Текст книги "О мифологии и философии Библии"

Автор книги: Моисей Беленький

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Первые три евангелия (от Матфея, Марка и Луки) названы синоптическими (от греч. synopsis – совместное обозрение), так как значительная часть их текстов стереотипна. Исторической наукой установлено, что они сложились в первой половине II в. Четвертое – Евангелие от Иоанна – было составлено несколько позже первых трех и по своим идейным истокам находилось под влиянием учения Филона Александрийского [14]14
  Филон Александрийский (21 или 28 г. до н. э. – 41 или 49 г. н. э.) – античный философ, представитель иудейско-греческой философии.


[Закрыть].

Пятая книга Нового завета (Деяния апостолов) по своему сюжету – продолжение Евангелия от Луки. Как и Евангелие от Иоанна, Деяния апостолов считаются наиболее поздним произведением раннехристианской литературы, и его возникновение относят к третьей четверти II в. Ф. Энгельс говорил, что «евангелия и Деяния апостолов представляют собой поздние переработки утерянных теперь сочинений, зыбкую историческую основу которых в настоящее время уже невозможно распознать под легендарными наслоениями» ¹⁰.

Следующие за Деяниями апостолов сочинения Нового завета называются Посланиями. Составленные в первой половине II в., они освещают вопросы, связанные с толкованием учения Иисуса Христа и организацией раннехристианских общин.

Завершает Новый завет Откровение Иоанна Богослова. Кто был его автором, сказать трудно. Хотя он и называет себя Иоанном, однако его нельзя идентифицировать ни с составителем Евангелия от Иоанна, ни с сочинителем трех Посланий Иоанна. Это «доказывает, – пишет Энгельс, – их язык, если бы этого не доказывали изложенные в них учения, которые совершенно расходятся между собой» ¹¹. Тем не менее текст Откровения дает полное основание установить время его написания.

Книга полна апокалиптических видений, вроде «выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами» (XIII, 1). А кто же этот зверь? «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» (XIII, 18). По поводу этого числа Энгельс пишет: «Приблизительно за 300 лет до нашей эры евреи стали употреблять свои буквы в качестве символов для обозначения чисел. Философствующие раввины видели в этом новый метод мистического толкования, или каббалы. Тайные слова выражались числом, полученным от сложения цифровых значений букв, из которых состояли эти слова. Эту новую науку они называли gematriah, геометрия. Эту науку и применяет здесь наш „Иоанн“» ¹². Энгельс доказал, что в числе 666 зашифрованы древнееврейские слова «кесарь Нерон». Разгадка точна. Она подтверждается расшифровкой и такого видения. Ангел объясняет Иоанну: «Зверь, которого ты видел, был, и нет его… Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и, когда придет, не долго ему быть. И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи… Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями» (XVII, 8–18). Итак, говорит Энгельс, совершенно ясно, что жена символизирует «великий город» Рим и что «книга написана в царствование шестого римского императора» ¹³. Его легко назвать. Первые пять были: Август, Тиберий, Калигула, Клавдий и Нерон, который покончил с собой 7 июня 68 г. Вслед за ним римский престол занял Гальба, царствование которого продолжалось от 9 нюня 68 г. по 15 января 69 г.

С самого начала его правления начались крупные волнения легионов, закончившиеся захватом власти Отоном. Он и есть тот, который «еще не пришел». А что касается «восьмого», «который был и которого нет», то имеется в виду Нерон, о котором разнесся слух, будто он жив «и скоро вернется на страх своим врагам» ¹⁴. Было кого бояться, и автор, написавший в это время книгу, вынужден был имя главного героя, «антихриста», зашифровать числом, именовать зверем и «вавилонской блудницей». Чудовищные преступления Нерона были известны не только в Риме, но и далеко за его пределами. И до Иудеи дошли сведения об умерщвлении родной матери, о том, что Нерон отравил своих советников и помощников, убил многих родственников, в том числе и свою жену. К тому следует добавить, что «и к народу, – по свидетельству Светония, – и к самим стенам он не ведал жалости» ¹⁵.

В свете сказанного становится ясным, почему современник злодеяний и террора Нерона, автор Откровения, прибег к тайнописи. Воспитанный в духе ветхозаветного пророчества, он в своем сочинении рисовал картины борьбы бога против носителя зла, этим утешая людей, стонущих от «мерзостей» Рима, и обещая им наступление тысячелетнего царства. «Все это, – пишет Энгельс, – теперь утратило всякий интерес для всех, кроме разве только невежественных людей, которые еще, может быть, пытаются вычислять день последнего суда. Но в качестве достоверной картины почти самого первоначального христианства, картины, нарисованной одним из самих христиан, эта книга имеет большую ценность, чем все остальные книги Нового завета, вместе взятые» ¹⁶.

По стилю, манере изложения и содержанию к библейским произведениям непосредственно примыкают так называемые апокрифы [15]15
  Апокриф – от греч. apokriphos, что означает тайный, скрытый.


[Закрыть]. К ним принадлежат те произведения иудейской литературы, которые признаны церковниками внеканоническими: кн. Еноха, Юбилеев, Псалмы Соломона, Заветы 12 патриархов, Апокалипсисы Ездры и Варуха и множество других. Кроме того, иудейские богословы 11 книг Септуагинты (Премудрости Иисуса, сына Сирахова; Премудрости Соломона; Послание Иеремии; кн. Товит, Варуха, Юдифь; I, II и III кн. Маккавейские, II и III Ездры) также считают внеканоническими.

Апокрифы в еврейском оригинале не сохранились. Однако некоторые из них, как кн. Премудрости Иисуса, сына Сирахова, кн. Премудрости Соломона, Юдифь и Товит, пользовались популярностью. В Талмуде откровенно сказано: «Хотя наши мудрецы и изъяли из обращения Бен-Сиру (еврейское название кн. Премудрости Иисуса, сына Сирахова. – М. Б.), все-таки хорошие изречения, которые в ней встречаются, мы проповедуем». В Талмуде и Мидрашах содержится немалое количество цитат из Бен-Сиры. Писатель И. Френкель (1765–1835) перевел некоторые апокрифы на иврит и в 1830 г. издал их под названием Последние писания [16]16
  По полному выбору переводчика он к Последним писаниям отнес I и II книги Маккавеев, Послание Иеремии, Премудрости Соломона, Разрушение Бела, Дракон Вавилона, Сусанну, Юдифь, Премудрости Иисуса, сына Сирахова (Бен-Сира), Варуха, Товита, Сон Мардохея, Послание Агасфера, Молитву Менассе, царя иудейского, Молитву Азария в огненной печи и Славославие трех отроков.


[Закрыть]. В 1896 г. ориенталист С. Шехтер опубликовал найденные в Каирской генизе (хранилище для устаревших и запрещенных книг) многочисленные фрагменты Бен-Сиры. Отрывки из древнееврейского оригинала этой книги также обнаружены среди кумранских рукописей ¹⁷.

Апокрифы представляют большую ценность для исследования экономической, религиозной и философской, моральной и этнической жизни того времени, когда оформлялась в канон ветхозаветная литература, для изучения борьбы различных общественных групп.

Глава 2
ИЗ ИСТОРИИ БИБЛЕЙСКОЙ КРИТИКИ

Передовые мыслители прошлого задолго до нашего времени неоднократно выступали против церковного постулата о божественном происхождении Библии. Уже античный философ II в. Цельс ¹ [17]17
  О личности Цельса мы почти ничего не знаем. Его произведения церковники уничтожили. Полемизируя с ним, один из «отцов церкви» III в. Ориген в своем сочинении «Против Цельса» сообщает, что сочинение Цельса, против которого он выступает, называлось «Правдивое слово».


[Закрыть]подверг критике космогонию Пятикнижия, едко иронизируя по поводу мифов о сотворении первого мужчины из глины и женщины из ребра, хитрости змеи, сумевшей вопреки божескому запрету уговорить людей вкусить плод древа познания добра и зла. Авторы Пятикнижия, говорит Цельс, «рассказывают какой-то миф, как старым бабам, и самым нечестным образом изображают бога сразу, с самого начала бессильным, неспособным убедить даже единственного человека, которого он сам создал» ². Цельс смеется, показывая нелепость таких повествований, как рассказ о рождении Исаака, когда его мать уже была очень старой, о превратностях судьбы Иосифа и т. п.

По мнению Цельса, мифология Пятикнижия – набор наивных сказок и мнимых аллегорий. Такую же оценку дает он евангельским мифам о рождении, смерти и воскресении Иисуса Христа. Подобные легендарные сказания, подчеркивает философ, имеются в мифологии других народов. «Такое же, – пишет он, – рассказывают об Орфее у одризов, о Протесилае в Фессалии, о Геракле в Тенаре и о Тезее» ³.

Последователем Цельса был крупный античный критик христианства и Библии Порфирий (232 или 233 г. – ум. между 301 и 304 г.). Его перу принадлежат 77 трактатов, из которых только 18 до нас дошли. В своем сочинении «Против христиан», сожженном в 488 г., Порфирий детально исследовал рассказы евангелистов о рождении и деятельности Христа и пришел к выводу, что все они сплошной вымысел. Воспроизведя новозаветное повествование о встрече Христа с легионом бесов и двумя тысячами свиней, Порфирий говорит: какая сказка, какой вздор! «Как можно, – пишет он, – слушая, как бесы просят, чтобы их не отправили в бездну, а Христос затем по их просьбе не отправил, а наслал их на свиней, – как можно не воскликнуть: фу, какое невежество!» ⁴.

Порфирий, руководствуясь здравым смыслом, показал несостоятельность и невозможность чудотворных деяний «основателя» христианства. Его возмущают нелепые речения Христа вроде: «Если не будете есть плоти моей (в Евангелии от Иоанна (VI, 53) сказано: плоти сына человеческого. – М. Б.) и пить крови моей, то не будете иметь жизни в себе». Что это, спрашивает философ, зверство или нелепость? Во всяком случае, «нелепее всякой нелепости и более дико, чем зверство, – вкушать человеческое мясо, пить кровь единоплеменника и единокровного и, поступая так, иметь жизнь вечную» ⁵.

Порфирий подверг критике и Ветхий завет. В частности, он отметил, что Пятикнижие составлено не Моисеем, а скорее всего Ездрой и его единомышленниками ⁶.

Ярким представителем средневековой философии и продолжателем рационалистической критики Ветхого завета был вольнодумец Хиви Габалки, живший в конце VIII – начале IX в. Около 870 г. появилась его книга, в которой, по свидетельству Саадия Гаона [18]18
  Саадия Гаон (Саадия бен Иосиф, 892–942) – еврейский богослов.


[Закрыть], содержалось двести возражений против учения о божественном происхождении Ветхого завета. Саадия ополчился против вольнодумца и сочинил произведение под названием «Ответы Хиви». Это сочинение, как и книги Хиви Габалки, дошло до нас в отрывках.

Трудно, конечно, исследовать систему мышления Хиви, не располагая его трудом полностью. Однако сохранившиеся фрагменты дают основание судить о направлении и тенденции его мировоззрения ⁷.

Характерная черта библейского миропонимания – теоцентризм. Бог, по Библии, везде и всюду. Поэтому идее бога Хиви уделяет много внимания. Пользуясь цитатами из Ветхого завета, вольнодумец IX в. свои возражения против монотеистической доктрины иудаизма сгруппировал по следующим атрибутам:

1. Бог несправедлив (он принял дар Авеля и без всякого основания отверг дар Каина – Бытие, IV, 3–5; в дни потопа бог без всякой причины наказал животных – Бытие, VII, 4, 21–23; он запретил израильтянам вступать в брачные отношения с моавитянами и аммонитянами, хотя сам бог вынудил дочерей Лота вступить в связь с отцом своим – Бытие, XIX, 31–38).

2. Бог жесток (он послал внуков патриарха Авраама в Египет для того, чтобы они терпели горе без всякой причины; бог мог сделать жизнь человеческую счастливой, но не сделал этого. Жизнь человека полна мук; почему бог не сотворил человека праведным и добрым, лишенным возможности грешить?).

3. Бог не всезнающий и не в состоянии предугадать будущее (он не предвидел, что люди отвернутся от него и начнут грешить. Тора рассказывает: «И раскаялся господь, что создал человека на земле, и воскорбел в сердце своем» (Бытие, VI, 6). В кн. Бытие (XXII, 1–2) сказано: «Бог искушал Авраама, и сказал ему: „…возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе“». Следовательно, бог заранее не знал, каково будет поведение Авраама, поддастся ли он искушению или нет).

4. Бог не всемогущ (он боялся Адама. Когда Адам в нарушение заповеди съел плод с древа познания добра и зла, то бог страшно обеспокоился и сказал: «… И теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Бытие, III, 22); бог боялся людей, строивших вавилонскую башню, которая должна была достигнуть неба).

5. Бог часто меняет свои постановления (одно время бог разрешил человеку взять себе в жены сестру свою, а впоследствии он это запретил; сам бог не приговорил Каина за убийство Авеля к смертной казни, а потом повелел любого убийцу умерщвлять его; одно время любой человек мог совершать всесожжение, а потом бог велел этим заняться только жрецам; бог повелел Аврааму принести в жертву Исаака, когда же Авраам собрался выполнить веление господне, то ангел божий не дал ему возможности этого сделать. Езекия, царь иудейский, заболел. И пришел к нему пророк Исаия и сказал ему: «…так говорит господь: сделай завещание для дома твоего, ибо ты умрешь, не выздоровеешь». А позже бог изменил своему слову и велел Исаие сказать царю: «Я услышал молитву твою, увидел слезы твои, и вот, я прибавлю к дням твоим пятнадцать лет» – Исаия, XXXVIII, 1, 5).

6. Бог любит жертвоприношения и роскошь (он приказал приносить ему в жертву скот; сало и кровь – пища его; бог любит пребывать в богатом храме. Ему нравится золотые светильники. Он любит вино, курение, масло и т. п.).

7. Бог антропоморфен (согласно Библии, он отдыхает: «И совершил бог к седьмому дню дела свои, которые он делал, и почил в день седьмый от всех дел своих, которые делал» (Бытие, II, 2); согласно Ветхому завету, бог совершает путешествия, он сходит с неба и снова возвращается на небо; богу присущи страсти: он гневается, радуется, раскаивается и т. п. Бог подобен человеку: он явился к Аврааму у дубравы Мамре. Когда Авраам «возвел очи свои, и взглянул», то увидел, что «три мужа стоят против него» – (Бытие, XVIII, 2).

Хиви решительно отрицал боговдохновенность Торы. Люди, говорит он, доходят до мысли, что в ней много вымысла и мало правды. И другие книги Ветхого завета, по Хиви, содержат много вздора. Так, судя по рассказам, сын может быть старше своего отца на два года: Иорам, сын Иосафата жил сорок лет (II Хроник, XXII, 20), а Охозия, сын Иорама воцарился вместо умершего отца, когда ему было сорок два года (II Хроник, XXII, 2).

В критических своих тезисах Хиви объясняет естественным ходом вещей чудеса, будто бы совершенные Моисеем. «Чудеса на Чермном море, – писал он, – объясняются приливом и отливом». Ветхозаветный рассказ о том, что лицо Моисея сияло лучами от того, «что бог говорил с ним» (Исход, XXXIV, 29), Хиви высмеивает. Лицо Моисея, писал вольнодумец, сияло по причине продолжительного поста.

Уместно отметить, что израильский социолог Полак не может и в наш век простить Хиви его «разрушающие идеи», т. е. поражающие своей прозорливостью высказывания мыслителя в том, что Библия является не богооткровенной книгой, а сборником «изречений древних мудрецов», и что столько на небе богов, сколько народов на Земле ⁸.

Выдающимся продолжателем рационалистической критики Библии был средневековый еврейский поэт и философ Аврам бен Меир Ибн Эзра (1092–1167). Он оставил свыше ста произведений. Во многих из них проявляется его свободомыслие. В своих комментариях к Пятикнижию Ибн Эзра доказывал, что Моисей не мог быть его автором. Тонкий знаток Библии, Ибн Эзра обратил внимание на то, что Второзаконие, по учению раввинов, содержит слова, которые «говорил Моисей за Иорданом в пустыне». Однако Ветхий завет утверждает, что Моисей умер до того, как евреи прошли через Иордан и завоевали ханаанскую землю. Как же согласовать это противоречие?

«За Иорданом, – писал Ибн Эзра, – лишь тогда уразумеешь тайну двенадцати, а также и написал Моисей закон сей, и хананеи жили тогда в этой земле, на горе божьей будет открыто, потом также вот постель его – постель железная, тогда уразумеешь истину». В этой темной формуле ясно одно: намеками на библейские тексты Ибн Эзра выводит важную истину. А именно: Пятикнижие написано не Моисеем.

Впоследствии эта формула была расшифрована голландским философом-материалистом Бенедиктом Спинозой (1632–1677) следующим образом.

Первое. «За Иорданом». Второзаконие прямо говорит, что Моисей проповедовал за Иорданом. Мог эти слова написать Моисей? Конечно, нет. Ведь, по утверждению самого Ветхого завета, Моисей остался по ту сторону Иордана – следовательно, не он – автор пятой книги Торы.

Второе. «Лишь тогда уразумеешь тайну двенадцати». Эти слова Ибн Эзры намекают на сообщение Второзакония (XXVII, 8) и Иисуса Навина (VIII, 32) о том, что Моисей написал «слова закона» на камнях. По утверждению раввинов, на двенадцати камнях Моисей записал Тору. Могли 6000 стихов Пятикнижия разместиться на 12 камнях? Выходит, Тора значительно меньше по объему, чем Пятикнижие.

Третье. «И написал Моисей закон сей» (Второзаконие, XXXI, 9). Кто-то мог об этом сказать, но не сам Моисей. Эти слова не ему принадлежат.

Четвертое. «Хананеи жили тогда в этой земле» (Бытие, XII, 6). Слова эти могли быть написаны в то время, когда Палестина уже была завоевана евреями, т. о. тогда, когда Моисея, по свидетельству Ветхого завета, уже не было в живых.

Пятое. «На горе божьей будет открыто». Речь идет о горе Мориа (Бытие, XXII). Она могла называться божьей горой, после того как на ней был построен храм, стало быть, много веков спустя после смерти Моисея.

Шестое. «Вот постель его – постель железная». Во Второзаконии сказано, что железная постель принадлежит Огу, царю Васанскому, жившему в Рабате. Но Рабат был завоеван во время царя Давида (II кн. Самуила, XII), и только тогда была найдена постель Оги. Опять-таки выходит, что рассказ Второзакония о постели не мог быть написан Моисеем.

Общий вывод Ибн Эзры совершенно ясен: Моисей не является автором Пятикнижия. Философ XII в. подкрепляет свое открытие еще одним важным соображением. Читателей Торы он просит обратить внимание на главу XXXIV Второзакония, в которой описана смерть Моисея. Мог ли автор книги описать в ней свою собственную смерть и связанную с ней скорбь народа? И торжествующий Ибн Эзра с усмешкой отвечает: «Понимающий да молчит!». Проницательный и рассудительный Ибн Эзра смело исследовал Танах, отвергая божественное чудо и боговдохновенность его происхождения.

Одним из первых представителей новой философии, подвергших рационалистической критике Ветхий завет, был выдающийся английский философ Томас Гоббс (1588–1679). В своем труде «Левиафан», опубликованном в 1651 г., он указывает на то, что, хоть первые пять книг Ветхого завета и названы Пятикнижием Моисея, это не может служить достаточным основанием для доказательства в пользу того, что они написаны Моисеем. Гоббс приводит высказывание Второзакония (XXXIV, 6) о гробе Моисея: «никто не знает места погребения его даже до сего дня», т. е. до того дня, когда эти слова были написаны. Ясно поэтому, заключает Гоббс, что они не принадлежат Моисею, ибо было бы странно думать, что он сам, когда еще был жив, говорил о месте своего погребения, которое не было найдено «до сего дня».

Гоббс считал, что Моисей не мог быть автором не только одной главы Второзакония, но и всего Пятикнижия. Философ призывает рассмотреть выдержку из книги Бытия (XII, 6): «И прошел Авраам по земле сей до места Сихема, до дубравы Море. В этой земле тогда жили хананеи». Ясно, умозаключает Гоббс, что это – слова человека, который писал тогда, когда хананеи не жили на этой земле, и, следовательно, это не мог быть Моисей, который умер до того, как он вошел в нее. Точно так же в книге Чисел (XXI, 14) автор цитирует более древнюю книгу, которую он называет книгой Браней господних и в которой были описаны деяния Моисея у Чермного моря и потоков Арнона. «Достаточно ясно поэтому, – приходит к выводу философ, – что пять книг Моисея были написаны после его смерти» ⁹.

Цельс и Порфирий, Хиви, Ибн Эзра и Гоббс высмеивали мифы и басни Библии, опираясь на логику и здравый смысл. Их рационализм в подходе к священному писанию сыграл известную роль в подрыве учения церкви о боговдохновенности Библии. Однако научная критика Библии связана с именем материалиста и атеиста XVII в., Спинозы, он взялся за исследование Ветхого завета, пытаясь впервые осмыслить его историю и эволюцию его текстов.

Триста лет назад, в 1670 г., вышел под пространным названием его «Богословско-политический трактат, содержащий несколько рассуждений, показывающих, что свобода философствования не только может быть допущена без вреда благочестию и спокойствию государства, но что она может быть отменена не иначе, как вместе со спокойствием государства и самим благочестием». Это длинное название говорит не только о том, что философ следовал принятому тогда стилю, но и о явном намерении автора связать свои идеи с потребностями века. Эти идеи выдержали испытание временем, пережили философа и его эпоху, им суждено было стать началом научного исследования Библии.

Когда современные библеисты обращаются к «Богословско-политическому трактату», они находят в нем нечто близкое. Говорим «нечто» потому, что принимаем в нем лишь то, что возвышается над духовной атмосферой его истоков.

Критика Библии у Спинозы не только простое обобщение предшествующей критики Ветхого завета. Многое в ней связано с его творческим воображением, с новым качеством философского мышления, вошедшего в духовную историю человечества под названием спинозизма.

К содержанию Библии Спиноза пробился через вековые завалы мистики и иррационализма. Уже были написаны «Краткий трактат о боге, человеке и его счастье» и «Трактат об усовершенствовании разума», и он почти завершил главный философский труд всей своей жизни «Этику». Словом, уже были сформулированы его философские принципы.

Чтобы освободить разум от религиозных пут, Спиноза решил «исследовать Писание свободно и без предвзятых мыслей» ¹⁰. Исходя из этого, он предложил «метод толкования священных фолиантов» и, руководствуясь им, стал спрашивать: что такое пророчество, была ли всеобщая религия и совершаются ли чудеса вопреки законам природы?

Свой метод, он назвал историческим. Почему? Этот метод, пишет Спиноза, не отличается от метода истолкования природы. «Ибо как метод истолкования природы состоит главным образом в том, что мы излагаем собственно историю природы, из которой, как из известных данных, мы выводим определения естественных вещей, так равно и для истолкования Писания необходимо начертать его правдивую историю и из нее, как из известных данных и принципов, заключать при помощи законных выводов о мысли авторов Писания» ¹¹.

Приведенные слова весьма примечательны. Из них следует, что Спиноза решил взяться за чтение Библии с позиции своей материалистической системы. Вместе с тем они показывают, что мыслитель не понимал еще специфики развития общества и форм общественного сознания. Его положение о том, что научный анализ содержания Библии должен основываться исключительно на сравнительном изучении ее текстов, не учитывая социальные условия возникновения библейских религиозных представлений, было ошибочным. Однако для своего времени метод Спинозы был прогрессивным и революционным, так как требование критически исследовать тексты Библии вело к подрыву идеи ее боговдохновленности. В свете такого подхода Библия приобрела характер литературного памятника, создававшегося, как и прочие подобные произведения человеческого духа, многими людьми различного характера, темперамента и фантазии.

С помощью своего метода Спиноза выработал несколько важных положений, послуживших началом научной библеистики.

Спиноза призывал подвергнуть научному анализу Библию и ее идеи, понять духовную атмосферу, в условиях которой люди создавали библейские произведения, исследовать эволюции текстов. В глазах Спинозы Библия приобрела характер исторического документа. Поэтому он пытливо искал авторов и редакторов священного писания.

Не отвергая историчности Моисея, Спиноза показал, что поскольку Пятикнижие почти всегда говорит о Моисее в третьем лице, повествует о его смерти и содержит рассказы о событиях, происшедших после его смерти, то «из всего этого яснее дневного света видно, что Пятикнижие было написано не Моисеем, но другим, кто жил много веков спустя после него» ¹².

От анализа Пятикнижия Спиноза переходит к книге Иисуса Навина. Выделяя в ней те места, где речь идет об Иисусе Навине в третьем лице, о его смерти, где рассказывается о событиях, случившихся после него, философ приходит к выводу, что эта книга была написана также много веков спустя после Иисуса Навина. Далее он обращает внимание на общую связь содержания Пятикнижия и книги Иисуса Навина и заключает, что они были составлены «одним и тем же историком». Спиноза предполагает, что составителем этих произведений был книжник Ездра. Он же, по мнению автора «Богословско-политического трактата», составил книги Судей, Самуила и Царей. Спиноза утверждает, что Ездра собрал разные древние списки, хроники, летописи и положил их в основу Пятикнижия и книг так называемых Первых пророков.

Спиноза верно уловил компилятивный характер Библии, что в ее состав включены сочинения, оригиналы которых до нас не дошли и авторы которых нам неизвестны. Следовательно, ни Библия в целом, ни отдельные ее произведения не принадлежат одному автору. Ее литературные компоненты составлены не одним, но многими людьми.

От Первых пророков Спиноза переходит к исследованию книг Исаии, Иеремии и других. «Всякий раз, – пишет Спиноза, – как я вникаю в них, я вижу, что пророчества, содержащиеся в них, были собраны из других книг и не всегда списаны с них в таком порядке, в каком они были высказаны или написаны самими пророками» ¹³.

Литературные источники Библии, подчеркивает с сожалением Спиноза, до нас не дошли. То, что сохранилось, содержит много описок и ошибок. Впрочем, говорит философ, многие и не допускают, чтобы в содержание Библии вкралась какая-нибудь погрешность, «но утверждают, что бог в силу какого-то особенного предусмотрения сохранил неповрежденной всю Библию; различные же чтения, по их словам, суть знаки глубочайших тайн… Положительно не знаю, говорят ли они это по глупости и набожности, свойственной старым бабам, или же вследствие высокомерия и порочности, – чтобы их одних считали обладателями тайн божьих; знаю по крайней мере то, что я ничего у них не читал, что отзывалось бы тайною, но только детские рассуждения» ¹⁴.

Осудив иррационалистический подход к Библии и приведя много примеров пропусков и подделок, Спиноза делает попытку восстановить историю создания пророческих книг и проявляет при этом громадную эрудицию, глубокие филологические познания, научную интуицию и тонкий вкус.

В итоге исследования библейских текстов Спиноза пришел к выводу, что «священные книги» были написаны «не одним-единственным человеком и не для народа одной эпохи, но многими мужами различного таланта и жившими в разные века. Если бы мы пожелали сосчитать время, захватываемое всеми ими, то получилось бы почти две тысячи лет, а может быть, и гораздо больше» ¹⁵. Этот вывод в науке принят.

В анализе Библии, предложенном Спинозой, важно выделить его истолкование своеобразия системы мышления авторов и составителей Ветхого завета, его оценку пророчеств и чудес, проповедей теологов о всеобщей религии, исходящей от бога.

Библия, как известно, содержит пророческие видения, предсказания и поучения. Это и послужило основанием объявить ее богооткровенным словом. Что же «священное писание понимает под духом божьим?». Чтобы узнать это, пишет Спиноза, должно прежде исследовать, что означает еврейское слово «руах», которое толкуют как «дух». В собственном смысле слова «руах» означает ветер, но в священном писанин оно употребляется во многих других значениях, а именно: для обозначения дыхания (Псалом CXXXIV, 17), бодрости (I Царств, XXX, 12), мужества и силы (Иисус Навин, II, 11), таланта (Иов, XXXII, 8), гнева (Екклесиаст, X, 4); стран света (Иезекииль, XXXVII, 9) и т. п.

Эпитет «божий» Библия употребляет в тех случаях, когда она говорит о делах необыкновенных, непонятных ее составителям. Так, гроза называется бранью божьей, гром и молния – стрелами божьими, высочайшие горы – горами божьими, кедры громадной величины – деревьями божьими.

Отсюда легко понять, что авторы имели в виду, когда они пользовались словами «дух божий»: в одном случае – сильный и сухой ветер, в другом – добродетель, в третьем – глубокую меланхолию, в четвертом – жизненное начало и т. п. Теологи вкладывали в выражение «слово божье» нечто такое, что ниспослано людям свыше, подчеркивая тем самым свое непонимание пророчества, законов и могущества природы. В отличие от научных знаний, пророчество не имеет никаких твердых оснований и принципов, оно не содержит в себе никакой достоверности и зависит только от воображения пророка. Даже сами пророки – и те, остроумно замечает Спиноза, уверовали в божественное откровение не посредством слова божия, а при помощи некоторого знамения. К примеру, Гедеон обращается к богу: «Сделай мне знамение, что ты говоришь со мною» (Судей, VI, 17).

Пророки не знали подлинных причин тех явлений, о которых пророчествовали. Они – люди, обладавшие даром воображения, а не способностью познания действительных причин и законов развития природы. Поэтому содержание и смысл пророчества полностью зависит от темперамента, фантазии и воспитания пророка. Если он был человеком веселым, то, отмечает философ, говорил о победах, о мире, о том, что побуждает людей к радости; если же был меланхоликом, то воображал войны, наказания и всякие беды; если пророк был селянином, то ему представлялись быки и коровы; если воином – полководцы и войска.

Характер и воспитание пророка определяют игру его воображения как в отношении явлении природы и общества, так и в отношении бога. Бог полностью подчинен индивидуальности пророка. Каков пророк – таков в его устах и бог. «Если все это правильно взвесить, то, – умозаключает Спиноза, – легко окажется, что у бога нет никакого собственного стиля в речи, но что только смотря по эрудиции и способностям пророка бог бывает изящен, точен, суров, груб, многоречив и темен» ¹⁶.

Выдавая Библию за некое откровение бога, теологи обставили ее чудесами, фантастическими сказками и мифами. Так же, как пророчества, рассказы о чудесах должны удивить людей, заставить их раболепствовать перед господом богом и его прислужниками. Под чудом обычно подразумевают «промысел божий», проявление воли бога. Но, наставляет философ, если бы в природе произошло что-нибудь, что не следует из ее законов, то оно необходимо противоречило бы порядку, «установленному богом в природе навек посредством всеобщих законов природы, и, стало быть, оно было бы против природы и ее законов» ¹⁷. Нелепее этого ничего быть не может. К чудесам прибегают только тогда, заявляет Спиноза, когда чего-либо не знают. «Забавный, конечно, способ признаться в неведении!» ¹⁸Библейские чудеса выполняют определенную функцию, а именно – делают народ благочестивым. Однако все упомянутые в священном писании чудеса ничего общего с реальностью не имеют, противоречат законам природы, а то, «что против природы, то и против разума, а что против разума, то нелепо, а потому и должно быть отвергнуто» ¹⁹.