Текст книги "Мой Злой Принц (ЛП)"
Автор книги: Молли О'Киф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Какое счастье не чувствовать себя такой одинокой.
Я была против орд, и за моей спиной не было ничего, кроме утеса. А Алек тянул время в палатах Совета.
Отлично. Я застегнула жакет, надеясь на вдохновение. Сегодня я надела костюм, предвидя если не этот сценарий, то подобный. Ингрид помогла мне купить его. Он был ярко-красного цвета и плотно облегал по талии. Это был костюм сильной женщины, в нем я чувствовала себя именно такой – сильной женщиной.
Но когда я вышла из семейных покоев и направилась через дворец к залу Совета, часть силы отлетела, оставив меня дико взволнованной.
Почему здесь только я и Алек? Как такое могло произойти?
Я открыла дверь в кабинет, где проходило заседание Совета и увидела, что Энн говорит. Члены Совета обернулись, когда я вошла, но разочарованно вздохнули, увидев, что я не король. Энн продолжала говорить, а я сидела на своем обычном стуле у стены.
Комната была обновлена с тех времен, когда мужчины носили мечи. Там стояли длинные столы и удобные кресла. Оборудование для записи аудио и видео, а ещё были установлены микрофоны. Электронные машины для голосования. Но у одной стены все еще был огромный камин, над которым висела шкура гигантского волка.
Моя страна. В двух словах. Одной ногой в настоящем. Одной ногой в прошлом.
Энн говорила о способности Совета править без короля. Без лидера. Что они не должны делать радикальных изменений во времена большой неопределенности. Что Совет должен сделать совместное заявление о том, что они поддерживают Фредерика и что все в порядке.
Меня утешало, что большинство членов Совета кивали.
Кроме Эрика.
Он сидел на своем месте во главе стола Совета. Он совсем не был похож на своего брата. Эрик был большим там, где Фредерик был маленьким. Полный хвастовства и какой-то разрушительной, запугивающей энергии. Я поймала его взгляд, и он ухмыльнулся мне, уверенный, что я уступала ему.
Мне хотелось ударить его как можно сильнее, прямо в лицо.
Алек сел рядом со мной. Его викинговые размеры тоже были втиснуты в костюм, и мне было интересно, выбрала ли Ингрид его для него. Выглядел он залихвацки.
– Он подписал бумаги? – спросил Алек, и я покачала головой.
– Что мы будем делать? – спросил он.
И вдруг я расхохоталась. Я безудержно смеялась в палатах Совета.
– Прошу прощения, – заговорил Свен, член совета с северо-западного округа Южного острова. – Бренна? Вы пришли с новостями от короля?
– Верно. – Я встала и не торопясь подошлп к концу стола. – Во-первых, я хочу выразить благодарность и признательность моего отчима за все ваши добрые слова и подарки. Мы, моя мать, отчим и я, все ценим терпение, которое вы проявили к нам, когда мы держали двери в семейные покои закрытыми. Королю Фредерику с каждым днем становится все лучше…
Внезапно у меня за спиной в дверях послышался шум, и мама стояла там, держа дверь открытой, с широко раскрытыми глазами и обеспокоенным видом.
Он мертв, подумалось мне. Но тут в двери, опираясь на трость, вошел король Фредрик. Его волосы были причесаны, но он не брился, и все члены Совета ахнули при виде его. Высоко подняв голову, он направился туда, где стояла я, и я быстро отодвинулась, чтобы дать ему место, но он схватил меня за руку.
Я моргнула, пораженная и неуверенная.
– Что… что вам нужно? – спросила я.
Когда Фредерик посмотрел на меня, я увидела в его взгляде больше страха, чем могла предположить. Дрожащей рукой он сунул руку в карман пиджака и вытащил бумаги, которые я составила, чтобы дать моей матери возможность занять его место в течение очень ограниченного промежутка времени.
Везде, где было имя моей матери, оно было зачеркнуто.
И мое имя было написано почерком моей матери.
Бумаги были подписаны королем.
– Ты, – сказал он. – Ты.
Я медленно кивнула. Чудовищность этого факта была больше, чем я могла тогда полностью осознать. Но на меня смотрели десятки глаз, а время двигалось со сверхскоростью.
Король Фредрик повернулся к брату.
– Не. Мертвый. Пока что!
– Что происходит? – спросила Энн.
Моя мать помогла королю Фредрику вернуться на свое место, а я повернулась к Совету и очень медленно объяснила, что по его указу я буду замещать короля. Так долго, как это было необходимо.
***
Гуннар был прав.
Это то, чему я научилась в первые шесть месяцев, когда была женщиной позади трона, заставляя страну двигаться вперед.
Гуннар был прав.
Мне не хотелось в этом признаваться. Больше, чем я могла вынести, я ненавидела признавать, что Гуннар был прав. Все наши благородные планы. Никто из них не мог помочь нам вытащить страну из нищеты. Никто из них не мог спасти нас.
Я слишком много вложила в надежду.
И рыболовство.
– Я не шучу, – сказала Ингрид. Библиотека была моим кабинетом, а стол в глубине – моим письменным столом. Ингрид вернулась в Васгар, когда я заняла место рядом с Фредериком, и помогала мне во всем, что касалось связей с общественностью.
И в основном она постоянно помогала мне не сходить с ума.
– Посмотри на него, – сказала она, протягивая журнал, который она хотела мне показать. Позади нее потрескивал огонь, а в окна била зимняя гроза.
– Я не хочу.
– Он выглядит нелепо, – сказала она. – Я имею в виду… трон и меховую накидку? Кем он себя возомнил?
– Мне все равно.
Ингрид швырнула журнал на стул рядом с собой.
– Ты единственная женщина в мире, которая не хочет смеяться над своим бывшим парнем.
– Он не был моим парнем, – сказала я. – А я слишком занята.
Донал позвонил и попросил о конференц-связи. У них был инвестор… похоже, группа инвесторов. И я доверяла Доналу, но не собиралась обманываться пустой надеждой. Только не снова. Ясные глаза и разумное сердце – вот что мне было нужно.
И чтобы Ингрид перестала возиться со светскими журналами.
– Ты можешь взглянуть на это? – спросила я, протягивая ей свои записи для телефонной конференции.
– Конечно, – сказала она. – Я просто пойду выпью чашку чая. Хочешь чего+нибудь?
Я отрицательно покачала головой.
Когда она вышла из библиотеки, я откинулся на спинку стула и приказала себе быть сильной.
Тебе все равно, напомнила я себе.
Но я все равно потянулась за журналом. Первый сюрприз… это не желтая пресса. Это был Esquire.
Хм-м-м.
Журнал раскрылся на его фотографии. И я могла держать себя в руках сколько угодно, но это не помогало. Нисколечки. Мое сердце сжалось так сильно, что я даже задохнулась.
Гуннар.
И он не выглядел глупо. Нисколько.
На нем была корона и меховая мантия, черная с белой отделкой. Пара кожаных штанов и больше ничего. И больше ничего. За исключением, может быть, какой-нибудь со вкусом выполненной, но драматичной подводки для глаз.
Татуировка была выставлена на всеобщее обозрение. Пресс.
Он выглядел очень похожим на персонажа из сериала “Игра престолов”. Очень Злой Принц. Очень, очень похож на себя.
Он сидел на троне, обхватив рукой горлышко бутылки с водкой. Эта полуулыбка на его губах была так знакома. Выражение его глаз говорило о том, что он был в курсе шутки, но на самом деле это была не шутка, не так ли? Был таким мужественным. Таким царственным.
Таким невероятно сексуальным.
Я не прочла ни единого слова. Они не имели значения. Картинка могла продать миллион бутылок этой водки.
Гуннар нажился на своей репутации. Его семья и страна. Он использовал нас всех только для того, чтобы бросить, оставить позади.
Я выбросила журнал в мусорное ведро.
22
Наши Дни
Нью-Йорк
Бренна
Мне не хотелось этого говорить, но я уже привыкла к королевскому самолету. Я была избалована. Все эти годы я сопротивлялась, преследуемая воспоминаниями о нас с Гуннаром и о том полете из Хельсинки. Но если бы я никогда не сидела на креслах в задней части самолета, а вместо этого сидела в капитанских креслах впереди, если бы я сосредоточилась на мягкой, сладкой коже вокруг меня, латте с правильным количеством сахара, принесенным мне в течение нескольких минут… ну, призраки не беспокоили меня так сильно.
– Спасибо, – сказала я Мелинде, старшей стюардессе.
– Не за что, Мисс Эриксон. А для Вас, Ваше Величество? – спросила она Гуннара.
– Кофе, – сказал он. – Черный.
Мелинда кивнула и тут же вернулась, как будто чашка ждала его.
Гуннар ничего не сказал, потому что привык к такому обращению. А я так до конца и не привыкла.
Мой телефон зазвонил, и я проверила сообщения от моего помощника. В понедельник у меня было еще два собеседования. Отлично. Отлично. Дрожащей рукой я убрала телефон.
– Что случилось? – спросил Гуннар.
– Ничего.
– У тебя руки трясутся. Это из-за полета?
– Я не боюсь летать, Гуннар, если ты об этом.
– Помнится, ты рассказывала мне историю о том, как вы летели из Эдинбурга во время шторма.
Теперь была моя очередь изумленно смотреть на него, слегка ошарашенно от того, что он вспомнил. Я совсем забыла.
– После этого я тоже боюсь летать, – сказал он, пожимая плечами.
Будучи представителем Васгара, я много летала, – сказала я. – Дело не в этом.
– Ты не собираешься сказать мне, почему у тебя трясутся руки?
– Я не собираюсь тебе рассказывать.
– Все в порядке, – сказал он, поворачиваясь в своем кресле с iPad на коленях. Он был приклеен к экрану всю последнюю часть путешествия. Гуннар задал несколько вопросов, которые напомнили мне, что он готовился стать королем всю свою жизнь. И возможно… он следил за Васгаром. В конце концов, не так уж и хочется списывать его со счетов.
Гуннару придется многое наверстать, но Совет поможет ему. Со страной все будет хорошо.
Я могла бы уйти и никогда не оглядываться.
– Могу я спросить тебя еще кое о чем?
– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Я не гарантирую, что отвечу.
– Прошу прощения, – сказала Мелинда, останавливаясь в дверях. – Мы скоро взлетаем. Пожалуйста, пристегните ремни.
Гуннар снял свое черное кашемировое пальто и протянул его Мелинде, которая стояла рядом с моим сиденьем, ожидая, когда я сниму куртку. И на мгновение – на долю секунды – я стала той обнаженной девушкой на кровати. Отвергнутой и уязвимой, и так смущенной своим телом, своим желанием и своей любовью. Но я чувствовала на себе взгляд Гуннара и не хотела признаваться, что он причинил мне боль. Ни за что.
Несмотря на трон.
И к черту этого парня. Я была богиней.
Я встала и сняла пальто, продемонстрировав черную юбку-карандаш и красную шелковую блузу. Шелк немного помялся и на нем проявились следы пота.
Но были и более важные вещи, о которых стоило беспокоиться.
Я сняла меховую шапку и передала ее Мелинде, прежде чем снова сесть.
Когда я скрестила ноги в коленях, шелковые чулки зашуршали друг о друга.
– А что ты хотел спросить? – Я подняла свой латте и сделала глоток, выгнув брови над чашкой.
Гуннар, однако, смотрел на меня, слегка приоткрыв рот, и я почувствовала, как ненавистный мне румянец поднимается по коже шеи, обнаженной V-образным вырезом.
– Твои волосы, – сказал он.
– Что? – Спросила я, дотрагиваясь до своих волос, замысловатые косы удерживали на месте все длинные светлые пряди.
Косы были нелепым возвратом к моему викинговскому наследию, но я цеплялась за них. Людям, похоже, это нравилось. Как и мне. Они заставляли меня чувствовать себя сильной и могущественной. В единстве с самой свирепой частью себя. Это была своего рода корона. Та, которую я сделала для себя сама.
– Ты хорошо выглядишь, Бренна, – сказал он.
– Не надо… – я прикусила язык, прежде чем сказать что-то еще. А потом занялась пристегиванием ремня безопасности, разглаживанием юбки и потягиванием латте. Игнорируя его, как могла.
– Что не надо?
– Лжи.
Я отвернулась от него и посмотрела в окно. Лучше бы он не смотрел на меня так внимательно, чтобы я могла прижать холодные руки к разгоряченному лицу. Как я смогу просидеть здесь следующие семь часов и не развалиться на куски?
– Ты думаешь, я лгу?
– Я думаю, что ты воплощение лжи, Гуннар.
– Тем летом…
– Мне нужно работать, – перебила я, совершенно не заинтересованная в повторении событий того лета, и достала из портфеля свою работу. Все, что мне нужно было сделать, это доставить его домой, а потом я уйду, и Гуннар снова станет лишь сожалением и немного постыдным горячим воспоминанием, которое посещало меня в самые темные часы ночи.
Самолет набрал скорость, взмывая в звездное небо. Унося нас обоих домой.
– Ты думаешь, я лгал в то лето?
– Я не хочу об этом говорить.
– Я думаю, нам нужно поговорить об этом, если мы собираемся работать вместе.
По+прежнему не глядя на него, я все смеялась и смеялась.
– Ты бредишь, если думаешь, что мы будем работать вместе.
– Бренна, – сказал он, и когда я не ответила, Гуннар отстегнул ремень безопасности, и, наконец, я испуганно подняла глаза, чтобы увидеть, как он движется через проход к сиденью рядом со мной.
– Что это ты делаешь? – спросила я, отшатнувшись, когда его колени коснулись моих, и я не смогла избежать его. Он был слишком высоким. Слишком большим. И там тоже.
– Пытаюсь с тобой поговорить, а что?
– Я не хочу говорить, – сказала я и вернулась к изучению отчета. Но слова, в которые я пыталась вчитаться были похожи на тарабарщину.
А потом он выхватил у меня отчет и швырнул его на кресло, с которого только что встал.
Я нахмурилась, и его серебристо-серые глаза прошлись по мне. По всему телу. И я почувствовала, что краснею. Я чувствовала прикосновение одежды к коже, движение воздуха потоком. Всему этому.
Он заставил меня так чертовски ярко все осознать. Обычно я жила глубоко внутри своего тела. Скрытно, наполовину внутри своих мыслей. Но он вытащил меня, как какую-то сексуальную улитку, не имеющую никаких желаний.
– Как твой король, я приказываю.
– Ты еще не мой король, Гуннар.
– Формальности. – Он откинулся на спинку кресла, вытянув ноги рядом с моими, ткань его брюк призрачно скользнула по моей коже, и я отпрянула так сильно, что случайно пнула свое собственное кресло.
– Неужели это так ужасно? – спросил он с непроницаемым лицом. И именно его хладнокровие и спокойствие заставили меня почувствовать себя такой глупой. Такой потерявшей всякий контроль. – Быть рядом со мной?
Ты уничтожил меня, подумала я. Ты разрушил меня, и мне потребовались все мои силы, чтобы притвориться, что этого не было.
– Я не хочу быть рядом с тобой, – сказала я, а он покачал головой.
– А теперь кто из нас лжет? – тихо спросил он.
Мы попали в полосу турбулентности, и я вовремя схватила свою чашку латте, но самолет покачнулся и слегка накренился.
– У нас нет ничего, о чем стоило бы говорить, – сказала я.
Гуннар потянулся и схватил меня за руку, и это его прикосновение было наэлектризованным. Я даже ахнула. Отчасти от ужаса. Отчасти от желания. Он улыбнулся при звуке, который я издала, и это была та самая улыбка, которую он обычно дарил мне в постели. В коконе, который мы соорудили.. Улыбка, которую я несколько месяцев принимала за что-то значащую, хотя на самом деле ничего за ней не было.
Значит, ему не все равно.
Я попыталась вырвать руку, но он крепко держал меня. Гуннар буквально раздавил мои пальцы, сжав их в своей ладони.
– Ты делаешь мне больно, – выдохнула я.
– Правда? – вежливо спросил он и ослабил хватку, но не отпустил меня. Его пальцы, вместо того чтобы сжать мои, просто держали их. Скользнули между моими, так что мы сидели, сцепив руки, как любовники. – Я никогда не хотел причинить тебе боль, – сказал он.
Я не пыталась высвободить руку, потому что он был сильнее меня, и я не знала, что ему нужно. Поэтому я оставила свою руку безвольно лежать в его. Я ничего не дам Гуннару. Даже борьбы он от меня не получит.
– Ты в это веришь? – спросил он.
– Нет.
– Ты думаешь, я поцеловал тебя в тот день на яхте?…
– Это не важно. Все это не имеет значения.
– Для меня это важно, – сказал он.
– Чушь собачья. – Я покачал головой. – Ты ушел. Теперь ты не можешь утверждать, что тебе не все равно.
– У меня не было выбора, – сказал он. – Знаешь что?
Я приказала себе не произносить этого вслух, сжать губы, чтобы мое сердце оставалось равнодушным к вопросам, которые я хотела задать. Но я не могла. В конце концов я потратила три года, задавая один и тот же вопрос, и единственным ответом было молчание, от которого я разваливалась на части.
Я осушила свою чашку. Потому что если я собиралась что-то сломать, я действительно собиралась разбить именно ее.
– Ты знал, что у твоего отца был инсульт, – констатировала я.
– На следующий день после моего отъезда.
– И тебе было плевать?
– На него? Нет. Я сожалел о нас! О том, что от нас осталось. Обо мне!
– То, что осталось от нас, ты с легкостью оставил позади.
Брови Гуннара нахмурились, и он наклонился еще ближе ко мне.
– Это то, что ты сама себе твердила? Что мне все равно?
– Нет. Козел. Ты красноречиво это сказал. Твоим отсутствием. Твоей гребаной… водкой.
– Водка тебя очень беспокоит.
– Мне плевать на твою водку.
– Ну, детка, тебя хоть что-то волнует. – Насмехался надо мной Гуннар, его серые глаза скользили по мне, впитывая мой румянец, мою грудь и дыхание, которое я не могла контролировать.
– Ты, – сказала я так четко как только могла. – Оттолкнул меня.
Он откинул голову назад и рассмеялся. Он так хохотал, что взвыл, а я отстегнула ремень безопасности и встала. Я возвышалась над ним, вот так. И мне это нравилось.
Я потянула руку, но он не отпустил. Гуннар перестал смеяться, и его молчание было мощным магнитом, и как я ни старалась, я не могла удержаться, чтобы не посмотреть на Гуннара, только чтобы обнаружить, что он смотрит на меня. Его глаза горели манящим огнем. Прожигали одежду насквозь. Сжигали все эти года.
И вдруг мы словно снова стали собой. Мы вдвоем на той кровати. В библиотеке. Все и сразу. Строя будущее, в которое я верила всем сердцем.
Я не могла сказать, держала ли я его сейчас за руку. Или это он держал за руку меня.
– Меня изгнали, Бренна.
– Ты мог бы найти способ, если бы захотел.
– О, Бренна. Если бы только это было правдой.
– Знаешь, отвали. Ты не можешь переписать то, что произошло.
– Какую историю ты рассказывала себе все эти годы, принцесса? – спросил он голосом, от которого мое сердце стало безвольным.
– Никакой истории, – сказала я. – Вообще никакой истории. Только правду.
– Рассказать тебе историю, которую я сам себе рассказал?
– Мне все равно.
– Я уверял себя, что ты привиделась мне во сне. Мне снилась каждая минута, проведенная в твоей постели.
Я выдернула руку и отступила от него. От силы этих слов, в которые мне не хотелось верить.
– Я никогда больше не поверю ни единому твоему слову, – сказала я ему и направилась в хвост самолета. И у него хватило здравого смысла держаться от меня подальше.
Наши Дни
Гуннар
Честно говоря, я ничего от нее не ожидал. На самом деле я ожидал, что Бренна уйдет после моего ухода. Я все ждал, когда зазвонит мой телефон и Алекс скажет, что она ушла. Бросила Васгар и отцовские козни и отправилась искать ту жизнь, которую заслуживала.
Как это было глупо. Я это понимал. Как недальновидно. Как самонадеянно с моей стороны было думать, что я знаю, что для нее лучше. Она никогда не выбирала легких путей. Если будет драка, она будет в ней участвовать.
Что заставило ее отойти от меня и сесть на заднее сиденье самолета, еще больше встревожиться. Она даже не собиралась драться со мной. Я никогда не ожидал, что она улыбнется и простит меня.
Но я ожидал, что она будет драться.
Три года – долгий срок, чтобы ожесточить сердце. А ее рука была тверда, как камень.
После самого долгого полета в истории моей жизни, самолет приземлился в аэропорту Васгара, и я почувствовал, как узел в груди ослабел, мышцы, которые были сжаты в челюсти, расслабились.
Дом. Я был… дома. Забавно, как мне этого не хватало. Ну, на самом деле не смешно. Изгнание оказалось труднее, чем я ожидал. Нью-Йорк – странный остров, такой непохожий на тот, который я знал. И с каждым днем, когда я все больше привыкал к темпу и цементным горам Манхэттена, мне все больше хотелось домой.
Люди, с которыми я встречался и проводил время, никогда не были теми, кого я хотел видеть. Я скучал по Алеку и Ингрид.
Я скучал по Бренне.
Я скучал по запаху свежего снега и льда. Кривым улочкам и забегаловкам моей столицы. Овцам и рыбакам. Булочкам со специями. Свисту ветра вокруг замка. Я скучал по каменным стенам и похожим на пещеры каминам. Я скучал по библиотеке и команде, частью которой был. Я скучал по работе над переменами. Переменам к чему-то лучшему.
Дому и Бренне. Всему этому.
Я так скучал по всему этому.
– Гуннар? – Я поднял глаза и увидел, что Бренна стоит в шляпе и пальто, готовая выйти. На мгновение на ее лице отразилась тревога, прежде чем она снова стала тверже льда. – Ты в порядке?
– Да, – ответил я с улыбкой, смаргивая слезы, жгущие глаза. Я встал и взял у стюардессы пальто, улыбнувшись ей и Бренне.
– Кажется, ты не в порядке, – сказала Бренна.
Эта короткая вспышка беспокойства дала мне признак жизни. Она показала мне наличие щели в ее броне, была не так непроницаема, как хотела казаться, и я мог с этим справиться. Однажды я уже покорил ее. Я мог бы сделать это снова.
– Я дома, Бренна. Все будет хорошо.
Наши Дни
Бренна
Мне не хотелось, чтобы Гуннар меня расстрогал. Своей реакции на то, что он дома. Слезы? Я имею в виду… да ладно. Бред сивой кобылы. Но когда из окон лимузина, в котором мы ехали вместе, показался дворец, я услышала, как у него перехватило дыхание.
– Я и забыл, – пробормотал он, – как здесь красиво ночью.
Он оглянулся на меня с одной из своих редких искренних улыбок на лице.
Я ничего не сказала, отказываясь разделить его радость. Хотя… да… я думала, что этот дворец всегда особенно красив ночью.
– Нам нужно назначить встречу на завтра, – сказал он.
– Алек сможет тебе в этом помочь.
– Ты управляла страной, Бренна. Ты не думаешь, что нам стоит назначать встречу.
– Завтра я занята.
– Ладно, на следующий…
– Я не буду работать на тебя, Гуннар.
– Со мной. Рядом со мной…
Машина остановилась, и я вышла.
– Господи, Бренна… подожди.
Я обернулась и увидела, что Гуннар наблюдает за мной поверх машины. Боковые двери в тронный зал были открыты, и я с болью вспомнила, как он ждал меня там, когда я возвращалась из школы. Потому что он хотел увидеть меня раньше всех.
Правда? спрашивала я себя. Или ложь?
Почему?.. зачем ему это делать, если ему все равно? Насколько сложную игру Гуннар мог выстроить?
А потом я вспомнила, что это не имеет значения.
– Я буду на похоронах послезавтра, – сказала я ему. – Алеку были даны все необходимые инструкции.
– А что будет после похорон? – спросил он.
Я захлопнула дверцу и обошла машину, направляясь к огням тронного зала.
– Бренна?
Он остановил меня, положив руку мне на локоть.
– Скажи мне, – произнес он тихим, медленным голосом. – Расскажи мне, что будет после похорон.
– Я ухожу, – сказала я Гуннару прямо в лицо, чтобы он услышал. Не может быть, чтобы меня неправильно поняли. Я стряхнула его руку и поднялась по ступенькам в тронный зал, всю дорогу чувствуя его за спиной. Вот почему я не могла задерживаться в замке. Мне нужно было уходить, и делать это быстро. Потому что мое тело ощущалось живым рядом с ним.
Как только мы оказались внутри, стражники закрыли за нами двери, и из тронного зала выступил паж. Рассел, один из новых стажеров из программы средней школы, которую начал Алек.
Не было ни фанфар, ни восторженной публики, потому что я не была уверена, что смогу вернуть его домой. Мы отложим парады на другой день.
– Ваше Величество, – сказал Рассел со своей застенчивой улыбкой. – Добро пожаловать…
– Оставь нас, – сказал Гуннар.
Рассел посмотрел на меня, и на его лице отразился страх, что он сделал что-то не так.
– Гуннар, – сказала я. – Это…
– Я твой король, – сказал Гуннар. – Пожалуйста, оставь нас. И закрой за собой дверь.
– Все в порядке, – сказала я Расселу. – Спасибо.
Рассел склонил голову и отступил к двери. Она закрылась за ним с тяжелым звуком, эхом разнесшимся по тронному залу.
– Ты не можешь просто приказывать людям, – сказала я, чувствуя, как мое сердце бьется в горле. – Это делал твой отец, и никто его не уважал. Тебе придется…
– Я ушел, чтобы ты ушла, – сказал он.
– Что?
– Я решил не жениться на тебе, чтобы ты могла уехать. Чтобы ты могла поехать в Нью-Йорк и стать тем, кем должна быть.
Была тысяча вещей, которые я не могла понять. Мой мозг гудел, сердце билось в горле, как поплавок.
– Ты… ты не можешь решать это, – выдохнула я. – Кто я такая. Или что я мне делать.
– Ясно, – усмехнулся Гуннар, звук был таким знакомым, что даже стало больно.
– Почему? – спросила я.
– Потому что трон Васгара ограничил бы тебя. Он бы стал камнем на твоей шее.
– Вот… вот почему ты сказал мне, что я не предназначена для трона?
Гуннар кивнул, взгляд его глаз, выражение его лица, – все в нем было таким серьезным, что мне очень хотелось верить.
– Вот почему я не женился на тебе. Потому что часть победы моего отца и дяди означает, что ты проиграешь. И не было такого сценария, при котором я мог бы вынести, что ты что-то потеряешь.
Кроме тебя. Я попыталась вырвать руку, но он снова не позволил.
– Ты мне веришь? – спросил он.
– Не важно, верю я тебе или нет.
– Для меня это важно.
– Нет! – воскликнула я. – Ты не должен этого делать. Ты не можешь изменить все три года спустя. Ты погубил меня, Гуннар. Ты уничтожил меня. Я люб… – я безжалостно оборвала себя.
– Я тоже тебя любил, – сказал он, и это был мой предел.
– Отпусти меня, – потребовала я, заглядывая ему через плечо.
– Я помню, как встретил тебя в первый раз. Мы были здесь, в тронном зале. Было так жарко, помнишь?
Я покачала головой, но, конечно, я помнила. Конечно, каждая секунда с ним была выжжена в моем мозгу.
– И мне показалось, что ты похожа на лето в Васгаре. Ты была такой красивой и свежей и… тебе было все равно, что мы о тебе думаем.
– Верно. Этот трюк с книгой.
– В тот день я знал, что ты все изменишь.
Гуннар подошел ко мне вплотную. Все еще держа его руку в своей, я положила другую ему на грудь, как бы отталкивая. Но когда я коснулась его тела, он испустил долгий, дрожащий вздох. Как будто он сдерживал его.
И я сделала то же самое. Тепло его тела под моей рукой растопило что-то, и я не отталкивала его. У меня не было на это сил.
– Я думал о тебе каждый день, – сказал он.
– Заткнись. Закрой…
– Ты снилась мне каждую ночь.
Я поцеловала его. Я поцеловала его вместо того, чтобы слушать, как он говорит вещи, в которые я не могла поверить.
На один затаивший дыхание миг это были только мои губы, прижатые к его. Мы не двигались. Мы не дышали. Земля повернулась под нами. А потом во мне проснулся здравый смысл, и я отстранилась. Я опустила руку.
– Отпусти меня, – сказала я.
– Я не могу.
– Гуннар.
– Однажды я отпустил тебя, и это было самое худшее, что я когда-либо делал. Самая большая ошибка, которую я когда-либо совершал. Я потратил годы, планируя, что бы я сделал, если бы ты снова оказалась в моих объятиях.
Мое тело обмякло. Мой мозг, однако, заработал на полную мощность.
Нет. Не верь ему. Не доверяй этому. Не впускай его обратно.
– Давай я тебе покажу, – выдохнул он. Наклонившись вперед. – Я не причиню тебе вреда.
– Ты не можешь, – сказала я с полной бравадой. На самом деле это ложь. Я возводила крепость на фундаменте лжи, чтобы спрятаться за ней, потому что мое тело собиралось взять верх над моим мозгом. Мое тело всегда так поступало, когда в дело вмешивался Гуннар. – Ты не можешь причинить мне боль. Чтобы ты мог причинить мне боль, ты должен быть мне не безразличен. А я тебе…
Дверь в тронный зал со скрипом отворилась. И Алек просунул голову в образовавшуюся щель.
– Гуннар! – крикнул он, прорвавшись сквозь напряжение. Гуннар отпустил мою руку, и я отвернулась от двух мужчин, стараясь взять себя в руки. А потом, пока они обнимались и хлопали друг друга по спинам, я вышла из тронного зала.
Два дня. Мне оставалось лишь пережить следующие два дня.
23
Наши Дни
Гуннар
После того как я вернулся домой, все понеслось очень быстро. Следующий день был занят заседанием Совета. Министры иностранных дел. Министр финансов. Были телефонные звонки от высокопоставленных лиц и запросы на интервью из газет и средств массовой информации по всему миру.
И Бренны не было рядом.
Ее помощник, Габриэль и Алек умело направляли меня, помогая пройти через большинство вещей, но день тянулся, и все, что я знал, так это то, что Бренны не было рядом.
– Где она? – спросил я, кладя бумаги, которые почти не читал, на отцовский стол. Я использовал его кабинет – теперь мой кабинет, как я предполагал, – как базу. Мне нужно было, чтобы Ингрид вернулась домой и стерла все воспоминания об отце.
– Кто? – спросил Алек, присаживаясь на край дивана перед камином. У него была буквально гора отчетов для меня. Каждый листок бумаги, выпущенный Бренной и Советом за последние три года.
– Бренна.
– Избегает тебя. Я полагаю.
Я нажал кнопку интеркома на углу стола, и тот молодой парень, на которого я кричал прошлой ночью, открыл дверь кабинета.
– Ваше Величество?
– Рассел, – сказал я. – Разве я извинился…
– Так и есть, сир. Несколько раз.
– Значит, еще раз? – спросил я, улыбаясь парнишке. Теперь это была шутка, между нами.
– Действуйте, Ваше Величество.
– Мне жаль, что я был чудовищным болваном.
– Извинения приняты.
– Отлично. Ты не знаешь, где Бренна?
– Полагаю, в библиотеке. – Рассел посмотрел на Алека, который качал головой, пытаясь сказать парню, чтобы он не говорил мне.
– На чьей ты стороне? – спросил я своего старого друга.
– На стороне мира, – сказал он.
– Мне нужно напоминать тебе, что я спас тебе жизнь?
– Вы хотите, чтобы я сходил за ней, сир? – спросил Рассел, и я покачал головой.
– Возвращайся к тому, что ты делаешь за закрытой дверью, – сказала я Расселу, и дверь за ним захлопнулась.
Я сердито посмотрела на Алека, поднимаясь на ноги.
– Ей было нелегко, – сказал Алек.
– Я знаю, – ответил я. Но Алек тоже встал. Мы уже давно не ссорились. И я никогда не выигрывал, когда мы начинали спорить. Но если он захочет…
– Нет, – сказал Алек. – Мы работали вместе каждый день. Ингрид околачивалась вокруг нее столько времени, сколько могла. Ее кузина приходила домой несколько раз, и все мы говорили о том, как… одинока она была. Она никого не подпускала близко.
Из-за меня.
– Я все исправлю, – сказал я.
Алек глубоко вздохнул.
– Удачи тебе, парень. Но я тебя предупреждаю. Ты снова причинишь ей боль, и я приду за тобой.
– Справедливо, – сказал я, вышел из старого кабинета и направился через весь замок в библиотеку. Где полыхал огонь, пахло кофе и сдобренными пряностями булочками. И где была Бренна.
Она, конечно, сидела на своем прежнем месте за столом. В толстовке и леггинсах. Ее косы были убраны.
Увидев меня, она нажала кнопку на своем ноутбуке, и смех толпы оборвался.
