Текст книги "Горыныч 3.0. Инициация (СИ)"

Автор книги: Миято Кицунэ

Соавторы: Милисса Романец
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– В этом году мы попали на ёлку для старших классов, – доброжелательно улыбнулась Оляна. – А у вас в школе как было?

– Ну… тоже общая ёлка с Дедом Морозом и Снегурочкой. А в прошлом году меня попросили быть Снегурочкой и помогать Демьяну Васильевичу – это наш физрук, он обычно Дедом Морозом был, – немного осмелела и расслабилась Юля, разглаживая своё зелёное платье на бёдрах. Кажется, ей было неловко, что оно слишком облегает.

– Да, Снегурочка из тебя наверняка хорошая получилась, – кивнула Озара. У Юли были длинные светлые волосы, которые наверняка хорошо смотрелись в косе, и она вполне представлялась в голубых тонах в серебристом летнике и с кокошником – традиционном наряде Снегурочки, которая была переделана из жены Карачуна – Мары, богини зимы и смерти. Почему Карачун в сознании Яви постарел, превратившись в деда, а его жена наоборот, помолодела, став «внучкой», для Озары так и оставалось тайной.

– Костюм был очень красивый и текста пришлось совсем немного выучить, – защебетала Юля, окончательно повеселев, впрочем, тут же погрустнев снова. – Потом, правда, парни меня всё «Снегурочкой» обзывали, прилипло прозвище. И это… всё согреть просили. А девчонки… Ну неважно.

– Похоже, что у тебя не всё было гладко в прошлой школе, – хмыкнула Ожега, чуть перекрикивая играющую из колонок музыку.

– Ну… как у всех, наверное, – пожала плечами Юля. – Мама говорит, что в этом возрасте все сходят с ума от подростковых гормонов и идёт перестройка организма. Поэтому иногда нет настроения или наоборот хочется говорить гадости или вредничать. Ну, что-то вроде такого.

– Это всё объясняет, – с серьёзным лицом сказала Ожега, а потом ухмыльнулась. – Похоже, что в нашем классе с пятого класса у всех перестройка организмов.

Они дружно засмеялись.

– Пойдёмте потанцуем? – спросила Оляна. – Мы же ненадолго, что вдоль стен стоять, время терять?

– Вы тоже ненадолго? – спросила Юля. – Мне ещё возвращаться в Ульяновщину, последний автобус уезжает через двадцать минут, так что мне пешком идти по-любому. Мама сказала быть дома к десяти. А идти только час почти.

– Ну да, а уже семь доходит, – кивнула Ожега. – Как это обычно бывает, только к концу все растанцуются и осмелеют.

– Ждать их смысла нет, – кивнула Озара.

– Ага, да и смелости им прибавляет только в основном «огненная вода», – фыркнула Ожега. – Ладно, пойдёмте танцевать.

Они встали поближе к ёлке, напротив ди-джея, которым был какой-то одиннадцатиклассник, и начали танцевать.

По сравнению с танцами крестьян в верви, ритуальными хороводами народов Нави и тем более с теми, что приняты у кудесников на балах, движения под музыку обычных людей Яви были очень простыми и незатейливыми. По крайней мере, на школьных дискотеках.

Но Юля смогла их удивить интересными движениями.

– Ты где-то занималась танцами? – спросила Ожега в перерыве, пока ди-джей выбирал следующий трек.

– Да, я ходила в студию современных танцев пару лет, потом бросила… – замявшись, ответила Юля.

– У тебя очень красиво получается, – улыбнулась Оляна. – Научишь нас так же?

– Правда? – моргнула Юля. – Я… ну… Не кажусь вам… типа задавакой или вроде того?

– Задавакой? – переспросила Озара. – С чего вдруг?

– М… – Юля отвела взгляд. – Да так просто… Я покажу. Прямо здесь?

– А что такого? Покажи, а мы повторять будем, – переглянувшись с сёстрами, попросила Озара.

Через полчаса они выучили несколько «базовых» движений и смогли сформировать синхронный танец, что очень их порадовало.

– Офигеть, вы быстро учитесь, – пробормотала запыхавшаяся Юля, когда наступил перерыв на выход Деда Мороза. – Так круто! Словно мы готовый стрит-квартет. Подучиться, и можно выступать на корпоративах. У нас так в студии делали старшие ребята. Вы действительно не танцевали раньше?

– Танцевали, но не такие танцы, – ушла от ответа Озара. – В основном, более медленные и традиционные.

– А, русские народные? – поняла Юля. – С ними только на концертах выступать, а мне хотелось научиться, чтоб на дискотеке можно, современные. Вот мама меня в двенадцать лет и отдала в студию танца «Фреш».

– Так почему ты бросила? – спросила Ожега.

Юля поколебалась и ответила, что в летнем лагере ей очень понравился мальчик и он был сильно против её танцев, что она его позорит и танцует слишком красиво, типа виляет перед другими и все на неё смотрят.

– Мне он очень сильно нравился, – в конце сбивчивого рассказа сказала Юля. – И я пообещала, что брошу танцы ради него. Ну и перестала на дискотеках лагерных танцевать.

– А он что? – Озара была в шоке от подобной ситуации.

– Ну… – Юля поморщилась. – Мы вроде как начали встречаться. Несколько раз поцеловались, погуляли. После лагеря он ещё поболтал со мной по «Скайпу» пару недель, а потом сказал, что отношения на расстоянии не для него. И бросил меня в чёрный список. У меня настроения не было как-то всё лето и осень… и в сентябре, как каникулы закончились, даже на танцы не пошла от расстройства, а когда захотела вернуться, там моя группа ушла уже вперёд, руководитель сказал, что возьмёт только к новичкам. Пока я раздумывала… мы сюда переехали…

– И всё из-за какого-то тупого придурка, который решил самоутвердиться за твой счёт, – подытожила Ожега.

– Возможно, здесь тоже есть какая-то танцевальная студия… – утешила Оляна. – Или можно попровать онлайн уроки.

– Да я бы с удовольствием, – грустно улыбнулась Юля. – Но у бабушки, где мы с мамой живём, особо места нет, как и интернета, собственно.

– Я до сих пор в шоке от твоего рассказа и существования подобных людей, всё ещё перевариваю, – покачала головой Озара.

– Я тоже в шоке, если честно, – пробормотала Юля. – Я сейчас только поняла, что тот парень… он был похож на моего… отца.

После деда Мороза со Снегурочкой объявили дискотеку и гораздо больше народа вышли танцевать. Заиграли медляки, и Оляну пригласил высокий одиннадцатиклассник. Озаре было забавно наблюдать, как отчего-то бесится Вера, вытянувшая танцевать Мишу.

«Да что они все в Блаженной находят? Ну подумаешь, юбку укоротила. Мёдом им там всем намазано, что ли?» – пробился сквозь музыку голос Берзинш, от которого Оляна только шире улыбнулась своему партнёру по танцу, и тот сбился с ритма.

– Можно с тобой потанцевать? – к Озаре тоже подошёл парень, кажется, из десятого класса. – Меня Стас зовут, а тебя?..

* * *

На медляках Озара, Ожега, Оляна и Юля не стояли в уголке, как прочие девушки, и были буквально «нарасхват», что было, конечно, приятно. Впрочем, чем дальше, тем сильней от парней пахло алкоголем, а один даже попытался облапать Ожегу, так что с вечера они решили ретироваться. Тем более, что Озара услышала, что напившаяся Верка Берзинш пыталась поговорить девчонок «проучить Блаженную», подкараулив в туалете. Таких приключений не хотелось, как и портить впечатления, так что они предпочли уйти. Юля тоже сказала, что ей пора, и они вызвались её немного проводить.

Парни, которые больше всего с ними танцевали, тоже предлагали их проводить, но они отказались. Юля сказала, что быстрей добежит одна и не будет переживать, что завела человека в алкогольном опьянении в деревню за пять километров, и пошла домой, что, в общем-то, было разумно.

По дороге Юля рассказала им, как с мамой очутилась в Себеже. Это была невесёлая история, но… такое доверие к ним подкупало.

Расстались они с Юлей где-то на половине дороги, а добравшись до квартиры, переоделись и отправились сразу в Гнездо: завтра начинались основные празднования и гуляния, так что мамы отпускали их с условием вернуться домой сразу после праздника в Яви.

– Дымка! – обняла Озара прыгнувшего на руки коловерша. – Я тоже по тебе сильно соскучилась. Ого, как ты подрос!

Её фамильяр заметно набрал массу и походил на взрослого кота. Забавно было и то, что длинные серые волоски пуха, выглядывающего из-под шерсти, из-за которых коловерша и получил своё имя, никуда не делись.

– Ты мой красавчик, – начала тискать Дымку Озара. – Срочно ищем волосы индрик-зверя, хочу, чтобы ты всегда был со мной, в Яви тебя очень не хватало.

«Я тоже соскучился», – был ей внезапный ментальный ответ.

Глава 19

Переход

На следующее утро после школьной ёлки Юля проснулась в хорошем настроении. У неё появились подруги. По крайней мере, она на это искренне надеялась.

Случившийся праздник в очередной раз убедил, что красота вызывает в людях много разных эмоций. Не всегда положительных. Сама она ощущала трепет и восхищение, глядя на «тройняшек» по фамилии Правда. Как они держались! Как выглядели. Какими красивыми были! Даже не банально «красивыми», а какими-то нереальными. Словно сказочные создания или школьницы-супергероини типа «Чародеек». На них вообще многие откровенно пялились. Парни смотрели практически открыв рты, а вот одноклассницы и девчонки старших классов метали взгляды со смесью зависти и даже отвращения. Впрочем, на подобных мероприятиях всё сложно: придёшь «незаметной» в обычной одежде, так тебя обольют презрением, а твой «внутренний рейтинг» упадёт ниже плинтуса, будешь слишком красивой – сожрут от зависти. Тройняшкам на пресловутое «общественное мнение» было явно плевать. И Юля очень хотела уметь так же.

В дичайшей спешке они с мамой купили платье на вечер. Дорогущее! На одно это платье можно было купить три толстовки. Юлю смущало, что ткань хоть и немного тянулась, кажется, платье было чуточку мало, так как слишком сильно обтягивало грудь и попу, да и талию утягивало широкой резинкой так, что тяжело дышать. В зеркале Юля сама себе казалась то слишком худой, то слишком вульгарной. Ещё и плечи почти голые, потому что такой рукав, который только от плечей. А это вдобавок значило, что надевать его придется без лифчика: иначе лямки видно. Мама сказала, что лифчик со стоячей грудью не нужен и что с облеганием так и должно быть, а Юля просто привыкла к мешковатой унисекс одежде, а платье отличного кроя, по фигуре, словно в ателье на неё сшито, и цвета очень красивого сине-изумрудного, что редко такой чистый цвет встретишь, который ещё и идёт и глаза подчёркивает и ярче делает, и что рукав-то самый удобный три четверти, и ткань хорошая – и летом, и зимой носить можно, и что-то однотонное вообще сейчас сложно найти. И что хотя бы одно платье должно быть в гардеробе девушки, и что ей очень идёт и красиво и надо брать. В общем, уговорила. Платье они в итоге купили, ладно хотя бы его длина была ниже колена, после попы мягко ложилось лёгкими воланами, а то вообще стыд. Мама дала на праздник свои чёрные туфли-лодочки на пятисантиметровых каблуках и сказала, что всё очень гармонично смотрится.

Но первые минуты школьной ёлки, до того, как не пришли тройняшки и она не прибилась к ним, Юля вспоминала с содроганием. Её просто корёжило под взглядами парней и девчонок, особенно девчонок. Она чувствовала себя не то чтобы голой, но её наряд казался тесным, декольте глубоким, плечи слишком открытыми, грудь выпяченной, каблуки маминых туфель слишком высокими и что ходит она в них, как цапля. Казалось, что на неё разве что пальцами не показывали и разглядывали под микроскопом!

А потом пришли сёстры Правда – преображённые и совсем непохожие друг на друга. Разный цвет волос, который каждой очень подходил и, кажется, раскрывал индивидуальность и черты характера, причёски, наряды. Ни одна из сестёр не пыталась спрятать свою сочную и по-настоящему женственную фигуру. Наоборот, только глядя на них, Юля поняла, что значит «по фигуре». Они притягивали. И стоило встать рядом с тройняшками, как Юля ощутила себя «в тему», как будто ровней им, такой же красивой, изящной, свободной. Почувствовала, что ей комфортно в одеже и непривычных туфлях – да она танцевала так, словно на ней кроссовки, а не каблуки, легко вспомнив подходящие для их нарядов движения! И это правда хорошо выглядело, особенно когда они все вместе исполняли один танец!

Да и вообще девчонки оказались не только красивыми, но и честными и в чём-то самом главном «правильными». Юля почувствовала, что вот такие навряд ли будут разносить сплетни и наговаривать на других за их спинами. Наверное, поэтому она не удержалась и рассказала им про свою ситуацию с родителями и переезд сюда, а Оляна вкратце рассказала, что пару недель встречалась с тем парнем – Мишей, с которым сейчас Вера Берзинш гуляет, и что расстались они не слишком хорошо. Стало понятней, с чего одноклассница так бесится. Этот Миша половину вечера на них пялился.

Прислушавшись, Юля услышала голос матери, которая о чём-то спорила с бабушкой. Обычно они жили дружно, так что это её удивило. Она прошла на звуки и встретилась с тревожным молчанием.

– Что-то случилось? – спросила Юля, наткнувшись на многозначительные переглядки.

Оказалось, что да. Голова кружилась от свалившейся на неё информации. Да так, что захотелось на воздух. Прогуляться, пройтись, убежать…

Юля шла по знакомой дороге в сторону школы и пыталась уложить услышанное от мамы и бабушки. Отец и правда был ей не родным. По сути, и мама тоже, и даже бабушка – только какие-то вроде как дальние родственницы вроде троюродных тёток по маминой линии, и то не факт. А её родную мать звали Слава. И её убил родной отец Юли. И она на самом деле не Ивановна, а Витальевна. И фамилия у неё была не Сорокина, а Непрядова. Ну, или по фамилии матери, то она как у бабушки была – Лебедева. Мама ещё всегда шутила: была Лебедева, стала Сорокина… И на самом деле она даже не Юля! Слава назвала её Юлка, так было в документах. Но все называли Юля и потом даже её имя изменили при удочерении.

В общем, этот её настоящий отец, Виталий Непрядов, убил Славу вместе с Юлиной младшей сестрой, которой и года не было. А сейчас вернулся из тюрьмы, в которую его упекли, спустя девять лет. Вернулся раньше срока, который ему дали, совсем недавно, пару дней назад, и живёт практически в соседнем доме. И даже спрашивал про неё у мамы, которая оказалась в шоке от их встречи.

Как выяснилось, мама и Слава дружили с юности и были весьма похожи внешне. Обе красивые натуральные блондинки с зелёными глазами. Их даже считали родными сёстрами: так были похожи, – хотя Слава вроде бы была бабушке только дальней роднёй и приехала к ним в Ульяновщину из какой-то совсем глухой деревни и некоторое время жила у них. А потом вышла замуж и родила Юлю. Мама… ну мама, она приглядывала за Юлей, нянчилась, любила её, как племянницу. Она училась в Пскове, так что виделись на каникулах в основном, а потом, когда мама уже встретила её ненастоящего отца и они поженились, со Славой случилось несчастье. Люди видели, как та, окровавленная, с младшей дочкой на руках убегала в лес, а за ней с топором гнался обезумевший муж. Больше ни Славу, ни её младшую дочь никто не видел. Кто-то говорил, что Виталий загнал жену с дочкой на болота. Кто-то – что расчленил и утопил в озере. В общем-то, ни их трупов, ни останков так и не нашли. Юля всего этого ужаса не застала. Она тогда была в гостях у мамы… ну, которая мама. Та, чтобы немного разгрузить Славу с заботами о детях, взяла Юлю погостить на пару недель, сводить в парк аттракционов и просто по магазинам, чтобы купить что-то к школе. Юле было шесть. И в итоге она домой так и не вернулась и искренне считала мамой свою маму. Её ненастоящий отец ради мамы вроде как согласился удочерить её и через каких-то своих знакомых сделал ей новые документы так, что сама Юля и не подозревала, что родители ей не родные. Потом, как выяснилось, её ненастоящий отец вбил себе в голову, что Юля всё-таки родная дочка её мамы, потому что с годами они становились всё более похожи, и решил, что мама нагуляла её и втайне родила в Себеже, а потом бросила у бабки, чтобы выйти замуж «без прицепа». В историю с очень похожей Славой он не верил или не хотел верить.

– Но почему… Почему я не помню своей… родной матери и как жила здесь? – только и смогла выдавить Юля.

– Я не знаю, – отвела взгляд мама. – Я не хотела тебя как-то травмировать и напоминать. Ты обычно всегда была спокойной, но в тот вечер плакала и просилась домой, я еле тебя успокоила, а потом, уже перед сном, ты долго меня не отпускала, жалась ко мне и прошептала, что знаешь, что мамы больше нет. Мне стало очень страшно, потому что… у меня самой были какие-то странные предчувствия, что ли, или не знаю… Сердце не на месте было. А после твоих слов… Я позвонила соседям. У мамы тогда ещё телефона сотового не было, да и домашнего. И соседка мне и вывалила весь ужас, который вся деревня видела. Потом я всю ночь не спала. Там поиски организовали. Милицию вызвали. Потом только утром Витальку нашли, а их нет. Три дня ещё по лесу люди ходили, чтобы сестрёнку твою хотя бы отыскать. Даже из Пскова наряд с собаками приезжал. А там дожди пошли… в общем… Так и не нашли ничего. Но Виталика посадили на пятнадцать лет – а выпустили, видимо, за хорошее поведение да под амнистию.

– Мать его все пороги отбивала, за сына просила. Никаких денег на апелляции не жалела, – добавила бабушка. – Так что выпустили. Вроде как законодательство поменялось, или улик не хватает. Ведь тел так и не нашли.

– А за что он их?.. – тихо спросила Юля.

– Вроде выпил и приревновал, – ответила мама. – Он ревновал её страшно… Я… когда Иван на меня руку поднял и тебя… Я поняла, что могу закончить как Слава.

– А как… Как мою сестру звали? – задала последний вопрос Юля. Мама с бабушкой переглянулись и смущённо потупились.

– Вы… Не помните?

– Да ты знаешь, тоже как-то чудно её звали, по-новомодному, – ответила бабушка. – Мы её документов не имеем, чтобы тебе показать, они в той семье остались, но Слава назвала её вроде бы Дуняша или как-то так. Для нас она Дашенькой была. Слава говорила, что можно и Дашей называть. Вроде, что по церковному всё равно другое имя будет, так почему бы и не Даша. Но некрещёная девочка ещё была, Слава всё собиралась да откладывала… так что даже свечку поставить за упокой нельзя. Тебя-то и то после уже крестили. С тобой та же история случилась. В Ульяновщине церкви нет, а Слава не особо религиозна была, да и Виталий тоже.

Вкуса еды Юля даже не почувствовала. В доме повисло тягостное молчание. Так что, позавтракав, Юля решительно одела верхнюю одежду и на автомате подхватила свой рюкзак.

– Ты куда, Юль? – робко спросила мама, и Юля увидела страх в её глазах.

– Я… Мы вчера с девчонками договорились в Себеже встретится, – неловко соврала Юля, в тот же момент вспомнив, что сёстры Правда говорили о том, что живут совсем недалеко от школы, и показывали свой дом и даже окна. Вычислить квартиру будет несложно. И что… возможно, стоит всё это как-то обсудить с ними, поделиться, выговориться. – Мы подружились и…

– Значит, ты к подругам? – слишком явно выдохнула мама. – Телефон взяла?

– Да, заряд полный, ночью зарядила. Я… схожу, проветрюсь. Мне надо…

– Понимаю тебя. Хорошо, сходи до подруг, постарайся долго не засиживаться…

– Ладно, постараюсь, – кивнула Юля и вышла из дому, только за калиткой сообразив, что с собой у неё вчерашнее платье и туфли, которые она не вытащила из рюкзака, как переоделась. – Ну, не возвращаться же, – вслух сказала она, размышляя о том, будет ли это нормально заявиться в гости без приглашения.

Юля решила, что пойдёт в Себеж, там у школы поймает интернет по вай-фай и найдёт кого-то из сестёр по соцсетям. Или… и правда просто заявится в гости, постучится, а там видно будет…

Она шла по знакомой дороге от Ульяновщины к Затурью, через лес, который на самом деле был не таким и большим. Метров двести… может, чуть меньше или чуть больше. И, раздумывая о том, что рассказали ей мама и бабушка, о чём можно, а о чём не стоит говорить сёстрам-тройняшкам, Юля как-то слишком ушла в себя, продолжая идти на автопилоте, и лишь когда добралась до лесного массива, заметила, что вокруг стелется туман. Рядом с таким большим водоёмом, как Себежское озеро, туманы на самом деле не редкость, но обычно они надвигались рано утром, а не ясным днём, что было несколько странно, но не так, чтобы остановиться и стоять, отказавшись от цели. Тропинка, в принципе, была видна: снег лежал только в лесу, и то совсем мало, а во вторник вдобавок был снег с дождём, растаяло всё, что успело выпасть. Юля двинулась вперёд, размышляя о том, что, скорее всего, тут безветренная низинка, так что туман отступит, как только она выйдет из леса. Там и ветер продувает, и чуть повыше должно быть.

Юля шла-шла, тихо удивлялась, что лес вокруг всё не кончается. Кажется, двести метров, а то и все триста она уже преодолела. Да и туман становился как будто гуще. В начале она видела тропинку метра за два-три перед собой, а сейчас уже не могла различить, что происходит под самыми ногами.

В голову полезли всякие мысли и даже вспомнилась прочитанная в детстве «Ронья» и то, как та чуть не ушла в тумане к подземным жителям.

– Глупости, – вслух отругала себя Юля, оглядываясь вокруг и вдруг услышала шум, похожий на журчание воды. – Может, это кто-то на чём-то едет? – пробормотала она, замерев. Находившееся рядом озеро обычно не шумело.

Обернувшись вокруг себя пару раз, Юля вдруг поняла, что совершенно не ориентируется и потеряла направление в котором шла к сёстрам-тройняшкам. Телефон продемонстрировал полное отсутствие сети, хотя чем он мог пригодиться в такой ситуации, Юля затруднялась ответить. Возможно, ей просто хотелось услышать какой-нибудь знакомый голос. Навалившийся было страх Юля отогнала, снова подумав о тройняшках: вот уж кто, наверное, совсем ничего не боялся и не запаниковал бы в подобной ситуации.

– Тут сложно заблудиться, – утешила себя Юля. – Дорога же одна. Даже если я уйду не в ту сторону, значит, просто вернусь домой. А если пойду, куда шла, значит, выйду к Затурью, а там и до Себежа рукой подать. Значит, по большому счёту, всё равно, в какую сторону идти. Тем более, что с девчонками я ни о чём на самом деле не договаривалась. Если что, маме скажу, что планы поменялись.

Это помогло успокоиться, и, снова крутанувшись вокруг себя, Юля пошла прямо. Туман и правда начал рассеиваться, и ей показалось, что идёт она всё-таки к Затурью, потому что минут через пятнадцать вышла к домам. Вот только…

– Куда это меня занесло? – пробормотала Юля, оглядываясь. – Неужели я где-то не там свернула? Дорога же одна… кажется.

Деревня выглядела… странно. И какая-то она была… словно музейная, что ли. Как игрушечная. В глаза сразу бросились крыши: ни одной цветной не было. Все серые и как будто деревянные. А некоторые и вовсе, кажется, в соломе или чём-то травяном. В Затурье точно половина домов была в цветной металлочерепице, а вторая половина покрыта шифером. Здесь почти на всех окнах домов были красивые резные белёные наличники, выглядевшие словно кружевные. Узоры из дома в дом разные, но повторялись некоторые мотивы и элементы. Подобным «кружевом» были украшены крыши и что-то вроде столбов снаружи домов. На окнах ещё были ставни. Тоже резные и украшенные. В общем, красиво и как-то старинно.

– Может, здесь какая-нибудь старообрядческая община? Или что-то вроде музея под открытым небом? Типа деревни мастеров для фестивалей? Или фильм снимают? – задумалась Юля, смутно вспомнив про какие-то слухи про старообрядцев, связанные с тройняшками. Что-то такое она в первый день слышала, но не придала значения. – А может, типа эко-деревни? Для туристов… Просто сейчас не сезон?..

Все рамы точно были деревянными, тоже белёными, никакого пластика, никаких антенн. Даже проводов линий электропередач нигде не видно. Юля заметила настоящий колодец, такой, как в мультиках, с вертушкой сбоку, ведром на верёвке и крышей. Тоже украшенной резьбой. Где-то протяжно замычала корова, сразу придав всему этому музейно-историческому образу живости и правдоподобности. А то было как-то слишком пустынно и тихо. Юля успела пройти домов двадцать-тридцать и не встретила ни души.

Вдруг из одного двора с квохтаньем выскочила серая в чёрную крапинку курица и кинулась под ноги к Юле, и перед ней как вкопанный остановился тот, кто эту курицу догонял. Некоторое время они пялились друг на друга, чуть не открыв рот.

Впрочем, Юле-то было с чего: круглоглазый и соломенно-вихрастый мальчишка лет десяти выглядел слишком колоритно из-за шкур, в которые был одет. Буквально шкур животных! А сверху к капюшону у него был приделан чей-то вытянутый белый череп. Коровы или, может быть, лошади.

Наверняка, если бы сейчас был не белый день, а, к примеру, вечер, подсвеченный лишь фонарём или луной, Юля бы изрядно струхнула, встреть она такого мальчика в лесу. Да и в городе бы, наверное, испугалась. А так костюм был сделан не очень аккуратно и явно бережно для шкур, да и волосы сильно торчали из-под этой импровизированной шапки-головы.

– Привет, – нарушила обоюдную паузу Юля, решив не спрашивать про костюм. Мало ли, как в деревнях Новый год отмечают, может, этот мальчик в каком-то спектакле участвует и лешего или чудище из «Аленького цветочка» играет, ну или просто сам смастерил себе такой Хэллоуинский наряд. – Э… Я… заблудилась тут… – махнула рукой она, разглядывая вышивку на вороте явно какой-то национальной одежды, которую заметила под своеобразным маскарадным костюмом. – Не подскажешь, где это я? Как называется эта деревня?

На миг Юле даже показалось, что мальчик её совсем не понимает, потому что тот ещё больше открыл рот и вытаращился, но тот моргнул круглыми глазами и ответил:

– Яшмовка.

– Яшмовка… Это всё объясняет, – выдавила улыбку Юля. Похоже, рядом с Затурьем и правда была ещё одна деревня и она не туда свернула.

– А ты из Яви? – вывел из задумчивости вопрос мальчика.

– Что? Нет, я из Ульяновщины, шла в Себеж и заблудилась по дороге. Там туман был. Вот и свернула куда-то не туда.

– Ага, ага, – кивнул мальчик, а затем ловко подсёк успокоившуюся курицу, сунул её себе под мышку и поманил Юлю за собой. – Идём. Идём со мной. Не бойся.

– Да я и не боюсь… – пробубнила под нос Юля, но отчего-то стало неспокойно.

Они пошли далее по дороге, прошли ещё несколько десятков домов и вышли на берег реки или озера, где горели костры в каких-то странных вязанках. Там стояла толпа народа, и стало ясно, куда делись все деревенские жители. Многие из них были обряжены так же, как и сопроводивший её мальчик.

– Тут у вас празднество какое-то, что ли? – догадалась Юля, посмотрев на чучело, похожее на то, которое делали в Масленицу.

– Ага, Карачуна прогоняем, – кивнул мальчик и внезапно заорал в толпу: – Тятя, тятя, глянь-ка! Из Яви кто!

Крик привлёк внимание, и через мгновение Юля оказалась в окружении толпы в страшных масках и мохнатых-косматых костюмах. На глаза попались балалайка и что-то похожее на гусли. Возможно, тут слёт косплееров?.. Теоретически… это же может быть? Может же, верно?

Глупая мысль о том, что она вот так, как в книжке, которые она забросила, взяла и попала в другой мир, а то и в прошлое, надоедливым комаром зазвенела в голове, и Юля попыталась её отогнать как смехотворную. От окружившей её галдящей что-то непонятное толпы голова чуточку закружилась.

– Накось, милая, – какая-то симпатичная розовощёкая старушка с улыбкой сунула ей в руку кружку с дымящимся чаем. – Испей взвару. Полегчает.

Чай оказался травяным, сладким и хорошо согрел после прогулки по стылому туманному лесу, стало как-то одновременно тепло, легко и спокойно. А потом сознание померкло.

Глава 20

Щедрец

Ожега проснулась полной предвкушений. Поплескала себе в лицо водой, обрызгала лезущего под руку Модю, оделась, проверила шнуровку на наручах и поножах и выскользнула из комнаты вместе с увязавшимся за ней коловершей.

Почти все гости остались в Гнезде до конца Коляды, лишь прабабушка Кострома отбыла сразу после пира. Тётя Блага вроде бы немного оттаяла дома, и её можно было встретить вместе с тётями Браной и Бояной. Они хихикали, как девчонки, и о чём-то постоянно шептались. Вот и сейчас, несмотря на раннее утро, уже сидели в трапезной и завтракали, о чём-то болтая.

– Огневзор только что ушёл к детинцу на тренировку, – ответила тётя Брана на пожелание доброго утра и вопрос о двоюродном брате.

Вчера Ожега, узнав о том, что Огневзор с конца заурницы чуть не до утрося тренируется сначала один, потом с друзьями, тоже напросилась. Проснулась в шесть тридцать утра, посчитав, что до семи успеет, да и темень непроглядная на улице: в конце сваора солнце встаёт, то есть в полдесятого только светает. Но братец уже ускакал, и она поспешила за ним.

У детинца горели фонари, и фигуру Огневзора, который разминался, Ожега увидела без труда. Впрочем, надо признать, что и в темноте она видела неплохо.

– Слышал, слышал от дяди Боеслава о твоём питомце, – кивнул ей Огневзор, с любопытством разглядывая коловерша. – С виду вроде обычный гусь.

Модя возмущённо зашипел, и Ожега засмеялась.

– И много ты гусей с таким модным окрасом видел? Мы полетаем?

– Полетаем? – с некоторым сомнением хмыкнул Огневзор. – Ты после Инициации ещё не обращалась? – и, когда она отрицательно мотнула головой, сказал: – Ну, тогда попробуй.

Ожега не стала спорить, сразу решив перекинуться. Она чувствовала Зверя, словно спящего где-то под шкурой, но всё-таки ей пришлось вспомнить уроки по медитации, потратив время на дыхательную гимнастику и то, чтобы отрешиться от окружающего мира, собственного нетерпения, нащупать нить связи со своим Зверем, который почему-то отвечал не слишком охотно. Слияние как будто вышло не таким полным, как во время Инициации, Ожега даже не была уверена, что у неё на самом деле получилось перекинуться, потому как удержать вторую форму удалось буквально несколько мгновений, после чего даже налаженная связь со Зверем на один выдох как будто совсем оборвалась.

– Что?.. Почему?.. – растерянно посмотрела на свои руки Ожега.

– А ты думала, что будет просто? – закатил глаза наблюдавший за ней Огневзор. – Вашей Инициации предшествовал долгий и кропотливый ритуал очищения. Тебе надо много тренироваться, чтобы вызывать и поддерживать превращение. Конечно, в экстренной ситуации, например, когда тебе будет грозить опасность, перекинуться ты сможешь, а вот чтобы сохранять разум в обороте, делая это, когда тебе захочется, – над этим придётся поработать.

– И сколько на это понадобиться времени? – спросила Ожега, чуть расстроившись.

– Года два-три минимум, – пожал плечами Огневзор. – Смотря ещё как часто будет получаться. На оборот требуется много энергии, магии и концентрации. Тебе придётся вспомнить всё, чему тебя учили, и научиться это применять. Будешь много времени в Яви проводить, значит, получаться будет не так часто.

– Но как же тётя Блага?.. – начала было Ожега, но ответила себе сама: – Она не контролировала своего Зверя…