Текст книги "Горящая колесница"

Автор книги: Миюки Миябэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

«Да, пожалуй, на этом этапе психология клиента такова, что он думает только о деньгах, которые надо внести завтра, да ещё о том, что подходит срок следующего платежа. Он готов идти куда угодно, лишь бы заполучить ссуду», – подумал Хомма.

– Так, значит, вы потому говорили, что банкротами становятся люди серьёзные и скромные?

Адвокат энергично закивал:

– Именно, именно. Невозможно вообразить, чтобы такой человек сбежал, растратив все деньги. Такие люди только и думают о том, что долг необходимо вернуть. И всё глубже погружаются в пучину. А если кто ещё и здоровье себе подорвёт, то совсем беда.

– Так случилось и с Сёко Сэкинэ?

– Она – классический случай.

«Да, верно, ведь она одно время после дневной работы в фирме ночью подрабатывала в баре…» – вспомнил Хомма.

– Вот так люди скатываются всё ниже и ниже, пока не попадают в одно из наихудших мест – в так называемую «скупку». Вы, Хомма-сан, наверное, знаете, чем там занимаются. Клиента заставляют сделать себе кредитку и по ней покупать всякую всячину. Потом эти товары забирают, но дают за них лишь седьмую часть стоимости. Так должник расплачивается. Таким образом приобретаются разные товары: бытовая электроника, украшения, но чаще всего – билеты на поезд-экспресс «Синкансэн». Они попадают к перекупщикам и продаются с уценкой. Я и сам их покупаю, когда надо ехать в командировку. Дёшево ведь! – Губы адвоката скривила невесёлая усмешка. – А человек, который однажды попадает в эту структуру, уже не сможет легко из неё вырваться. Какой бы ни был честный – никуда не денется, раз угодил в капкан. И вот, загнанные в угол, люди в конце концов приходят к наихудшему финалу, совершают преступление.

Хомма горько улыбнулся:

– Случаи коррупции в полиции проистекают почти исключительно из проблем со ссудной кассой – вы об этом?

На этот раз Мидзогути остался серьёзным:

– Да. Ведь эти люди должны блюсти честь мундира, это фасад всего общества. То же можно сказать и об учителях. военных, о миллионах государственных служащих.

Действительно, всё это было невесело.

– Если подумать здраво, то разве не дикость, что существуют дельцы, ссужающие десятки миллионов иен двадцатилетним? Но они существуют. Потому что весь этот бизнес представляет собой великий нескончаемый круговорот. Нужно ссужать, ссужать и ссужать. Главное, не оказаться крайним, не вытянуть пустышку – на этом всё и построено. В действительности ни банки, ни кредитные компании, ни ссудные кассы не оказываются внакладе. Структура, о которой мы говорим, устроена так, что дельцы, находящиеся на вершине пирамиды, никогда не несут ответственности. Оплата по счётам взваливается на тех, кто ниже, ниже, ещё ниже… Под грузом растущих долгов на дно падают всё новые и новые жертвы, и им никогда уже не выплыть на поверхность.

Хомма заметил, что на полном гладком лице адвоката появились горестные складки.

– Давайте, Хомма-сан, попробуем повернуть стрелки часов вспять и заглянуть на несколько десятилетий назад – в старую добрую эпоху ломбардов. Тогда невозможно было брать в долг без ограничений. Люди изворачивались – несли что-нибудь в заклад, просили выдать вперёд жалованье… Разве можно было тогда отыскать такое место, где прямо на улице любому дают ссуду без всякой гарантии возмещения? Однако я не скажу, что тогда было хорошо. Потому что по сравнению с былыми временами, теперь людям живётся гораздо легче.

Ресторан понемногу пустел, однако за стойкой по-прежнему клубился белый пар.

– Ещё раз повторяю: я не хочу, чтобы мои слова были истолкованы превратно. Нет, я не призываю вернуться в прежние времена, когда не было потребительского кредита и займов. Ведь только подумайте: пятьдесят семь триллионов иен! Разве можно отменить отрасль, в которой задействованы такие деньги? Это невозможно. Ведь это один из столпов национальной экономики. Я совсем другое хочу сказать: к подножию вот этого «столпа экономики» каждый год мы приносим в жертву десятки тысяч людей. Не пора ли покончить с этим кошмаром? Жертвы накладывают на себя руки, иногда даже целыми семьями, или пускаются в бега, попадая в сети преступного мира и увлекая на дно других, что лишь умножает число трагедий…

– Вы хотите сказать, что эту структуру следует преобразовать? – спросил Хомма.

– Да. Нужно упразднить несообразно высокие ссудные проценты. Ведь в большинстве компаний они доходят до двадцати пяти и даже тридцати процентов в год. Это как раз попадает в зазор между законом об ограничении процента за ссуду и пересмотренным актом о капиталовложениях, в ту самую «серую» зону, про которую обычно говорят: «Плохо, конечно, но в каждом отдельном случае придраться трудно». А вот каждому отдельному должнику от этого большая беда. Вот, посмотрите…

Мидзогути опять принялся чертить пальцем кривые прямо на столе. Линия пошла под углом двадцать градусов, затем плавно стала возрастать, и в конце концов угол увеличился до сорока пяти градусов.

– Человек берёт наличные по кредитной карте, потом у него возникают проблемы с выплатой долгов и он идёт в ссудную кассу – вот типичная ситуация, и если сумма кредита составляла два миллиона иен, то при тридцати процентах годовых через семь лет нарастёт шестнадцать миллионов. Вот он, этот взлёт! – Адвокат ещё раз провёл пальцем воображаемую кривую. – Среди моих клиентов был один мужчина – ему было уже за тридцать, – так вот, из его двенадцатимиллионного долга девять миллионов составляли проценты. Сахарную вату знаете? Вечерами на улице торгуют с лотка… Сладкая масса наматывается на палочку и пухнет, пухнет… О том, что проценты таят в себе такую опасность, люди обычно не догадываются, когда берут взаймы. Ведь автоматы молчат, когда в них вставляешь кредитку, и ничего не говорят про проценты. – Мидзогути скривил губы в подобии улыбки. – То-то и оно. И в связи с этим упомяну ещё о третьем обстоятельстве – это потребительская культура, распространение необходимой информации. Я ведь говорил уже, что многие вначале думают, будто бы не так и накладно брать наличные в кредит.

– Да-да, вы ещё просили это хорошенько запомнить.

– Вот именно. Поначалу проценты не очень ощутимы. Они напоминают мне «привидение на закорках» – то, которое чем дальше несёшь, тем тяжелее. Кроме того, магической силой обладает само выражение «снять наличные по кредитке». Пойти в ссудную кассу – нехорошо, особенно молодому человеку. А «снять наличные» – это даже респектабельно. К тому же людям кажется – я подчёркиваю, только кажется, – что проценты по кредитке ниже, чем в ссудных кассах. Хотя это величайшее заблуждение. Если подсчитать годовой процент за ссуду по кредитке, то мы получим двадцать пять – тридцать пять процентов, совершенно то же, что и в ссудных кассах. Но если этого не знать, то запросто можно впасть в заблуждение, что снимать наличные по кредитке – совершенно безопасно. Это первый шаг к беде.

Стоявший на столе перед адвокатом стакан снова был пуст.

– Особенно часто попадается в эту ловушку молодёжь. Ведь кредитные фирмы делают всё, чтобы привлечь новичков, и активно осваивают новые возрастные ниши. Бизнес на то и бизнес, все ведут себя одинаково: клиенту говорят лишь приятные вещи. Ему остаётся только самому быть умнее. Но в действительности, Хомма-сан, тут как раз и есть слабое место. Хотя уже двадцать лет прошло, как банки начали оформлять кредитки студентам, разве в каком-нибудь университете, колледже или средней школе молодёжь учат правильно пользоваться карточками, чтобы жить в обществе, построенном на кредите? Вот что нужно делать немедленно! Ведь даже в обычных муниципальных колледжах перед выпускным вечером девочек собирают и учат делать макияж – раз уж такое внимание к моде, пусть бы заодно прочли им лекцию о кредитных картах, прежде чем выпустить в жизнь. – Мидзогути в негодовании даже стукнул по столу. – Я не сторонник того, чтобы во всех бедах винить власти, но ужасно злит, что решение этой проблемы зависит от соответствующих инстанций и административных мер. А где у нас сегодня тот орган, который контролировал бы в целом всю сферу кредитования потребителей?

– Стало быть, нет его?

Розничный кредит проходит по ведомству Министерства торговли, а денежные ссуды – это Министерство финансов. Администрация, которая должна пристально следить за отраслью, чей капитал сопоставим с бюджетом страны, рассредоточена на два министерства, и обычно их представители с трудом находят общий язык. Поэтому они не способны быстро принять меры, когда это необходимо. А ведь на самом деле любой банк, который кредитует покупки, даёт своим клиентам и денежные ссуды, карточка-то одна. Так-то вот. – Адвокат выпрямился и расправил плечи.

Хомма заметил, что хозяин ресторана, который украдкой поглядывал на них из-за стойки, усмехнулся. Он, наверное, уже привык к подобным сценам.

– Вы хотите знать, что за женщина была Сёко Сэкинэ. Хотите расследовать это дело. Я намерен поделиться с вами всем, что знаю сам. Потому и говорил так долго. Считайте, что это было лишь длинное предисловие.

– Предисловие о том, как работает структура кредитования налогоплательщиков?

– Да. Ну а теперь вы, вероятно, рассуждаете следующим образом. Безусловно, в сфере кредитования есть много проблем – это ясно. Тут и структурные проблемы, и высокие проценты, и административные недоработки, и нехватка информации. Всё понятно. Но разве не является личной проблемой каждого должника то, что он берёт ссуды, которых ему никогда не вернуть, а потом не знает, что с этим делать. Наверняка что-то не так с этим человеком, раз он не может смотреть на мир реально, – вот и оказался на дне. Самое яркое доказательство – то, что далеко не все японцы становятся банкротами. Действительно, ведь ни с вами, ни со мной этого не случилось. Люди серьёзные, ответственные – вне опасности. И вот вы уже думаете: «Если увяз в долгах – сам виноват, есть, значит, какая-то слабинка в человеке». Я угадал ваши мысли?

Выстрел угодил в яблочко. Смутившись, Хомма отвёл взгляд – посмотрел в сторону хозяина ресторана: тот улыбался во весь рот.

– Так я угадал?

– Угадали.

Прокашлявшись. Мидзогути вдруг спросил:

– Хомма-сан, вы машину водите?

– Что?

– Ну, машину – водите? Права у вас есть?

– Права есть, – кивнул Хомма, – но машину не вожу.

– Это из-за вашей работы? За рулём сидеть времени нет?

– Нет.

Хомме всегда трудно было говорить об этом, потому что не хотелось ставить в неловкое положение собеседника. Но тут он решил сказать всё как есть:

– По правде говоря, три года назад моя жена попала в аварию. Был дождь, со встречной полосы вылетел грузовик, удар был очень сильный.

Адвокат широко распахнул глаза:

– И что?..

– Жена погибла. Говорят, что мгновенно. После этого я не сажусь за руль. У меня и машины-то нет, слишком тяжёлые воспоминания. Права возобновляю, когда подходит срок…

Мидзогути как-то сразу стих. Словно ученик начальной школы, он растерянно опустил голову:

– Я не знал, простите, пожалуйста, за такой вопрос.

– Ничего, вам вовсе не нужно извиняться, – сказал Хомма, отметив, что адвокат не только серьёзный, но и искренний человек.

– А про машину вы почему спросили?

– Я задал бестактный вопрос, но именно вы, пожалуй, поймёте меня, как никто.

– Что вы имеете в виду?

– Ваша жена была внимательна за рулём?

– Да. Она часто возила нашего ребёнка, поэтому была, можно даже сказать, излишне осторожна.

– А тот водитель грузовика?

– Сказали, что он заснул за рулём. Оттого что перерабатывал… Честно говоря, я едва сдерживался, когда всё это выслушивал: у них не хватало водителей, и он не спал двое суток – проехал через всю страну от Кюсю до Тохоку и обратно.

Адвокат кивнул и продолжил:

– В том месте, где произошла авария, на дороге были разделительные заграждения? Какой ширины была дорога? Достаточной ли для того, чтобы у вашей жены оставалась возможность взять чуть в сторону в случае опасности?

Хомма лишь молча покачал головой.

– Так кто же в этом случае виноват? Да, конечно, вина ложится на водителя грузовика, который заснул. Но такие условия труда создал тот, кто его нанимал, значит, и наниматель тоже причастен. Виновата также местная администрация – она не позаботилась о разделяющих встречные полосы заграждениях, которые могли бы принять удар, раз уж по дороге ездят и обычные легковые машины, и тяжёлые грузовики. Причина и в том, что дорога была узкой. А расширить её невозможно даже при желании, потому что неудачно разработан муниципальный план развития, и ещё из-за бесконечного роста цен на землю. – Мидзогути перечислял всё это тихим, ровным голосом, почти что бормотал себе под нос. Потом поднял глаза на собеседника: – Если так рассуждать, то получится, что авария произошла не случайно и что для этого было множество предпосылок. Необходимо усовершенствовать и то и это… Ну а что бы вы сказали, если бы я проигнорировал всё перечисленные доводы и заявил: «Авария произошла из-за ошибки водителей, оба из них виноваты в равной степени, внимательные люди в аварию не попадают. Авария случилась оттого, что это были плохие водители»?

Вопрос был риторическим, и Хомма промолчал. Ему вспомнились слова, произнесённые адвокатом при первой встрече: «Банкротство из-за невозмещенных кредитов можно сравнить с загрязнением среды промышленными отходами».

– То-то и оно, Хомма-сан. Легко огульно обвинить всех должников: мол, беда случилась из-за ваших личных недостатков. Однако это всё равно что попавшим в аварию водителям, вне зависимости от обстоятельств каждого дела, бросить в лицо: «Ездить не умеете! Зря вам выдали права». Или ещё: «Другие же не попадают в аварию, берите с них пример».

Хомма вспомнил того водителя грузовика: выписавшись из больницы, он пришёл к нему домой под конвоем полицейского из транспортного отдела, чтобы возжечь курения перед алтарём с фотографией жены. Странно, но его лица в памяти не осталось. Помнилось только, что водитель так ни разу и не посмел взглянуть в сторону Хоммы. А ещё помнилось, что руки у парня всё время дрожали. Потом, вытирая пепел, который осыпался с курительных палочек, когда водитель трясущимися руками подносил их к алтарю, Хомма ощутил на татами, там, где сидел этот человек, тепло живого тела.

«Да, ты-то живой…» – подумалось тогда Хомме. И только в тот момент он впервые ощутил гнев на водителя, такой гнев, что и словами не выразить.

Однако сознание того, что не один этот человек убил Тидзуко, заставляло его злиться ещё сильнее. Гнев закипал именно оттого, что виноват был не только водитель. Даже зная, как в действительности обстояло дело, он ничего не мог сделать и потому злился.

Низенький адвокат молча пристально смотрел на Хомму. Тот понял, что на несколько мгновений забылся, взял себя в руки и произнёс:

– Я очень хорошо понял вашу позицию.

Услышав собственный голос, Хомма почувствовал, что возвращается к реальности.

– Я считаю ошибочным закрывать глаза на позицию автодорожных властей, которые в случае аварии рассуждают только об ответственности водителя. Нельзя забывать и об автопромышленности, которая экономической выгоде, внешнему виду товара уделяет больше внимания, чем безопасности, выпускает себе новые модели одну за другой. Вы согласны? – спросил Мидзогути.

– Конечно.

– Разумеется, бывают случаи, когда виноваты водители. Это те люди, которых ради общественной безопасности лишают водительских прав. Но величайшей ошибкой было бы ставить их на одну доску с такими, как ваша жена, которые, не нарушая правил, лишились жизни из-за аварии. Разве можно просто отрезать: «Попал в аварию – сам виноват»? Точно так же и с кредитной сферой, с безнадёжными должниками. Конечно, кто-то сам виноват в своём банкротстве. Такие люди тоже есть. Но ведь не только они! Как же можно отмахиваться от проблемы, делать вид, что ничего не происходит! – Тон адвоката немного изменился, в голосе зазвучала личная боль. – В действующем на сегодняшний день законе о банкротстве многое предстоит менять. В частности, есть проблемы, которые средства массовой информации формулируют цветисто: «Бери в долг сколько хочешь, банкротство выручит» или: «Возможность объявить о банкротстве провоцирует безответственный разгул». Кстати, вы знаете, какова процедура объявления себя банкротом?

– Только в общих чертах…

– Порядок простой. – И Мидзогути принялся объяснять.

Прежде всего, надо подать заявление в соответствующий районный или городской суд. К заполненной по установленной форме декларации о банкротстве прилагаются такие документы, как копия посемейного реестра, справка о регистрации по месту жительства, опись имущества, список кредиторов и подробное разъяснение обстоятельств возникновения задолженности. После этого человека вызывают в суд и выслушивают его устные объяснения, суд при этом может задавать вопросы и требовать уточнений. Это называется «судебное слушание».

Судебное разбирательство, включая слушание, не занимает много времени. Как правило, в случае персонального банкротства с момента подачи заявления до момента получения документа, удостоверяющего статус банкрота, проходит полтора-два месяца.

В случае персонального банкротства, точно так же, как и в случае банкротства фирмы, при наличии недвижимости или какого-либо имущества, которое могло бы быть поделено между кредиторами, суд назначает специального управляющего. Он занимается обследованием кредиторов, а также процедурой раздела и передачи имущества должника. В течение этого процесса банкрот не может менять место жительства или отлучаться без разрешения суда. Даже почтовую корреспонденцию пересылают поверенному. Однако если банкротом является совсем ещё молодой человек, которому едва за двадцать, то до этого обычно не доходит. У молодых ведь обычно нет имущества, которое можно было бы оценить и поделить между кредиторами. За одежду, мебель, аудиоаппаратуру, даже если их продать, можно выручить сущие гроши. Обычно всё это оставляют владельцу.

При отсутствии имущества, подлежащего разделу (его называют «конкурсная масса»), нет смысла и в длительной процедуре самого банкротства. В этом случае одновременно с документом, удостоверяющим статус банкрота, оформляют и документ о прекращении процедуры банкротства. После этого снимается запрет на свободное передвижение.

Однако с банкрота всё ещё не снимается долговая ответственность. В течение месяца после получения удостоверения о персональном банкротстве надо подать прошение об освобождении от юридической ответственности. Только после того, как прошение удовлетворено, субъект освобождается от выплаты задолженности. Обычно для вынесения такого решения требуется шесть-семь месяцев.

Можно сказать, что в случае персонального банкротства практически не бывает так, чтобы прошение об освобождении от юридической ответственности не было бы удовлетворено. Однако некоторые условия суд всё же выдвигает.

Прежде всего это условие, чтобы в течение предшествующих десяти лет субъект не подвергался процедуре банкротства со снятием юридической ответственности по долговым обязательствам. Банкротство, по крайней мере, не чаще чем раз в десять лет – таково главное правило.

Отказать в освобождении от долговых обязательств могут также в случае злостного сокрытия имущества, обмана кредиторов и получения ссуды в процессе подготовки к процедуре банкротства – словом, в случае мошенничества. Но если этого нет, то пусть даже причиной банкротства стало неумеренное мотовство и пристрастие к роскоши, достаточно лишь, чтобы задолженность образовалась в течение некоторого ощутимого периода времени (в случае, когда долги накоплены за короткий срок, могут заподозрить преднамеренное банкротство). Словом, если у должника есть желание «начать с чистого листа», то, как правило, такая возможность ему предоставляется.

– Дело в том, что процедура банкротства предназначена прежде всего для спасения должников, – продолжал адвокат. – Однако в последнее время порой слышатся возражения: мол, как же можно списать даже долги, сделанные из-за мотовства?

Мидзогути вздохнул, и стало заметно, что он уже в весьма преклонных годах.

– Понятное дело, что если речь идёт не о стариках-пенсионерах и не о несовершеннолетних, то когда, благодаря одной лишь бумажке общество прощает человеку все долги, это как-то… Особенно если это люди трудоспособного возраста, в расцвете сил… Поистине тут впору задуматься: а как же мораль? Я тоже считаю, что такие банкроты должны постепенно, малыми взносами, выплачивать из своего заработка основной долг (кроме незаконных процентов). Только вот… – Адвокат горько усмехнулся. – Я словно воочию вижу языки пламени и множество взывающих о помощи людей. Тут уж не приходится упрекать пожарную машину в неправильной парковке – надо спасать! А потом уже исправлять, если что не так.

Хомма утвердительно кивнул:

– Вы совершенно правы.

– Большинство людей не догадывается, что есть такая процедура и что можно объявить себя банкротом. Тяготясь долгами, они кончают с собой, бросают семью и пускаются в бега – вы не представляете себе, сколько до сих пор вокруг таких трагедий! В последнее время хотя бы растёт количество людей, которые, прежде чем дойдут до крайности, обращаются за консультацией – не зря, стало быть, мы работаем.

– И сколько же таких людей?

Прежде чем ответить, Мидзогути заглянул в свою записную книжку:

– Количество поданных на рассмотрение дел о персональном банкротстве растёт на глазах, суды ими завалены. В тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году, когда поднялась паника вокруг ссудных касс, за год по стране количество таких дел дошло до двадцати тысяч, после этого оно понемногу стало уменьшаться. В последние несколько лет опять наблюдается тенденция к росту. В девяностом году было рассмотрено двенадцать тысяч дел о банкротстве, в прошлом – двадцать три тысячи, и уже очевидно, что в нынешнем году таких дел станет ещё больше. Соответственно, в моей конторе недавно была организована горячая телефонная линия по проблемам с кредитом. В течение двух дней шесть телефонов звонили не переставая. Часто обращались молодые, двадцатилетние, но бросилось в глаза и то, как много было звонков от родителей, чьи дети из-за долгов ушли из дома.

«Значит, всё-таки пробелы в образовании… – сделал вывод Хомма. – Пожалуй, школе следовало бы подготовить их, ведь вон как назойлива телевизионная реклама кредитных фирм…»

– Если уж мы об этом заговорили, то ведь скоро будет десять лет, как поднялся скандал вокруг ссудных касс. В ноябре восемьдесят третьего года были приняты ограничительные меры против силового давления на должников, к которому раньше прибегали фирмы-кредиторы. С тех пор ситуация заметно изменилась; об этом можно судить даже по настроению наших клиентов. Они стали спокойнее, атмосфера несколько разрядилась. Всё уже не видится им в таком трагическом свете. Однако у многих людей возникает чувство, что спохватиться следовало раньше, что они опоздали.

– Может быть, это тоже нехорошо…

Адвокат в ответ заулыбался:

– Я всегда на своих лекциях говорю: прежде чем убить себя или других, прежде чем пуститься в бега, – вспомните, что можно объявить о банкротстве. Аудитория смеётся. Но ведь это совсем не смешно. Оттого что люди не владеют информацией, они теряют семью, теряют работу. Если регистрировать смену места жительства, заносить это в посемейный реестр, то могут узнать сборщики долгов, поэтому люди живут затаившись, их дети не могут нормально посещать школу. Я, например, слышал, что таких людей немало среди уборщиков на атомных электростанциях. Те, кому надо скрывать своё прошлое, соглашаются на самую опасную работу. Говорят, что таких «пропащих» у нас двести или триста тысяч человек. Разве можно с этим мириться?

Хомме показалось, что эти люди похожи на призраков – племя «пропащих», которых подхватила и унесла своим течением река изобилия.

В ресторане оставалось теперь всего двое посетителей – Хомма и Мидзогути. Поднимаясь из-за стола, адвокат смущённо извинился перед хозяином заведения, на что тот кивнул с улыбкой.

Выйдя из ресторанчика, они были удивлены непривычным обликом одной из узких улиц квартала Гиндза – ничего общего с парадным вечерним блеском центра Токио. Бросались в глаза оставленные у обочины велосипеды, наваленные там и сям горы мусора. Деньги, которые бесчисленные здешние заведения будут высасывать из посетителей вечером, сейчас, при свете дня, ещё дремали в банках. Быть может, поэтому дневная Гиндза не казалась неприступной гордячкой.

Деньги способны стать тяжкими оковами даже для городского квартала. Какой же крепкой хваткой они держат своих жертв, если повисают на ногах у людей! Неужели они так и высосут до капли все их жизненные соки? Или доведённые до отчаяния должники, взмахнув мечом, отсекут их вместе с собственными ступнями, лишь бы только вырваться?

Адвокат Мидзогути спрятал от холода руки в карманы и обернулся к Хомме:

– Когда пять лет назад Сёко Сэкинэ начала оформление процедуры банкротства и составила для меня памятку о том, как возникли и разрослись её долги, она сказала вот что: «Сама не понимаю, как сумела столько задолжать, ведь я всего лишь хотела быть счастливой…»

– «Всего лишь хотела быть счастливой…» – задумчиво пробормотал Хомма.

Адвокат улыбнулся:

– Да, так она сказала. Особенно это вашему расследованию не поможет… – он ускорил шаг, – но я вам дам адреса баров, в которых она работала. Что знаю, тем поделюсь. Обратитесь, пожалуйста, к секретарше Саваки, я предупрежу её.

– Большое спасибо, это мне очень поможет.

– А уж вы мне, пожалуйста, сообщите о том, как будет продвигаться дело. Оно меня тревожит.

– Хорошо, непременно сообщу.

– Всё ли с ней в порядке, с этой Сёко Сэкинэ?..

Вопрос соскочил у него с языка совершенно естественно и никакой задней мысли у него, конечно, не было, иначе Мидзогути, вероятно, не стал бы спрашивать.

Хомма ничего на это не ответил. Адвокат тоже промолчал.

Они распрощались на перекрёстке четвёртого квартала Гиндзы. Пока ожидали смены сигнала светофора, Мидзогути ещё раз повторил, словно внушая:

– Не забывайте, пожалуйста, то, о чём я вам рассказал. Сёко Сэкинэ вовсе не была какой-то распустёхой, нет. Она изо всех сил старалась жить по правилам – как она это понимала. Если бы только ветер подул в другую сторону, то и с вами, и со мной вполне могло бы случиться то же самое. Пожалуйста, не забывайте, в каком мире она жила, иначе вы за деревьями не увидите леса. Тогда вам не найти ни её, ни той женщины, которая взяла её имя.

– Понял, на носу зарубил.

Махнув на прощание рукой, адвокат повернулся и зашагал. В это время как раз загорелся зелёный свет, и его спина сразу затерялась в толпе.

Затерялась среди деревьев? Или среди леса?

Вокруг бурлила суетливая городская толпа, влекомая невидимым потоком.