Текст книги "Горыныч 3.0. Инициация (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

Соавторы: Милисса Романец
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Ну… обряды для того и делаются, чтобы границу миров уплотнить и люди к нам не забредали, хотя такое и случается время от времени… Особенно в период между днём Числобога и Купалой… Но если ты сама не выходила в Явь…

– М… – Оляна сжалась, почти спрятавшись под одеялом. – Мам, а если выходила?

– Зачем? – поразилась мама.

– Ну… я эти… всякие вкусности покупала в магазине, – вздохнула Оляна, вспоминая подробности. – На подарки… Да, я знаю, что я привезла подарки, но они были от Рода, а мне хотелось что-то и от себя и того, что в Беловодье не сыщешь. Теперь я понимаю, что сглупила… и, похоже, сама виновата в том, что… произошло.

– Не знаю, – мама помассировала виски. – Странно всё как-то с этим парнем. Но сейчас-то всё хорошо?

– Да, – выдохнула выговорившаяся Оляна, которой стало гораздо легче, – сейчас всё хорошо, точно-точно.

– Вот и ладно, – кивнула мама. – Ложись-ка спать. Завтра ещё поговорим, весь день будет. Подробнее всё расскажешь.

Глава 11

Тайны Рода

Озара зашла в родовую библиотеку и встретилась с горящим взглядом в темноте, а ещё большой белоснежной улыбкой на высоте около трёх метров – как раз поверх широких крепких книжных стеллажей… Впрочем, «улыбка» больше походила на оскал весьма острых и тоже как будто светящихся зубов. Мимолётно мелькнула мысль, что их Родовой библиотекарь был поклонником Льюиса Кэрола. А может, кто-то из его британской родни пообщался с писателем во сне или даже наяву где-нибудь в Чешире, что Кэрол впечатлился и «придумал» знаменитого персонажа с такой же улыбкой.

– Простите, что так поздно, Стоум Путимирович, – кашлянула Озара и показала прижатого к груди котёнка. – Мне нужно срочно знать о таких, как Дымка, – она осторожно положила коловершу на полукруглую библиотечную кафедру, которую еле освещал тонкий серп месяца из стрельчатого окна.

Вообще-то, отец предупреждал, что после захода солнца лучше не ходить в Родовую библиотеку. Не всегда кот-баюн, даже проживший в Гнезде не одну сотню лет, может справляться со своей природой: напугает, играясь, как кошка с мышкой. В Яви баюнам и вовсе приписывали людоедство, но всё, как и всегда, немного сложней. Баюны двулики: солнечным днём весёлые, умные говорящие «котики», раза в два покрупней обычных, их самый частый окрас – коричнево-пятнисто-полосатый. Папа-Богдан даже предполагал, что после падения Прави баюны, оставшиеся в Яви, одичали, потеряли магию и стали обычными лесными котами. В Беловодье баюны чаще всего были чёрные, но встречались и как Стоум Путимирович: сумеречно-серые. Баюны рассказывали сказки и истории, да так, что заслушаешься. Приписывали им даже лекарские свойства, но на самом деле баюны не заговаривали раны и болезни, а скорее отвлекали от них разум, когда вели беседы или делились былями да небылицами. Именно про солнечного баюна Пушкин писал «кот учёный», – возможно, даже не предполагая, что, рассказывая о великом Дубе и золотой цепи на нём, описывает легенду о Древе Миров и круговороте времени. Тот же Стоум Путимирович знал очень много, практически всю библиотеку Рода если не наизусть, то точно где и о чём написано, так что таких как он весьма ценили и заключали пожизненные родовые контракты. Но с заходом солнца баюны перевоплощались, становились значительно крупней и более человекоподобными. Озара читала «Мастера и Маргариту» и в романе с удивлением нашла ночную версию баюна – кота Бегемота – каждый раз удивляясь вывертам легенд в Яви.

Как объяснял папа-Богдан, коты, даже очень умные, животные ночные и… хищные. И ночью баюн больше подвержен животным инстинктам. На человека, пожалуй, будут охотиться только совсем одичавшие – и то скорее напугают и поиграются, отчего и пошли о них кровожадные мифы, – но вот овцу задрать или даже корову ночные баюны вполне в силах. Если учитывать молниеносную скорость и способность становиться невидимыми, в том числе выборочно, недобро настроенный баюн может быть крайне опасен даже в солнечной форме.

И обычно Озара слушала отца и приходила в библиотеку только днём, где с удовольствием болтала с их баюном, но завтра с утра уже был день рождения, дела, длинный ритуал очищения и подготовки, а потом инициация, а питомец, возможно, нуждается в чём-то прямо сейчас. Она услышала, как что-то крупное мягко спрыгнуло на пол, а потом невесомо-пушисто коснулось её ладони, прикрывающей коловершу. Озара неплохо видела в темноте, и даже в тусклом освещении абрис их библиотекаря вполне угадывался: тот был… довольно велик.

Словно услышав её мысли, силуэт растворился во мраке библиотеки, а затем напротив её лица прорезалась та самая острозубая улыбка, весьма далёкая от размеров обычной кошачьей или любой другой пасти, с учётом размеров головы.

От неожиданности Озара попятилась назад, прижимая питомца к гулко заколотивщемуся сердцу.

– Давно я не видел коловер-р-ршу, – через миг раскатисто разродилась темнота чуть в стороне и сверху, снова где-то над стеллажами. В солнечной форме Стоум Путимирович любил там лежать, свысока выдавая ценные указания и направления. Озара осторожно выдохнула и расслабилась.

– У нас есть о них книги? – спросила она.

– Есть, но… – послышался тонкий рассекающий свист… как будто быстро махнули очень большим хвостом. – В большинстве своём упоминания. Хотя… Мр-р… Р-р-разве что…

По лицу пробежал ветерок и на кафедру шмякнулся пыльный фолиант, а спустя секунду появился и как будто наспех сшитый блокнот, похожий на путевые заметки.

– Спасибо, Стоум Путимирович, – торопливо поблагодарила Озара, подхватила предложенные книги и поспешила уйти из библиотеки подобру-поздорову. Не стоило искушать.

* * *

Из того, что выдал баюн, многое уже сказал папа-Богдан или помнила сама Озара, но была и новая информация. Коловерши описывались как идеальные для хозяина помощники, которые соответствовали характеру и потребностям поделившегося с ними кровью и магией человека или другого существа. В естественной среде обитания почти не обладали какими-то магическими свойствами, так что все диковинные истории о них были о привязанных к Роду или кудеснику коловершах. После того, как коловерша принимал вид взрослого животного, его можно было оставить одного: умная животинка всегда найдёт своего хозяина по связи фамильяра. Но для их созревания требовалось много магии: родовой или личной, – всё от того, что коловерши по сути являлись живыми артефактами. Они могли хранить в себе полезные вещи, надёжно что-то спрятать, аккумулировать силы хозяина, накапливать знания. И эти свойства, можно сказать, закладывались на стадии взросления: чем больше магии, тем «вместительней», умней и способней короверша. Вот только где же эту магию взять?

Магия была в их крови: они потомки богов, народ Нави, значит, что-то уже было заложено. Мама говорила, что Беловодье наполнено магией, но даже так здесь не водились коловерши, а значит, их стоило напитывать из магических источников.

Озара зачиталась до глубокой ночи, а ещё начала расчёт наузов-ошейников, которые бы помогали собирать разлитую магию, наподобие тех, что усиливали их Дары. Только для ошейников потребуются совсем другие материалы.

– В принципе, всё есть под рукой, но хорошо было бы ещё и волосы из гривы индрика добавить в плетение, – задумчиво пробормотала Озара, позёвывая, – надо у бабушки Зины узнать, можно ли их достать.

Индрики были речными родичами единорогов и сивкабурок, и в разных культурах их называли келпи, гиппокампами и как-то ещё. Кажется, кто-то говорил, что их речные коровы были выведены от скрещивания индриков с обычными коровами, хотя Озара лишь смутно представляла, как это вообще возможно. Сморило её прямо за столом, а разбудил стук в дверь и голос мамы-Арины, зовущей на завтрак.

Впервые, как приехали родители, они встретились за столом.

– Доброе утро.

– Доброе. С днём рождения, Озара, – улыбнулся папа-Богдан.

– С днём рождения, золотко, – обняла мама-Арина, и, обняв маму в ответ, Озара поняла, что ей не показалось и после похода мама и правда похудела. Наверняка это из-за столь долгого путешествия, всё же мамы почти неотлучно жили в Гнезде, лишь изредка навещая своих родных в Пскове.

Вновь укололо чувством вины.

– Что с коловершей? Разобралась, как его кормить? – спросил папа, отвлекая от неприятных мыслей.

– Уже назвала? – с интересом взглянула на неё мама. Вчера им так и не удалось пересечься, родители были заняты гостями, как и всегда накануне Коляды.

– Да. Дымкой. Котёнок ещё совсем маленький и только и делает, что ест и спит. Мы выяснили, что коловерши могут действительно много съесть и темп их роста, похоже, напрямую зависит от количества съеденного, – охотно рассказала о своих изысканиях Озара, раздумывая о том, что возможно стоит начать вести журнал наблюдений. – Так, где вы столько времени были? Неужели действительно в Нави?

– Боеслав смог договориться о проходе через Навь, – обтекаемо сказал папа-Богдан, и Озара поняла, что, возможно, родители видели Мировое Древо, соединяющее все три мира, тем более что коловерши водятся где-то рядом с ним. Ещё и знак Велеса на скорлупе говорил в пользу этой версии.

– И прадедушку вы видели? – тихо спросила Озара. – Тот клубок, которым я и Оляна с Ожегой вышивали… Это же…

– Видели. Он согласился помочь, несмотря на… – осёкшись, помрачнел папа-Богдан, а мама, отвернувшись, всхлипнула и украдкой смахнула слезу. – Но давай об этом после. Сегодня твой день рождения, а времени не так и много.

– Да, – поддержала отца мама, – Уже после обеда следует начать ритуал очищения, иначе можно не успеть к завтрашнему заходу солнца.

– Он такой долгий? – удивилась Озара.

– Дни короткие, – сказал папа-Богдан, – но и ритуал очищения не прост. Это не обычная помывка в бане. Я в своё время провёл в ритуальной бане с бабушкой Костромой больше суток – и, честно говоря, вовсе не заметил этого времени…

– А разве ты не с сестрой был? – спросила мама-Арина. – А матушка-Кострома разве не?..

Озара тоже вспомнила, что тётя Блага была сестрой-близнецом её отца, а про прабабушку Кострому она лишь слышала и никогда не видела, как, впрочем, и прадедушку Змея Горыныча.

– Девочки проходят Инициацию на свою шестнадцатую Коляду, а мальчики – на пятнадцатый день Числобога, разве я не говорил? – удивился отец.

– Может, говорил… Да говорил, но давно. Тогда… я ещё не соотнесла эту информацию с Инициацией, – кивнула мама. – Значит, парни раньше её проходят?

– А что будет, если не успеть? – перебила Озара, не поднимая взгляда от тарелки.

– Что не успеть? – хором спросили родители.

– Если не успеть с ритуалом очищения, – Озара чувствовала, как начали гореть щёки.

– Ну что ты, всё успеешь, – улыбнулась мама. – Ты такая умница. Не переживай даже.

– Я… – слова не шли. Ну как сказать родителям, что она бы и вовсе не пошла ни на какую Инициацию? Она вздохнула и вымучено улыбнулась. – Расскажите о Нави. Правда, что там солнце не светит, а лишь луна?

– Это где ты такое прочитала? – удивился папа-Богдан.

– Наверное, это из моей литературы, – вмешалась мама. – Я, кажется, тоже что-то такое слышала или читала. Да, дочка?

– Солнце, как и Луна, как Вода, Воздух и Мать-Сыра-Земля находятся во всех мирах нашего древа миров. Так что глупости. Почти как в Беловодье всё, разве что там намного легче, даже просто дышать, – задумчиво ответил папа-Богдан. – Травы больше магической… Живности… Леса более дремучие, деревья встречались в десять обхватов, и это не Мировой Дуб ещё…

– В Нави по сравнению с Беловодьем намного проще колдовать и все заклинания там намного сильнее получаются, – поддакнула мама-Арина.

– Значит, про то, что магия почти ушла из Яви, это всё правда? – ухватилась за интересующую её тему Озара.

– Так повлияло нарушение магического баланса после падения Прави, – кивнул папа-Богдан. – Мизер магии остался в Яви, которого и кудесникам хватает разве что в местах силы и в родовых поместьях, привязанных к Беловодью, которое люди разных стран называют по-разному.

– Поэтому колдовство в Яви чаще всего получается лишь посредством концентраторов: палочек, колец, посохов, – затараторила мама. – А внутри них, можно сказать, накопители и привязка к Беловодью через волшебные минералы, части магических животных. Мне было интересно, что будет, если изготовить такой артефакт и попытаться привязать к Нави… Там я чувствовала себя такой всемогущей, стоило только сосредоточиться и сконцентрировать посыл…

Папа-Богдан кашлянул, и мама-Арина, осёкшись, улыбнулась.

– В общем, это так интересно.

– Ага, – кивнула Озара.

– Народы Нави, которые оказались отрезаны от Беловодья и Нави, теряют силы и разум, как случилось с юдваргами за Уралом, – продолжил отец. – Сейчас уже невозможно построить в Яви что-то вроде нашего родового Гнезда, магический фон критически мал. Лучше дела обстоят в Беловодье. Но больше всего магии осталось в Нави, оттого там до сих пор и могут обитать даже боги.

– Получается… Получается, что, став юдваргами, мы тоже не сможем больше бывать в Яви? – спросила Озара, пытливо посмотрев на родителей.

Неужели все её надежды?..

– Бывать точно сможете, а вот долго жить нет… – покачал головой отец.

– А долго – это сколько? – тише, почти смиряясь с неизбежным, спросила Озара. Хотелось выяснить этот вопрос.

– В Беловодье юдварги почти бессмертны, – взяв мамину ладонь в руку, ответил отец. – Мы магические существа, и магия поддерживает в нас жизнь, силу, молодость… Ты же помнишь, сколько мне лет?

– Да… – отец родился в тысяча семисот первом году, во времена, когда в Яви царствовал Пётр Первый, который как раз и ввёл новое летоисчисление на Руси, так что несложно было подсчитать, – триста пятнадцать.

– А на какой человеческий возраст выгляжу?

– Ну… Так трудно сказать, – замялась Озара. Сколько она отца помнила, тот выглядел всё так же. Яркие сине-голубые глаза с длинными ресницами, тёмно-русые, чуть вьющиеся волосы, тонкий нос.

– Наверное, лет на двадцать пять… может, двадцать шесть, – неуверенно пробормотала Озара.

– Сколько маме, знаешь? – продолжил отец.

Мама была самой младшей из мам-сестёр и рождена в тысяча девятьсот шестьдесят втором, тогда как мама-Алёна в шестидесятом, а мама-Анна в пятьдесят восьмом.

– Пятьдесят четыре, – по своему поняла её заминку мама-Арина, которая выглядела лет на двадцать… Младше, чем Катя.

– После первого совершеннолетия в Беловодье даже для людей время почти замирает. Кудесники не живут дольше обычных людей. Всё из-за их нахождения в так называемых «магических локациях», – продолжил отец. – Многие из них даже не подозревают о Беловодье. И то, что в Яви они живут и стареют как обычные люди, а в Беловодье их время останавливается. Из-за этого старение кудесников так неравномерно. Кто-то больше находится в Яви, кто-то меньше, и потому в одном и том же фактическом возрасте выглядят по-разному. Чей-то Родовой замок, манор, поместье хотя бы частично принадлежит Беловодью, и он находится там чаще, кто-то проводит много времени в Яви, среди обычных людей. После своих шестнадцати лет ты начнёшь стареть в Яви почти как обычный человек. Может, раза в два медленней.

– Есть ещё один момент, – покосившись на папу-Богдана, сказала мама. – Почти все из народа Нави… стерильны в Беловодье или в Нави. Чтобы продолжить Род, нужно жить в Яви.

– Значит, я смогу забеременеть только в Яви? – удивилась Озара.

– В своё время мы все жили в Яви, чтобы родились ты, Оляна и Ожега, – улыбнулась мама-Арина. – Ты у нас получилась у последних.

– И вы стали немного старше?..

– И мы стали немного старше, – кивнул отец. – И это происходит со всеми нами, независимо от Инициации. Но Инициация, которая сделает тебя полноценной юдваргой, подарит тебе и сопротивляемость к Яви. Не позволит магии в тебе быстро утекать. Только после полной потери магии ты начнёшь стареть, как кудесник или человек, понимаешь?

– Что-то вроде дополнительной защиты? – спросила Озара.

– Да, – снова кивнул отец. – Чтобы всё оставалось по-прежнему, тебе нужно будет попадать в Беловодье хотя бы на неделю раз в два-три месяца. Это не так и плохо. Я тоже обучался в университетах Яви. Учился в Трирском Университете, Сорбонне, Оксфорде и прочих.

– Поэтому ты всё-таки выглядишь… выглядишь постарше, чем дядя Боеслав и дядя Благомир?

– Не всегда выходило вспомнить… – пожал плечами папа-Богдан. – Да и я считал, что, немного повзрослев, я буду выглядеть более внушительно.

– Очень внушительно, – серьёзно кивнула мама-Арина, а потом засмеялась.

У Озары немного отлегло от сердце. Всё оказалось не так страшно, как она себе представляла.

– Благодарю за науку, – искренне улыбнулась она.

– Кстати, я тут немного путевые заметки вёл во время похода, – несколько смущённо отец протянул Озаре книгу с плотными серыми листами в кожаном переплёте. – Это не подарок, подождём всех остальных, просто хотел с тобой поделиться.

– Ах, папочка! – обрадовалась Озара тому, что можно будет из первых рук узнать всё. – А как коловершей добыли, там тоже есть?

– Есть-есть, прочитаешь, – посмеялся отец. – Только отложи уж на потом. А то гости придут, а ты вся в чтении.

– Ага, вся в родителей дочка, – подхватила мама, и они дружно засмеялись.

Глава 12

День рождения Озары

Ожегу разбудил странный звук… Показалось, что в её комнате кто-то сморкается. Она открыла глаза, пытаясь сообразить, что происходит.

Ритуалы, сначала с коловершем, потом с вышивкой, изрядно измотали, особенно с вышивкой – как минимум потому, что в этом деле она не особо сильна. Магическая кровавая нить, конечно, не путалась, как обычная, но каждую минуту её работы оказывалась к этому близка. В процессе Ожега не раз уколола пальцы и даже потеряла иглу, пока доделала родовой знак, который совпадал с символом бога Правда – немного похожий на букву «пси», но больше – на схематичное изображение трёхголового змея. К каждой «голове» символа, вписанного в полукруг, добавляли маленькие знаки Матери-Сыра-Земля с четырьмя ромбами, внутрь которых был вписан равносторонний крест. Озара говорила, что крест христианская вера позаимствовала, сделав символ солнца и живого огня символом мученической смерти, даже раскапывала в интернете статьи о том, что Христа распяли вовсе не на кресте, а на Т-образной перекладине, которую использовали в тех местах и в то время для казни преступников. А если кого когда-то на крестах и распинали, так это были Х-образные кресты, чтобы удобно было каждую руку-ногу отдельно закреплять. Мол, всё ложь и воровство у истинных богов. Впору поверить в то, что всё это и правда происки Морока и Кривды, которых изгнали в Явь: по легендам, они и были причастны к падению Прави, ведь там даже из алфавита пропали буквы, которыми обозначали божеств, их деяния или благословения. В итоге за давностью лет, из-за короткой памяти и чуждых интерпретаций и превращались постепенно спасители в монстров да чудовищ-людоедов, похищавших целые племена.

В общем, размышляя о том и о сём, вышивку Ожега чуть не запорола, даже стыдно было перед Предком, что она такая неумёха. Но право слово, воинское искусство давалось ей не в пример легче, чем монотонная «женская работа». Хотя… Наставник папы-Боеслава перед его Инициацией сказал, что тот должен вышить бисером полотно, чтобы показать не только удаль, но усидчивость и терпение, которые необходимы настоящему воину. То полотно изображало рождение Змея Горыныча, который летел над полями, провожаемый Матерью-Сыра-Землёй и отцом-Правдой – потрясающая копия рисунка из Родовой книги. Ожега в детстве очень любила рассматривать цветные бусинки, которые вместе образовывали общую и довольно большую картину. Памятное полотно висело на видном месте в гриднице, и мама, играясь с ней, иногда оживляла его, создавая иллюзию: облака плыли по небу, фигурки людей в мелькающих на земле полях махали руками, Змей Горыныч летел, иногда грозно взрыкивая и выпуская изо ртов сгустки пламени. Но, может, всё дело было в том, что для папы-Боеслава такое единоразовое деяние было сродни подвигу, да и особо искусной работы от него никто не ожидал, а вот жизнь обычной женщины услана подобными «подвигами» изо дня в день.

Странный звук повторился, и Ожега села, прислушиваясь, понимая, что ей не приснилось.

Возле ног зашевелилось, и, дёрнув одеяло на себя, Ожега, открыла…

– Тьфу ты! Напугал, – выдохнула она, увидев снова подросшего коловерша.

У её голенастого гуся пропал бело-жёлто-серый пушок и появились мелкие пёрышки. Стал хорошо виден будущий окрас. В Гнезде водились разные птицы, но почти все гуси были белыми, а дикие, которых били в водных заводях, – серыми с чуть более тёмными спинками. Коловерша же был даже красивым, особенно для гуся: довольно яркий оранжево-розовый клюв обрамляли белые перья, уходящие «галстучком» под подбородок и спускающиеся узкой полосой по горлу, голова и шея до середины были коричнево-серыми, с забавно выписанными чуть более тёмными «щеками». Грудка и часть спины были почти белыми, а вот хвост и маховые перья тёмно-коричневыми с белой окантовкой.

– Ну ты и модник, – усмехнулась Ожега. – О! Я буду звать тебя… Модник… Модик… Модя?

То, что она приняла за сморкание, оказалось попыткой гагакать.

– Значит, ты согласен на Модю? – улыбнулась Ожега и погладила по шее гусёнка, вперевалочку подошедшего к ней.

– Ожега, дочка, ты проснулась? – спросила за дверью мама-Анна.

– Да, – откликнулась Ожега, вылезая из постели и отправляясь в ванную комнату. Модя последовал за ней и попытался искупаться в каменной чаше умывальника, распушив свои молодые пёрышки. Выяснилось, что коловерша просто млеет, когда почёсывают его толстый клюв.

– Ого, как хорошо он подрос, – встретила их с Модей мама на выходе из ванной. – Давай причёску тебе сделаем, до полудня всего ничего осталось, разоспалась ты сегодня. Завтракать будешь?

– Нет, не буду, уже на празднике поем немного, – ответила Ожега, подставляясь под гребень и ласковые руки.

Покосившись на мамины две косы, уложенные «короной», Ожега спросила:

– Мам… Ведь юдварги и кудесники не соблюдают некоторых традиций, как местные крестьяне в верви?

– Ты это о чём?

– В школе не так много девочек носят столь длинные волосы, – начала издалека Ожега. – А пока вас не было, психологичка опять подловила Оляну. И она проговорилась про Инициацию. Пришлось… м-м… привести Полину Геннадьевну к мыслям о том, что новое вмешательство нежелательно, и объяснить это день рождением и вступлением во взрослую жизнь.

– Ну, в целом верно, молодец, – хмыкнула за спиной мама.

– Но… потребуются вроде как доказательства, – вздохнула Ожега. – В общем, нам нужна новая одежда, посовременней, как у наших сверстников в Яви. Вот… А ещё стрижка и покраска волос. Это тоже… Ну… все так делают.

– Стрижки, покраска волос, вульгарная одежда этих… людей из Яви? – повторила мама-Анна.

– Ага… И ещё косметикой все пользуются… – вздохнула Ожега и попыталась сменить тему: – Кстати, сейчас в школе неделя контрольных перед каникулами… А у нас выпускной класс. Мы… всё-таки хотели закончить школу.

– Да, я помню, – поморщилась мама-Анна. – Придётся вам сразу после Инициации вернуться. Но зимние каникулы длинные, да и Коляда длинная, считай, ещё двенадцать дней как зимнее солнцестояние начнётся, костры будем жечь, так что гости и Большой праздник вас дождутся… В Яви его с размахом тоже празднуют. И совершенно не представляю, как здесь отреагируют на ваше… хм… преображение.

– Оно же не будет особо кардинальным, ну, мам, это всего лишь маскировка и мимикрия. Дома мы в мини-юбках разгуливать не будем. Да и самим некомфортно… Просто до колена хотя бы. Ты до этого говорила, что то, в чём мы в школу ходим, впору только внутри терема носить, а никак не в люди. Мода там такая, и мы отсталыми выглядим.

– Охо-хо, дай душе волю, захочет и боле, – вздохнула мама поговоркой.

– А в Яви говорят: «В чужой монастырь со своим уставом не лезут», – парировала Ожега.

– В любом случае Ожега уже сказала в школе, что инициация связана с внешними изменениями. Лучше пусть люди верят в это, чем допытываются и лезут в наши дела, – веско сказал папа-Боеслав, который, оказывается, слышал их разговор. Ожега улыбнулась отцу: не зря заранее всё ему рассказали, чтобы он тоже помог в разговоре с мамой.

– Я хотела волосы покороче остричь, так модно, – быстро добавила Ожега, показывая ребром ладони середину шеи.

Мама ахнула, отец свёл было брови, но потом выдохнул.

– Твои волосы, тебе и решать, что с ними делать, – сказал папа-Боеслав. – Многие богатырши кос не растили или обрезали, да и Брана тоже волосы после инициации обрезала почти так же коротко, как ты показала, её кеш до сих пор самый короткий в Клубке.

– Н-но… – попыталась возразить мама.

– Не ты ли говорила, что у кудесников зелье есть или чары какие-то, что могут быстро волосы отрастить? – спросил маму отец.

– Да… есть такие.

– Ну так и пусть девочка попробует, не понравится – отрастишь ей обратно, и всего делов.

– А и правда, – улыбнулась мама-Анна. – Я что-то об этом и вовсе не подумала!

– Собирайтесь скорее, нас в зелёных хоромах ждут.

Для удобства все дома в Гнезде именовали разными цветами. Семья Оляны, к примеру, жила в красных хоромах, они считались старшей ветвью, так как папа-Благомир был старшим сыном дедушки-Остромира. Сам дедушка-Остромир вместе с бабушкой Зиной жили в Центральных хоромах. Рядом, в детинце, примыкающем к Выходной башне, жил и дедушка-Огнеслав – младший брат Остромира, наместник и ратный воевода Гнезда и всей их верви. Огнеслав был родным дедушкой Ожеги, и его супружеский союз с бабушкой Герой из Рода Горгон был чем-то вроде «гостевого брака» по меркам Яви. Бабушка Гера не жила в Гнезде, она была главой своего Рода, и их земли граничили на юге. Дедушка-Огнеслав частенько гостил у них, да и отец, а тёти Брана и Бояна так почти всё время жили с матерью. Ожега тоже бывала в крепости Горгон, и не только на летних праздниках с дня Числобога.

Подумалось, что бабушка Гера наверняка прибудет на Инициацию и если вдруг случится превращение не в Змея, а в горгону, Ожеге придётся уехать следом за тётками. А может, и вовсе родители туда переедут… Всё равно папа-Боеслав там гостит почти треть года, объезжая общие границы.

* * *

День рождения Озары ничем особым не запомнился и был каким-то скомканным и невесёлым, – видимо, от их общего волнения и рассеянности. К тому же Озара всё время отвлекалась на какую-то тетрадку, словно им предстоят экзамены и она спешно готовится, повторяя материал. Конечно, в каком-то роде так и было, но…

Единственным развлечением, кроме еды, были игры коловершей. Дымка забавно пытался охотиться на Модю, а тот шипел, гагакал и игриво щипался, догоняя голенастого котёнка, которому на вид было месяца три-четыре. Крольчонок Оляны притворялся, что не при делах, но потом сиганул из рук хозяйки и влился в общую суматоху.

– А когда нас позовут на ритуал очищения? – спросила Оляна у матери, но достаточно громко.

Мама-Алёна не успела ничего ответить, потому что дверь в горницу резко распахнулась и вошла статная и красивая девушка с ртутно-серыми глазами и длинными распущенными платиновыми волосами. Настолько длинными, что тянулись за ней шлейфом, – Ожеге даже на миг показалось, что это не волосы, а реки, стекающие по голове и бледно-голубому летнику, расшитому серебристыми узорами. Вся девушка казалась воплощением воды и походила на бабушку Зину, когда та изредка показывалась им в своей истинной форме. Нереида? Или тоже какая-то речная богиня? А может, к ним пожаловал кто-то из клана Морозов? За странной гостьей стояли нянюшка Белава и несколько других сирин, и их лица… Выглядели одновременно удивлёнными и одухотворёнными.

– Блага⁈ – дружным хором воскликнули папы, развеяв интригу.

– Тётя Блага? – переспросила Оляна во всю всматриваясь в посетившую их родственницу.

– Собирайтесь, девушки. Проводить ритуал очищения доверили мне, – еле кивнула их тётя. – Жду вас к началу подани* в родовой бане, – с этим словами Блага удалилась.

– Это и была ваша сестра?.. – слегка растерянно нарушила молчание мама-Алёна.

– Нам стоит поспешить, – поднялась Ожега, прервав родительские переглядки. – До подани меньше десяти минут осталось.

– Да, а родовая баня на другой стороне Гнезда, – поддержала её Оляна. Так что они быстро встали и поблагодарив родителей за угощение, последовали за ожидающими их сиринами.

– Раньше ритуал очищения проводила прабабушка Кострома, – тихим шёпотом пояснила Озара, пока они шли от зелёных хором по диагонали через всё Гнездо. – Но она вроде бы потеряла возможность покидать родные места. Видимо, под этим предлогом тётю Благу сюда и затащили. Вроде как прабабушка сделала её своей преемницей.

– Она такая необычная, – прошептала в ответ Оляна. – Вы тоже видели ручьи в её волосах?

– Я видела, – согласилась Ожега. – Наверняка это из-за сильного слияния со стихиями.

– Человеческий облик даётся ей с трудом, – авторитетно ответила Озара. – Но всё-таки даётся.

– Жаль, родители не могут пойти, – вздохнула Оляна. – Даже проводить.

– Мы идём во взрослую жизнь, родительская воля на этом заканчивается, и это подчёркивается, – пояснила известное Озара.

Родовая баня использовалась в основном для ритуальных нужд. В каждых хоромах и возле детинца были свои бани, в которых мылись для обычной чистоты. В Родовой бане принимали роды, обмывали покойных, проводили таинства и обряды. Она была значительно выше обычных бань и гораздо светлей, сделана из огромных светлых тёсаных брёвен, чем-то обработанных как снаружи, так и внутри. Эта баня была больше похожа на терем. А ещё возле неё был оборудован небольшой бассейн, укреплённый булыжниками и галькой, который, насколько помнила Ожега по рассказам бабушки Зины, наполнялся волшебными целебными водами Материнской Реки.

Иногда папа-Боеслав или его дружинники возвращались из походов с ранениями и сутками сидели в этом бассейне, чтобы быстрей исцелиться.

На пороге бани стояла тётя Блага, она успела переодеться в ритуальную рубаху до пят, но по-прежнему смотрела на них всё с той же холодной отстранённостью, словно её лицо было маской.

Сирины замерли возле незримой черты, которая начиналась у выложенной красным камнем широкой дорожки, и дальше они пошли одни, дружно поклонившись тёте Благе у порога. Та молча поманила их за собой в предбанник и знаком велела раздеться. Её длинные волосы оказались уже заплетены в косу. Каждой из них Блага выдала по травяной свечке. В воске угадывались голубые лепестки василька и иголочки хвоща – в травничестве Ожега была не особо сильна, но точно знала, что василёк – это обережный цветок защитник, хвощ тоже помогает от многого. Ещё в свече было что-то светлое, но что, Ожега определить не смогла.