Текст книги "Библейские пророки и библейские пророчества"

Автор книги: Моисей Рижский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Неемия действовал энергично. Весь народ был согнан на строительство стен Иерусалима, и к 445 г. Иерусалим уже оказался под защитой городских стен и начал быстро заселяться. Из окрестных деревень и городов были возвращены в Иерусалим сотни разбежавшихся храмовых служителей.

После этого Ездра и Неемия пошли на решительный шаг. В Книге Неемии об этом повествуется следующим образом: «Когда наступил седьмой месяц, и сыны Израилевы жили по городам своим, тогда собрался весь народ, как один человек, на площадь, которая пред Водяными воротами, и сказали книжнику Ездре, чтоб он принес книгу закона Моисеева, который заповедал Яхве Израилю. И принес священник Ездра закон пред собрание мужчин и женщин, и всех, которые могли понимать… и читал из него… И весь народ отвечал: аминь, аминь… и поклонялись и повергались ниц пред Яхве лицем до земли… и левиты поясняли народу закон…» (Неем. 8:1–8).

Таким образом, Ездра и Неемия повторили то, что двумя веками ранее сделали царь Иосия и первосвященник Хелкия – добились официального признания привезенной Ездрой книги «Законом», заповеданным Моисею самим Яхве.

Другой мерой, предпринятой при поддержке или по инициативе тех же Ездры и Неемии, был запрет смешанных браков между иудеями и иноплеменниками. Ревнители Яхве, очевидно, имели основания опасаться, что в результате таких браков может серьезно пострадать религия Яхве. Вспомним, что автор Книги Малахии обвинял иудеев, женившихся на «дочерях чужого бога», в вероломстве. По свидетельству источника, Ездра сперва собрал представителей жречества, левитов, и мирян и потребовал от них дать торжественную клятву – обязательство удалить от себя не только своих жен иноплеменного происхождения, но и родившихся от них детей (1 Езд. 10:3–5). Затем дано было знать по всей Иудее, чтобы все мужчины явились в Иерусалим, «а кто не придет чрез три дня, на все имение того… будет положено заклятие (т. е. оно будет изъято. – М.Р.),и сам он будет отлучен» (10:8). Народ собрался. «И сидел весь народ на площади у дома божия, дрожа как по этому делу, так и от дождей. И встал Ездра священник и сказал им: вы сделали преступление, взяв себе жен иноплеменных, и тем увеличили вину Израиля. Итак покайтесь в сем пред Яхве богом отцов ваших, и исполните волю его, и отлучите себя от народов земли и от жен иноплеменных. И отвечало все собрание, и сказало громким голосом: как ты сказал, так и сделаем» (10:9– 12). Была учреждена особая комиссия, в которую должны были явиться виновные в этом грехе для расторжения браков с язычницами.

Вряд ли эту жестокую меру удалось осуществить так легко. Неемия, вторично приехавший в Иудею спустя много лет, сообщает в своих мемуарах: «Еще в те дни я видел иудеев, которые взяли себе жен из азотянок, аммонитянок и моавитянок; и оттого сыновья их в половину говорят по-азотски или языком других народов, и не умеют говорить по-иудейски». Виновными в этом грехе оказались даже некоторые члены первосвященнической семьи. «Я, – повествует Неемия, – сделал за это выговор и проклинал их, и некоторых из мужей бил, рвал у них волоса и заклинал их богом, чтобы они не отдавали дочерей своих за сыновей их и не брали дочерей их за сыновей своих и за себя» (Неем. 13:23–25).

Ясно, что среди иудеев в послепленные времена далеко не все были такими ригористами, как Ездра и Неемия, и что многие вовсе не считали брак с иноплеменницей изменой своему богу. Более того, можно утверждать, что некоторые из этих людей даже решились в защиту своего мнения выступить, как мы бы теперь сказали, «на страницах печати», правда анонимно. Два литературных произведения на эту тему дошли до нас в составе завета – это Книга Руфь и Книга пророка Ионы.

Книга Руфь

Книга Руфь – это маленькая новелла, подлинно художественное произведение. Это рассказ о жизни одной израильской семьи в эпоху судей, написанный настолько без претензий и правдоподобно, что в ней хочется видеть реальную историю. Позднее иудейские богословы так ее и поняли и автором ее объявили пророка Самуила. Но современная научная критика другого мнения. По языку с поздними словами и выражениями и по идеям, которые проводятся в этой книге, ее уверенно относят как раз ко времени реформ Ездры и Неемии и, может быть, даже более позднему.

Автор переносит действие в глубокую древность – «в те дни, когда управляли судьи». В голодный год из иудейского города Вифлеема выехала одна семья и переселилась в страну моавитян, соседнего народа. Через некоторое время глава семьи Елимелех умирает. Его вдова Ноеминь и двое сыновей остались жить в земле Моава, и сыновья взяли себе жен из местного населения, моавитянок. Одну из них звали Руфь. Но вскоре умерли и оба сына Елимелеха. А вдова его, Ноеминь, узнав, что на родине ее хороший урожай, решила вернуться в Вифлеем, где у нее остался дальний родственник, знатный и богатый человек по имени Вооз. Обеим снохам своим Ноеминь предложила остаться на их родине, в домах их родителей. Одна из них так и сделала. Другая – Руфь – отказалась. Пожалев свою старую свекровь, она сказала; «Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой бог – моим богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду… смерть одна разлучит меня с тобою».

И вот Ноеминь и Руфь пришли в Вифлеем. Они страдали от голода. «И сказала Руфь моавитянка Ноемини: пойду я на поле и буду подбирать колосья… позади жнецов». По древнему обычаю это разрешалось только последним беднякам, не имевшим своего поля. И Руфь пошла на это. Она попала на поле, принадлежащее Воозу. Вооз, увидев чужую женщину, подбиравшую колосья, расспросил о ней своих слуг, которые, однако, знали о ней только то, что она моавитянка, пришедшая из Моава со своей свекровью. Обратившись к Руфи, Вооз сказал ей: «Мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала вчера и третьего дня; да воздаст Яхве за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Яхве бога Израилева, к которому ты пришла…» Вооз не только разрешил Руфи собирать колосья на своем поле, но и накормил ее вместе с работниками. Так Руфь собирала колосья во время жатвы и кормила этим свою свекровь.

А когда жатва кончилась, Ноеминь сказала Руфи: «Вот, Вооз, со служанками которого ты была, родственник наш; вот, он в эту ночь веет на гумне ячмень; умойся, помажься, надень на себя нарядные одежды твои и пойди на гумно, но не показывайся ему… Когда же он ляжет спать, узнай место, где он ляжет; тогда придешь и откроешь у ног его и ляжешь; он скажет тебе, что тебе делать». Руфь выполнила приказание свекрови. Ночью Вооз, проснувшись и увидев у своих ног женщину, спросил: «Кто ты?» Она сказала: я Руфь, раба твоя, простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник». По обычаям древнего Израиля брат, а за отсутствием брата и другой близкий родственник человека, умершего женатым, но бездетным, обязан был жениться на его вдове; родившиеся после этого дети считались детьми покойного, чтобы «его имя не угасло».

В ту ночь Вооз, не коснувшись Руфи, отправил ее домой. А на следующий день, призвав свидетелей, объявил: «Руфь моавитянку, жену Махлонову, беру себе в жену, чтоб оставить имя умершего в уделе его, и чтобы не исчезло имя умершего между братьями его и у ворот местопребывания его… И сказал весь народ… и старейшины: мы свидетели; да соделает Яхве жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, которые обе устроили дом израилев…» (По Библии Рахиль и Лия были женами патриарха Иакова, который почитался родоначальником народа Израиля.)

После этого Руфь стала женой Вооза и родила сына, которого назвали Овидом. Книга кончается словами: «Овид родил Иессея; Иессей родил Давида». Так моавитянка Руфь оказалась прабабкой царя Давида.

Эта на первый взгляд непритязательная история в действительности содержала в себе большой полемический заряд. Какова главная идея, вдохновившая автора Книги Руфь?

Автор, подчеркивая иноземное происхождение своей героини, явно стремился показать, что иноземные женщины не обязательно представляли собой опасность и проклятие для израильской семьи, что среди иноплеменниц есть такие, которые не только признают Яхве своим богом и Израиль своим народом, но и поступают столь благочестиво и благородно, что заслуживают признания родственников-израильтян, одобрения всего народа и благословения самого Яхве. Ведь Яхве предопределил, чтобы именно иноземка Руфь стала праматерью Давида, царя, от которого произойдет и сам будущий мессия.

Если такова была главная идея книги, то очевидно ее позднее происхождение. Это был протест против безжалостных мер Ездры, Неемии и их сторонников, наиболее фанатично настроенной части иерусалимского жречества и пророков, поставивших себе целью максимально очистить Израиль от иноплеменных элементов, которые могли бы внести в него языческую заразу. Все это было ими заранее предусмотрено в священном писании, ставшим отныне мощной опорой для этих ортодоксов. Теперь им было на что ссылаться. Перед тем как решить вопрос об изгнании иноплеменных жен вместе с их детьми, по свидетельству автора Книги Неемии, «в тот день читано было из книги Моисеевой вслух народа и найдено написанное в ней: Аммонитянин и моавитянин не может войти в общество божие во веки…» (Неем. 13:1). Во Второзаконии (Книге Моисеевой) к этим словам добавлено: «и десятое поколение их не может войти в общество Яхве во веки» (Втор. 23:3). Автор Книги Руфь, выступивший со своим произведением в эти годы, видимо, был смелым человеком. Мы помним, как Неемия расправлялся с теми, кто не захотел отослать своих жен-иноплеменниц. Бывшие у власти ортодоксы не стеснялись в мерах, чтобы сохранить свое влияние на народ.

Книга пророка Ионы

Хотя Книга Ионы введена в собрание книг 12 «малых пророков», но и по стилю своему и по содержанию она относится к тому же жанру, что и Книга Руфь.

Главным героем книги является Иона, сын Амафиин. Это, по-видимому, реальное историческое лицо. В 4-й Книге Царств о нем упоминается как о пророке, жившем в Израильском царстве при царях Иоахазе, Иоасе и Иеровоаме II, т. е. в конце IX– первой половине VIII в. Тогда на Израиль бесконечно нападали его соседи, в особенности цари Дамаска. Иеровоаму удалось не только отразить нападение Дамаска, но и самому перейти в наступление. В этой связи летописец вставил в текст несколько строк об Ионе; рассказав об Иеровоаме, о том, что этот царь «восстановил пределы Израиля от входа в Емаф до моря пустыни», летописец добавил: «по слову Яхве бога Израилева, которое он изрек чрез раба своего Иону, сына Амафиина, пророка из Гафхефера» (4 Цар. 14:25).

Больше об этом древнем пророке Ионе нигде в Библии не упоминается.

Книга Ионы начинается словами: «И было слово Яхве к Ионе, сыну Амафиину: встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до меня». Из последующего становится ясным, о чем должен был проповедовать Иона жителям Ниневии: он должен был возвестить им, что Яхве намерен через 40 дней разрушить этот великий город. Но Иона вместо того, чтобы выполнить повеление Яхве, направляется в порт Иоппию (Яффа) и садится там на корабль, следующий не в Ниневию, а совсем в противоположную сторону – в Испанию, в город Фарсис (Тартес). Он сделал это, чтобы бежать «от лица Яхве» (причина бегства выясняется позже). Рассерженный Яхве поднимает в море великую бурю. Страшась погибнуть вместе с кораблем, члены его экипажа начали молиться каждый своему богу, а когда и это не помогло, стали бросать жребий, чтобы таким образом боги дали им знать, по чьей вине их постигла эта беда. Жребий выпал на Иону, который тут же повинился в своем непослушании Яхве и сам предложил бросить его в море: «Бросьте меня в море, и море утихнет для вас, ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря». Так все и произошло, Иону бросили в море, буря утихла, но Яхве не дал погибнуть Ионе в морской пучине: «И повелел Яхве большому киту (в оригинале – «большой рыбе». – М.Р.)поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи… И помолился Иона Яхве богу своему, из чрева кита… И сказал Яхве киту, и он изверг Иону на сушу» (Иона. 2:1–2).

После этого Яхве вторично повелел Ионе идти в Ниневию, и на этот раз Иона послушался. Он пришел в этот «город великий у бога, на три дня ходьбы». «И начал Иона ходить по городу… и проповедовал, говоря: еще сорок дней и Ниневия будет разрушена!» Жители Ниневии «поверили богу, и объявили пост, и оделись во вретища». То же сделал и царь Ниневии и отдал приказ, «чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили, и чтобы покрыты были вретищем люди и скот и крепко вопияли к богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих. Кто знает, может быть, еще бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев свой, и мы не погибнем». Жители Ниневии выполнили приказание своего царя, «и увидел бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел» (Иона. 3).

Но Иона «сильно огорчился этим и был раздражен». Пророк даже осмелился выговорить своему богу за то, что тот не сдержал своего слова уничтожить Ниневию: «О, Яхве! не это ли говорил я, когда еще был в стране моей? Потому я и побежал в Фарсис, ибо знал, что ты бог благий и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и сожалеешь о бедствии». Бог проявил непоследовательность, Ниневия осталась в целости, и Иона теперь будет выглядеть в глазах людей лгуном и лжепророком. Это настолько огорчило Иону, что он просит бога: «Возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить». И сказал Яхве: «Неужели это огорчило тебя так сильно?»

Огорченный и раздраженный, Иона ушел из города и «сел с восточной стороны у города, и сделал себе там кущу (шалаш. – М. Р.) …чтобы увидеть, что будет с городом». Он, видимо, все еще надеялся, что Яхве сдержит свое слово и истребит язычников. А Яхве поступил по-иному: «произрастил Яхве бог растение, и оно поднялось над Ионою, чтобы над головой его была тень и чтобы избавить его от огорчения его; Иона весьма обрадовался этому растению». Но оказалось, что бог не только для этого вырастил растение, у него была еще другая цель. «И устроил бог так, что на другой день при появлении зари червь подточил растение, и оно засохло». А когда взошло солнце, «навел бог знойный восточный ветер, и солнце стало палить голову Ионы, так что он изнемог и просил себе смерти… И сказал бог Ионе: неужели так сильно огорчился ты за растение?» Иона признался: «Очень огорчился, даже до смерти». И тогда Яхве сказал Ионе: «Ты сожалеешь о растении, над которым ты не трудился и которого не растил, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь пропало: мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой (т. е. – детей малолетних. – М. Р.), и множество скота?»

Этими словами бога неожиданно обрывается рассказ об Ионе.

Книга пророка Ионы – одна из самых «молодых» книг в составе канона пророков. Библейская критика уверенно утверждает, что она была составлена после плена и даже после реформы Ездры и Неемии. Язык книги – поздний, много слов арамейского происхождения (арамейский язык получил распространение у иудеев в период персидского господства и даже позже). Автор явно жил в эпоху, когда Ниневия была уже давно разрушена (т. е. после 612 г.), он говорит о ней как о городе из легенд.

Автор взял героем своей книги Иону, потому что нуждался в фигуре древнего пророка, от которого сохранилось только имя. Он выбрал Ниневию, потому что о ней осталась память как об огромном языческом городе, столице Ассирии, державы, сыгравшей такую роковую роль в истории Израиля. Все остальное, включая фантастическую «великую рыбу», поглотившую Иону и затем низвергнувшую его по приказу бога, рассказ о проповеди Ионы в Ниневии и о чудесном растении, сотворенном богом на один день, – откровенная выдумка автора. Но какую цель этот автор преследовал, какую идею стремился провести в этой выдуманной истории?

Ясно, что урок, который преподал Яхве Ионе, был адресован не только древнему пророку. Он предназначался автором книги своим современникам, и в особенности тем ортодоксам и фанатичным ревнителям Яхве, которые, борясь с язычеством в самом Израиле, переносили свою ненависть на весь языческий мир и, видя, что он не гибнет от руки Яхве, как это много раз обещали и обещают пророки, с раздражением и огорчением задавали вопрос: «доколе?» Автор Книги Ионы не напрасно вывел своего героя в таком неприглядном свете и вложил в уста Яхве суровый выговор своему пророку: Иона пожалел погибшее растение, которое к тому же не сам вырастил; как мог он так дурно подумать о боге, поверить в его желание погубить прекрасный город? Как мог Иона подумать, что бог Яхве не пожалеет его жителей, обратившихся «от злого пути», совсем невинных детей их и даже их скот?

В Книге Ионы Яхве благ, милосерден, долготерпелив и, даже причиняя бедствие, сожалеет об этом. И так бог относится не только к своему «избранному народу», он жалеет и язычников и вовсе не хочет их гибели, напротив, он хотел бы, чтобы язычники раскаялись, перестали творить злые дела и остались в живых. Поэтому он терпит их. Яхве послал своего пророка к язычникам Ниневии, чтобы тот своей проповедью способствовал их обращению; не такова ли обязанность каждого израильтянина: не ждать, когда язычники обратятся к нему в поисках истинного бога, а самому идти к ним, не отталкивать их от себя, а привлекать, не изгонять обратившихся язычников из общины израилевой, а способствовать их превращению в настоящих иудеев по вере и по крови.

Книга Ионы была открытым вызовом иерусалимскому жречеству и поддерживавшим его пророкам, которые, стремясь изолировать Израиль от внешнего иноплеменного окружения, видели в этом лучшее средство сохранить свое влияние на народ, свою власть и доходы.

Вместе с тем появление у иудеев в послепленный период литературных произведений типа Книги Ионы и Книги Руфь ознаменовало наступление нового этапа в развитии религии Яхве: в ней усиливаются тенденции к прозелитизму; идеи Второисаии о великой миссии Израиля нести свет истинной веры, веры Яхве, народам, прозябающим во мраке язычества, становятся важной составной частью иудейского богословия. Пройдет некоторое время, и сами ортодоксы сочтут возможным включить и Книгу Руфь и Книгу пророка Ионы в состав своего священного писания.

Сложнее получилось еще с одним произведением, тоже вошедшим в канон Ветхого завета, с Книгой Иова.

Книга Иова и Книга Екклесиаста

Одну из важнейших своих задач авторы и редакторы книг Ветхого завета видели в возвеличении Яхве, в защите его культа и борьбе против культов других богов. Многие места в этих книгах носят характер прямой полемики между ревнителями Яхве и приверженцами других религий. Но иногда в ветхозаветных произведениях можно обнаружить еще и полемику против иного рода противников Яхве – скептиков и вольнодумцев, тех, кто отрицал или ставил под сомнение такие атрибуты Яхве, как всемогущество или всеведение, премудрость бога или его справедливость, милосердие, или даже самый факт существования бога. И есть основания полагать, что такие вольнодумные и еретические мысли высказывались не только устно, что на эти темы были и писаные сочинения и одним из них была вошедшая в канон Ветхого завета Книга Иова в ее первоначальной форме. Эта книга, судя по языку и заложенным в ней идеям, относится к послепленному времени и, скорее всего, была написана не ранее V в. до н. э.

В настоящем своем виде книга состоит из 42 глав. Первые две главы представляют собой как бы пролог. Автор книги, который предпочел не называть своего имени, описывает один «присутственный день» на небе, при дворе небесного царя Яхве: «Был день, когда пришли сыны божии (т. е. ангелы. – М. Р.)предстать пред Яхве; между ними пришел и сатана. И сказал Яхве сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Яхве и сказал: я ходил по земле и обошел ее. И сказал Яхве сатане: обратил ли ты внимание твое на раба моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле; человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Яхве и сказал: разве даром богобоязнен Иов?.. Дело рук его ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он тебя?» (Иов. 1:6—11). Сатана, таким образом, наводит бога на мысль, что благочестие и праведность Иова отнюдь не бескорыстны. И Яхве по наущению сатаны соглашается подвергнуть своего верного раба жестокому испытанию. С разрешения Яхве сатана обрушивает на праведника ряд ужасных бедствий: Иов теряет все свое богатство, гибнут его дети, и все тело его поражает страшная болезнь – проказа. Иов ни единым словом не осудил бога, выразив свое отношение к происшедшему с ним словами: «Яхве дал, Яхве и взял; да будет имя Яхве благословенно!» (1:21).

Три старых друга Иова – Елифаз, Вилдад и Софар пришли к нему, чтобы выразить ему свое сочувствие. Ужаснувшись мере его страданий, они долго не могли произнести ни единого слова. Иов первый начал речь, и с этого, собственно, начинается основная часть книги (3:1—42:6) и вместе с тем как бы происходит полное преображение Иова. В ряде речей Иов выражает свое возмущение несправедливостью Яхве. За что ему такие страдания, ведь он ничем не провинился перед богом? Но происшедшее с ним как бы открывает Иову глаза на то, что происходит повсюду. Везде люди страдают, и везде царят несправедливость и зло, и Яхве допускает это.

В роли защитников бога выступают пришедшие к Иову друзья. Их возражения страдальцу занимают основную часть книги и составляют настоящую философскую дискуссию между поборниками ортодоксальной доктрины иудаизма, каким он сложился в послепленную эпоху, и ее критиками в лице Иова.

Выступления друзей Иова – это подлинная апология Яхве. Бог всемогущ, он сотворил мир и управляет им. И он безусловно справедлив и всегда прав. Это положение выдвигается ими как аксиома: «Ненавидящий правду может ли владычествовать?» (34:17). Яхве неукоснительно воздает каждому по заслугам. Он награждает праведников, «с царями навсегда посаждает их на престоле, и они возвышаются» (36:7); карает нечестивцев, хотя иногда и не сразу. Величие и богатство нечестивого исчезают, и он скитается за куском хлеба (15:23). Он рано умирает, и если даже сам он благополучно окончит жизнь, то пострадают его дети, которые «будут заискивать у нищих» (20:10 ).

Иов пункт за пунктом отвергает доводы своих оппонентов, которых он без стеснения называет «сплетчиками лжи» и «жалкими утешителями». Где они видят справедливое воздаяние каждому «по путям его»? Нет этого! Бог равным образом «губит и непорочного и виновного» (9:22). Хуже того, бог явно благоволит к нечестивцам и злодеям и оказывает им покровительство: «В день погибели пощажен бывает злодей, в день гнева отводится в сторону» (21:30). Беззаконный живет долгую жизнь в богатстве и покое, у него многочисленное потомство (что в древности считалось верным признаком божьего благоволения), и умирает он скорой и легкой смертью (21:7—14). А между тем эти нечестивцы говорят богу: «Что вседержитель, чтобы нам служить ему? и что пользы прибегать к нему?» (21:15). А невинные и почитающие бога терпят унижения, страдают от голода и гибнут от рук злодеев: «В городе люди стонут, и душа убиваемых вопит, и бог не воспрещает того» (24:12).

Иов решительно не согласен с объяснением оппонента, что за это Яхве отомстит детям беззаконника: «Пусть воздаст он ему самому, чтобы он это знал… Ибо какая ему забота до дома своего после него, когда число месяцев его кончится» (21:19–21). Как видим, концепция загробной жизни и загробного воздаяния чужда как Иову, так и его друзьям-оппонентам. Иов убежден, что смерть – это конец всему, и радостям, и горю, конец всякой надежде: «Человек умирает и распадается… Ляжет и не станет; до скончания неба он не пробудится и не воспрянет от сна своего» (14:10, 12).

Иов решительно оспаривает также идею о том, что страдание может быть использовано богом для испытания праведников. Ведь поведение человека в конечном счете тоже зависит от бога, у которого в руках «и заблуждающий и вводящий в заблуждение» (12:16), и бог, следовательно, наперед должен знать, чем кончится испытание.

Наконец, Иов прибегает к еще одному аргументу, который так часто приводят современные критики религии и применяли древние: если даже человек по слабости своей природы в чем-то погрешил, то ведь в этом случае со стороны бога несправедливо обвинять его; ведь человек таков, каким его бог сотворил. «Хорошо ли… – упрекает бога Иов, – что ты угнетаешь, что презираешь дело рук твоих?» (10:3).

В дошедшем до нас тексте Книги Иова дискуссия между Иовом и друзьями заканчивается словами от автора: «Те три мужа перестали отвечать Иову, потому что он был прав в глазах своих» (32:1). Ортодоксам не удалось убедить Иова. Но на помощь им неожиданно приходит сам бог. Выступая из грозовой тучи, Яхве произносит против Иова длинную речь (главы 38–41), смысл которой, однако, вполне однозначен: Яхве отнюдь не оправдывает своего поведения по отношению к людям и не объясняет господства зла в мире. Вместо этого бог многословно прославляет свое могущество и свою мудрость, доказывая, что человек по сравнению с ним настолько ничтожен, бессилен и неразумен, что он не имеет права судить о действиях бога и тем более осуждать его (39:32). Только увидев бога, Иов признает свое поражение. Он произносит покаянные слова: «Я говорил о том, чего не разумел… Я слышал о тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (42:3, 5–6).

Книга кончается кратким эпилогом: раскаявшегося Иова Яхве награждает богатством в двойном размере против того, что у него было отнято, у него рождаются другие сыновья и дочери, он прожил еще 140 лет и умер в глубокой старости, «насыщенный днями» (глава 42).

Итак, Яхве одержал победу. Но это была поистине «победа силы над правом». К такому же выводу не мог не прийти и древний иудей, прочитавший Книгу Иова, если он внимательно следил за ходом дискуссии. Ведь собственный жизненный опыт читателя убеждал его в том, что прав Иов, а не его противники, что в мире людей действительно не видно никаких признаков справедливого божественного управления и воздаяния по заслугам: праведникам – награды, злодеям – возмездие. И что, наверное, правы те, которые, как сказано в прочитанной им книге, говорят: «Что вседержитель, чтобы нам служить ему, и что пользы прибегать к нему?» Книга эта, написанная неизвестным автором, несомненно, должна была сеять в душах ее читателей семена скептицизма и неверия. Понимали это, конечно, и древние ревнители веры Яхве. И они применили старый испытанный прием – подвергли это сочинение надлежащей «обработке».

Нужно было ослабить впечатление от неумолимой логики обвинений Иова в адрес бога, и с этой целью в речи Иова был включен ряд вставок. Такой вставкой, по мнению подавляющего большинства исследователей, являются, например, стихи 27:8—10; 13–23, где Иов, во всех остальных частях книги решительно нападавший на тезис официальной религии о неизбежности прижизненной кары злодею, неожиданно утверждает, что нечестивцу предстоит суровая расплата от бога. Но, сойдясь таким образом с друзьями во взглядах, Иов тут же почему-то бросает им упрек в пустословии. Позднейшими вставками считаются также стихи 21:16, 21:22 и ряд других мест. Таким образом благочестивые редакторы постарались притупить дерзкий и богохульный характер речей Иова, а сомнения Иова в справедливости Яхве представить как временную слабость страдальца, которую он преодолел, покаялся и был прощен богом. Именно таким – эталоном праведности и благочестия – вошел образ Иова в поздний иудаизм и христианство, а Книга Иова оказалась включенной в канон священных писаний.

* * *

Другим памятником древнего свободомыслия, сходным образом попавшим в канон Ветхого завета, является Книга Екклесиаста. Екклесиаст – это не имя, а перевод древнееврейского слова «когелет», которое употреблено в первом предложении оригинального текста: «Слова Когелет, сына Давида, царя в Иерусалиме», и означает «проповедующий», «обращающийся к собранию». Мудрец делится с собравшимися вокруг него слушателями своими мыслями о боге и о мире, о смысле человеческой жизни и о ее цели.

Из всех сыновей Давида «царем в Иерусалиме» стал только Соломон, значит, автор идентифицирует себя с этим древним израильским царем. Однако анализ текста Книги Екклесиаста с несомненностью обнаруживает, что это одно из самых поздних произведений в ветхозаветной литературе, оно было написано не ранее III в. до н. э. Воззрения автора его во многом совпадают с воззрениями автора Книги Иова, ряд мест из которой он повторил почти дословно (например, Еккл. 5:14 и Иов 1:21; Еккл. 6:3–5 и Иов 3:11–13).

Автор Книги Екклесиаста, так же как анонимный автор Книги Иова, противопоставил догме реальность и подверг традиционную теодицею Яхве критике с позиций действительности. Так же как его предшественник, он обнаружил в мире людей многое, что никак несовместимо с человеческими понятиями о порядке и справедливости: «Праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников» (8:14); «Праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живет долго в нечестии своем» (7:15). И есть другая величайшая несправедливость и зло, которое касается в равной мере всех живущих, – это смерть: «Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику… Это-то и худо во всем, что делается под солнцем» (9:2–3). Во всем этом нет никакого смысла, и автор формулирует эту мысль в неоднократно повторяемых выражениях: «суета сует», причем слова оригинального текста точнее должны быть переведены как «величайшая бессмыслица», «все бессмысленно», «пустое все». Нет смысла приобретать великое богатство, ибо после смерти оно достанется другому, нет смысла в человеческой мудрости, ибо «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (1:18). И не стоит утешать себя мыслью, что сохранится по крайней мере память о мудреце, «потому что мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто…» (2:16).