Текст книги "Мой Злой Принц (ЛП)"

Автор книги: Молли О'Киф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Шампанское и виски – все это было для галочки. Эта ужасная водка, которую он впаривал с каждого рекламного щита и журнала, исключительно для галочки.

Аквавит был для него.

Я обернулась и увидела, как он наливает прозрачную жидкость в две рюмки.

Он протянул мне одну, но я не взяла.

– Неужели? – спросил он. – Это одна из лучших партий Алека.

Конечно, он поддерживал связь с Алеком.

– Я здесь по официальному делу, – бросила я. – Не для того, чтобы пить фирменное пойло Алека.

– Ты осталась во дворце. – Это был не вопрос. Он знал, что я осталась. Он откинулся на спинку стула, старые пружины заскрипели от усилий. Я не могла определить его осторожный тон. Гуннар перестал насмехаться и в его тоне теперь сквозила надежда, если можно так выразиться.

– Ты ушел. Кто-то должен был остаться и проследить, чтобы твой отец и его брат не продали Васгара дьяволам.

Он нахмурился.

– Члены Совета, с которыми мы работали? Вера? Джон?

– Около полутора лет назад у твоего дяди был обширный круг преспешников. Но Вера осталась. Джона заменил человек, которого поддерживал твой дядя.

Гуннар выругался себе под нос и я с облегчением поняла, что ему все еще не все равно. Спустя три года и с самого низа этого нью-йоркского клуба – он все еще заботился.

– И поэтому ты осталась, чтобы сражаться в неравном бою? – спросил он, откидываясь на спинку стула, рубашка Гуннара сдвинулась, открывая оскаленную пасть волка на груди.

– Я удерживала твоего дядю подальше от трона и управляла страной во время болезни твоего отца. Я почти королева.

– Но не королева.

– Члены Совета не захотели выслушать мое прошение.

Он изумленно уставился на меня.

– Ты обращалась в Совет?

– Они знают, что я управляю страной. Они знают, что я более чем способна. Я член королевской семьи. Твой отец сделал меня принцессой. Решение Совета все еще было не в мою пользу. Женоненавистничество и сексизм нашего правительства были камнем, который я не могла отбросить в сторону самостоятельно. Как бы я ни старалась. Моя мать – она могла бы помочь, но она слишком усердно трудилась играть роль скорбящей вдовы.

– Поэтому они не позволили тебе говорить, а вместо этого послали тебя за мной, принцем паршивых овец. О, это, должно быть, унизительный момент для тебя.

Я ничего не сказала, потому что гордость, застрявшая у меня в горле, не позволяла этого.

– Я имел в виду то, что сказал тебе много лет назад. Ты не предназначена для трона Васгара.

В каком-то смысле именно этого я и ожидала. Чтобы он бросил это мне в лицо, как животное, поднимающее пыль.

Я почувствовала, что краснею. Краснела моя шея. И Гуннар заметил, его глаза сузились, что только заставило меня покраснеть еще сильнее. Под пальто я чувствовала каждый дюйм своего тела, всю свою кожу.

– Меня не посылали, – сказала я. – Я пришла сама. Совет хочет видеть на троне твоего дядю.

Я смотрела, как Гуннар с жестким выражением лица наливает себе еще одну порцию аквавита и протягивает ее мне своими изящными пальцами.

– Ничто так не сочетается с гордостью, как пойло Алека. Продолжай.

– Я гораздо лучший правитель, чем ты, – выпалила я, сделав глоток, понимая, что возведенные мной стены начали сыпаться. Напиток обжег мне горло, прогнал воспоминания. Дав мне возможность сфокусироваться на намерениях.

– В этом, – сказал он со вздохом, – никогда не было никаких сомнений. Но почему ты здесь ради меня, если Совет тебя не посылал?

– Потому что, если ты не вернешься, трон перейдет к твоему дяде. А я слишком много работала, чтобы этого не произошло.

Гуннар, конечно, знал это. Его дядя был вторым в очереди. Мир был так несправедлив.

Но он ощетинился. Та ленца, которую он довел до совершенства, чтобы скрыть тот факт, что у него есть думающий мозг и бьющееся сердце, исчезла на мгновение, и передо мной снова был настоящий он. Человек, которого я любила.

– А мой дядя?

– Пока твой отец был жив, мы могли держать его на расстоянии вытянутой руки. – Я не вдавалась в то, чего это стоило мне. Что это принесло мне. Или то, что я получила.

– А теперь? Он делает шаг к трону?

– Тебя там нет, чтобы остановить происходящее, – сказала я.

– Насколько все плохо?

– Он не скрывал своих планов продать права на бурение нефтяных скважин в проливе Бринмарк, – сказал я.

– Но ведь у вас были иностранные инвестиции. Вам удалось сохранить права…

– Откуда тебе это известно?

– Я читаю газеты, Бренна. Я мог и уйти, но это не значит, что я перестал переживать. Я был там с тобой последние несколько месяцев…

Я кашлянула, прерывая его. Не в состоянии обсуждать последние несколько месяцев и проделанную работу.

– Твой дядя недоволен медленным прогрессом, достигнутым благодаря инвестициям. Он хочет большего и уже пригласил российского Президента на встречи. Компания “Газпром” купила здание в столице.

– Господи, – произнес он, и я была так рада видеть его потрясение.

Правильно, придурок, именно это ты и допустил, когда ушел.

Это было не совсем справедливо по отношению к Гуннару, но в данный момент я не была заинтересована в справедливости.

– Вся эта работа три года назад, все то, что ты начал. Я продолжала начатое, – отчиталась я. – Но если ты не вернешься, все будет кончено. Я не могу сражаться с твоим дядей и Советом.

И правда была в том, что у меня был миллион причин ненавидеть Гуннара. Как он обращался со мной, как бросил. За его небрежную жестокость. Его тщеславие и эго. Все они подливают масла в огонь моего гнева, обиды и негодования.

Но он налил себе еще одну порцию аквавита, осушил рюмку и встал. Высокий, сильный и более чем самодостаточный, чтобы победить своего дядю. Гуннар мог ненавидеть своего отца – и не без оснований, – но он любил свою страну.

– Полагаю, тебя ждет самолет?

– В аэропорту Кеннеди, – ответила я. – Перед домом стоит машина.

Он глубоко вздохнул и улыбнулся, как будто все это было просто шуткой.

– Тогда давай сделаем меня Королем.

С крючка за спиной он снял длинное черное кашемировое пальто и накинул его на плечи, уже так похожий на короля, что у меня сжалось сердце.

9

Тогда

Васгар

Бренна

Я вернулась на Рождество, выдержав эпическую метель и ужасный полет, потому что моя мать умоляла меня.

– Это было слишком долго, – сказала она. Чего она никогда не говорила. Скучать по мне было не то, на что она была способна. До сих пор. Хотя я подозревала, что медовый месяц закончился, и мама чувствовала себя очень далеко от всего, что было ей знакомо.

И я была единственной знакомой вещью, которую она могла вернуть во дворец.

Я нервничала. Не только из-за полета. Или моего возвращения во дворец, который никогда не переставал быть чем-то вроде вражеской территории. Я нервничала потому, что увижу Гуннара снова.

Как друга.

Мы переписывались, пока я была в юридической школе. Удивительное количество сообщений, на самом деле. Все началось с того, что он прислал фотографию Алека, спящего на диване в комнате Гуннара.

“Я думаю, ты забыла об этом”, – написал он.

С этого момента ситуация обострилась. Картины его жизни и моей. Забавные вещи, которыми мы становились свидетелями. Вопросы о наших родителях.

“Моя мать, кажется, одинокой”, – написала я ему.

“Здесь все одиноки”, – написал он в ответ.

Я посылала ему статьи о нефтяной промышленности в Абердине.

Он присылал мне статьи о дворцовых сплетнях.

Но потом три месяца шли расспросы о нефтяной промышленности Абердина.

Водитель высадил меня у бокового входа во дворец. Единственный вход имел навес, так что снег был не очень глубоким. Ветер был свирепым, и стражники едва смогли открыть двери, чтобы я, шатаясь, вошла внутрь.

Что я и сделала, прихватив с собой уличный холод и немного снега. Тишина в зале была густой, словно вата, после пронизывающего ветра и шума внешнего мира. Я прислонилась спиной к двери, переводя дыхание, мои очки запотели над семьюстами футами красного шарфа, который я носила.

– Добро пожаловать домой, Принцесса. – О боже, это был Гуннар.

Этот сардонический темный надлом в его голосе был безошибочным, и мое тело, несмотря на холод, разогрелось. Я не могла его видеть из-за шарфа и запотевших очков. Но я чувствовала его как источник тепла перед собой.

– Привет, Гуннар. – Я оторвалась от двери, услышав, как он подошел ближе.

– Нужна помощь? – спросил Гуннар, его голос звенел от сдерживаемого смеха. Как огонь, готовый разгореться в полную силу. Дошло до того, что я читала его тексты и слышала этот скрытый юмор. Этот голос звучал у меня в голове.

– Не знаю, найдешь ли ты меня во всем этом.

– Я, пожалуй, справлюсь.

Гуннар взял один край длинного красного шарфа и начал разматывать его. Медленно открывая мое лицо. Очки запрыгали у меня на носу, и я схватила их. Я все еще не могла его видеть, он был расплывчатым темным пятном, улыбающимся мне.

– Вот ты где, – сказал он.

Я снова надела очки, туман уменьшился до краев линз, так что я могла ясно видеть его.

Последние несколько месяцев я пыталась убедить себя, что он далеко не так красив, как мне помнилось. Гуннар был потрясающим – принц королевской крови и все такое. В романтическом ореоле летней свадьбы. Он просто не мог выглядеть так хорошо, как мне помнилось. Или был таким же харизматичным.

Ну, знаете что? Он был. Придурком.

Эта полуулыбка, играющая у него на губах, искорка в его глазах, которые я знала, знала до мозга костей, были для меня. Он был рад меня видеть. Он был так же счастлив видеть меня, как и я его.

– Где… э-э… где наши родители? – спросила я. Все это счастье казалось опасным. Как будто этот момент – момент просто друзей – может сломаться под тяжестью всего этого счастья и, возможно, превратиться в нечто… нечто совсем иное. Что-то, чего не должно было быть.

– Они ждут тебя в гостиной.

– А почему ты здесь?

– Потому что я знал, что это единственный вход, который охраняется, и поэтому, скорее всего, они приведут тебя сюда.

– И ты хотел…

– Хотел увидеть тебя, Бренна. – Гуннар убрал мои растрепанные волосы за ухо, его прикосновение послало ударные волны по всей моей коже. Прошило меня до самых костей.

– Я просто хотел тебя увидеть.

Ага. Это были уже не просто друзья.

Восемь месяцев спустя

Гуннар

Бренна осталась в Великобритании на лето.

Работала в Группе компаний “МакДональд”, которая занималась логистикой и управлением нефтью для правительства Шотландии. Она получала ответы на все наши вопросы изнутри. И Бренна хотела организовать встречу между мной и Доналом Макдональдом.

После Рождества она ни разу не возвращалась. И я не винил ее. Во дворце творилось ужасное дерьмо.

Поэтому я сказал Бренне, чтобы она назначила встречу, и отправился прямиком к ней. В Абердин. В августе.

Ага. Конечно. Мы бы выяснили кое-что о правах на нефть. Но по большей части – решил я – мы собирались затрахать друг друга до полусмерти.

Все эти “просто друзья” не работали. Это была глупая идея в тот день, когда мы пришли к ней на лодке. Это было глупо на Рождество. Это было глупо каждый раз, когда мы притворялись просто друзьями, когда мы переписывались двадцать миллионов раз в день.

Мы не были гребаными друзьями.

Поэтому я сказал отцу, дяде и всей стране, что еду на Ибицу на неделю, и никто и глазом не моргнул. Я оставил семейный самолет в Лондоне и заказал билет эконом-класса (ах!) до Абердина. И номер в “Честере”.

Небо в Абердине было низкое и серое, такое, что заставляло горбиться. Как будто тебе нужно было сделать свою часть работы, чтобы нести груз. Но весь полет меня поддерживала некая неизбежность этой недели. Как это было правильно. Если будут нежелательные последствия, мы разберемся с ними позже. Работа с нежелательными последствиями была одним из моих величайших талантов.

Я сказал Бренне, что ей не нужно меня встречать. Что я поеду в “Честер”и встречу ее в центре. Но я сразу узнал ее – Бренна ждала возле стоянки такси. Длинный ряд машин с взволнованными близкими подбирал других прибывших.

На ней было красное платье, подол которого трепал и приподнимал холодный ветер. Я представил себе это платье на полу моей комнаты в “Честере” и улыбнулся.

– Привет, Гуннар, – сказала она, когда я подошел ближе.

– Я же сказал, тебе не нужно было меня встречать.

– А я сказала, что мне этого хотелось. – Бренна улыбнулась мне всем своим лицом. Всем телом. И она, вероятно, думала, что именно эта улыбка сделала нас друзьями. Радость, которую мы, казалось, разделяли, видя друг друга. И, может быть, она чувствовала то же самое к другим мужчинам, и, вполне возможно, что мне придется убить их всех.

Мы обнялись, умудрившись на время задвинуть неловкость подальше.

– Рада тебя видеть, – сказала Бренна где-то рядом с моей шеей, и ее дыхание на моей коже и ощущение тела Бренны рядом с моим заставили кровь стучать по моим венам.

– Бренна, – сказал я, готовый поцеловать ее. Нужно было срочно поцеловать ее.

– Ой! – закричал какой-то человек. – Бренна, нам нужно двигаться дальше.

Бренна отстранилась и, пригнувшись, улыбнулась мужчине в сером седане, стоявшем на холостом ходу у тротуара.

– Прости, Дэниел. Спасибо.

– Залезайте уже, да?

– Дэниел? – спросил я.

Бренна схватила мою сумку, как будто собиралась нести ее, и я положил свою руку на ее. Но она не смотрела на меня, и это жизнерадостное чувство неизбежности было сокрушено. И я не мог в это поверить, но я вдруг завидовал мужчине, который сидел в машине и позволял женщине заниматься багажом другого мужчины.

– Хорошо, что твой друг подвез нас, – сказал я.

– Дэниел – мой парень.

Год спустя

Гуннар

Это была моя вторая тайная встреча в библиотеке. И дело шло примерно так же, как и в первый раз. То есть… ужасно.

Смущающе, правда.

На встрече присутствовали Алек, Ингрид и новые члены Совета – Джон Гарфилд и Вера Уилкинсон, которая прошла путь от мэра Бринмарк-саунда до члена Совета, когда Энн Йоргенсон ушла в отставку. И хотя она была согласна с тем, что я пытался сделать, Вера все равно недолюбливала меня.

Мне хотелось, чтобы Бренна была здесь.

У нее бы это здорово получилось.

Я попытался подавить желание посмотреть на часы, возможно, в сотый раз за последний час, но Бренна должна была приехать.… Черт побери, я взглянул на часы.

Двадцать минут.

– Мы тебе не надоели, Гуннар? – спросила Вера.

– Вы назначили эту встречу, – сказал Джон. Он откинулся назад, и его стул протестующе заскрипел. Джон Гарфилд был родом из центра Южного острова, где, казалось, все мужчины были просто впечатляющих размеров. – Мне неприятно думать, что мы удерживаем тебя от того, что ты предпочел бы сделать.

– Нет, конечно, нет, – сказал я. – Я пытаюсь заручиться вашей помощью, чтобы убедить других членов Совета встать на нашу сторону в вопросе бурения нефтяных скважин.

– Нашей поддержкой, – сказала Вера, шмыгнув носом. – Тебе предстоит долгий путь, Гуннар, если ты пытаешься убедить моих избирателей, что ты на нашей стороне.

Вера была жесткой и не давала никаких очков за попытку.

С тех пор как Совет проголосовал за сохранение прав на нефть и привлечение иностранных инвестиций, мой отец и дядя учинили тысячи препятствий, чтобы не допустить этих инвестиций.

Итак, у нас все еще было не густо с наличностью. Но права были нашими.

Хотя в Совете произошел раскол, и мои дядя и отец работали над новым голосованием по продаже прав на нефть, создавая полный хаос в стране, поддерживая и инвестиции и продажу прав.

А теперь рыбные промыслы оказались в беде.

– Ну, это моя страна владела правами на нефтяные месторождения, а не русские. – На моей стороне была Бренна, ее связи и тяжелая работа в Группе компаний “Макдональд” – Значит, вы застряли со мной. С текучкой кадров в Совете мы потеряли некоторых союзников. Нам нужны новые. Вот почему мы здесь.

– Твои отец и дядя только и делали, что чинили нам проблемы с тех пор, как мы проголосовали против продажи прав на нефть, – сказал Джон.

– Я знаю, – ответил я. – Они заблокировали деньги от инвесторов и замедлили процесс больше, чем кто-либо из нас ожидал.

– Так что же мы будем делать? – спросил Джон.

– Попробуй подойти к вопросу творчески.

– Агата Вийск с Южного острова, кажется, согласна, – сказала Вера. – Я могу с ней поговорить.

– Мы можем говорить до посинения, – сказал Джон. – И это не изменит того факта, что нам нужны деньги, Гуннар. Инвестиции еще не начались, и теперь наши рыбные промыслы гибнут. В прошлом году Совет представил вашему вниманию пять очень достойных и очень богатых женщин. Все они с радостью сядут на трон, когда ты станешь королем.

– Последняя кандидатура, – сказал Алек. Мой старый друг теперь был доверенным советником, хотя в тот момент я бы с радостью ударил его ножом в глаз. – Наследница из Штатов. Она была красивой.

Она была худой и холодной, словно сосулька.

И я полностью понимал, что это моя судьба. Я принял ее… Мне просто нужно было еще немного времени.

Еще одно лето. Этим летом. Бренна пробыла дома несколько месяцев, по какой-то загадочной причине, о которой мне никто не говорил, но я думал, что это связано с угрюмостью ее матери.

И я очень надеялся, что это не имеет никакого отношения к Дэниелу.

Одно лето. А потом я сделаю свое дело и подумаю об американской наследнице.

– Это не Средневековье, – сказала Вера, ее поддержка на этой арене была нескончаемым сюрпризом. – Мальчик должен жениться на той, на ком хочет.

– “Мальчику” двадцать семь лет если что, и в некоторых частях нашего королевства похоже все еще Средневековье, – сказал Джон, и мне стало стыдно, что он был прав.

Печать на двери библиотеки треснула, и кто-то вошел в комнату. Все за столом переглянулись и начали собирать свои вещи. Спрятавшись, мы не могли видеть дверь, и все были параноиками, что это мог быть мой отец, или дядя, или кто-нибудь из их приспешников.

Я мог бы сказать им, чтобы они не волновались. Даже не глядя, я знал, что это Бренна. На несколько минут раньше. Пробираться от двери в дальний угол она любила больше всего.

Мне не нужно было видеть ее, чтобы понять.

От нее пахло можжевельником и лавандой. И она испускала электрический ток в воздух. Мое тело проснулось, словно после долгого сна.

Зуд и судороги от осознания ее присутствия.

– Я подумаю о женах через несколько месяцев, – сказал я, когда все встали. – И я понимаю, что терпения набраться трудно. Мы можем спасти наш промысел, я в этом уверен. И они могут просто спасти нас.

– Я думаю, ты сошел с ума, парень, – сказал Джон. – Рыбалка не вытянет эту страну. Но я готов дать тебе еще несколько месяцев свободы, прежде чем женить на той, которая готова больше заплатить.

Алек рассмеялся, но проглотил смех, когда я посмотрел на него.

Я закрыл дверь позади всех, а потом оказалось, боролся со своей улыбкой.

Бренна.

Она оказалась именно там, где я и предполагал, – в одном из кожаных кресел за широким дубовым столом, вырезанным викингами, поселившимися на этом острове.

Ее дерзкая ухмылка произвела на меня такое впечатление, что я не мог ее понять. Вся она произвела на меня такой эффект, который я не мог определить, да и не пытался. Больше не было никаких ограничивающих ящиков для этой женщины и того, что я к ней чувствовал.

Но что меня в ней поразило, так это то, что она могла сидеть и казаться одновременно совершенно чужой и совершенно знакомой.

Те же длинные светлые волосы, пронзительные голубые глаза, пристальный взгляд сквозь очки. Книга в ее руках.

Сила природы, которую я не мог ни предсказать, ни контролировать.

Наше последнее лето, подумал я с болью, похожей на сожаление и облегчение одновременно.

– Привет, Бренна, – сказал я, прислонившись к столу. – Прости, что не смог встретиться с тобой в тронном зале.

– Все в порядке. Я решила, что ваша встреча затянулась. Как продвигается дело с клубом плаща и кинжала? – спросила она, переходя сразу к делу. Которым Бренна в действительности и занималась. И она была единственной, кто делал это во дворце. Бренна сразу поняла, в чем дело, и бросилась работать на результат.

Я вздохнул и провел руками по лицу. Я был измотан. Решетом воду носить и пытаться влиять на происходящее из тени за спиной отца оказалось не так просто, как я думал.

Что заставило меня думать, что я смогу это сделать?

– Гуннар? – Она встала и подошла ко мне поближе. Голос Бренны был полон сочувствия и беспокойства, и я хотел больше, чем мог сказать, притянуть ее в свои объятия. Положить подбородок на ее голову и позволить ей поддержать меня в течение нескольких секунд.

Но это пересечет границы, которые мы поставили между собой. Соглашение “просто друзья” и Дэниел. Буквально мили и мили между нами – все стены, возведенные вокруг нас, чтобы остановить нас от того, что мы хотели сделать.

Мы переписывались часами каждую неделю. Но мы никогда не прикасались друг к другу. И эта обратная близость сбила меня с толку.

Пока Бренна училась в школе, она превратилась в принцессу викингов, и я едва мог оторвать от нее взгляд. Бренна владела своим ростом и носила высокие сапоги, которые делали ее еще выше. И узкие джинсы, которые выставляли напоказ ее ноги и округлый изгиб ее задницы.

Это вызывало проблемы каждый раз, когда мы были вместе. Проблемы, которые я упорно скрывал. Но я так чертовски устал. И мне было так чертовски одиноко здесь, в тени. Как я мог жениться на богатой наследнице, когда Бренна и ее ноги были где-то далеко?

Поэтому, когда она подошла ко мне со всей своей заботой, дружбой и своими гребаными ногами – я отступил.

Что, конечно, заставило ее остановиться. Бренна прижала руку к животу, теребя нижний край рубашки.

Наша странная близость позволяла легко ранить друг друга. Мы все состояли из шипов и роз. И я не знал, как это остановить.

– Я в порядке, – сказала я с улыбкой, которая пыталась перекинуть мост через зияющую пасть пещеры, которую мы держали между нами. – Но часы тикают. У отца опять сердечный приступ. И мой дядя, жадный ублюдок, пытается захватить власть, сыграв на всей этой ситуации с нефтью.

– И ты собираешься его остановить?

– Я наследник трона Васгара, Бренна. Если я не остановлю его, то кто? Если я не выведу эту страну из темных дней, в которые нас загнал мой отец, то кто же? Мой дядя через три года присоединит нас к России.

Бренна молчала так долго, что я поднял глаза и увидел, как она смотрит на меня, закусив нижнюю губу.

Черт, я хотел пососать эту губу. Каждый раз, когда мы виделись, она была другой. Не просто красивее, какой она была, но и ослепительно красива. Почти болезненно. Но она все больше и больше становилась самой собой. Как-то острее. Яснее.

И теперь, стоя передо мной, она была воплощением разницы между привлекательностью, которой всегда была, и магнетизмом.

Бренна была абсолютно притягательна.

Я никогда не ожидал такого. Эта медленная и неуклонная эволюция ее, как женщины.

И моя растущая неспособность сопротивляться ей.

– Посмотри на себя, – сказала она с сияющей улыбкой.

Нет. Нет. Дорогая, посмотри на себя.

– Наверное, кто-то на меня подействовал. – Мы посмотрели друг на друга, эта связь кипела между нами, и совершенно некуда было деться от ее влияния, прежде чем Бренна отвернулась к витражам. Квадраты голубого света падали на ее лицо.

Ты все еще с Дэниелом? Скажи мне, что ты не с Дэниелом.

– Я хочу помочь, – сказала она. – С Советом. С голосованием. Со всем, что ты делаешь.

– Помочь? А как же твоя жизнь в Шотландии? Дэниел.

– У меня есть несколько месяцев до отъезда в Нью-Йорк.

– Нью-Йорк? – вот что я спросил. Несколько месяцев? – Бренна, хватит секретов. Что происходит? Почему ты дома?

– Я получила работу в ООН. Начиная с Нового года.

– В ООН?

Она кивнула.

Медленная улыбка расплылась по моему лицу.

– Бренна…

– Остановись.

– Нет! Это потрясающе! Как давно ты знаешь это?

– Некоторое время.

– Почему ты мне не сказала?

– Без понятия. – Бренна посмотрела на меня и отвела взгляд. Довольный и нервный. Такая невыносимая Бренна. – Я хотела сказать тебе лично.

– Боже мой, Бренна. Поздравляю, – сказал я и шагнул к ней. Линии между нами предупреждающе гудели, настаивая, чтобы мы держались на расстоянии, угрожая ужасными вещами, если мы проигнорируем эти предупреждения.

Но это было грандиозно, начало всех ее мечтаний, и я притянул ее в свои объятия.

Бренна поместилась там, на моей груди, под моим подбородком, как я и предполагал. Мы вдохнули, наши животы соприкоснулись,ее дыхание коснулось моей шеи. Кончики ее длинных волос скользнули по моим пальцам, и я не удержался, чтобы не запустить их в эти пряди.

Руки Бренны широко раскинулись по моей спине, как будто она пыталась почувствовать как можно больше меня. Как будто своими руками она могла запомнить меня. Я знал, что она это делает, потому что я тоже это делал.

У нас был только один момент. Одно мгновение, и мы оба воспользовались этим. Впитывая ощущение прикосновения друг к другу сквозь кожу, как изголодавшаяся по дождю земля.

Я вдыхал ее запах, задерживая его в легких. В моей голове.

Бренна засмеялась странным тихим смешком, и я почувствовал его у себя на груди.

Я держал Бренну так долго, как только мог. Пока бесконечный гул между нами не заставил мой член затвердеть. До тех пор, пока не стало невозможно скрыть, как сильно я ее хочу. Затем я на секунду задержал Бренну на расстоянии вытянутой руки, позволяя ей разлететься на куски.

– Я так горжусь тобой, Бренна.

– Спасибо, Гуннар.

Она отступила назад с дерзкой улыбочкой, от которой у меня кровь застыла в жилах. Бренна была полностью созданием противоречия – уверенности и уязвимости в равной степени.

– Но давай, садись, расскажи мне о своих планах, – сказала она.

Она не для тебя, сказал я себе. Она не для Васгара. Бренна предназначена для больших дел. Не привыкай к ее присутствию.

Разумнее всего было бы ей уехать. Дать нам обоим немного столь необходимого пространства. Но я этого не сделал. Я сел.

***

Не прошло и недели, как мы по колено увязли в дворцовых интригах. Мы были командой. Алек и Ингрид присоединились к нам, и библиотека стала нашим штабом. Пока что ни один из членов Совета не присоединился к нам. А если и присоединились, то не говорили мне об этом.

– Проблема в том, – сказала Ингрид, – что никто не думает, что ты будешь руководителем.

Я снова сел на свое место во главе стола викингов. Который в этот момент был уставлен ноутбуками и грязной посудой, так как мы перекусывали во время работы. Много ели.

Мой дядя пытался захватить Совет с помощью подкупа и влияния. Это была неловкая схватка между нами, скрытыми в тени. Уж больно политизированно, когда то, что я хотел сделать, это набить дяде морду.

– Она права, – согласился Алек. – Твоя репутация опережает тебя.

– Тебе нужна новая репутация, – сказала Бренна. Ее светлые волосы были собраны в пучок на макушке. Пучок был в беспорядке и вид у него был диковатый, с этим карандашом, воткнутым прямо в него. Она носила очки, потому что контактные линзы беспокоили ее поздно вечером, а эти очки были в прозрачной оправе. Очень прикольно. Очень непохожие на то, что она обычно носила, и я обнаружил, что немного одержим ими.

Интересно, что заставило ее изменить свой стиль?

Чертов Дэниел.

– Ему нужна репутация Бренны. – Ингрид рассмеялась, как будто это была шутка, но мы с Бренной посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.

– Завтра вечером я иду на поэтические чтения, – сказала она, листая календарь. – Поэзия с дискуссией, которую будет вести художник.

– Я буду сопровождать тебя.

– А еще через два дня я выступаю на завтраке для старшеклассников-старост.

– Отлично, – сказал я.

– Может быть, тебе стоит выступать, – сказала она, уже делая пометки в телефоне. – Я могла бы подправить свою речь под тебя.

– Нет, – ответил я, чувствуя себя неловко от того, как быстро она протянула мне это, когда на том обеде требовались ее работа и рамки приличия. – Не думаю, что…

– Всего несколько слов, – согласилась Ингрид. – Может быть, ты представишь ее присутствующим?

– Отличная идея, – сказал Алек. – Кроме того, на следующей неделе состоится конференция Ассоциации бизнеса, на которую я собираюсь. Я мог бы поговорить с Ронином и включить Гуннара в программу. То же самое… он мог бы представить Ронина или что-то в этом роде.

Все трое продолжали болтать, обсуждая написание речей и возможность нанять старую подругу Ингрид, которая некоторое время работала в Лондоне и писала речи для мэра.

– Она вернется? – спросил Алек.

– Работать на свою страну? – сказала Ингрид так, словно это было уже решено.

– Работать на меня, Принца-бродягу? – поинтересовался я, потому что нам нужно было хоть на секунду прийти в себя.

– Хорошая мысль, – сказала Ингрид. – Но… я могу убедить ее.

– Мы можем убедить всех, – сказала Бренна, глядя прямо на меня. – Люди любят хорошую историю искупления. И мы можем дать им это.

– Ты собираешься подарить мне искупление? – спросил я Бренну, улыбаясь тому, насколько это было маловероятно.

– Ты думаешь, я не смогу? – спросила она.

– Я думаю, ты можешь делать все, что захочешь, – сказал я. Небрежно осознавая, что Ингрид и Алек обменялись понимающими взглядами.

– Это снова тот свадебный вальс, – сказал Алек.

– Эй! – Ингрид была резкой и громкой, и мы с Бренной прервали зрительный контакт, чтобы обнаружить, что она хмурится на нас. – Ты хочешь стать королем? – спросила Ингрид. – Ты хочешь обелить свою репутацию? Хочешь убедить всех, что готов руководить?

Я кивнул.

– Тогда вы только друзья.

– Это все, чем мы когда-либо были, – сказал я. Ингрид указала на Бренну, которая покраснела.

Ее кожа вспыхнула так быстро, что я удивился, как бумаги вокруг нее не загорелись. Тот поцелуй в Бринмарк-саунд будто снова отпечатался у нее на лице.

– Нет проблем, – сказала Бренна и отвернулась. Но даже тогда мы оба знали, что это будет огромной проблемой.

10

Тогда

Бренна

Просто друзья.

Такая безобидная вещь. Конечно, мы были всего лишь друзьями. Семьей или чем-то вроде того. Больше ничего. До зубовной боли было очевидно, впрочем, так было всегда, что мы друг другу никто. Между нами больше ничего быть не может. Несмотря на тот поцелуй.

То был всего лишь поцелуй. Глупый… поцелуй. Глупый поцелуй, который я прокручивала в голове миллион раз. Глупый поцелуй, который проник в мой мозг, заставивший меня заняться рукоблудием, когда я осталась наедине с самой собой.

Для него это не значило ровным счетом ничего, я знала это. Точно так же как я понимала, что он слишком много значит лично для меня.

Я рассталась с Дэниелом еще до того, как вернулась домой. Дэниелом, в компании которого я провела большую часть года. Дэниел, который на бумаге идеально подходил мне.

Но то, что казалось правильным где-то там, в мире, никогда не было правильным в Васгаре.

Лишь Гуннар, казалось, идеально подходил для Васгара.

Лишь Гуннар.