Текст книги "Горыныч 3.0. Инициация (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

Соавторы: Милисса Романец
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Во, ничего не было, – осклабился Миша. – Так что нечего наезжать.

– Однако, – продолжила Озара спокойным холодным тоном, – если замысел преступника не был завершён по причинам, не зависящим от его поведения или желания, применяется правило двадцать девятой и тридцатой статей УК. В действиях такого лица будет зафиксировано покушение на изнасилование, а санкции назначаются по всё той же сто тридцать первой статье. К числу обстоятельств, по которым замысел преступника оказывается не доведённым до конца, можно отнести сопротивление жертвы, которое не удалось преодолеть насильнику, например побег с места преступления, привлечение внимания других лиц криками о помощи. То есть когда преступник не планировал прекратить насильственные действия, однако половой контакт не произошёл вопреки его воле.

– Да вы чего?.. – отступил Миша на пару шагов. – Да она сама в меня вцепилась.

– Ещё одно слово про меня или моих сестёр, и я на тебя заявлю, – сощурила глаза Оляна. – И, поверь, я обязательно узнаю о том, распускал ты свой грязный язык или нет. Как я знаю о споре и твоих рассказах обо мне со своими дружками. Про то, что я зомбированная, как вешаюсь на бедного тебя, что ты меня скоро дожмёшь и трахнешь.

– Откуда ты… – нахмурился Мишка. – Рассказал кто-то? Но вообще давай, заявляй, я скажу, что не было ничего, ты за мной сама бегала, и все это подтвердят. А когда я тебя бросил, решила мне отомстить. Так что вы ничего не докажете. Да и не было ничего. Совсем ничего. А вот угрозы были и нож был.

Оляна почувствовала дурноту. Миша не стал запугиваться, а наоборот, вёл себя всё наглее, чувствуя свою безнаказанность. Он сможет спокойно выставить её виноватой. Теперь яснее понималось, насколько он не такой, каким она его видела. По телу прокатилась нервная дрожь, и Оляна опустила голову и обняла себя за плечи. Но тут кто-то взял её под руку, и она посмотрела на сестру, в зелёно-карих глазах которой мелькали недобрые молнии.

– Ты прав, в полицию мы бы в любом случае не заявили, – ровно сказала Озара. – Нам совсем не выгодно привлекать к своей семье внимание властей. Мы бы просто рассказали всё отцу. И он в любом случае поверит только нам.

– Это вы что, типа сейчас меня уже своей сектантской роднёй пугаете? Типа этим?.. Змеем Горынычем, да? Серьёзно?

– Ну что ты… – усмехнулась Озара. – Змей Горыныч – это не только мифическое существо, любой бы, кто не дурак, уже догадался, о чём ему толкуют и намекают. Вот как ты думаешь, где в Себеже или России работает наш отец или, может, мать? А я тебе подскажу: нигде. Откуда же у нас квартира, разные гаждеты и всё прочее? Отец просто даёт деньги. А он нас любит и очень бы рассердился, узнай он о такой ситуации с Оляной. А мы бы очень не хотели его сердить. Потому что… если он узнает, скорее всего, ты просто исчезнешь из этого мира. Раз. И тебя здесь больше нет.

– Ты мне что, угрожаешь?

– Я? Нет. Что ты, Миша, – Озара усмехнулась, хищно показав зубы. – Просто не хочется снова переезжать. Мы тут как-то попривыкли.

– Переезжать?.. – повторил Миша и потом внезапно побледнел, бросив на Оляну совсем иной взгляд. В нём появился настоящий страх. – Вы что… не староверы?

– Нет, конечно мы не староверы. И даже не сектанты, – хмыкнула Ожега. – Что за тупости людям в голову лезут, интересно?

– Ты же слышал о Триаде или Якудза, или, может, о Картеле? Так что включи мозги и думай сам. Мы о твоей шкуре печёмся, – сказала Озара и чуть поморщилась. – Оляне тебя немного жаль. Но довести можно даже святого.

– Я всё понял, – бросил ещё один взгляд на Оляну Миша и отступил к чёрному ходу.

– Что произошло? – спросила Оляна. – Я не поняла…

– Люди Яви боятся государственные структуры и криминальные. Раз не сработал страх против первых, я намекнула Мише, что мы имеем отношение ко вторым, – ответила Озара.

– О… я вспомнила, Триада – это же китайская мафия! – хмыкнула Ожега.

– Ты угрожала ему ножом, мы отличаемся от них, гораздо лучше натренированы, я хорошо знаю законы, Оляна рассказывает иносказательные сказки про свою семью, которые могли быть да чем угодно. Наш источник дохода чёрный, то есть никому не известен. Такой вывод вполне логичен. Про Триаду и Якудзу я упомянула, чтобы его ассоциативная цепочка точно сошлась на той мысли, которую я ему внушила.

– Хитро, – похвалила Ожега.

– Люди никогда не признают своих ошибок, – посмотрев на Оляну, сказала Озара. – Ты его слышала. Они до смерти будут биться за свои иллюзии, потому что правда порой слишком страшная и непереносимая для них ноша. Люди придумают какую угодно «логичную» отговорку, чтобы только оправдаться в собственных глазах. Им проще найти виноватого вовне, чем заглянуть поглубже в собственную гнилую душу. Так что пусть боится, раз не умеет уважать чужие желания и границы.

Оляна понимала. Вновь накатило чувство вины, но она вовремя вспомнила советы и слова сестёр о том, что не виновата в действиях другого человека. Свобода воли есть у каждого. Это был выбор Миши, как поступать. И он действительно не обратил никакого внимания на её попытки сопротивления и слова в тот момент. С его стороны это точно была никакая не любовь, а она так хотела любви, что едва не совершила непоправимую ошибку и подвергла опасности родных, доверившись не тому человеку. Повела себя глупо и самонадеянно. Если бы не Ожега и Озара… Она могла провалить Инициацию. Ужасно огорчить мам и пап. Оляна подвела бы прародителя и свой Род.

О чём она вообще думала⁈ Отчего не рассказала о Мише никому? Неужели думала, что родные воспротивились бы её счастью, пусть даже и с человеком? Но ведь в Роду не было принято неволить. Все решения каждый принимал за себя сам. Например, их мамы-кудесницы были для юдваргов не самым удачным выбором. Куда желательнее для их Рода невесты из народов Нави. Но папы полюбили мам, которые не могли похвастаться ни особенным долголетием, ни сильной кровью для будущих потомков, и всё равно женились на кудесницах из Яви. Или дело было в том, что Оляна подсознательно была не уверена в своём выборе? А может, её молчание – последствия того странного приворота? И вот поэтому и нужно было посоветоваться с сёстрами и мамами! Ещё до того, как взялась на свидания бегать, а не когда всё вышло из-под контроля. А потом… она правда боялась, что с Мишей могут разобраться так, что тот просто исчезнет.

– Ты как, Ляна? Всё нормально? – участливо спросила Озара, когда они потянулись к выходу на Советскую, решив воспользоваться этим ходом, чтобы точно не столкнуться с Мишей или одноклассниками.

– Да… Да, вы мне очень помогли. И разобраться в себе, и вообще…

Прежде она как само собой разумеющееся воспринимала заботу сестёр и родителей и только теперь действительно оценила то, что её любят, она не одинока и дорога, чтобы с ней ни случилось. Ожега и Озара встали единым заслоном на пути несправедливости мира. И за это Оляна ощущала горячую, всеобъемлющую благодарность к сёстрам и миру в целом. Её уберегли, отогнали беду в самый последний момент и разобрались с последствиями.

* * *

С того разговора с Мишей прошла навья неделя. Похоже, что её «бывший парень» всё-таки впечатлился и больше действительно о ней не говорил, не подходил и не смотрел в её сторону. Оляна прожила эти девять дней как в тумане, после школы почти не выходила из своей комнаты, куталась в клетчатый плед, свернувшись калачиком в мягком глубоком кресле у окна с романом на коленях, на котором никак не могла сосредоточиться, пила горячее какао с печеньками и маршмэллоу и думала-думала-думала.

Сёстры пытались её растормошить, но когда она говорила, что хочет почитать и побыть одной, оставляли в покое. Но Оляна чувствовала, что за ней приглядывают, и от этого на душе становилось теплей и спокойней. Теперь она знала: что бы ни случилось, Озара и Ожега всегда на её стороне, всегда помогут, а вместе они любому дадут отпор.

В субботу после уроков Оляна объявила, что её думы завершены, Миша из головы выброшен, выводы сделаны и теперь она спокойна и сосредоточена на будущей Инициации, до которой осталось меньше недели.

– Тогда давайте это отпразднуем, – предложила Ожега. – Хороший повод.

– Да, хочется тортика, – согласилась Оляна. – Ну или эклеров…

– Тогда во «Вкусное мороженое» пойдём, – решила Озара, и они прошли мимо своего дома всё по той же Пролетарской.

Кафе-кондитерская «Вкусное мороженое» находился напротив мишиного дома, но об этом Оляна вспомнила только тогда, когда увидела Мишу, который переходил дорогу…

– Это с ним под ручку не Берзиньш идёт? – спросила Ожега, провожая взглядом парочку одноклассников.

– Ага, это точно Верка, у неё такая куртка, – подтвердила Озара и покосилась на Оляну. – Ну так что… мы пойдём за эклерами или?..

– Да. Да, конечно пойдём, почему нет? – улыбнулась Оляна, которая не испытала никаких эмоций от внезапной новости. – Всё в порядке.

Она правда избавилась от этого яда «первой любви» и была счастлива, что всё обошлось малой кровью, а не так, как в некоторых книжках пишут.

Весь остаток дня они с сёстрами пили чай с эклерами, смотрели молодёжный и «жутко сопливый», по словам Ожеги, сериал, обсуждали его героев и их поведение и как-то незаметно переключились на Мишу и всю их ситуацию.

– … Я же подумала, что вот он, мой суженый… – призналась Оляна. – Как в сказках или как у родителей…

– Между прочим, у кудесников и народов Нави есть уйма гаданий на суженного, – сказала Озара. – Хотя более надёжный способ – сходить к оракулу или провидице.

– Но за такое любопытство и плата будет соответствующей, – кивнула Ожега. – Я слышала, что за знание своей судьбы могут Дар забрать или что-то настолько ценное, что и сам не рад будешь.

– Да и все предсказания обычно не слишком-то чёткие и становится ясно, о чём тебя предупреждали, лишь по факту, – согласилась Озара. – Но вообще… Вернёмся в Гнездо и подберём гадания. Даже у людей осталась традиция гадать на их святки. Думаю, вреда не будет.

На том они и порешили. При этом Оляна поймала себя на мысли, что перестала трястись перед Инициацией, и начала предвкушать гадания.

* * *

Утром в понедельник, когда они ели завтрак перед тем, как уйти в школу, Оляна с помощью Дара услышала голос мамы.

– Похоже, что родители возвращаются, – она тут же передала послание сёстрам. – Мама-Арина только что сказала и нам возвращаться в Гнездо и что в школу вернёмся только после Коляды, ну то есть после Инициации.

– Я позвоню Тамаре Петровне, – выскочила из-за стола Ожега, которой больше всего не нравилось в людской школе. – Я доела, спасибо.

– Скажи, что мы пока на карантине, – посоветовала ей Озара. – Это то же самое, что подготовка к Инициации, но классная подумает, что мы заболели. Если ты опять скажешь про семейные обстоятельства, то точно снова попадёшь в мозгопыточную с объяснениями.

– О… Да, поняла, – улыбнулась Ожега и убежала звонить.

– Если дотянулись до тебя, значит, родители уже вернулись или вот-вот вернутся, – рассудительно заметила Озара.

– До Инициации осталось четыре дня и три дня до твоего дня рождения, – кивнула Оляна. – Интересно, достали ли они Благословение Предка и что это вообще такое… – спросила Оляна, и они, многозначительно переглянувшись, не сговариваясь, быстро доели бутерброды и ушли переодеваться. Всё же их школьное облачение отличалось от того, в чём их привыкли видеть в Гнезде.

И, надевая сорочку и относительно простой светло-зелёный летник с вошвами, искусно расшитыми змеями, Оляна подумала, что на Инициации им точно не отделаться от бармы, поручей и венцов – всё честь по чести, как и положено наследницам Рода. А ещё было даже забавно, что в школе их одежду считают какой-то несовременной… Знали бы одноклассницы, сколько столичных бутиков посетили их матери, чтобы подобрать «приличную одежду», и сколько денег мира Яви отдали за их гардероб – трёх сивкабурок купить можно.

– Ляна, ты готова? – раздался за дверью голос Озары, и Оляна поторопилась, складывая одежду в объёмный шкаф, с которым немного поколдовали мамы.

– Да, уже иду, – отозвалась она и вышла в коридор, где ждали сёстры.

Посеребрённая поверхность портала, заключённая в деревянную раму с искусно вырезанными змейками на ней, в отличие от современных зеркал, была довольно мутной и едва отразила лицо приблизившейся Ожеги. Ширина и высота позволяли спокойно пройти, не наклоняясь и не задевая юбками бока.

– Я позвонила, нас отпустили, попросили только справки потом принести или записки от родителей, – отчиталась Ожега и коснулась ладонью зеркальной поверхности, отчего та пошла рябью. С другой стороны проявилось чёткое изображение одной из башен родового Гнезда изнутри: затопленной водой, с ровной плитой выхода в центре, – и Ожега шагнула в портал. За ней последовала Озара и Оляна, которая провела рукой с обратной стороны, закрывая выход в родовое Гнездо.

Глава 8

Гнездо

Юдварги, даже в человеческом обличие, хорошо чувствовали себя под водой, хотя и не умели полноценно дышать, как рыбы или те же русалки, но обходиться без воздуха десять-двенадцать минут – это запросто. Отец говорил, что при обороте Змей может, как киты, задерживать дыхание на несколько часов, но это, похоже, напрямую зависело от размеров.

Озара привычно вдохнула, нырнула в портал следом за Ожегой и поплыла наверх. Нырнула в прямом смысле, так как Портальная башня Гнезда частично располагалась под водой, в стороне от главной крепости. Как объяснял папа-Боеслав, таким образом башню в любой момент возможно отсечь от родового Гнезда, заблокировав тем самым путь недоброжелателям и врагам, да и попадание в не слишком-то тёплую воду от неожиданности должно дезориентировать. Холодная вода и для подготовленного-то становилась не слишком приятным сюрпризом… Хорошо ещё, что внутри она зачарована и при использовании портала вылезаешь сухим, ну… смотря куда вылезаешь, конечно. Портальная башня вела как минимум в несколько мест, в том числе и в соседние озёра, где жила родня. Папа-Благомир говорил, что такое удобное сооружение может соединять места, расположенные друг от друга на расстоянии максимум в сотню вёрст. А проход в Явь был ограничен даже более жёсткими условиями, поэтому родители покупали квартиру в ограниченном по размеру районе. Сначала вообще хотели выкупить частный дом на берегу озера, но подвернулась большая квартира «со всеми удобствами» в очерченном периметре. Создание порталов – одна из тайн их Рода, и она приносила определённый доход. Но Озара точно знала, что это как-то связано с мёртвой водой, которой управлял дедушка Остромир – нынешний глава Рода.

Озара увидела, что Ожега уже добралась до лестничного подъёма, начинавшегося примерно в трёх метрах над выходом из портала, и с любопытством заглянула в темноту под ступеньками. Оттуда на неё посмотрели тяжёлым взглядом огромных горящих глаз. Озара кивнула и, подплыв повыше, стала выбираться.

Выход из Портальной башни охраняла старая, как само Гнездо, лобаста. Озара видела её лишь несколько раз и всегда мельком: та была не слишком приветливой, а может, её попросили не пугать их в детстве или вроде того. Озара потом почитала про лобаст в библиотеке Рода и сопоставила с увиденным. Охранница портала с её пятнистой шкурой и длинным узким хвостом, как у угря, больше всего походила на страшную русалку-мурену. Примерно до груди лобасты имели почти человеческие тела, только на голове, скорее, подобие волос, похожее на длинные отростки актиний, круглые рыбьи глаза и большой рот, полный игольчатых зубов.

– Люблю этот вид, – замерла Ожега на краю смотровой площадки, которая соединяла Портальную башню с Гнездом.

– Да, – согласилась Озара, рассматривая беловодский остров Латрик, на котором раскинулось Гнездо, огороженное высокой каменной стеной с восемью башнями. Самая высокая – Первая смотровая башня – выходила на их вервь на севере, где тоже стояла смотровая вышка, чтобы обмениваться сигналами и посланиями. В Первой смотровой содержали почтовых птиц, в том числе там жил и её ворон. Рядом стояли Арсенальная и самая толстая «Выходная» башня, сделанная так, чтобы с неё можно было взлететь юдваргу и приземлиться на неё в обороте. Внизу располагались ворота, через которые как выгоняли пастись скотину, так и впускали в Гнездо приплывших на лодках или прибывших на сивкабурках. Между Арсенальной и Выходной башнями располагался детинец, где жил дедушка-Огнеслав с основной дружиной. На противоположной стороне от Смотровой – в Южной башне – были окованные железом рунические ворота в Явь, выходящие на видимую людям часть острова Латрик. В начале, до установки портала, они пользовались этими воротами. За ними всегда стоял белый туман, и идти через него нужно было на шум реки – правда, как таковой они её не видели, просто туман рассеивался и они попадали на Латрик в Яви. А чтобы перейти пролив, они использовали специальный амулет, сделанный бабушкой. В её водах на короткое расстояние они могли ходить прямо по воде. Вот только оказалось, что в Яви амулет требует очень много магии, в разы больше, чем в Беловодье. Плюс магия на отвод глаз. Оляна и Ожега воспринимали это как само собой разумеющееся, но Озара, которая знала магию куда лучше, понимала, что покупка квартиры и установка там портала гораздо менее магически затратны, чем ежедневные переходы в школу через Южную башню.

Остальные башни были и казармами, и оружейными, и даже зернохранилищами, а Вторая Смотровая и Третья Смотровая наблюдали за другими берегами, где имелись покосы и паслись внешние стада.

В Яви на прошлой неделе доходило до минус девяти по Цельсию, сегодня ночью выпал снег и, хотя опять потеплело, выше плюс двух градусов не поднималось. В Беловодье же погода была ещё более мягкой: теплей минимум на шесть-восемь градусов. Обычно только на Коляду падал первый снег и ударял морозец до нуля-минус двух. Короткая и снежная зима длилась два сороковника. Снова становилось тепло в конце месяца гэйлетъ, то есть к началу марта всё вновь зеленело.

– А те пятна в глубине, там речные коровы спят? – посмотрела в воду Оляна.

– Да вроде пора уже, – откликнулась Ожега. – Зима почти наступила. Самое время для спячки.

– Ага, – согласилась Озара. – Вода стала совсем холодной, почувствовала же сама. Идёмте.

И они вступили на длинный узкий подвесной мост, соединяющий Портальную с Восточной крепостной башней. Налетевший стылый влажный ветер раскачивал мост, заставляя крепче держаться за жгуты поручней и жалеть, что поверх летников не накинули по душегрее. Мост – ещё один защитный рубеж: по нему можно пройти только гуськом по одному, а защитники всегда успеют перерубить канаты или перестрелять врагов из луков и арбалетов. Озара читала, что когда в Яви повсеместно появилось пороховое оружие, на границах миров что-то сделали, что обозначалось как «внесли запрет», и принесённое из людского мира оружие не стреляло, становясь обычной железкой. В Беловодье и без пистолетов и автоматов хватало сложностей, стычек и войн кланов или князей.

Озара посмотрела вниз. Стадо речных коров, впавших в спячку, лежало на дне крупными чёрными валунами. От обычных речные коровы отличались чёрно-зелёным окрасом, ластами на передних ногах и тюленьими хвостами вместо задних, а также тем, что хорошо плодились, рожая дважды в год по два, реже три телёнка, которые быстро росли. Держали их ради мягкого, нежного, удивительно розового с красивыми прожилками мяса, больше похожего по вкусу на рыбье, крепкой шкуры без шерсти и жемчужин из желудков. Насколько знала Озара, шкуры речных коров в Беловодье очень ценились, так как, несмотря на относительно небольшую толщину, были весьма прочными и не пропускали воду. Где-то в их верви имелась кожевенная артель, которая занималась обработкой, и несколько мастерских, где по большей части тачали сапоги и шили подлатники и кафтаны – крепкие, не пропускающие воду и холод. Они с сёстрами даже в Яви ходили в таких сапогах, правда, не расшитых, потому что другая зимняя обувь казалась слишком толстой, тяжёлой, какой-то неуклюжей и неудобной.

Как хвасталась хухлик Стеша, речных коров вывела бабушка Зина давным-давно и они были вроде бренда их Гнезда, потому что слава о таких тварях разнеслась по всему Беловодью. Пасти их можно только под водой: речные коровы любили местные водоросли, хрустели ракушками, впрочем, обычной травой и даже жёсткими зарослями рогоза тоже не брезговали, объедая и расчищая подтопленные берега, никогда, впрочем, на них не выбираясь. Не раз и не два развести речных коров пытались в других частях Беловодья, их крали, обменивали, покупали, но до сих пор единственное стадо жило в озере у Гнезда. Бабушка Зина на вопросы, почему же так выходит, лишь загадочно улыбалась, и Озара думала, что, возможно, всё дело в её магии и огромном влиянии на местные водоёмы и их обитателей.

Если приглядеться, то возле коровьих «валунов» становились видны пристроившихся к крупным бокам пастушки-хухлики, тоже, как и большинство водного народа, впавшие в зимнюю спячку. Бабушка Зина рассказывала, что хухлики, не пристроенные к делу, занимаются всякой ерундой: пугают и подшучивают над людьми, путают сети и лески, утаскивают бельё у полощущих его женщин, пугают купающихся, хватая тех за ноги. Она наставляла, что всякий вошедший в их клан должен заниматься делом, чтобы иметь право на существование и проживание на территории, которую занимает Род. Изучая в школе литературу, Озара с некоторым удивлением поняла, что в истории Пушкина про работника Балду тот взаимодействовал с хухликами, хотя и называл тех чертями. И изображали этих «чертей» с рогами и свиным рылом – совершенно неправильно. Да, у невысоких хухликов и правда «козьи ноги» с копытами и длинный хвост с кисточкой на конце: таким хвостом пастушки-хухлики иногда подгоняли речных коров, – но ни поросячьей морды, ни рогов точно не было – только острые уши, сливающиеся с волосами на голове, которые только издалека можно принять за рога. Хухлики скорее уж похожи на фавнов из греческой мифологии, свободно чувствуют себя и под водой, и на суше, до пояса и в шапке так и вовсе на детей похожи. Разве что почти полностью чёрные глаза, которые светятся в темноте, портили такой образ.

Речных коров хухлики-пастушки всё-таки доили, Озара однажды пробовала такое молоко, вот только оно оказалось с отчётливым привкусом сырой рыбы. Так что было в Гнезде и обычное скотное подворье с тремя самыми обычными коровами, четвёркой свиньей и дюжиной тонкорунных овец. Имелись также и курицы, а водная птица типа гусей и уток жила полудикой – прямо на озере в специальных домиках вдоль крепостных стен, которые стояли буквально в трёх-четырёх метрах от воды. Летом на этом узком берегу паслись домашние коровы и овцы, а основные стада жили на берегу в верви.

До Восточной башни осталось несколько метров, когда сильный порыв ветра чуть не сбросил их в воду. В детстве они обожали бегать по этому мосту, специально раскачивая его, а в жаркую погоду ныряли с него в озеро. Правда, вернуться обратно было сложновато: к мосту привязывали канаты, по которым они взбирались обратно. Первые раз пять-шесть легко, а потом они настолько уставали прыгать, плавать, нырять и взбираться, что сидели в воде до тех пор, пока папа-Богдан или папа-Благомир, а то и дедушка-Огнеслав не вылавливали их из озера, вытягивая, словно ведро из колодца со сломанным воротом. Озара с лёгким смешком вспомнила выражение лица их учительницы по физкультуре, когда даже мягкая на вид Оляна ловко «взлетала» по канату вверх за несколько секунд. С воды до моста было гораздо выше, чем в зале, да и с земли это делать гораздо удобней. Сейчас же, если упасть, устанешь ждать, пока тебя вытащат, и околеешь в ледяной воде. В предзимье и для юдваргов слишком холодно.

– Смотрите! – отвлёк от мыслей и воспоминаний голос Ожеги. – Смотрите! Вон они!

Посмотрев направо, Озара и правда увидела процессию на лодках и сивкабурках. Гнездо располагалось на острове, так что с него и до него возможно лишь долететь на крыльях, доплыть на чём-то, добраться вплавь или доехать на сивкабурке, которые ходили по воде. К пристани, расположенной у соседней «Выходной» башни, и направлялись родители, которых явно встретили на берегу. Судя по количеству нагруженного на лодки, на обратном пути они побывали в верви.

Они замахали руками, приветствуя родителей, которые тоже их заметили.

– Мама-Арина сказала не стоять на ветру, а заходить в гридницу в центральном тереме, они тоже туда пойдут, – сказала Оляна.

На выходе из Восточной башни их встретила нянюшка Белава, которая разохалась и сказала сначала переодеться и переобуться, а также надеть венчики с височными кольцами из длинных ниток крупного речного жемчуга и серебра. Мол, с родителями там люди приехали, так что негоже юным княжнам неподобающе выглядеть.

Белава была сириной, получившей своё имя из-за белых волос и окраса её второй ипостаси – лебедя. В Гнезде имелся свой небольшой клан сирин. В людской мифологии их называли по разному: сиренами, сиринами, алконостами, гамаюнами, гарпиями, вейлами, вилами, валькириями, даже амазонками. Сирины происходили от водного народа и в человеческом обличие населяли острова. Можно сказать, что это русалки-оборотни, которые превращались в водоплавающих птиц типа лебедей, чаек или альбатросов. Впрочем, была у них и боевая форма получеловека-полуптицы, которая больше всего впечатлила встречавшихся с сиринами людей и породила множество мифов, легенд и даже фальсификаций. Белава как-то рассказывала им страшилку, которую узнала от своей пра-бабушки, что давным-давно, ещё до падения Прави, нечистые на руку купцы Яви пришивали головы мёртвых женщин к телам крупных птиц, чтобы продать их как чучело алконоста, привезённое из Египта или каких-то дальних стран. Из-за этого появились очень странные изображения таких вот «мифических птиц» на многих фресках и картинах, написанных по рассказам «очевидцев». Оляна, помнится, горько плакала от этой душераздирающей истории.

Впрочем, не успели они дойти до своих хором за всем вышеперечисленным, как им наперерез вышел папа-Боеслав.

– Ишь ты, совсем выросли наши золотиночки. Скоро уж и Гнездо покинете вслед за сужеными, – с весёлым смешком сказал он, посмотрев на них.

– Отец! – взвизгнула Ожега, первой подлетая и обнимая его. – Слава Солнцу!

Чёрные как смоль волосы папы-Боеслава отросли до плеч и были стянуты в хвост. Серо-зелёные глаза смотрели пристально и остро. Жёсткую линию рта ломала непривычная улыбка, которая едва касалась будто всегда настороженного взгляда. Жилистая худощавая фигура стала словно ещё более угловатой и злой. У юдваргов, как и у большинства мужчин народов Нави, не росли волосы на лице, да и старение происходило иначе, чем у обычных людей, так что, несмотря на возраст чуть меньше трёхсот лет, самый младший среди их пап, папа-Боеслав выглядел на двадцать пять человеческих лет максимум.

Он подхватил Ожегу на руки и крутанул в воздухе под восторженный визг. Оляна вместе с Озарой чуть повременили и подошли, когда активные приветствия давно не видевшихся отца и дочери сошли на нет.

– С возвращением, папа-Боеслав, – они тоже обняли вернувшегося из полугодового похода дядю.

– В гридницу не ходите пока, – завернул их папа-Боеслав. – Мы посовещались и решили, что вам сейчас лучше в ритуальный зал поспешить. Там мамы вам гостинчики из Нави словили, привязать поскорее надо, чтобы не зачахли. А то время их уходит, как выяснилось.

– Из самой Нави? – ахнула Оляна.

«Значит, и правда они в Нави были», – поняла Озара, переглянувшись с Ожегой.

– Там сильные существа и сущности обитают, – пробормотала сестра.

У Озары же замелькали мысли и предположения, что же такого им привезли из Нави? Да ещё чтобы это надо было привязывать в ритуальном зале? Может, изловили кого-то?

Вчетвером, потому что папа-Боеслав отпустил их нянюшку, они двинулись к самому высокому и большому зданию Гнезда: трёхэтажным каменным палатам, в которых находились библиотека Рода, ритуальная зала, свободно вмещающая в себя полноразмерного Змея, сокровищница и даже темница. Они примыкали к северо-западной стене кремля, так что требовалось пересечь всю территорию их крепости.

Гнездо устроено радиально: от башен вели дороги к центру, где оставалось пустое пространство для совета, суда или гуляний. Вокруг площади стояли двух– и трёхэтажные хоромы членов клана. За домами, почти до стен простирались сады и огороды.

– Значит, всё это время ты был в Нави? – спросила Ожега папу-Боеслава.

– Я много где побывал. Подробности вам откроются после Инициации, – уклончиво ответил тот. – А как вы тут жили? Оляна ещё не поведала людям о том, что Явь не единственный мир во вселенной, населённый разумными существами?

– Я не говорила такого! – ахнула Оляна.

Озара переглянулась с Ожегой, и они обе уставились на смутившуюся сестру.

– Ну… только про Инициацию, – пробормотала Оляна.

– И что же люди? – медленно выдохнул и проницательно посмотрел на каждую из них папа-Боеслав. Он хоть и был темпераментным, как Ожега, но сдерживаться умел. Ожега рассказывала, что это очень важно для хорошего бойца: оставлять голову холодной.

Особенно пронзительный взгляд доставляя Ожеге.

– Мне удалось отговориться тем, что это такой этап в жизни, как человеческое совершеннолетие. И что у нас просто появится выбор, где учиться, что носить и как выглядеть, – ответила та, не дрогнув.

– Из-за того, что мы внешне отличаемся от других, и родились пересуды о секте староверов. Внешнее соответствие представлениям людей о «норме» и «современных веяньях» в человеческом обществе поможет сгладить ситуацию, – поддержала сестру Озара. – Даже с учётом вроде бы похожести и попытки мимикрировать, не сказать, что у нас это правда получилось.

– Мамам сами об этом расскажете, – подумав, велел папа-Боеслав, и Озара с сёстрами прыснули.

У кудесников были свои представления о том, как должно себя вести и одеваться наследницам Рода. А уж спорить с мамами не горел желанием даже самый «боевой» из пап.

– Моя бы воля, так вы бы и ноги в Явь не сделали, но мы обет дали приглядывать за миром, а чтобы пригляд был, должно быть и понимание, – внезапно признался папа-Боеслав. – Беловодье от Яви тоже зависит. Так что, думаю, договориться вы сможете. Плохо это, если в Яви будут к вам все подряд цепляться да лезть с интересами.

Они дружно кивнули, выдохнув. Несмотря на то, что папа-Боеслав был младшим, его слово порой оказывалось решающим.

Примечание:

В дополнительных материалах к работе можно посмотреть генеалогическое древо Озары, Ожеги и Оляны.