Текст книги "Горыныч 3.0. Инициация (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

Соавторы: Милисса Романец
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Подарки из Нави

Чтобы попасть в ритуальную залу, нужно спуститься вниз на минусовой этаж, расположенный под землёй. Род Горынычей происходил не только от бога Правда, но также черпал свои силы от Матери-Сырой-Земли. Так что, насколько знала Ожега, вся зала была одним большим алтарём, расположенным буквально «во чреве» прародительницы, которая помогала и минимизировала ущерб.

Ожега так ничего и не придумала насчёт того, что же привезли им из Нави, хотя, кажется, даже Озара терялась в догадках, и её тоже снедало любопытство, что же там такое и для чего потребовался ритуальный зал, в котором их встретили мама-Алёна с папой-Богданом: на памяти Ожеги именно он всегда проводил ритуалы.

Ожега подумала, что, если учитывать странные подарки из Нави, мама-Алёна находилась тут, скорее всего, чтобы в случае чего использовать свой Дар усмирения. Снова бросилось в глаза, насколько Оляна похожа на свою маму: та же фигура и те же пшеничного цвета волосы, голубые глаза, форма носа и губ, – словно они старшая и младшая сёстры. Остальные мамы и папа-Благомир, по всей видимости, заняты теми гостями, что прибыли с ними в лодках.

– Вот, принимайте, довёл в целости и сохранности, – подтолкнул Ожегу папа-Боеслав, мимолётно погладив тяжёлой рукой по спине. – А я пойду.

Папа-Богдан только кивнул, в то время как мама-Алёна практически налетела, как курица-наседка. Особенно она жамкала Оляну: всё же та родная дочь.

– Милые мои, как вы тут без нас? Похудели как будто… В школе всё в порядке? За квартиру заплатили? Нам сказали, что вы в Гнезде не шибко-то часто бывали, – тарахтела тётушка, причитая, вопрошая и отчитывая одновременно.

– Уймись, Алёна, – попросил папа-Богдан. – Ритуал не терпит, они вот-вот… Доставай уже, я почти расчертил.

– Да-да, точно, сейчас всё будет, – посторонилась мама-Алёна. – Вы, главное не волнуйтесь и всё будет хорошо.

– А что там? – пискнула Оляна, и мама-Алёна с величайшей предосторожностью, с помощью расшитого рунами платка и явно не касаясь голыми руками, широко открыла кожаную сумку, набитую какой-то травой, явно собранной зелёной, – пахучий прелый запах сразу ударил в нос. Внутри, словно в гнезде, лежали круглые камни размерами с мужской кулак. На кругляшах имелись то ли пятна, то ли наросты чёрного лишайника.

– Это яйца коловершей, – пояснил папа-Богдан, не отрываясь от вычерчивания ритуала специальным колышком, вспарывающим жирный, увлажнённый и уплотнённый земляной пол. – Они станут вашими питомцами и помощниками. Ритуал предстоит с тремя точками опоры, в каждой будет хозяйка с питомцем. Вставайте вот в круги каждая. Алёна, выдавай яйца. Так вы сможете установить связь и частично распоряжаться и питомцами друг друга, – с этими словами мама-Алёна по очереди достала платком эти странные яйца не яичной формы и вложила их в подставленные ладони.

Ожеге яйцо досталось последней. Оно оказалось шершавым и тёплым, как будто нагретое на солнце, и тяжёлым, словно и правда каменное, а то и железное. А ещё очень живым – показалось, что она держит не яйцо, а живое сердечко, которое сначала замерло в её ладонях, а потом бешено застучало.

Ожега впервые слышала про каких-то коловершей, но вопросов задавать не стала: взрослым видней, да и если время на исходе, не стоит отвлекать и отвлекаться. Единственное, само название… ведь «коло» это означает круглый, или круг, или поворот, хотя вот яйца, можно сказать, круглые и есть. А «верша»? Это же рыболовная снасть, ловушка вроде бы плетёная в форме длинной узкой корзины… А может, что-то ещё? Приглядевшись и потрогав шершавый «лишайник», оказавшийся чем-то вроде наростов, Ожега поняла, что из пятен образуется какой-то знак, похожий на букву «А», только как будто с разделением посередине «перемычки».

– Переверни, – шёпотом посоветовала Озара, увидев её пристальный взгляд. – Это знак Велеса.

– Ох, точно… – увидела Ожега, осторожно прогладив теперь чётко видимый знак. Велес. Хозяин всех зверей и гадов. Змеиный бог, спящий в корнях Мирового Древа.

Они стояли внутри кругов, соединённых треугольником с вписанными в него двумя окружностями с рунами.

– Род мой небесный, благодарю тебя за то, что ты питаешь меня силой своей и исцеляешь силою своей! Правда, дед наш, благодарю тебя за то, что ты питаешь меня силой своей и исцеляешь силою своей! Отец мой, Змей, благодарю тебя за то, что ты питаешь меня силой своей и исцеляешь силою своей! Ярило-Батюшка, солнышко ясное, светящее и в Прави, и в Нави, и в Яви, и над нами, благодарю тебя за то, что ты питаешь меня силой своей и исцеляешь силою своей! Матушка-Вода, вокруг простираешься, благодарю тебя за то, что ты питаешь меня силой своей и исцеляешь силою своей! Матушка-Сыра-Земля, прародительница добрая, благодарю тебя за то, что ты питаешь меня силой своей и исцеляешь силою своей! Огонь-Батюшка, внутри нас рождаемый, благодарю тебя за то, что ты питаешь меня силой своей и исцеляешь силою своей! Воздух-Батюшка, всех нас наполняющий, благодарю тебя за то, что ты питаешь меня силой своей и исцеляешь силою своей! – начал ритуал с молитвы благодарности папа-Богдан. – Я благодарю всех богов и духов Яви, Прави и Нави! К силе вашей взываю.

Ожега, как всегда, с некоторым волнением наблюдала, как расчерченные линии засветились кислотно-зелёным, а потом словно перетекли в те три круга, где они с сёстрами стояли. Её яйцо завибрировало, застучав сердцем ещё быстрее, а наросты засветились той же силой, что питала ритуал.

– Расколите свои яйца. Внутри неживой предмет и ему ничего не сделается, – приказал папа-Богдан. – Живо! Времени мало.

Знак Велеса стал особенно хорошо виден. Ожега вдавила большие пальцы в треугольник, опасаясь, что не справится с твёрдой скорлупой, но тут же с облегчением услышала, как её яйцо влажно хрустнуло. Скорлупа и правда оказалась толстенной, на сколе блеснула золотом, но, видимо, благодаря магической подпитке Рода показалась не твёрже, чем у гусиного яйца. Ожега присела, положила яйцо на землю и осторожно раскрыла скорлупу, разделившуюся на два крупных куска. Внутри оказалось что-то густое неопределённо-бурого цвета и…

– Игла? – воскликнула Оляна, выразив общее удивление.

Ожега осторожно потянула и вытащила длинную и толстую светящуюся иглу с крупным ушком – она походила на те, которыми шили кожу.

– Протыкайте иглой любой палец, чтобы выступила кровь, – велел папа-Богдан.

Свечение на игле как будто затухало, и Ожега поторопилась исполнить указание, ударив большой палец. За иглой, которая словно прилипла к её коже, появилась красная нитка, явно сотканная из её крови. Нить удлинилась, потянулась к лежащим на земле «внутренностям» яйца, и бурый кусок, похожий на какой-то вываренный студень, ожил.

Внутри него появились красные нитяные прожилки, которые скапливались в центре, где до этого сидела игла. Через секунду внутри скопилось достаточно, чтобы снова стукнуть сердцем. Ожега с трудом оторвала взгляд от странного и чуть жутковатого зрелища и поняла, что её рука совсем онемела.

Когда она перевела взгляд, то увидела, что толстенная игла уже наполовину внутри пальца.

– Не мешайте, терпите, – сказал папа-Богдан, поймав её взгляд.

Неприятные ощущения усиливались, но Ожега кивнула, сосредоточив внимание на рождающемся коловерше. Тот уже больше походил на живое существо, если кровавую креветку можно таковым считать.

– Это же эмбриональное развитие, – выдохнула Озара. – Оно растёт и развивается. И становится частью нас? Или просто развивается за счёт нас?

– Оно вроде нашего детёныша? А каким он будет? – тут же спросила Оляна, которая села на пол и положила свою кровавую зверушку на колени.

– Коловерши бывают разными, – устало ответил папа-Богдан. – Теоретически, что вы вложите в матрицу духа, то и материализуется.

– А практически? – уточнила Озара.

– А практически мы не знаем, – ответила мама-Алёна. – Известны несколько обликов коловершей. Возможно, они ограничены ими, а может быть, и нет.

– Я вспомнила! – воскликнула Озара. – Коловерши! Это же очень давно было. Я в библиотеке Рода Меньшиковых читала, что кудесники придумали фамильяров, изучая кровные связи коловершей. А ещё чары для бездонных сумок! Это тоже при изучении коловершей смогли придумать.

– И кто такие эти коловерши? – нетерпеливо спросила у сестры Ожега.

– В древности они были магическими спутниками кудесников и некоторых Родов народа Нави, – торопливо выдала Озара, поглядывая на отца. – Но потом, после падения Прави, в Яви они вымерли. Даже в Беловодье те, что оставались в Родах премудрых, жили не более семи поколений. В общем, коловерша – это же невероятная редкость. Даже один, а тут целых три! Значит, в Нави они выжили?

– Да, в Нави они ещё остались, – кивнул папа-Богдан, который довольно улыбнулся, явно радуясь тому, что Озара сама всё вспомнила и рассказала.

– И чем же так хороши эти коловерши? – спросила Оляна, прикрывавшая длинным рукавом летника своего зверька.

Покосившись на руку, Ожега увидела, что игла вошла в палец уже до ушка, посылая в тело дёргающую боль, которая словно резонировала с сердцебиением эмбриона. У того уже подросла голова и выпучились глаза под тонкой кожистой плёнкой.

– По преданиям, коловерши невероятно умны, они способны разговаривать… кажется… или их можно понять, – начала вспоминать Озара. – А ещё они вроде живых сумок, могут хранить в себе даже живое! А ведь несмотря на то, что на их основе были созданы бездонные сумки, они не в силах держать в себе живое существо! Точно! Помните сказку про гусей-лебедей?

– Это которую переделали в то, что Баба Яга детей воровала с помощью гусей-лебедей, а не спасала их по просьбам родителей, которые не могли в Беловодье попасть? – хмыкнула Ожега. Сестра маниакально собирала всякие предания Яви от слова «предать» и что-то там пыталась анализировать или понять.

– Да, я её помню, – закивала Оляна. – Ой, ты что, думаешь?..

– Гуси-лебеди – это коловерши! – торжественно кивнула Озара. – Ну сами подумайте, смогли ли обычные гуси, пусть и целая стая, унести хотя бы одного ребёнка? Да ещё и без сетей или какой-то переноски?

– Ну… я думала, что это какие-то волшебные гуси, да мало ли в Яви придумок, – попыталась пожать плечами Ожега и решила пока так не делать, так как питающей коловершу игле это не понравилось.

– Ага, на гусей, как в мультике нарисовано, прямо на шею сели и поехали, – хихикнула Озара.

– То есть у рода Яг имелась целая стая коловершей в виде гусей-лебедей? Или там просто вместе и гуси, и лебеди? – протянула Оляна. – Бабушка Зина говорила, что они тоже многих спасли при падении Прави, и вроде даже упомянула, что в основном были они дети малые… Значит, про гусей-лебедей частично правда? И сколько детей в одного коловерша поместится?

– Даже не знаю, но не менее одного – точно… – задумчиво ответила Озара. – О… Я ещё одну сказку вспомнила.

– Про коловершей? – уточнила Ожега, заметив, что у её эмбриона наметились какие-то то ли лапки, то ли крылья.

– Да, про петуха, не помню точно, может, даже это мультик по сказке, но там про петуха, который отобранное у его хозяина склевал типа дома, всех коров и озера… или деревьев… Но там много было.

– А, да, помню такую, – обрадовалась Оляна. – Он ещё, этот петух, вырос и большим стал, а потом всё вернул хозяину и снова нормального размера сделался. И это точно был мультик по сказке. И правда, похоже, что петух – это коловерша. Его вроде в колодец кинули, а он всю воду оттуда выпил. Но тогда не увеличился, только дом склевал и увеличился.

– Я не помню такого, – нахмурилась Ожега. Видимо, сёстры это смотрели без неё.

– Самая очевидная сказка, которая даже у людей осталась в преданиях, – это про сундук на дереве, в котором заяц, а в зайце утка, а в той яйцо… – усмехнулся папа-Богдан.

– Но это же про смерть Кощея Бессметного, – растерянно моргнула Озара. – Ой, точно! Значит, коловерш может не только детей, но и других коловершей в себе хранить? Ох, подождите-ка, так ведь в утке яйцо, а в яйце – игла…

Ожега тоже посмотрела на иглу, которая вся вошла в её палец, оставляя наружу лишь красную нить, которая теперь соединялась с коловершей как пуповиной.

– А игла?.. – спросила Оляна.

– Она останется внутри вас, соединяя с вашим питомцем, – ответил на невысказанный вопрос папа-Богдан.

– А палец-то согнётся потом? – спросила Ожега, осторожно пошевелив пальцем, в который утопилась игла. Но внутри ничего не мешало и палец она согнула спокойно. А после этого красная нить оборвалась. Это случилось так резко, что Ожега испугалась, что сделала что-то неправильное, но тут возле её ног что-то пискнуло, зашевелилось и похоже, нырнуло под юбку.

– Ой… – рядом воскликнула Оляна, отвлекая на себя. – Кажется… Ой, какой маленький, какой миленький!

Ожега увидела, что сестра держит какой-то розовый комочек с редкими волосками.

– Это… это кто? – спросила Оляна, рассматривая питомца. – Как будто этот малыш только родился. Хвостик короткий, ушки вроде длинные, и мордочка вытянутая, и носик смешно шевелится. Зайчик? Или кролик? А может, пёсик?

– Немного подрастёт, и поймешь, – кивнул папа-Богдан. – Но это точно не щенок. Коловерши рождаются магически, но потом растут как обычные животные. Для их созревания требуется много магии и крови. Так что вы можете чувствовать недомогание. Всё от того, что коловерши – это, по сути, живые артефакты, которых вы к себе привязали. Они могут хранить в себе не только полезные вещи или надёжно что-то спрятать, но и аккумулируют силы хозяина, накапливают знания, их сознание постоянно развивается. И, как существа Нави, в Беловодье они проживут долго, даже в Яви предположительно до двухсот лет продержатся без магической подпитки.

– То есть они помогают колдовать, даже если?.. – оживилась Озара.

– Эти знания были утеряны, но всё возможно, – ответил папа-Богдан.

– А у вас что, кто-то другой получился или тоже зайчик или кролик? – спросила Оляна.

– Кажется, у меня это котёнок, а может, и щенок, нет, всё же думаю, что котёнок, – ответила Озара. Её питомца покрывала тонкая дымчато-полосатая шерсть, и он правда походил на новорождённого котёнка. Кошек в Гнезде любили и привечали.

Ожега осторожно приподняла подол и увидела жёлто-бурую пушистую жопку.

– А у меня… вроде какой-то птенец. Похож на… то ли гусёнок, то ли утёнок… клюв вроде как у них. Точно не цыплёнок.

– У тебя, значит, гуся-лебедь получился? – хихикнула Оляна.

– Если правда такой, то это классно, – закивала Озара. – Это, считай, мобильность.

– А ещё гуси настоящие бойцы, – хмыкнула Ожега, осторожно поднимая и рассматривая мелкоту. Лапки были явно перепончатыми и клюв толстый, который тут же вцепился в её палец. – Голодный, похоже. Чем его кормить? – она вопросительно посмотрела на папу-Богдана.

– Точно не знаю, но думаю, что едят они то, что обычные животные, с учётом того, во что они превратились.

– А с рук его спускать можно? – уточнила Ожега, рассматривая своего утёнко-гусёнка. – Или в птичник унести?

– Думаю, тебе стоит спросить там, чем кормят малышей, и взять корм с собой, – ответила мама-Алёна. – По крайней мере, в первое время лучше поддерживать более тесную связь с фамильяром.

– Если коловерши обучаемые, то это как с ребёнком, чем больше знаний вложишь в начале, тем лучше он будет развит, – сказала Озара. – А наших с Оляной надо молоком поить? Мой уже, вон, палец сосать пытается.

– Думаю, да. Ритуал завершён, теперь всё зависит от вас.

Ожега вышла из палат и с удивлением поняла, что солнце уже село. Внутри ей показалось, что ритуал не занял более часа, а оказалось, что гораздо дольше. Сёстры, завернув своих малышей, быстро побежали по домам. Она тоже поспешила к птичнику, чтобы взять корма для своей птички-коловерши.

Глава 10

Ритуалы и их последствия

– Иди, дочка, – приобняла Оляну мама-Алёна. – Ты устала. Ступай в терем.

И Оляна правда почувствовала усталость, словно на плечи вместо шали положили воинскую кольчугу. Ритуал выпил много сил.

– А ты пойдёшь к гостям? – отстраняться от мамы не хотелось. Они долго не виделись, да и всё же стоило рассказать о Мише.

– Пойду, скоро ещё должны прибыть. Нужно помочь сёстрам. Весной вы уже будете вестами, так что среди гостей не только помощников нам на Коляду, но и сватов немало, кто приехал к вам присмотреться. Отдыхай. Утро вечера мудренее. Успеешь ещё показаться. После вашей Инициации длинный праздник будет. Семидневку, не меньше.

Оляна вздохнула. В Беловодье девушек на выданье называли вестами, по имени богини Весты – хранительницы семейного очага, которой ещё поклонялись. Будущих вест тщательно готовили бабушки и мамы, обучая всем премудростям замужества и материнства, заботе о себе и домочадцах, чтобы они стали мудрыми хозяйками и любящими жёнами.

После дня весеннего равноденствия был праздник Весты, с гуляниями, где парни и девушки, вошедшие в возраст, могли познакомиться, чтобы потом отправлять сватов или решать любовные дела самостоятельно. Впрочем, ещё до «весенних ярмарок» были и зимние смотрины: да вообще любой сход для этого подходил. А Коляда – день зимнего солнцестояния, тоже время и ритуалов, и гуляний, и гаданий, как Озара обещала. В Беловодье девушкам разрешалось выбирать по сердцу и было несколько больших праздников, когда можно встретиться с тем, кто понравился. Именно в затяжные летние «смотрины» и «игрища» у них с Мишей всё и закрутилось.

В Беловодье ритуалы ухаживания были разными. Разрешалось даже пробное летнее замужество после первого совершеннолетия, которое потом часто подтверждали свадьбой. Или не подтверждали. Впрочем, родившие даже больше ценились для замужества так как уже доказали свою плодовитость и состоятельность как женщины и матери. Бывало, что кто-то из вест не соглашался на «пробу», а ждал того самого одного-единственного суженого. А кто-то перебирал суженых и всё никак «распробовать» не мог. У всех по-разному.

Нянюшка Белава в назидание рассказывала, что тётя Блага когда-то на весенней ярмарке познакомилась с парнем. Блага ещё не была признана вестой и до её Инициации было шесть сороковников. Отправилась она туда с Браной и Бояной – родными сёстрами дяди Боеслава, вроде как за компанию, но встретила суженого. Точнее, влюбилась в какого-то парня безответно. Брана и Бояна помочь ей решили и парню тому «глаза раскрыть». Может, пригрозили, может, попросили попробовать, может, подкупили чем, но на летних игрищах тот парень вроде как к Благе женихаться подошёл. Вот только любовь у парня была к другой девушке, что и вскрылась впоследствии. А Блага после Инициации неизвестно, вернётся ли в человеческий облик или так и будет речным драконом Дуная. Вот поэтому нельзя в судьбу чужую и чувства вмешиваться. Может подобная история выйти.

У мам тоже было своё мнение: они считали некоторые свадебные ритуалы Беловодья слишком свободными и предлагали выбор между несколькими одобренными женихами, с испытаниями, как в сказках делалось, напоминая, что они не какие-то сельские девчонки, а наследницы Рода и что суженый на то и суженый, что сам придёт и сам найдётся, если позвать достойных.

Впрочем, Оляна, после истории с Мишей, почти невестой себя считала. То есть той, кто к семейной жизни не готова: не-веста.

Коловерша пискнула и завозилась, напоминая о себе, и, очнувшись от дум, Оляна поспешила в родительский терем. Жили они рядом с каменными палатами: в хоромах по правую сторону, – так что добралась она быстро.

– Добрынка, корзину принеси, молока для питомца моего и мне поесть что-то, – распорядилась Оляна, когда проходила через подклеть, и поднялась в терем.

После изматывающего ритуала восхождение на третий этаж оказалось почти на пределе возможностей. В её покоях всё оставалось как и прежде: тепло и уютно, чуть приглушённые магические лампады, расставленные по углам, давали приятный мягкий свет, отражавшийся от белёных стен и светлой древесины, кровать, закрытая стёганым покрывалом с вышивками Змеев, кресло-качалка, украшенное искусной резьбой и забитое небольшими тонкими подушками. На столике – недочитанный роман из Яви, а рядом сложенный стопкой любимый мягкий плед из овечьей шерсти, который Оляна оставила в кресле.

Отложив книгу на полку, Оляна скрутила из пледа временное гнездо и выгрузила туда малыша. Коловерша тонко пискнула, повозилась и начала что-то старательно искать, тыкаясь слепой мордочкой.

– Сейчас, сейчас, – проворковала Оляна. – Принесут тебе поесть. Потерпи, малышка… Хм, наверное, стоит придумать тебе какое-то имя, да?

Оляна едва успела переодеться, когда шустрая Добрынка принесла всё запрашиваемое и даже сверх: ещё и маленький, скрученный из бересты рожок.

– Это поилка для котят или щенков, если вдруг мамка не кормит, – пояснила Добрынка, щербато улыбнулась и сноровисто поставила на стол маленькую плошку с прозрачно-розовыми аппетитными кусочками речнокоровьей солонины, с которой в Коляду и большим съездом гостей в Гнездо удавалось обходить традиционный зимний пост в первые девятидневки бейлетя: вот уж точно речная корова – ни рыба, ни мясо, хотя язык и головные мозги у них единственное, что по вкусу было точь-в-точь, как у обычной скотины. К солонине Добрынка принесла отварной картошки, квашеной капусты и много тёртой свеклы, кусок серого ноздреватого хлеба, а ещё заварник с травяным чаем – Оляна почувствовала аромат листьев кипрея, земляники, вишни и сушёной смородины и ощутила зверский голод.

Практически накинувшись на принесённую еду, она поглядывала за девочкой-сириной, которая, увидев коловершу, авторитетно сказала, что это крольчонок, сбегала за сеном и деловито набила им принесённую корзину. Десятилетняя Добрынка была внучкой Белавы. И стоило вспомнить о нянюшке, как та тут же вошла в покои.

Нянюшка принесла ритуальную рубаху.

– Тебе нужно самой её закончить, Оляна, – показала Белава незавершённую вышивку с охранными знаками их Рода по вороту.

– Да, благодарю за помощь, нянюшка.

– Используй это. Начни с восхода солнца. Если что, Добрынка тебя разбудит, – протянула нянюшка белый клубок.

– Но… разве вышивают не красной нитью? – удивилась Оляна, посмотрев на то, что ей дали.

– Ты сама всё поймёшь, – чуть улыбнулась Белава. – За этим твои родители отправлялись в Навь.

– Это… это и есть Благословение Предка? – прошептала Оляна, и няня только кивнула.

* * *

Утро наступило, стоило лишь сомкнуть глаза. Впрочем, проснулась Оляна сама перед самым приходом Добрынки, которая принесла завтрак, но только коловерше.

– Знаешь, похоже, что ты стала крупней… Или стал… Интересно, ты мальчик, или девочка?.. – Оляна осторожно погладила питомца, довольно чавкающего молоком. Её крольчонок за ночь обзавелся белым пушком и больше не сверкал розовой шкурой, даже ушки как будто стали длиннее.

Быстро сбегав в свою ванную комнату и исполнив утренний моцион, Оляна принялась за вышивку, но перед этим быстрой скороговоркой вознесла благодарность предкам и решительно взялась за белый клубочек. Стоило только вдеть нить в иголку, как вспомнился обряд с коловершами: тонкая пряжа из неизвестной шерсти словно набухла алым и в покоях отчётливо запахло железом и… родной кровью.

Оляна сглотнула, отогнав от себя предположения, и сосредоточилась на стежках, завершая намеченные обрядовые узоры и родовые знаки. Что бы это ни было, чем быстрей она закончит работу, тем скорее освободиться тот, с кем соединён подобный ритуал. Красные нити для обрядовых одежд часто вымачивали в крови, своей или ближайших родственников, красные обереги из-за этого и считались самыми действенными и сильными, но это… это было что-то иное.

Закончить вышивку Оляна успела как раз к раннему зимнему закату и с облегчением выдохнула. Пальцы покалывало от напряжения, глаза утомились, к тому же снова зверски захотелось есть. Во время подобных «вышивальных» обрядов нельзя было принимать пищу и проявлять неуважение.

К вечерней трапезе к Оляне присоединились сёстры, которые тоже весь день вышивали. Коловерша Ожеги, очень смешно переваливаясь, бегал за ней, пищал и как будто посвистывал через утолщавшийся клювик. Гусёнок и есть. Котёнок Озары, как и крольчонок Оляны, тоже не слишком-то подрос, но обзавёлся довольно смешно торчащим светленьким пухом и выглядел серо-полосато-пятнистым комком с лапками и коротким остреньким хвостом.

– Новорождённые котята открывают глаза день на пятый, – сказала сестра, которая сложила своего котёнка в корзинку к крольчонку. – Но мне показалось, что Дымка вот-вот их откроет. Если да, то это значит, что развиваются они быстрей обычных животных.

– Ой, ты его Дымкой назвала? – улыбнулась Оляна. – Очень подходит. А я что-то имя не придумала. Подрастёт, может пойму… А ты, Ожега, назвала?

– Гусь же… как его назвать-то? – буркнула сестра.

– Может, Мартин, как в сказке про шведского мальчика с пальчика, Нильса? – тут же предложила Озара.

– Да ну, какой он Мартин? – фыркнула Ожега. – И имя какое-то… неродное и вообще. Тогда уж Декабряша.

Они посмеялись.

– Мистер Дак? – предложила Оляна.

– Ага, Дональд Дак, это ж про утку, а гусь не утка, он даже по-английски «гусь». К тому же, может, это и вовсе гусыня.

– Да, стоит посмотреть, как различить пол коловерши… – задумчиво согласилась Озара. – Ой, кстати… а… а у вас они… ну… гадили? Просто у меня пока нет, и я, честно говоря, даже половых органов не нашла, ну и… попы. Может, просто они ещё маленькие?

– Ага, или ты не там ищешь, – засмеялась Ожега. – Хотя… вроде птицы сколько жрут, столько и срут… Мой гусёк и правда вроде ничего подозрительного не оставлял. И если коловерши не гадят, то это очень хорошо… Ещё б не ели, и цены бы им не было.

– Надо порыться в библиотеке всё же, – потёрла виски Озара. – Возможно, пища зависит от магической подпитки… или нужна для развития. Дымка столько молока выдула, что её разорвать должно было, прожора та ещё.

– Ой, а я просто маленький рожок скармливала и не давала больше, – удивилась Оляна. – Сколько ж ты ей скормила?

– М… Ну, я поставила эксперимент, – немного смутилась сестра. – И Дымка слопала уже примерно пять-шесть литров молока!

– Пять литров⁈ – хором с Ожегой воскликнули они.

– То-то она у тебя как будто уже несколькодневный… Хм… если подумать, то мне дали такое корытце с чем-то вроде творога и муки, – протянула Ожега, покосившись на своего коловерша. – А утром корытце было словно начисто вымытое. Я ещё подумала, что всё, что гусёныш не съел, выкинули и помыли… То есть это он всё слопал, что ли? – сестра подозрительно посмотрела на весело пищащего коловерша, который деловито забрался в уже общую корзину и умостился рядом с остальными «детёнышами».

– Ну вот, теперь мой будет самым мелким и хилым, – сравнила их Оляна, увидев, что её крольчонок и правда выглядит значительно мельче.

– Завтра у тебя уже день рождения, шестнадцать лет, – сказала Озаре Ожега, сменив тему.

– Да, а потом Инициация и мы узнаем кучу родовых тайн и секретов, которые от нас скрывали, считая маленькими.

– Ещё не рады будем… – пробормотала Оляна даже не зная сама, почему так сказала.

– Почему? Знать, как обстоят дела на самом деле, лучше, чем оставаться в неведении. Невозможно же принять верное решение, не обладая всей полнотой информации, – удивилась Озара.

– А я согласна с Ляной, иногда хочется побыть ещё ребёнком, когда тебя берегут и решают самые сложные вопросы, – поддержала Ожега. – Мне… я могу превратиться в горгону.

– Думаешь?

– Глаза уже который день печёт, – пожала плечами Ожега. – Да и родословная моя и тёти с бабушкой.

Дальнейший разговор не склеился. Все они устали за вышиванием, это само по себе дело сложное, требующее внимательности и усидчивости, так ещё и ритуал. Пусть магии в них немного, но и её шевеления вызывают утомление. Из них троих только Озара была ещё живчиком, собираясь наведаться в библиотеку за книгами, где могли быть упоминания про коловершей. У Оляны мелькнула по этому поводу какая-то мысль, но её отвлекла запищавшая коловерша и она забыла, что хотела спросить у сестры.

* * *

Оляна поглаживала уже совсем пушистого крольчонка, только маленького. Глаза малыш открыл, и они оказались чёрными, как бусинки, а не рубиново-красными, как Оляна несколько опасалась, учитывая их происхождение. Крольчонок выглядел совершенно как обычный зверёк, который был тёплый, мягкий, с невозможно милым подвижным носиком, и очень «тискательный», хотя она старалась не увлекаться, опасаясь навредить.

Оляна почти уснула, когда в её комнату постучалась и зашла мама.

– Прости, солнышко, весь день требовалось оказывать внимание гостям, – погладила её по волосам мама-Алёна. – Ты завершила вышивку?

Оляна только сонно угукнула, ластясь к тёплой маминой руке.

– Завтра день рождения Озары, так что мы постараемся устроить чисто семейный праздник, оставив гостей на дедушек и бабушек, – пообещала мама. – Всё вам расскажем… Вас послушаем, как вы в Яви жили…

– Я опять всех подвела… – тихо прошептала Оляна.

– Что такое?

– Летом… я встретила парня, он наш одноклассник, но мы до этого никогда не разговаривали даже, – сбивчиво начала рассказывать Оляна. – Он обычно только со своими друзьями тус… общался… А тут мы на озере встретились, он сказал, что тоже к родственникам приехал, к дедушке с бабушкой, и мы разговорились, начали общаться, гулять вместе после дня Числобога и до Купалы.

– Это когда ты гостила у дедушки Ладимира? – уточнила мама, и Оляна кивнула.

– Да, я даже дедушку уговорила позволить в нашем празднике поучаствовать.

– Даже так? – хмыкнула мама.

– Да, только тот парень через костёр прыгнул и внезапно забыл всё… – кивнула Оляна. – А потом в классе… В общем…

– Словно совсем чужой человек, незнакомый?

– Да… А откуда?.. – удивилась Оляна такой проницательности.

– Доченька, подумай, где именно ты гостила летом? – ласково спросила мама, погладив по волосам.

– У дедушки Ладимира…

– А живёт он где? – у мамы зажглись хитринки в глазах.

– На Белом озере…

– Мгм… А ничего, что Белое озеро, где твой дедушка живёт, в Беловодье, вообще-то, находится?

– Н-но… – моргнула Оляна, поняв, о чём ей изо всех сил намекают. – Но бабушка Зина говорила, что вода находится везде! Что реки и озёра находятся сразу в нескольких мирах. А океан испокон веков связывал все три мира.

– Это так, и водная преграда самая ненадёжная и одновременно надёжная, – сказала мама. – Река Белая, за которой Явь, может и в ручейке проявиться, и в туман обратиться. Но всё-таки обычный человек так просто в Беловодье попасть не сможет, да ещё и так, чтобы ты даже не заметила и не поняла, что вы туда-сюда через границы ходите.

– А может, это я была проводником? – спросила Оляна. – Может, я просто вышла в Явь и там… сама его заводила и выводила?