Текст книги "Мой Злой Принц (ЛП)"

Автор книги: Молли О'Киф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Я была так далека от того, кем себя считала в тот момент, что даже не узнавала себя.

Но почему я не могу быть этим человеком, адвокатом, главой государства и… любовницей этого человека? Может быть… может быть, мы могли бы это сделать. Быть любовниками втихоря. А почему бы и нет? Мы могли бы быть осторожны. Скрытны.

Боже, как предсказуемо, подумала я. Как же я была разочарована. Один оргазм – и я готова была отдать этому мужчине все самое лучшее. Не ожидая ничего взамен.

Вот почему мне пришлось уйти.

Гуннар встал, раздеваясь. Скинув туфли, он стоял передо мной голый. Отблески огня отливали золотом на его коже, и он никогда еще не был так красив.

Татуировка на груди делала Гуннара таким смертельно опасным. И выражение его лица делало его таким королевским.

– Ты не голая, – сказал он.

– Я смотрю на тебя.

– Я помню, что ты сделала, когда я в первый раз разделся, – сказал он.

– Правда? Это было что-то неловкое?

– Ты закрыла глаза. Не хотела их открывать.

– Звучит примерно так.

Казалось, откуда-то из воздуха он вытащил презерватив. Разорвал пакетик и накатил на свой член, на который я смотрела, задыхаясь и чувствуя боль.

– Ты помнишь, что я сделал, когда увидел тебя голой?

Я кивнула, потому что это было одно из моих любимых воспоминаний.

– Скажи это, Бренна.

– Ты встал на колени, – прошептал я. – И возблагодарил всех древних богов.

– За что?

– За привилегию быть моим любовником.

– Верно, – сказал Гуннар мягким тоном. – Снимай юбку и ложись на кровать, Бренна.

Я сделала, как он просил, удивляясь, почему мне хочется плакать. Моя юбка упала на пол, и я сбросила туфли, прежде чем сесть на кровать, мех на кровати мягко касался бедер. Гуннар был прямо там, отталкивал меня назад, укладывая меня своим телом.

И когда его глаза приблизились слишком близко, я поцеловала Гуннара. Я целовала его и целовала. Вложив в поцелуй всю эту путаницу и всю эту боль. Я целовала его языком, зубами и всем сердцем, и Гуннар застонал, прижимаясь ко мне всем телом. Его вес вдавливал меня все глубже в меха, пока я не почувствовала, что меня окружают все вещи Васгара.

Дом, подумала я, отрешаясь от секса, любви и горя. Здесь я чувствовала себя как дома.

А потом я почувствовала его между ног, прикосновение костяшек пальцев Гуннара к моему клитору, а затем его толчок внутрь меня. Я почувствовала, как мое дыхание покинуло мое тело в одном долгом экстатическом вздохе.

Я скучала по этому. Мне так этого не хватало.

– Мне тоже, – произнес Гуннар, и я поняла, что произнесла фразу вслух. Я сказала Гуннару, что скучала по этому, и все сразу стало неважно. Он мог знать это, и данный факт не причинял мне боли. Ничто не могло причинить мне боль, когда я была так экстатически полна. Им. Нами. Осознанием того, каким должен быть секс. Осознанием того, что такое любовь.

Я могла бы сделать это и попрощаться, и мое сердце… о, мое сердце будет в порядке.

Может быть, не сразу. Но со временем.

Я обняла Гуннара за шею и прижала к себе так крепко, как только могла.

Приподняв бедра, я приняла его на всю длину. И медленно Гуннар вышел, а затем толкнулся обратно, и в течение нескольких секунд этого было недостаточно. Долгий, медленный трах не поспевал за бешеным ритмом моего сердца. И я тоже чувствовала напряжение в его теле. Как бережно он держался за то, от чего действительно хотел избавиться.

– Трахни меня, – выдохнула я. – Как раньше.

И это, казалось, было все, что требовалось. Гуннар держал меня, его пальцы в моих волосах, его локти сжимали мои плечи, и он толкался так сильно, как только мог, так сильно, что мы двигались по кровати, с такой мощью, что моя голова вскоре ударилась о спинку. Было невозможно дышать, думать или делать что-либо, кроме как держаться и чувствовать, а потом он просунул руку между нашими телами, и его большой палец тяжело опустился на мой клитор, и я разлетелась на тысячу осколков. Стала звездой в темном небе. Разбросанными и случайными звездами. Сияющей собственным светом.

И Гуннар последовал за мной, кончал со стоном, доносившимся до моего уха, прижимался ко мне, дергался, дрожал и разлетался на куски. И я погладила его по спине, вспоминая сладость, которая была у нас раньше. Вспоминая, как я любила его.

Как все было просто, подумала я.

Может быть, такова природа лжи. Как только в нее поверишь, она становится не чем иным, как сладким и удовлетворяющим оправданием. Это была фальшивая пища, на которой я могла бы прожить несколько дней.

Гуннар поцеловал меня в плечо. Сбоку от моей шеи. Влажные, небрежные поцелуи, которые не имели никакого смысла. А потом он откатился в сторону и плюхнулся обратно на кровать. И я почувствовала, как холод возвращается. Тишина. Ложь и вещи, в которые я хотела верить, несмотря на то, что знала лучше.

Я села, опустив ноги на пол, и поморщилась, когда мое тело перестроилось. У меня будет болеть между ног в течение нескольких дней, грязное напоминание о грязном человеке.

Грязной любви.

Я встала, проводя своеобразную инвентаризацию, и подошла к комоду. Мое белье было испорчено. Моя блуза. Из ящиков я достала новую пару нижнего белья, темные джинсы. Свитер и новый лифчик. Он наблюдал за мной с кровати. Я чувствовала на себе его взгляд.

– Ты все еще собираешься уехать? – спросил он.

– Секс… ничего не меняет, – сказала я.

– Забавно.

Гуннар встал с кровати, и я почувствовала панику, все мое спокойствие рухнуло под внезапным жаром его гнева. Его сосредоточенности. Гуннар натянул брюки, но не застегнул их. Остальную одежду он просто собрал в охапку, чтобы пройти по коридору в свою комнату.

– Что такое… что тут смешного? – спросил я.

– Для меня секс с тобой изменил все.

Глава 25

Наши Дни

Бренна

Я не спала. Не на простынях, которые пахли Гуннаром. Пахли сексом. Я сидела в кресле, смотрел в огонь и пыталась представить, какой будет моя жизнь, когда я покину Васгар.

А я не могла.

Мое воображение дрогнуло прямо за дверью дворца.

Или, может быть, это мой энтузиазм дрогнул.

Будильник зазвонил в семь утра. Я сбросила его и пошла в душ, чтобы переодеться перед последней встречей во дворце.

От кофе на пустой желудок меня затошнило, и я вышла из кабинета короля, чувствуя себя не совсем в своей тарелке. Бессонная и больная, я не сразу узнала Донала, сидящего за столом слева от закрытой двери.

– Донал! – вот что я спросила. – Что вы здесь делаете? Неужели мы первые?

Он покачал головой. Подписав свое имя на бумаге, он сунул ее в конверт и протянул мне конверт.

– Вы можете войти.

– Что все это значит?

– Гуннар все объяснит.

– Гуннар там? – спросил я. – Я думала, что встречаюсь…

У меня перехватило дыхание, когда в глубине моего сознания, наконец-то, прозвинел звоночек. Американский инвестор, блин.

Я толкнула дверь и увидела Гуннара, сидящего в одиночестве в своем кабинете. Он вписывался в обстановку за этим большим столом. Он соответствовал занимаемой должности.

– Это был ты! – проорала я.

Гуннар кивнул, и улыбка даже близко не коснулась его глаз. Он казался… тусклым этим утром. Все его напряжение спало.

– Честно говоря, Бренна, я думал, ты уже все поняла.

– Как тебе это удалось?

– Большую часть сделал Донал. Он герой этой истории. Я только продал душу за водку.

– Проклятая водка!

– Да. Проклятая водка.

Гуннар встал из-за стола и протянула руку за конвертом из плотной бумаги, о котором я забыла. Я передала его ему. Он открыл папку и разложил бумаги, подписав свое имя там, где были маленькие красные стикеры.

– Ты расторгаешь сделку? – спросил я. – Это все… тебе интересны только мои деньги?

Наши Дни

Гуннар

Я слишком хорошо постарался, чтобы она поверила, будто я ее не люблю. Ложь, которую я говорил, пытаясь заставить ее покинуть страну, была слишком эффективной. И мое молчание за последние три года только укрепило ее.

Я протянул ручку женщине, которую любил, но она не взяла. Она смотрела на меня покрасневшими глазами, сжав руки в кулаки.

– Я должен был предвидеть, какой вред нанесет моя ложь, – сказал я ей. – Я знал тебя слишком хорошо, так же как ты знала меня, и когда я решил причинить тебе боль вместо того, чтобы любить тебя, я точно знал, что причинит тебе боль больше всего.

Глаза Бренны оглядели меня, как всегда, когда она входила в комнату, и мне стало интересно, знает ли она об этом. Как будто она проверяла, все ли у меня в порядке, прежде чем посмотреть или поговорить с кем-то еще.

Три года назад мне это нравилось, может быть, я этим пользовался.

Но тогда я был королевским придурком.

– Я купил свой первый многоквартирный дом, когда узнал, что ты получила работу в Нью-Йорке, – сказал я. – Я знал, что мы не сможем быть вместе, но я просто… Я хотел помочь тебе. Быть рядом с тобой.

– Откуда у тебя деньги? Я думала, твой отец отрекся от тебя.

– Я копил их все эти годы. По сусекам… Еще задолго до твоего появления я думал о том, что оставлю Васгар на попечение своему дяде. И сам буду жить вдали от трона.

– Ну, я думаю, ты все еще должен жить своей мечтой, а?

– Примерно через месяц после изгнания я понял, что моя репутация, какой бы она ни была, имеет ценность. Реальную ценность. И… на моей внешности это не сказалось.

– Нет, я не думаю, что она пострадала.

– Ко мне обратились представители компании по производству водки и предложили серьезные деньги за использование моего лица и образа… Злого принца с репутацией Васгара, и я согласился.

– И отсылал деньги мне?

Я кивнул.

– А кто-нибудь еще знал?

– Только Донал. Я хотел рассказать тебе, хотя бы для того, чтобы искупить свою вину в твоих глазах. Но я не мог рисковать, поскольку дядя и отец могли узнать.

Ее сладкий розовый ротик приоткрылся, глаза расширились.

– О боже, даже из Нью-Йорка тебе удалось остановить то, что они делали.

– Когда я узнал, что ты осталась, я хотел тебе рассказать. Я чуть не позвонил тебе миллион раз. Я думал, если бы ты знала, ты бы… поняла, что тебе не нужно жертвовать собой ради работы, которую ты делаешь. Что ты можешь уйти.

– Я решила остаться.

– Я знаю, и Донал ясно дал мне понять, что если ты узнаешь, что я инвестор, то все равно не уйдешь. Он напомнил мне о том, что я забыл.

– Что же это?

Честно говоря, я думал о том, что сказал бы ей в этой ситуации раз десять. Но все эти речи оставили меня. Стыдно было думать, что я знаю, что для нее лучше. Как я недооценил Бренну и причинил ей боль.

– Я все время вспоминал, как ты была счастлива, уезжая в Эдинбург. Как светилось вся твоя суть, когда ты говорила о работе в ООН, о жизни вдали от Васгара. И я хотел, чтобы ты была счастлива.

Бренна отвернулась и посмотрела в окно. Ее горло подпрыгнуло, когда она сглотнула.

– Ты любишь Васгар. И ты была счастлива в те месяцы, пока все не развалилось. Работа, которую ты проделала…

– Мне очень нравилось.

– И я… я недооценил это. И твой патриотизм. И верность.

Я кивнул.

– С моей стороны было смешно думать, что я знаю, что для тебя лучше, но три года назад я знал. Я думал, что знаю, что лучше, и я сделал бы все, чтобы ты была свободна от замка. Я действительно думал, что ты уедешь, и я мечтал, что ты будешь в Нью-Йорке, и я… устрою какую-нибудь случайную встречу с тобой. И у нас… у нас будет шанс начать все сначала. Без трона. Без наших родителей. Только мы. Это звучало как сказка. Но ты осталась.

– Я не могла оставить… работу, которую мы делали…

Я кивнул, мои ошибки окружали меня, как места взрывов.

– Я был глуп и слеп и должен был предвидеть это. Мне следовало бы знать это о тебе, что ты всегда будешь делать свою работу. Что ты всегда будешь делать то, что правильно. Что я был эгоистом.

– То, что ты сказал, – прошептала она. – В то утро в разговоре с нашими родителями.

– Я буду жалеть о сказанных тогда словах до самой смерти. И я жалею, что не защитил тебя так, как должен был.

Бренна закусила губу и посмотрела в окно.

– Я хочу дать тебе то, что ты хочешь, – сказал я, а слова застряли во рту с привкусом сожаления.

Это заставило Бренну посмотреть на меня широко раскрытыми глазами.

– Если ты хочешь уйти, я не буду стоять у тебя на пути. Я в долгу перед тобой. Ты можешь уйти, зная, что я буду бороться за все, за что ты боролась последние три года. Я буду жить в соответствии с теми задачами, которые ты передо мной поставила.

– Я знаю, что ты это сделаешь, – выдохнула она, и это… Боже, какое облегчение.

– Или я введу тебя в состав Совета. На место моего дяди во главе стола. Ты можешь работать на Васгар из палаты Совета. – Я глубоко вздохнул. – Или я женюсь на тебе, вернусь в Нью-Йорк и оставлю тебя править страной.

– Гуннар! – выдохнула она.

– Потому что ты как раз подходишь для этой работы. Ты всегда подходила. И то, что я на мгновение заставил тебя поверить, что ты недостойна трона, – мое самое большое сожаление. Это трон не достоин тебя.

– Это так… что это? – спросила она, указывая на бумаги.

– Брачный контракт. И еще одно обещание, что я уйду, и ты сможешь управлять страной без моего вмешательства.

Бреннп подошла к столу, трясущимися пальцами касаясь каждого листка бумаги. Кончиками пальцев она провела по моей подписи.

– Повтори еще раз, – прошептала она.

– Мы поженимся, и я буду жить в Нью-Йорке…

– Нет, – сказала она. Бренна подняла голову, и ее прекрасные голубые глаза наполнились слезами. Но ее губы, ее губы приподнялись в едва заметной улыбке. Самая осторожная улыбка, как будто она тоже старалась не желать слишком многого.

– Я люблю тебя, – сказала она на древнем языке.

И я сказал ей это еще до того, как слова полностью слетели с ее губ. Я повторял это снова и снова, пока она не приложила пальцы к моим губам.

– Я тоже тебя люблю, – сказала она. – У меня есть… вечность.

– Чего ты хочешь? – спросил я. – Что я могу тебе дать?

– Женись на мне, – сказала Бренна. – И будем править Васгаром бок о бок.

Я сжал ее в объятиях, мою принцессу-воительницу. Мою любовь Викинга. У меня не хватило смелости мечтать об этом, но вот оно.

Мечта о нас была слишком сильна, чтобы быть убитой моей глупостью. Моей глупостью.

– Выходи за меня замуж, – сказал я. – Выходи за меня замуж и правь рядом со мной, и я проведу каждый день своей жизни на коленях перед тобой, благодаря древних богов.

Бренна засмеялась, целуя мое лицо, слезы, которые она сдерживала, скользили серебряными дорожками по ее прекрасному лицу.

– Хорошо, – прошептала она. – Потому что именно этого я и хочу.

– Моя королева, – прошептал я ей в волосы. – Ты есть и всегда будешь моей королевой.

– Король Гуннар, – прошептала Бренна в ответ. – Да здравствует мой Злой, презлой Король!

Эпилог

Наши дни

Бренна

У меня было дежавю. Я ехала в машине, подъезжая к старинной церкви в дальнем конце Северного острова. На зеленом пространстве между дворцом и церковью был установлен белый шатер. Там была Эдда. И Ингрид тоже.

Они были пьяны от выпитого ими количества шампанского. А я – нет. Я был пьяна от чего-то совершенно иного.

Гуннара. Любви. Всего вместе. Всей этой сказки.

Это был день моей свадьбы.

Моя мать была вовлечена в приготовления только потому, что должна была. Но Ингрид управляла ею, как чемпионка, и мама нисколько не повлияла на значимость моего дня.

Как и дядя Гуннара, которого год назад арестовали за уклонение от уплаты налогов.

Это был значимый день для королевства и наших друзей.

И нас. В основном для нас.

– Ты готова? – спросила Ингрид, когда машина остановилась перед церковью. Небо за каменными шпилями было бесконечно голубым.

– Готова? – Что за нелепый вопрос. Я была более чем готова.

Мы ждали три года после смерти Фредерика. Медленно представляя идею о нас публике, готовясь на каждом шагу к катастрофе.

Но она так и не случилась.

Если история наших родителей были сказкой, то мы были чем-то… более устойчивым. Более осязаемыми. Да, мы были полны любви. Нас переполняла любовь. Но мы были трудолюбивы и абсолютно честны. Мы идеально подходили как друг другу, так и стране.

И нас любили за это.

Полюбили.

– Так готова, как никогда, – сказала я. Две мои фрейлины, обе слегка пьяные от особой порции аквавита Алека, просияли мне в ответ.

– Ладно, еще по одной на дорожку, – сказала Эдда, поднося фляжку к ярко-красным губам. Мои подружки невесты были в темно-фиолетовом и несли букеты белых калл. Я была в белом и несла пурпурные каллы. Я не могла представить их или себя более красивыми.

Ингрид положила ладонь на руку Эдды.

– Еще один вопрос на дорожку – как он тебя заполучит.

– Кто?

– Алек.

– Ну что ж… – Эдда подмигнула. – Если этот зверь хочет заполучить меня…

Я кашлянула и покачала головой. Ингрид и Алек снова были вместе, что голова шла кругом, но Ингрид подняла руку.

– Нет, – сказала она. – Все в порядке. Мы закончили.

– Я это уже слышала.

– Я просто болтаю. Аквавит добирается к тебе, – сказала Ингрид. – Еще по одной на дорожку – обычно плохая идея.

Мы с Эддой переглянулись, а Ингрид закатила глаза.

– Только не давайте мне пить «дочку рыбака с Южного острова».

Мы с Эддой рассмеялись.

– Хорошо, – сказала я и поцеловала ее в щеку. – Не дадим. А теперь пошли. Я хочу выйти замуж.

Эдда распахнула дверь, и один из служащих уже был там, чтобы открыть ее до конца и помочь каждой из нас выйти из машины. Перед церковью собрались сотни людей. Граждане Васгара, которые просто хотели взглянуть на нас с Гуннаром. Люди, которые просто хотели приобщиться к этому дню.

Я подняла руку, фата развевалась вокруг меня, подхваченная порывом ветра, и я услышала щелчки затворов десятков камер. Мое платье было простым по дизайну, но щедро украшено кружевами, бисером и блестками. И моя фата была почти такой же длины, как шлейф платья.

Это было потрясающе и сделало меня такой счастливой, но это было что-то вроде постановки.

Эдда и Ингрид подхватили мой шлейф, и мы вместе направились к церкви. Двери открылись, и звуки горна возвестили о моем прибытии. Другие служители открыли дверь в святилище, и там, в передней части церкви, стоял Гуннар.

На нем была черная военная форма, от вида которой у меня заколотилось сердце. От увиденного мне показалось, что меня нужно ущипнуть, потому что, конечно же, это было сном.

Этот человек, король, был моей мечтой и моим сном.

Я прижала пальцы к губам одновременно с ним, и мы, смеясь, отдали друг другу честь.

Уважение и любовь. Навсегда.

Моя мать сидела в передней части церкви, одетая в платье матери невесты с черной лентой, прикрепленной к корсажу в соответствии с традицией вдов нашей страны. Она была в бешенстве из-за этого, что даже не замечала красоты этого дня.

Алек стоял рядом с Гуннаром, как его шафер. Его копна рыжих волос хаотично лежала, высвободившись из власти того средства, которым он пытался ее приручить. На нем тоже была парадная военная форма, но, честно говоря, я смотрела только на Гуннара.

Я пошла к нему по проходу одна. Я лично, отдающая себя ему под мое собственное командование. Так же, как Гуннар стоял там, отдавая себя мне.

– Ты прекрасна, – прошептал он, когда я подошла. Гуннар взял мои ладони в свои и поцеловал. – Мне так повезло, Бренна. Мне так повезло.

– Нам обоим повезло, – ответила я. Вместе. Мы вдвоем. Мы проложили здесь свой собственный путь и сами построим свое будущее. Мы вместе повернулись к священнику и к витражным окнам, которые пропускали свет нового дня.