Текст книги "Наперегонки с Саванной (ЛП)"

Автор книги: Миранда Кеннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 6.Почему вещи не могут остаться простыми?

После гонок, в сумерках я тусуюсь в Гринбрэир на пастбище, смотря, как пасется Звезда. Он чавкает, жуя траву, не заботясь о том, что вокруг. Я открываю калитку забора и направляюсь на пастбище.

Звезда видит меня, разгоняется и вторгается в мое личное пространство, отталкивая меня назад.

– Неа! – я встаю прямо перед его мордой, показывая кто здесь главный. Я отталкиваю его от себя, заставляя сделать несколько шагов назад. Папа всегда говорил, что у лошадей короткая память, поэтому не стоит волноваться, что ты заденешь их чувства. Они все простят, потому что они хотят чувствовать себя в безопасности и знать, что о них заботятся. Так почему же Звезда не чувствует себя в безопасности? Чего он так боится? С его родословной он должен был уже стать опытным лидером. Вместо этого он показывает дерьмовый выход из стойла. Я цокаю языкам.

– Звезда, иди сюда.

Он поднимает взгляд на меня и подходит, на этот раз сохраняя небольшую дистанцию. Я обыскиваю свой карман и достаю ему угощение, награждая за оказанное уважение. Пока он ест с моей руки, его дыхание замедляется, а тело окутывает спокойствие.

Я начинаю его проверять на предмет повреждений. Слежу за его дыханием. Опускаю голову ему на загривок и слушаю его сердцебиение.

Иногда складывается чувство, что это как будто услышать голос лошади. Так однажды, я сказала, что кобыла больна, потому что терлась об меня своей мордой и фыркала. Оказалось, что у нее была инфекция, которая могла лишить ее зрения. И я все выяснила как раз вовремя.

– Почему ты такой пугливый?

Я стояла так, пока Звезда пасся, смотря в небо и молясь маме. Она там наверху слышит меня? Я молюсь, что, несмотря на то, как выступил Звезда, я получу работу. Ко всему случившемуся, хвост Звезды начал крутится в воздухе, а уши прижались к голове. Он нервничает или злится.

– Привет, – кричит Джек, маша мне с той стороны забора, его охотничьи собаки кружатся вокруг него. Джек выглядит безмятежно в футболке, спортивных шортах и бейсболке, надетой задом наперед. Хороший прикид для того, чтобы выйти из дома в воскресный вечер.

Звезда дернул ушами. Этому коню не нравится Джек или дело в трех неугомонных собаках рядом с ним? Мне ненавистно говорить Джеку, что его коню он не нравится.

– Мы можем поговорить? – спрашивает Джек.

Кивая, я похлопываю Звезду по шее и выхожу с пастбища.

– Ты справилась очень хорошо сегодня, – свежий запах хлопковой футболки Джека, его мыла ударил мне в нос, помещая меня в транс. Его глаза сверкают, как сапфиры под луной.

– Мне жаль, что он не выиграл. Не могу в это поверить, честно.

– Я тоже. Он лучше показал себя на разогревочном круге, чем на самой чертовой гонке. – Джек морщит губы и поднимает взгляд на пастбище, где кобылы пасутся со своими жеребятами. – Нам, наверное, стоит их загнать.

Джек и я забираемся на пони и гоним лошадей к их стойлам. Мурашки счастья пробегают по моему телу, когда он нежно уговаривает жеребенка зайти в своё стойло. Я люблю то, как он уважает и заботится о своих животных, и его флюиды выдают в нем настоящего наездника. Звезды сверкают далеко на фиолетовом небе. А ощущение, будто я и Джек одни в целом мире.

Слишком быстро, лошади в безопасности и уюте в своих стойлах, а у меня больше нет предлога провести больше времени с ним.

– Закрой эту калитку, – кричит он.

– Хорошо, сэр, – я заканчиваю эту рутинную работу и спешу встретиться с Джеком.

– Не называй меня “сэр”.

– Разве ты не начальник? – дразню я.

Он чешет затылок, выглядя обиженным из-за случившегося.

– Я, наверное, должен получить большую жирную двойку за этот тест.

– Почему ты так говоришь? Все уважают тебя. – Гил рассказал мне историю о том, когда Джеку было еще пятнадцать, а его отца не было в городе и ему было не дозвониться, на гонке Мерин сломал себе бедро. Джек позвонил, чтобы лошадь усыпили.

– Я не знаю, кто купит лошадь, которую я вырастил с такой историей выступлений.

– Он – быстрая лошадь, – отвечаю я. – Ему просто нужно еще немного подрасти.

– Он должен выступать лучше, чем сейчас. Он отпрыск Мановара и Насруллы.

– У него просто неудачный выход из стойла.

– Его уже несколько раз тренировали покидать стойло, – мы стоим так близко, что я могу посчитать веснушки на его носу. Увидеть крапинки серого в его голубых глазах.

– Я люблю Звезду, но папа думает, что мне стоит его продать, чтобы окупить некоторые затраты. Сократить потери.

Воспоминания о Муншадоу врывается в мои мысли. Она брыкалась и кричала, пытаясь убраться подальше от странных мужчин, которых она не знала, пытаясь добраться до меня. Я с трудом сглатываю и стараюсь сосредоточиться на настоящем.

– Пожалуйста, не продавай Звезду, – спокойно говорю я. – Он мне нравится таким капризным, какой он есть.

– Хорошо, что я сейчас здесь главный, потому что не могу продать его. Я не могу провалить это дело, не выплатив зарплату рабочим. Никто не будет уважать меня как владельца. Может твои тренировки со Звездой приведут его в форму для гонки в Киниланд на следующей неделе.

Я двигаюсь ближе к Джеку, попадая в его личное пространство, как тогда со Звездой.

– Значит ли это, что я получила работу тренером?

Он шагает ближе, на этот раз вторгаясь в мое личное пространство.

– Думаю, это довольно очевидно, что ты получила работу.

– Да! – кричу я и прыгаю в объятья Джека, обнимая его за шею. Мое сердце расширяется, когда понимаю, что Джек обнимает меня. Он прочищает горло, и я незамедлительно его отпускаю, омертвев.

– Прости.

Он нежно похлопывает меня по плечу.

– Тогда увидимся завтра?

– Да, сэр.

– Перестань называть меня “сэр”, – он мягко смеется и смотрит мне в глаза и мне кажется, будто все остановилось. Ветер прекратил шуршать травой. Мы оба прекратили дышать. Единственное, что осталось, – горящие звезды.

Сердце пускается в пляс, когда он подходит еще на один шаг ближе и мягко прижимает меня к белому забору.

– Эй, – произносит он. Его пальцы слегла касаются моих щек. Он пристально смотрит на мои губы, заставляя меня пылать. Святые угодники, что происходит-то!

Чтобы удержаться, я хватаюсь за его плечи, тяжело дыша и вдыхая аромат жимолости и мыла. Забор царапает мою спину. Что сказал бы Джек, если бы нас здесь поймали? Я отталкиваю его до того, как что-нибудь случилось.

– Что не так? – шепчет он ошеломленно, захватывая своими руками мою талию.

– Джек, нет.

Только услышав мой отказ, он резко убирает от меня руки и поднимает их вверх.

– Вау, ты действительно не хочешь меня целовать, эх?

– Ты мой начальник.

Его глаза широко распахнулись, и он с волнением сделал шаг назад.

– Дерьмо, прости. Я не думал.

Конечно, он не думал. Ему не нужно беспокоиться о том, что скажут люди. “Почему богатый и великолепный Джек Гудвин целует девчонку вроде нее? Наверное, он пользуется ею, потому что она работает в Кедар Хилл. Она под рукой”. Он не беспокоится, что его отца уволят, если поймают целующегося со мной. Ко всему этому, он позволил безвкусной Эбби Винчестер обнять его! Так как же я теперь могу доверять его словам? Как и всем богатым людям.

Джек нервно почесывает нос.

– Извини. Мы можем притвориться, что этого никогда не было? Мой отец на меня разозлится.

Не сказав ни слова, я оставляю Джека на пастбище, таща свою задницу обратно в Хиллкрест, и захожу в свою комнату, которая скорее коробка для обуви, хлопая дверью так, что рамка с фотографией моей мамы, висящая на двери, ударяется об нее. Я подхожу к кровати за два шага и взрываюсь.

Джек Гудвин пытался поцеловать меня!

Я не переживаю из-за перспективы с кем-то встречаться. Я уже однажды была дурой – встречалась с парнем по имени Адам. Мы почти переспали однажды, но даже дешевое вино, которое мы купили до этого, не дало почувствовать, что это правильно. Я хочу, чтобы мой первый раз был с кем-то, кого я люблю.

Я обняла моего плюшевого мишку. Если бы я осталась на пастбище, если бы я не оттолкнула Джека, то он поцеловал бы меня.

И я не уверена, что чувствую по этому поводу.

***

У меня есть пять дней, чтобы привести Звезду в форму для его следующей гонки. Если он не выиграет на этот раз, есть большая вероятность, что мистер Гудвин убедит продать Звезду, а я не могу позволить этому случиться. Не снова. Итак, в понедельник утром перед школой, я встречаю Гила в первый рабочий день в качестве тренера для лошадей.

– Поздравляю, что получила работу, королева драмы[10]10
  10 Королева драмы (от англ. “Drama queen”, слэнг) – описание человека, склонного реагировать на ситуацию мелодраматично.


[Закрыть].

Я одариваю его убийственным взглядом, а он дает мне расписание. Мне нужно забрать Минерву, Звезду и Эхос-о-саммер на тренировку. Я буду ездить на каждой лошади по двадцать минут, прежде чем отправить ее в загон немного охладится, а затем их уже будут мыть и кормить. Первой я вывожу на трек Минерву, мы делаем пару разогревочных кругов, затем разворачиваюсь в другом направлении и разгоняюсь на скаковой дорожке, избегая движения остальных тренеров. Когда я закончила с Минервой, Джек появился на краю трека верхом на Вригли. Он снял свою ковбойскую шляпу, помахал ею работнику, а потом надел обратно. Большинство парней моего возраста предпочли бы поспать в 5:30, но Джек встал рано, чтобы посмотреть, что происходит на треке и в конюшне. Когда я скачу на Миневре рысью мимо него, замечаю, что мистер Серьезность вернулся. Он избегает моего взгляда и поправляет свою шляпу.

– Доброе утро, Саванна.

– Доброе утро, сэр.

Хвала небесам он не начинает разговор о нашем почти состоявшемся поцелуе. Я оставляю Минерву с конюхом и возвращаюсь взять Звезду из Гринбрэир. Он дергает ушами и подходит ко мне, но не слишком близко. Он начинает уважать мое личное пространство.

– Хороший мальчик, – я беру его за поводья и вывожу к треку. Он выглядит счастливо и беззаботно сегодня. Мы рысью проезжаем два круга, а затем движемся к комментаторской кабинке.

– Я готова, – говорю я Гилу, чтобы он засек время, и мы со Звездой стартуем. Кажется, будто я мчусь на баллистической ракете.

– Ва-а-ау! – я сохраняю полный контроль, так он прекрасно бежит. Когда я финиширую, Джек и Гил хлопают, а к ним присоединяется мистер Гудвин. Он тоже свистит и хлопает.

– Какое время? – кричу я Гилу.

– 1:41, – отвечает он. – Не настолько дерьмово.

– Это было чудесно, – кричит Джек. Мистер Гудвин смотрит странным взглядом на своего сына.

Я машу Джеку, спешиваюсь и шепчу Звезде, что он проделал прекрасную работу. Но в ту секунду, когда я передаю его конюху, он начинает тихо ржать и размахивать хвостом. Вместо того, чтобы идти и забрать Эхос-оф-саммер, я подхожу обратно ко Звезде и начинаю его успокаивать. Он ржет и щиплет меня за волосы, пока мы ходим по кругу снова и снова.

У меня есть только пять дней, чтобы приготовить этого коня к гонке. Что с ним не так? Почему он поддается только мне?

***

После утренней работы Рори подвозит меня к школе, по пути я тщательно просматриваю его новый киносценарий.

– Но это не имеет никакого смысла, – говорю я, маша сценарием. – Твой персонаж встретил девушку только две минуты назад. Почему они должны спать вместе?

– Настоящая любовь. Она увидела и поняла, что не хочет никого кроме него.

– Ни одна девушка не будет спать с парнем, когда знает его две минуты.

– Но эта мечта каждого парня! – держа одну руку на руле, второй Рори ткнул пальцем на бумагу.

– Поэтому сценарий и продастся. Мужчины его полюбят.

– Что ж, я не буду платить за билет на этот фильм. Тебе нужно его отредактировать.

– Я так рад, что встретил тебя. Никто больше не читает мои сценарии.

– Прости, но никто не читает твое порно, – дразню я.

– Притормози. Вообще-то это высокоинтеллектуальное порно.

Мое сердце начинает колотиться в тот момент, когда мы подъезжаем к парковочному месту на главной парковке (по словам Рори) сзади школы. Я выглядываю из окна и вижу затопленную местность, огороженную бетонными балками, а внутри вода, водоросли и тина.

– Почему в центре парковки озеро?

– Потому что школа тратит все деньги на футбольную команду.

Рори еще добавил, что все называют эту местность на парковке Топь, и по каким-то неизвестным причинам парковаться здесь – круто.

Я спрыгиваю с грузовика, Рори берет меня под руку, пока мы проходим мимо группы курильщиков, а потом скейтеров. Он помог мне зарегистрироваться у директора и найти кафетерий и туалет, но потом оставил меня в классном кабинете, потому что ему нужно было встретиться с учителем театрального мастерства. Он поклялся, что это будет тот год, когда учитель, наконец, согласится поставить оригинал пьесы “Позвони Мне, Когда Твоя Мама Вернется В Город”. После классного кабинета, где я абсолютно ни с кем не разговаривала, я перемещаюсь через заполненный людьми коридор. Моё первое занятие – Ключевой Жизненный Урок. Это необходимый курс для старшеклассников, где мы будем изучать, угадайте, ключевой жизненный урок. Это будет чушь типа, как сохранить наш банковский счет, предупреждения не подписываться поручителями за кредиты других или разница между Аи 92 и 95?

Я вхожу в класс и занимаю место позади всех. Имя учитель Линн написано во всю белую доску. Ванесса Грин входит, занимает место прямо передо мной, а потом поворачивается ко мне.

– Я хорошо повеселилась в субботу вечером, – говорит она. – Думаю, у меня теперь одержимость бенгальскими огнями.

– Я тоже хорошо повеселилась…

Джек Гудвин появляется в проходе.

– Вот дерьмо, – бормочу я.

Он видит меня и проходит с важным видом мимо девчонок, пытающихся с ним заговорить, и лениво опускается за парту рядом с моей, кладя одну ногу на бедро другой, и тряся своими ковбойскими ботинками. Я думаю, что в школе позволено носить ковбойскую шляпу; его кудряшки рассыпаны по воротнику рубашки.

– Ты прекрасно сегодня справилась, – говорит Джек, наклоняясь ко мне, и показывает свою кривую улыбку. – Я знаю, что Звезда справится отлично в Кинидал на этих выходных. Знаю.

– Спасибо, – я улыбаюсь, немного наклоняя голову.

– Так ты и Витфилд, хах? – он собирает руки перед собой на парте. Ванесса слегка наклоняется к нам, вслушиваясь.

– Что? – отвечаю я.

– Я видел вас вместе, идущих по парковке, – говорит Джек.

– И что?

– И я думаю, что между вами что-то происходит.

– Не-а. Он слишком высокий. Он сломает себе шею, пытаясь меня поцеловать.

Ванесса смеется.

Джек пристально смотрит мне в глаза, мой пульс начинает стучать в голове. Он собирается завести разговор о почти поцелуе?

– Так вы просто друзья? – спрашивает Джек.

– Правильно.

И тогда в класс входит Рори и занимает место перед Джеком.

– Эй, Рор, – говорю я. – Джек думает, что мы встречаемся.

Рори морщит лицо.

– На следующий день после вечеринки? Она уснула, пока я вез ее домой. Её храп отвратителен. Она, как тролль или что-то типа того.

– Эй! – говорю я.

– Тролль? – Джек шепчет мне. – Я думал, что ты Пирожок.

Я чувствую, как мое лицо краснеет сильнее, чем клубничный пирог, будь он неладен. Я поворачиваюсь кругом и сосредотачиваюсь на прямых белокурых волосах Ванессы.

Пока учитель Линн начинает читать список, Джек наклоняется ко мне через проход.

– Хотел бы я, чтобы на этих занятиях преподавали настоящие жизненные уроки, – шепчет он.

Я открываю тетрадь и снимаю колпачок с ручки, притворяясь, что готова делать заметки, которые просто нелепые, потому что я ненавижу что-то записывать.

– Например?

– Ну, например, как ухаживать за женщинами. Или как избежать ужасного похмелья.

– Разве ты уже не профессионал в этих делах? – шепчу я ему.

– Ага. Это была бы легкая пятерка, знаешь ли.

Я закатываю глаза, но не могу удержаться от улыбки.

Учитель Линн объявляет, что мы должны написать двухстраничное сочинение о том, где мы видим себя через пять лет, и все начинают стонать.

– Где вы будете через пять лет? До сих пор в колледже? Будете выпускниками? В армии? Женаты? С детьми? Работать на заводе по сборке автомобилей? – учитель смотрит на меня и говорит, – Будете работать в конюшне? Каждый из вас обязан написать две страницы об этом.

– Две страницы? – ноет Рори.

– Ох, просто напиши, что хочешь стать гинекологом, – бормочет Ванесса.

Рори взрывается от смеха, Ванесса улыбается ему в ответ. Он удерживает ее взгляд еще секунду, а затем отворачивается к доске.

Джек кладет ручку за ухо и снова наклоняется через проход ко мне.

– Я надеюсь, что эти классы помогут решить: хочешь ты тату или нет.

– Ха! – смеюсь я, покрываясь румянцем.

– У тебя есть тату? – шепчет он.

– Возможно… Если скажешь моему папе, я убью тебя.

Он поднимает свои руки вверх.

– Твой секрет в безопасности…если ты скажешь мне, что за татушка и где она находится, – его глаза движутся от моей груди к заднице, а потом к животу.

– Холоднее, – шепчу я ему, а он начинает смотреть на мою лодыжку.

– Что это? Бабочка или сердечко, что-то похожее?

– Ещё холоднее.

– Дракон?

– Бр-р. Ты замерзаешь.

Он ухмыляется.

– Проклятье! Скажи мне, где находится твое тату!

– Что? – взрывается Рори, поворачиваясь и осматривая меня с ног до головы.

– Ш-ш-ш! – произносит какой-то парень с веснушками на носу.

Учитель Линн замечает это.

– Взгляд на доску, пожалуйста, Джек и Рори.

Рори отворачивается. Джек вытягивает ноги вперед по обе стороны от парты, продолжая смотреть на меня. Папа убьет меня, так что я молюсь, что Джек и Рори не скажут ничего. Я честно не могу поверить, что рассказала Джеку о своей подкове на бедре. Может, маленькая часть меня хочет сказать ему – показать ему, что я не какая-то маленькая девочка, которой можно помыкать. Я, правда, думаю об этом? Я хочу, чтобы он думал, что я сексуальна.

Глава 7. Если бы пирог мог сгладить неловкость

Во время перемены я разочаровываюсь, выяснив, что Рори и я будем обедать в разное время из-за его занятий по актерскому мастерству и, конечно, он предпочел заниматься, а не поесть со мной. Уф, нет ничего хуже, чем есть в одиночестве.

Когда я вхожу в кафетерий, я вижу Джека, вставляющего четвертак в машину с кока-колой, в руках он держит поднос, загруженный бургером и картошкой фри. Я обхожу с краю, покидаю кафетерий и обустраиваюсь во внутреннем дворике со столиками для пикников. Выбираю место сбоку, достаю свой контейнер на липучках и достаю оттуда сэндвич, морковку, печенье, сок в картонной упаковке и суп, который можно пить.

Я открываю одну из старых маминых книг – “Сборник поэзии”. Я на самом деле не люблю поэзию, но чтение её книг дает почувствовать себя ближе к ней и дает притвориться, что она сидит рядом со мной. Я достаю закладку и кладу ее на стол и начинаю читать там, где закончила до этого. Это от автора Роберта Фроста. Одна из его известнейших поэм “Другая дорога”. Я не полностью понимаю все эти сюжетные линии в поэмах, но последняя часть заставила меня выпрямиться и обратить на нее внимание.

Со вздохом припомню годы спустя,

Как чаша весов в равновесье застыла:

Тропинки скрестились в лесу, а я

Пошел по заброшенной. Может быть, зря…

Но это все прочее определило.

Мама выделила желтым маркером последнее четверостишие. Чувствовала ли она, что живет на полную? Выбрала ли правильную дорогу? Я откусываю мой сэндвич, жую и думаю. Тогда я слышу его:

– Что это?

Я поворачиваюсь и вижу Джека, пускающего слюни на мой сэндвич.

– Ростбиф.

Он перешагивает скамейку для пикника и садится.

– Раздели его со мной.

– Нет, – я откусываю большой кусок и вызывающе чавкаю.

Он смеется. В школе он так отличается от того Джека, который управляет конюшней.

– Где ты взяла такой обед?

– Ивонна, – говорю я с полным ртом.

– Ивонна собрала тебе обед?

– Ага.

– Она никогда не делала такого для меня.

– Может потому что ты никогда не просил ее об этом, умник.

– Я поговорю с ней, как только приду домой, – он выпрямился, открыл колу с хлопком. – Я хочу этот сэндвич с ростбиф.

– Мальчики, – бормочу я. Когда я наклоняюсь, чтобы открыть термос, Джек хватает мой ростбиф со стола. Он откусывает большой кусок, ухмыляясь, прежде чем я смогла его остановить.

– Отдай мне его! – говорю я, забирая сэндвич обратно. Кусочек падает на скамейку. Решив отмстить, я хватаю полную горсть его картошки фри и запихиваю ее в свой рот.

И именно тогда Брент, тот осёл с вечеринки, проходит мимо, таращась на меня. Девушки за соседним столиком видят, что я сижу с Джеком и посылают мне неприятные взгляды.

– Это отстой, – говорю я сама себе.

– Что такое? – спрашивает Джек, макая картошку фри в кетчуп.

– Все смотрят на меня, будто я научный эксперимент, который пошел не так. Они даже не побеспокоились поздороваться со мной. Они думают, что знают все, что им нужно основываясь на том, как я выгляжу.

– Люди – придурки.

– Включая тебя?

– Виновен по всем статьям, – он поднимает руки, смеясь. – Ты действительно милая… – он запускает руку себе в волосы. – Ты, как хорошая книга… знаешь, ты берешь книгу с полки, потому что у нее красивая обложка… но важно, что внутри книги, что втягивает тебя.

Это самые милые слова, которые мне говорили. Я одариваю его небольшой ухмылкой и встречаюсь с ним взглядом. И тогда Ванесса, Кэлси и Колтон входят во внутренний дворик. Кэлси замертво останавливается, когда видит меня, сидящую с Джеком.

– Что? – она не говорит, а просто шевелит губами. Он каменеет в то время, как его друзья подходят. Колтон и Ванесса спорят.

– Любой идиот может попасть на “The Price Is Right”[11]11
  11 американское телевизионное игровое шоу, созданное Бобом Стюартом, Марком Гудсоном и Биллом Тодманом. Шоу вращается вокруг конкурирующих участников, определяя точные цены товаров, чтобы выиграть деньги и призы;


[Закрыть], – говорит Колтон. – “Jeopardy!”[12]12
  12 американская телевизионная игра-викторина, автором которой является Мерв Гриффин. Суть игры заключается в том, что участники отвечают на вопросы из области общих знаний: каждый вопрос представлен в виде утверждения о некоем предмете, а игрок должен дать свой ответ в форме вопроса, назвав искомый предмет.


[Закрыть] показывает, что ты умный.

– Но тебе нужно крутить барабан на “Price Is Right”, – говорит Ванесса.

– Вот добавили бы они барабан на “Jeopardy!” – задумался Колтон, кусая свой бургер.

– Ребята, вы помните Саванну, верно? – спрашивает Джек. – Она работает в моей конюшне. Мы обговаривали дела.

Как только Кэлси это услышала, то прекратила пялиться на меня и уставилась в телефон, пару раз взглянув на Джека. Ванесса улыбается, но не может вставить слово, потому что Колтон завел речь о том, что было бы, если бы он попал на “Jeopardy!”.

– Слушай, я хотел поговорить с тобой о Звезде, – говорит Джек мне. – У тебя есть предположения, что же с ним не так?

– Нет, – лгу я, вспоминая, как Звезда расстроился, когда подошел Джек. Я не хочу говорить ничего, пока не буду уверена, что права.

Джек кладет другой ломтик картошки себе в рот.

– Завтра перед школой и перед твоими занятиями со Звездой, можем мы потренировать его выход снова?

– Да, сэр, – слова слетают с моего языка до того, как я могу себя остановить.

– Умная задница, – говорит Джек с ухмылкой. – Прекращай называть меня “сэр”. Я серьезно.

Кэлси отрывается от своего телефона и смотрит на меня так, будто я сказала, что люблю делать домашнюю работу.

– Ты называешь его “сэр”?

– Да, мадам, – заявляю я, она возвращает свое внимание к телефону. Джек прячет ухмылку, пока откусывает мой сэндвич снова. Я его вырываю. – Отдай!

Я закусываю губу, взволнованная перспективой провести время завтра утром с Джеком. Я говорю себе, что это только бизнес. Но если так, почему все эти девушки смотрят на меня противными взглядами, из-за того, что я сижу с Джеком?

Моё сердце трепещет. Это не изменит того факта, что Джек не моего уровня. Как у нас могут быть хорошие рабочие отношения, если позволяю ему вести себя так, а потом все возвращается к старому. Я краду еще один ломтик картошки фри, чтобы показать, кто здесь босс.

***

Папа и Синди захотели поужинать в кафе, чтобы отпраздновать мой первый день в выпускном классе. Никто из моих родителей не достиг этого, поэтому это важно для меня. Конечно, папина представление “Пойдем на ужин, чтобы отпраздновать” совершенно отличается от моего.

– Серьезно? – спрашиваю я, пока мы ставим машину на унылой парковке перед закусочной, которая называется “Предгорье”.

– Я говорила то же самое, пирожок, – сообщает Синди, заставляя меня вздрогнуть. – Я говорила, что нам лучше пойти в “Кракер Баррел”, но твой отец меня никогда не слушает. – Мальчики когда-нибудь слушают?

– Нет, – отвечает Синди.

Папа пытается спрятать ухмылку, пока мы выходим из древнего грузовика.

– Мистер Гудвин сказал мне, что “Предгорье” – лучшее место в городе.

Буквы П и Д не горят неоновыми лампочками, как остальные, и поэтому мы идем в РЕГОРЬЕ на ужин. Звенит колокольчик, когда мы открываем дверь. Мы заказываем кофе и завтрак на ужин и после того, как мы закончили кушать яйца и бекон, которые оказались на удивление вкусными, мы заказываем песню в личном музыкальном автомате и слушаем ее, пока папа не прочищает горло.

Он наклоняется через весь стол и берет руку Синди в свою, прежде чем начать говорить. Я чувствую, как мои глаза широко распахнулись, увидев их держащимися за руки. Святой ад, что сейчас произойдет?

– Саванна…

– Ты болен? – быстро спрашиваю я, желая освободиться от этого груза.

– Нет, – говорит папа. – Почему ты это спрашиваешь?

– Мама, – выпаливаю я, пока мое сердце выходит из-под контроля. Когда мои родители сообщили, что у мамы рак, мы пошли в Макдоналдс на особый ужин.

Папа оборачивает свою руку вокруг моих плеч и придвигается ближе.

– Я не болен, – говорит он тихо, взглянув на Синди. – Все как раз наоборот. Мы ходили к доктору сегодня днем, чтобы определить пол ребенка.

– Давайте закажем пирог, скажем тост и чокнемся вилками, – говорю я, поднимая руку и маша официантке.

– Пирожок, ты разве не хочешь узнать мальчик это или девочка? – спрашивает Синди.

Часть меня хочет, а другая – нет.

– Кто бы это ни был, нам все равно нужно заказать пирог.

Я машу рукой официантке. Она стоит за барной стойкой и кричит на свой телефон.

Лицо Синди грустнеет, папа нежно обворачивает руку вокруг моей шеи.

– Саванна… – папин тон показывает, что мне лучше вернуть свое внимание к ним и отложить покупку пирога.

– Думаю, Синди нужна двойная порция пирога, – говорю я, пытаясь отсрочить этот разговор. Если все изменится для моей семьи, я не против, что у них будет ребенок. – Так кто?

Синди скромно ухмыляется.

– Девочка.

– Ох.

– Что не так? Скажи мне, – говорит папа, целуя меня в лоб.

– Я думала о завтрашнем дне, – лгу я, не желая обсуждать ребенка. Я слегка сжимаю солонку в руке, соль немного просыпается на липкий стол.

– Что завтра? – спрашивает Синди.

– Сегодня я обедала с Джеком, он попросил меня поработать со Звездой индивидуально на страте.

– И? – спрашивает папа.

– Я согласилась. Я сказала, что встречусь с ним.

– Пирожок, здесь есть и другие парни, – медленно говорит Синди, тряся головой. Разве она должна такое мне говорить?

– Ты просто поработаешь с лошадью, и я больше не хочу видеть тебя рядом с ним, – говорит отец. – Не хочу огорчать мистера Гудвина.

Что будет, если они узнают, что мы почти поцеловались вчера?

Синди нервно стучит ножом по тарелке.

– Ты проводила время с Джеком? За завтраком этим утром, я услышала, как он говорил сестре, как ты его впечатлила и что ты – образец для подражания.

Образец для подражания? Последняя вещь, которую хочется услышать от парня.

– Он говорил обо мне?

– Что происходит между тобой и Джеком? – спрашивает папа в поту.

– Ничего, – говорю я, мое лицо пылает.

– Пирожок, ты знаешь, что нам не нужна драма прямо сейчас. Не с ребенком на подходе.

Как нечестно. Он единственный, кто сделал свою подружку беременной. Мои мысли перемешиваются, ведь я люблю обедать с Джеком, мне нравится работать с ним и Звездой, добиваться чего-то вместе, я не могу просто устранить проблему в голове; и еще у меня будет сестра, которая пройдет через то же дерьмо, через которое прошла я – раньше повзрослеть, есть бесплатные обеды, не имея многого на ужин и носить одежду с распродаж; а я даже не могу флиртовать с Джеком без чувства вины, потому что у папы и Синди появился ребенок, которого они не планировали.

– Я просто помогу со Звездой, – говорю я. – И все.

– Тебе не нужно работать над выходом Звезды из стойла, – говорит папа, делая глоток своего кофе. Его рука трясется, когда он ставит чашку обратно на стол. – Я поговорю с Джеком утром и возьмусь лично тренировать Звезду, если он так переживает об этом жеребце.

– Пап, все хорошо. Я с этим справлюсь… Можно нам пирог? – кричу я.

Официантка, наконец, откладывает телефон, и скоро мы уже поднимаем тост за мою новую сестру пирогом.

Если бы пирог мог сгладить неловкость.

***

Следующим утром я встречаю Джека в Гринбрэир в пять утра. Солнце еще только начинает появляться на горизонте, а трава еще влажная от росы.

– Доброе утро, – говорит он, поправляя свою шляпу и одаривая меня ухмылкой, от которой у меня потеют ладони. Вместе со Звездой мы берем жеребца мистера Гудвина – Лаки Страйк к выходу. Эта лошадь выиграла Принкнес и Бридерс Кап несколько лет назад. Люди, которые не знают ничего про лошадиные гонки, думают, что Кентукки Дерби – самая важная гонка в мире, но Бридерс Кап в Калифорнии привлекает самых лучших лошадей. Его призовой фонд составил пять миллионов долларов в прошлом году.

– Возьми Лаки Страйк в коновязь, – говорю я.

Я передаю Джеку две сумки, набитые морковкой и нарезанными яблоками; затем забираюсь на Звезду и направляю его к начальному выходу. Он тихо ржет, его уши сглаживаются, а он начинает сдавать назад. Я похлопываю его по шее и чешу гриву, шепча всякий абсурд.

– Все хорошо, – тихо говорю я. – Это всего лишь выход. Это не страшно. Все хорошо.

Я снова хлопаю его по шее.

– Джек, иди сюда тихо, закрой выход сзади тебя и забирайся рядом со мной.

Вскоре он стоял рядом с запертым выходом, положив руку на голову Звезде. Он сошёл с ума, маша головой в разные стороны, ударяясь об стенки стойла.

– Дай ему дольку яблока, – кричу я, Джек следует моим указаниям. Звезда начинает чавкать, жуя яблоко. – Теперь покорми другим, – снова говорю я, надежно удерживая поводья.

– Боже, ты мастер давать задания.

– Дай ему другой кусочек.

– Тут тесно, – громко говорит Джек, вытирая пот с лица.

– Напомни мне никогда не работать на подводной лодке, – говорю я, в равной степени сокрушенная и опьяненная запахами. Сейчас раннее утро до мойки, поэтому у Джека и Звезды натуральные ароматы.

Звезда не прекращает фыркать, так что я решаю действовать экстренно.

– Звезда! – я перемещаю поводья в другую руку, а свободной беру руку Джека.

– Какого черта… – Джек смотрит на наши соединенные руки, а потом оглядываясь вокруг, убеждаясь, что мы одни.

– Видишь, Звезда, Джек – мой друг. Будь милым.

Мы стоим на выходе, держась за руки, пока дыхание Звезды не успокаивается, и он не двигается. Мне кажется, я сделала что-то невероятное.

– Думаю, этого достаточно, – сообщаю я. – Выпусти нас отсюда, сейчас мы будем делать то же самое с Лаки Страйк, пока Звезда смотрит.

Выходя из стойла, я кричу другому тренеру, чтобы он оседал Лаки Страйк и подъехал с ним к начальному выходу. Я стою со Звездой, кормя его яблоками и морковкой, пока Лаки Страйк стартует и финиширует снова и снова. Затем я кормлю их обоих: и Звезду, и Лаки Страйк, – яблоками с руки, обожая как они могут щекотать мою ладонь.