Текст книги "Наперегонки с Саванной (ЛП)"

Автор книги: Миранда Кеннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Миранда Кеннели
Наперегонки с Саванной

Оригинальное название: Racing Savannah

by Miranda Kenneally

Серия: Сто дубов #4

(Hundred Oaks #4)

Главы: 20 + Эпилог

Дата выхода в оригинале:  3 декабря 2013

Переводчик: Анастасия Васюкович

Редактор: Маргарита Шеремет

Вычитка, контроль качества: Настя Сыпало

Обложка: Асемгуль Бузаубакова

Перевод подготовлен специально для группы

•WORLD OF DIFFERENT BOOKS • ПЕРЕВОДЫ КНИГ • http://vk.com/world_of_different_book

При копировании перевода, пожалуйста, указывайте переводчиков, редакторов и ссылку на группу! Имейте совесть. Уважайте чужой труд!

Глава 1. Корни и начинания

Добро пожаловать в фермы холма Франклин, Теннесси.

Основано в 1854

Владелец Джон С. Гудвин III.

“Добро пожаловать в Ад”– такой знак был бы уместнее, учитывая, что мой отец просто вырвал меня из Западной Вирджинии и перевез в Теннесси за два дня до начала моего последнего года в старшей школе.

Мой отец не мог отказаться от этой возможности работать в качестве главного конюха на ферме его мечты: готовить лошадей для Кентукки Дерби и Кубок заводчиков, а я не хотела быть злой дочерью, которая топнула ногой и отказалась переехать.

Но это совсем неважно, потому что мой дом там, где мой папа. Но это все еще отстой, потому что мне пришлось бросить мою работу на неполный рабочий день по тренировке лошадей. Я бы получила должность с полной занятостью, когда окончила старшую школу, а теперь мне придется начинать все сначала.

Я ввожу код сигнализации, небесные белые ворота распахиваются, и я решаюсь самостоятельно пройти полмили до Хиллкрест, где расположен дом персонала. Мой новый дом мечта клаустрофоба. Хиллкрест присоединен к гигантскому белому особняку, где несколько кресел-качалок по всей террасе дают широкий обзор и ждут кого-то, чтобы сесть.

Раньше в Западной Вирджинии только мы с папой и она-которую-нельзя-называть жили в нашем трейлере. Сейчас же мы делим дом с шестью другими работниками и их детьми. Чтобы убежать, я прогуливаюсь по центру города Франклина утром, но я без цента в кармане, поэтому мне нечего делать, как просто слоняться, и последняя вещь, которая мне сейчас нужна, заработать репутацию странной девочки, которая слоняется без дела.

Таким образом, я здесь, вернулась в ад, собирая все свое мужество, чтобы пойти и поговорить с главным тренером о получении работы в качестве тренирующего наездника, чтобы я могла бы немного зарабатывать. Раньше я тренировала скаковых лошадей на трассе и казино в Чарльстоне. Но это был совершенно другой уровень – лошади, на которых я раньше ездила, были, как будто ты ведешь Форд, а эти – как Феррари. Черт, королева Англии держит лошадей в тридцати минутах от себя.

Что если тренер подумает, что я неквалифицированная? Или халтурщица? Я езжу с четырех лет и до сих пор. Просто подойди к нему, Саванна! Самое худшее, что он может сделать – это отказать… тогда я снова буду слоняться без дела. Я делаю вдох и выдыхаю, понимая, что задерживала дыхание, и ощущаю запах кукурузного хлеба, свежести прачечной, грязи, елок и, конечно, лошадиного помета.

Я смогу это сделать.

Я бросилась вниз по дороге, когда неожиданно раздался высокий протяжный звук. Моей первой мыслью было – торнадо! Но небо голубое, как яйца малиновки. Секундами позже я заметила коричневое и белое пятна, мчащиеся поперек поля. Гонщик. Два парня на пони его преследуют. Он должно быть сбежал!

Я бегу к лошади также зигзагообразно, как убегающий. Лошадь выглядит заинтересованно. Но не настолько, чтобы замедлиться. Гонщик бросился мимо меня, когда я крикнула: “Стой!” и побежала за ним. Лошадь сделала круг и вернулась обратно. Я держала руку поднятой:

– Эй, там!

Лошадь замедлилась до рыси, изучая меня, выражение её лица было настороженным и заинтересованным. Затем она атаковала меня. Я протягиваю руку и хватаю лошадь за узду. С жесткой хваткой, я толкаю её от себя, показывая кто здесь босс. Именно тогда я замечаю, что на коне надето седло.

– Ты сбросил своего наездника?

Внезапно он становится на дыбы и начинает бить копытами. Когда лошадь возвращается на четыре конечности, я снова встаю перед её мордой:

– Эй!

Конь съеживается, склоняя голову.

Однажды всадник сказал, что я хороша с лошадьми. Папа же сказал не слушать, когда мужчины говорят такие вещи, потому что они просто хотят забраться ко мне в трусики. Я хороша с лошадьми, а папа со словами – нет.

Я подтверждаю, что это мальчик, затем хлопаю его по шее, проверяя гравировку на его узде. Его имя Звезда Теннесси.

– Ты, конечно, быстрый! – говорю я жеребенку, лаская его нос. Он красавец: светло-коричневая гнедая лошадь с белыми пятнами. Феррари. Я никогда не ездила на таком хорошо сложенном жеребенке в Чарльстоне.

Затем с поля за пределами усадьбы приезжает парень верхом на лошади. Я не отвожу взгляда от наездника, даже когда Звезда Теннеси пытается вырваться.

Я не встречала сына владельца, но я видела, как он ездил вокруг, как царь этого места. Что технически, я думаю, является правдой. Когда мы приехали два дня назад, главный по персоналу мистера Гудвина сказал мне, что семья Гудвин очень приватная и персоналу не разрешается быть в поместье. Мы были проинструктированы держать дистанцию с семьей Гудвин. Также я не хочу, чтобы папу уволили на третий день работы, так что я не заговорила с парнем.

Тем не менее, он красив. Я должна организовать журнал “Ковбои GQ”, и он будет на обложке каждый месяц. Волнистые волосы кудрями торчали из-под его ковбойской шляпы. Его белоснежная рубашка без единого пятнышка была застегнута на все пуговицы и заправлена в джинсы, а рукава были закатаны до локтей. Три охотничьи собаки, которые всегда следуют за ним и были связаны друг с другом, обнюхивали мои джинсы. Прошлым вечером горничная, хихикая, сказала мне его имя: Джек Гудвин. И ему семнадцать, как мне. Он учится в старшей школе Ста Дубов, в той же, в которую я иду в понедельник.

– Звезда! – говорит он, плавно спешиваясь, – Ты слишком умный, ты знаешь это? – ругает он лошадь, затем хватает узду, которую я отпустила. Два помощника подъезжают на пони, и Джек молча передает поводья Звезды одному из них, и прежде чем его увели, он ударяет его по боку.

– Если бы я не любил эту лошадь настолько сильно, я бы отправил её перевозить туристический багаж в Нью-Йорк, – говорит Джек с медлительностью жителей Теннесси. – Это научило бы её не пытаться сбросить седока и убежать прочь.

После того, как он убеждается, что крепко держит свою лошадь, он поворачивается ко мне. Его голубые глаза расширяются, улыбка расползается на все лицо.

– Спасибо, что поймала Звезду. Это было невероятно, как ты загнала его в угол без угла. Я в жизни ничего подобного не видел.

– Без проблем.

– Итак, что я могу сделать для тебя? – он сдвигает свою ковбойскую шляпу в преувеличенной манере и улыбается снова, обнажая идеально ровные белые зубы. За сомкнутыми губами, я провожу языком по моим зубам, слегка изогнутым посередине. – Ты немного опоздала на экскурсию. Она в восемь, а уже почти полдень.

Он думает, что я здесь для экскурсии?

– Нет, нет, – говорю я, начиная объяснять, но потом он снова показывает свою суперкрутую улыбку. Это заставило мое горло сжаться, а сердце начало биться быстрей. Этот парень горяч, но я не люблю парней, которые получают все, что хотят без всяких усилий. Я работала чертовски усердно, чтобы получить мою работу наездником в Чарльстоне. Также я буду усердно работать, чтобы получить себе должность здесь.

– Та-а-ак, – протягивает Джек, поглаживая гриву жеребца. – Ты хочешь личную экскурсию? Ну, знаешь, чтобы отблагодарить тебя за то, что поймала мою лошадь.

Личная экскурсия? Типа я и Джек наедине? Папа убьет меня за то, что я нарушила правило личной жизни Гудвинов. Кроме того, зависать около таких людей, как Джек не для меня.

– Я здесь не для экскурсии, я…

– Я не знал, что мама ждет кого-то в гости на этих выходных, – говорит Джек. – Я надеюсь, она не планирует еще один модный показ для благотворительности, потому что я едва пережил прошлый.

– Мы не встречались.

Он толкает мою руку, усмехаясь.

– Я знаю. Я бы запомнил тебя. Я Джек Гудвин.

Я быстро пожимаю его руку

– Саванна, – что за игрок. – Я должна добраться до дома.

Я отступаю, и Джек идет за мной.

– Подожди! Я провожу тебя.

Он проводит меня? Как банально.

Лошадь издает громкий звук копытом на тротуаре. Это молодой жеребец (возможно не старше пяти лет) был черно-белым, будто Роки Роад[1]1
  1 Шоколадное печенье с маршмеллоу.


[Закрыть]. Я не могу устоять и касаюсь его носа.

– Кто это?

– Это мой братан, Вригли.

– Твой братан?

– Моя сестра говорит, что я становлюсь идиотом, когда рядом девушка.

Это была самая большая нелепость, которую я когда-либо слышала. Я ощущаю дерзкую уверенность, излучаемую его загорелой кожей.

– Так почему же Звезда сбежал? – спросила я.

– Два маленьких енота забрались на изгородь. Их удалось прогнать, но не раньше, чем табун жеребят и кобыл начали кричать. Я думаю, поэтому Звезда сбежал.

– Должно быть, – что угодно испугает лошадей, пока они молоды. Особенно если они чистокровные. Папа говорит, они сумасшедшие из-за скрещивания. Чистокровные с родословной лошади хуже, чем европейские королевские лошади с родословной.

Когда мы достигаем вершины холма, в поле зрения появляются трассы и сараи.

– Мы на месте, – сказал Джек, глядя на меня.

Несколько парней-берейторов[2]2
  2 Объездник верховых лошадей. Тот, кто обучает верховой езде.


[Закрыть] верхом ездили по двум тренировочным дорожкам. На лугу, вне трасс, расположены стога сена и сад, полный подсолнухов и овощей, – между тренировочными дорожками и особняком. Самая большая из шести конюшен больше, чем Волмарт. Конюшня, в которой работал мой отец в Западной Вирджини лачуга по сравнению с этой.

Вригли начинает фыркать мне в волосы и водит своей мордой о моё лицо.

– Ничего себе! – говорит Джек. – Вригли не любит никого, кроме меня. Мой отец не седлает его из-за того, что Вригли слишком упрям и неприятен.

– Может твой отец просто ленивый и не хочет ездить на нем, – я поцеловала морду лошади. – И быть упрямым путь к освобождению от всего этого.

– Возможно.

– Твой отец позволил оставить Вригли, хоть он и не ездит на нем? – Уход за чистокровной лошадью в год стоит больше, чем новый пикап.

– Я люблю его и верю, что мы можем обучить его. – Джек гладит шею лошади. – Ты очень хорошо ладишь с лошадьми. Твой отец владеет фермой?

Я снова смеюсь.

– Мой? Владеет фермой? – Вригли снова толкает меня и начинает ржать. Так он говорит “привет”. – Здравствуй, – говорю ему в ответ.

– Вригли, – говорит Джек, оборачивая поводья вокруг своей руки. – Нехорошо быть таким наглым.

– Какой милый мальчик. – Я снова целую лошадь.

– Спасибо, – говорит Джек, усмехаясь.

– Я говорила это о лошади.

– Я не верю тебе. Мой братан Вригли не сравниться со мной. Правда, братан? – он хлопает Вригли по боку.

– Джек всегда такой придурок? – спрашиваю я у лошади. Не могу поверить, что сказала это. Я чувствую, как мое лицо становится цвета клубничного мороженного, но Джек смеется и просто сияет. Мне лучше следить за своим языком, пока Гудвины не выгнали меня отсюда.

Я роюсь в своем заднем кармане и достаю леденец с апельсиновым вкусом. Вы знаете, что некоторые люди принимают успокоительное? Ну, а я ем конфеты. Я снимаю обертку и засовываю конфету в рот. Мгновенное облегчение. Я ловлю взгляд Джека. Он оказался лучше, чем я полагала. Еще у него есть чувство юмора.

– Кто ты? – спрашивает Джек с этой дерзкой ухмылкой на его лице. – Ты пришла с сенатором Рольстаном, чтобы встретиться с моим отцом сегодня? Вы с ним родственники?

Я? Родственница сенатора? Я смотрю вниз на мои дырявые джинсы, ботинки и узкую черную футболку. Я собираюсь признаться, что только переехала в Хиллкрест и, следовательно, никогда не смогу заговорить с их семьей, потому что Гудвины охраняют свою частную жизнь, но мужчина выбегает из дома и бежит прямо к нам, так что я ничего не успеваю сказать.

– Джек! – мужчина одет так же, как и Джек: заправленная рубашка, темные джинсы и ковбойские сапоги. – Эбби Винчестер звонит на домашний уже восемь раз со времени завтрака и ищет тебя. Я собираюсь разбить телефон об стену.

Восемь раз? Са-мо-у-бий-ца, пою я про себя.

Джек держит поводья Вригли жесткой хваткой и делает глубокий вздох.

– Привет, пап.

Мистер Гринвуд продолжил:

– Почему ты не отвечаешь на сотовый… – он замолчал и посмотрел на мои рыжие волосы, веснушчатую кожу и короткое тело, будто созданное управлять лошадьми, затем его глаза расширились. – Ты дочь Дэнни Барроу?

– Да, я Саванна Барроу.

– Ты дочь нашего нового конюха? – Джек нахмурился.

– Могу ли я увидеть тебя в моем кабинете, сын? – Мистер Гудвин проводит рукой по волосам.

– Конечно, сэр. Саванна, можем ли мы встретиться позже? Мы могли бы…

– Сейчас же, – говорит мистер Гудвин.

Джек обвязывает поводья Вригли вокруг столба, его голос меняется с обычного на супер серьезный.

– Рад познакомиться с тобой, Саванна. Если ты извинишь меня, – затем он исчезает внутри дома с отцом и тремя собаками вокруг его ног.

Я осторожно глажу морду Вригли и смотрю на белый особняк.

Сейчас, когда Джек узнал, кем я на самом деле являюсь, дочерью конюха, он даже мельком не взглянул на меня.

Замечательно.

Глава 2. Испытание

На пути в Хиллкрест для получения конных принадлежностей, я обхожу каменную стену, которая служит в качестве ограждения собственности. Мама сказала мне однажды: “Богачи называют эти стены рабскими”. Было странно слышать от мамы такое, я начала отрицать, а она продолжила: “Мы можем это игнорировать или учиться на своей истории. Я предпочитаю второе”.

Что бы только я сейчас не отдала, чтобы снова услышать её голос.

Она умерла, когда мне было 11 лет после того, как у нее обнаружили рак груди за год до этого. У нее была уже четвертая стадия, когда доктор обнаружил болезнь, но она упорно сражалась. У нас не было страховки, так что мы не могли позволить себе оплатить все эти заоблачные медицинские счета по 200 тысяч долларов. Потом мама умерла, а на отца свалился весь груз долгов. И без нее весь мой мир разрушился.

Папа работал конюхом у состоятельного владельца конюшни, которого больше интересовали азартные игры, чем собственные лошади и их тренировки. Также его не волновала вся это чепуха, что у его работников нет страховки, он тренировал лошадей на площадке, когда те были уставшими, загнанными или еще хуже.

Вскоре после того, как мама умерла, папа сказал, что ему нужна моя помощь с кобылицей по кличке Муншадоу, которая стала вялой после того, как у нее забрали первого жеребенка. Мистер Кейтс совершенно не волновался по этому поводу, но только не я. Я сказала папе, что помогу ей почувствовать себя лучше.

Я потерла нос кобылы и поймала её взгляд.

– Я тоже знаю, как ты себя чувствуешь, теряя кого-то.

Я начала объезжать Муншадоу вскоре после того и каждый день у меня получалось все лучше. Она заставила меня гордиться собой. И как только я хорошо её узнала, то рассказала ей свой секрет.

Единственный?

– Я люблю своего папу, но никогда не стану работать за такую жалкую зарплату, как он. Я хочу большего.

***

Раньше, в Чарльстоне папа проводил 99 % своего времени в конюшне, и переезд в Теннесси нисколько не изменил его привычку. Так что, предположив, что папа в конюшне, я направилась в Гринбрэир, где содержатся самые лучшие лошади Гудвинов. Это самая фантастическая конюшня, которую я когда-либо видела; там стоит хитрая цифровая установка, которая отпугивает мух и комаров и воспроизводит музыку 24/7.

У меня даже нет айпода, чтобы горланить песни.

После того, как я забрала конные принадлежности, я иду через грязь в Гринбрэир, проходя мимо двух конюшен поменьше. У Гудвинов во владении около 40 лошадей, но места у них хватит и на 1200. Очевидно, они зарабатывают, сдавая в аренду стойла владельцам чистокровных жеребцов, которые также используют тренировочные трассы Гудвинов, чтобы подготовиться к скачкам на этих выходных. Мистер Гудвин содержит кучу народа: ветеринаров, кузнецов, которые подковывают лошадей, фермеров, которые заготавливают сено, множество конюхов и берейторов, уборщиков стойл.

Я подхожу к входу в Гринбрэир, чтобы найти отца, и замечаю, что группа парней сидит на нижних ступеньках.

– Что за сборище ленивых задниц?

Папа встает, а другие парни начинают смеяться.

– У нас перерыв, – папа тянет меня в свои объятья, я зарываюсь носом в его рубашку, вдыхая земельный запах травы, сена и папиной кожи. Моему отцу только 36 лет, а его рост делает его еще моложе.

Когда я отстраняюсь, встаю на носочки и сканирую толпу.

– Гил здесь?

– Гил? Зачем он тебе?

– Я хочу поговорить с ним о скачках…

Именно тогда ничтожно маленький человек выходит из Гринбрэир. Брайнт Тоунсенд ростом 1,55 метра, что на несколько сантиметров выше моего роста. Но я все еще могу вырасти.

– Забыл лошадь, Барроу. Не хочешь прокатиться с ковбоем? – говорит он, делая неприличные движения тазом. Что за ублюдок. Папа выглядит так, будто готов его убить, но я задерживаю его позади себя. Я могу постоять за себя.

– Скажи, когда я могу увидеть ковбоя, и я приду.

– Оу-у-у-у-у, – начинают смеяться парни.

– Свободны, – говорит папа. Он машет группе, те расходятся к лошадям, не обращая внимании на отца.

– Вау, как ты помог мне, пап. – Он ставит мне щелбан, я стараюсь уклониться. – Только не волосы! – собрать мои волосы во французкую косу занимает вечность.

Меня совершенно не удивляет, что папа вписался сюда. Он отличный главный конюх – знает, когда нужно быть строгим, но в основном он мягкий, что делает его подчиненных спокойными, а лошадей послушными. Он знает о лошадях больше, чем кто-либо другой. Я вполне понимаю, почему мистер Гудвин вызвал моего отца из Чарльстона.

– Как насчет ланча? – спрашивает папа.

– Можешь сначала помочь мне найти Гила?

– Ты не должна тратить его время впуст…

– Ты думаешь, я не могу получить здесь работу, пап?

Он склоняет голову, слегка улыбаясь.

– Стоит попытаться, я думаю. Но не огорчайся слишком сильно. У них самые лучшие берейторы, которых я когда-либо видел.

Тренирующий наездник зарабатывает 10 долларов за каждую тренировку. Не очень-то много. Если я смогу зарабатывать, ездя на лошадях, я смогу сделать жизнь лучше, чем работа в мотеле или на заправке после школы.

Так что, Кедар Хилл, берегись – я иду.

***

Мы нашли Гила на пастбище, осматривающего копыто годовалого жеребца. Папа говорил мне, что он бывший наездник из Испании. Он миниатюрный, но все еще может конкурировать с остальными мужчинами на этой ферме.

– Я могу чем-то тебе помочь, Барроу? – спросил Гил.

– Я хочу тренировать лошадей, – ответила я, доставая перчатки из заднего кармана. – И я пробовала сегодня.

– Кто разрешил тебе? – спросил он.

– Я сама себе разрешила.

Папа поднял голову к небу.

– Как правило, ты сначала записывается на собеседование, милая.

– Быть тренером лошади очень опасно, – говорит Гил. – Только в прошлом месяце один погиб в Аризоне, упав с лошади.

– Я всегда аккуратна. – Я держала в руках защищающий жилет и шлем. – И у меня есть опыт работы из Чарльстона, Западная Вирджиния.

– Неплохо для тебя, наглая девочка.

– Вы назвали меня “наглой девочкой”?

Гил проигнорировал меня.

– Чарльстонские трассы не такие. Те лошади не самые быстрые, не самые сумасшедшие в мире. Зато здесь они именно такие. Это большое шоу.

– Бьюсь об заклад, ездить на них безопаснее, чем на других лошадях, на которых я ездила до этого. В действительности опасно ездить только на травмированных и слабых животных, а вы знаете, что у Гудвинов только лучшие лошади.

– Она знает все это дерьмо. – Гил одарил моего отца ухмылкой.

– Конечно, знает. Она ведь Барроу, – папа сжал мое плечо.

– Могу я попробовать? Сэр?

Отец кивнул мне, гордясь, что я вспомнила о просьбе в собеседовании.

– Что ж, – сказал Гил. – Боюсь, что решать не мне.

– Пап, пожалуйста, – говорю я.

– И не ему, – говорит Гил.

– Но главный тренер всегда решает, когда речь идет о тренировках лошадей. Так кто же должен разрешить?

– Я.

Я резко обернулась, чтобы увидеть Джека Гудвина. Он привел в порядок свою ковбойскую шляпу, засунул руки в карманы, окруженный своими охотничьими собаками.

– Что происходит? – спросила я у папы и Гила.

– Ты не слышала? – Джек говорит своим супер серьезным голосом, как тогда, когда он узнал, кто я на самом деле. – Я командую на ферме в этом году.

– Что значит, ты командуешь на ферме?

– Это один из тестов его отца, чтобы удостовериться, что он может отдать ферму в руки Джека однажды, – пробормотал Гил. – Он заставил его научиться водить грузовик, когда Джеку было десять. В двенадцать он начал заключать сделки.

Как хорошо, что я сдала алгебру в прошлом году. Он главный на ферме?

– А еще ты пойдешь в школу? – спросила я Джека. – Выпускной год не будет легким.

– Я справлюсь.

Говоря о трудовых договорах. Он может ходить в школу, управлять фермой, спать и быть преследуемым Эбби Винчестер, все это одновременно?

– Ну, как насчет возможности дать мне какое-нибудь испытание? – прошу я.

– Джек хочет, чтобы все вопросы согласовывались с ним, – говорит Гил, не выразив ни капли возмущения, получая поручения от семнадцатилетнего парня. – Только он может дать тебе испытание.

– Так я могу попробовать, сэр?

– Какие у тебя есть навыки? – Крошечная самодовольная ухмылка появляется на его лице.

– Давай посмотрим. Я езжу на лошади с четырех лет. Я была тренером лошади в Чарльстоне. И, конечно, я поймала Звезду на скорости. Помнишь это?

Его ухмылка превращается в полноценную улыбку.

– Ты поймала Звезду Теннесси на скорости?! – воскликнул отец.

Гил перевел взгляд от меня к Джеку.

– Что?

– То, что она остановила его один раз, не значит, что она сможет управлять им на трассе, – говорит Джек, смущая меня пристальным взглядом. – Ты хочешь работу тренером? Тогда я должен увидеть, как ты справишься со Звездой.

– Нет, – говорит папа. – Он сбрасывает всех наездников.

– Можно, пожалуйста? Я езжу на лошади тринадцать лет. Ты знаешь, что я могу справиться со Звездой!

– Может она хоть проехать на другой лошади помимо Звезды? – Папа почесал затылок.

Джек на секунду задумался.

– Давайте посмотрим, как она справится с Таинственной Минервой. Но я оставляю себе право дать тебе работу только после того, как увижу, как ты справишься со Звездой.

Почему ему так хочется увидеть, как я оседлаю Звезду?

Папа щелкает пальцами и подзывает высокого конюха с беспорядком в его свободно падающих на лоб коричневых волосах, который подслушивал.

– Подготовь седло Минерве, Витфилд.

– Таунсенд, – рявкнул Гил. – Подготовь еще Лаки Страйк и поводи его по тренировочным дорожкам несколько кругов. Я хочу показать Саванне, как будет проходить испытание.

Таунсенд с другим конюхом пошли выводить Лаки Страйк из стойла.

Пока мы ждали, Джек опустился на корточки и начал чесать ухо собаки, бормоча ему:

– Ты – вонючая псина. Такой красивый дьявол, и Афина твоя подружка. Поцелуй меня.

Собака лизнула и обслюнявила все его лицо. Он взглянул на меня пару раз, но я притворилась, что не замечаю этого, сжимая свои перчатки.

Несколько минут спустя, конюх по имени Витфилд появился с Минервой. Гнедая лошадь и, возможно, самая красивая, которую я видела.

– Она прекрасная лошадь, – сказал Витфилд. – Она участвовала в 53-х скачках, из которых в 11-ти победила и занимала призовые места в 35-ти.

Она согнулась и носом почесала колено.

– Давай, прекрасная девочка, – шепнула я ей. – Помоги мне с этим справиться.

***

Я стою в комментаторской кабинке с Гилом, папой и Джеком, смотря, как Брайнт Таунсенд промчался вокруг трека верхом на Лаки Страйк, одного из призовых коней мистера Гудвина. Жеребец выиграл Прикнесс[3]3
  3 Скачки Прикнесс – соревнования высокого уровня – проходят каждый год на ипподроме «Пимлико» в Балтиморе (США).


[Закрыть] три года назад.

– Это полное дерьмо, Таунсенд! Полнейшее! Ты можешь гораздо лучше, чем сейчас.

Гил ростом 152 см, но когда он так кричит, то похож на Халка.

Таунсенд проезжает седьмой фурлонг[4]4
  4 Фурлонг – американская и британская единица измерения расстояния. 1 фурлонг = 201,68 м.


[Закрыть] за 1 минуту и 35 секунд. У него просто бешеная скорость. Как будто он на ракете, а не на чистокровном жеребце.

И Гил думает, что это полное дерьмо?

Может Таунсенд никогда не научится нормально разговаривать с девушками, но он знает, как себя вести на гоночном треке. Я делаю глубокий громкий вдох и сжимаю свои перчатки в руках. Я смогу сделать это.

Гил поворачивается ко мне.

– Твоя очередь.

Я подхожу к Минерве, начиная её гладить. Кобыла пахнет потом и мазью и выглядит расслабленной, шевеля своими ушами. Я закрепляю свой шлем, специальные очки и жилет, прежде чем оттолкнуться от конюха и ступить на стремя.

– Спасибо, Викфилд.

– Я Рори, – говорит он.

– Девчачье имя, – дразню я.

– Быть тренером лошади мужская работа, – Рори не остается в долгу. Мы улыбаемся друг другу.

Оборачивая поводья между мизинцами и безымянными пальцами, я сжимаю бок лошади, заставляя её начать двигаться. Я слежу за каждым её движением, располагаясь в седле, сливаясь с её телом. Минерва знает о гонках все – она в этом хороша. У неё прекрасная походка: мерная и твердая. Черт побери, она, должно быть, была тренирована лучшими берейторами. Она такая профессионалка.

Если я получу эту работу, я не буду первой женщиной-тренером в Кедар Хилл – папа сказал, что две женщины работали здесь на третьем десятке их лет, но я все еще полна энтузиазма, ведь сейчас множество работников прекратили работать, чтобы посмотреть забег.

Я веду Минерву на гоночную трассу и жду сигнала от Гила. Он поднимает руку, я использую шпоры, чтобы подогнать лошадь к галопу, разминаясь в течение первого круга. Звук её копыт расслабляет все мои мышцы, и гонка проходит так гладко, что мне кажется, что я на доске для серфинга огибаю спокойные атлантические волны.

Когда я проезжаю комментаторскую кабинку второй раз, я расслабляюсь, и мы будто парим над трассой. На первом повороте я снова подгоняю лошадь, и мы сливаемся с ветром.

– Хорошая работа, девочка! – кричу я в то время, как грязь летит мне в лицо и на очки.

На последнем круге Минерва резко дергает головой в сторону, и мне приходится тянуть поводья со всей силы, чтобы убедиться, что мы не слетим с трассы. Чтобы вернуть лошадь под свой контроль пришлось замедлиться и потратить лишние секунды времени. Боже. Думают ли Джек и Гил, что я проехала отстойно?

Я начинаю разминать руки, когда мы пересекли линию и вскрикиваю. Я счастлива, что показала, что я могу. Даже если я не получу эту работу, я старалась чертовски сильно. Я похлопала Минерву по шее и почесала гриву, шепча, как прекрасна в гонке она была. Она тихо заржала и замедлилась до плавного галопа.

Когда я успокоилась, я спешилась с лошади и вытерла грязь с лица, готовая спокойно воспринимать критику.

– Ну, что скажете? – спросила я.

– Я бы сказал, что у тебя получилось все, что нужно для этой работы, – сказал Гил, вытирая свои солнцезащитные очки о рубашку. – Что ты скажешь, если она приступит к работе в понедельник, Джек?

– Нет, – говорит Джек, и мое сердце падает прямо на землю. – Она не начнет работать с понедельника.

– Нет? – шепчу я.

Лукавая ухмылка появляется на всем его лице.

– Нет. Я хочу, чтобы ты начала завтра в Ривер Даунс, Цининнати[5]5
  5 город в штате Огайо.


[Закрыть]. – он поворачивается лицом к Гилу и моему отцу. – Она разомнет Звезду перед гонкой. Тогда я и решу, получит ли она работу.

– Но, – начал говорить папа, пока Джек не поднял руку.

– Она надевает шлем и жилет, знает все меры предосторожности, чтобы обезопасить себя. Она сказала, что была рядом с лошадьми всю её жизнь, так давайте посмотрим, готова ли она к следующему уровню.

– Она не готова ездить на Звезде, – говорит отец. – Этот жеребец не хочет, чтобы на нем кто-то ездил.

– Она справилась с ним сегодня прекрасно, – говорит Джек. – Успокоила его, а до этого никто не мог это сделать. Это то, что ему нужно перед гонкой. И если в результате он полюбит её, она будет за ним ухаживать. Понятно?

Папа никогда не был тем парнем, который принимает указания от семнадцатилетнего мальчишки, но Джек двигался и говорил авторитетно. Папа кивнул.

– Спасибо, – говорю я, стоя на цыпочках.

– Не благодари меня, – говорит Джек. – Просто выясни, как утихомирить Звезду. Ему нужно победить в гонке.

– Гм, – мы все обернулись, увидев стоящего мистера Гудвина, который был нахмурен.

– Не знал, что счастливое время наступило.

Джек шагнул к своему отцу.

– Я, возможно, нанял Саванну на работу в качестве тренера для лошадей.

Мистер Гудвин смутил меня своим взглядом.

– Что?

– Она отлично прошла испытание и, как я говорил тебе ранее, она поймала Звезду на скорости. Может, мы выясним, как справится с ним.

– Саванна, наверное, будет хорошим помощником в конюшне. Возможно, лучшее решение – принять ее на работу здесь, – говорит мистер Гудвин, и я киваю слишком быстро. Я не могу потерять такую возможность. Я не могу застрять на дерьмовой работе после выпуска из школы.

– Я пытаюсь укрепить инвестиции, вложенные в Звезду, – говорит Джек своему отцу сильным голосом. – Если берейторы не могут контролировать его, я найду того, кто сможет.

Улыбка появилась на лице мистера Гудвина.

– Тогда все в порядке, – говорит он и хлопает сына по спине. – Ты здесь босс.

– Что ж, поговорим о забеге Звезды завтра, – говорит мне Джек.

– Пожалуйста, позволь мне сделать это. Пожалуйста. – Я прыгаю в объятья к папе и сильно сжимаю его.

– Обещай, что будешь осторожна.

Я отстраняюсь от папиных объятий и вижу улыбающегося Джека без всяких признаков ухмылки. Мистер Гудвин увидел улыбку сына и выражение его лица стало мрачнее.

– Джек, не стоит ли тебе прикрепить трейлер, чтобы ты смог съездить на Клубничные Поля в Кентукки.

– Да, сэр…

– И ты позвонил Эбби Винчестер?

– Да, сэр. – Джек почесал затылок.

– Хорошо.

Джек ушел вместе с отцом, не оборачиваясь. Если он здесь руководитель, то почему выглядит совершенно по-другому?

Неужели его отец контролирует каждый его шаг?