему? Что, если он не вернётся?

Что если...

Что если...

Что если...

Могу думать лишь об этом, пока расхаживаю из стороны в сторону и смотрю на цифровую панель на верхушке лифта в поисках какого-либо движения. Никто не появлялся с момента ухода команды. Я продолжаю сжимать в руках телефон; звук включён на весь возможный максимум. Когда Кай изъял из него всю имеющуюся информацию, он скрепя сердце вернул мне его.

Это что, убьёт кого-нибудь – позвонить мне и сказать, что Адриан жив? Ещё лучше сказать мне, что Адриан жив, а Сэл мёртв.

Никогда не считала себя мстительной, но я решила сделать исключение для Сэла. Он заслуживает лишь боль и страдания за всё совершённое им. И грехи Адриана делают его идеальным инструментом, чтобы воздать Сэлу по заслугам.

Отчасти мне хочется быть достаточно сильной, чтобы присутствовать там и видеть всё собственными глазами. Даже если от этой мысли мои пальцы покалывает от адреналина, у меня также сводит живот. Меня стошнит только от того, что я окажусь с ним в одной комнате.

Продолжаю расхаживать, поглядывая на цифровую панель в ожидании сдвига.

Когда числа начинают меняться, я начинаю расхаживать ещё быстрее, пока смотрю на панель. Чем выше поднимается лифт, тем страшнее мне становится. Я не боюсь Адриана. С самого начала он был честен со мной. Его моменты жестокости всегда были уравновешены этой честностью. Я поняла, что он ничего не делает без причины, и так я научилась видеть его возможные последующие действия.

Продолжаю ходить, смотреть и ждать, а затем лифт звенит, и открываются двери.

Внутри только Адриан. Но в то же время он не тот спокойный, собранный человек, которого я знала. Что-то в нём выбивает из колеи. Он опирается руками на поручни в лифте позади себя, его белая рубашка до локтей испачкана кровью. Спереди тоже всё забрызгано кровью. Пиджак, в котором он ушёл, исчез, и его обычно идеальные волосы растрёпаны и покрыты кровью, словно он провёл своими влажными пальцами по ним.

Чёрт, я должна быть в ужасе от этого бога тьмы. Он словно персонаж из фильма ужасов, и всё же я застываю на месте не в силах отвести от него взгляд.

Он поднимает подбородок и встречается со мной взглядом. При нашей первой встрече меня манили его глаза – комбинация мягкости и спокойствия. Сейчас в его взгляде ни капли мягкости. Ни человечности, ни уступчивости, ничего от того человека, которого я узнала за те месяцы, что мы были знакомы.

Я с трудом сглатываю, застыв в центре фойе.

Он выходит из кабины и ступает в пентхаус. Двери с призвуком закрываются за ним, оставляя нас наедине.

Часть меня хочет броситься бежать. Другая часть меня умирает, как хочет узнать, что произошло. А в остальном мне хочется упасть на колени и дать ему всё, что он попросит.

Когда Адриан подходит ко мне, он окидывает меня тяжёлым взглядом. От него исходит резкий и металлический запах крови.

– Ты скрываешь что-то от меня, ангел?

Громко сглатываю, и назад дороги нет. Я трясу головой, потому что сейчас не в состоянии вымолвить даже слово.

– Недостаточно хорошо, – рычит он. – Попытайся ещё раз. Ты скрываешь что-то от меня?

– Нет, – пищу я. – Я всё тебе рассказала. Даже то, что не рассказывала Роуз.

Адриан склоняет голову и всматривается в меня. Я ненавижу, когда он видит мои сомнения и страх. Уже давно я смирилась с тем, что теперь это моя жизнь. Столкнуться с этой частью его натуры – часть задачи, и теперь, когда он наконец-то показывает её мне, я не могу дрогнуть.

Иначе он никогда меня не простит.

– Клянусь. У меня нет от тебя секретов, – говорю я, в моём голосе нет сомнений, несмотря на то, что в животе у меня завязывается узел.

Адриан сгибает пальцы на моей шее, не сжимая их, а просто касаясь ими моего горла.

– Я должен тебе поверить?

– Почему ты не должен мне поверить? Сэл сказал, что я что-то скрываю от тебя? Откуда ему знать? Я говорила с ним, только когда мне приходилось.

Адриан медленно подводит меня к ближайшей стене, каждый шаг делает осторожно, чтобы я не споткнулась.

Мне непонятен ни его вопрос, ни то, к чему он ведёт. В его глазах мелькает почти безумное выражение, когда он смотрит на меня.

– Клянусь, – повторяю я, надеясь, что Адриан поверит мне на этот раз. – Клянусь. Я ничего не хочу от тебя скрывать. Мне не нужно ничего от тебя скрывать.

Он слегка сжимает пальцы, но я не вздрагиваю. В этом нет смысла. Интуиция подсказывает, что Адриан не причинит мне боли. И если этот момент... нестабильности – то, что ему нужно, я могу пойти ему навстречу.

Я выпрямляюсь и поднимаю подбородок.

– Скажи, что ты хочешь услышать от меня. Что ты хочешь знать? Я всё тебе расскажу.

Адриан нагибается ко мне, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Он сказал, что ты знаешь что-то о пропаже и смерти моей матери.

Мой голос дрожит, когда я отвечаю:

– И ты поверил ему?

Адриан хмыкает, ослабляя руку, когда вновь выпрямляется во весь рост.

– Это были его последние слова перед смертью.

Чёртов Сэл. Конечно, он воспользовался бы этим, чтобы к чертям испортить мне жизнь. Он воспользовался бы этим, чтобы настроить против меня единственного дорогого мне человека.

Теперь его кровь струится по моей коже из-за рук Адриана и его близости. Я вся в крови Сэла, и сейчас мне на это плевать. Я хочу наслаждаться ею. Втирать её в кожу и смеяться, потому что его больше нет, а я по-прежнему здесь, несмотря на то, как упорно он добивался обратного.

– Я спрошу тебя лишь единожды. Ты знаешь что-нибудь о моей матери или её смерти?

Я качаю головой, но у меня не слишком получается из-за его рук.

– Нет, конечно, нет. Я знаю о ней только то, что ты мне рассказал. Не знаю, зачем Сэлу говорить подобное, кроме как послать мне прощальное «катись ты».

Адриан врезается в меня, вдавливая спиной в стену, и мои плечи ударяются об неё. Недостаточно, чтобы сделать больно, но достаточно, чтобы мои кости затрещали. Даже по моим стандартам боли это не страшно.

– Если я узнаю, что ты лжёшь мне, что ты что-то знаешь, и всё это время ты мне лгала...

Когда Адриан замолкает, я выгибаю шею и вновь встречаюсь с ним взглядом.

– То, что тогда? Будешь обращаться со мной так же, как они? Ударишь меня? Сделаешь мне больно?

Адриан сжимает челюсти и тянется, чтобы сорвать бретельку моего сарафана. Край сарафана падает вниз, обнажая мою правую грудь.

– В отличие от Сэла и твоего отца я выполняю свои угрозы. С тобой я могу сделать вещи похуже, чем причинить боль.

Несмотря на его слова и руки. Несмотря на то, как Адриан ведёт себя со мной. Несмотря на всё указывающее об обратном... я знаю, что он не сделает мне больно так, как это делали они. Даже не приблизится к этому.

– Что ты хочешь от меня? – шепчу я. – Ты задал вопрос и получил ответ.

Адриан переводит взгляд на мою обнажённую кожу и рывком срывает бретельку с другого моего плеча, оставляя мазки крови от плеча до моего бицепса.

Затем он стаскивает платье ещё ниже, оно соскальзывает с моих бёдер и скатывается к ногам. Мне хочется узнать, что он предпримет дальше.

Когда Адриан одной рукой срывает с меня трусики, ткань врезается в кожу так сильно, что на завтра у меня появится синяк. Но я не издаю ни звука.

Я жду момента, когда мой мозг каким-то образом отстранится от моего тела. Что происходило постоянно, когда Сэл или мой отец поднимали на меня руку, но ничего не происходит. По факту происходит обратное. Словно при каждом соприкосновении с его кожей я лишь яснее ощущаю наши тела.

Я тянусь к Адриану и расстёгиваю его рубашку, напряжённо глядя ему в глаза, ожидая, что он оттолкнёт мои пальцы. Он не делает этого и отпускает мою шею, чтобы я смогла снять с него окровавленную одежду. Затем по какой-то причине я хватаюсь за его ремень. Мои руки теперь живут своей собственной жизнью. Моё сердце стучит в ушах так сильно, что я не слышу ничего другого.

Когда я снимаю с Адриана ремень, в нём словно щёлкает выключатель. Он забирает его у меня из рук, а затем заводит мои руки за спину, наматывает на них ремень и затягивает его, чтобы они не двигались.

Боже, я должна быть в ужасе. Но я так возбудилась, что чувствую влагу на своих бёдрах.

– Ты ни при чём, – шепчет он, склонившись надо мной. – Скажи это.

У меня уходит несколько попыток на это.

– Я ни при чём.

Адриан прижимается ко мне, наклоняясь достаточно низко, чтобы почувствовать мой вход своим членом, а затем он оказывается внутри меня. Нельзя назвать это нежностью. Он вонзается в меня, я едва успеваю встать на носочки, прежде чем он поднимает меня за бёдра и сильно впечатывает в стену.

Адриан опускает лоб на моё плечо, затем на смену ему приходят его зубы. Он сильно кусает меня – это никак не назвать нежным покусыванием – и я стону от удовольствия и боли.

Когда Адриан отпускает моё плечо, то безостановочно твердит:

– Ты моя.

Я сражаюсь с ремнем на моих запястьях, желая прикоснуться к нему в ответ, ухватиться за него, дать себе опору. Но в его толчках нет милосердия. Адриан вбивает меня в стену, неистово работая бёдрами, кровь теперь повсюду на нас обоих. В моих силах лишь закрыть глаза и запрокинуть голову назад, чтобы она не ударилась о его голову, когда он тянется зубами к моей шее, чтобы ещё раз сильно укусить меня.

Я вскрикиваю. И едва могу дышать от насыщенности происходящего. Адриан так сильно сжимает пальцы, так сильно впивается зубами в мою плоть, что я не могу пошевелиться, лишь дышать.

Сейчас я чувствую больше боли, чем удовольствия, но меня это не волнует. Это всё для него. Если ему нужно взять меня так, то я выдержу это.

В голову ударяет осознание. Мне было суждено выдержать его худшие проявления. К этому меня привели годы насилия и травм. Мне это под силу, как никому другому.

У меня в груди нарастает прилив желания обладать им, словно сдавливающий внутренности сгусток. Никому его не отдам.

С каждым толчком Адриан становится всё более яростным, менее осторожным, более грубым. Я опираюсь на стену, чтобы переждать это, даже когда удовольствие сменяет боль. Он меняет угол в последнюю секунду, его член скользит по моему клитору. Я вскрикиваю, распахивая глаза.

Адриан обхватывает рукой мою задницу и поднимает меня, а другой тянется к моей шее.

– Кончай. Кончай, мать твою.

Я разбиваюсь на осколки по его команде. Всё внутри меня сжимается вокруг его члена. Я кончаю сильнее, чем когда-либо, и Адриан кончает вслед за мной через несколько секунд, всё ещё не отрывая от меня глаз, всё ещё плотно прижимаясь ко мне.

Когда Адриан замедляется, он все равно не отпускает меня.

– Ты принадлежишь мне, – говорит он низким звучным голосом, заставляя всё внутри меня затрепетать от удовольствия.

Адриан опускает меня на пол, выходя из моего тела.