Текст книги "Овладей мной (ЛП)"

Автор книги: Мишель Херд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 27

Эверли

– Вчера какой-то идиот промчался мимо нас, как будто участвовал в Формуле-1, – жалуюсь я Розали.

Я впервые приехала к ней домой, и, скажем так, я в восторге. Я знала, что она богата, но ее особняки (да, во множественном числе) впечатляют.

– Водитель был долбаным маньяком.

Она качает головой.

– Это безумие. – Она оглядывается через плечо, затем спрашивает: – Сколько сахара?

– Две ложки, пожалуйста. – Я смотрю на гостиную, где Винсент пытается научить Романа играть с машинками. Сын Розали пытается их съесть, в то время как мой терпеливо говорит "нет", а затем показывает, как катать маленькие машинки по плитке.

У меня удивительный ребенок.

Розали ставит передо мной чашку кофе.

– Ты снова что-нибудь слышала от этого парня?

– Тот, кто не хотел принимать отказ? – Я беру чашку и делаю глоток.

– Да, тот самый.

Я качаю головой.

– Нет. Я рада, что он понял намек.

Она морщит нос, затем игриво улыбается мне.

– Так ты действительно не хочешь снова встречаться?

– Я закрыта для свиданий.

– Разве ты не скучаешь по этому? – спрашивает она. – Тебе всего двадцать два.

– Иногда становится одиноко, но в глубине души я знаю, что никогда не полюблю никого, кроме отца Винсента.

– Жаль, – бормочет она над своей чашкой кофе. – У Виктора новый сотрудник, и я думаю, вы будете отличной парой. Он тихий, но трудолюбивый.

– Нет, спасибо.

– Он очень симпатичный. – Я бросаю на нее предупреждающий взгляд, чтобы она прекратила. – Хорошо, я оставлю эту тему.

Мы слышим звук двигателя машины, и улыбка Розали становится ярче.

– О, думаю, Виктор дома. Ты сможешь с ним познакомиться.

Дерьмо.

– Ты сказала, что он работает допоздна. – Это единственная причина, по которой я согласилась прийти. То, что мы с ней подружились, не означает, что я готова познакомиться с ее семьей.

– Иногда он заскакивает днем. Все в порядке. Не волнуйся.

Она ставит свою кружку на кухонную стойку и подходит к раздвижным дверям.

Нервы начинают скручиваться у меня в животе, и я спешу туда, где Винсент блаженно играет с Романом.

– Привет, ты рано вернулся домой, – весело говорит она.

В поле зрения появляется мужчина лет тридцати пяти, и при виде его мое беспокойство возрастает до небес. Его походка выглядит так, будто он охотится, чтобы что-то убить. Или кого-то.

Боже, он выглядит устрашающе.

Он улыбается Розали и целует ее.

– Я скучал по тебе, моя маленькая роза.

От того, что он говорит по-русски, у меня по телу бегут мурашки, и, не успев сообразить, что делаю, я поднимаю Винсента на руки.

– Мамочка! – кричит мой малыш. – Я играю.

Взгляд Виктора останавливается на мне, и мне кажется, что по мне проезжает товарный поезд. Инстинктивно я делаю шаг назад.

– Кто это? – спрашивает он Розали.

– Это подруга, о которой я тебе говорила. Виктор, познакомься с Эверли. – Она смотрит в мою сторону, и улыбка сползает с ее лица. – Что случилось?

В поле зрения появляется другой мужчина, и мое сердце выпрыгивает из груди. Мои ноги подкашиваются, и я опускаюсь на плитку, крепко обнимая Винсента.

Алек.

Широко раскрытыми глазами я смотрю на любимого мужчину, не в силах произнести ни звука. От шока мое зрение затуманивается.

Алек.

Он переводит взгляд с Виктора на меня, и я вижу, как кровь отливает от его лица. Он качает головой, словно не может поверить в то, что видит.

Между нами проходит вечность.

Долгая тьма, где мы были только вдвоем. Наблюдать, как его избивают. Наблюдать, как с его спины сдирают кожу. Как убивают Винсента. В Алека стреляют, потому что он оттолкнул меня с дороги.

Его отец вытащил меня в поле и пристрелил, как животное.

Весь ад, через который мы прошли, обнажен между нами.

Я слышу голоса и чувствую, как Розали приседает рядом со мной. Она забирает моего плачущего сына из моих рук, и все, что я могу сделать, – это смотреть на его отца.

Он все еще выглядит так же… и все же это не так. Он выше, чем я помню, и его тело более мускулистое. Его лицо выглядит старше, из его черт исчезла мальчишеская привлекательность.

Он выглядит так же устрашающе, как и Виктор.

Алек снова качает головой, черты его лица напрягаются, и он выглядит ужасно сломленным.

Мое дыхание срывается с губ. Сердце неудержимо колотится, и я начинаю чувствовать головокружение.

_______________________________

Алек

Я смотрю на призрак Эверли, думая о том, что окончательно сошел с ума.

Сегодня меня запрут в психушке.

Я слышу голос Виктора.

– С твоей подругой все в порядке?

– Не знаю, – отвечает Розали, подбегая к Эверли. – У нее приступ тревоги. Приготовь воду с сахаром.

Я смотрю, как Розали забирает плачущего мальчика из рук Эверли, и это становится слишком реальным.

Я трясу головой, но все равно вижу Эверли.

– Алек? – Я чувствую руку Виктора на своем плече, когда он трясет меня. – Что, блять, здесь происходит?

Я моргаю и, не в силах оторвать глаз от призрака женщины, которую люблю, спрашиваю:

– Вы ее видите?

– Конечно, блять, я вижу ее, – бормочет он.

Мое тело движется само по себе, и, добравшись до Эверли, я опускаюсь перед ней на колени. Я осторожно поднимаю дрожащую руку, боясь, что если прикоснусь к ней, она исчезнет.

Я колеблюсь самое долгое мгновение, мои глаза упиваются видом ее прекрасного лица.

Сердце гулко стучит в груди, когда я провожу пальцами по ее щеке. Я чувствую тепло ее кожи, и мое сердце замирает.

Обвивая рукой ее шею, я снова чувствую ее тепло. Я прижимаю ее к груди и сажаю к себе на колени. Точно так же, как мы делали это в темной комнате, я обнимаю любимую женщину.

Это происходит на самом деле, или это сон?

Я зарываюсь лицом в ее волосы, и когда вдыхаю ее запах, он становится другим. Чем-то свежим и сладким.

Мое тело содрогается, и я стону:

– Я так сильно скучаю по тебе, моя маленькая любовь. – Я начинаю осыпать поцелуями ее волосы. – Мне становится все труднее и труднее жить без тебя.

– Как, ты сказала, ее зовут? – Я слышу, как Виктор спрашивает.

– Эверли… Эверли Адамс, – отвечает Розали. – Ш-ш-ш… с твоей мамой все в порядке. Все в порядке. Ш-ш-ш… – успокаивает она маленького мальчика.

Слова Розали проникают в мой разум, и, оттолкнув Эверли, я снова смотрю на ее прекрасное лицо.

– Ты настоящая? – Спрашиваю я, в моей голове царит сумятица и неразбериха.

Эверли смотрит на меня так, словно я призрак. Прежде чем она кивает, из ее уст вырывается всхлип.

Во мне что-то взрывается, когда приходит осознание.

Она реальна.

– Господи Боже, – шепчет Виктор. – Она жива.

Она жива. Если они видят ее, значит, она реальна.

Осознание продолжает накатывать на меня волнами, мои глаза прикованы к женщине, которую, как мне казалось, я потерял.

– Ты не умерла? – удается спросить мне.

Она качает головой.

Когда она ничего не говорит, я умоляю:

– Скажи что-нибудь. Скажи что-нибудь!

– Я т-тоже по тебе с-скучала, – всхлипывает она.

Атмосфера, которую мы разделяли больше двух месяцев, обволакивает нас. Я снова прижимаю ее к своей груди, впитывая тепло ее тела.

Я не знаю, сколько времени прошло, и мне все равно.

Держа Эверли в объятиях, трещины в моем сознании исчезают, а разбитое сердце начинает восстанавливаться и бьется сильнее, чем когда-либо.

Моя разбитая душа становится целой.

Она жива.

Снова приходит осознание, и еще раз я отталкиваю ее, чтобы увидеть ее лицо. Наши взгляды встречаются, и я чувствую ее в своей душе.

Эверли никогда не умирала на том поле. Все это время она была жива.

Глава 28

Эверли

Розали заставила меня выпить целый стакан воды с сахаром.

Винсент успокоился, как только ему снова удалось поиграть с Романом.

Виктор загораживает раздвижную дверь, как чертова грозовая туча, словно боится, что я попытаюсь убежать.

Я сижу на диване рядом с Алеком и понятия не имею, что сказать. Я мечтала об этом моменте годами, но теперь, когда он наступил, я не знаю, что делать.

Я чувствую близость к нему, но в то же время ощущаю, будто нахожусь на расстоянии многих миль от него. Прошло четыре года.

Алеку требуется больше времени, чтобы оправиться от шока при виде меня. До сих пор он не сводил с меня глаз, но когда Винсент заливается смехом, Алек медленно переводит взгляд на своего сына.

Он наклоняет голову, и на его лбу появляется морщинка.

– У тебя есть ребенок?

– Детка, давай оставим их наедине. Забери детей, – говорит Виктор.

Я вскакиваю с дивана, мои глаза дико устремляются к Винсенту.

– Нет, мой ребенок не уйдет от меня.

Виктор поднимает руки вверх.

– Хорошо.

– У тебя есть ребенок? – снова спрашивает Алек, но на этот раз его голос звучит сильнее.

Я снова сажусь и, откинув волосы с лица, говорю:

– Да. – Неуверенно я встречаюсь взглядом с Алеком. – Его зовут Винсент… Алек Адамс. – Я с трудом сглатываю комок в горле, и мой голос срывается на словах. – У нас есть сын. Он твой.

Очередная волна шока захлестывает Алека, и он смотрит на нашего малыша.

– Ты назвала его в честь Винсента и меня?

– Да. – Это слово звучит так, будто я проглотила пищащую игрушку.

Он качает головой, потом говорит:

– Я видел, как ты умирала.

У меня перехватывает дыхание, и слезы снова начинают литься по моим щекам.

– Меня нашел старик и отвез в больницу.

Алек закрывает глаза, выражение сильной боли искажает его черты.

– Ты не пыталась выйти на связь. Я, блять, думал, ты мертва. – Его голос повышается с каждым словом, затем глаза резко открываются. – Тебе не пришло в голову сообщить мне, что ты выжила? Я, блять, сошел с ума!

Эмоции взрываются в моей груди.

– Я не могла к тебе обратиться! – Я машу рукой в сторону Винсента. – Мне нужно было думать о ребенке. Твой отец выстрелил в меня и оставил умирать сразу после того, как я провела с тобой два месяца в аду. Я до смерти боялась, что Братва найдет меня и закончит работу!

– Я собираюсь вмешаться, – говорит Виктор. – Это не тот разговор, который должен слышать ребенок. Алек, забери Эверли к себе. Мы присмотрим за детьми.

Алек поднимается на ноги, глядя на своего сына. Он подходит ближе и, присев на корточки перед нашим мальчиком, говорит:

– Привет, малыш.

Винсент бросает на него осторожный взгляд.

– Привет. – Затем он хмурится. – Почему ты заставляешь мою маму плакать?

Алек качает головой.

– Мы давно не виделись. Это слезы счастья.

– О. – Винсент продолжает играть со своими машинками.

Алек протягивает руку и проводит ладонью по волосам Винсента.

– Он похож на меня.

Я сжимаю губы, и отвожу взгляд, чтобы снова не разрыдаться.

Глубоко вздохнув, Алек поднимается на ноги и идет ко мне. Он берет меня за руку и поднимает с дивана.

Не говоря больше ни слова, он тянет меня к раздвижным дверям.

– Я не хочу оставлять Винсента, – возражаю я, вырываясь из его хватки.

– Винсент будет в безопасности, – говорит Розали хриплым от эмоций голосом. – Я не спущу с него глаз. Иди с Алеком.

Я вижу обещание в глазах Розали, и только потому, что знаю, что она хорошая мать, я выхожу вслед за Алеком из особняка.

Мы идем молча, и когда пересекаем лужайку, ведущую к коттеджу, его пальцы переплетаются с моими.

В этот момент мне кажется, что это правильно – держать его за руку.

Он открывает входную дверь и, отпустив меня, ждет, пока я войду внутрь, а затем следует за мной.

Я слышу, как закрывается дверь, и едва успеваю оглядеть гостиную и кухню, как мой взгляд снова останавливается на Алеке.

Стоя перед мужчиной, с которым я прошла через недра ада, – единственным мужчиной, которого я когда – либо любила, – я упиваюсь его старшей версией. Он сильно изменился за последние четыре года.

Алек и раньше был привлекательным, но теперь он стал совсем другим. От него так и веет опасностью, заставляя мой желудок трепетать от нервозности.

Он бросает на меня взгляд, полный горя, прежде чем сокращает расстояние между нами. Его руки крепко обхватывают меня.

Боже, как он вкусно пахнет.

В той темной комнате я видела Алека только с одной стороны. Мы оба были голодны и от нас ужасно пахло.

Мне не довелось увидеть его в повседневной жизни, и, честно говоря, это непередаваемо – чувствовать силу в его руках. Чувствовать запах его древесного лосьона после бритья. Чувствовать мускулы его тела.

– Я, блять, сошел с ума. Я не мог жить без тебя, – признается он, его голос глубже, чем я помню.

Это как будто Алек, но в то же время и не Алек.

– Мне так жаль, – шепчу я. – Я не хотела причинить тебе боль. Мне нужно было думать о нашем нерожденном сыне. Я была напугана. Как только я смогла, то выписалась из больницы и вернулась домой.

– Не могу поверить, что ты жива, – говорит он хриплым от эмоций голосом. – Если это сон, я никогда не хочу просыпаться.

– Это реально. – Мой голос срывается, и, наконец, будучи в состоянии выразить душевную боль, я плачу: – Без тебя было так тяжело. Если бы не В-Винсент, я не у-уверена, что в-выжила бы.

– Господи, Эверли, – стонет он. – Я так чертовски рад, что ты выжила.

Мы обнимаем друг друга самое долгое мгновение, прежде чем Алек отталкивает меня. Его золотисто-карие глаза встречаются с моими, и я чувствую, как его пристальный взгляд проникает мне в душу.

– Четыре гребаных года, – бормочет он. Он поднимает руку к моему лицу и проводит ладонью по щеке. – Мне трудно поверить, что ты действительно здесь.

Я накрываю его руку своей и одариваю дрожащей улыбкой.

– Я здесь.

Прежде чем я успеваю понять, что происходит, тело Алека прижимается ко мне, а его рот прижимается к моему. Свободной рукой он обнимает меня за спину и прижимает к своему телу.

Я настолько ошеломлена его поцелуями, что даже не могу дышать.

Его язык касается моего, зубы покусывают мою нижнюю губу, и он поглощает меня с дикой страстью, которую я никогда прежде не испытывала.

Святые угодники. Он намного сильнее, чем я помню.

Глава 29

Алек

Я не могу объяснить, что чувствую.

Я снова могу обнять ее.

Попробовать ее на вкус.

Она жива.

Я целую Эверли с каждой унцией безумия, которое испытывал последние четыре года. Я отдаю ей свое разбитое сердце и разрушенную душу, а она восстанавливает их.

Я не могу удержаться от желания большего. Теперь, когда она вернулась, я не могу контролировать свою потребность сделать нас единым целым.

Эверли поднимает руки к моей груди и начинает прижиматься ко мне.

– Подожди, – бормочет она мне в губы. – Алек. – Она толкается сильнее и ей удается отвернуть от меня лицо. – Подожди!

Запыхавшись и переполненный эмоциями, я сжимаю ее крепче, чтобы она не могла вырваться из моих объятий.

Я больше никогда ее не отпущу.

Никогда.

– Подожди, – выдыхает она. Ее глаза встречаются с моими, и она упирается руками в мою грудь, пытаясь не дать мне снова поцеловать ее.

Проходит несколько секунд, прежде чем я замечаю нервное выражение на ее лице.

– Мне нужно время, – говорит она, пытаясь отстраниться от меня. Когда я не отпускаю ее, она бросает на меня умоляющий взгляд. – Пожалуйста, Алек. Просто дай мне минутку подумать.

Мне требуется больше сил, чем у меня есть, чтобы отпустить ее, но как только она отходит от меня, моя рука вытягивается вперед, и я хватаю ее за бицепс.

Я должен прикоснуться к ней. Я боюсь, что если отпущу ее, она исчезнет.

Она хватает меня за запястье и снова пытается высвободиться.

– Ты делаешь мне больно.

Неохотно я снова отпускаю ее, но мои глаза остаются прикованными к ней.

Она потирает кожу в том месте, где остался отпечаток моей руки, и мне сразу становится не по себе.

– Прости, – шепчу я. – Трудно не прикасаться к тебе. – Мой взгляд скользит по ее прекрасным чертам. – Не исчезай. Хорошо?

Она кивает, ее глаза следят за мной с опаской на лице.

– Хорошо. Давай просто возьмем паузу, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. – Ее язычок высовывается, чтобы облизать губы, и от этого зрелища мне хочется поцеловать ее снова.

Облегченно вздыхая, я шепчу:

– Я так рад тебя видеть.

Застенчивая улыбка изгибает ее губы.

– Ты изменился. – Ее взгляд опускается к моей груди, а затем возвращается к лицу. – Ты выше и не такой тощий, каким я тебя помню.

– Еда имеет чертовски большое значение, – сухо усмехаюсь я.

– Да, это так. – Ее взгляд снова скользит по моему телу. – Хотя ты хорошо выглядишь.

Желание прикоснуться к ней переполняет меня, и я поднимаю руку к ее щеке. Проводя костяшками пальцев по ее мягкой, теплой коже, говорю:

– Ты красивее, чем я помню.

Мы напряженно смотрим друг на друга, и когда я делаю шаг ближе к ней, она отступает назад.

В ее голосе все еще звучит осторожность:

– Нам о многом нужно поговорить, Алек. – Что-то похожее на сострадание наполняет ее глаза. – Прошло четыре года.

Четыре чертовски тяжелых года.

Последний шок проходит, и мой разум проясняется.

Четыре года я жил в вечном аду без нее, но, возможно, для нее это было не так.

– Если ты скажешь мне что-нибудь вроде того, что я должен отпустить тебя, я сойду с ума, – выдавливаю я из себя слова, не в силах сдержать агрессию, переполняющую мою грудь. – Есть ли другой мужчина?

Для меня не существует правильного и неправильного. Эверли Адамс – моя, и я, блять, убью, чтобы она была рядом со мной.

– У меня никого нет. Я не хожу на свидания, – говорит она. – И я никогда не забывала о тебе.

Спасибо, блять.

Я снова придвигаюсь к ней ближе, и прежде чем она успевает отойти от меня на шаг, я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе.

– Просто позволь мне прикоснуться к тебе. Пожалуйста.

Я чувствую, как она кивает.

– Это все, чего я когда-либо хотел, – признаю я. – Жизнь без тебя была сущим адом.

– Я была напугана, Алек, – шепчет она. – Пару раз твой мир чуть не убил меня. Я не осмеливалась пытаться вступить в контакт. Я построила жизнь в Пасадене для нас с Винсентом. Счастливую. – Она отстраняется, чтобы видеть мое лицо. – Рада тебя видеть. Правда. – Она качает головой, в ее глазах блестят слезы. – Но я не могу вернуться к тому, на чем мы остановились. Я двигаюсь дальше.

Нет.

Нет, нет, нет, нет!

Она осторожно высвобождается из моих объятий и бросает на меня еще один сочувственный взгляд.

– Мне нужно отвезти Винсента домой. Может быть, мы могли бы встретиться за чашечкой кофе?

Что. За. Хрень.

Каждая трещина, которую она заделала, каждая сломанная деталь, которую она починила, – все это разрывается, как кровоточащая рана.

Не соображая толком – точнее, вообще не соображая, я хватаю ее и толкаю вглубь коттеджа.

– Алек! – кричит Эверли, в ее голосе звучат растерянность и паника. – Отпусти!

Я силой затаскиваю ее в свою спальню и, захлопнув дверь, запираю ее, чтобы она не смогла сбежать.

Она колотит кулаками в дверь.

– Алек, выпусти меня. Не делай этого. Пожалуйста. Боже. Алек. Пожалуйста.

Я прижимаюсь лбом к двери.

– Я не могу потерять тебя снова. Не могу.

– Пожалуйста, Алек, – всхлипывает она. – Мне нужно увидеть Винсента. Не делай этого со мной. – Она безудержно рыдает, и по моей щеке скатывается слеза. – Я умоляю тебя. Пожалуйста, открой дверь.

Я чувствую руку на своем плече и поднимаю голову. Увидев Алексея, часть лихорадочного безумия рассеивается.

– Что ты делаешь, сынок?

Я бросаю на него отчаянный взгляд.

– Я не могу потерять ее. Только не снова.

Он оттаскивает меня от двери и, положив руку мне на плечо, говорит:

– Ты не можешь держать ее взаперти, Алек. Мы так не поступаем.

– Она уйдет, – восклицаю я, мой голос наполнен паникой.

– Но она не умрет. – Он кивает на дверь. – Открой ее.

Я качаю головой, и он бросает на меня взгляд, полный предупреждения.

– Открой дверь, Алек. Девушка не исчезнет. Мы знаем, что она жива, и сможем отслеживать ее впредь. Мы сможем найти ее в считанные секунды.

Его слова успокаивают меня настолько, что я осознаю, что натворил.

Я только что попытался похитить Эверли во второй раз.

Учитывая нашу историю и все пытки, которым мы подверглись, это худшее, что я мог с ней сделать.

Торопясь, я отпираю дверь и распахиваю ее. Тело Эверли врезается в мое, и она начинает бить меня. Я не чувствую ударов, пока она кричит:

– Как ты смеешь! Как ты смеешь так поступать со мной? Ты был там. Ты знаешь, через что я прошла. Как ты мог так поступить?

Я обнимаю ее и бормочу извинение за извинением:

– Прости. Я плохо соображал. Мне так чертовски жаль. Прости меня.

Вырвавшись из моих рук, она мчится по коридору. Ее голос хриплый от слез.

– Я забираю своего сына и ухожу.

– Эверли, – кричу я, идя за ней.

Прежде чем я успеваю схватить ее, она разворачивается и смеряет меня взглядом, полным горя.

– Я не могу сделать это прямо сейчас. Мы слишком эмоциональны, и скажем и сделаем то, о чем потом будем жалеть. Я уезжаю домой. Мы можем встретиться за чашечкой кофе в каком-нибудь общественном месте, но сейчас я иду домой.

Мое дыхание начинает учащаться, а сердце громыхает в груди.

Я снова чувствую руку Алексея на своем плече.

– Успокойся, сынок. Отпусти ее домой. Мы можем выследить ее.

Взгляд Эверли мечется к Алексею, и кровь отливает от ее лица.

– О Боже, – всхлипывает она. – Ты все еще в Братве? – Ее взгляд перебегает с Алексея на меня. – Вы все Братва. Господи.

Она снова разворачивается и бежит к двери.

– Эверли! Остановись! – Я вырываюсь из рук Алексея и бросаюсь за ней.